***
Эл слушал, как где-то мерно капает вода, и в глубине души понимал, что этот звук постепенно сводит его с ума. Прошло около недели, и за всё это время он не сомкнул глаз. Просто не мог заснуть. Вместо этого Эл проводил время, методично отрывая от ржавого каркаса кровати короткий металлический штырь. Это заняло у него несколько дней, но в итоге мальчик стал обладателем небольшого, острого куска железа, который теперь постоянно держал под рукой. В голове даже мелькала мысль заколоть себя им, но Эл старательно её отгонял. Ноге стало лучше, теперь Эл мог хотя бы немного опираться на неё. Но колено продолжало болезненно пульсировать и гореть, служа ему постоянным, тошнотворным напоминанием о том, что побег невозможен. Эл полагал, что в самом экстренном случае, возможно, смог бы решиться воспользоваться ногой, но сомневался, что ему хватит выносливости. Скорчившись на кровати, Эл крепко стискивал в руке импровизированный нож, не обращая внимания на то, что острый металл впивается в ладонь, и кровь алой струйкой стекает по бледной коже. Внимательно прислушиваясь к окружающим его звукам, Эл размышлял о том, жив ли ещё Ичиро. Он знал, что находится сейчас на новой базе, и гадал, как далеко от первой она расположена. И как далеко Ичиро успел уйти… Открылась дверь, и Эл, внутренне напрягшись, медленно посмотрел туда, ожидая увидеть охранника с едой. Но на пороге стоял… Ботан. Сердце мальчика глухо бухнуло в груди. Подобравшись, он быстро сунул своё оружие под одеяло и вперил в мужчину настороженный взгляд. Он был готов к чему угодно. Ботан вразвалочку вошёл, всё с той же омерзительной ухмылочкой, с тем же плотоядным выражением, что не сходило с его лица с момента их первой встречи. Вот только теперь… Эл прикусил губу. Теперь Нисио не придёт на помощь и не прикажет ему остановиться. — Ты поступил ужасно глупо, — промурлыкал Ботан, постепенно приближаясь к мальчику. — Ты мог бы иметь всё… жить в роскоши, как Ворон Нисио. Сидеть у него на плече. Тебя боялся бы весь мир. Но ты всё похерил. И теперь ты — ничто. Эл отпрянул назад, в его глазах блеснуло предупреждение. — Не трогай меня, — тихо прорычал он. Ботан паскудно усмехнулся и продолжил наступать, его тёмные глаза поблёскивали в сумраке. Элу снова пришла на ум гиена, крадущаяся в высокой траве, с кроваво-красной пастью, ощеренной в чудовищном оскале. — Ты ещё не понял? Ему плевать, что теперь с тобой происходит. Ты просто ещё одно оружие в его арсенале… вещь на продажу. Я слышал, он собирается провести твою оценку, выяснить, сколько за тебя можно выручить на аукционе. — Не подходи! — тонким голосом выкрикнул Эл, чувствуя за спиной твёрдую стену. Ботан молниеносно ухватил его за волосы, и Эл пискнул от боли, на глаза навернулись слёзы. — Надеюсь, ты знаешь, как заглаты… Эл зарычал, инстинкты взяли над ним верх. Рука со штырём выметнулась вперёд, острый металл вонзился Ботану в запястье, и кончик вышел с другой стороны, насквозь пропоров руку. Эл чувствовал сопротивление плоти, но продолжал давить. По железу хлынула кровь, заливая их обоих. Ботан заорал, выпучил глаза, разжал пальцы и начал было отступать назад, но Эл яростно выдернул из его запястья штырь, и кровь потоком окатила Ботану рубашку. Эл со звериным криком рванулся вперёд и полоснул его по ноге. Вопли мужчины впивались ему в мозг, но Эл не останавливался. Не давал себе времени подумать. Подняв свой импровизированный нож над головой, он замахнулся, целясь Ботану в горло. В камеру ворвались охранники. Эл застыл на месте, с железки в его руках стекала кровь. Взгляд мальчика метался по сторонам, в нём появилось