За рамками канона

Конец декабря, а вместе с ним и Рождество, незаметно подкрадывался к их с Александром квартирке на третьем этаже углового дома на одной из тихих улочек Брикстона. Из булочной на первом этаже маняще пахло имбирным печеньем, пирогами Баноффи и корзиночками с пряной начинкой из сухофруктов. А окна квартиры напротив вот уже пару дней хитро подмигивали сотнями лампочек гирлянд, заставляя Сэма то и дело поднимать усталый взгляд от кипы бумаг. Он заканчивал с последним в этом году делом. Александр, конечно, предлагал свою помощь. И Рэйчел тоже. Но Сэм вежливо, но твёрдо отказывался, предпочитая справляться с рабочей рутиной в гордом одиночестве. Хотя бы на словах. Ибо Александр, перелистывающий утреннюю газету в кресле и время от времени отпускающий комментарии в адрес той или иной новости, тишине, приличествующей одиночеству, не способствовал от слова совсем. — Тебе ещё много осталось, Сэмми? — плеч коснулись крепкие узловатые пальцы шведа, заставляя обернуться, ловя мягкую улыбку на губах Нильсена. — Ещё пара вечеров, Алекс, — слабо улыбнулся Сэм, откладывая в сторону ручку. Потянулся, разворачиваясь в сторону шведа, откинул со лба мешающую прядку. — То есть двадцать третьего вечером закончишь? — вдруг спросил Александр, делая шаг вперёд. На его лице появилось странное выражение: он явно что-то прикидывал в уме. — Думаю, да. А что? — тут же напрягся Макото. Зная Александра и количество самых безумных идей, возникающих в его буйной головушке, это было логично. — Да так, есть одна мыслишка, — преувеличенно равнодушно ответил Нильсен, но огонёк, теплившийся в глубине его льдистых глаз, говорил совсем об обратном. — Ладно, не буду мешать. Лучше прогуляюсь по району. — В восемь вечера? Алекс, ты или исключительный храбрец, или исключительный идиот, — Сэм покачал головой, но отговаривать от прогулки не стал. Если уж Нильсен чего решил, то его не остановит ничего и ничто. — Я два в одном, Сэмми, — хохотнул Александр, выходя в коридор. — Клянусь, я буду осторожен и не ввяжусь ни во что такое, за что тебе будет стыдно. — Хотелось бы верить, — буркнул Макото, возвращаясь к отчёту и стараясь не вспоминать о том, как на прошлой неделе Александр вступил в бурную дискуссию с проповедниками из Ямайки, не сойдясь с ними в вопросах религии. Хорошо хоть до рукоприкладства не дошло, и то хлеб. Когда спустя пару дней Александр положил перед ним билеты на самолет до Стокгольма, Сэм, до этого переключавший каналы телевизора, в надежде найти хоть что-то стоящее, замер. Недоверчиво покосился на них, затем поднял взгляд, в котором читалось нечто среднее между удивлением и усталостью. — Ты серьёзно, Алекс? — А что, похоже, что нет? — вопросом на вопрос ответил Нильсен, отбирая пульт. Затем коснулся ладони японца, прохладной на ощупь, легонько сжал тонкие пальцы, согревая своим дыханием. — Вылетаем завтра, так что времени на отказы у тебя просто-напросто нет. — Всё предусмотрел, да? — одними уголками губ усмехнулся Сэм, внутренне млея от нежности в глазах Александра. — Оливия в курсе? — Нет, я сообщу ей по прилёту, — швед дёрнул плечом, не желая признавать, что его отношения с матерью всё ещё находятся в подвешенном состоянии. — К тому же, мы остановимся не у неё. — А где? — Сэм придвинулся ближе, щекоча дыханием нежную кожу во впадинке ключицы. — Это пока секрет, — губы Александра дрогнули, рождая нечто среднее между улыбкой и усмешкой. — Но, обещаю, тебе понравится, Сэмми. — Ловлю на слове, — на выдохе шепнул