Кингсланд. Семейные хроники

      — Немедленно поднимайся, пьяная скотина, — устало повторил Эймонд и в сотый раз дернул за край одеяла. Свернувшийся на постели человеческий кокон отчаянно удерживал оборону, вцепившись в другой край всеми конечностями. Откуда-то из горы подушек доносилось приглушенное капризное кряхтение. — Вставай, говорю, заебал. Вам выезжать через час!       Из-под ткани неторопливо выехала розовая пятка. Изрядно задолбанный блядской безвыходной ситуацией Эймонд прицельно зарядил ребром ладони по мягкой части подошвы. Так же неторопливо пятка втянулась обратно под одеяло.       — Эгг, я запру тебя в комнате на весь уикэнд, если ты сейчас же не встанешь с постели. И винчестер выкручу.       В подушках закряхтели чуть громче. Показавшаяся из кокона подрагивающая рука нетвердым жестом запустила в сторону источника шума пустую бутылку с остатками пива. Эймонд брезгливо скривился: вонючие коричневые капли залили пыльный ковер, некоторые попали на его домашние штаны.       — Быстро, блядь, поднял сраку! — пользуясь ослабленным давлением, он резко сорвал одеяло с дуреющего от похмелья брата. Свернувшийся в позе глиста Эйгон изящным мешком с дилдо перевернулся на спину, ничуть не стесняясь своей наготы. Из подушечных нагромождений наконец показалось недовольное лицо, распухшее до таких габаритов, будто старший Таргариен всю ночь обнимался с пчелиным ульем.       — Сука ты, Аманда, вот ты кто. Тут холодно, а меня знобит, — охрипшее бормотание прервалось протяжным мяуканьем, и на постель запрыгнул извалявшийся в какой-то черной дряни поджарый рыжий котяра. Немытые лапы оставили на белизне простыни дорожку грязных следов. — Да, Огонек, вообще мяу-мяу.       — Вот на побережье и погреешься. Приведи себя в порядок и спускайся, мать уже начинает истерить, — подвел итог Эймонд и направился к выходу, исполненный гадливого чувства выполненного долга.       — Постой, — Эйгон с трудом принял вертикальное положение и в глубокой задумчивости уставился на младшего брата, сжимая в руках непоседливо дрыгающегося кота. В немом вопросе Эймонд ответил его взгляду. — Знаешь, а ведь он мог сказать на своем языке: "Привет, хозяин, как жизнь?" — а я ему херню какую-то, типа, "срать светофор лес елка".       — Ты такую херню и по-английски выдаешь, когда бухой, — шикнул Эймонд и поспешил выйти из комнаты брата, насквозь пропитавшейся смрадом перегара, кетчупа и носков. Вырвавшийся с трудом из рук Огонек проскользнул в щель двери и со скоростью Флэша понесся разносить мусор по всему особняку.       Утро для него начиналось просто прекрасно: он успел пробежать вокруг квартала, понежиться под душем, проверить почту и отправить готовые таски на корректировку. И короткий эпизод с извечными выебонами Эйгона в его царстве извечного бухлища и говнища не портил чудесный день лишь по причине скорого отъезда всей изрядно надоевшей семьи до самого конца недели.       На просторной, залитой светом из широких окон кухне кипела неторопливая жизнь. Алисента скрупулезно, любуясь результатами, лепила объемные сэндвичи и укладывала в переносной мини-холодильник, где уже разместились бутылки со свежевыжатым соком и содовой. Хелейна со скоростью улитки поглощала остывающую овсянку, постоянно отвлекаясь на гиперактивный постинг картинок в пинтерест и глажку познавшей дзен Дримси на коленях. Мохнатая молодая кошечка распласталась на коленях хозяйки без движения, как плюшевая игрушка. Вхагар под столом также захотела на старости лет достичь просветления, поэтому медитировала над миской с кормом с приоткрытым ртом и вытаращенными глазами. Коротко кивнув матери, Эймонд недолго пошарил в холодильнике и расселся за столом с ревниво прижатой к груди банкой Нутеллы.       — Ты брата разбудил? — бросила короткий взгляд из-за плеча Алисента. — У нас все почти готово, только его ждем.       — Да, но он в таком состоянии, что можешь с чистой совестью положить его в багажник, — ответил Эймонд, сметая початую и оставленную на время яичницу в один присест. Овощи на пару так же оперативно исчезали с тарелки, но здоровый глаз с жадным прищуром то и дело обращался к блюду с хрустящими тостами.       — Может, и пришлось, если бы мы поехали всей семьей, как положено, — посетовала женщина. Нож в ее руках равномерно размазывал куриный салат по пшеничному хлебу. — Если бы не папино состояние и твой экзамен, мест могло и не хватить. Еще и Дейрон на этой неделе не смог добраться домой...       — Дейрон вообще этим летом не приедет, — подала голос оторвавшаяся от телефона Хелейна.       — О, откуда ты знаешь, родная? Неужели твои гадания показали? — снисходительно улыбнулась Алисента. С негромким щелчком закрылась крышка переносного холодильника, и мать семейства устроилась на своем месте за столом с одиноким стаканом апельсинового сока.       — Да нет, он пост на фейсбуке выложил. Его дружки из академии затащили его на Майорку на все лето.       — А все потому, что наш младший братец — долбанный сноб со шваброй в заднице, — прокомментировал вошедший на кухню Эйгон — как ни странно, бодрый и выглядящий почти нормальным. Эймонд не сомневался, что всему причиной стала припрятанная наутро пивная заначка, и легкий флер солода был тому подтверждением.       — И тебе доброе утро, сынок, — вмиг поникла Алисента и заботливо подвинула к месту старшего заранее подготовленную бутылку молока. — Сегодня ты нормально себя чувствуешь?       — Да-да, мам, спасибо, что спросила, — отмахнулся Эйгон, активно шурша в кухонном шкафчике и едва не забираясь в него по пояс. С внутренним вздохом Эймонд сделал пометку в голове, что и в этой точке дома предстоит навести порядок, и переключился на вожделенную банку шоколадной пасты. — Но за руль мне пока лучше не садиться.       — Семеро, Эйгон, ты мог хотя бы сегодня не пить? — разочарованный стон матери все трое воспринимали столь привычно, как и извечные попытки вправить старшенькому мозги. — Мы так редко выбираемся куда-то отдыхать, и бабушку с дедушкой ты уже года два не видел. Неужели тебе ни капли не стыдно?!       — Мне? Нет, — брякнул Эйгон и с недовольной миной заполнил миску "Эпл Джеком". — Можешь меня не брать с собой, если хочешь. Поменяемся местами с Дейроном: ему-то за счастье порадовать семью.       — Ты же слышал, что...       — Похуй, — выплюнул старший Таргариен и даже отвлекся от поглощения яблочных хрустящих кругляшей. — Хорошему и правильному мальчику Дейрону можно сколько угодно косячить и плевать на родню, в отличие от нас. Стоило всех отправить в ебучую Шотландию, если мы такие неудобные.       — Прекрати этот разговор, Эйгон. Я не могу больше слушать подобный бред, — единым залпом Алисента допила свой сок и в непререкаемом тоне остановила нарастающий поток завистливых комментариев. Она недовольно зыркнула исподлобья на старшего сына, чавкающего хлопьями с выражением участника Маппет-шоу. На среднего, который с саркастичной усмешкой наблюдал за всем и под шумок размазывал Нутеллу по тосту в таких количествах, что можно было от одного кусочка схлопотать диабет. На дочь, едва не согнувшую вилку в сжатых добела пальцах. — Матерь Всеблагая, за что мне это... — схватив ручку холодильника, матриарх поспешно удалилась с кухни в негромких причитаниях несуществующим благодетелям.       С наслаждением Эймонд впился в долгожданный приторный тост зубами и заговорщицки переглянулся с братом и сестрой. В том, что касалось младшего представителя семейства, абсолютно различные и перманентно бесящие друг друга родичи неожиданно находили общий язык.       Скромного и послушного братца, отраду их дражайшей и постепенно все больше дуреющей матушки, постоянно ставили каждому из них в пример. А пять лет назад, когда в почтовом ящике нашлось крайне подозрительное письмо с сургучной печатью, как в старину, Визерис и Алисента и вовсе едва не лопнули от гордости. На все расспросы старшие получали уклончивое и расплывчатое нихуя, и Дейрон практически исчез из их жизни, крайне редко заявляясь домой из частной шотландской академии в странной форме. И на братьев с сестрой поглядывал так, будто они в мгновение превратились в мусор.       Единогласным решением было причислить Дейрона в почетные ряды законченных ебланов. Причем первой гениальную в своей простоте мысль высказала отчего-то крайне разозленная Хелейна.       — Эйгон, Хелейна, вы закончили? Рейнис звонила, спрашивала, когда мы выедем. Уже ждет нас, между прочим! — развела очередную суету вновь зашедшая на кухню Алисента. — Можете не доедать, я запаслась сэндвичами в дорогу.       — Мам, ты их налепила целый вагон. Вы ими весь уикэнд питаться решили? — отозвался Эймонд и выжидательно зыркнул в сторону Эйгона. Брат в легком подпитии своем провокацию уловил и с едва заметным кивком состроил самое несчастное лицо на свете.       — Оу, нет, конечно. Бабушка обещала большие запасы ее фирменной лазаньи! — просияла мать и осеклась: повернувшись на стуле, Эйгон воззрился на нее, и в широко раскрытых блеклых серо-голубых глазах словно проступила россыпь многочисленных звезд.       — Но мам, она воняет рыбой.       — Нисколько! Откуда в лазанье рыба?       — Я не про лазанью, мам.       Получив от ахнувшей в возмущении и с позором ретировавшейся Алисенты смачный подзатыльник, он с гаденьким хихиканьем вернулся к поеданию сухого завтрака. Эймонд же, удовлетворив ежедневную тягу к выплескиванию яда чужими руками, довольно растянулся на своем месте и принялся за следующий тост, еще более густо смазанный, нежели предыдущий.       — Круговорот коричневой жижи в природе, — прокомментировал Эйгон с коротким смешком его маленькую слабость, на что закономерно получил уверенно поднятый средний палец.       Суета торопливых сборов набирала обороты, и Эймонду ничего не оставалось, кроме как абстрагироваться от нее за надежным щитом из распечатанных листов многочисленной технической теории. С удовольствием он перебрался бы подальше от возни родственников, в уют собственной комнаты, однако еще больше обижать без того не слишком довольную мать не хотелось.       На вытянутые вдоль дивана ноги с размаху приземлилась немаленькая Эйгонова туша, и юноша откровенно взвыл, запоздало спасая отдавленные конечности.       — Хера ты кабан, — прошипел он и поспешил укрыться за бумагами, но у его брата явно были другие планы.       — Слушай, раз уж я в курсе, что никаких экзаменов у тебя быть не может, — загадочно подергал бровями Эйгон, чем заставил младшего изрядно напрячься и отчасти замереть. Все более вынуждал он пожалеть о доверенной тайне — окончании Энтерпрайза экстерном еще полгода назад. — Расскажешь братику, кто она? Та самая подружка, ради которой ты просираешь возможность жрать от пуза и греться на шезлонге?       — Вот еще, — буркнул Эймонд и крепче вцепился в спасительные помятые бумаги. Какой-нибудь макаронный монстр явно благословил его исключительной тупостью брата, все еще не догадавшегося, насколько извечные шутки про Деймона близки к правде. — Ты же мне про своих не рассказываешь, с чего я должен перед тобой отчитываться?       — Так потому что ты не спрашиваешь. Смотри: была у меня пару дней назад одна соска. Внешне — высший класс, но ебаный твой рот, вагина вялая, как мой рукав...       — Тьфу, блядь, прекращай, — в искреннем омерзении скривился Эймонд и со всей силы пихнул Эйгона в мягкий бок. — Съеби уже скорее в бездну анального угнетения дедом и оставь меня в покое.       — Похоже, в бездну анального угнетения отправляешься как раз ты, — хмыкнул Эйгон, но с дивана все-таки, на радость Эймонду, свалил. — Даже к лучшему, что мы едем без тебя. Твоя просящая леща маниакальная морда распугала бы с пляжа всех баб.       — Я тебе покажу баб, распутник! — прикрикнула Алисента из холла.       — Да, мам, покажи баб! — радостно отозвался Эйгон и потрусил следом. — В общем, не скучай, Аманда, и не забывай предохраняться.       Эймонд с облегчением выдохнул и хотел было принять исходное расслабленное положение, как над ним мрачной сосредоточенной тенью нависла Хелейна. Руки сестры были уперты в бока, и в сочетании с хлопковой юбкой в пол и распущенными волосами с искусственным венком в переплетении прядей она чертовски напоминала колдуний из лент Миядзаки.       — Помнишь, о чем мы договаривались? Насчет моих детей?       — В воскресенье обрызгать террариумы, три раза в день переворачивать яйца в инкубаторе, плотно закрывать крышки, не забывать кормить корм, — без проблем и энтузиазма перечислил он.       Повисла неловкая пауза. От Хелейны исходили пугающие колючие волны.       — Переворачивать четыре раза, — исправился Эймонд.       — Славно. Сами дети сытые, можешь не беспокоиться на этот счет. Удачных тебе выходных, братишка, — снисходительно кивнула она и мерно уплыла из зоны видимости, даруя Эймонду желаемый покой.       С тяжелым вздохом ожидал он финального аккорда своего вынужденного представления, в деланном бесстрастии перебирая заготовленные маскировочные листы. Каждый раз, когда требовалось отвязаться от необходимости выбираться куда-либо всем одношерстным составом, он использовал одни и те же бумаги, и в непрозорливости своей Алисента до сих пор ничего не замечала. Но и оставить за собой последнее слово не преминула.       — Ты точно не будешь сильно скучать, родной? — показалась голова матери в проеме арки гостиной. На лице ее замерло извечное виноватое выражение.       — Сильно — нет. Удачно повеселиться, мам. Передавай Веларионам привет от меня, — взмахнул он рукой, с деловитостью штудируя какую-то совершенно детскую теорию Java-скрипта. Однажды он показал ее пьяному Эйгону, на что брат авторитетно заявил, будто из одного червяка можно сделать двоих, но с Эймондом они все равно дружить не будут.       С едва различимым звуком Солярис унес семейство Таргариенов в удручающе неполном составе прочь от ворот, и стоило ему стихнуть, Эймонд моментально отбросил листы бумаги. Футболка полетела на спинку дивана, брюки небрежно отправились к книжному шкафу. Воодушевленно размявшись и вдыхая свободу полной грудью, юноша слегка устыдился собственной несдержанности и аккуратно собрал разбросанную одежду в стопку.       Телефон коротко запиликал, возвещая о новом сообщении. В испепеляющем буйствующем нетерпении Эймонд торопливо открыл желанное письмо-сигнал.       "Башня уже отъехала?"       На губах невольно расплылась легкая улыбка. Вне больничных стен дядя перевоплощался в совершенно другого человека, словно и вовсе не человек, а зверь, охочий до низменных страстей и развлечений.       "Да. Можешь заходить"       И пусть матушка дальше не подозревает о копии ключей, подумал он и лихорадочно пригладил растрепавшиеся волосы. Чуткий слух улавливал стук калитки и предельно тихий шорох шагов. Когда визитер остановился на крыльце, позвякивая объемной связкой, Эймонд не выдержал — метнулся к двери и дрожащими пальцами распахнул ее с бесстыдным хозяйским выражением.       Деймон картинным жестом стянул с лица солнцезащитные очки, и многообещающе поблескивающему прищуру вторила наглая залихватская ухмылка. Литые мышцы слегка напрягались под тонкой тканью борцовки, отсутствующие рукава открывали изобилие светлой кожи, изрядно пораженной ожогами. Эймонд замер на считанные секунды в попытке вторить выражению дяди, но сдался под накатывающими приливами радости и расплылся в искренней улыбке, затягивая мужчину за руку внутрь дома.       — Наконец-то, — прижался он всем телом к крепкой фигуре и дразняще толкнулся бедрами вперед. Деймон с тихим смешком запечатлел легкий поцелуй на его лбу и оттянул от себя нетерпеливого племянника за кромку боксеров. — Все как договаривались?       — Для руководства я взял отгул к положенным выходным, а для семьи — улетел на конференцию в Орландо, — бодро сообщил Деймон. Слишком позерские для жары кожаные туфли отточенными движениями отправились на полку, и дядя проследовал в гостиную с пухлым бумажным пакетом. Лукавство осталось за порогом особняка, и, подобно стихии, он светился довольством и непосредственностью едва не сильнее необычно гиперактивного Эймонда. — А твои точно не вернутся раньше понедельника?       — Нет, сэр, — Эймонд с размаху прыгнул на диван и обворожительно улыбнулся, заглядывая в просиявшее от его раскованных движений лицо. — Корлис слишком долго не заебывал людей рассказами про старые морские обычаи, а бабушка скорее удавится, пока не отпустит их с ожирением второй степени.       — Прекрасно, просто прекрасно. Не только ты напрочь заебался прятаться по углам, — интригующее шуршание пакета в руках не отвлекло Эймонда от созерцания дяди, такого открытого и домашнего, каким желалось видеть его каждый вечер лично. — Как и обещал, дорогой племянник — все, что ты просил, — на свет из глубин пакета явились бомбочки для ванн, — и не просил, — к ним присоединился брикет темного "Тоблерона", — и не ожидал, — третьим подарком стали кожаные наручники, — очки, — брови Деймона требовательно взметнулись, пока юноша в деланной измученности закатил глаз, — а это флешка с туториалом для твоего кретинского брата.       — До сих пор удивляюсь, как с твоим графиком и количеством детей ты умудряешься быть таким задротом, — хохотнул Эймонд. Набор предметов на журнальном столике невероятно манил, но безоговорочно мерк перед очертаниями крепкого торса и изгибом бедер в плену джинсов.       — Тайм-менеджмент, знаешь ли. Если распределять время правильно... — с издевательской усмешкой Деймон сложил на широкой груди руки. — Шучу, просто я охуенен.       — С этим сложно поспорить, — поднялся с дивана юноша и требовательным жестом утянул чуть растерявшегося мужчину на сидения. Мягким толчком заставив того облокотиться на спинку, стремительно оседлал чуть расставленные бедра.       — Ну вот, — с картинным разочарованием вздохнул Деймон. — А я так надеялся поскорей сходить с тобой в подземелья, мой любимый огненный маг.       — У нас впереди целых три дня, — расцвела на тонких губах широкая и хищная улыбка. Светло-голубой глаз подернулся неудержимой юношеской похотью. — Я слишком по тебе соскучился, дядя Деймон, — напрочь отсутствующие, но способные в теории родиться возражения безнадежно утонули в глубоком страстном поцелуе.       Время окутывало их, как тягучий кленовый сироп, растягивало проведенные вместе часы до состояния вечности — и неумолимо сокращало расстояние до часа Х. Слишком привычным виделся их насыщенный и размеренный быт; казалось, растаяли без следа разделяющие их обстоятельства, и весь окружающий мир сжался до размеров просторного, но не слишком огромного особняка.       Стараниями благородного Эймондова отца их семья перебралась в Соединенные Штаты много лет назад, где бизнес разросся до вожделенных Визерисом масштабов. И не было в городе, а может, и во всей обширной стране района, подобного Кингсланду, с его аристократичными виллами и стройными рядами уютных частных домиков, напоминающих фантасмагоричную смесь британской деревни и шумеро-аккадских мотивов. Нынешний Визерис вряд ли помнил о вкладе в застройку города, о стопках ватманов с проектами старыми и новыми, о широкой модели его видения идеального города. И пусть официально дела были давно переданы и прожитье семьи до устройства детей обеспечивали акции холдинга, тот, старый, еще ясно соображающий отец не прекращал изливаться новыми идеями и лелеять давнюю мечту. Сообщения о его состоянии, передаваемые в директ Деймона ежедневно дежурящей у постели Рейниры, на считанные минуты вырывали Эймонда из сладкого, иллюзорного, но такого настоящего забытья.       Он пугающе быстро привык просыпаться с рассветом не в одиночестве, но в удушливо горячих объятьях, с переплетенными в Гордиев узел ногами. Аккуратно выпутываться из плена крепких конечностей, спешно наматывать круги вблизи дома и, наскоро приведя себя в порядок, укладываться обратно, чтобы прикоснуться чувственно раскрытыми губами к доверчиво подставленной шее. Вжиматься в утреннюю эрекцию собственным членом, резво реагирующим на близость теплой лоснящейся плоти. Чувствовать на коже возле уха неразборчивое мурчание шепота и поспешно смоченные слюной пальцы — в глубине слегка ноющей, но непривычно жаждущей раскрытой задницы. Выстанывать дорогое сердцу имя в полный голос, без необходимости прикусывать ладонь в исступлении.       Сам того не замечая, Эймонд стал покачивать головой в недолгие перерывы на работу в такт ревущему из гостиной "The Offspring" и вытягивать ноги поверх чужих во время чтения новостных лент, чтобы умелые ладони как бы невзначай разминали затекшие мышцы голеней и оглаживали худые щиколотки. Душа его пела, пока Деймон брал его в душе, каждое утро он готовил диетическое мясо и овощи, потому что сам Деймон в готовке был тем еще овощем, и не одну партию в Озере Ледяных Оков он позорно всосал из-за Деймона, всасывающего его член внутрь своего шелкового рта под столом. Деймон Таргариен буквально обратился центром его мира, и даже если бы материнские Семеро богов, Иисус или какой-нибудь древний пантеон существовали в реальности, его желание сохранить навсегда трепетные разнообразные мгновения они не сумели бы исполнить.       Воскресный полдень они встречали в теплом бурлении джакузи. Принесенные Деймоном бомбочки под влиянием бойких воздушных струй сбили настолько высокий слой пены, что при желании из нее можно было выстроить надежно укрывающие стены. Эймонд расслабленно откинулся на широкую грудь и с улыбкой ощущал, как с дразнящей щекоткой пузырьки проезжаются вдоль его промежности, а в спину упирается спокойный, но все же едва заметно напряженный член. Дядя соорудил на своей голове нечто вроде пенной шапки и теперь с энтузиазмом лепил на волосах Эймонда что-то вроде короны. Юношу всегда поражало, с какой легкостью, без толики стеснения демонстрирует он свой обширный шрам — следствие криворукости покойного деда Бейлона, отца-одиночки, и близкого знакомства с кастрюлей кипятка.       — Смотри, — приподнял экран телефона Эймонд с коротким смешком, и за его спиной довольно хмыкнули. В открытой странице инстаграма расположилась фотография мирно дрыхнущего Эйгона на низком шезлонге. Покрасневший хлеще вареного лобстера, безнадежно сгоревший на солнце братец был заботливо украшен десятком беспокойных обалдевших крабов. Особенно несчастным выглядело ракообразное на навершии плавок.       heruakihiko: теперь я кормилец крабов       — Маловато крабов положила, чтобы скормить такую тушу, — прокомментировал Деймон.       — Ты подожди, тут еще одна есть, — движением пальца изображение сменилось, и теперь на еще более красном Эйгоне тусовалась целая крабья диаспора.       