Спой мне

      Эл сидел в больничной палате, закутанный в одеяло. Была глубокая ночь, и палата была полна теней. Он тихонько подкрался к двери, приложил ухо к замочной скважине. Кто-то из врачей говорил о том, что операция прошла успешно и что Хикари полностью поправится. Эл облегчённо вздохнул. И тут же его пронзило острое чувство вины. Может… может, он должен был как-то предупредить Хикари, и тогда она не пострадала бы? Наверно, это он во всём виноват.              Эл зажмурил глаза.              Вскоре пришла врач, осмотрела его, после чего отвела в другую палату, где сидели остальные дети. Они все ждали Сакуру. Эл тихо сел, избегая их взглядов. Он пытался напомнить себе, что никому из них он не нравится… что бессмысленно искать у них утешения.              Но, к своему удивлению, он вдруг почувствовал чьё-то прикосновение и поднял голову. Ичиро, плотно сжимая челюсти, незаметно показывал ему на свой карман, из которого высовывался клочок бумаги. Эл осторожно его вытащил.              Ладно, признаюсь, он мой бойфренд. Он сказал, что Ботан живёт по адресу 05-Мачи, Синдзюку. Мне глубоко плевать, что ты делаешь или что планируешь. Но, что бы это ни было, оно того не стоит.              Эл застыл, поднял свои огромные глаза на Ичиро, но парень старательно смотрел в сторону. Эл прижал записку к груди. Ичиро ошибался. Оно того стоило. Кайто стоил того.              — Спасибо, — искренне прошептал он.              Ичиро дёрнул плечом, размышляя, не совершил ли он только что огромную ошибку. Но уговор есть уговор, а Ичиро всегда старался держать слово. Он обещал Элу, что спросит о Ботане, и он спросил. Теперь он этому мальчишке ничего не должен. Его совесть чиста.              По крайней мере, он усиленно пытался себя в этом уверить.              Появившаяся вскоре Сакура вывела их на улицу. Все они отправлялись по разным домам, и Эл невольно посмотрел на остальных детей с лёгкой грустью. Может, они и усложнили ему жизнь, но, по крайней мере, их он уже знал. И только он начал понимать, как вести себя с ними… Эл отвернулся, его лицо закаменело.              Одного за другим Сакура развозила детей по их новым приёмным семьям, пока в машине не остался один Эл. Он сидел, крепко сжимая в кармане записку, и отстранённо смотрел в окно. Его взгляд был пустым. Бесстрастным. И гораздо старше, чем взгляд пятилетнего ребёнка.              Какое-то время Сакура с беспокойством наблюдала за ним в зеркало заднего вида, потом чуть улыбнулась.              — Ину госпитализировали, и сейчас с ней работает психолог. Всё в порядке, дружок.              Эл вдруг понял, что ему не очень нравится, когда она так к нему обращается. Ничего он ответив, он принялся теребить край своей рубашки. Сакура придала себе бодрый вид:       — Ты смог вспомнить свою фамилию, дружок?              Эл отрицательно качнул головой. Сакура натянуто улыбнулась.              — О… Ладно, ничего страшного… Я понимаю, что ситуация не идеальная, но в больнице дали добро. Мы отдадим тебя в другую приёмную семью, но тебе придётся несколько раз в неделю посещать психотерапевта. Что скажешь?              Эл посмотрел на неё пустыми глазами:       — Хорошо.              Женщину слегка передёрнуло. Она завела машину и отвезла Эла к его новому приёмному отцу. Мальчику он не понравился с первого же взгляда. Мужчина был высоким и внушительным, и рядом с ним Эл отчего-то чувствовал себя ещё меньше, чем обычно. Они втроём сидели в гостиной. Эл молча таращился на журнальный столик, Сакура разговаривала с мужчиной. Его звали Чико.              В доме Чико пахло плесенью, но в целом было чисто. Сам Чико тоже выглядел элегантным и лощёным, но Эл предположил, что это из-за того, что в доме Сакура.              