Перерождённая

      Я проснулась сразу после первых трёх ударов в дверь моей комнаты. Могу назвать себя человеком, который спит чутким сном, и зачастую, даже будучи спящей, я в состоянии чувствовать касания или слышать звуки. Но обычно, даже имея подобную для человека «суперспособность», я могу и не встать с кровати. Приподнявшись, я первым делом посмотрела на свою помятую одежду, ужасно непрезентабельную на вид. Ухмыльнувшись своему отражению, — в ужасном состоянии, в котором просыпаюсь довольно редко, — я оглянулась по сторонам комнаты, ощутив замершее в моём сердце тепло, которое дал мне тот человек ночью. Это тепло всё ещё окутывало комнату. Он никогда не дарил его мне. Хоть, сидя перед открытым окном, я никогда не засыпала, всё равно искренне хотелось узнать, кто защищает меня от тех зловонных кошмаров. Да-да, именно зловонных — они слишком сильно пахнут гнилью. Будто в моих снах что-то тлеет.       Окно было закрыто изнутри, стол идеально прибран, будто им занялся заядлый перфекционист. Листок на листке, книга на книге, идеально сложенные прямой линией. «Удивительно», — подумала я. В двери вновь кто-то постучал, и я вспомнила, что проснулась именно из-за стука двери.       — Кто? — спросила голосом, слегка ударившим мне в голову от неожиданной громкости.       — Неужели забыла? — деловито ответил вопросом на вопрос парень.       «Мирён», — сразу поняла я, вспомнив, как вчера согласилась присоединиться к занятию травоведению.       — Я ещё не готова. — Быстро спрыгивая с кровати, я подошла к зеркалу, от которого сразу же захотелось отвернуться. Волосы торчали в разные стороны, а платье было изрядно потрёпано. — Да-ай мне полчаса, — неловко крикнув, я начала расплетать свои волосы, одновременно убирая из них запутавшиеся шпильки.       — Я буду ждать снаружи, — он спокойно ответил, и я услышала приглушённые шаги по направлению от двери.       Спустя пару часов я была готова. Выйдя из комнаты, я испугалась человека, которого заметила суммарным зрением. Мирён стоял, опершись о каменную стену возле комнаты.       — Думал, ты никогда не выйдешь, — сверкнув своей белоснежной улыбкой, он вытащил из кармана своих брюк часы. — Ну, у нас есть пятнадцать минут на то, чтобы позавтракать.       — Опаздываем? — неловко спросила я, отводя взгляд куда-то в сторону.       — В девять нужно быть уже там. — Я округлила глаза и недоверчиво приблизилась к парню, смотря на часы. И вправду, оставалось совсем мало времени. Опаздывать не хотелось из-за привычного для меня режима дня.       Переглянувшись, мы быстро зашагали по коридору, выходя к главному входу в учреждение. В столовой оставались яблоки, чай с листьями мяты и омлет. Мы сели за ближайший стол. Я немного потыкала омлет, брезгливо смотря на то, как он легко разваливается. Съев яблоко и выпив чай, я, облокотившись на стол, ждала, когда закончит есть Мирён. Хотя нет, мои глаза жадно наблюдали за красным яблоком, которое парень старательно избегал.       — Будешь? — спрашивая, я смотрела на яблоко и понимала, что спросила глупость. Ну, конечно, он будет яблоко, оно же вкусное.       — Пф… — Прикрывая свой рот тыльной стороной руки, Мирён отворачивался от меня, пытаясь, видимо, не засмеяться. — Держи, — правой рукой протянув фрукт, он опустил взгляд в тарелку с омлетом, чему-то улыбаясь. «Неужели я выглядела как-то не так», — подумала я, откусывая большой кусок яблока.       Мы уже опаздывали на пару минут, поэтому почти бежали к лесу, находившемуся за учреждением. Запыхавшись, мы подбежали к преподавателю, который вместе с другими учениками стоял в ожидании опоздавших.       — О, Мирён, мне показалось, сегодня ты учишься самостоятельно. — Мужчина с седой бородой, полностью скрывавшей его подбородок, посмотрел сначала на карманные часы в своих руках, а потом на нас с неприглядным любопытством и одновременно какой-то усмешкой. — Ты привёл к нам очаровательную леди, молодой человек. — Оценив меня с ног до головы, преподаватель представился: — Я Лин Тресэль, а как вас величать, молодая леди?       — Инес Моренц, — опустив взгляд в землю, представилась я, ощущая дискомфорт, появившийся от его слов.       — Что ж, по дороге познакомимся поближе. — Он взял с земли большую корзинку, стоявшую подле его ног, и, махая свободной рукой, подзывал остальных учащихся. Всего нас было десять человек вместе с преподавателем.       — Инес, ты подружка Мирёна? — ко мне подбежал парень с длинной светлой чёлкой, которая была убрана за уши. Он шёл рядом и то и дело заглядывал мне прямо в лицо, неприкрыто широко улыбаясь.       — Н-наверное, — неловко ответила я, раздумывая о значении слова. В книгах друзья много разговаривали и друг друга поддерживали, ещё вместе попадали в неприятности и конфузные ситуации, как, например, сегодня, когда мы всё-таки опоздали. Если подумать, то что-то «дружеское» в наших отношениях могло быть. Я всё ещё не совсем понимала людей и ответить точно совершенно не могла. По крайней мере, я от Мирёна пока не ощущала того, что могло меня оттолкнуть.       — О-о-о, изумительно, — протянул парень, настойчиво ускоряя шаг за мной. — Девственник Мирён отхватил тут красавицу-подружку, — намеренно громко пропел парень и весело засмеялся, когда на нас обратили внимание все присутствующие, а я вся покрылась жаром от искреннего удивления. «Неужели "подружкой" быть неприлично?» — подумала я, отворачиваясь в сторону.       — Заткнись, Рональд. — Быстро подбежавший рассерженный Мирён дал увесистый подзатыльник юноше, который пуще прежнего захохотал, убегая вперёд.       — Ох, дети-дети, — покачал головой преподаватель, стоявший впереди, пока вокруг него бегали Рональд и Мирён. Ребята, наблюдающие за перепалкой, весело хохотали, отчего поход по лесу становился веселее. Наблюдая за этой картиной, я перестала смущаться, а наоборот, стала немного посмеиваться от сложившейся ситуации.       — Аи-и-и. — Мелодичный женский голос доносился откуда-то сбоку, углубляясь в гущу деревьев.       — Аи-и-и. — Голос продолжал взывать своим неловким пением. Оглядываясь по сторонам, я заметила, что никто не обращает внимания, будто это просто мираж, которой слышу лишь я.       — Аилде-е-ения-я, — тише, но пронзительнее запел голос, произнося моё имя. Я резко вздрогнула, остановившись посреди широкой тропы. Учащиеся ушли дальше, их смех доносился откуда-то далеко, а рядом был только этот голос.       Мне стало любопытно. А отчего бы и нет, ведь это моё имя. Моё забытое и заброшенное. Идя в гущу леса, я прислушивалась, пока не столкнулась с полностью сухим деревом внушительных размеров. Женский голос перестал меня взывать и затих возле этого дерева. Оно мне напоминало мой рисунок, но сейчас я не чувствовала от него зловещей ауры или неприятного запаха. Самое обычное дерево. На моё плечо бесшумно опустилась тяжёлая рука, и я вскрикнула, испугавшись.       — Ты чего пропала? С тобой всё в порядке? — Когда я обернулась к Мирёну, он начал меня осматривать с ног до головы, ища возможные ушибы. — Фух, вроде не ударилась.       — Ты чего? — удивлённо приподняла брови и посмотрела на парня, отступая на шаг. Он казался слишком уж взвинченным.       — Мы уже закончили, а потом заметили, что тебя нет. — Парень стыдливо опустил свою голову и руки. — Прости, я позвал тебя, а в итоге…       — А, ладно… — не понимая его, я и сама непонятно ответила, — ничего страшного.       — Как романтично… — Возле нас на корточках сидел Рональд, придерживающий свою щёку кулаком и растянувший свои губы в смущающей улыбке. Мирён стукнул парня по голове, заставив его приземлиться на копчик.       Выйдя на тропу, мы столкнулись с группой, и я заметила полную корзину трав у преподавателя, что подтвердило слова Мирёна о том, что они закончили. По дороге обратно господин Тресэль вложил в мою руку старую книгу.       — Тут описаны все травы, которые мы сегодня собирали, прочти, если всё ещё интересуешься травоведением, — улыбнувшись, он прошёл вперёд.       Книга была ветхой настолько, что страницы от любого неловкого чиха готовы были разлететься в разные стороны. Я прочитала её и в последующие дни не пропускала данный урок, изучая даже те травы, которых в нашем лесу попросту не было. С Мирёном мы стали разговаривать более открыто, и порой, общаясь с ним, я ощущала в нём знакомые нотки прошлой меня.       После очередной прогулки по лесу мы направились в учреждение, у входа которого стоял декан, на чьих плечах красовался длинный чёрный пиджак. Он сурово посмотрел на рыжеволосого парня, идущего возле меня, а Мирён, похлопав меня по плечу, быстрее зашагал к нему, и они вместе ушли вглубь школы.       Позже наша группа разошлась в здании, попрощавшись друг с другом. Я направилась в свою комнату. Там, сев на подоконник и ни о чём не думая, я смотрела на тех, кто весело взаимодействовал друг с другом на площади. Но потом резко всё веселье испарилось. Каждый начал низко кланяться вышедшему из школы мужчине. Он шёл уверенно, с высоко поднятой головой. На мужчине был надет громоздкий синий камзол, который увеличивал его плечи; за ним следовало около пяти мужчин в доспехах.       — Что тут делает советник? — вслух подумала я, пристально наблюдая за уходящим. Пока Советник не вышел за ворота учреждения, никто так и не поднял головы.       После этого случая я ещё неделю не видела Мирёна. Всё это время я просто думала, что его за что-то наказали, отчего почему-то чувствовала вину. Не думаю, что так должно быть. Как-то вечером в моё окно клювом постучала птица. Когда я его открыла, воробей, залетев в комнату, начал кружить, вереща свою мелодию. Потом он вылетел обратно в окно и быстро слетел вниз, где за тенью кустов опустился на руку знакомого.       На скамье в одиночестве сидел Мирён спиной к моему окну. Без долгих размышлений ноги сами повели меня из здания, а на ходу в голове складывались вопросы, на которые хотелось бы услышать ответ.       — Ты почему пропал? — запыхавшись, я согнулась, садясь рядом.       — Инес, я думал, ты не придёшь, — грустно улыбнувшись, он взмахнул рукой вверх, отпуская птицу в полёт.       — Как ты приручил такую… — выбирая подходящие слова, я проверяла их словно на вкус, чтобы не обидеть парня, — простую птицу? — Смахивая прилипшую прядь с лица, я вопросительно посмотрела на юношу. — И что с тобой?       — Я не приручал эту птицу, а просто однажды спас, вылечив её крыло. Думал, она потом улетит, но вот уже второй год неразлучна со мной. Удивительно, да?       — Нет, но это необычно. — Когда я только ступила на территорию учреждения, именно рыжеволосый парень с воробьём на плече заинтересовал и удивил меня. Это на самом деле необычно, что к нему привязалась самая непримечательная птица. — Так что с тобой?       — Завтра я покидаю учреждение, хотел попрощаться. — Он повернулся ко мне, улыбаясь так, будто мы прощаемся навсегда. Хотя да, думаю, это так. Даже не представляю, каким образом мы вообще сможем когда-то встретиться. Но в груди что-то болело, и это чувство я помнила как что-то, делающее обычно людей несчастными.       — Советник — это он тот дядя, о котором ты тогда не хотел рассказывать? — сложив в голове пазл, я просто обязана была спросить его об этом.       — Верно, он хочет, чтобы я вернулся. Кое-что надвигается, — тяжело вздохнув, он прикрыл глаза, пытаясь успокоить поток собственных мыслей. — Ты видела святого?       — Нет.       — Жаль, думаю, ты была бы удивлена. Недавно он в компании двадцати служителей пришёл во дворец.       — Чему же тут надо удивиться? — Повернувшись к парню, который, расслабив плечи, опустился на спинку скамьи, я непонимающе стала разглядывать лицо Мирёна, обратив внимание на густые ресницы.       — Он был звездой. Белые длинные волосы чуть ли не доставали до пят, глаза были нечеловеческого цвета, слишком яркие и притягательные. Дядя сказал, что чуть не провалился в его глаза, когда случайно в них взглянул. Весь дворец стоял на коленях, опустив головы. Такого ещё не было.       — Что ты говоришь? Я не понимаю. — Я правда не понимала, что он несёт. Как эсфириец мог спуститься сюда? Это просто не укладывалось в моей голове.       — Вот и я так же отреагировал, когда мне это сказал дядя, — улыбнулся тот, язвительно подловив меня на мысли. — Если не веришь, всегда можешь проверить в святилище.       — Возможно, именно так я и сделаю. — В голове я уже прикладывала всевозможные желания, которые звездомый сможет выполнить, но на самом деле я действительно хотела увидеть того, кто является таким же, как я. Нет, скорее надо сказать, что я являлась раньше, но не являюсь сейчас.       — Я хотел тебе сказать ещё кое-что… — Прохладный ветер в такт моему дыханию прошёлся по нам, заставляя затихнуть всё, что нас окружало в этот момент. Он смотрел на меня как-то по-другому, необычно и смущающе. Этот взгляд был слишком глубоким, я отвернулась от него, ощущая на щеках румянец. — Неважно, скажу потом. — Вставая на ноги, парень подошёл ко мне, наклоняясь к лицу. Мои глаза стали бегать из стороны в сторону от приближающегося лица. Просто хотелось оттолкнуть Мирёна, но руки крепко сжимали подол платья, не намереваясь его отпускать. От нежного и мимолётного поцелуя в лоб появилось непонятное волнение и противоречивый трепет, от которого я вскочила, прижав плечи близко к голове, пытаясь скрыть смущение.       — Я тебя понял, — тихо посмеявшись, парень заметил моё недовольство, но я была не недовольна. Мне не нравились ощущения, точнее, я отрицала это, заставляя себя прекратить думать и сейчас же уходить. — Обещаю, что мы встретимся ещё раз, и когда встретимся, я скажу то, что хотел сказать сегодня.       На следующий день он уехал, а вечером за мной приехала управляющая нашей семьи. Мне пришлось быстро собраться, оставив в школе половину своих вещей.       — Почему мы уходим сегодня? — почти шёпотом задала я вопрос, отдавая сумку, которую успела второпях собрать.       — Госпожа, возьмите зонт, — протянула она на выходе из учреждения, а я заметила сильный дождь и серое небо. Тучи. — Ваша матушка ждёт нас в карете. — Кивая в сторону ворот, управляющая закончила, открывая свой зонт и забирая у меня сумку. Женщина была краткой и исполнительной. Мне всегда было интересно, о чём думает та, кто немного старше моей матери. У управляющей были пшеничные волосы, вечно спрятанные в косынку, какие-то серо-синие глаза, всегда смотрящие вдаль. Её любовь к простой однотонной серой одежде, прикрывающей полностью горло, кисти рук, удивляла. Из-под подола можно было лишь мельком увидеть туфли на маленьком каблуке. Она могла одеваться по-другому, но предпочитала быть тенью.       