***
Эл без особого энтузиазма ковырялся в своей тарелке, сверля её недовольным взглядом. На ней не было ничего, кроме здоровой пищи — овощей, фруктов. Нисио постоянно твердил о том, что Эл должен правильно питаться, чтобы «оставаться в форме». Мальчик не ставил его слова под сомнение, но… разве не было в его прошлом времени, когда он хотел только сладостей? Закрывая глаза, Эл почти видел, как он — совсем ещё маленький мальчик — тишком крадёт шоколадку из кухни Ины, а потом съедает, уютно устроившись в её кабинете. — Воронок. Ешь. Ты не вырастешь большим и сильным, если будешь ходить с пустым желудком. От тебя и так остались кожа да кости. Эл, устыдившись, засунул себе в рот полную ложку шпината, отчаянно сопротивляясь желанию выплюнуть эту тошнотворную мерзость. Нисио аккуратно промокнул губы салфеткой, каждое его движение было неторопливым и целенаправленным. Эл наблюдал за ним со странным чувством в груди. — Почему вы так добры ко мне? Действительно ли это доброта? Или манипуляция? Или просто бережное обращение с ценной вещью? Эл уже не мог сказать. Нисио, казалось, удивился такому вопросу и с усмешкой наклонил голову: — Я всегда могу быть злым, если ты хочешь. Эл зафыркал от смеха, покачал головой. Но одновременно с этим к сердцу подступил страх, и смех мальчика стих, челюсти плотно сжались. Нисио протянул руку, взъерошил ему волосы, и этот жест… почему-то он вызвал в нём всплеск необъяснимой тревоги. Подавив её, Эл склонился к ласкающей его руке. — У меня есть дочь. Она славный ребёнок, но моя империя — не место для женщины. Наверное, я всегда хотел иметь сына, — Нисио наблюдал за мальчиком, его глаза практически светились в неярком свете. — И я большой ценитель иронии. Его последнюю фразу Эл не понял, но не стал задавать вопросов, окрылённый другими словами. Неужели Нисио только что назвал Эла сыном, которого у него никогда не было? Мальчик гордо, самодовольно улыбнулся. Все недавние вопросы, все сомнения… они совершенно ничего не значили. Важно было лишь одно — хорошо служить своему хозяину. Делать так, чтобы Нисио гордился им. Это была единственная цель в его жизни… Тем не менее, стоило Нисио отвернуться, Эл схватил со своей тарелки горсть овощей и торопливо сунул в карман. Ткань тут же насквозь промокла от густого соуса и жира, и Эл брезгливо поморщился. Хорошо бы Ичиро любил овощи. Голос Нисио нарушил его мысли, и мальчик вскинул на мужчину свои огромные глаза. — А что насчёт тебя, малыш? Я тебе нравлюсь? — Конечно, — быстро ответил Эл, невольно начиная ёрзать под пристальным взглядом, который, казалось, пронзал его насквозь. — Ты верен мне? Ты никогда бы не солгал мне и не предал? Зрачки Эла расширились, горло судорожно сжалось от страха. О боже, он обо всём узнал? Во взгляде Нисио на мгновение промелькнул намёк на осведомлённость, и Эла замутило. Он спрятал под столом дрожащие пальцы и заставил себя улыбнуться. — Да. Вы приютили меня, когда я в этом нуждался. Вы… мой папа. Нисио усмехнулся: — Понятно. Спасибо, Воронок. Я это запомню. Эл снова нацепил на лицо улыбку, ещё более широкую, и вернулся к еде, время от времени украдкой пряча что-нибудь в карман. Неужели он только что… солгал Нисио? От этой мысли у него неприятно ёкнуло в животе, и вернувшаяся тревога скрутила его с новой силой. Когда Эл спустился в подвал, он был задумчив и то и дело хмурился. Всё то, в чём он совсем недавно был так уверен, теперь было поставлено под сомнение, и это сбивало с толку. Ичиро при виде еды оживился, на его лице ясно читался голод. Сбивчиво пробормотав благодарность, он принялся жадно запихивать овощи в рот. Потом в его глазах заплясали смешинки. — Дай угадаю. Ты таскаешь мне то, что сам не любишь, да? Эл издал тяжёлый, полный драматизма вздох и картинно упал на спину, едва сдерживая хихиканье. — А что? Это самая правильная