***
— А ты уверен? — опасливо шепнул Эл, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто ждал, что сейчас кто-нибудь выйдет из теней и начнёт их ругать. — Всё будет отлично! — беззаботно отмахнулся Сахарок, и его глаза весело заблестели. — Мы просто попозже её вернём. Ещё какое-то время он ковырялся в замке возле тележек из продуктового супермаркета, и вскоре с торжествующим возгласом сумел отцепить одну из них. А потом аккуратно усадил Эла в неё. Мальчик пребывал в полнейшем восторге. На его голове красовалась дешёвая картонная корона — Сахарок объявил, что сегодня именинник будет также королём Хэллоуина. Что ж, Эл ничуть не собирался против этого возражать. Это уже был самый лучший день рождения в его жизни. Засмеявшись, Сахарок схватился за ручку тележки: — Мы с сестрой так делали, когда я был в твоём возрасте. Готов? Эл быстро закивал и в предвкушении обхватил руками колени. — Тогда поееехалиии! — и Сахарок с диким воплем помчался по тротуару, толкая тележку перед собой. Эл восторженно завизжал, засмеялся, чувствуя, как ветер треплет волосы. Как только тележка набрала скорость, Сахарок запрыгнул ногами на нижнюю перекладину, завопил во всё горло и широко улыбнулся, когда Эл тоже принялся радостно голосить. Тележка мчалась по тротуару, заставляя некоторых прохожих буквально отпрыгивать с дороги и изрыгать им вслед проклятия. Эл закрыл глаза, позволяя себе полностью раствориться в ощущениях и насладиться по-настоящему чудесной поездкой. Ближе к парку земля немного выровнялась, и тележка замедлила скорость. Сахарок с нежностью посмотрел на Эла, потом огляделся по сторонам. Парк слабо освещался уличными фонарями, отбрасывающими на землю длинные тени. Эл вдруг резко выпрямился, его ладошка взлетела ко рту — в отдалении группа подростков с битами в руках окружила собаку. Та скулила и пыталась убежать, но подростки каждый раз блокировали ей путь и хохотали, стуча битами по земле и пугая несчастное животное. Губы Эла задрожали, он умоляюще обернулся к Сахарку: — Надо ей помочь! — Таки… — парень вздохнул, отвёл глаза. Эл продолжал настаивать, и Сахарок закусил губу. — Таки, их четверо. Нет. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не дрогнуть под полным разочарования и боли взглядом мальчика. — Пожалуйста… — взмолился Эл, осторожно беря его за руку. — Мы должны помочь… Пару секунд Сахарок смотрел на него, терзаемый противоречивыми чувствами, потом медленно, согласно кивнул. Наклонившись, он поднял с земли большую, устрашающего вида палку и протянул мальчику. — Держись покрепче. Подростки со смехом ударили собаку по боку. Она взвизгнула, припала к земле, поджав хвост. Один из мальчишек поднял биту, собираясь обрушить её собаке на голову. Эл издал пронзительный боевой клич, и Сахарок с рёвом направил тележку на подростков. Они настолько опешили, что Эл успел огреть ближайшего из них палкой. — СПРАВЕДЛИВОСТЬ! — закричал он. Подросток вскрикнул от неожиданности и боли, упал на землю, но тут же перекатился в сидячее положение. В его взгляде горела жажда убийства. Эл бесстрашно посмотрел ему в глаза и бешено замахал палкой. — Пока я здесь, вы больше не обидите ни одного щенка! — грозно закричал он, потом показал мальчишкам язык, воздел палку в воздух и расхохотался. — Я — справедливость! — Ах ты, крысёныш! — прорычал один из подростков, крепче сжимая биту. Все четверо сделали шаг к тележке, полностью готовые размозжить ребёнку голову. Стоящий позади Эла Сахарок посмотрел на них жёстким, предупреждающим взглядом и чуть повернулся. В тусклом свете фонарей матово взблеснул торчащий у него за поясом пистолет. Подростки побледнели, застыли на месте. Эл вытянул в их сторону собственное оружие, держа его, как волшебную палочку. — И я… и я снова вас ударю, если вы попытаетесь что-то сделать! — он грозно