За рамками канона

Александр — это смолистый аромат соснового леса, окружающего озеро Меларен со всех сторон. Терпкий, ядрёный, дразнящий все до одного рецепторы. Едва-едва разбавленный солоноватым ветром, треплющим макушки вековых деревьев, качающихся в такт его резким порывам. И вместе с тем он ещё и аромат морозной свежести извилистых северных фьордов, той самой, что легонько щекочет ладони ледяными иглами холода. Когда Александр рядом, его присутствие бодрит как ничто другое, заставляя Сэма, как обычно засидевшегося допоздна, открыть глаза и прошептать едва слышно: «Доброе утро, Алекс». Сам же Сэм это, безо всяких сомнений, аромат юдзу. Он горчит на языке, дерзок, смел и соблазнителен. В нем бергамот, мандарин и лимон в одном флаконе! Никогда не знаешь, чего от Макото ждать и когда. Он опьяняет так, что голова начинает кружиться сама собой, а мысли Александра, и без того далекие от невинных, сразу же начинают идти в весьма и весьма определенном направлении. А руки сами тянутся к тому, кто, склонившись над бумагами, с деланным раздражением бурчит: «Алекс, ты опять за старое», — хотя тонкие губы сами собой растягиваются в улыбке. Александр — это все оттенки зелёной листвы за окном их с Сэмом квартиры и чуть подтаявшее фисташковое мороженое, крепко зажатое в ладони Нильсена. А ещё пружинящий под ногами изумрудный мох и ментоловые звёздочки лишайников в лесу, куда Александр имеет обыкновение отправляться на еженедельную прогулку. И, как ни странно, зеленый чай, к которому в последнее время он пристрастился. Не без помощи Сэма, конечно. Тогда как Макото — это насыщенный кобальт опускающихся на город сумерек и ультрамариновые краски вод Осакского залива, что красуется на открытке, присланной пару недель назад старшим братом. Нежные цветы букета из синих ирисов, чьи лепестки чуть подрагивают в высокой стеклянной вазе. А ещё сизые духмяные ягоды жимолости на блюдечке да нежно-бирюзовая пенка голубого матча, остывающего в ожидании, пока Макото закончит с делами. Александр — это, определённо, рассвет. Нетерпение нового дня, буйство красок, расцветивших небосвод, торопящийся освободиться от тёмной пелены ночи. Он торопится жить, действовать и верить только в лучшее. Полон эмоций, идей и желания если не перевернуть этот мир, то основательно пошатнуть его равновесие. Здесь и сейчас. Александр это тепло солнца, выкатывающегося из-за горизонта с распростертыми объятьями, теми, что согреют в любую погоду и время года. А вот Сэм закат, и никак иначе. Причем закат над морем. Медленно гаснущее небо, уходящее в глубину вод, и прохлада прошедшего дня вместе с тихой грустью воспоминаний прошлого. Того самого, что когда-то отпечаталось под сердцем кровавым солнечным диском, насквозь прожегшим костяное крошево рёбер. Он — густая вечерняя синева, всё ещё хранящая оттенки индиго, словно невысказанную надежду на счастье. Александр — это восторженное предвкушение чего-то нового. Любопытство ребенка, впервые оказавшегося в огромном парке аттракционов и не знающего, с чего начать увлекательное приключение. Нетерпение человека, который не в силах прождать хотя бы пару минут. А ещё желание попробовать что-то такое, о чём потом будешь рассказывать, делая «страшные» глаза. Сэм, в свою очередь, смешение спокойной уверенности в своих силах и внезапной нервозности от того, что где-то допустил промах. Сожаления о сделанных в прошлом ошибках и вместе с тем надежды на то, что в будущем этого не повторится. Улыбки вопреки всему и вся и украдкой стираемых предательских слезинок. Прошлое и настоящее. Александр — это вкус имбирного печенья, чьи золотистые крошки пачкают пальцы своей волшебной пыльцой. Заставляющий сделать ещё пару глотков ароматный глёгг, во вкусе которого смешались в единое целое гвоздика, кардамон, миндаль и корица. А ещё — щекочущий самый кончик язык пряный вкус копченых колбасок истербад вместе со смолистым привкусом прогорающих сосновых веток. А вот Сэм — это солоноватый вкус соевого соуса или бульона шио, который он так любит добавлять к рамену. Это мельчайшие крупинки рапы, оседающие на языке во время прогулок к берегу озера и горсть маринованных слив умэбоси на завтрак. Круглые шарики «морского винограда» на поджаристом тосте. А еще все оттенки вкусов цукэмоно: от дайкона до бутылочной тыквы. Они такие разные и многогранные, каждый по-своему. Но вместе составляют единое целое — то самое, что никому, никогда и ни за что не разделить на составные части.