Спой мне

      Вскоре жизнь Эла вошла в колею.              Совсем недалеко он обнаружил шикарный ресторан, где готовили очень вкусную еду. Мусорный бак там был достаточно низкий для того, чтобы Эл мог в него залезть, хотя для этого ему приходилось вставать на цыпочки. Не зная, чем заняться и куда ещё пойти, он ходил в библиотеку. Ему очень нравилось в отделе детской литературы. Там, прямо под кондиционером стояло очень мягкое кресло, в котором можно было уютно устроиться и поспать. Библиотекарша то и дело бросала на него косые взгляды, но не гоняла и ничего не спрашивала. Эл даже пробовал читать кое-какие книжки, но быстро обнаружил, что те, которые предназначались для детей его возраста, были слишком… простыми. Скучными. Хотя картинки там были красивые и яркие. И иногда очень смешные.              Ночью Эл пробирался в глухой тупичок за рестораном, где у него была кучка газет и коробок, и выглядывал из-за угла, наблюдая за Сахарком. Он старался не надоедать старшему мальчику, но Сахарок сам время от времени оборачивался и ловил его взгляд. Эл пугливо улыбался ему и поспешно нырял в темноту своего тупичка.              Поначалу казалось, что Сахарок просто терпит его. Впрочем, для Эла это было неважно. В своём детском сознании он наконец-то обрёл друга. И не страшно, что он с этим другом никогда не разговаривал и только украдкой наблюдал за ним из тени. Но время шло, и вскоре Эл начал замечать, что когда Сахарок смотрит на него, его губы подрагивают в подобии весёлой улыбки. И поза в присутствии мальчика становилась более непринуждённой. Он даже раз или два помахал Элу рукой.              Прошло, наверное, недели две или три. У Эла было всего три смены одежды, и все они уже изрядно попахивали. Он перебрал вещи и озабоченно посопел. Как, интересно, он должен чистить свою одежду? Ничего не придумав, Эл решил просто игнорировать эту проблему.              Наступил вечер, и Сахарок снова появился на своём обычном месте. На этот раз, почувствовав на себе взгляд Эла, он полностью повернулся к нему и достал из кармана шоколадку.              — Хочешь?              Эл удивлённо моргнул, неуверенно указал на себя пальцем, словно спрашивая: «Это ты мне?». Сахарок с некоторым смущением усмехнулся и кивнул.              — Я, это… случайно купил лишнюю.              Такое объяснение было проще, чем сказать: «Я думал о тебе и потратил те немногие драгоценные деньги, что у меня были, потому что захотел тебя порадовать». Эл тихо ахнул и бросился к нему, выхватил из руки шоколадку и тут же, плюхнувшись рядом на скамейку и болтая ногами, принялся со счастливым видом уминать угощение.              — Ммф! Вкушно! — пробубнил он с полным ртом липкой сладости. — Пашибо!              Сахарок, привычно прислонившись к фонарному столбу, наблюдал за ним с лёгкой улыбкой. Эл обратил внимание на его внешний вид — на подростке была яркая, облегающая одежда, оставляющая открытой верхнюю часть бёдер. Сахарок в свою очередь критически оглядел мальчика и сморщил нос.              — Таки, от тебя жутко воняет. Ты когда мылся в последний раз?              Эл облизал пальцы и дёрнул плечами:       — Не знаю.              Сахарок помедлил, его глаза задумчиво замерцали. Мысленно подсчитав свои деньги, он решил, что сегодня вполне может позволить себе выходной. Просто завтра придётся ловить клиентов вдвое усерднее, только и всего. Вздохнув, он приглашающе мотнул головой.              — Пошли. Я живу в мотеле в паре кварталов отсюда. Там ты сможешь привести себя в порядок.              Эл оживился, хозяйственно сбегал за рюкзачком с одеждой и едва не вприпрыжку поспешил вслед за подростком.              — А у тебя там есть кровать? А ковёр? А шампунь с каким запахом?              Сахарок, ошарашенный потоком вопросов, изогнул бровь и с притворно суровым видом качнул головой:       — Эй! Если будешь мне надоедать, я брошу тебя в мусорный бак.              