Спой мне

      Наступил апрель. Погода становилась всё теплей, на деревьях начали распускаться крошечные цветочные почки, обещая скорое начало лета.              Эл тяжело вздохнул. Он сидел, закинув ноги на спинку кресла и свесив голову, и незаметно наблюдал за другими детьми. Это была небольшая игровая комната рядом с кабинетом психотерапевта — место, где дети, способные к общению с другими, могли провести какое-то время, просто пытаясь наладить контакт друг с другом. Элу пришлось сидеть здесь, потому что его психотерапевт по какой-то причине задерживалась. Хотя, честно сказать, он предпочёл бы вытерпеть час её нескончаемых вопросов и попыток залезть в душу, чем торчать рядом с этими детьми.              Вообще-то такие вот редкие минуты перед началом сеансов были единственным временем, когда Эл видел других детей. Чико никогда не водил его гулять. Через пару месяцев Элу пора будет идти в школу, но от этой перспективы он испытывал скорее беспокойство, чем радостное волнение.               Один из старших детей, крупный здоровяк, злобно зарычал и ухватил за плечи тощего мальчишку. Эл встревоженно выпрямился.              — Ты стащил мою шоколадку! — рявкнул здоровяк. Он приподнял тощего над полом, и тот впустую засучил ногами в воздухе. Эл напрягся, бросил взгляд по сторонам. В комнате было ещё двое детей, но они тут же повернулись спиной и сделали вид, что ничего не происходит. Тощий мальчик замотал головой и быстро указал на одного из них.              — Это был не я! — перепуганно заверещал он. — Это он взял! Сам посмотри! У него все пальцы измазаны и вообще!              Эл с безмолвным восхищением наблюдал, как здоровяк оглядывает указанного мальчика. Почти сразу тощий был брошен на пол, а здоровяк решительно направился к вору. Ух-ты! Тощий каким-то образом умудрился избежать удара по лицу! Эл придвинулся к нему поближе, робко улыбнулся. Раньше он никогда ни с кем не заговаривал первым, поэтому тощий, услышав его голос, очень удивился.              — Хорошо, что ты видел, кто укр…              — Хочешь кусочек? — перебил его тощий, показывая на свой карман.       Эл запнулся от неожиданности:       — Ч-что?              На лице тощего появилась озорная улыбка:       — Да не крал он ничью шоколадку. Он свою съел. Но Ацуо-то про это не знал, — ухмыльнувшись, мальчик пожал плечами. — Эти двое вечно меня достают, поэтому я не против настроить их друг против друга. Тогда им точно будет не до меня.              Мальчишка откусил от украденного батончика. Эл смотрел на него в абсолютном благоговении… Получается, он умудрился стравить друг с другом двух самых больших детей в комнате и остался безнаказанным? Потрясающе. Эл был почти разочарован, когда его, наконец, позвали в кабинет, и дал себе зарок на следующей неделе обязательно пообщаться с этим мальчиком подольше.              Психотерапевта Эл почти не слушал, постоянно отвлекаясь на посторонние звуки и мелькающие на краю зрения тени.              — Хару? Хару!              От её резкого оклика Эл подскочил. Женщина вздохнула, одарила его терпеливой улыбкой, сложила руки перед собой.              — Пожалуйста, повнимательней, милый.              Эл виновато кивнул и опустил глаза.              Остальная часть сеанса прошла… нормально. Эл не говорил о том, что его по-настоящему беспокоило. Он не мог рассказать ни про Нисио, ни про Ботана, ни про издевательства Чико. Пришлось нацепить на лицо маску дружелюбия и притворяться. Сгорбившись, Эл сильнее оттянул вниз рукава, чтобы скрыть уродливые, тёмные синяки, покрывающие его руки.              К тому времени, как он вышел на улицу, Чико ждал у машины, разговаривая с кем-то по телефону. Снова на французском языке.              Спустя месяцы напряжённого подслушивания и самостоятельного изучения гениальный разум Эла научился элементарному французскому. Хотя он, конечно, чёрта с два позволил бы Чико догадаться, что теперь понимает его разговоры.              Юркнув на заднее сиденье машины, Эл прислонился головой к окну и прислушался. Судя по голосу, Чико был в ярости. Он говорил так быстро, что Эл то и дело пропускал слова и хмурился, отчаянно стараясь угнаться за нитью разговора.               — Ты издеваешься, __? На сутки! Я даю его тебе на сутки! Разрешаю делать с ним, что хочешь, и это всё, что ты предлагаешь мне взамен?!              Эл окаменел. «Даю его тебе»? О чём он? Неужели… неужели Чико собрался отдать кому-то на сутки его? Эл прикусил пальцы.              — Да насрать мне, __ ты его или заставишь убирать за своей собакой! Но предложи больше денег, __!              