Женщина мягко похлопала Эла по плечу, попрощалась с ними обоими и уехала помогать своему следующему подопечному. Эл наблюдал в окно, как она уезжает, и гадал, как долго он пробудет в доме этого человека. Был уже конец октября, и Эл запоздало сообразил, что через несколько дней ему исполнится шесть лет. В этом году он ни разу не вспоминал про свой день рождения, и сейчас просто вяло отметил это где-то на краю сознания. Какая разница? Наплевать.              В доме было прохладно, и Эл неосознанно потёр плечи, пытаясь согреться. Чико встал, его устремлённый на мальчика взгляд был жёстким. Всё тепло и доброта, которые он демонстрировал при Сакуре, исчезли, сменившись тьмой, от которой Эл задрожал.              — Ты будешь убирать дом и приносить мне всё, что я скажу и когда я скажу, — грубым голосом сказал мужчина, шагая к креслу. Усевшись, он сдёрнул с шеи галстук, отшвырнул его в сторону и расслаблено откинулся на мягкую спинку. Эл, стиснув челюсти, с опаской за ним наблюдал.              — Да, господин, — прошептал он, чувствуя, что у него нет сил возражать.              — Это правильный ответ. Вообще-то я предпочитаю приёмных детей постарше, но поглядим, на что ты годишься. Приготовь ужин.              Эл побледнел. Приготовить… он не знал, как готовить ужин! Медленно войдя на кухню, он повёл вокруг ошеломлённым взглядом, совершенно не зная, что делать. Порывшись в шкафу, он вытащил пачку печенья, и на его лице появилось подобие улыбки. В том же шкафу нашлось немного шоколада. Эл достал две тарелки и аккуратно выложил печенье с кусочками шоколада на самое красивое блюдо, какое только смог найти. Сев за стол, он положил подбородок на ладонь и оглядел свою работу. Выглядело неплохо.              Чико ввалился в кухню, посмотрел на стол и моргнул. Эл гордо расправил плечи.              Лицо его приёмного отца скривилось, став от этого очень уродливым. У Эла сжалось горло, в голове зазвенел тревожный звоночек.              — Это, блядь, что такое?! Я сказал ужин!              Шагнув к мальчику, Чико с размаху влепил ему пощёчину тыльной стороной ладони, сметая его со стула. Эл вскрикнул, больно приложившись о жёсткий пол. Удар стал для него таким шоком, что Эл несколько секунд не мог шевельнуться, пока его разум пытался осмыслить то, что только что произошло. Потом его дыхание участилось, тело задрожало от боли и страха. Эл сжался, тихо захныкал.              — Мне жаль…              — Жаль?! — взревел Чико, хватая Эла за воротник. Мальчик взвизгнул, отчаянно задрыгал ногами.              — Никчёмный недомерок! Я что, сам должен всё делать?! Это ты во всём виноват, мерзкий таракан!              Губы Эла задрожали, он зажмурился и безвольно обмяк. Чико отшвырнул его, как тряпку, и занялся приготовлением ужина. Эл, слишком напуганный, чтобы двигаться, остался лежать на полу, считая в уме секунды. Мужчина оглянулся на него, его взгляд был ледяным.              — Вздумаешь кому-нибудь об этом рассказать, я тебя убью. И найду тебя, куда бы ты ни сбежал.              Эл задохнулся от ужаса. При всей своей гениальности он всё ещё оставался ребёнком, и слова Чико вошли в него, словно нож, заставив сердце испуганно сжаться. Он не хотел умирать.              — Да, господин… — слабо кивнул он.              С трудом поднявшись на ноги, Эл осторожно потрогал щёку и вздрогнул, обнаружив, что она уже опухла. Чико сидел за столом, копаясь в своей тарелке и не замечая мальчика. Намёк был более чем ясен. Если Эл хочет есть, он должен готовить себе сам.              С опаской оглянувшись на Чико, Эл быстро и бесшумно ускользнул к себе в комнату. Его пустой желудок мучительно ныл.       