Эл пискнул, поспешно прикусил язык и закивал, однако всю дорогу до мотеля его глаза блестели радостным предвкушением. Сахарок, перед тем, как войти к себе, тщательно огляделся, убедился, что за ними никто не следит, и только потом отпер дверь и завёл мальчика внутрь.              Эл медленно обошёл комнату, крутя головой в полнейшем благоговении.              — Ух-ты… как клёво!              Он с разбегу бросился на кровать и счастливо рассмеялся, когда его тело погрузилось в мягкий матрас. Сахарок нахмурился, свернул в трубочку журнал и легонько, чтобы не причинить боль, шлёпнул Эла по ноге. Потом ткнул пальцем в сторону ванной.              — Живо убери с кровати свою грязную задницу! Мне только не хватало потом неделю терпеть на простынях уличную вонь! И брось своё тряпьё в кучу, я потом его постираю. Может быть. Тьфу. Мерзкий маленький гремлин.              Эл трусцой помчался делать, что велено, и с весёлым смехом нырнул в ванную комнату. Едва за ним закрылась дверь, Сахарок вздохнул. Какого хрена он делает? Поразмыслив, парень сказал себе, что это лишь на одну ночь. Просто, чтобы ребёнок хоть раз смог как следует помыться. А потом скатертью дорожка недомерку.              Сахарок улёгся на кровать и принялся лениво пролистывать журнал. Его комната была слишком дешёвой, поэтому телевизора или чего-то подобного здесь не было. Журнал отвлечься не помогал, и Сахарок беспокойно качал ногой, а когда в ванной зашумела вода, нервно сглотнул.              Горячие струи воды обрушились на кожу Эла, и он невольно пискнул, потом провёл руками по волосам и длинно, шумно выдохнул. Многодневная грязь на его теле понемногу размывалась и стекала на дно душа мутными потоками. Эл повозился с бутылочкой шампуня, открыл её, и в воздухе разлился сладкий, клубничный аромат. Он уже очень давно не чувствовал такого приятного запаха. Взбив на себе пену, Эл какое-то время развлекался тем, что пытался сделать несколько крупных мыльных пузырей. Правда, у него ничего не получилось.              Вымывшись, Эл завернулся в полотенце и вышел из душа, разгорячённый и довольный.       — Сахарок? — позвал он, постучав по двери. — А что мне надеть?              Подросток вскинул голову, что-то прикинул в уме, потом, ворча себе под нос, полез в собственный рюкзак с чистой одеждой и достал оттуда толстовку и просторные, мягкие штаны.              — Держи, — буркнул он, сунув вещи в приоткрывшуюся дверь и старательно отворачиваясь.              Вскоре Эл, сияя улыбкой, вышел из ванной. Его чёрные волосы спутанными прядями свисали на лицо, но теперь они уже не были похожи на сальную паклю. Одежда была ему слишком велика, висела мешком и то и дело норовила сползти с плеч. Сахарок хмуро уставился на него. «Не-а. Вовсе он не симпатичный. Я отказываюсь считать этого недомерка симпатичным».               — Смотри-ка, ты, оказывается, ребёнок, а не какой-то склизский монстр. Посиди пока, я принесу нам поесть.              Эл снова запрыгнул на кровать, свернулся клубочком и безмятежно улыбнулся. Впервые за последние несколько недель он чувствовал себя… в безопасности.              Перекатившись на спину, он постучал друг о дружку босыми ступнями и засмеялся:       — Это ужас как приятно!              — Ага, именно так и бывает, когда ты не живёшь, как канализационная крыса, — проворчал Сахарок.              Эл сделал обиженный вид:       — Но крысы очень милые. У них маленькие ушки, и они пищат-пищат-пищат! — для пущей наглядности Эл принялся ползать по кровати и тоненько попискивать. Сахарок, наблюдая за этим, хихикнул, и что-то ласковое блеснуло в его глазах. Он торопливо задавил в себе это чувство, грубовато прикрикнул на мальчика и встал, чтобы принести еды.              «Нет. Мне этот недомерок определённо не нравится».       

