Спой мне

      Дни сливались воедино, и Эл потерял им счёт. После того, как он предпринял неудачную попытку побега, его почти всё время держали на наркотиках, и многочисленные следы от уколов на его венах постепенно превратились в уродливые, расплывающиеся под кожей синяки. Разум мальчика был настолько затуманен, что он едва воспринимал то, что происходило с ним изо дня в день. Он смутно осознавал, что врач осматривает его и меняет повязки. Иногда вокруг начинали суетиться какие-то люди, примеряли на него разную одежду. Ботан каждый раз неодобрительно качал головой, и оцепеневший мозг Эла понимал, что они пытаются подобрать идеальный наряд, в котором он будет представлен Нисио. Эл стал не более чем красиво одетой куклой.               Но он всё время чувствовал себя таким уставшим, что просто не мог беспокоиться об этом. Ему было всё равно, когда его мыли или кормили, и жадные руки шарили по его телу. Даже в моменты, когда — он мог бы поклясться — он чувствовал чьи-то губы на шее, ему было всё равно. Разум Эла не сохранял воспоминаний об этом, и единственным доказательством служили маленькие болезненные синяки и тошнотворно-приторные ухмылки Ботана. Хотя Эл был почти уверен, что его не насиловали. Несмотря на свои скудные знания о сексе он помнил, что и Айко, и Кайто после этого с трудом ходили.              И всё же Эл знал, что когда он находился в полузабытьи, Ботан… делал с ним что-то. Эл никогда не мог вспомнить, что именно, он ненавидел свою ставшую такой шаткой память, и в то же время был очень ей благодарен. Вся его жизнь стала сплошным, бесконечно длящимся кошмаром.              Эл медленно открыл глаза. Снаружи в комнату лился яркий свет, и от этого всё вокруг обретало странные оттенки. Кто-то коснулся его руки. Эл напрягся, встревоженно поднял глаза, но это оказался всего лишь врач.              — Сколько?.. — прохрипел Эл, снова обмякая.              — Сколько времени ты находишься под опекой господина Ботана? — хмыкнул врач, осторожно заглядывая под бинты. — Три недели. Так, очень неплохо. Все раны зарубцевались. Шрамы, вероятно, останутся, но опасности заражения уже нет.              Эл вытянул шею, чтобы посмотреть, и поморщился — на его руках были длинные тёмные отметины, которые оставил ему Чико. На фоне бледной кожи они выделялись очень ярко. Эл медленно осмотрел себя. Одежда на нём была излишне откровенная, из полупрозрачной ткани. Мальчик задрожал. Ему хотелось закутаться в свитер размера на три больше, чем нужно, и никогда из него не вылезать. Хотелось укрыться в нём от всего мира и просто… умереть.              Ему хотелось умереть.              Врач взъерошил ему волосы, но Эл не пошевелился. Просто не мог, тело словно налилось свинцом. Снова переведя взгляд на свою руку, он попытался сосчитать следы от уколов. Их оказалось около тридцати. Закашлявшись, Эл перекатился на бок.              — Больно… — простонал он, тяжело дыша.              Если врач его и слышал, то не обратил внимания, увлечённо болтая с охранником о какой-то спортивной команде. Говорили по-английски. Эл снова хрипло застонал, скорчился, обнимая себя руками. Его глаза тупо смотрели в подушку, пульс то почти замирал, то начинал скакать, как бешеный. Эл попытался сосредоточиться и понять, о чём идёт разговор. Никто не знал, что он владеет английским, и это могло бы очень ему пригодиться, нужно лишь как можно чаще практиковаться... если бы только это не было так трудно…               — Да, если они хотят победить, им нужно попасть в финал, — с серьёзным видом кивнул охранник.              — Ха, сомневаюсь, что они на это способны…              Эл отключился от их голосов, сон звал его в свои объятия. Врач закончил с перевязкой, и они с охранником ушли, оставив мальчика одного. Эл попытался сесть, но у него не было сил даже на это.              Осталась неделя... одна неделя, и Эл будет принадлежать монстру куда худшему, чем Ботан. На его глаза навернулись слёзы. Все они монстры. Люди — монстры. Отвратительные твари.              