Моя случайная любовь - это ты

Глава 69. Спасибо, что остался со мной [1] — Ай'Тин!!! Я с твоим отцом еще не все дела порешал! Отпусти!... Гаденыш!... Да не тащи меня! — Дело закрыто. Просто твой мозг слишком медленно работает и еще не успел это осознать. — Оиии!... Я слушал в два уха! Свобода, независимость?! Я этого не понимаю! Я просто обязан отомстить за тебя!! Вся прислуга скрытно поглядывала на них — всем было любопытно, что станет с виновником дерзкого нападения на старшего наследника Большого дома. Так что представшую их глазам картину хорошо рассмотрели все заинтересованные лица: и то, как второй молодой господин выволок своего... друга?... из кабинета господина, и то, как маленький белокожий парень упирался и, ругаясь, орал всю дорогу. — Ты уже отомстил за меня, просто еще не понял этого. «???...» Киракорн повернулся и недоверчиво уставился на сына хозяина дома, все еще не понимая, в чем же, собственно, состояла его месть, потому что за все, что натворил Пи', двух ударов по лицу было явно недостаточно. Этого было попросту мало для того, чтобы месть состоялась — да даже на четвертинку не набралось! Нужно просто пойти и все доделать! — Нет... Я не понимаю. Этот ответ заставил Тина сделать вид, будто он порядком вымотан, и вздохнуть — но его губы растянулись в довольной улыбке: — Можешь пообещать больше не трогать его? А я подскажу тебе самый лучший способ мести из всех, какие только можно придумать. Кан слегка прищурился, но потом энергично закивал головой: — Эээ... Обещаю. Давай, говори, как я могу отомстить за тебя! В ответ Тин поднял руку и пригладил взъерошенные волосы тому, у кого так и не нашлось времени привести себя в порядок — с самого полудня. Его движения не были грубыми и раздраженными — они были очень нежными. — Останься со мной навсегда. — Хм. — Пообещай. — Угу... Обещаю, обещаю!... Обещаю — значит обещаю!... Я же уже пообещал, что останусь с тобой! Но как это поможет тебе почувствовать себя лучше? Тин растерялся, потому что Кан все еще не понимал — несмотря на то, что он специально выделил самое главное и даже повторил это несколько раз. Тин усмехнулся — а потом его усмешка превратилась в смех. Услышав его смех, прислуга испытала настоящий шок. Сколько лет они не слышали смеха Кхунчая Тина? — Остаться со мной — вот лучшая месть. Но, конечно же, мозги у этого парня работали слишком медленно, и до него все никак не доходило... — Потом поймешь... Как только твоя злость пройдет, ты все поймешь. А сейчас у тебя на сердце слишком тяжело, Кан, — говоря эти шуточные слова, Тин мягко погладил свою белую обезьянку по голове. Кан так расстроился, что увернулся от его рук — ему не понравилось, что Тин намекал на то, что он плохо соображает, но, увидев улыбку на любимом лице, смягчился: — Угу, ладно. Я больше не буду. — Хватит и того, что ты назвал моего отца дерьмовым предвзятым стариком, — покачал головой молодой господин. — И все равно ты счастлив... — раздался вдруг голос, заставивший парней одновременно повернуться и уставиться на столь ненавистного обоим коварного человека, поднимающегося по ступеням — тот поднялся и остановился в дверях, улыбаясь, как ни в чем не бывало. Тин быстро схватил Кана за руку и сделал шаг вперед — и этот жест чрезмерной защиты вызвал у Тула новую улыбку: — Что бы ты ни сделал, все равно в итоге оказываешься самым счастливым, — повторил он. Эти слова вынудили младшего брата внимательнее посмотреть на старшего. Он не мог сказать с уверенностью, вызваны ли его слова недавним разговором с отцом, но Тин смотрел на него с мыслью о том, что спустя многие годы увидел то, что и уже и не надеялся увидеть — никогда... То, как меняется этот дьявол во плоти. — Отец сказал тебе — я развожусь с Вади. Глядя на него, Тин, где-то в глубине души, почувствовал, что со стоящим перед ним дьяволом, который так спокойно и легко сказал о разводе с женой, что-то не так. В глазах человека, который всегда стремился показать всем вокруг, что он идеален, Тин заметил... облегчение. — Круто облажался!* *(Здесь Кан выражается, употребляя оскорбительную идиому из двух слов: «вода» и «подходящий». Ее подтекст весьма неявный, но все словари говорят о «взгляде свысока» и желании оскорбить то, указывая на то, что человек «не справился». Мы перевели суть подтекста. — прим. пер.) Тем, кто ответил, был Кан, который, даже находясь за его спиной, не переставал нападать — но было хорошо, что он хотя бы не бросился на Тула с кулаками. — Почему? — в свою очередь спросил Тин, стараясь понять. — Что «почему»? — Почему такой человек, как Пи', который всегда жаждал успеха, вдруг решил развестись? Именно! С чего это вдруг человеку, который держал в своих руках все, отказываться от чего-то по собственной воле? Но в ответ Тул лишь пожал плечами и дал ответ в стиле «пострадавшей стороны»: — Несколько месяцев назад, когда Вади ездила по Францию, она встретила там кое кого. Я ни в чем ее не виню. Все свое внимание я уделял работе — а на нее времени совершенно не оставалось. За эти месяцы мы уже все обсудили — пришло время дать ей свободу. Тин пристально смотрел на старшего брата... Все это звучало так, словно он хотел вызвать сочувствие у окружающих. Ведь, позволяя своей жене «найти кого-то получше», он поступает, как «человек благородный» — что, несомненно, должно было создать хорошее впечатление у других. Но Тин чувствовал, насколько эгоистично поступил его старший брат. Он не дает свободу Пи'Вади — он требует свободу себе. — А как же Нонг'Пху? — Пху останется здесь, со мной, потому что сразу же после развода Вади переедет во Францию. Это поможет ей избежать пересудов. Тул отвечал «простыми словами» — поэтому Тин успел невозмутимо рассмотреть заметно покрасневшее* от удара Кана лицо этого полукровки. *(Краснота — первая стадия, но скоро все опухнет и слегка посинеет в переносице. Тин просто бегло отметил эту деталь. — прим. пер.) Тул перехватил этот удовлетворенный взгляд и, с улыбкой, добавил: — Издеваешься