***

      — Могу я пожить у тебя? Пожалуйста? — Эл стоял перед Сахарком и смотрел на него огромными, умоляющими глазами. Подросток закатил глаза и сделал рукой лёгкий изгоняющий жест.              — Господи ты боже! Это был только один раз, и то просто потому, что ты вонял, как блядский труп!              Эл надулся, потом запрыгнул на скамейку и принялся расхаживать по ней взад-вперёд. Последние несколько ночей он снова спал в своём тупичке и очень скучал по огромной, мягкой кровати.              Сахарок смотрел, как Эл балансирует руками, чтобы удержать равновесие, и не мог избавиться от тревоги при мысли, что ребёнок может споткнуться и упасть.              — А если я снова буду вонять, как блядский труп, тогда я смогу остаться у тебя? — с надеждой спросил Эл.              Сахарок скрестил руки на груди:       — Ты за языком лучше следи.              — Что значит «блядский»? — полюбопытствовал Эл. — Почему это плохое слово?              Подростка бросило в краску, и он вдруг ощутил острое желание провалиться сквозь землю. Поджав губы, он сгорбился и отвернулся.              — Просто не используй его.              — Ладно, — пожал плечами Эл, потом сел и принялся болтать ногами. — Ты продаёшь секс, как моя мама?              Сахарок едва не поперхнулся слюной. Очень долгое время он ничего не отвечал, на его лице сменяли друг друга разные эмоции. Выходит, что мать Таки была проституткой. Сахарок решил, что не станет ни о чём спрашивать — чем меньше он будет знать, тем меньше шансов, что он привяжется к ребёнку. Впрочем, поразмыслив, он пришёл к выводу, что всё логично. Таки никогда не спрашивал, зачем Сахарок постоянно торчит на улице, поджидая случайные машины. Этот ребёнок был, на свою голову, чересчур сообразительным.              Сахарок нервно переступил с ноги на ногу и угрожающе понизил голос:       — Если ещё хоть раз заговоришь об этом, я надеру тебе задницу.              Эл опустил подбородок на колени и нахмурился:       — Но…              — Мне вообще не стоило приглашать тебя к себе, — прорычал Сахарок. — Ты как грёбаный дикий зверёныш. Стоит один раз их покормить, и они начинают считать, что ты блядский супермаркет!              Эл непонимающе сдвинул брови. Почему Сахарку можно говорить плохие слова, а ему — нельзя?              У обочины притормозила машина, водитель выглянул в окно и какое-то время переводил оценивающий взгляд с одного мальчика на другого.              — Я беру тебя, — указал он на Эла. — Запрыгивай.              Эл удивлённо заморгал и выпрямился. Сахарок застыл, в его груди разгорелось вдруг необъяснимое желание защитить. Жёстко положив ладонь Элу на плечо, чтобы удержать на месте, подросток покачал головой:       — Он не работает… и вообще уже уходит домой.              На лице мужчины мелькнуло разочарование, но он кивнул и неуклюже открыл дверь для Сахарка. Подросток помешкал, посмотрел на Эла сверху вниз.              — Просто возвращайся туда, где обычно ночуешь. И оставь меня в покое, — не дожидаясь ответа, он сунул руки в карманы и зашагал к машине.              Эл понуро вернулся в свой тупичок и залез под газеты, зарывшись поглубже, чтобы не было видно снаружи. Он думал, что Сахарок станет его другом, но… похоже, что так это не работает. Эл крепко зажмурил глаза, ожидая, пока его сморит сон. Минуты шли за минутами, и он потерял счёт времени. Сахарок скоро должен будет вернуться, чтобы снова ждать на углу очередного клиента. Эл был совсем не уверен, что старший мальчик будет рад его компании.              Нет, наверное, не будет. Похоже, Сахарок хочет, чтобы Эл держался от него как можно дальше…              Внезапно чья-то рука сорвала с мальчика газеты. Эл вскрикнул от неожиданности, распахнул глаза и тут же испуганно застыл, как олень в свете фар.              Это был… мужчина из машины. И с ним ещё один, покрупнее, показавшийся Элу раза в четыре или в пять больше него. Оба смотрели на мальчика с глумливыми усмешками на лицах.              — Видишь? Что я тебе говорил? — сказал мужчина-из-машины. — Готов спорить, что он бездомный.              Его приятель-здоровяк навис над Элом, и от его ухмылки мальчика пронзил такой леденящий страх, что дыхание застряло в горле. Он попытался отползти назад, но здоровяк ухватил его за волосы и подтащил к себе. Эл закричал, затрепыхался, от боли на глазах выступили слёзы. Он смутно чувствовал, как один из мужчин сел на него сверху, прижал к земле, и его огромные руки начали возиться с ширинкой. Эл оцепенел от ужаса и смятения, он не мог понять, что происходит. По лицу потекли слёзы, тело задрожало, кожу головы начало покалывать.              — Отстаньте! — крикнул он, испуганно раздувая ноздри.              Здоровяк, что держал его за волосы, с размаху ударил его по лицу. Эл вскрикнул и обмяк, тихонько захныкал, инстинктивно пытаясь свернуться в клубок. Он чувствовал себя оторванным от собственного тела, едва замечая, как с него стаскивают штаны и чужие пальцы стискивают бёдра.              — Что вам надо? — всхлипнул он, глядя на них огромными, испуганными глазами.              — Заткнись, — рявкнул тот из них, кто держал его за волосы. Второй принялся ёрзать на нём странными круговыми движениями, и Эл тоненько заскулил.              Внезапно затхлый воздух тупичка разорвал громкий звук выстрела. На лицо мальчика брызнула кровь, в ушах зазвенело от грохота. Подняв потрясённые глаза на мужчину-из-машины, Эл шумно, судорожно хватанул ртом воздух — во лбу того зияла дыра, вытаращенные глаза бессмысленно смотрели вниз, а в следующую секунду тело мешком повалилось на землю. Второй мужчина обернулся, что-то невнятно забулькал, тщетно пытаясь справиться с онемевшим от шока языком.              Сахарок стоял, держа в вытянутых руках пистолет, над стальным дулом вился сизый дымок. Эл нервно сглотнул — под глазом у подростка наливался синяк, отчего глаз почти заплыл. Его одежда была изодрана в клочья, на коже резко выделялись следы от зубов. Сахарок тяжело дышал и едва стоял на ногах, но взгляд странным образом сочетал в себе леденящий холод и пламя.              — Беги, — злобно прошипел он.              Здоровяк торопливо отпустил Эла, вскочил на ноги и рванул прочь. Эл обессиленно распластался на земле. Его дыхание с шумом вырывалось из лёгких, штаны всё ещё были спущены до колен, и жёсткий бетон царапал обнажённую кожу.              Сахарок пошатнулся, его руки мелко дрожали, губы тряслись. Медленно опустив пистолет, он подошёл к мальчику.              — Что… — еле выдавил Эл, стуча зубами. Он всё ещё чувствовал себя словно вне собственного тела. — Что это…              — Это называется пистолет, — объяснил Сахарок, пряча оружие за пояс и перешагивая через труп. — В Японии его не так-то просто достать. И ещё труднее получить нелегально.              Пистолет был самым ценным имуществом Сахарка. Единственным, чем он мог защитить себя…              — Мы поехали в мотель… — продолжил подросток глухим, отстранённым голосом. — Но в номере его уже поджидал приятель. Я не смог вовремя добраться до пистолета, и они… — Сахарок запнулся, его взгляд замер на всё ещё истекающем кровью трупе. Воздух наполнялся тяжёлым, металлическим запахом, от которого першило в горле. — Я слышал, как они говорили о тебе…              Двигаясь, словно на автопилоте, Сахарок опустился на колени рядом с мертвецом, обшарил его карманы, забрал часы и бумажник. Потом осмотрел его обувь, с отвращением отбросил в сторону и продолжил искать всё мало-мальски ценное. Его поиски не были бесплодными. У мужчины оказались дорогие часы, телефон-раскладушка, который можно будет загнать за отличные деньги. В кармане пиджака лежала видеокамера. Сахарок быстро удалил запись с собственным участием, сделанную этими ублюдками, и сунул камеру к остальной добыче. Да… если он всё это продаст, то ещё долго сможет не работать на углу…              Он поднялся с земли. Ноги подкашивались, к горлу подступала тошнота, и Сахарок то и дело судорожно сглатывал, изо всех сил стараясь не замечать кровь, всё ещё сочащуюся из лба трупа и пачкающую подошвы ботинок. Потом медленно перевёл взгляд на Эла, и от увиденного у него перехватило дыхание. Мальчик дрожал, его огромные глаза невидяще смотрели в небо. Сахарок тяжело вздохнул, наклонился, осторожно натянул на мальчика штаны. Эл продолжал трястись, его взгляд был отрешённым, травмированным. Сахарок подхватил мальчика на руки, прижал к себе защитным движением, и Эл с тоненьким, испуганным всхлипом инстинктивно обнял его за шею, спрятал своё маленькое личико у него на плече. Сахарок вдруг почувствовал, как одежда быстро пропитывается горячей влагой, и замер, расширив глаза. Это могла быть только… моча. Эл описался. Сахарок поймал себя на том, что ласково гладит мальчика по спине.              — Ну-ну, перестань. Не нужно так делать, — успокаивающе проговорил он. — Всё хорошо, они тебя больше не обидят. Тебя никто больше не обидит.              Эл сжался у него в руках, пряча лицо и крупно вздрагивая. Сахарок вздохнул, обнял его покрепче. Сам себе он вдруг показался очень маленьким ребёнком, когда произнёс непривычно тихим, скрипучим голосом:       — Пошли… идём домой.