Он тихо хлюпнул носом. Скучают ли по нему Соитиро и Сатико? Хоть немножко? Думают ли о том, что с ним случилось, волнуются ли? Ищут ли его? Эл спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. Господи, как он устал!.. Он так чертовски устал…              Горячие слёзы струились по его щекам, впитывались в подушку.              Нужно ещё раз попытаться сбежать, даже если его убьют за это. Нельзя просто сидеть и ждать своей участи.              Эл неуклюже сполз с постели, пошатнулся и медленно побрёл к двери, держась за стену. Мир вокруг него колыхался, то появляясь, то исчезая снова, делая его цель невыполнимой. Эл не прошёл и половины пути, как ноги подогнулись, он рухнул на пол, слабо дёрнулся и потерял сознание.              …«Ой, это про что?»              Айко весело усмехнулась, откинулась на спинку дивана и нажала на кнопку воспроизведения. Потом притянула трёхлетнего Эла в свои объятия. Он в восторге смотрел на экран, где начался старый фильм.              «Это один из моих любимых. Не блокбастер, конечно, но в детстве я столько раз его смотрела!» — улыбнулась Айко, уютно обнимая сына. Эл прильнул к ней, чувствуя тепло и безопасность. Мама была в редком для неё хорошем настроении. Настолько хорошем, что она по-настоящему и охотно проводила с ним время. Обнимала его, говорила ласковые слова, смотрела вместе с ним кино.              «Смешная шапка!» — засмеялся Эл, тыча пальчиком в экран. Айко улыбнулась: «Да, и правда смешная. А ты помнишь, как его зовут?»              Эл наморщил лоб и помотал головой. Айко погладила его по волосам, прижалась губами к виску. «Это Шерлок, детка. Шерлок Холмс. Это один из самых умных людей на свете». Мальчик разинул рот: «Правда?!»              «О, да, — её глаза с любовью смотрели на сына. — Весь мир — его игровая площадка. Игра». Эл уставился на экран широко открытыми глазами. Он мало что понял из слов матери, но это всё равно было захватывающе. Айко опустила подбородок на его макушку и заговорила непривычно мягким голосом: «Когда-нибудь, Эл, у твоих ног тоже будет лежать весь мир».              «Да?» — удивлённо моргнул Эл, поднимая на мать свои огромные глаза. Айко улыбнулась: «Обязательно. Ты самый умный мальчик на свете, — она пробежалась пальцами по его буйным волосам. — Ты просто должен быть сильным. Мир всегда будет пытаться разорвать тебя на части… но я знаю, что ты не позволишь ему это сделать. Ты мой сын… ты боец». Умолкнув, она крепко обняла его, и Эл растаял в её руках. Он совсем не привык получать от неё столько любви. «Нет, ты нечто большее. Ты не просто боец, ты гений. Попомни мои слова… ты изменишь этот мир…»              Когда Эл очнулся в следующий раз, его запястья были прикованы к стене, а лодыжки — к изножью кровати. Растянутые мышцы болезненно ныли и дрожали от напряжения. Эл впился ногтями в ладони, вперил взгляд в кровать, чувствуя сухость во рту. Он уже так давно не видел лицо матери настолько чётко.              В его горле заклокотал горький смех. Он? Изменит мир? Едва ли такое по силам тому, кто всего лишь игрушка босса якудза…       

***

      Сердце Эла испуганно колотилось. Его крепко держали за руку и волокли за собой через переполненный зал ночного клуба. Воздух здесь был настолько плотным, что трудно было дышать. Эл пытался сопротивляться, но наркотик всё ещё циркулировал в его крови, и сил почти не было.              Его втолкнули в VIP-комнату, и Эл, не удержавшись на ногах, с жалобным вскриком упал на пол.              — Что, вот это вот и есть тот шикарный подарок, о котором ты мне все уши прожужжал? — пренебрежительно сказал знакомый, рокочущий голос.              Эл окаменел. Голос был очень знакомым. В последний раз мальчик слышал его, когда Кайто кричал и умолял пощадить его жизнь. Эл резко вскинул голову, и его глаза полыхнули огнём.              Нисио.              Нисио вальяжно раскинулся на диване, к его боку прижималась девушка. Эл закусил губу. Как ни странно, но он ожидал… большего. За прошедшие месяцы Нисио в его воображении принял образ громадного, жуткого чудовища. И хотя этот человек действительно устрашал… он оказался обычным мужчиной лет пятидесяти, с чёрными глазами-бусинками и изрезанным шрамами носом. Но от него исходила настолько тёмная, злобная аура, что сердце уходило в пятки.              