над Пи'... Глумишься над его поражением, которое ты всегда мечтал увидеть... Что ж, в итоге жена Пи' ушла жить к другому человеку, как и мать Пи'... — Ага! Ну давай, обложи его как следует! Человек, стоявший за его спиной, был переполнен эмоциями, но Тин ничего не сказал, потому что понял кое-что, что впервые за многие годы стало... очевидным. На самом деле Тул не и собирался вредить Кану, как он думал раньше. Он, как ни кто другой, был прекрасно осведомлен о мужчине, стоящим сейчас перед ним, и знал, на что тот был способен. Но, по сравнению с его реальными способностями, этот парень просто проказничал, забавляясь, как ребенок: например, отправлял Кану то фотографии, то видеозаписи — просто, чтобы немного насолить, вызвав недопонимание между ними. А мог бы поступить иначе: сказать всего несколько слов — и отец Кана потерял бы работу, или сам Кан вылетел бы из университета — да что угодно, что могло бы заставить Кана отказаться от Тина! «У Тула было много способов добиться своего, но почему он предпочел детские забавы? А теперь еще и предложил посмеяться вместе с ним над оглушительным провалом в своей семейной жизни?...» — Почему... Почему ты все это делаешь? Полный сомнений вопрос стер улыбку с лица Тула — он еще ни разу не видел у своего младшего брата настолько спокойного выражения лица, потому что Тин всегда плясал под его дудку, мгновенно вскипая — так было всегда. «Но теперь он повзрослел и стал намного умнее. Невероятно...» — Может, от скуки? — От скуки? — переспросил Тин. Впервые он увидел в глазах старшего брата... неуверенность. — Потому что поклялся кое кому. — Поклялся? Кому? Сколько бы слов тот ни говорил, Тин все равно не понимал, что имеет в виду этот человек. В итоге раздосадованный Тул лишь отмахнулся от него, и сказал: — Забудь. Можешь быть счастлив, Пи' надоело играть с тобой... Ты действительно выбрал не слишком интересного человека, Тин. Под неинтересным человеком он, должно быть, имел в виду Кана: того, кто никогда не поступал так, как хотелось Тулу. — О чем это он? Ничего не понимаю... — вновь вмешался Кан, разрядив пугающую атмосферу, сгустившуюся между братьями. Тул засмеялся — и тут же, поморщившись, схватился за переносицу*. А потом посмотрел на своего младшего брата — и улыбнулся. Улыбнулся Тину такой улыбкой, которой Тин не видел уже давно. Теплая улыбка старшего брата, в которой не было никакого тайного умысла, но... он больше не верил этой улыбке. *(Это, конечно, физиология, но... Создается ощущение, что было что-то, что помогло Тулу на время забыть про боль — но, стоило ему засмеяться, и боль снова вернулась. Страшновато, если учитывать сказанное в пред. главе...Он никогда не был счастлив, словно над ним висело проклятье... — прим. пер.) — Тебе следует знать, что если бы не я, то ты бы никогда не смог вернуться в Таиланд. Продолжая улыбаться брату, он перевел взгляд на насупившегося паренька, который недовольно бурча, продолжал стоять на месте: — Береги своего человека, не то пожалеешь... Как твой Пи'. С этими словами старший наследник Большого дома развернулся налево* и удалился — почти сразу послышался звук отъезжающей машины. Глядя вслед уходящему Тулу, Тин вдруг начал кое-что понимать... (Своеобразный спойлер от автора: левая сторона — удачливая в Таиланде. — прим. пер.) Пи' Тул страдал не от потери Пи'Вади... Он говорил о том, кто ушел из его жизни еще четыре года назад. Ушел из-за его необдуманного поступка. Ушел навсегда... — Пхупа... это бесконечная любовь, отданная одному человеку... Ну почему я был так глуп?... Я же столько лет не замечал очевидного!... *(Пхупа (ภูผา)[poopăa]: «скалистая гора», Пу (ภู)[poo]: «гора». — прим. пер.) На глазах Тина выступили слезы, как только он осознал простую истину: его брат прекратил причинять ему вред с того момента, как он покинул Англию. А ведь если бы его к этому не вынудили, то он больше никогда не вернулся бы в Таиланд, не стал бы учиться здесь — и... — Что ты имеешь в виду? Какое отношение это имеет к твоему племяннику? — тихо спросил Кан, глядя на своего вздыхающего парня. Он никак не мог понять, что с ним творится. В очередной раз глубоко вздохнув, Тин положил руки на плечи Кана. — Ничего... Просто я так долго жалел себя, не замечая, что мой старший брат уже получил свою карму — много лет назад... Тин снова горько вздохнул и, глядя на Кана, начавшего молча подниматься по лестнице, ведущей в его комнату, нахмурился: — Куда направился? — Мэйк а лов. Этот, даже чересчур импульсивный, ответ, прозвучавший слишком громко, вызвал у Кана понимающую улыбку. Ну и правильно! Зачем тратить время на все эти красивые слова? Канталуп не какая-то там женщина, которую нужно впечатлять сладкими речами — они ему не нужны. И так понятно, что в этих простых словах заключена настоящая страсть, ясно выражающая чувства другого человека. И этого достаточно. «...«Мэйк а лов» вполне соответствует «стилю Ай'Кана», это значит: «Хочу обнять тебя».» — Ну ладно... Давай-давай, уж я-то заставлю тебя поплакать, но — от удовольствия! Можешь даже и не сомневаться в моих способностях! В этих «жизнеутверждающих» словах Кана скрывался настолько... глубокий смысл, что это невольно вызвало улыбку на лице мужчины, который только что совершенно не мог улыбаться. *** Дойдя до спальни, младший сын Большого дома, только что получивший от отца разрешение свободно любить, немедленно разложил своего порядком разгоряченного фэна на кровати. Полуобнаженный Кан лужицей растекся по простыням, бессильно разведя ноги в разные стороны, и, глядя в потолок, обеими руками вцепился в темные волосы хозяина внезапно ставшей такой тесной спальни. Потому что то, что с ним творил Тин, вызывало у него сладкую дрожь. Горячие губы обхватили его сосок, и юркий язычок начал медленно и настойчиво облизывать бледную горошину... А сильные пальцы сдавливали и потирали его внизу до тех пор, пока он не затвердел. — Эээ... Ай'Тин, я тут уже давно кое о чем думаю... А-а-ах!... Кан судорожно вдохнул и хрипло застонал, приоткрыв рот, словно ему не хватало воздуха. — О чем? — поднял голову Тин и посмотрел прямо перед собой, кончиками пальцев продолжила нежно дразнить его, вырвав у Кана хриплый вздох, после чего тот заговорил... дрожащим голосом: — Почему, когда грудь лижут.... сначала чувствуешь сильную боль, а потом... когда вот так понажимаешь на соски... то, даже если ничего не видишь, но все равно... чувствуешь... странное... Мужчина остановился и посмотрел на лежащего под ним разомлевшего парня. ...