что-то, граничащее с дикостью. Выжить. Выжить, вот всё, что он мог сделать. «Выжить, выжить, выжить, выжить…» Ботан, тяжело дыша и прихрамывая, отступил за спины своих спасителей. — Ах ты, выблядок! — заорал он. Эл сделал несколько шагов назад. Один из охранников попытался отобрать у него железку, но Эл тут же сделал выпад в его сторону, не обращая внимания на нацеленные на себя стволы. — Подойдёшь ко мне ещё раз, я убью тебя! — крикнул он вслед Ботану, когда того выводили. Ближайший к нему охранник ударил его рукоятью пистолета в висок. Эл, вскрикнув, покатился по полу, наугад махнул рукой, пытаясь вогнать зазубренное железо в лодыжку мужчины. Он не попал по кости, но почувствовал, как лезвие с почти приятным звуком вспарывает кожу. Охранник взвыл, повалился на спину. Только вчетвером им удалось разоружить мальчика. Он так крепко цеплялся за свою железку, что, когда её вырвали из его рук, на ладонях остались глубокие порезы, и теперь невозможно было сказать, какая кровь принадлежит ему, а какая — его врагам. Эл, безостановочно выкрикивая ругательства, немедленно попытался забрать свой нож обратно. — Отдайте! — Ты Акио порезал, поганец! — рявкнул один из мужчин, пиная его в живот. Эла затопила волна дурноты, он свернулся в клубок, стараясь закрыться от сыплющихся со всех сторон ударов. В конце концов, охранникам надоело, и они ушли, забрав с собой своего раненого приятеля. Эл дрожал, в воздухе висел густой запах крови. В крошечной камере стало так тихо, что каждый отдалённый звук отдавался в ушах мальчика грохочущим эхом. Он осторожно распрямился, вытянулся на полу, вытер мокрое лицо. Эл даже не мог сказать точно, кровь он вытирает, слёзы или пот. Это в любом случае не имело значения. Наверно, Эл потерял бы сознание, если бы не бурлящий в венах адреналин и тревожная мысль, что к нему в камеру снова заявится Ботан или кто-нибудь из охраны.***
Ему в лицо врезался кулак. Эл задохнулся, тяжело упал на пол, выбитый молочный зуб с тихим стуком покатился по бетону. Мальчик дотронулся до краешка рта и вздрогнул, когда пальцы окрасились кровью. Он постарался не думать об этом, но сердце всё равно испуганно застучало. Над головой раздавался смех охранников. Ботан, к его удивлению, больше не приходил. Эл, поразмыслив, пришёл к выводу, что причиной тому могла стать серьёзно уязвлённая гордость — всё-таки взрослый мужчина пострадал от рук маленького мальчика. Либо же Ботан просто до сих пор проходил лечение. Эл потерял счёт дням, но если бы попробовал угадать, сказал бы, что прошло как минимум несколько недель с тех пор, как он повредил Ботану руку. Охранник кивнул своему коллеге и небрежно поставил ногу мальчику на спину, заставив его лежать неподвижно. От бетонного пола исходил леденящий холод, и Эл дрожал мелкой дрожью. — Да, Мако отлично выступила на турнире по волейболу! Сестра подумывает отправить её в летний лагерь. И кто знает, может, она даже стипендию получит, — поделился охранник, вдавливая подошву ботинка мальчику в позвоночник. Эл захрипел от боли, но не пошевелился. Это был тяжёлый урок, но Эл усвоил его — если молчать и не двигаться, охранник просто забудет о нём. Второй мужчина, лениво привалившийся плечом к стене, оживился: — Ничего себе! Молодец какая. Давление на спину исчезло, но не успел Эл испытать облегчение, как тот же самый ботинок врезался ему под рёбра. Тело инстинктивно напряглось, Эл перевернулся на спину, закашлялся, выхаркнул сгусток крови. Мужчина над ним скривился от отвращения. — Эй! Не пачкай этим дерьмом мою обувь! Эл тяжело, прерывисто дышал. Когда он ничего не ответил, второй мужчина подошёл и надавил