стратегия! — Ты — мелкая заноза в заднице! — фыркнул Ичиро. Эл улыбнулся, его глаза снова сияли. Вся эта ситуация с Нисио была слишком сложной. Потому-то ему так нравилось общество Ичиро… рядом с ним было на удивление просто и легко… можно было шутливо переругиваться и болтать, не следя за каждым словом. Ичиро немного понаблюдал за ним, и на его лице отразилось что-то сродни беспокойству. — Ну, что, — он постарался сделать свой голос непринуждённым, и закинул в рот зелёную фасоль. — Чем сегодня занимался? Эл равнодушно дёрнул плечом, потеребил в пальцах край рукава. — Один из полицейских подобрался к Нисио слишком близко. И его казнили. Ичиро побледнел. — И ты… видел, как он умер? — севшим голосом спросил он. Эл вздрогнул, едва заметно кивнул. Он старался не думать об этом. О кошмарных звуках агонии. О том, как мужчина плакал и говорил, что у него семья. О том, что этот молодой полицейский напомнил ему Соитиро. Шмыгнув носом, Эл отвёл взгляд и поспешил вытеснить образы из головы. — Я в порядке, — тихо произнёс он. Ичиро смотрел на него, ничего не говоря. Через какое-то время Эл снова повернулся к нему, улыбнулся вымученной, неискренней улыбкой. Он выглядел таким надломленным, что Ичиро поймал себя на непреодолимом желании подойти и обнять его. — Ты до сих пор не рассказал мне о своём бойфренде, — сменил тему Эл. Подтянув колени к груди, он опустил на них подбородок. Ичиро побагровел, запыхтел, не в силах совладать с заплетающимся от смущения языком. Эл полюбовался его сконфуженной физиономией и тихо захихикал. — Он, того… н-ну, короче, горячий… Но не только это! Я хочу сказать, он, э-э… он… — совершенно запутавшись в словах, Ичиро умолк и почесал в затылке. — Он очень милый. Из большой семьи, так что с детства привык заботиться о своих братьях и сёстрах. Мы с ним встретились, когда я свалил от очередных опекунов, и мы… ну, разговорились, — в глазах Ичиро появилась мечтательность. — Он хороший человек. Слишком хороший для всего этого дерьма. Мы с ним… мы говорили о том, что здорово было бы попутешествовать. Посмотреть мир. Он просто бредит Австралией. Сказал мне как-то, хочу, мол, увидеть кенгуру в дикой природе. Эл заворожённо слушал. — А ты… — он сглотнул. — Ты правда веришь, что он придёт и вытащит тебя отсюда? Ичиро снова залился краской. — Я знаю, что он придёт. Ему только нужно время, чтобы меня найти… Хочешь пойти с нами? Его мать сторчалась, так что не заметит, если к её выводку прибьётся ещё один семилетка. Эл неловко заёрзал, задумчиво пощипал тыльную сторону ладони. — ...я не могу. Нисио... нуждается во мне. Губы Ичиро сжались в тонкую линию: — Нисио пусть сосёт чертям в аду! Брови Эла взметнулись, а Ичиро, склонившись к самой решётке, продолжил шипящим голосом: — Он же кайфует от власти, Эл. Всё, чем он занимается — это мучает детей, промывает мозги тебе и расширяет свою «организацию». И всё это в погоне за властью. Давай, приди в себя, приятель. Мне, конечно, неприятно это признавать, но ты же чертовски умный, на кой тебе всё это? Эл сгорбился. — Ичиро, — он решительно покачал головой. — Я больше не хочу такое слышать. И, прежде чем подросток успел что-нибудь возразить, Эл ушёл. Вернувшись в свою комнату, он лёг в постель, но сна не было. Эл беспокойно ворочался, его сердце громко стучало, в виске пульсировала боль, которую никак не получалось унять. Воспоминания кружились в мозгу мутным водоворотом, грозящим его утопить. Поняв, что заснуть опять не получится, Эл встал с постели и до утра читал книгу, пытаясь отвлечь себя от возникшей дилеммы.***