***

      Следующие несколько дней Эл тщательно старался избегать Чико. Его единственным утешением стало то, что мужчина, похоже, преследовал ту же цель. Каждое утро на двери своей спальни Эл находил список работы на день. Список был длинным, и когда Эл просматривал его, у него душа уходила в пятки. Он не представлял, как со всем этим справится. И всё же, он предпочитал выполнять свои обязанности, чем чувствовать кулаки Чико на своём лице…              Стиснув зубы, Эл мыл пол в кухне. Он очень старался, но казалось, что как бы усердно он ни скрёб, на одной из плиток всегда оставались красные пятна. Усевшись, Эл задумчиво потеребил пальцем нижнюю губу, пытаясь найти решение проблемы. Из гостиной донёсся голос Чико, и Эл навострил уши. Мужчина говорил по телефону, и язык был Элу незнаком. Подкравшись к двери, он прислушался, сдвинул брови. Французский? Да, французский. Он узнал слово «merci».              Его английскому отчаянно не хватало практики, но Эл мог, по крайней мере, утешать себя тем, что знал его. Тихонько слушая голос Чико, мальчик пытался вычленить отдельные слова. Это оказалось не так-то просто. Осенённый идеей, он вынул из кармана скомканный листок со списком обязанностей, перевернул на другую сторону и начал записывать всё, что слышал. Разумеется, Эл понимал, что то, что он пишет, наверняка совсем не похоже на произносимые слова.              И всё же.              Это было интересно.              Судя по разговору, Чико свободно владел французским. Эл внимательно слушал и записывал, а как только мужчина повесил трубку, отпрянул от двери и быстро, бесшумно вернулся к недомытому полу. Как бы страшно ему сейчас ни было, Эл не мог отрицать… он любил всё неизвестное. Его руки машинально оттирали кафель, а в голове тем временем бродили мысли. Сказать по правде, Эл хотел бы знать все языки. Выучить их столько, сколько вообще возможно…              Он так замечтался об этом, что не заметил, как за спиной возник Чико. Мужчина грубо отпихнул его с дороги. Эл с тихим «уф!» упал на бок, дыхание выбило из груди.              — Работай давай! — рявкнул Чико.              Маленькая искорка света в глазах мальчика потухла, и он уставился в пол.              — Да. Простите…              Той же ночью Эл лежал в постели и беспокойно сплетал и расплетал пальцы. Взглянув на часы, он затаил дыхание — через три минуты ему исполнится шесть лет. А через несколько дней у него будет первый сеанс психотерапии.              Эл считал секунды до полуночи, и его бледное лицо омывалось слабым сиянием луны, проникающим через окно. Как только секундная стрелка достигла двенадцати, в углу комнаты появилась чья-то тень. Эл, широко распахнув глаза, попытался рассмотреть неясную фигуру.              — Кайто? Мама? — он сдвинулся к краю кровати.              Призрак склонил голову к плечу. Лица было не разглядеть, но Эл знал, что он улыбается.              — Счастливого дня рождения, Эл, — голос Кайто донёсся до него мягким ветерком.              Эл вздохнул, понуро опустил голову. Ему казалось, что стены комнаты вот-вот сомкнутся вокруг него.              — Не так уж я счастлив, — шепнул он.              Кайто пересёк комнату, сел на край кровати и вперил взгляд в пол.              — Да уж. Чико — мудак.              Эл фыркнул и кивнул:       — Ага… я скучаю по тебе.              — Я тоже по тебе скучаю, маленький гремлин. С тобой всё будет хорошо… ты сильный.              Эл поднял голову, собираясь что-то сказать — что угодно — но Кайто уже исчез. Мальчик упал на спину, задыхаясь от теснящихся в горле слёз.              Не настоящий.              Конечно же, нет.              Потому что с ним просто не может произойти ничего хорошего.       