Белая кожа развалившегося в томной неге парня слегка порозовела под влиянием захвативших его ощущений, но он продолжал без всякого стыда задавать возмутительные вопросы — мало того, что прямо в лицо, так еще и в такой момент... А с другой стороны — у кого еще ему спрашивать? — Интересно? — Я... Ой!... А-а-а-ах!... Не сжимай так сильно!... Скажи, эта дикая боль... Я хочу знать... почему я чувствую такую сильную боль... И почему это так приятно... — отвечая, Кан склонил голову и посмотрел вниз, на вставший сосок, а потом дотянулся до него рукой и осторожно сжал пальцами. — Эээ... вот сжимаю — и больно, а потом почему-то делается так приятно... Ну, вот он, разрушитель атмосферы — собственной персоной! — и снова заставляет Тина вздыхать: — Это потому что ты... «в настроении»... Получив ответ, Кан ненадолго задумался, подняв лицо вверх — а потом снова опустил голову и с придыханием обратился к «ожидавшей его реакции аудитории», заставив ее прислушиваться к еле слышным звукам, исходящим из его рта: — Окей... Этот ответ... меня устраивает... А-а-а-ах!... — Перестань задавать глупые вопросы — сосредоточься на кое-чем другом... — сказал Тин весьма напряженным тоном, а потом склонился над Каном и лизнул светлую кожу на его груди, разжигая в нем безумие сводящей с ума страсти. В ответ на его настойчивые действия Кан тихонько застонал и выгнулся всем телом, подставляя свою грудь горячему рту — а ладонь Тина, мягко погладив его по волосам, скользнула к шее... прошлась по ней пальцами... спустилась еще ниже... еще... и, добравшись до другого соска, нежно сжала его. Продолжая ласкать отзывчивую грудь своего парня пальцами, Тин почувствовал, как нарастает его собственное возбуждение. — На самом деле, меня так трясет... из-за тебя. — Хм?... — поднял голову Тин, посмотрев на того, кто, сказав это, робко улыбнулся и продолжил смущенным тоном: — На самом деле, я думал о том, что ты сказал.... Ну, что... выбрал любить меня... Я так сильно переволновался от радости, что стал больше… Я застеснялся, вот из меня и полезло всякое дерьмо... И сейчас тоже... глянь, какой он твердый... Это так смущает... — указал Кан на то, что все еще находилось в его брюках, заметно натянув и приподняв их ткань. Эти неуклюжие слова, похоже, прозвучали настолько соблазнительно, что заставили того, кто находился сверху, воспламениться от любви. Он осторожно расстегнул и приспустил брюки лежащего под ним парня, высвободив наружу то, что немедленно «заявило о себе», встав торчком. — Не смотри так.... Сказал же, что стесняюсь... И этот, обычно такой сдержанный и скупой на слова, мужчина сказал: — Ты такой милый... «Ого!...» — А...ах! Кан вздрогнул, почувствовав пальцы, обхватившие и сжавшие его возбужденную плоть. Все волоски на его теле встали дыбом, когда теплый горячий рот вобрал его стержень, а узкие глаза округлились — он попытался отстраниться, отползти, сбежать... Потому что он твердо запомнил одну вещь: — Тебе не нужно… Ах!... Тебе же не нравится лизать… Я же знаю… Не нужно лизать... Ай'Ти-и-и-ин!!... Голос Кана срывался и заметно дрожал, потому что Тин никогда, вплоть до сегодняшнего дня, не брал «его» в рот — это... это даже представить было невозможно! Потому что.... Тин же наверняка думал, что это... грязно! Нет, сам-то он, конечно, не был против, но — ТИН?! Элегантный принц?! И вдруг — такое? Это же полностью разрушит его образ! Так что... Кан просто не мог позволить такому случиться... Не должен был... Ни за что... Однако Тин продолжил делать то, чему собирался помешать Кан — и все мысли вдруг разом вылетели из головы младшего, потерявшего всякую волю к сопротивлению... Ощущая, как эти губы обхватывают его корень, а язык снует по нему вверх-вниз... снова и снова... Кан застонал. От погружения в горячий влажный рот вздыбились волоски даже на его руках, а сердце бешено застучало... — Ай, ты… Ай'Тин ….эй!… Прекрати!... Хууу*!... Ка... кон-ча-а-аю!... *(«Хууу» — звук тяжелого прерывистого вдоха, с которым едят острую пищу. Хорошее словечко ชี้ด [chéet], вкусное, да? И... похоже на любимое им «дерьмо»... Очень смешно, но в вульгарном слове «кончать» второй слог (ฉิบ)[chìp] означает «ощущение, при котором какой-либо симптом внезапно проходит значительно быстрее, чем ожидалось». Тайцы это слышат. — прим. пер.) Как ни пытался Кан высвободиться из рук Тина, как не отталкивал его от себя, ему оставалось лишь сдаться, издавая похотливые стоны. И вскоре волны восхитительного удовольствия накрыли его с головой. Томная нега распространилась по всему телу — сейчас Кан был готов обнять весь мир! ...Открыв глаза, он попытался наклониться и посмотреть на того, кто доставил ему такое наслаждение, удовлетворив его низ, что называется, «под завязку». — Аа... А-а-а-х!... Кан со свистом втянул воздух и вцепился в простыни, почувствовав, как кончики пальцев Тина начинают дразнить его дырочку, а потом медленно, надавливая на туго сжатое колечко, проникают внутрь и начинают двигаться. Перед тем, как пальцы толкнулись внутрь, Кан зажмурился — и почти сразу же ощутил знакомое покалывание, накрывшее его новой волной блаженства — так, что голова куда-то уплыла на некоторое время. В ушах зашумело так, что Кан почти оглох. — Ммм... ты... как это... — А это — больно? — вкрадчиво поинтересовался Тин. — Не-е-ет!... Глядя вниз, Кан энергично замотал головой, а потом проследил за тем, кто, отстранившись от его разгоряченного... средоточия, потянулся к изголовью постели, достав оттуда заранее приобретенный и подготовленный «аксессуар»[2]. Выдавив немного геля на пальцы и согрев его в ладони, Тин стал смазывать его отверстие, постепенно нажимая и вдавливаясь внутрь, ритмичными движениями расширяя его для себя — это заставило лежащего на спине человека выгнуться, подняв лицо вверх. — Оу... Как хорошо... Мне... ыыы...