Они были быстроноги и удивительно красивы; губы их были нежны и печальны, а в глазах их сияла радость, готовая разразиться слезами; ибо в те времена были гномы изгнанниками в душе, и томила их неизбывная тоска по прежнему дому. Но рок и непреодолимая тяга к познанию привели их в далекие края, и теперь жили они, окруженные слугами Мелько, и трудились они с любовью, дабы сделать свое жилище как можно прекраснее.
«Падение Гондолина».
Говоря о причинах моей симпатии к толкиновским нолдор, хочется начать с того, что образ толкиновских нолдор всегда привлекал меня тем, что он представляет из себя, как мне кажется, наиболее последовательную и качественную реализацию мотива хюбриса (причем хюбриса скорее созидательного, чем деструктивного) в художественной литературе, что особенно примечательно на фоне того факта, что создатель образа нолдор (безусловно симпатизировавший, при всём осуждении многих их дурных поступков, своим героям) — Джон Толкин — являлся христианином-католиком. Безусловно, мотив хюбриса является крайне распространённым в мифологической и религиозной традиции — тут можно вспомнить и языческую традицию, где герой бросает вызов богам и / или Судьбе, и допотопных исполинов и царя Нимврода, строителя Вавилонской Башни, из Ветхого Завета и апокрифической традиции, и образ Люцифера, восстающего против власти Бога, в литературе Нового Времени. Мотив хюбриса проник даже в религию (не случайно множество восстаний и революций шло под религиозными лозунгами) — в христианстве Иисус низвергает сатану как «князя мира сего"[1], узурпировавшего власть над миром у Бога. Про гностицизм, лейтмотивом которого является восстание против «злого демиурга», и говорить не стоит. Проблемой хюбриса неотъемлемо является присущий ему деструктивный и тиранический компонент. Ярче всего он проявляется, конечно, в образе христианского дьявола как революционера против Бога. Его революция изначально обречена вместе с ним, и вся его деятельность разрушительна — по принципу «если плохо мне, то пусть будет плохо всем»; его хюбрис проявляется в разрушении того, что создал Бог[2]. Более того — даже если вообразить (философски невозможную) победу дьявола над Богом, то и нерелигиозному или даже антирелигиозно настроенному человеку очевидно, что дьявол лишь займёт место Бога и будет править не менее самодержавно, требуя от людей поклонения своей особе — см. произведение Анатоля Франса «Восстание ангелов». Собственно, этот сюжет уже обыгран ещё в языческой традиции. Тирания Кроноса, пожиравшего собственных детей, была свергнута его сыном Зевсом (что интересно, у Мильтона в «Потерянном Рае» Сатана сравнивается с Зевсом — вплоть до того, что Грех рождается из его головы, как Афина — из головы Зевса) — но Зевс оказался ещё худшим (особенно — для человеческого рода) тираном, чем низвергнутый им Кронос, также, как Кронос оказался не лучше оскопленного (= лишенного сил и власти) им Урана. Хюбрис в языческой традиции часто сопряжен с властолюбием (ср. с образом Антихриста в христианской традиции — отменяющего старые культы и вводящего поклонение себе). Нолдор (в ранних текстах Толкина — «гномы», «нолдоли»), в отличие от многих других носителей хюбриса в художественной и религиозной традиции, борются не за власть, а именно за свободу — за возможность жить по своей воле независимо от высших сил, будь то Валар или Моргот, и, более того, защищают не только свою свободу, но и свободу иных народов (других эльфов, гномов, людей) от тирании Моргота. Даже если брать худшие поступки представителей этого народа, такие как три Убийства Родичей — ни одно из них не было связано со стремлением подчинить другие народы своей власти. При этом они по-человечески симпатичны в том плане, что, в отличие от богов и демонов религиозно-мифологической традиции, онтологически соотносимы с людьми и при этом отличаются в лучшую сторону и от таких классических носителей хюбриса, как герои. Герои в языческой традиции, к сожалению, нередко представляют из себя попросту массовых убийц[3]. В лучшем случае они убивают чудовищ, выступая