В голове всплыло очередное воспоминание. Образ старшего мальчика, которого Эл всегда ассоциировал с безопасностью. Мальчик протягивал Элу шоколадку, но его лицо оставалось размытым и нечётким. Где это было? Они сидели и смотрели телевизор? Что они смотрели? Эл не мог сказать, воспоминание казалось мутным и далёким. …«Нет, нет, нет. Такие шоколадки лучше всего есть вот так». Эл захихикал. Он не видел, что сейчас делает другой мальчик, но ощущал в груди приятное, тёплое чувство. «А может лучше вот так?!» — услышал он свой собственный голос, разнёсшийся звонким эхом. Старший мальчик весело фыркнул: «Ладно-ладно, ты выиграл! Да погоди, ты же сейчас всё уляпаешь в шоколаде, ты абсолютный гремлин…» — Ворон! — резкий оклик Нисио разорвал дымку воспоминания. Эл заморгал, тряхнул головой, возвращаясь к реальности. Ах, да… у них же встреча с местным политиком. Когда он успел появиться? Эл с полыхающими щеками уставился на губы политика и заставил себя быть внимательным. Мужчина бубнил и бубнил что-то о территориях и выборах, и деньгах для избирательной кампании. Эл хмуро сдвинул брови, сопротивляясь желанию вернуться к полузабытому воспоминанию. К тому, другому лицу. Оно было похоже на лицо Ичиро, и всё же… отличалось. Там, где Ичиро заставлял Эла чувствовать раздражение и досаду, другое лицо оставляло после себя ощущение… любви. Тепла. Счастья. Чёрт, он снова отвлёкся! Эл неподвижно застыл, чувствуя, как затылок покалывает под пристальным, сверлящим взглядом Нисио. Как только политик ушёл, Эл вскочил на ноги, собираясь удрать к себе в комнату, но пальцы Нисио сомкнулись на его запястье мёртвой хваткой. Эл вздрогнул и тут же заставил себя расслабиться. Его рука была такой тонкой и маленькой по сравнению с огромной ручищей Нисио, что Эл знал — стоит ему начать вырываться, и кости просто сломаются. Нисио медленно наклонился к его лицу почти вплотную. Его глаза были узкими, как щели. Эл похолодел: «О боже, он знает! Знает про Ичиро!» — Давай-ка прогуляемся, Воронок, — хищно улыбнулся Нисио. Сердце мальчика выпрыгивало из груди, но он кивнул и, спотыкаясь, поплёлся следом за хозяином. К его ужасу, Нисио направился прямиком в подвал. Заслышав звук шагов, Ичиро вскинул голову и тут же в страхе вскочил, попятился назад, пока не упёрся спиной в стену. Нисио посмотрел ему в глаза, брезгливо скривился. — Здравствуй, мальчик. Как твоё самочувствие? Ичиро, настороженно глядя на него, притворно кашлянул. — Дерьмово. И при виде твоей уродливой рожи становится ещё хуже. В глазах Нисио появился смертельно опасный блеск, и Эл метнул на Ичиро отчаянный взгляд. «Идиот, мать твою! Не знаешь, когда надо заткнуться?» Нисио с насмешливым сочувствием поцокал языком, отпустил руку Эла и принялся вышагивать туда-сюда перед решёткой, следя за Ичиро, как ястреб. Его чёрные глаза-бусины поблёскивали в тусклом свете. — М-м… Надо же, как жаль. Похоже, ты прав. Ты так болен… Полагаю, милосердней было бы избавить тебя от страданий, верно? — он криво усмехнулся. Ичиро задохнулся от ужаса, судорожно стиснул кулаки. Эл прижал ладони ко рту, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Нет… Господи, пожалуйста, нет, только не это. Если Ичиро умрёт, он же умрёт на самом деле… Нисио с нарочитой неспешностью достал пистолет, направил его подростку в голову. Ичиро уставился в чёрное дуло, его тело было напряжённым, окаменевшим, словно статуя. — Д-давай. Лучше получить пулю в башку, чем лизать тебе задницу, — голос Ичиро сорвался. Эл тихо заскулил, переступил с ноги на ногу: — Н-нисио, он… он мог бы быть полезен! Когда он выздоровеет… — Если выздоровеет, — плавно поправил его Нисио, после чего медленно обернулся и впился в глаза Эла мрачным, тяжёлым взглядом. — Это же твои слова, верно? Ты уверил меня, что мальчик болен. Ты ведь никогда не солгал бы мне, да? Эл ощутил, как к глазам подступают горячие слёзы. Он очень старался не показывать своего отчаяния, но это было так трудно… а в следующее мгновение Нисио вдруг шагнул к нему и протянул пистолет рукоятью вперёд. Эл обомлел. — Возьми. И сам убей его. Докажи мне свою верность.