…нравится… Мне это нравится... — выстанывал Кан. Он всегда говорил первое, что приходит в голову, совершенно не задумываясь о смысле вылетающих из него слов: он просто открывал рот и комментировал вслух все, что чувствовал — как и сейчас. Его лицо было искажено гримасой нестерпимого наслаждения. Каждый раз, когда палец толкался в его узкое отверстие, бедра «принимающей стороны» высоко поднимались навстречу Тину, который, стоя на коленях, не отрываясь, наблюдал за реакцией своего белокожего парня: тот уже вовсю дрожал от охватившего его возбуждения. — Ка-ан… — Хммм… — Поиграй со своими сосками... Эта просьба Ай'Кхунчая заставила Кана вынырнуть из забытья и открыть глаза, взглянув на просящего, а потом без всякого протеста протянуть руки к груди: его пальцы схватили торчащие горошины и начали сжимать, оттягивать и выкручивать их. Представшая глазам возбужденного мужчины картина, на которой его парень безропотно, но с таким увлечением выполнял его желание, покусывая губы от удовольствия, донельзя раззадорила и воспламенила его. И заставила еще крепче стиснуть зубы от нетерпения, потому что Кан делал это так... эмоционально, как не сделал бы никто другой — Тин был заворожен им так, как не был заворожен никем другим, никогда... Тин не мог отвести от него голодного взгляда. Хоть Кан и был мужчиной, но теперь Тин со всей очевидностью осознал, что именно это тело возбуждало в нем страсть сильнее, чем чье-либо еще. Тин смотрел на возбужденное лицо своего нонга и вслушивался в его прерывистое дыхание, пока тот продолжал энергично ласкать себя руками. Светлая кожа изменила цвет и соблазнительно покраснела, став влажной от выступивших на ней капель пота, а еще... в этот момент горячий канал Кана так сильно стиснул пальцы Тина, что он чуть не сошел с ума, балансируя на грани утраты рассудка. — Я больше не могу терпеть, — наконец выдавил Тин срывающимся от возбуждения голосом, чем вызвал улыбку на губах у того, кто был снизу: — А я и не говорил... Хммм... не заставлял тебя... терпеть... Входи уже... ...Слова, которые побудили Тина стиснуть зубы чуть ли не до хруста — слова, опьянявшие почище любого наркотика или афродизиака... Рыкнув от невозможности «сожрать» его прямо сейчас, Тин торопливо натянул на себя презерватив[3] и резко перевернул Кана на живот. Это была удобная поза, позволившая нижнему вцепиться в спинку кровати и подготовиться, прогнувшись в спине и выпятив зад — будто* он точно знал, что сейчас произойдет. *(Извините, но вот это «будто» появилось в тексте неспроста. Сначала оно заставило нас недоумевать (Да ла-а-а-дно! Дайте-ка угадать...), а потом, когда до нас дошло, что имела в виду автор... нам захотелось на место Кана)))) И предчувствия нас не обманули. — прим. пер.)[4] — Ммм-а-а-а-ах!... Ааа... Ай'Тин!… А-а-а-а.... Он такой горя-а-а-чий.. Почувствовав вторжение пульсирующей жаркой плоти, Кан громко закричал — из его рта вырывались бессвязные слова и стоны, смешанные с хохотом*... Обезьянка залезла на свою сладкую сахарную пальму и вовсю наслаждалась горячей твердостью ее ствола, насаживаясь на вторгающийся в него пульсирующий орган. *(Извините за хохот, но это — автор... Р — Разрушитель атмосферы. — прим. пер.) Сначала это было даже немного больно, но теперь стало просто прекрасно! Тин полностью вошел, толкнувшись до конца, и крепко обхватил обеими руками тело нижнего: обняв его и тесно прижавшись, упав лицом во влажную от пота спину, а потом начал медленно двигать бедрами. Но для возбужденного Кана этого было явно недостаточно. — Сильнее!.... Жестче!... Давай же, ты... — простонал он, крепче вцепившись в спинку кровати. После столь пылких «пожеланий» Кана Тин мгновенно приподнялся и резко ускорился, заставив Кана кричать еще громче. Комната наполнилась непристойными хлюпающими звуками — и под этот аккомпанемент его раскаленный стержень вонзался и скользил во влажной тесноте податливых стенок, раз за разом попадая прямо в ту самую вожделенную точку... Доведенный до исступления Кан не выдержал и протяжно низко застонал — его голос дрожал, переходя в вой — эти дивные звуки вынудили Тина взвинтить темп и задвигаться еще сильнее, обрушившись на лежащего под ним человека со всей неистовой мощью своего тела. И чем сильнее он вколачивался, тем сильнее обнимал Кана — его объятия стали настолько плотными, что между ними не осталось ни малейшего расстояния. Тин, казалось, страстно желал слиться с ним воедино — и вбивался и вколачивался до тех пор, пока в его тесных объятиях Кан не достиг наивысшего пика наслаждения... *Кап... Кап...* — Эээ... А... что это, такое мокрое?... Тяжелые горячие капли ударили его в спину, и Кан обернулся, но увидел лишь темные пряди волос, лежащие на его плечах — а потом до его ушей донесся судорожный вздох и... всхлипывания: — Я люблю... тебя... Люблю тебя... Хоть Кан и был «слегка глуповатым» парнем, но он сразу понял причину этих внезапных слез. — Я... люблю тебя... Ммм... Ах! Ах! Ах!... — ответил Киракорн, поняв, почему тот так крепко прижался к нему, и захотел сделать так, чтобы тот тоже понял, что, даже если весь мир отвернется от него, рядом с ним всегда будет человек, который никуда не уйдет и никогда не предаст. — Поплачь... Выплачь все… Пусть весь мир идет к дерьмовому черту... Ты устал... Выплачь все мне, только мне одному... Тяжелый, грубый тон вперемежку с придыханием заставил Тина поднять лицо и взглянуть на утешающего его узкоглазого паренька глазами, полными слез, которые он копил все эти годы, не давая им выхода. Он никогда и никому не позволял увидеть своих слез, но сделал исключение для этого человека — только для него, его единственного.... — Не бросай меня.... Не уходи никуда... Обычно этот человек был так горд и высокомерен, но сейчас он вел себя совершенно иначе, полностью подавив свою властную натуру... Его слова прозвучали даже не как просьба, а как мольба... Это побудило Кана протянуть руку, ухватить Тина за затылок и, крепко сжав, притянуть его к себе и сказать: — Я никогда тебя не брошу. Так просто... Всего несколько слов — но человеку, крепко вцепившемуся в него, этих простых слов оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя осчастливленным на всю жизнь... Все вокруг утратило всякий смысл: и равнодушие его родителей, и желание старшего брата избавиться от него — все это больше не имело ни малейшего значения. Был только Кан. Только Киракорн... — Если ты хочешь.... я буду говорить тебе... каждый день... Я люблю тебя, Ай'Тин... «Ого!...» — Оох! — вздрогнул Кан, когда Тин резко стиснул его бедра и начал вколачиваться в него с такой силой, что кровать заходила ходуном, а его самого затрясло. Но белая обезьянка не была против, потому что их тела прекрасно чувствовали друг друга и двигались в едином ритме, а голос человека, презирающего весь мир, выкрикивал: — Я люблю тебя… люблю тебя!... Пылкие слова любви от человека, который привык повелевать всем миром — одно понимание этого уже делало его счастливым. — Ах!... А-а-а-а!... Гад!... Ты... Слишком жестко... Аа-а-а... Дерьмо!... — запротестовал Кан, когда его парень стал играть жестче, чем до этого. Но чувство удовлетворения от наполненности, полученное им в результате этих агрессивных действий, заставило его увлеченно застонать, уткнувшись подбородком в подушку, и посильнее вцепиться в кровать, сконцентрировавшись на ощущениях от вколачивающегося в его тело тепла, проникающего все глубже и глубже... — Нне.... не могу... ты... я не могу больше... Аааа... — Кан спрятал лицо в подушку, когда брызнувшая из него мутная жидкость испачкала постельное белье. А Тин, наоборот, лишь ускорился — и почти сразу же, резко сжав бедра Кана, вздрогнул и отпустил свое желание... ...Обессиленный Тин рухнул на спину рядом со своим парнем и повернулся к нему лицом, схватив за лодыжку [5] — а потом слегка сжал ее, как бы намекая, что ему... «этого недостаточно»: — Еще... Я прошу еще... Просьба, от которой Кан шумно выдохнул — и затаил дыхание. А потом... — Давай... Хакай [6]... Пока не будешь доволен... Даже если Тин и не понял это не знакомое ему слово, но суть фразы уловил и осознал, что хотел до него донести этот разрушитель атмосферы: «Делай все, что захочешь, и столько, сколько захочешь — если это поможет тебе убедиться в том, что Кан останется здесь». И единственное, что чувствовал Тин, когда их стоны и крики слились в один дрожащий крик наслаждения, было щемящее чувство единения: «Спасибо... Спасибо за то, что позволил мне полюбить, остался со мной и стал тем, кто полюбил меня. И спасибо этому искаженному, вывернутому наизнанку миру за то, что позволил мне повстречать на своем пути этого открытого и честного человека... самого очаровательного на Земле". *** Предшествующие каникулам экзамены, наконец, закончились — так быстро, словно они переместились в машине времени из «Дораэмона»[7], и теперь большой семестр для участников «тайской программы» был, что называется, «закрыт». Все вздохнули с облегчением. Начались длинные каникулы, но больше всего ребят обрадовала новость о том, что начало нового семестра будет перенесено на более поздний срок. Вокруг царило радостное оживление, все были счастливы и предвкушали пятимесячный отдых! И только один человек отравлял всем веселье своим хмурым скучающим видом: — Мне скучно!... Мне скучно, оиии!... Скучно-скучно-ску-у-у-учно!... Ты меня вообще cлышишь?... Скучно!!... В ресторане быстрого питания одного из самых крупных торговых центров города в окружении своих друзей сидел симпатичный молодой человек итальянского происхождения и раздражающе нудел. Напротив него за столиком расположились несколько человек. В этот удивительно жаркий день они пришли сюда всей компанией, чтобы насладиться прохладой и посидеть под дармовы́м кондиционером. Это были: Ай'Сан, закадычный друг-сквернослов; скряга Ай'Дью, чересчур принципиальный друг (сказал, что согласился прийти сюда только потому, что это сэкономит деньги на оплату кондиционера); Ай'Мэй, известный мошенник и бандит, чье имя говорило само за себя... И, наконец, Ай'Эй, который... присматривал за своей «женушкой». [8] Да, все верно: Ай'Эй вовсе не горел желанием выходить куда-то и зря тратить столь драгоценное время каникул на то, чтобы сидеть и глазеть на своих приятелей. Он с куда бо́льшим удовольствием сходил бы на свидание со своим стройным парнем (все еще чертовски красивым!), который сидел рядом, потягивая воду через соломинку, подобно премиленькому слонику. И тем более еще меньше радости приносил этот гундящий «друг»... — Ай'Понд, бесишь! — поморщившись от досады, добавил он, повернувшись к бесячему мистеру Понду. — Тебе-то хорошо! Ты-то можешь пойти к своему парню, когда захочешь... А я? Прошел уже целый месяц каникул, а мы с Ча'Эйм за это время увиделись только два раза... Не знаю, почему отец так сильно контролирует ее... Мы всего-то-навсего хотели сходить куда-нибудь вместе, чтобы поесть, а он - дерьмо! - поволок ее прямо в торговый центр, кх'аб. Так что было вполне ожидаемо, что остальные трое его друзей не задержаться с комментариями по данному вопросу. — Хи-хи-хи, да тебя реально жаль, чувак, — злорадно сказал Ай'Сан и вдруг начал... хвастаться. — Можешь мне позавидовать, но моя женушка все еще не вернулась домой на каникулы. Вчерашняя ночь была такой бурной, что моя благоухающая чертовски вымотанная детка до сих пор валяется в постели, не в силах встать. Ответом на это вычурное хвастовство женой стал средний палец того, кто уже давно не встречался со своей девушкой. — Опять Ай'Сан хвастается. Ай'Эй, тебе тоже следует похвастаться. Я хочу услышать