Эл попробовал привстать, но мир закружился перед глазами, и он бессильно рухнул обратно, так сильно стиснув кулаки, что ногти прорвали кожу. Стоявший за его спиной Ботан усмехнулся.              — Не стоит заранее разочаровываться! Да, он несколько нетипичный, зато очень красивый! А кроме того, за тот месяц, что он пробыл у меня, в газетах о нём не было ни слова. Лишь в полиции один раз мелькнул небольшой рапорт о пропаже ребёнка. Местные СМИ даже не почесались его опубликовать. Так что вы можете делать с ним, что захотите, я уверен, искать его никто не будет.              Нисио в ответ на это скептически вскинул бровь. Было видно, что разговор ему всё больше наскучивает.              — Красивый? Да, сероглазый, но и только. В нём нет ничего особенного.              Ботан, сообразив, что босс недоволен подарком, растерял свой пыл и виновато попятился. Эл прожигал Нисио убийственным взглядом, всё его тело буквально гудело от ненависти. Он всё бы отдал сейчас за возможность наброситься на ублюдка и свернуть ему шею. Нисио небрежно махнул в его сторону рукой, обращаясь к одному из охранников:       — Убей мальчишку.              Глаза Эла превратились в две узкие щёлочки, и их затопила настолько густая, жгучая ненависть, что его затошнило. Умудрившись собрать во рту немного слюны, он сплюнул на ковер. Получилось, правда, не очень далеко. В следующее мгновение ботинок Ботана врезался ему в бок, пронзив всё тело острой болью. Эл вскрикнул, скорчился на полу.              — Поганый выблядок! Ты хоть знаешь, сколько стоит этот ковёр, дерьма кус… — Ботан резко умолк, услышав неожиданный звук.              Эл медленно повернул голову. Нисио сидел, запрокинув голову, и громогласно смеялся жутким, неприятным смехом. У мальчика кровь застыла в жилах. Зло. Вот самое простое и понятное слово, которым можно было описать то, что исходило от Нисио. Такое зло, которого Эл не чувствовал даже от Ботана. Нисио опустился рядом с ним на колени и мягко убрал волосы с его лица.              — А в тебе есть огонь, дитя. Должно быть, у тебя ко мне какие-то личные счёты, хм?              — Он сказал, что вы убили его брата, — услужливо подал голос Ботан.              Нисио с интересом склонил голову, взял Эла за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.              — Это правда? Я убил твоего брата?              Эл тяжело дышал. Его организм отчаянно пытался побороть действие наркотика, и мальчик от изнеможения едва мог удерживать глаза открытыми.              — Сахарка… — прохрипел он. — Приказал… з-зарезать его…              Нисио наморщил лоб:       — Кого?              С минуту он сосредоточенно копался в памяти, потом просветлел:       — А! Сахарок! Знаешь, я и забыл, что он вообще существовал. Да, верно, я убил его. Надо же. Это было так давно… для твоей жизни, во всяком случае. И всё же ты сумел зайти так далеко… Ботан мне говорил, что ты даже яд припас, — взгляд Нисио потемнел. — Я не очень-то люблю покушения на свою жизнь.              У Эла застучали зубы, горло стиснул ужас.              — Пожалуйста, не убивайте меня… — взмолился он, чувствуя себя полнейшим ничтожеством. Но ему было так чертовски страшно… как никогда в жизни.              Нисио усмехнулся:       — О? А что ты можешь мне предложить, кроме хорошей ебли, хм? Только сначала подумай хорошенько. От твоего ответа будет зависеть, проведёшь ли ты остаток своей жалкой жизни в борделе или твои мозги разлетятся по этому ковру.              Эл задыхался и беззвучно разевал рот, охваченный паникой и одновременно желанием послать Нисио на хер. Но когда к его виску приставили пистолет, из его головы пропали все мысли, кроме одной. Выжить. Дуло пистолета было таким холодным и тяжёлым, что язык Эла, казалось, обрёл собственную волю, точно зная, что нужно сказать.              — Свой разум, — отчаянно выдавил он тонким голосом, и эти слова оставили во рту вкус пепла. Пистолет продолжал давить на кожу. Эл надрывно всхлипнул, по переносице скатилась слезинка.              Нисио заинтересованно откинулся назад и повелительно махнул рукой:       — Поясни.              