зарычал. — Давай-ка валить отсюда, — подтолкнул один мальчишка другого. Настороженно глянув на Сахарка, они развернулись и бросились бежать, свернули за угол и пропали в ночи. Эл победно завопил и обернулся. Сахарок быстро сменил позу, чтобы мальчик не заметил пистолет, и на его губах заиграла улыбка. — Ты видел? — восторженно воскликнул Эл. — Я их напугал! — Точно, — усмехнулся Сахарок, взъерошивая ему волосы. — Ты показал им, кто здесь босс. Эл прильнул к его руке, его глаза гордо сияли. Собака убежала, но Эл не сильно расстроился. Конечно, он солгал бы, если бы сказал, что не хочет оставить её себе, но даже будучи ребёнком он понимал, что это невозможно. Сахарок снова принялся толкать тележку, и Эл откинулся в ней назад, глядя в ночное небо. В эти минуты были только он и Сахарок, вдвоём против целого мира. Это было хорошо. Эл даже сказал бы, что это было… правильно. — Ну? Чем ещё хочешь заняться? — с воодушевлением спросил Сахарок, потом коварно усмехнулся. — Таки, а ты знаешь, что такое розыгрыш? Эл с любопытством посмотрел на него и отрицательно качнул головой. Сахарок злодейски расхохотался. — Тогда, друг мой, тебя ждёт много веселья! Он научил Эла нескольким проделкам, для которых не нужны были деньги. Например, стащить в общественном туалете рулон туалетной бумаги и обмотать ею припаркованные автомобили. Потом развлечение перешло на новую стадию. Эл ложился на тротуар и делал вид, что ему плохо, и как только кто-нибудь из наряженных в хэллоуинские костюмы детей подходил, чтобы узнать, всё ли с ним в порядке, из теней выскакивал Сахарок. Дети пугались, роняли мешки с собранными сладостями и бросались наутёк, а Сахарок со смехом подбирал добытое угощение, отдавал своему подельнику, и тот деловито складывал всё в тележку. Это была лучшая ночь в жизни Эла. И, честно сказать… Сахарок тоже очень давно так не развлекался. Впервые за много лет он почувствовал себя ребёнком. Несмотря на то, что он давно уже думал о себе, как о взрослом, ему было по-настоящему весело проводить время с Элом. Мальчик удобно устроился в тележке, с удовольствием набивая рот конфетами. Сахарок ласково потрепал его за корону: — Всё ли вашему величеству по вкусу? Эл с энтузиазмом кивнул, растянул измазанные в шоколаде губы в улыбке и тут же сунул в рот несколько ирисок. — Надо делать так почаще, — решительно заявил он. Сахарок рассмеялся, опёрся подбородком о ладонь. — Знаешь, в обычные дни дети не таскают с собой мешки с конфетами. О... Верно. Эл недовольно надулся, но почти сразу выбросил эту мысль из головы. Сунув в рот леденец, он откинулся на бортик тележки и принялся глазеть по сторонам. — Вот бы мама так же гуляла со мной, — вздохнул он. Сахарок посмотрел на него с сочувствием и пожал плечами. — Знаешь, что? Пошла она к чёрту. Если ей не хватило мозгов разглядеть, какой у неё замечательный сын, то это лишь её собственная блядская вина. У Эла жарко загорелись щёки, и в груди растеклось приятное, уютное тепло. Улёгшись на спину, он счастливо закрыл глаза и вскоре мягкое движение тележки его убаюкало. Сахарок тихо прикатил тележку обратно к супермаркету, взял мальчика на руки и, что-то успокаивающе нашёптывая ему на ухо, понёс в мотель.***
Прошло ещё два месяца. Они пронеслись так быстро, что Эл поразился, поняв вдруг, что уже почти Рождество. Чем холоднее становилось на улице, тем больше Эл беспокоился о Сахарке. Он не мог перестать думать о том, что сейчас подросток стоит на тротуаре, совсем один, на холоде. С ним ведь может случиться что угодно. Эл очень старался гнать эти мысли из головы. Он лежал на кровати, свернувшись калачиком, и ждал возвращения Сахарка. Был канун Рождества, и они планировали провести его, рассказывая друг другу рождественские истории и, может быть, угощаясь чем-нибудь. Но Сахарок задерживался дольше