каблуком ему на голову. Эл сдавленно вскрикнул, но снова не сделал ни малейшей попытки отбиться, только вдохи стали частыми и неглубокими. — Повезло тебе, приятель. А вот мой племянник? Между нами говоря, он тупой, как пробка, — вздохнул мужчина. — Что поделать, остаётся надеяться, что с возрастом в нём обнаружится талант хоть к чему-нибудь. Первый охранник с энтузиазмом закивал. Эл прикусил губу. Давление на голову было сильным… слишком сильным. Чуть слышно заскулив, он до боли впился зубами себе в щёку, чтобы попытаться отвлечься. — О, кстати, ты слыхал? — встрепенулся вдруг первый. — Нисио усиливает охрану. Похоже, скоро у нас тут будет толпа салаг. Эл моргнул, нахмурился. Новость была любопытной. Ботинок надавил сильнее, и Эл, беззвучно распахнув рот, вынужденно отвернул лицо в сторону. Подошва шаркнула по его щеке, оставляя на коже грязные разводы. «Слишком сильно… приподними ногу. Хоть немного». — Да, я всё время слышу трёп о каком-то «Жнеце». Как по мне, всё это полная херня. Кто-нибудь из врагов Нисио запустил слушок, чтобы напугать его, а наши и поверили. Эл обомлел, его серые глаза потрясённо распахнулись. Жнец? Но ведь… разве Ичиро не говорил ему о том же самом? Вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки. Да, всё верно. Жнец. В его голове зазвучал голос Ичиро: «О, нет. Он абсолютно реален. Я слышал, как охрана говорила о нём. Он пожинает души проклятых. Жестоко убивает их и уходит, оставляя после себя горы мёртвых тел. Говорят, он растворяется в тенях и никто не защищён от него. Никто не может избежать его серпа». Эл в тот день постарался не показать, что эти слова произвели на него впечатление, но на самом деле от одной мысли об этом существе у него кровь стыла в жилах. В животе заворочалось дурное предчувствие, волосы на затылке зашевелились. — Хм, может и херня. Не знаю. Но я слыхал, что глаза у него жуткие, прям-таки нечеловеческие. — Ну-ну. Как вообще можно бояться кого-то с таким прозвищем? Жнец, ха! Так пафосно, аж блевать тянет! Мужчина так увлёкся разговором, что теперь давил Элу на голову почти всем весом. Мальчик захрипел, заскрёб по полу ногтями. Охранник спохватился, опустил на него глаза и насмешливо фыркнул. — Ах, да, совсем забыл. Увидимся позже, крысёныш, — и напоследок отвесил ему пинок. Эл дёрнулся, в ушах зашумело, и он едва расслышал, как за охранниками закрылась дверь. Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем он смог заставить себя пошевелиться и сесть. В камере было так холодно, что если бы не одеяло, Эл давно замёрз бы до смерти. И даже не понял бы этого, если бы сумел заснуть. Время утратило для него всяческое значение. Его давно не мытые волосы свалялись и свисали на лицо засаленными патлами, кожу покрывала грязь пополам с кровью, одежда источала мерзкий запах. Дверь открылась снова, и Эл тревожно вскинул голову. Из коридора в камеру хлынул яркий свет. Прищурившись, он вгляделся в того, кто стоял на пороге, а узнав, скривился от отвращения, рот сам собой ощерился в зверином оскале. Нисио шагнул внутрь, и Эл напрягся, впился пальцами в жёсткий матрас. — Я принёс тебе торт. С днём рождения. Его плавный, мягкий голос змеёй заползал Элу в мозг. Мальчик зажал уши ладонями. Один звук этого голоса разрывал его на части, призывая снова стать послушным питомцем Нисио. Тогда всё снова стало бы легко и беззаботно. — Я не хочу! Но он хотел. Господи, как же он этого хотел. Эл так давно не ел сахара, его организм нуждался в нём, как в воде. Нисио вскинул бровь, по его губам скользнуло что-то похожее на лукавую улыбку. — Перестань, Воронок. Не вредничай. Не каждый