в качестве защитников людей от монстров — но в то же самое время они активно убивают друг друга и обычных людей. Персонажи вроде музыканта Орфея, изобретателя Дедала или государственного деятеля Тесея — скорее отрадные исключения из этого ряда. Нолдор у Толкина — превосходные воины и играют типичную для героев роль истребителей чудовищ, охраняющих мир людей (людей в широком смысле — всех разумных творений Эру), но в первую очередь они проявляются не как воины (напротив, войны сперва с Морготом, а потом с Сауроном постепенно ведут к их исчезновению или уходу в Валинор), а как созидатели, деятельно преобразующие окружающий мир. Ещё во время своего выступления в Тирионе Феанор говорит «Забудьте о своих сокровищах! Еще немало всего создадим мы!» («Сильмариллион») — он надеется на то, что в Средиземье нолдор смогут создавать прекрасное — уже без опеки Валар — не хуже, чем в Валиноре. Позднее его внук Келебримбор мечтал с помощью системы Колец Власти сделать западное Средиземье не менее прекрасным, чем Валинор (что могло бы пойти на пользу не только эльфам, но и живущим с ними по соседству людям) — причем примечательно, что критиковавшие его сотрудничество с Аннатаром Гил-Гэлад, Кирдан и Галадриэль, тем не менее, приняли от него Кольца Власти (то есть они не осуждали проект Колец Власти сам по себе, а лишь не доверяли — справедливо — Аннатару). Подобные настроения имели место и среди вполне себе «валаробоязненных» нолдор — вспомнить хотя бы Тургона, сознательно строившего Гондолин как город, красотой подобный Тириону на Туне, столице валинорских нолдор (характерно, что в «Истории Галадриэль и Келеборна» Келебримбор фигурирует как обитатель Гондолина). Тургон создал в Гондолине металлическое подобие Древ Валар — Глингал и Бельтиль («Утраченный Путь и другие истории»). Созидателем являлся и основатель Нарготронда, Финрод Фелагунд: «"Фелагунд»: гномье «felek» — «резать камень», «felak» — «инструмент, похожий на резец с широким лезвием или небольшой топорик без рукоятки, для резьбы по камню»; «использовать этот инструмент», «gunud» — эквивалент эльдаринского «s-rot»; «gundu» — «подземный чертог», «felakgundu», «felaggundu» — «высекающий пещеры». Это имя было дано Фелагунду за искусность в тонкой резьбе по камню. Он украсил резьбой многие стены и колонны Нарготронда и гордился этим именем» («Шибболет Феанора»). Сыновья Феанора в «Лэ о детях Хурина» названы «творцами самоцветов», а о Куруфине вдобавок сказано, что он «более прочих унаследовал умелые руки своего отца» («Сильмариллион»). О Фингоне, их друге и брате Тургона, также говорится, что он «обладал искусными руками» («Утраченный Путь и другие истории»). В таком раннем толкиновском тексте, как «Падение Гондолина», человек Туор, попав в Гондолин, учится у нолдор их искусствам и ремёслам: «В том королевстве многому научился Туор, и обучал его Воронве, которого Туор очень любил, и который в ответ полюбил его еще сильнее; а еще наставляли Туора городские искусники и королевские мудрецы <…> Научился там Туор строить из камня, класть кирпичи и тесать гранит и мрамор; изведал он искусство прядения и ткачества, вышивания и живописи, и обработки металлов». В целом в позднейших толкиновских сюжетах нолдор (особенно — Финрод Фелагунд) выступают относительно людей как их друзья и наставники (сперва в Белерианде Первой Эпохи для эдайн, а позднее — в Нуменоре Второй Эпохи для нуменорцев), в отличие от Авари и нандор (большинство которых боялось людей или вовсе было им враждебно) или синдар[4] Дориата (которые в большинстве своём, согласно «Квенди и Эльдар», не любили людей — во всяком случае, надо думать, первоначально, до истории Берена и Лютиэн). А ведь до встречи с людьми нолдор почти ничего о них не знали, кроме лжи Мелькора[5] — и тем не менее, их встреча с эдайн закончилась не конфликтом, а, напротив, союзом и дружбой! Этот союз некоторыми объясняется прагматически — мол, нолдор были нужны солдаты для ведения войны с Ангбандом. Однако в действительности, как показывает пример людей Эстолада, эдайн могли жить во