Эл вздрогнул и обнял себя руками. В груди заворочалось нехорошее предчувствие, но… Эл был слишком опустошён, чтобы забеспокоиться. На самом деле его даже больше тревожил факт собственного равнодушия. Этот незнакомец, которому Чико собрался его отдать… Элу было всё равно, что этот человек сделает с ним.              Он так устал.              В тот вечер, оставив мальчика заниматься работой по дому, Чико завалился спать на диване. К тому времени, как Эл закончил, была почти полночь. Совершенно выбившись из сил, он распростёрся на кафельном полу кухни, бездумно глядя в потолок и пытаясь отдышаться. Что ж, по крайней мере сегодня Чико его ни разу не ударил. Это уже кое-что.              Элу казалось, что он уже долгие годы вот так лежит и таращится в потолок. Желудок скрутило голодным спазмом, и Эл тихо застонал. Измученно подняв себя с пола, он зевнул, вяло размял конечности. Желудок не переставал урчать. Эл заглянул в холодильник, нахмурился. В ближайшее время Чико придётся идти за продуктами.              Только он вытащил контейнер со старым куриным салатом, как услышал за спиной тяжёлые, пьяные шаги Чико. Эл застыл, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. По коже поползли ледяные мурашки.              — Это мой салат, — сказал Чико, еле ворочая языком.              Эл съёжился, быстро поставил контейнер обратно.              — П-простите…              — Дебил! — заорал Чико и запустил в него пустой бутылкой. Эл не успел отпрянуть. В следующее мгновение он скорчился на полу, задыхаясь от боли и держась за голову. На кафель закапала кровь, и Эл уставился на неё перепуганными глазами. Чико, зарычав, за шкирку поднял его с пола и швырнул через кухню, словно тряпичную куклу. Эл услышал чей-то крик, и только спустя секунду узнал собственный голос. В спину врезался край кухонной тумбы, так больно, что из глаз полетели искры. Эл сполз на пол, едва дыша в когтях охватившего его страха.              Он привык к этому. Надо лишь оставаться безвольным, не сопротивляться, и Чико, в конце концов, надоест.              Но похоже, что этой ночью мужчина пребывал в особенно скверном настроении. Схватив мальчика за лодыжку, он поволок его за собой. Ногти Эла скребли по вышарканному полу, безуспешно пытаясь зацепиться.              — Как ты меня заебал, ты себе представить не можешь! — взревел Чико, и Эл, задрожав, инстинктивно прикрыл руками голову. Он чувствовал, как мужчина нависает над ним, и старался сделать своё тело вялым и пассивным.              А потом кулак Чико встретился с его щекой. Голову пронзила острая боль, от которой зазвенело в ушах, и на пол упал выбитый зуб. Эл, вскрикнув, в ужасе поднял на мужчину глаза. Чико убьёт его. Он сейчас в самом деле убьёт его! Из носа мальчика хлестала кровь, и во рту её было очень много, она клокотала и булькала на языке, пока Эл пытался сказать хоть одну внятную фразу.              Чико не собирался останавливаться. Он бил… и бил… и бил его. Эл, закашлявшись, неподвижно распластался на полу. Массивная рука ухватила его за горло, безжалостно стиснула, перекрывая доступ кислорода. Эл бессильно забарахтался, задыхаясь и не в силах издать ни звука. Его ногти судорожно впились в руку Чико, на глазах выступили слёзы.              Он сейчас умрёт. О, боже. Чико убьёт его. Кошмарные пальцы впивались всё глубже, и мозг Эла всё больше затягивало чернотой. Он попытался всхлипнуть, но звук получился невнятным, почти неслышным. Его лицо побагровело, лёгкие разрывались от нехватки кислорода.              В конце концов, его глаза закатились, тело конвульсивно содрогнулось…              И тут дрогнул весь дом. Чико замер, огляделся по сторонам. Из кухонного шкафчика вылетела тарелка и врезалась Чико в голову. Брызнули осколки. Мужчина с криком разжал руки и Эл мешком повалился на пол, с хрипами втягивая в себя воздух.       Дом продолжал сотрясаться. Эл скорчился на полу, лихорадочно пытаясь восстановить дыхание. Конечно, он понимал, что это обычное землетрясение, и что такое объяснение логичней всего… и всё же не мог не подумать о Кайто. То, как тарелка разбилась о голову Чико — такое было вполне в духе Сахарка. Дом снова тряхнуло, и тарелки посыпались на Чико градом, врезаясь ему в голову, в спину…              Чико прикрылся руками, зажмурился. Через несколько минут землетрясение утихло, оставив пьяно шатающегося мужчину и залитого кровью, трясущегося мальчика в окружении осколков. Эл почувствовал на себе тяжёлый взгляд Чико и похолодел. Ему показалось, что тот сейчас снова набросится. Мужчина с минуту смотрел на него, будто раздумывая, потом густо харкнул. Эл лишь вздрогнул. Он чувствовал, как плевок медленно стекает по лицу на пол, но не ощутил и тени желания вытереть щёку. Руки дрожали, мир вокруг него плыл, то исчезая, то появляясь снова.              Чико, спотыкаясь, убрёл в свою комнату. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, Эл перекатился на живот и уставился на собственную кровь, запятнавшую пол. Его до сих пор била дрожь, дыхание вырывалось из груди дробным стаккато. С ним никогда ещё не происходило ничего более ужасного… Эл осторожно ощупал шею. Он уже знал, что на горле остался отпечаток руки, который вскоре превратится в жуткий чёрный синяк. Чёрт возьми, как он должен теперь это скрывать? Почему Чико сделал это с ним?              Эл дотронулся до своей груди, и из неё вдруг вырвался дикий, нечеловеческий вопль.              Он больше так не мог.              Господи, он просто больше не мог.              Либо его прикончит Чико, либо он сойдёт с ума.              Казалось, что его ноги обрели собственную волю, когда понесли его к задней двери. Распахнув её, Эл выскочил в ночь и побежал, не разбирая дороги. Улицы казались ему знакомыми, но он пребывал в таком шоке, что не в силах был понять, где находится. Эл смутно осознавал, что его шатает, что намокшая от крови рубашка липнет к телу. Чувствовал, что его вот-вот стошнит.              У него… у него всё ещё есть адрес Ботана. Он пойдёт и убьёт его. Прямо сейчас. Он просто пойдёт и… и… чёрт… что он…              Эл закричал. Это был истошный, захлёбывающийся крик, оставивший после себя лишь непреходящее чувство страха и полнейшее иссушение.              За спиной взвыли полицейские сирены, и Эл рухнул на тротуар, парализованный мгновенной паникой. В его локти и колени больно впились мелкие камешки, и перед глазами всё расплылось от выступивших слёз. Из машины вышел человек в полицейской форме. Эл в ужасе закричал, замотал головой. В памяти вихрем закрутились образы Кайто… полицейских, прижавших его к стене. То, как они смотрели на него. Как срывали с него одежду.              — Не трогайте меня! — истерически заорал он, вслепую пиная ногами воздух. — Не делайте мне больно! Боже, пожалуйста! Умоляю, не делайте мне больно!              Его нервы были напряжены до предела, тело трясло, будто в лихорадке.              Полицейский оторопело моргнул, быстро вскинул руки, опустился на колени в нескольких метрах от мальчика, пытаясь показать, что не представляет угрозы. Эл замолчал и посмотрел на него. Полицейский выглядел молодо, лет, возможно, тридцати или около того. Явно не из высших чинов. Его лицо было чисто выбрито… глаза лучились добротой.              Взгляд мужчины задержался на тёмном отпечатке ладони на горле ребёнка. На крови, запёкшейся в волосах и запятнавшей одежду. На синяках и ссадинах, покрывавших лицо. Чёрт возьми… что пережил этот мальчик?              Он попытался изобразить на лице ободряющую улыбку:       — Эй, тише, всё в порядке. Я не сделаю тебе больно… я просто хочу помочь, слышишь?              Эл снова начал лихорадочно мотать головой, его губы тряслись.              — Не трогайте меня, — взмолился он хрипло и невнятно из-за струящейся по лицу крови.              В глазах мужчины вспыхнула тревога.              — Не трону! — быстро воскликнул он, стараясь сделать голос как можно более мягким и успокаивающим. — Обещаю… Я лишь хочу помочь. Позволь мне отвезти тебя в участок…              Эл захныкал, его пальцы беспокойно задёргались:       — Я не хочу идти с вами!              Он не мог вернуться к Чико. Не мог! Лучше умереть…              Офицер немного пораскинул мозгами, посмотрел на свою машину, потом оглядел мальчика с ног до головы. Его взгляд стал сочувственным и почти ласковым.              — Ладно, ладно… Нам не обязательно ехать туда прямо сейчас… ты голоден?              Эл дрожал и едва был способен дышать, но при упоминании еды невольно встрепенулся, его желудок громко заурчал. Полицейский издал тихий смешок.              — Ты смотри, какое совпадение. Я бы тоже что-нибудь пожевал. Тут на соседней улице есть закусочная. Тебе даже не нужно садиться в машину, слышишь? Мы вполне дойдём пешком. Как ты на это смотришь?              Эл неуверенно кивнул и заставил себя набрать полную грудь воздуха, судорожно выдохнул. Паническая атака отступила, оставив его в совершенном изнеможении.              — Как твоё имя?              Имя? Если он назовёт его офицеру, тот, наверно, должен будет вернуть его обратно к Чико?              — …Кайто, — хриплым, каркающим голосом ответил Эл. — Зовите меня Кайто.              Одного лишь звучания этого имени хватило, чтобы в глазах снова закипели слёзы.              Мужчина чуть склонил голову:       — Привет, Кайто. А меня зовут Соитиро… Так что, пойдём, раздобудем нам немного еды, а?              Эл смотрел на Соитиро, не двигаясь с места. Потребовалось порядочно усилий, прежде чем он смог заставить себя подняться на ноги.              — Хорошо, — чуть слышно сказал он и обнял себя руками.