обычного. Эл перевернулся на спину, его разум сам собой начал предполагать самое худшее. Последний раз, когда кто-то задерживался дольше обычного, был… Он закрыл глаза. Нет. Сахарок не такой, как Айко. Он… он… Эл обнял себя руками. Дверь открылась, и он резко сел на постели. Сахарок ввалился в комнату, его штаны были грязными и покрытыми кровью, колени подгибались, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Не говоря ни слова и затравленно глядя перед собой, он добрёл до ванной комнаты и заперся там. Эл проводил его большими, встревоженными глазами, машинально поднёс к губам палец, подтянул к груди колени. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем из-за двери донёсся шум воды. Эл мог бы поклясться, что услышал сдавленные рыдания. Спустя время Сахарок вышел из ванной в чистой одежде, медленно опустился на постель. Эл обратил внимание, что он неосознанно потирает бёдра, водит по ним ладонями вверх и вниз. — …меня кинули. Он не заплатил. Эл шумно вздохнул и прижал к груди подушку. — Мне… мне так не нравится, когда ты уходишь туда, — он нервно впился в подушку пальцами. Сахарок горько искривил губы, его голос стал язвительным: — Думаешь, мне это нравится? Эл вздрогнул, машинально приготовившись к тому, что Сахарок сейчас ударит его. В голове пронеслись воспоминания о руках матери, сжимающих его горло, и от страха Эл почти перестал дышать. Но Сахарок ничего такого не сделал. Даже пощёчину ему не влепил. Просто отвернулся и лёг, свернувшись клубком. Эл уставился на его спину, чувствуя горечь во рту. Потом осторожно придвинулся ближе, неуверенно обнял. Тело подростка поначалу напряглось, инстинктивно реагируя на неожиданное прикосновение, но потом он постепенно расслабился, повернулся к Элу лицом. Его глаза влажно блестели. У мальчика перехватило дыхание. Он никогда ещё не видел, чтобы Сахарок плакал. Слышал иногда, но подросток никогда не позволял ему увидеть это… Сахарок порывисто притянул Эла в свои объятия, прижал к себе почти отчаянно. Шмыгнув носом, он посмотрел на мальчика покрасневшими, опухшими от слёз глазами, пропустил между пальцев взлохмаченные чёрные прядки. Эл не протестовал, наблюдая за ним с молчаливым трепетом. — …Кайто… — шепнул Сахарок, пряча лицо у него в волосах. — Меня зовут Кайто… У Эла всё перевернулось внутри, его большие глаза стали совсем огромными. Кивнув, он прижался щекой к груди Сахарка. — Я Эл. Сахарок грустно улыбнулся. — Знаю. Ты сказал мне, когда мы впервые встретились. Забыл? — поддразнил он. — Правда? — удивлённо моргнул Эл. — Конечно, правда, маленький ты гремлин, — Сахарок издал резкий, рваный смешок и снова обхватил Эла руками, цепляясь за него, словно за спасательный круг. «Наверно, я для него такой и есть…» — смутно осознал Эл. Подросток судорожно дёрнул кадыком, отстранённо глядя перед собой и неосознанно перебирая в пальцах волосы Эла. — Знаешь, думаю, моя жизнь неизбежно должна была стать такой. Свою мать я никогда не знал… отец издевался над сестрой… Однажды он зашёл слишком далеко, и я убил его… а она потом умерла от передозировки, — он зажмурился, слушая, как бьётся детское сердечко Эла, впитывая этот звук всем своим существом. — Я был так уверен, что умру в первый же год… — А сколько ты уже… — Эл прикусил большой палец. — Четыре года. Четыре года этого дерьма, — Сахарок сердито смахнул слёзы, но они и не думали останавливаться. Из его груди вырвался уродливый, резкий всхлип, и Эл обнял его, от всей души желая, чтобы Сахарку стало легче. Прошло много, очень много времени, прежде чем подросток немного успокоился и опустил глаза на мальчика. По его губам скользнула слабая, нежная улыбка. — Поспи немного, ладно? А завтра… завтра я устрою для тебя самое лучшее на свете Рождество. Эл кивнул, поудобнее устроился в его объятиях и вскоре заснул.