владениях нолдор в Белерианде и без несения военной повинности по отношению к нолдор — для сравнения, король Дориата Тингол, разрешив под влиянием уговоров Финрода народу Халет обосноваться в Бретиле, ставил условием его поселения там военную повинность по отношению к Дориату (защита этих краёв от орков) — при том что дориатрим, в отличие от нолдор, не выступали для людей в качестве учителей. Будь намерения нолдор относительно эдайн действительно эгоистичными, они бы с самого начала действовали бы в той же манере, что и Тингол. Конечно, объективность требует признать, что со временем отношение большинства дориатрим к людям явно изменилось к лучшему — см. воспитание Тинголом Турина или воцарение в Дориате после гибели Тингола его внука-человека, Диора — но первоначально оно было несравненно хуже, чем отношение к людям нолдор. Чтобы почувствовать разницу, достаточно сравнить историю Берена и Лютиэн — и Туора и Идриль, а точнее — отношение их отцов к их любви. Тингол условием брака Берена с Лютиэн поставил добычу Сильмарила — то есть, с его точки зрения, заведомо невозможное задание, при попытке выполнить которое Берен должен был бы погибнуть от рук или феанорингов, или Моргота (причем исходно Тингол собирался обмануть Берена, даже если тот добудет ему Сильмарил). И даже после того, как Берен добыл Сильмарил, он и Лютиэн не смогли жить в Дориате — надо думать, в том числе и потому, что там у Берена (и людей в целом) имелись недоброжелатели вроде Саэроса, придворного Тингола, позднее пытавшегося убить родича Берена Турина. Напротив, Тургон не ставил Туору никаких условий и не препятствовал его браку с Идриль, а сам Туор после этого стал главой гондолинского Дома Лебедя и вообще одним из наиболее влиятельных лиц в Гондолине. Точно также и Турин, кузен Туора, в нолдорском королевстве Нарготронд стал фактическим правителем, прославившись за счёт своей воинской доблести, и был любим Финдуилас, дочерью короля Ородрета — и, надо думать, если бы не нежелание Турина вступать в брак с Финдуилас из опасения подвергнуть её своему проклятию, то он вполне мог бы жениться на ней, как женился Туор на Идриль — вряд ли Ородрет, следовавший советам Турина, стал бы ему мешать. Вообще нолдор выглядят как едва ли не наиболее открытая другим народам и расам Средиземья культура Легендариума Толкина. Достаточно вспомнить о том, что в Первую Эпоху все принцессы дома Финвэ (Арэдель, Идриль, Галадриэль, Финдуилас) вышли замуж (или, по крайней мере, влюблялись) или за синдар (Арэдель, Галадриэль), или за людей (Идриль, Финдуилас)[6]. Какую версию происхождения Гил-Гэлада не возьми, в большинстве из них его мать происходит из числа синдар. В Первую Эпоху нолдор и синдар за пределами Дориата постепенно слились в единый народ, а во Вторую Эпоху вторым в Линдоне после Гил-Гэлада являлся синда Кирдан, правитель фалатрим, в Первую Эпоху оказавший нолдор неоценимые услуги[7]. Несмотря на распространение Морготом (преувеличенных) слухов о Убийстве Родичей в Альквалондэ, большинство синдар за пределами Дориата было лояльно нолдор и воевало на их стороне. Собственно, применительно к Первой и даже Второй Эпохе с определённого момента можно говорить о двуедином нолдорско-синдарском народе (см. переход нолдор на синдарин). И даже в Дориате часть синдар, видимо, симпатизировала нолдор — можно вспомнить и Белега с Маблунгом, воевавших за Союз Маэдроса, и Лютиэн, которая, насколько можно судить по «Лэ о Лэйтиан», дружественно относилась к нолдор, включая феанорингов. Кроме того, именно нолдор из всех эльфов теснее всего сотрудничали с гномами — достаточно вспомнить Куруфина, который был одним из немногих не-гномов, знавших кхуздул, гномий язык, или его сына Келебримбора, дружба народа которого (нолдор Эрегиона) с гномами характеризуется как самая тесная из всех, что когда-либо связывала эльфов и гномов. Примечательно, что дружественные нолдор в Первую Эпоху гномы Белегоста отказались поддержать нападение гномов Ногрода — чья дружба с нолдор, возможно, была не столь крепка или, возможно, разладилась со