день тебе исполняется восемь лет. Подойдя к койке, мужчина медленно поставил блюдце с тортом Элу на колени, и мальчик впился взглядом в десерт, чувствуя, как пульс стучит в висках. Нисио протянул руку, заправил ему за ухо несколько прядок. Этот жест получился почти нежным, и Эл резко втянул в себя воздух. — Должен сказать, ты отлично справился с Ботаном. Он всё ещё проходит физиотерапию, — заметил Нисио, присаживаясь на край койки. Эл невнятно хмыкнул, нервно пощипал себя за ладонь. Нисио был совсем рядом. Почти вплотную, и от этого всё тело мальчика сжималось, как пружина. Так близко люди подходили к нему только в одном случае — когда собирались причинить боль. «Он слишком близко, слишком близко, слишком…» Нисио чуть задел его плечо своим, а Эл инстинктивно вздрогнул. «Не трогай меня». — Он ещё долго пробудет в отпуске. Похоже, ему просто придётся смириться с фактом, что ты не дашь себя трахнуть, да, Воронок? Эл стиснул челюсти. Это не имело значения… придёт день, и он убьёт Ботана. Так же, как и Нисио, и Дзиро, и всех прочих ублюдков. Они все будут молить его о пощаде. Нисио подтолкнул его: — Ешь. Эл сглотнул набежавшую слюну. Неторопливо покрутил блюдце в руках, полюбовался красивой кремовой окантовкой, искусно выложенными кусочками клубники. Торт неудержимо манил его. И всё же Эл удержался. Ему настолько опротивело чувствовать себя слабым и беспомощным. Так надоело быть просто «мальчиком для битья». Развлечением. Эл поднял глаза на Нисио. В какой-то степени все люди были монстрами. Даже хорошие люди. Ичиро бросил его. Пусть даже не хотел этого, пусть даже что-то вынудило его… но он оставил Эла. У него защипало в глазах. Все бросали его, всегда. «Все люди — монстры. Отвратительные чудовища… ты, он, я сам… все кругом просто блядские монстры!» Эл медленно опустил глаза на тарелку, в его груди заклокотало рычание и мальчик почти со звериным рёвом ткнул тортом в лицо Нисио. Мужчина отшатнулся назад, а Эл бросился к двери. Он знал, что из этого ничего не выйдет, но всё равно побежал, припадая на одну ногу. Он почти видел впереди свободу. Солнце. Сколько времени прошло с тех пор, как он смотрел в окно? Какой теперь вкус у свежего воздуха? Нисио стёр с лица глазурь, бешено сверкнул глазами и одним прыжком нагнал мальчика, за волосы дёрнул назад, зашвыривая обратно в камеру. — Ненавижу тебя, — выдохнул Эл дрожащим, срывающимся от переполняющих его эмоций голосом. Он никогда не думал, что человек вообще способен испытывать настолько сильные чувства. Какая-то часть него рвалась в бой, и Эл вскочил на ноги. Нисио злобно шагнул вперёд и замахнулся, а в следующую секунду Эл уже летел на пол, чувствуя жгучую боль в челюсти. Мир опрокинулся, мальчик скорчился на полу у ног Нисио, судорожно кашляя. Мужчина посмотрел на него с отвращением. — А я-то считал тебя умным. По камере вдруг разнёсся совершенно неожиданный звук — Эл засмеялся. Сначала тихо, но постепенно его смех перерос в безумный хохот, Эл вцепился в свои спутанные, сальные волосы. — Поздравляю, — еле выдавил он. — Ты овладел базовым навыком по удержанию детей взаперти. Должно быть, ты гений или вроде того. Глаза Нисио превратились в две узкие щёлки, но Эл продолжал хохотать. Его тело содрогалось и дёргалось, но он просто не мог остановиться. Вот, значит, на что похоже безумие? Ты словно бы смотришь на то, как медленно распадаешься на части до тех пор, пока не перестаёшь себя узнавать? Постепенно смех стих, и Эл тупо уставился в потолок. Восемь лет. И декабрь стремительно приближается. Супер. Может быть, если ему повезёт, его собственная проклятая душа тоже будет пожата.