Нина мало что говорила и поддерживала меня в немом разговоре; когда я впервые потерялась в саду нашего дома, она привела к родителям. Так случилось и сейчас. В карете, которая за мной приехала, сидела мать, радостно обнявшая меня, пока я ещё даже не успела сесть. Мать сообщила, что у отца проблемы и мне следует вернуться туда, где безопаснее всего — домой. Так бы было, если бы не случившееся после.       Когда мать меня обняла, вся имеющаяся во мне пустота тут же испарилась, и всё, что мне хотелось, — это быстрее увидеться с отцом. За долгую разлуку я приняла свою привязанность к этим людям и очень хотела увидеть всех. Когда карета приехала к нашему особняку, я молча выбежала из неё, даже не приняв помощь кучера. Счастливая, казалось бы, девчонка бежит в место, где ей спокойно, уютно и приятно. Бежит к тому, кто принимает её, как и мать, любой.       Возле двери в кабинет отца я помялась немного и уже хотела уходить, потому что никогда не заходила в это место без приглашения. Такое желание исчезло, когда в кабинете отца что-то очень громко упало.       Он сидел спиной к входу на кресле возле открытого окна, из которого дул сильный ветер, заставляющий капли дождя падать в кабинет. Я тихонько подходила, думая, что он спит и даже забыл закрыть окно. Подошла ближе, как из-за кресла кто-то выскочил, вставая на подоконник. Он был облачён во всё чёрное, на лице надета повязка, скрывающая всё лицо и даже волосы. Человек повернулся ко мне, блеснув бесчувственными желтоватыми глазами, и спрыгнул, когда я ускорила шаг. Там мужчина уже бежал по саду, а следом еле поспевала лететь птица… знакомая птица. Всё казалось странным и ужасно непонятным. Стол был в беспорядке. «Он вор?» — подумала я и, повернувшись к отцу, опешила.       — От-ец… — в недоумении попятившись к отцу, сидевшему на кресле, я протянула. — Папа, — почти шёпотом взывала я. Он словно безжизненно сидел, опершись на спинку кресла. Из порезанного горла обильно вытекала кровь, пропитывая насквозь его белую рубашку, окрашивая багровым.       — А… У-у-мн, — невнятно заорала я, опускаясь на колени возле отца, не понимая, что происходит.       — Папа, папа, папа, папа. — Хватая его за лицо, я искала хоть какие-то признаки жизни. — Папочка, — продолжала я умоляюще звать его. — Нет, нет, — я отрицала то, что видела. Все мои руки уже по локти были в крови. — ПОЖАЛУЙСТА! — отчаянно взывала я ещё громче, глупо пытаясь остановить кровотечение руками.       — Что тут проис… — Замерев в дверях, мама на мгновение замолкла, слыша непрерывно громкий плач из моих уст. Она подбежала к нам, а увидев обмякшее тело, на котором было много крови, мать упала на холодный пол, потеряв сознание. — Любимый…       — Госпожа… Что же это… — В дверях уже столпились почти все слуги этого дома.       Этот вечер я навсегда запомню, он погрузил мой разум в самую настоящую бездну. «Лучше бы я не доверяла людям никогда. Лучше бы не привязывалась…» Вот что я думала, видя и чувствуя эту смерть, и это не была просто смерть. Я любила этого человека, я любила отца, но поняла слишком поздно. Единственное, о чём я сожалела на похоронах — это о том, что не сказала, что люблю его, что не назвала его папой и что никогда не обняла. Вот каково быть человеком. Мы виним себя, виним окружающих, ненавидим и презираем. Всё это сейчас испытывала я, чувствуя свою холодную и отчуждённую душу.       В день похорон мать ушла в себя и перестала реагировать на что-либо, она не ела, не пила и, казалось, даже не дышала. Я дышала, могла есть и пить, но теперь думала только о том, как нож, коим я очищала кожуру противного яблока, однажды глубоко войдёт в тело убийцы, и не единожды. Этот нож остановится только тогда, когда всюду земля окрасится в алый цвет.