временем: «Знал он [Куруфин] и о дружбе Эола с карлами Ногрода (на самом деле, Эол не смог бы в одиночку путешествовать по В. Бэлэрианду в Ногрод без позволения 5 сыновей), меж которых он пытался — и небезуспешно — сеять недружелюбие к нолдор. Что отнюдь не радовало 5 сыновей, которые до прихода Эола в Нан Эльмот имели немалую прибыль от помощи карлов» («Маэглин»). Вообще, если посмотреть на нолдорские королевства Белерианда, то они — несмотря на нависающую над ним угрозу Моргота, в итоге их уничтожившую — выглядят в ряде отношений сильно симпатичнее, чем Средиземье Второй и Третьей Эпох. В них мирно сосуществовали самые разные эльфийские и человеческие народы. Скажем, у людей эдайн и истерлинги (возможно, включая истерлингов народа Бора, которые в Нирнаэт Арноэдиад остались верны Маэдросу) не любили друг друга - но, тем не менее, до измены истерлингов нолдор конфликтов между ними не было. Одни человеческие народы не жили за счёт других, как это было во Вторую Эпоху в период нуменорского колониального господства в Средиземье. На друэдайн никто не охотился ради забавы (как это делали в Третью Эпоху вполне себе «светлые» рохиррим), те же эльфы уважали их и относились к ним также, как и к прочим эдайн, и они спокойно жили в Бретиле. О том же Маэдросе некоторые порой говорят, что, мол, «он убил больше синдар, чем Моргот» (видимо, в ходе Убийств Родичей в Дориате и Гаванях Сириона). Даже не задаваясь вопросом о том, из какой работы по демографии Средиземья взята эта оценка, стоит отметить, что у нолдор (а точнее, у феанорингов — среди их жертв в Гаванях Сириона нолдор и породнившихся с ними синдар могло быть не меньше, чем дориатрим) до сознательного убийства родичей дело дошло лишь в самом конце их борьбы. Для сравнения, у нуменорцев ещё на относительно «светлом» этапе их истории имели место «эксцессы» вроде конфликта с дунлендингами (кстати, по версии «О гномах и людях» — родственным им народом, родичами народа Халет) из-за вырубки их лесов[8]. Наиболее проницательные из нолдор (такие, как Финрод Фелагунд и Тургон) знали — или догадывались о будущем поражении, как Феанор, ещё в беседе с Эонвэ допускавший, что не сможет победить Моргота[9] — но это не мешало им обустраивать в Белерианде свои королевства, налаживать отношения с другими народами и расами и создавать красоту. До настроений в духе «шеф, усё пропало» и отказа от ведения активной борьбы (до Нирнаэт Арноэдиад, когда все эльфы, кроме Кирдана, перешли к обороне и «малой войне») дошло только в Нарготронде после ухода Финрода (причем вследствие экстраординарных обстоятельств, связанных с Клятвой Феанора и конфликтом внутри рода Финвэ) — и то в итоге нарготрондцы в уже заведомо безнадёжной ситуации выступили на войну с Морготом под руководством Турина. Удивительно не то, что нолдор проиграли — Валар заранее предсказали им этот результат. Удивительно то, что нолдор продержались так долго и истощили силы Моргота. Уже во время Дагор-нуин-Гилиат, когда Морготу противостояли лишь нолдор из числа сторонников Феанора (меньшие по численности, чем приверженцы Финголфина), оказалось, что с ними невозможно справиться силами одних лишь орков (напротив, это орки были почти полностью истреблены), и Морготу пришлось выслать против Феанора своих телохранителей, балрогов[10]. В дальнейшем все свои победы над нолдор и их союзниками Моргот одержал исключительно за счёт использования своих айнурских (ангельских) способностей и своих слуг из числа падших Айнур (а в Нирнаэт Арноэдиад — ещё и за счёт измены истерлингов Ульдора). При этом в ходе войны Моргота с жителями Белерианда погибли величайший из нелетающих драконов (Глаурунг), двое балрогов (в том числе Готмог, их лидер), двое сильнейших волколаков на службе Моргота, Драглуин и Кархарот (а это тоже были умайар в зверином обличье), а также неустановленные количество болдогов (умайар в обличье особенно крупных и сильных орков). Усилиями нолдор, принявших на себя основную тяжесть удара Моргота и в значительной своей части погибших или обращённых в рабство, боевые действия затронули