подробности о тебе и Пите... — начал было Мэй. — Заткнись, Мэй, скотина! — грубо оборвал его Эй. — Наезжаешь на меня?! Хочешь подраться?! Может, побоксируем? На губах Мэя заиграла улыбка — его провокация вынудила Эя развернуться и уставиться на этого излишне любопытного весельчака свирепым, уничтожающим взглядом. Мэй принял его вызов, и парни начали сверлить друг друга глазами, словно вот-вот подерутся — ни одна из сторон не желала уступать, пока не вмешался Дью, сидевший посередине: — А кто-нибудь знает, куда исчез Ай'Дир? — спросил он. Все уставились на Ай'Сана, потому что обычно, когда речь заходила об Ай'Дире, он был осведомлен лучше всех. — Он только что вернулся из Японии. Какие-то проблемы дома, остался решать, — ответил парень, но по взглядам приятелей понял, что их любопытство не удовлетворится столь кратким ответом, поэтому нехотя продолжил. — Уважаю его муженька — слетал за ним в Японию и эээ... неплохо там все уладил. А у меня совсем не было времени, чтобы успокоить этого ленивого ребенка... В ответ Мэй пожал плечами и поинтересовался: — А что насчет Сонгкрана [9]? Может, парни, соберемся и напьемся? Этот парень не пропускал ни одного случая напиться, и пил по любому поводу: будь то свадебная церемония или же священный обряд посвящения в монахи.[10] Ай'Понд с энтузиазмом воспринял предложение приятеля и весьма оживился: — А может в Силом*? Давайте в этом году гулять там!... Присоединишься, Ай'Пит? *(Силом — дорога в Бангкоке и, по традиции, название прилегающих окрестностей. Подробнее в сноске. — прим. пер.)[11] Сказав это, Ай'Понд обернулся и посмотрел на парня, который пока не произнес ни слова и продолжал тихо потягивать свой напиток. Он никогда по-настоящему не отмечал Сонгкран и вообще не участвовал в подобных увеселениях, так что он сразу же вопросительно посмотрел на Эя, словно спрашивая, как быть. Увидев эту милую сценку, Ай'Дью не сдержался и расхохотался: — А у тебя хороший парень, Ай'Эй! Не знаю, чем ты это заслужил, но, глядя на вас, я тоже захотел что-нибудь предпринять, ведь результат такой ми-и-илый... Дью всегда верил в силу выражения «что посеешь, то и пожнешь», но теперь в его словах сквозила с трудом скрываемая зависть. Ай'Эй вздохнул и решил не встревать в никому ненужную перепалку — вместо этого он просто повернулся к Ай'Питу и сказал: — На твое усмотрение. Хочешь — иди, но ты должен оставаться рядом со мной. На последних словах Интач сделал ударение, отчего его приятели дружно закатили глаза и заржали, потому что, по их мнению, чертов Ай'Эй слишком опекал свою женушку, но, выслушав Эя, Пит неторопливо кивнул: — Кх'аб. Я еще ни разу в это не играл. — Ничего страшного. Я присмотрю за тобой. Ответ невысокого парня вызвал у Пита улыбку, но вдруг, словно о чем-то вспомнив, он вздохнул и прошептал: — Но после фестиваля Сонгкран... Ай'Эй сразу понял, о чем он. Пит рассказал ему ранее, но остальные были в неведении, и Ай'Понд, как самый любопытный, не сдержался и переспросил: — Что же случится после Сонгкрана? — После Сонгкрана мне придется лететь к отцу в Германию... На две недели... — Купишь клиник? Не успел Пит договорить, как его перебили, причем самым бесцеремонным образом: некая нехорошая псина взяла и громко гавкнула посреди разговора, сбив с толку всю компанию. И персоной, которая так странно высказалась, был не кто иной, как... Скряга Ай'Дью! — Ты о клиническом шампуне? Ты можешь купить его и у нас, в любом «7-11»! — засмеялся Ай'Мэй и в ответ на свое высказывание получил крайне презрительный взгляд «заказчика». *(Клинический — это «лечебный» (คลินิก)[klí-nìk], англ. слово. Не марка, а любое лечебное средство. Мы сохранили игру слов. Западные названия мы приведем в транскрипции источника. — прим. пер.) — «Clinique», Ай'Мэй! Не «Clinic»! — закатил глаза Дью. — Это косметика, а не шампунь!* *(«Clinique» производит гипоаллергенную декоративную косметику, средства по уходу за кожей и парфюм. Американский бренд, фирма расположена в Нью-Йорке. — прим. пер.) Высказавшись, Дью вновь повернулся к Питу с искрящимися от предвкушения глазами: — Ты ведь не возьмёшь с меня денег за перевозку, да? На самом деле это не совсем для меня. Я хочу перепродать ее здесь. — Жадина, оиии! Это было всего одно слово, но его сопровождал мощный подзатыльник, после которого Дью врезался лбом в гладкую поверхность стола — таким внушительным образом его парень «проявил трогательную заботу» о нем. Но Дью не обратил на это внимания и схватил телефон с намерением позвонить знакомым, чтобы предложить им купить импортную косметику по сниженной цене. Пит улыбнулся: — Кх'аб. Я не возьму денег за перевозку, — и это было все, что сказал Пит в ответ. Довольный ответом, Дью показал ему большой палец и принялся подсчитывать, сколько прибыли он сможет получить на перепродаже. Эй лишь вздохнул, глядя на своего безотказного парня. Но тут он заметил, что более чем из половины окрестных магазинов симпатичные девушки тоже вовсю пялятся на его красивого и милого парня. — Просто возвращайся поскорее, — сказал Эй, не тратя лишних слов. После этих слов Пит кивнул значительно медленнее, а потом его милые щечки заметно покраснели, потому что кое-кто на этом не остановился. — Почему ты хочешь, чтобы я поскорее вернулся? — просюсюкал Сан, пародируя смущенного парня. И Понд мгновенно подхватил эстафету, прогудев низким голосом: — Потому что я «соскучился» по тебе! — и зачмокал, изображая поцелуи. — Чмок! Чмок! Чмок! Договорив, оба приятеля продолжили спектакль, взявшись за руки, и тесно прижались друг к другу щеками. Эй хотел было сделать «фото на память», чтобы их фэны увидели доказательства того, что вытворяют они за их спинами, но, взглянув в лицо поникшего Пита, отказался от этой идеи. Сейчас он мог думать только об одном: «Две недели... Это ведь не два года и не два месяца. Он уедет к отцу всего на две недели, Ай'Эй...» ---------------------------------------------------- Переводчик, редактор тайского: I_Babochka ---------------------------------------------------- Примечания: [1] Название главы на самом деле звучало как «Спасибо, что не уехал», но все же скреблось что-то на душе, потому что... в конце было добавлено กัน [gan]: «вместе, друг с другом». В данном случае она не переводится, особенно если учесть частицу «не». Не ушли друг от друга, что ли?... Можно было бы сказать «от меня», но это лишь исказит смысл — и так ведь понятно, да? Нам очень хотелось перевести название, передав заложенный автором смысл, позволяющий увидеть за простыми словами их истинное значение. И именно в итоговом варианте сошлась воедино та подводная кладезь трактовок, которую способен передать русский язык. [2] Аксессуар. Основное значение этого понятия — «оборудование» (อุปกรณ์) [ù-bpà-gon]. «Аксессуар» — двусмысленное фривольное толкование, именно этот подтекст и имела в виду автор. Признаемся, чуть подпрыгнули на этом месте и даже слегка заорали в голос, но... В Таиланде, видимо, всё — «оборудование», не то, что у нас)))) Но вкусных синонимов у этого слова много: прибор(!), машинка(!!), инструмент (...!!!), приспособление (...), орудие (!?). Делимся с вами восторгом сорванного предвкушения :))) [3] Презерватив... На тайском это — ถุงยางอนามัย [tŭng yaang à-naa-mai]: «condom». На первый взгляд, ничего странного да? Но знаете, что натянул на себя Тин? Щаз... Как говорится, вдохните поглубже... Готовы? Тадам!!!. Сумку! Потому что «сумка» — это первый слог данного слова: ถุง [tŭng]. Если вы его загуглите, то увидите кучу бумажных и полиэтиленовых пакетов, в каких носят продукты. Тайцы все сокращают, мы к этому привыкли, и им, видимо, тоже норм — на это слово мы часто натыкаемся, но как-то вдруг захотелось поделиться изнанкой нашего веселья))) Видимо, слово сократили потому, что надевать «презерватив» долго — вон, сколько в нем букАв! «Сумку» натягивать гораздо проще))) Как говорится, если вспомнить Камеди: «Отличная, сумка, вещь!» В тексте мы оставили не то, что сказано, а то, что имелось в виду. Ох... Вы только послушайте... «имелось» и «введу»... Ах!... У нас игривое настроение))) [4] (вырезано цензурой) Это жуткое слово не попало в текст по причине своей вопиющей чуждости русскому человеку. После того, как Кан выгнулся, выпятив зад, Тина напал на него с этим звуком, который так обожают описывать тайские авторы: สวบ [sùap]. На него тайские авторы отводят целую строку. Звук хлюпающий... Пикантный... Интригует, да? А вот вам еще больше интриги от тайского толкового словаря: «Звук шелеста под ногами при ходьбе по лесу; звук, с которым кто-то ненасытно набрасывается на еду, наклонив голову (в Таиланде популярна лапша — видимо, с этим звуком ее всасывают?... Ах!); звук тяжелой ходьбы (потому что подошвы прилипают к асфальту...). Это... чавкающий звук... Все, можно падать под стол. Не заденьте нас, мы валяемся где-то там... Тайский язык образный, это — наследие Великой Китайской империи, где одним иероглифом можно было описать целую картину. Несмотря на то, что письменный язык изменился, язык изустный хранит забытый след. Тайцы многие вещи описывают звукоподражательно. Там, где у нас целый абзац, у них: «Чвяк...», «Тадам!» — и всем все понятно. Как-то, помнится, Эй входил в Пита с... хрустом... Вот где была жесть, пока до нас не дошло, что это — то самое оно))))!... Мы смеяться уже не можем, поэтому повеселим вас. [5] Лодыжка (ข้อเท้า)[kôr táo]. Внимание, БОНУС!...Чтобы обессилевший Тин сумел схватить за это место ногу своего парня, лежащего на животе, Кан должен стоять в о-очень пикантной позе: практически поджав колени к животу и слегка расставив ноги в разные стороны (расползлись тесно сжатые ноги-то!...). Тин выше, головы у них на одном уровне — автор на это указала... Лодыжка — это вам не запястья (ข้อมือ)[kôr meu]. Мы же помним, что Кан вцепился в спинку кровати вытянутыми вверх руками?... Так вот, у него не было ни времени, ни возможности выпустить ее... Теперь понятна соль? Кан выдохнул и... затаил дыхание. Было от чего, да? Автор одним словом устроила нам тако-о-ое, что мы снова прокрутили всю сцену в голове — чего и вам желаем))) [6] Хакать. Слово แฮก [hâek] — калька с англ. Означает «взлом», хакерскую атаку. Слово надежно осело в молодежном сленге — его знает даже скромный Пит, потому что тесно общается с инженерами... Ближайший по уровню грубости синоним — «трахать». Кан, как всегда, романтичен, да? [7] Дораэмон (โดราเอมอน)[doh-raa-ay-mon]: «Doraemon», кот-робот из популярной одноименной манги-сериала. Сюжет основан на том, что главный герой Дораэмон перемещается во времени из XXII века, чтобы помочь школьнику по имени Нобита Ноби. Довольно полезная особенность этого кота — особый брюшной карман, который уходит прямо в четвёртое измерение. Из этого кармана, он в любой момент способен «вытянуть» всевозможные механизмы и устройства для решения возникающих проблем. [8] Имена друзей: Сан (ชัน) [chan]: «крутой, понтовый»; Дью (เดี่ยว)[dìeow]: «одиночка»; Мэй (ไม้) [mái]: «дерево, древесина, дубина»; Эй (เอ้)[ây]: «важный, значимый». Добавим сюда и Дира (เดียร์)[dia]: «дорогой», чье имя взято из англ.