***
Мишель услышала, как дверь открылась и выглянула с кухни посмотреть. Азирафель поставил зонт в подставку и переобулся в домашнюю обувь, а затем поднял глаза и увидел её. — Привет, милый, — первой сказала женщина и улыбнулась. Фэлл слабо улыбнулся в ответ. — Привет, как дела? — спросил он, снимая пальто и аккуратно развешивая его на плечиках. Мишель преодолела расстояние между ними и обняла его. — Я соскучилась по тебе, — сказала она ему горячим шёпотом прямо в ухо. Святой отец моргнул, но ничего не ответил. Её руки обвились вокруг шеи Азирафеля и он обнял её в ответ. — А как твои дела? Ты в последнее время часто куда-то пропадаешь, — сказала она и погладила пальцем его рубашку на груди. — Дела хорошо, но работы очень много. К тому же через пару дней мне нужно будет уехать, всего на 3 дня. — Куда? Конференция же вроде была в ноябре, а до Пасхи ещё месяц… — Да, знаю, я сам удивился, но сама понимаешь, просто так они созывать всех не будут, — пожал плечами Азирафель и внутренне скривился от того, какой он гадкий лжец. Мишель кивнула и вернулась к мытью посуду, а он постоял ещё немного и ушёл к сыну. Мишель не могла отделаться от мысли, что что-то происходит, но что именно — непонятно. Как будто её муж что-то скрывает, но что? «Слишком уж он напряжённый», — думала она, ополаскивая тарелку. Домыв посуду, она тихонько прокралась в прихожую. «Ну и что ты делаешь, милочка?» — пронеслось у неё в голове, когда она залезла в карман пальто Азирафеля. Там не было ничего интересного, лишь пара чеков и фантиков. Она аккуратно положила всё обратно, как вдруг её внимание привлёк странный запах. Одеколон Фэлла она знала, потому что он не менял его с 1998 — «Declaration» от Cartier , но это был точно не он. Мишель отпрянула от пальто не зная что и думать.***
Азирафель собрал небольшую сумку с вещами для своей поездки, попрощался с сыном и женой и уехал на такси, пока семья махала ему вслед. Он действительно доехал до вокзала, даже купил билеты до Лидса, но никуда не поехал. Вместо этого он сел на автобус и поехал в домик на опушке леса. Кроули услышал шаги на крыльце, улыбнулся и тут же вскочил с дивана, отчего плед упал на пол. Азирафель вошёл, поставил сумку и тут же был пойман в объятия длинных рук Энтони. — Я тебя заждался, — сказал он и чмокнул Фэлла в нос, отчего тот тут же порозовел. — Мне нужно было купить билеты, ну, для…для алиби, — сказал святой отец и порозовел ещё больше. — Я не знаю, сколько ещё так выдержу, если честно, — произнёс он и опустил голову. Кроули поцеловал его в кудрявую макушку и прижал к себе ещё крепче. — Давай подумаем об этом потом, хорошо? — попросил он и помог Азирафелю снять пальто. У них впереди было 3 дня — 3 дня, которые они украли из своих жизней. В церкви Фэлл сказал, что ему нужно уехать по семейным делам, дома — что нужно уехать по церковным; Кроули же просто взял отгулы. Чувство вины выжигало Азирафеля изнутри, но каких-то других возможностей провести время вместе он не видел. Они разогрели пиццу-полуфабрикат и сейчас сидели на диване в объятиях друг друга, поедая её. Когда с пиццей было покончено, Фэлл обнял Энтони за плечи, а тот положил голову на его грудь. — Я слышу, как бьётся твоё сердце, — сказал вдруг Кроули. — Ты знаешь, всегда думал, что если Бог и есть, то именно он заставляет пейсмейкеры генерировать импульсы, которые заставляют сердце сокращаться, — Азирафель удивлённо посмотрел на Кроули и тот усмехнулся. — Я учился на биолога в колледже, мы проходили это на физиологии. — Чем ты меня ещё удивишь? — В нас примерно 2 кг бактерий; у некоторых позвоночных животных есть специальный орган, чтобы распознавать метки и реагировать на феромоны ; у китов почти не бывает рака, несмотря на то, что клеток в их организме в несколько раз больше, чем в нашем… Или ты хочешь, чтобы я удивил тебя как-то иначе? — сказал Энтони, и его глаза хитро блеснули. — Можешь попробовать, — усмехнулся Фэлл и потянулся к Кроули. Их губы соприкоснулись и они потонули в поцелуе — как будто они умирали от жажды, а их губы были водой. Азирафель гладил Энтони по волосам, перебирая пряди между пальцев. Кроули же с силой прижал святого отца к себе, и тот резко выдохнул. Энтони отклонился на диван и повалил на себя Азирафеля. Дыхание Фэлла сбивалось, он чувствовал возбуждение и вместе с тем — смущение, как целомудренная девица. Рука Кроули крадучись переползла на его живот, а затем и на пах Азирафеля, отчего из его рта вырвался сдавленный стон. Он открыл глаза и умоляюще посмотрел на Энтони, и тот медленно расстегнул ремень на брюках, пуговку и ширинку. Перед ним предстал набухший член, сдерживаемый бельём, с сочащейся смазкой, которая капелькой выступила на белых трусах Азирафеля. Тем временем Фэлл расстёгивал рубашку Кроули, но руки не слушались его; после недолгой борьбы он всё же смог справиться с пуговицами и аккуратно снял рубашку с юноши. Энтони был худым, но жилистым, его кожа покрылась мурашками от нежных прикосновений Азирафеля. Они продолжали целовать друг друга, пока последние предметы одежды покидали их тела. Кроули увидел ссадины на ноге и мягко обвёл их пальцами, а затем поднялся выше и коснулся яичек — Фэлл сразу же шумно выдохнул и прикусил губы. Его рука взялась за основание члена и провела вверх к головке и снова вниз. Азирафель перехватил его руку и сжал на головке, явно прося ещё. Энтони размазал смазку по головке и снова спустился вниз, и снова вверх, но уже не останавливаясь и наращивая амплитуду. Фэлл мычал и сдавленно стонал, не давая волю своим эмоциям. — Ну же, я хочу услышать это, — прошептал Кроули и снова вернулся к головке, захватив её всей пятёрней и двигая вверх-вниз. — А-а-ах, м-м-м, — только и смог издать Азирафель, а затем громко простонав, излился в руку и на живот Энтони. Фэлл рвано дышал и целовал Кроули в шею и грудь, толком не видя, куда. Молодой человек прижал его к себе, и тот послушно улёгся сверху, всё ещё тяжело дыша.