преимущественно Белерианд — что должно было значительно облегчить существование родичей эдайн за Синими Горами, нандор, Авари и гномьих королевств. Кроме того, если бы не приход нолдор, Моргот уничтожил бы народ Гаваней Фаласа — и, скорее всего, гораздо раньше избавился бы тем или иным способом от Дориата (как показывает пример Берена и Кархарота, Завеса Мелиан даже в поздних версиях Легендариума Толкина не являлась полностью непроницаемой для нежеланных гостей). Нолдор часто критикуют за то, что они поверили лжи Мелькора, настраивавшего их друг против друга и против Валар (Непокой Нолдор). Однако можно ли их за это винить? Тот же конфликт Феанора и Финголфина, существовавший в потенции ещё до освобождения Мелькора, был порождён обстоятельствами экстраординарного характера — смертью (да ещё и в благословенном Амане!) эльфийки Мириэль Териндэ и вторым браком Финвэ, то есть такими событиями, опыта которых у нолдор не имелось в принципе. Нолдор поверили Мелькору — но разве его фальшивому раскаянию не поверило также и большинство Валар, которые знали его несравненно лучше, чем нолдор? При этом, хотя Мелькору и удалось достигнуть с нолдор некоторых успехов (например, настроить Феанора против Валар), ему так ни тогда, ни в более поздние времена и не удалось убедить кого-либо из нолдор служить ему добровольно (даже с Маэглином пришлось прибегнуть, помимо прочего, к запугиванию). Опять же — не все утверждения Мелькора были прямой ложью (хотя, безусловно, все они были направлены на манипуляцию нолдор). Взять хотя бы его утверждение, что Валар хотят отдать Средиземье людям — это, строго говоря, была чистая правда, ведь Валар агитировали всех эльфов оставить Средиземье и переселяться в Валинор. Да, Валар искренне желали эльфам добра и полагали, что так будет лучше для них самих — но разве результатом этого не стало бы установление господства людей в Средиземье? При этом люди, лишённые наставников в лице эльфов — особенно люди Востока и Юга, контактировавшие в первую очередь с не слишком дружественными к ним в большинстве своём Авари — подпали под влияние Моргота. Объективно решение Валар переселить эльфов в Валинор, а Средиземье оставить людям имело дурные последствия как для эльфов (разделение эльфийского народа на Эльдар и Авари и антагонизм между ними), так и для людей. Исход Нолдор в долгосрочной перспективе исправил эту ошибку Валар — хотя и оказался, к сожалению, отягощён ошибками и преступлениями. Хотя все королевства нолдор Белерианда в Первую Эпоху оказались уничтожены, а во Вторую Эпоху значительная их часть погибла в войнах с Сауроном (таких как Эрегионская война и Война Последнего Союза), косвенное влияние (причём в значительной степени — благое) на историю Средиземья они продолжали оказывать и после этого — через потомков эдайн, нуменорцев. Результатом деятельности нуменорцев стало возникновение не только цивилизации дунэдайн на западе Средиземья, а также испытавших её влияние цивилизаций родственных эдайн народов (северяне Рованиона, Дэйл, Эсгарот, Рохан), но и, по-видимому, Харада[11] — а возможно, и иных культур, поскольку колониальные владения нуменорцев простирались далеко на восток (Харад назван лишь ближайшим к Западу Средиземья владением Чёрных Нуменорцев). По сути, без нолдор не существовало бы человеческой цивилизации Средиземья как таковой. Оказывали нолдор и прямое влияние на историю той же Третьей Эпохи. Линдон и Имладрис сыграли важную роль в Ангмарских войнах и помогли гондорцам Эарнура окончательно уничтожить государство Короля-Чародея. Кроме того, без покровительства Элронда едва ли смогли бы выжить дунэдайн Севера — остатки населения Арнора. Именно поэтому — несмотря на то, что проект Колец Власти отчасти послужил интересам Саурона, особенно в случае с теми кольцами, что были дарованы им человеческим вождям — я склонен считать, что его позитивные последствия перевешивают, поскольку в случае более раннего ухода эльфов из Средиземья Третья Эпоха вполне могла бы закончится торжеством Саурона (причем в более ранние сроки, чем реальная