яз.: «dear». Вместе с префиксом Ай' его имя звучит как «идея». [9] Сонгкран (สงกรานต์) [sà-ngà-graan]. Термин, образованный от санскритского слова संक्रान्ति [saṅkrānti]: «месяц», и используемый для обозначения традиционного Нового года, отмечаемого в Таиланде, Лаосе, Камбодже, Мьянме, Шри-Ланке, в северо-восточной Индии, частично воВьетнаме, Сишуанбаньна — и в Китае. [10] Монах. Стать монахом — серьезный шаг в жизни любого мужчины Таиланда. Здесь существует древняя традиция, согласно которой каждый мужчина обязан 3 месяца провести в монастыре, постигая глубинный смысл учения Будды. Большинство тайских мужчин проходят церемонию посвящения еще в молодости, чтобы показать свою преданность и почтение к традициям буддизма. После проведения всех необходимых ритуалов, семья и друзья посвящаемого празднуют это событие. Это не то, что считается монашеством в Европе. В Таиланде монашество — повод задуматься о жизни, а не уход от нее. [11] Силом. Силом (สีลม) [sĕe lom]: «ветряная мельница», но в Таиланде «мельница» — это любой лопастной ветряк. Это и район, и дорога в районе Банграка, (в Бангкоке). Построенная в 1851 году как часть дамбы и ирригационной системы, Силом стала одной из самых космополитичных улиц Бангкока и крупным финансовым центром. Здесь расположены некоторые из крупнейших компаний Таиланда. Это — «Уолл-Стрит Таиланда», то есть место крайне пафосное. Ну конечно, бухать в таком месте намного прикольнее... *** Комментарии: Вот и закончился перевод еще одной главы... Она была наполнена столь яркими переживаниями, что мы не могли остаться равнодушными, и нам захотелось высказаться. Очень рада вся наша команда за Тина и Кана! Их диалоги — просто прелесть какая-то! Но у нас все время возникало ощущение, что они — наши коллеги, то бишь все время переводят сказанное друг другом, с простого языка на понятный. :)) Поэтому все ругательства Кана мы переводим в точности – если нарушить целостность его образа стандартными фразами-заменителями, получится то, что попытались с ним сотворить переводчики на английский... А Кан – просто прелестный человек, как выяснилось! И ругается всегда по делу! А Тин – с его выдержкой? Тин, подбирающий слова с ювелирной точностью? Это «в настроении» Тина было чудо как хорошо — но ведь можно было сказать «возбужден»! Недаром Кан завис и немного поскрипел мозгами, да? И какая радость, что у Тина хватает ума и терпения — ведь на то, что говорит разрушитель любых атмосфер, легко можно обидеться; но Тин делает над собой усилие — и расшифровывает его грубые, нетактичные, да просто-таки частенько (мы верим в Кана: часто, и весьма!) опускающие «кое-что» слова! ...Особенно «в тот самый» момент! А-а-а-х, ребятки!... На самом деле искусство настоящих, семейных отношений именно в этом и состоит. Это — зрелость, которая приходит только с болью. Потеряв, начинаешь ценить. И потом, если вдруг возникает настроение «взять и всё бросить», ты помнишь, чего может стоить твой нелепый истеричный каприз, и... снова «переводишь» со сказанного на истинно сказанное... Потому что иначе нельзя. Потому что это и есть Любовь... Но мы же будем не мы, если не прокомментируем и то, что последовало за разговорами, да? «Пацан сказал — пацан сделал». Кан слов на ветер не бросает: сказал, что доведет до слез — и довел, самым наилучшим способом. Вообще-то, слезы у столь замкнутого человека означают, что он полностью раскрылся. А на пике чувств это — полное доверие. Давая, Тин отдается сам... Отдает всего себя, целиком... Это — катарсис. Очищение. Пробуждение души, если хотите. Только сегодня он впервые задышал полной грудью — и у него появилось желание отблагодарить своего любимого человека, потому что никаких слов не хватит, чтобы описать Любовь. Слова меркнут — нужны действия. Пока ты молод и полон сил, лучший способ для выражения чувств на все времена — это... В общем, то, что Тин и сделал, дав понять и Кану: сегодня они стали намного ближе друг к другу. Переводить секс, а тем более такой классный — жутко скучное занятие... Потому что каждое слово по сто раз перепроверено (на наличие новых эпитетов... Потому что слово «член» никак не хотело входить в повествование... И даже банальный приевшийся «оргазм» стыдливо сбежал из предложения при ближайшем рассмотрении), прокручено в уме и вставлено в текст именно туда, куда воткнуто... — простите, увлеклись :))). Конечно же, положено... Переводчики — жуткие циники, и ваша нескромная слуга — не исключение. А пресловутая лодыжка, так похожая на запястье (в тайском), оказалась не опечаткой, а весьма прозрачным намеком на крайне развратную картину. Видимо, автор решила, что если Тин никому не покажет Кана в таком виде, то и она не станет это описывать. Но — намекнет... Но мы-то не Тин! Мы заметим все!!! Нам нужны подробности!!! ...Но даже нас прошибло на слезу умиления — и не на одну. Ребята, это было действительно прекрасно! Перетряхивая смятые влажные простыни на предмет новых эпитетов и затерявшихся в их складках подробностей, мы то и дело вытирали слезы, уткнувшись лицом в оные куски ткани... И, чего уж там... представляли себя то на месте Кана, то на месте Тина... А-а-а-ах! Взбирание на сахарную пальму вызвало у нас восторг! Дивный образ, и мы не могли пройти мимо такого вкусного подарка!... Кстати, это выражение у тайских авторов — довольно распространенное, и имеет явный сексуальный подтекст, потому как у всякой пальмы есть ствол, а ствол в Таиланде — штука горячая)))) Если вы заметили, Кан продолжает оставаться собой: он ругается, он говорит грубо, он не выбирает слова и не любезничает: в его речи не появляется возвышенных эпитетов и умильных няшностей. Тин, в свою очередь, полностью обнажен и представляет собой один оголенный нерв. Но даже в таком состоянии он не перестает обращаться к любимому «как положено» — его «ты» звучит почти с заглавной буквы — для тайца. Мы не стали выделять это в тексте, потому что парни говорили так всегда, но при анализе текста накал их страстей сделал эту разницу слишком явной, показав единство противоположностей во всей красе. Такой тайский вариант Инь и Янь. Грубая страсть нижнего и нежная агрессия верхнего — дивное сочетание! Автор обычно строго придерживается правила: показывать обе пары в схожих условиях. И всегда — всегда! — название соответствовало происходящему, дополняя и подчеркивая чувства героев. Но не в этот раз... Не знаем, как у вас, но у нас осталось ощущение незавершенности и надвигающейся катастрофы, потому что Пит, как раз, собирается уезжать, а вовсе не оставаться... Если первая пара «замкнула кольцо», придя к высшему единению, то теперь у нас начинаются весы... или маятник... Потому что вторая пара на грани разлуки, пусть и кратковременной. Немного передернуло от последней фразы... Прям холодок по спине... Скрестим наши пальчики за Эя и Пита!