Макото, чувствуя, как пальцы Александра щекочут полоску кожи между краем футболки и домашними штанами. Забирая багаж с ленты, Сэм спросил у Александра, деловито оглядывающегося по сторонам: — А теперь куда? Нильсен что-то прикинул в уме, затем ответил, хватая Сэма за руку: — Если поторопимся, то успеем на экспресс до Стокгольма. А потом пересядем на электричку до Гётеборга, — с этими словами он потянул Макото за собой, ловко лавируя между группками людей, стоящих то там, то тут. — Я думал, мы остановимся в Стокгольме, — попытался перекричать людской гомон, Сэм, крепко ухватившись за ручку чемодана в отчаянной попытке поспеть за Александром, перевшим напролом, словно ледокол. — Не-а, — притормозив на мгновение, ответил Нильсен, едва не вписавшись в семейную пару, что спорила с таксистом из-за десятка крон. — Стокгольм — это слишком скучно, Сэмми. «Как будто мне есть с чем сравнивать», — про себя буркнул Макото, переводя дух, и едва успел схватить чемодан, когда Александр сорвался с места подобно взявшей след гончей. Спустя почти четыре часа, сэндвич с креветками и порцию кофе с молоком они, наконец, оказались в пункте назначения. Выйдя из вокзала, густо пахнущего хвоей и корицей, Александр, сверившись с записями в ежедневнике, бодро объявил: — Готовься к лучшему Рождеству в твоей жизни, Сэмми! «И почему это звучит как «готовься к пиздецу»?» — мысленно спросил себя Сэм, ибо энтузиазм в голосе Нильсена обычно намекал на что-то подобное в девяноста процентах случаев. Вслух же сказал совершенно иное: — Ну же, удиви меня, о блистательный Нэнси Дрю! — он саркастично улыбнулся Александру, который, к великому сожалению, никак на это не отреагировал. Нильсен первым заметил спешащий к остановке трамвай и, издав нечто похожее на боевой клич викингов, помчался навстречу. Сэму не оставалось ничего другого кроме как последовать за ним. Им удалось втиснуться на заднюю площадку, между женщиной с полными сумками продуктов и щупленьким студентом в наушниках, что оттягивали голову книзу. Трамвай дернулся, и Сэму лишь каким-то чудом удалось ухватиться за единственный свободный поручень. — Ну и куда мы направляемся? — отважился спросить он пару остановок спустя, чувствуя, как кто-то наступил ему на ногу. — В Лисеберг, — ответил Александр, умудряясь и держаться за поручень, и ленту в инстаграме листать. — Отлично. Только мне ничего это не сказало, — тяжело вздохнул Сэм, когда на ногу наступили во второй раз. Ему стоило определенной выдержки не выразить свои эмоции матом. Причем японским. На диалекте Кансая, если уж на то пошло. — Если скажу, что это парк развлечений, тебе станет легче? — усмешка тронула губы Нильсена, в этот самый момент ставящего лайк кому-то из своих друзей. — Определённо, да. Спасибо, — с непередаваемым сарказмом в тон ему ответил Макото, отвернувшись к окну. Через несколько остановок трамвай выплюнул их из своего чрева, и Сэм, ожесточенно поправлявший шарф, сползший набок и хмуро взирающий на отпечаток чьей-то подошвы на своем ботинке, неохотно поднял голову, услышав восхищенный голос Александра: — Прямо как в детстве! Да так и замер, не в силах охватить взором буйство красок, огней и гирлянд. И запахов. Имбиря, пряностей, кофе и еще чего-то такого, чего Сэм, к своему великому сожалению, определить не смог. Александр потянул Сэма к себе, когда мимо них промчалась шумная стайка подростков. Заглянул в глаза с обескураживающей улыбкой чеширского кота. Отвёл ото лба Макото влажную прядь, заставляя того едва заметно