heruakihiko: не выбрасывай кости, краб доест       — Мое уважение твоей сестре, — с ненавязчивым смехом Деймон отнял телефон из руки юноши и отбросил на лежащее поодаль полотенце. — Но к чему мне рассматривать тушу Эйгона, когда прямо передо мной такое соблазнительное зрелище?       — И откуда у тебя столько сил, дядя, — прищелкнул языком Эймонд и попытался сменить положение, но настойчивые объятья прижали его вплотную к мокрой коже. Скользящий поцелуй в основании шеи сопровождался игривым покусыванием, вынуждал откинуть голову на крепкое плечо.       — Тебе очень идет этот аромат, — прерывались жарким шепотом касания губ. — И корона тоже к лицу. Может, когда-нибудь соорудим тебе настоящую.       — Только если у тебя будет такая же всратая шляпа, — усмехнулся юноша, вслепую касаясь слегка небритой щеки. Уверенное движение опущенной под воду руки к его паху заставило слегка вздрогнуть. — В воде — не вздумай, мы договаривались! И дай мне хоть немного передохнуть.       — Немного ты уже передохнул, — Эймонд ощущал на коже едва не натуральными прикосновениями осязаемый вожделеющий взгляд, когда наклонился за полотенцем и смартфоном. — Стоит здесь прибраться, как считаешь?       — Не беспокойся, я позже разберусь, ебака грозный, — бросил смеющийся, с хитрецой взгляд из-за плеча юный Таргариен. — Тут все равно в основном никто не бывает.       — О, я нисколько не сомневаюсь, что твой брат-дебил не умеет включать эту штуку. И в джакузи явно бывает только когда объестся бобов.       — Фу, — скривился Эймонд, но легкая улыбка с его губ никуда не делась. — Здесь обычно отец лежал. Как он там, кстати?       — С утра писали, что ему становится лучше, — с уклоном отозвался Деймон и поднялся в полный рост, невольно притягивая заинтересованный взор племянника. Немного задумавшись, он замер с полотенцем в руках. — Слушай, куда ваша мамаша дела макет Визериса? Я не видел его ни в одной из комнат.       — Перенесли на цокольный этаж, еще до того, как... все случилось, — мокрые сосульки длинных прядей оплели спину и плечи, теплые остаточные капли неторопливо стекали по высушенной полотенцем коже. — Отец с определенных пор полюбил там проводить время, ну, с тех пор, как у матери стал протекать чердак. Хочешь посмотреть? — протянул руку Эймонд в приглашении и чуть наклонил голову. Уверенный кивок был ему ответом.       Более крутой, нежели во всем остальном доме, спуск сопровождался ладонями на тазовых косточках, не то страхующими от падения, не то силящимися продлить контакт с молодым обнаженным телом. Щелкнул под небрежным давлением выключатель, вмиг окрасивший полутемное помещение смесью красного и синего света. Приглушенные лампы, пересекаясь плотными лучами в тяжелом воздухе, порождали множество разнообразных оттенков. Обещанная исполинская архитектурная модель занимала едва не треть всей комнаты, чуть поодаль разместились бильярдный стол, небольшой плотный диван темно-коричневой кожи и ряд столов, на которых громоздились террариумы с разномастной живностью. Некоторые из любимых Хелейниных детишек упорно требовали к себе особого отношения и в комнате сидеть не желали — а может, задумывался Эймонд, ей тупо не хватало места.       Не отходящий до того от племянника ни на шаг Деймон завороженно уставился на модель. Медленным шагом приблизился к ней, с отчетливой болью и сожалением огладил крышу одного из миниатюрных домиков. Из его груди вырвался тяжелый вздох, когда он поправлял упавший невесть отчего памятник, более напоминающий деревянного солдатика. Эймонд подобного пиетета к отцовской работе не проявлял, хотя и признавал ее грандиозность, поэтому в неловкости отошел к стеклянным коробам. Кажется, должно было подойти время очередного переворота, и юноша с негромким скрипом открыл инкубатор.       — Что это такое? — неожиданно оказавшийся позади Деймон с явным любопытством заглядывал за плечо.       — Паучьи яйца. Мохнатая херня Хелейны иногда плодится, и она распродает выживших. Представляешь, и ведь покупают. Куда она эти полторы тысячи денет — один хуй знает.       — Полторы тысячи? Нихуя себе, — невольно присвистнул дядя. — Я в шоке, столько яиц! Это охренеть как круто, между прочим!       — Неужели ты и в пауках разбираешься? — недоуменно покосился на него Эймонд.       — Нисколько, — от состроенной невинной рожицы в груди само собой рождался тихий смешок. — Просто взгляни на эту мохнатую сраку и представь, что из нее вылезли все эти яйца.       — Предпочту смотреть на твою, — сострил юноша. Бегло оглядевшись по сторонам, он заприметил ровные ряды киев, и в голове родился очередной внешне невинный, но в сущности сугубо коварный план. — Эй, закрой крышку, этот вроде кусается. И вообще, тут есть на что поглядеть, кроме тварей с лапами.       — И на что... Оу, — обернувшийся Деймон на мгновение замер, и в слабо поблескивающих в тусклом свете глазах от представшей перед ними картины тотчас разгорелся пожар. Чуть прогнувшись в пояснице, его молодой и прекрасный племянник наглаживал длинный кий тонкими пальцами, и пусть искусственный глаз всегда был направлен прямо, живой впился прямиком в него. Не глядя прикрытая крышка террариума звонко стукнула стеклом о стекло.       В очередной раз нагибаясь для удара по битку, Эймонд бросал откровенные взгляды исподлобья на дядю, которого неторопливо текущая игра, казалось, вовсе не интересовала. Деймон словно нарочно промахивался практически каждый свой ход, и кончик языка скользил меж приоткрытых губ, когда покачивался абрис жилистых бедер и складывались в причудливом жесте пальцы на зеленом сукне. В какой-то момент изящная кисть натирала мелком ссеченный край чрезмерно откровенно, и юноша оказался прижатым к столу властной рукой. Каменной твердости ствол потерся меж ягодиц.       — Ты доигрался, мальчик мой, — приглушенный голос с сексуальной хрипотцой нитями электрических импульсов улегся под кожей, гладкие теплые ладони собственнически огладили ровную спину. Распластавшийся в развратной позе Эймонд с жадностью ухмыльнулся. С силой оттолкнувшись от стола, он подался бедрами назад и в те доли секунды, что дядя не успел среагировать, опрокинул его на стоящий рядом диван, занимая излюбленную позу сверху.       — Ты проиграл мне, Деймон, — на освещенном пороком лице расцветала исполненная вызова усмешка. — А значит, будет по-моему.       Плотная темная кожа скрипела под чуть разъезжающимися коленями, когда он плавно опускался на упругость скользящего с легким трением члена. Пальцы запутались в основании длинных светлых прядей, слегка натянутых от сладостной судороги конечностей. Руки Деймона с силой, не сдерживаясь сжимали аккуратные ягодицы, притягивали на себя, поддерживали и регулировали неспешный чувственный ритм. Губы то и дело соединялись в коротких порывистых касаниях, и иссушенное дыхание смешивалось со ставшим общим вкусом. Зажатый в тесный плен между разгоряченных взмокших тел ствол терся с каждым движением о подтянутый живот, и Эймонд с тихими стонами довольно жмурился и не замечал ничего вокруг.       Распаленный и раззадоренный, Деймон в эйфории удовольствия резко откинулся на спину. Едва раздавшееся где-то поодаль шипение стихло в момент, когда блондинистая макушка приземлилась на подлокотник дивана... почему-то со влажным раздавленным звуком.       — Деймон, — надломленным высоким голосом позвал юноша. — Подними голову.       — Что такое? — отозвались снизу с едва сдерживаемой страстью. Крепкие мужские бедра двинулись вверх, отзываясь острым томлением внутри.       — Кажется, у тебя под затылком паук...       — Тьфу, бляха, — в момент подскочил Деймон и принялся отряхивать белесую шевелюру, попутно ощупывая кожу головы. — Вроде не укусил.       — Хорошо, что не укусил, — похлопал его по плечу онемевший Эймонд, не слезая с дядиного члена. — Только он походу сдох.       Остаться в живых пауку в размашистом столкновении с затылком было не суждено. На подлокотнике вместо крупного птицееда размещалось нечто лепешкообразное, все еще с восьмеркой конвульсивно подергивающихся волосатых лапок.       — Твою мать, — в сердцах выругался он и вскочил на ноги, не обращая внимание на сдавленный выдох Деймона. Ладони судорожно обхватили лицо и вцепились во взъерошенные локоны. — Хелейна меня на части разорвет за эту тварищу.       — Так. Успокойся, — поймал его за плечи мужчина и с усилием усадил обратно на диван. — У Рейны как-то хомяк сдох, и мы купили нового, пока она была в школе — подмены не заметила и всем хвасталась, что он пять лет прожил.       — Хомяк — это хуйня, — вскричал Эймонд. — А где ты паука найдешь?       — Откуда-то же твоя сестра их берет. Узнаем, что это за вид, поищем заводчика в городе. Только не переживай, — несмелая поддерживающая улыбка мистическим образом стирала его нервозность, внутренне близкую к панике, сбившееся дыхание постепенно выравнивалось. — На ящике есть название?       — Нет, Хелейна знает их наизусть, — пальцы разгладили собравшуюся меж сведенных бровей морщинку. — Я попробую найти в сети, ты тоже присоединяйся.       Щелкнула ослепляющая в полумраке вспышка, и Деймон что-то оперативно застрочил на экранной клавиатуре. Эймонд с головой погрузился в изучение поисковика. По запросу "синий паук" выдавало все, что было хотя бы отдаленно связано с синим цветом и пауками, в том числе цветовую палитру, шмелиную задницу и бар в Альбукерке. Из относительно подходящих картинок не находилось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало аляповатый блин на краю дивана.       — О, первый комментарий. Пишут, что паук четенько сдох, — злорадно ухмыльнулся Деймон.       — Ага, обхохочешься. Давай серьезнее, — попросил его племянник и вновь зашарил в веренице гугловских картинок.       На некоторое время в комнате повисла молчаливая пауза.       — На реддите пишут, что это крестовик, — неуверенно протянул мужчина и еще раз с прищуром присмотрелся к печальному трупику. — Но я не вижу тут никаких крестов.       — Этих даже я помню со школы. Не то, — на время оторвался от своего бесплодного занятия Эймонд. Что еще пишут?       — Еще пишут, что это бражник. И спорят, бражник или все-таки крестовик.       — Вроде бражник — это бабочка какая-то, разве нет? — уверенность сетевых сыщиков неумолимо спадала вместе с энтузиазмом.       В очередной раз пролистав комментарии и приправив их крепким выражением, от которого вполне могли сдохнуть в шоке остальные пауки, Деймон подошел к террариуму и внимательно осмотрел. Скепсисом, проявившимся на его лице, можно было остановить самый залихватский стендап-концерт.       — Poecilotheria metallica наш клиент. Тут сбоку написано.       Воодушевленные нежданной и столь нужной находкой, они едва не наперегонки принялись разыскивать любого человека в городе и его окрестностях, кто мог быть связан с подобного рода живностью. Эймонд в очередной раз поймал и одернул себя в непреднамеренной попытке взмолиться несуществующей небесной канцелярии, чтобы конкретно этот экземпляр насыщенного синего цвета не оказался неким хитровыебанным гостем с другого конца континента или вовсе доехавшим в Штаты каким-нибудь австралийским аэроэкспрессом. Однако, пусть не божественные сущности, но поисковик внял его мольбам, и высветившийся по одной из ссылок сайт в контактах явно указывал на знакомую местность.       — Слушай, это через один район от нас. Надо же было так повезти, — выдохнул Эймонд, ощущая, как расслабляются скованные напряжением мышцы и отходит леденящая испарина. — Указано, что нужный нам вид в наличии. Может, перезвонить и уточнить?       — В любом случае, даже если прямо идентичного не окажется, этот, эм, В.Фромлис что-нибудь сообразит, — уверенно заявил Деймон, двумя пальцами поднял членистоногий трупик и поднялся с дивана с видом завоевателя далеких земель. — Поехали спасать твой прекрасный зад.       — Порой мне кажется, — все более крепчающее давление настигло распаленные внутренние мышцы, — что спасать его нужно только от тебя.       В местах, где высотные дома давно утратили былой лоск, а узость переулков навевала ассоциации с гангстерским кино, Эймонду доводилось бывать нечасто. Стайка подростков проводила взглядом, едва не сворачивая шеи, кричаще ярким пятном выбивающуюся из окружения машину, и юноша озлобленно зыркнул из распахнутого окна. Парковки, хоть приличной, хоть какой бы то ни было не наблюдалось, поэтому Деймон, сосредоточенно покружив, заглушил мотор в одном из переулков и без толики брезгливости ступил на припорошенную окурками мостовую. Притихший Эймонд следовал за ним и старался на всякий случай держаться поближе.       Стертая частыми касаниями кнопка домофона легко поддалась давлению пальца, и длительный протяжный писк нескоро прервался механическим голосом из динамика.       — Слушаю.       — Насчет покупки паука — это сюда? — переспросил Деймон в отверстия металлической пластины.       — Да, конечно, проходите.       Над высоким потолком тускнела одинокая лампочка, стены покрывали пестрые граффити в несколько слоев. Обугленные почтовые ящики опасно накренились, грозясь свалиться с креплений в любой момент. Страшно дребезжащий лифт вынудил Эймонда брезгливо зажать нос: из кабины откровенно несло мочой, блевотиной и черт еще разбери чем. Нажав кнопку нужного этажа, Деймон вопросительно взглянул на племянника и в качестве ответа получил безмолвное прикосновение покатого плеча.       Необходимая им дверь была заранее приоткрыта, и в проеме виднелся тучный лысый мужчина в шелковом халате в пол, расписанном крупными цветами и китайскими драконами. Полы халата чуть расходились, и этого было достаточно, чтобы совершенно излишне рассмотреть ровные слои округлого пузика и непропорционально впалую грудь. На лице мужчины, застывшем учтивой восковой маской и словно запудренным, растянулись тонкие до неразличимости губы.       — Мистер Фромлис, я верно полагаю? — обратился первым Деймон.       — Вы не ошиблись, — голос мужчины, до странного тонкий, сочился патокой, и это вынудило Эймонда напрячься еще сильнее. Широким жестом их пригласили в тесную квартиру. Вдоль стен прихожей и виднеющихся за открытыми дверьми комнат длинными и высокими рядами множились стеклянные коробы, полные кокосового субстрата и коряг. — Признаться, я не ожидал гостей сегодня. Ни единого звонка от желающих приобрести новых друзей. Если я верно понимаю, вы нашли это место через сайт?       — Да, — прочистив горло, чуть севшим голосом перенял инициативу Эймонд. Задерживаться больше положенного из-за светской болтовни в удручающем тягостном месте не хотелось. — Нам нужно это, — на экране смартфона высветилась фотография нужного птицееда.       — Ах, Poecilotheria metallica. Редкий и ценный вид, достойный настоящих ценителей, — довольно сложил ладони мистер Фромлис. — В уходе с ним не так просто, но полагаю, вы уже осведомлены об этом. Но вот что странно: мне казалось, мисс Хелейна уже покупала одного такого. У меня есть подходящая самка, однако неужели ее навыков разведения хватает для столь привередливого создания?       Пораженный Эймонд с откровенной опаской повернулся к Деймону, но дядя оставался непоколебимым, отчего-то с пристальным вниманием вглядываясь в продавца. Краткий, почти неразличимый кивок немного успокоил его.       — С любимцем моей племянницы кое-что случилось.       — Вот как. Печально это слышать, — с театральным всхлипом ответил мистер Фромлис. — Могу ли я узнать, что стряслось?       — Четенько сдох, — продемонстрировал Деймон актуальное фото с подлокотника дивана.       — Несчастное создание, — вещал продавец, когда они продвинулись следом в одну из комнат. — Удивительные существа пауки: их паутина при всей тонкости линий прочнее стальных тросов, в процентном соотношении, их ворсинки способны улавливать движение добычи за многие метры от них. Но даже подобный арсенал и обилие яда не спасает их от бесславной гибели перед силой, что многократно превосходит их.       — Наверное, Вы правы, — неуверенно отозвался юноша.       — О, Вы так считаете? — под пристальным взглядом, влажным и елейным, но отчего-то подозрительно не вяжущимся с прочими атрибутами образа, Эймонда внутренне передернуло. Ощущение беспрерывной опасности, будто под дулом пистолета или в логове монстра, не отпускало его, и протянутые в стенах террариумов полотна из паутины только усиливали эффект. — Возможно, когда-нибудь Вы разделите увлечение сестры. Опыт показывает, что пауки предпочитают мужские руки.       — Сколько? — прервал речевой поток Деймон. На лицо старшего Таргариена легла опасная тень, и взгляд фиолетовых глаз излучал не меньше опасности, чем обманчивая мягкость и беззащитность продавца.       — Учитывая, что с Вашей племянницей мы сотрудничаем постоянно, отдам эту сапфировую леди за восемьсот.       В раскрытом бумажнике с тихим хрустом зашуршали купюры, и Деймон тихо выругался под нос. Эймонд неловко повел плечами, мысленно выдавая себе подзатыльник за неосмотрительно оставленную дома наличку.       — Альтернативные виды оплаты я также принимаю, — взглядом, который был брошен на мистера Фромлиса, можно было плавить металл. — Чековая книжка у Вас с собой?       Росчерк любезно предложенной ручкой Деймон поставил почти не глядя и чуть ли не с силой впихнул подписанный чек в ухоженную пухлую руку. За глубоким кивком безволосой головы последовало степенное переселение яркого кобальтового птицееда из уютного стеклянного домика в пластиковый короб с обилием небольших дырочек для дыхания. Все это время светловолосый мужчина, напряженный и собранный, как натянутая струна, силился будто оградить племянника от любого возможного воздействия.       — Будьте аккуратнее в этот раз, господа, — преподнес мистер Фромлис коробку на почтительно вытянутых руках. — Этот вид находится на грани вымирания.       — Благодарю, — отрезал Деймон и, схватив коробку и локоть Эймонда, быстрым шагом направился к выходу.       — Доктор Таргариен, — прозвучало им вслед, когда входная дверь уже была распахнута настежь. — Передавайте мой привет леди Мисарии, когда встретите ее.       Уже в лифте Эймонд бережно принял коробку с пауком во владение. Волосатая тварюшка испуганно притихла и забилась в один из углов. Между дядей и племянником повисло неловкое молчание, продолжающееся вплоть до момента, когда за обоими захлопнулись двери Феррари.       — Извини за это, не подумал, — несмело начал юноша. — Я могу вернуть тебе часть, когда вернемся домой, остальное позже...       Речь его задушено прервалась: резким движением Деймон подался вперед, притягивая к себе племянника, и приник к его рту в поцелуе, больше похожем на отчаянный укус.       — Если Хелейна когда-нибудь попросит заехать сюда за ее товаром, — проговорил он, чеканя каждый слог с нескрываемой сталью, — я пущу ее на органы, помяни мое слово.       Изрядно удивленный столь бурным проявлением не совсем ясных ему чувств, Эймонд вновь притих и с деланным равнодушием принялся рассматривать живность внутри коробки. Паучиха размахивала передними лапками в оборонительно-запугивающем жесте и предпринимала первые несмелые шажки по гладкой пластиковой поверхности.       — Не хочешь ее как-нибудь назвать? — ярость в дядином голосе постепенно отступала.       — Раз уж я чуть не задохнулся в том ебучем подъезде, — вздохнул с угасающим чувством нервозности Эймонд, — пусть будет Леффлер.       Разыгравшееся в полной красе позднее утро, невзирая на яркость солнечных лучей и сочность зелени газона, казалось проснувшемуся в одиночестве Эймонду серым и пустым. В ожидании приезда семьи в родные пенаты он расположился за кухонным столом с большой кружкой зеленого чая, пирамидкой шоколада и планшетом. На лице красовались новые очки, с более сильными диоптриями и заботливо затемненной левой линзой. Очередной альтернативно одаренный заказчик в рабочем чате уже больше часа упорно доказывал свою правоту. В свою очередь Эймонд тщетно пытался объяснить, что не по его вине, не дизайнера и не заведующего фронтэндом на сайте не может быть зеркального фона, в котором каждый пользователь мог бы видеть свое отражение.       Тонкий слух уловил звук отъезжающего в сторону металла ворот, сминаемый шинами гравий дорожки и знакомые агонистические вопли. Видимо, кебаб из Эйгона получился настолько знатный, что усидеть без стенаний он не сможет еще пару-тройку недель. С вынужденным принимающим фырканьем он отложил планшет и отправился встречать домочадцев.       — Здравствуй, сынок, — Алисента стиснула его ребра с такой силой, будто хотела обратить Эймонда в большой ком неровного фарша. — Я так соскучилась, и видят Семеро, тебя так не хватало! Жаль, что ты не смог поехать с нами. Но осталось много фотографий, и я обо всем обязательно расскажу! А как твой экзамен, все прошло удачно?       — Ка... А, да. Высший балл, как всегда, — чуть не осекся Эймонд и предельно тепло, насколько было возможно, улыбнулся матери. В принявших закостенелое выражение мышцах отдалось тянущей болью.       — Я горжусь тобой, конечно, но все же жаль. К счастью, немножко лазаньи я привезла с собой... — не прерывая довольного вещания, нашедшего отвыкшего слушателя, Алисента проследовала на кухню с объемным пакетом всякой всячины. В такие моменты Эймонд в некоторой мере радовался, что мать нечасто порывалась навещать отца в больницу, иначе было бы крайне трудно объяснить, почему в морге разом поднялись все заебанные мертвые.       Хелейну он благодушно потискал в ответ даже с некоторой приязнью, все еще чувствуя толику вины за содеянное.       — Спасибо, что присмотрел за моими детьми, братишка, — девушка наклонилась вплотную к его уху и едва слышно прошелестела. — И спасибо, что ты не полный объебыш. Варис просил передать, ты очень милый.       По спине Эймонда невольно прошла дрожь, вызванная не то позорным раскрытием их с Деймоном маленького преступления, не то от переданного комментария. Кажется, поведение дяди в квартире заводчика было отнюдь не лишним. Тихо и аккуратно, на манер тени, он прокрался в гостиную на спасительный, казалось, еще хранящий аромат и жар родного тела диван.       — Мне не нравится этот траханный порт. Мне не нравится эта обоссанная пенка. Мне не нравится твоя уебанская машина, мам, и вообще, мне ничего в таких поездках не нравится! — ворвался наконец в дом буйственно ноющий Эйгон. Взгляд его упал на сидящего в гостиной брата, и старший из детей Алисенты замер, как вкопанный. Растрескавшиеся от морской соли губы растянулись в издевательской жадной ухмылке.       Эймонд обреченно вздохнул. Еще как минимум месяц ему предстояло выслушивать нескончаемый поток шуток про очко.