Война Кольца). А проект Колец Власти — заслуга именно нолдор Эрегиона во главе с Келебримбором. Ещё до встречи с Аннатаром-Сауроном Келебримбор думал над тем, как сохранить увядающую красоту Средиземья, и создал для Галадриэль камень Элессар. Идея сделать Средиземье прекрасным как Валинор описывается Толкином как исходящая от Аннатара — однако Келебримбор мог и сам стремиться к этой цели ещё до встречи с Аннатаром, поскольку у Толкина Саурон обычно манипулирует другими разумными существами посредством уже имеющихся у них желаний (см. развращение им колониального Нуменора). Опять же, схожая программа облагораживания Средиземья имелась и у Феанора (см. его речь в Тирионе), и у Тургона (строительство Гондолина как этакого островка Валинора в Средиземье) — в городе которого Келебримбор, согласно одной из версий его предыстории, рассматривавшихся Толкином, одно время жил (хотя это и противоречит враждебности Тургона феанорингам — но, возможно, он принял Келебримбора из-за его разрыва с Куруфином). Символично, что самых мощных колец, сделанных Келебримбором, было три, и каждый из них соответствовал одной из трёх стихий (воздух — огонь — вода), в которых в итоге оказались три Сильмарила (Сильмарил Эарендиля — в воздухе, Сильмарил Маэдроса — в огне, Сильмарил Маглора — в воде). Цели Келебримбора и Аннатара являлись грандиозными и подлинно прогрессорскими, в духе предыдущей деятельности нолдор в Белерианде — см. речи Аннатара перед эльфами, приводимые «Сильмариллионом»: «Увы, воистину слабы великие! Славный король Гильгалад, и во всяком знании искушен правитель Эльронд, однако не склонны они помочь мне в трудах моих! Может ли быть, что не желают они, чтобы и на другие земли, помимо их собственных, снизошло благоденствие? Но должно ли Средиземью вечно пребывать в запустении и непроглядной тьме, если эльфам под силу превратить его в край не менее прекрасный, чем Эрессеа или даже Валинор? Раз не возвратились вы туда до сих пор, хотя и могли, мнится мне, что любите вы Средиземье так же, как и я. Разве не долг наш в таком случае объединить усилия, трудясь на благо сей земли, дабы все эльфийские племена, что скитаются здесь в невежестве, сумели подняться до высот того могущества и мудрости, коими обладают обитающие за Морем?». Но в итоге Саурон создал Единое (Правящее) Кольцо, подчинив разработанную им и Келебримбором систему Колец Власти себе. Учитывая описанное в «Преображённых Мифах» преклонение Саурона перед «порядком», понимаемым как всевластие одного, «компетентного» правителя (каковым Саурон считал себя), я склонен считать, что Саурон даже не воспринимал это своё действие как предательство (возможно, он считал, что только он и знает, как «правильно» использовать систему Колец Власти, поэтому нолдор должны подчиняться его руководству). Напротив, возможно, он считал, что это его предали: «Тогда в страхе и гневе они сняли свои кольца. Саурон же, обнаружив, что его предали и что эльфов обмануть не удалось, преисполнился ярости и пошел на них войной, требуя, чтобы все кольца переданы были ему, ибо без его познаний и совета эльфийские кузнецы не сумели бы создать их» («Сильмариллион»). Даже не используемые (из страха, что кольценосцы попадут под власть Саурона) три эльфийских Кольца Власти во Вторую Эпоху обеспечивали процветание эльфийских королевств. Если бы Саурон не обманул Келебримбора и Кольца не стали бы объектом военного соперничества Мордора и эльфов, система Колец Власти заработала бы полноценно — что обеспечило бы практическую реализацию программы, предложенной Аннатаром. Таким образом, когда говорят, что Келебримбор зря доверился Аннатару, забывают, что не только создание Колец Власти отсрочило уход эльфов из Средиземья (что само по себе имело огромные положительные последствия) — но, кроме того, если бы план Келебримбора увенчался бы полным успехом, эльфов (причём не только нолдор) и других обитателей Средиземья ждала бы эпоха невиданного процветания. В проектах Аннатара и Келебримбора, насколько можно судить, участвовали не только нолдор, но и другие эльфы (так что далеко не только Келебримбор обманулся ложным дружелюбием Аннатар): «Только в Линдон не приходил Саурон <…> Но в других краях эльфы охотно привечали его, и мало кто прислушался к предостережениям гонцов из Линдона» («Сильмариллион»). То есть, возможно, Келебримбор в ходе проекта Колец Власти взаимодействовал с правителями других эльфийских (не-нолдорских!) королевств (населённых преимущественно нандор и Авари с примесью синдар в правящей верхушке), такими как Амдир-Малгалад в Лотлориэне, Орофер в Зеленолесье Великом и эльфийский король Дорвиниона — которым мог быть упомянутый в «Хоббите» Бладортин[12]. То есть проект Колец Власти был направлен на благо не только для нолдор, но и для всех эльфийских народов — хотя, судя по пассажу из «Властелина Колец», населяли Эрегион преимущественно нолдор. Да, нолдор проиграли (хотя в перспективе у них и остаётся возможность «реваншировать» в Дагор Дагорат) — в том смысле, что их королевства были уничтожены или исчезли, значительная их часть погибла, а их глобальные мироустроительные проекты так и не были воплощены в жизнь — по крайней мере, до конца. Но, как отмечал сам же Толкин в «Чудовищах и критиках», проигравшая сторона — не обязательно неправая, и недаром в «Сильмариллионе» подчёркивается тот мотив, что деяния нолдор принесли им бессмертную славу. И, вместе с тем, их деятельность навсегда изменила Средиземье — скорее к лучшему, чем худшему. Возможно, даже отчасти искренняя забота Саурона Второй Эпохи о подвластных ему людях (способствовавшая подъёму культур Востока и Юга) — следствие не только его раскаяния после Войны Гнева, но и его взаимодействия с нолдор Эрегиона, с которыми он во Вторую Эпоху имел определённую идейную общность (иначе он едва ли смог бы сотрудничать с Келебримбором). В то время как Саурон Первой Эпохи до поражения от Лютиэн и Хуана, или «Владыка Волков Тху» из «Лэ о Лэйтиан» — по большому счёту, довольно примитивный садист-мелькорианец. Ключевыми темами Легендариума Толкина, бесспорно, можно назвать «Падение», смерть и жажду бессмертия, а также «Машину». В истории нолдор наиболее полно, воплотились все эти мотивы — и «Падение» через конфликт с правящими миром высшими силами в лице Валар, и жажда бессмертия через борьбу с «угасанием мира», и «Машина» — ведь нолдор «всегда были на стороне, как бы мы сказали, «науки и техники»» (Письмо 153). Если худшие с точки зрения Толкина проявления «Машины» воплощены, безусловно, в деятельности Моргота, Саурона и Сарумана, то нолдор у не любившего технику Толкина парадоксальным образом получились этакой фэнтезийной версией современной передовой технической цивилизации (взять хотя бы мотив активного преобразования мира): «Это особое «желание» эрегионских эльфов — «аллегория» любви к механизмам и техническим приспособлением, если угодно, — символизируется также их близкой дружбой с гномами Мории» (Письмо 153). Если руководствоваться принципом «Арда - [мифическое] прошлое Земли», то, безусловно, в отдалённой перспективе идея преобразования мира, лелеемая нолдор, получила реализацию посредством их учеников-людей (увы, на практике это преобразование не всегда в лучшую сторону — но ведь и у нолдор отчасти было так). Заслугой Толкина справедливо называется реабилитация для жанра фэнтезийной литературы фольклорного образа эльфов (таких, как альвы и сиды) как Прекрасного Народа, более совершенного вида человекоподобных существ, а не маленьких крылатых «эльфиков» шекспировской и викторианской литературной традиции. Но, строго говоря, на этом поле он был не одинок — вспомнить хоть Дансени («Дочь эльфийского короля»), хоть Андерсона («Сломанный меч»). А вот образ толкиновских нолдор, на мой взгляд, действительно не имеет в литературной традиции аналогов по своей силе — эльфы посттолкиновской традиции (нередко предстающие как заносчивые ублюдки) вообще обычно уступают эльфам традиции толкиновской (или фольклорной). Сравнить с нолдор можно разве что двемеров или альтмеров Талмора из серии игр The Elder Scrolls — но, увы, и те, и другие несравненно хуже нолдор в моральном плане. [1] См. рассуждения на эту тему Честертона, единоверца Толкина: «В мире невидимом ад восстал против неба. Здесь, в мире видимом, небо восстает против ада. Верующий всегда готов восстать; ведь восстание — это восстановление» («Вечный человек»). [2] См. соответствующий пассаж в устах мильтоновского Сатаны:Пускай же гибнет мир! Мне, только мне, Из всех Князей Гееннских, будет слава Принадлежать! Я за день истреблю Все то, что именующий Себя Всесильным непрерывно созидал В течение шести ночей и дней («Потерянный Рай»).