покраснеть. Минуту спустя они двинулись дальше. Вот только рука Александра так и осталась на талии Сэма, который, впрочем, особо не возражал по этому поводу. — У меня появилась отличная идея того, чем тебя можно угостить, — сворачивая к киоскам с едой, выпалил Нильсен. По губам его скользнула улыбочка, слишком ехидная для того, чтобы не увидеть в его словах подвоха. Усадив Сэма за импровизированный столик из поддонов, декорированный льняной скатертью и букетом из сосновых веток, Нильсен отправился к ближайшему киоску. Где принялся о чём-то оживленно беседовать с хозяйкой, чем-то похожей на Рэйчел, только лет на двадцать постарше. Женщина покосилась в его, Сэма, сторону, что-то переспросила. Александр уверенно кивнул, не сдержав при этом короткого смешка. — Чего это ты такого мне заказал, а? — не удержался от вопроса Макото, пытающийся сложить из бумажной салфетки журавлика. — Подожди немного, Сэмми, и узнаешь, — с самой умильной улыбкой на свете проворковал Александр, накрывая его ладонь своей. — Селёдка? — Сэм хмыкнул, когда перед ним поставили блюдце с бутербродом, состоящим из ржаного хлеба, сливочного масла и кусочка рыбы. — У тебя определённо проблемы с фантазией, Алекс. — Пробуй давай, а не изображай гурмана, — швед замер, внимательно следя за тем, как Сэм откусывает кусочек, а затем тщательно прожевывает. — Съедобно, если ты об этом, — Сэм откусил ещё немного и спокойно посмотрел на Александра, ожидавшего, очевидно, какой-то иной реакции. Это было заметно по его несколько ошалевшему виду и широко распахнутым глазам. — Поверить не могу! — наконец пробормотал он, глядя на Сэма так, словно зрел второе пришествие Христа. — А придется, — усмехнулся Макото, доедая последний кусочек. — Прости, но бутерброд с сюрстрёммингом не та вещь, которая может меня шокировать или удивить. — Откуда ты… — начал было Александр, но японец перебил его и, придвинувшись ближе, продолжил: — Алекс, мой отец был ярым поклонником такой штуки, как натто. И, естественно, вся семья обязана была вкушать это спорное во многих отношениях блюдо вместе с ним, — Сэм дёрнул уголком губ, очевидно, вспомнив о своих отношениях с отцом. — Натто? — Нильсен явно слышал что-то об этом «деликатесе», но всё же решил переспросить. — Ага. Это, по сути своей, ферментированные соевые бобы, — охотно пояснил Сэм, комкая в ладони салфетку. — У них стойкий запах аммиака и липкая и тягучая консистенция. Похожая, уж прости, на выделения из носа. — Звучит отвратительно, — признался Александр, представив натто воочию. — Кто бы говорил, Алекс, — хмыкнул Сэм, всё ещё ощущая, как «шипит» на языке сельдяной кусочек, буквально источающий пузырьки сероводорода. — Что дальше? Лютефиск? Хаукарль? — Хаукарль — исландский деликатес, Сэмми, — Александр взглянул на японца со смесью уважения и удивления, — но я поражен твоей осведомленностью в этом вопросе. Как думаешь — порция горячего глёгга поможет тебе справиться с послевкусием? — Если платишь ты, то да, — усмехнулся Сэм, первым поднимаясь с места. — Какой ты у меня меркантильный, — вставший следом Александр, убедившись, что на них никто не смотрит, не удержался от того, чтобы не шлёпнуть Макото по пятой точке, к слову, весьма аппетитной. После пары стаканов невероятно ароматного, пахнущего Рождеством глёгга, Сэм довольно улыбнулся, отламывая половинку от булочки луссекатт. — Посидим еще немного и поедем в гостиницу? Александр, увлеченно выковыривающий из своего стакана одинокую изюминку, отрицательно помотал головой. — Так, дай