***

      Месяц спустя              — Как дела дома? — доброжелательно улыбнулась психотерапевт. — Ты ладишь с приёмным отцом?              Эл пощипал ладонь, слабо улыбнулся и кивнул. Он сидел, чуть сгорбившись, его живот, покрытый синяками от постоянных ударов и пинков Чико, болел.              — Он очень хороший.              Женщина просветлела:       — Рада это слышать. Он прорабатывал с тобой что-нибудь из упражнений, что я давала?              Эл прикусил губу и снова соврал. Он обнаружил, что ложь даётся ему на удивление легко. После той практики, что была у него в последнее время, это стало практически второй натурой.              — Ага. Мы с ним, э-э… занимались по карточкам и ещё играли в несколько игр.              Эл не мог не почувствовать вину за ложь. Чико не провёл с ним ни одного упражнения или игры. Лишь смеялся и совал в руки швабру, веля заниматься уборкой. Но… но этой женщине незачем об этом знать. Эл обхватил себя руками, чувствуя в груди странный холод.               — Очень хорошо, — обрадовалась психотерапевт. — А что насчёт дневника снов? Ты что-нибудь в него записывал?              — Я забыл, — пробурчал Эл, ковыряя пальцем коленку.              — О… что ж, не страшно! Может, расскажешь мне о них сейчас? Если хочешь, конечно.              Эл поднял на неё глаза, но не ответил, глубоко задумавшись. Какое-то время тишину комнаты нарушало лишь мягкое тиканье настенных часов.              — …мне снятся… умирающие люди. В основном от ножевых ранений. Они кричат и… и умирают, и умоляют меня им помочь. Но я не могу помочь. Я слишком маленький.              Он отвёл глаза, его голос стал едва слышным:       — Я не люблю спать.              Галлюцинации тоже не проходили, но об этом Эл решил не упоминать. Иногда он смотрел в коридор и видел, что на другом конце стоит Кайто и тоже смотрит на него. Иногда, когда Эл был в ванной, он видел, как из-под двери просачивается кровь, и кафель быстро становится красным. В других случаях он просто слышал крики Кайто и Хикари. Эти крики эхом метались по всему дому, сливаясь воедино и угрожая поглотить его.              Глаза женщины стали сочувственными, она быстро что-то записала.              — Понимаю. Ты знаешь, сколько часов в сутки ты спишь, Хару? — она озабоченно перевела взгляд на постепенно темнеющие круги под его глазами.              Эл отрицательно покачал головой. Хотя по правде он знал. Прошлой ночью он спал не больше пары часов.              Женщина улыбнулась доброй улыбкой, чуть наклонилась вперёд:       — Что ж, ничего. Мы над этим поработаем. Вот, возьми эти карточки, я хочу, чтобы ты со своим папой поработал над ними дома…              Эл оцепенело протянул руку, стиснул карточки в пальцах, сглотнул ком в горле. Женщина говорила что-то ещё, но он не слушал, его взгляд стал отрешённым, в ушах звенело. Она вдруг подвинула в его сторону вазочку.              — На сегодня всё, милый. Хочешь леденец?              Эл моргнул, возвращаясь в реальность. Пробормотав «спасибо», он взял один леденец и прижал к груди.              Ждущий за дверями Чико встретил его обманчиво ласковой улыбкой:       — Хару! Эй, малыш, как всё прошло?              — Хорошо, — прошептал Эл, выходя из здания вслед за ним. Стоило им дойти до машины, Чико грубо толкнул мальчика внутрь, его губы скривились в отвращении.              — Дегенерат ёбаный. Психиатр, блядь, ему нужен! Ты хоть знаешь, во сколько это мне обходится? Ни один сраный уборщик столько не стоит.              Эл сгорбился на сиденье, вжал голову в плечи.              — Мне жаль, — он сцепил пальцы, не в силах понять, быстро бьётся его сердце или медленно. Потом опустил взгляд на свои руки, и дыхание застряло в горле — пальцы были покрыты кровью… алая влага стекала по коже, металлический запах щекотал ноздри.              Он быстро заморгал, и его руки приняли свой обычный вид. Эл содрогнулся, спрятал ладони под мышками и постарался об этом не думать. Ему просто нужно… выбросить это из головы.