[3] См. высмеивание языческого представление о героизме у Мильтона:Лишь грубой силе воздадут почет, Ее геройской доблестью сочтут И мужеством. Одолевать в боях, Народы покорять и племена, С добычей возвращаться, громоздя Как можно больше трупов, — вот венец Грядущей славы. Каждого, кто смог Достичь триумфа, станут величать Героем-победителем, отцом Людского рода, отпрыском богов И даже богом, но они верней Заслуживают званья кровопийц И язвы человечества («Потерянный Рай»).
[4] Интересно, что те синдар Белерианда, которые жили за пределами Дориата и находились под влиянием нолдор, видимо, были более дружественны к людям: «Сам Фелагунд часто возвращался к людям; по его примеру многие другие эльфы западных земель, нолдор и синдар, тоже наведывались в Эстолад, любопытствуя увидеть эдайн, чей приход предсказан был давным-давно» («Сильмариллион»). Воспитателем Туора после гибели его отца Хуора в Нирнаэт Арноэдиад и смерти его матери Риан являлся синда Аннаэль, вождь группы эльфов из синдарского субэтноса митрим (синдар Хитлума, признававшие власть Второго Дома). [5] «Мелькор же тайно поведал эльдар о Смертных людях, видя, что умолчание Валар можно исказить и обратить во зло. Мало что знал он тогда о людях и сам, ибо, поглощенный собственной своей думой в Музыке, не обратил он внимания на Третью Тему Илуватара. Теперь же прошел слух среди эльфов, будто Манвэ держит их в плену для того, чтобы люди могли прийти и вытеснить их из королевств Средиземья, ибо Валар понимали: куда легче управлять этой слабой, недолго живущей расой, обманом лишая эльфов наследия Илуватара. Мало правды было в тех речах; мало преуспели Валар когда бы то ни было в том, чтобы подчинить себе волю людей; но многие нолдор поверили злобным наветам, до конца или отчасти <…> в речах его [Феанора] эхом звучали лживые наветы Мелькора о том, что будто бы Валар обманули эльфов и намерены держать их в плену, чтобы люди стали править в Средиземье. Многие эльдар в первый раз тогда услышали о Пришедших Позже» («Сильмариллион»). [6] Да и вообще нолдор породнились едва ли не со всеми народами Эльдар — ещё в Валиноре Финвэ и Тургон были женаты на эльфийках из ваниар (и невестой Финрода была ваниэ Амариэ), а Финарфин на принцессе королевского дома тэлери, Эарвен. [7] См. мою заметку о Кирдане — https://ficbook.net/readfic/12756446/32790786. [8] Понятно, что эльфы задумывались Толкином как более нравственные существа, чем люди, и убийство эльфа эльфом ещё более ужасно, чем убийство человека человеком — но, с другой стороны, те же Авари и нандор, видимо, имели стычки с людьми (а те же лайквенди угрожали Финроду, что если он не заберёт людей Беора из Оссирианда, то они начнут против них боевые действия) — а я не вижу, чем убийство других Эрухини принципиально отличается в нравственном плане от убийства других эльфов. [9] «Вот что скажи Манвэ Сулимо, Верховному Королю Арды: если Феанор и не сможет одолеть Моргота, по крайней мере не мешкает он с вызовом на бой, а не пребывает в бездействии, горюя понапрасну. Может быть, Эру вложил в меня пламя более неукротимое, нежели ты ведаешь. По меньшей мере такой урон нанесу я Врагу Валар, что даже могучие в Круге Судьбы изумятся, услышав об этом. О да, это им в итоге следовать за мной. Прощай же!» («Сильмариллион»). [10] См. мою статью о гибели Феанора — https://ficbook.net/readfic/12785275/32859828?. [11] См. мою статью о Хараде — https://ficbook.net/readfic/12672807?. [12] См. мою статью про Дорвинион — https://ficbook.net/readfic/12784171?.