угадаю, — Сэм перехватил его ладонь. — У тебя заготовлен ещё один сюрприз для меня? — Бинго, Сэмми! — Александр негромко хихикнул, расплываясь в улыбке. — Мы пойдем кататься на коньках! — Я, конечно, ценю твой энтузиазм, Алекс, — Сэм вздохнул, понимая, что отговорить Нильсена от задуманного будет ой как тяжело, — но идея так себе. — Сомневаешься во мне? — нахмурился швед, притягивая Сэма за кончик шарфа. Его лицо оказалось слишком близко для того, чтобы Сэм мог избежать цепкого взгляда Александра. — Скорее, сомневаюсь в себе. Алекс, вряд ли тебе захочется кататься с таким бревном, как я, — Макото попытался свести всё к шутке, но, похоже, не прокатило. Александр уже направился к катку, не собираясь отступать от намеченной цели. «Чёртов упрямец», — мысленно протянул про себя Сэм, ускоряя шаг. Спустя десять минут и пару крепких фраз Александра, у которого ни в какую не хотели завязываться шнурки, они вышли на лёд. На катке было шумно и весело; яркая иллюминация, раскрасневшиеся лица и приличествующая празднику музыка. Мимо проехала парочка, затем ещё одна. — Хочешь, продемонстрирую тебе циркуль? — вдруг предложил Александр, которому, в отличие от Сэма, быстро надоело спокойное катание по кругу. — Может, лучше не надо? — Сэм не успел договорить, как Нильсен уже начал вращение, поставив левую ногу на носок конька. Спору нет, смотрелось это все весьма эффектно. И пара девиц, раскатывавших рядом с ними, даже поаплодировали ему. А потом случилось что-то странное. Александр вдруг запнулся и повалился на Сэма, не успевшего откатиться в сторону. «Какого хрена?!», — только и успел подумать Сэм, придавленный восьмидесятикилограммовой тушкой Александра — Алекс, сумасшедший ты человек, — выдохнул он, пребольно стукнувшись лопатками о лёд, но, к счастью, ничего вроде не сломавший. Льдисто-голубые глаза и чувственные губы Нильсена оказались слишком близко для того, чтобы в голове не возникли сами собой не слишком приличные мысли. Те самые, что Макото отгонял от себя с первых минут нахождения здесь. — Прости, Сэмми, — смиренно шепнул Александр, но руки его, мигом пробравшиеся под куртку, смирением не отличались. Так что Сэму пришлось шикнуть на него: — Нет, ты точно сошёл с ума! — Если только от любви к тебе, малыш, — выдохнул ему в губы Александр, хитро поблескивая подтаявшим озерным льдом в глубине глаз. И тут Сэм всё понял. — Так ты это… специально, что ли? — Александр кивнул, улыбаясь так, что у Сэма засосало под ложечкой. И не только под ней. — Всегда мечтал завалить тебя на катке, Сэмми, — хриплый шёпот шведа пробирался под кожу, сводил с ума своей неправильностью. — И вот мы здесь, и я исполнил своё желание. — Тогда, может быть, исполнишь моё? — шепнул в ответ Сэм, перехватывая его ладонь в опасной близости от запретной зоны. — Какое же? — Александр замер, всего на мгновение. Но этого хватило для того, чтобы Макото перехватил инициативу и, наплевав и на приличия, и на катающихся вокруг них людей, впился в его губы далеко не невинным поцелуем. Возвращаясь в отель ближе к полуночи, Александр то и дело касался припухших искусанных губ. До сих пор не веря в то, что вот этот самый парень, невозмутимо вышагивающий рядом с ним, не далее как полчаса назад едва не взял его на катке под прицелами сотни глаз, направленных только на них двоих. Впервые за всю его двадцатисемилетнюю жизнь Рождество стало для него не семейным и невинным праздником, а чем-то таким же пряным и хмельным, как глёгг, который они сегодня пили вместе с Сэмом.