Эл вздрогнул, поднял на него глаза, почти ничего не видя из-за слёз. Голос не слушался, и всё же он заставил себя заговорить:       — В-вы… кажется, бережёте левую ногу, что наводит на мысль, что она ещё не до конца зажила после старой раны. Если бы… если бы кто-то захотел напасть на вас, ему следовало бы заходить с левой стороны. А ещё… ещё… — Эл почувствовал, как в спину уперлись коленом, пистолет сильнее прижали к виску, и заторопился. — Эм… э-э… у вас на подошвах мягкая земля, это говорит о том, что вы живёте или гуляете за пределами городской черты. Это т-также подтверждается шерстинками разных животных на вашей одежде, — он жалобно захныкал, чувствуя на себе множество взглядов. — Но такому… такому влиятельному и занятому человеку незачем жить в сельской местности. Тем более что все ваши дела проходят в городе. З-значит, вы что-то там прячете… Судя по вашему лицу, вы прежде к-курили, но, кажется, бросили…              К этому моменту Эл уже не осознавал, что по его лицу градом катятся слёзы, от ужаса у него мутилось в голове.              — Причина, по которой вы могли бросить курить — это если у вас появился ребёнок. И если так, если вы стараетесь спрятать и защитить его… значит, он единственный, кого вы любите, — Эл всхлипнул. — И если бы кто-то захотел причинить вам боль, он пришёл бы за ребёнком...              Он окончательно захлебнулся рыданиями и без сил рухнул на пол, сотрясаясь всем телом. Эл и раньше делал выводы о людях, но чтобы так подробно… никогда. Но раньше от этого никогда не зависела его жизнь. Честно говоря, Эл даже не представлял, что способен на такое. Адреналин и страх подхлестнули его разум.              Эл скорчился на полу, позволяя слезам неудержимо течь. Он сделал всё, что мог…              Нисио смотрел на него в безмолвном шоке, слегка приоткрыв рот. Снова наклонившись, он схватил мальчика за волосы, приподнял. Эл заскулил, его голова вяло мотнулась в руке мужчины.              — Невероятно, — выдохнул Нисио, поглаживая большим пальцем нижнюю губу. — Немного тебя натаскать, и ты станешь самым ценным и полезным ресурсом, что у меня когда-либо был. Но какова ирония? Ты пришёл сюда, чтобы отомстить и убить меня… а в итоге поможешь мне построить империю… И, кто знает? — он усмехнулся. — Может быть, однажды ты даже увидишь во мне отца.              Эл резко втянул в себя воздух, в ушах зашумело. Боже, нет. Нет, нет, нет, нет…              — Давай так. Я предлагаю тебе сделку. Мы обучим тебя… отточим этот прекрасный маленький разум, и ты будешь делать всё, что я скажу. Если ты ослушаешься, я убью тебя. Если хоть раз подведёшь меня, я трахну тебя так сильно, что ты неделями не сможешь ходить. Но до тех пор, пока ты будешь делать, что велено… до тех пор, пока будешь приносить пользу… будешь жить, как король.              Эл молчал, глядя на Нисио круглыми глазами. Пальцы в его волосах сжались крепче, от чего кожа головы болезненно натянулась, и Эл тихо вскрикнул. Весь прочий мир вокруг него разлетелся на осколки. Он опустил взгляд.              — Просто… пожалуйста, не убивайте меня.              Эл чувствовал себя замаранным. Словно он предал Кайто. Предал самого себя, всё то, чем он являлся и чего хотел.              Нисио изогнул губы в усмешке, его пальцы лениво блуждали по подбородку мальчика:       — Договорились. Как твоё имя, хм?              Эл вздрогнул, начал хрипло:       — Кай…              — Настоящее имя, — пальцы на подбородке сжались, как клещи, и в голове мальчика не осталось ничего, кроме отупляющего ужаса.              — …Эл, — он едва узнал собственный голос.              Нисио неодобрительно поджал губы:       — Мне не нравится. Знаешь, с такими волосами ты похож на ворона. Тебе бы понравилось такое имя, мой Воронок?              Эл уже ненавидел его. Тело передёрнуло от отвращения, и он стиснул челюсти, чтобы не сказать чего-нибудь фатального для себя. «Я убью тебя. Может быть, не сегодня и не завтра, но однажды ты будешь страдать».              Нисио перевёл взгляд на Ботана, который всё это время стоял в потрясённом молчании.              — Беру свои слова назад. Прими мою благодарность, Ботан. Это лучший подарок, что ты мог бы мне сделать.