правда топит, как только вода теплая по телам стекать начинает, ваня пешкова в поцелуй втягивает. до последней капли воздуха. ваня даже улыбается немного, когда напор воды прямо в лицо пешкова направляет и тот отмахиваться пытается и материт бессмертных.
— а если бы я сдох тут, — шипит сережа, отбирая душ у вани. еще, кажется, шаг и пешков будет лететь в стеклянную перегородку ебалом, подскользнувшись. но вовремя оказавшийся рядом ваня не даст этому случиться.
хотя он посмотрел бы на побитого сережу еще раз.
он просто любит смотреть на него в любом состоянии.
пешков повис на ване, а душ лежит где-то на полу и из него все еще с напором льется вода. бессмертных голову поворочивает и этот поток холодной воды оказывается у него на лице.
сережа раздается громким смехом, и в конечном итоге все же падает на холодный кафель. ванина мама скорее всего проснулась от этого шума, поэтому бессмертных быстро руку на чужой рот, что матерился от боли вперемешку с непонятным смехом, прикрывает.
— сейчас ты заткнешься и мы тихо выйдем из ванны, — от такого бессмертных снова страх под кожу лезет, но сережа не дает дальше пробраться, хотя мурашками покрывается. пол в каплях воды, которая по ногам стекает, пока два долбоеба на носочках обратно в комнату возвращаются. вещи ваня застирал, а новые взять мозгов ни у одного, ни у другого — не хватило. поэтому укутанные в махровые полотенца они и доходят до комнаты. помешать им может лишь.
— вы почему не спите? — бессмертных пешкова с ноги в комнату засовывает, а сам наедине со злющей матерью остается, лицо держит и надеется, что в темноте точно не видно, что они оба полуголые идут из ванной. вдвоем.
— кушать ходили, спокойной, мам, — русый со скоростью света за сережей заходит и снова дверь на ключ запирает.
— ебать это страшно было, — выдыхает пешков, ваня молча ему футболку достает и себе какие-то штаны, в которых спать удобно. по одному взгляду ясно, что ну вот нихуя не понятно.
за окном полная темнота, сережа под одеяло теплое залезает и с облегчением выдыхает, погружаясь в сон моментально, и только ваня рядом ложится, на него руку, голову и ногу перекидывает.
было ли стыдно после всего того, что произошло этой ночью парни так и не поняли. сережа сопит на бессмертных, а тот боится уснуть и перебирает кудри, не шевелясь до самого утра. мысли разные лезут в сонную голову. то о чем ваня и правда задумался — что он чувствует сейчас. нет этих бабочек, о который рассказывают все, коленки точно не у него дрожат, скорее от вани. такое спокойствие и это странно. бессмертных не привык к такому отношению.
ему не хочется?
неплохо то, что с сережей можно расслабиться, он помогает и любит. ваня не уверен может ли дать в ответ такие же чувства. рядом с пешковым не скучно и ему точно было немерзко сегодня.
блять, ваня просто запутался.
в мыслях, в чувствах и во всем, что произошло за этот учебный год накатывает с новой силой. воспоминания рекой льются в эту кашу из мыслей и начинает болеть голова. перед глазами проносятся моменты с сережей, моменты в поездке, которая для него была бессмысленная. заброшка, кафе и школа.
чапман с вишней.
сигареты — связывают. оказывается такая маленькая убивающая тебя хуйня может влюбить. не в себя, а совершенно разных людей. ваня просто отказывается принимать тот факт, что его могут любить. о будущем думать больно, потому что нет прекрасного продолжения, свадьбы и детей. и не будет. смириться с тем, что всему приходит конец и эта история не исключение — невозможно. потому что школьная любовь она такая, самая проблемная, легкая и запоминающаяся. почему? потому что, кажется ваня не может без этих розовых кудрей, что поднимаются вверх, когда сережа злится на бессмертных за приставания невовремя. может, потому что ваня думает слишком много.
пешков перекатывается на другой бок, все больше кутаясь в одеяло, прижимаясь спиной к бессмертных. шторы наконец научились закрывать, поэтому даже рассвет, что со временем все больше пробирается в окна, не мешает. морфей спит на своей лежанке, подрагивая лапками во сне. ваня уснуть пытается, но все никак. на кухне уже мама чем-то шуршит, а ведь такая рань. может решила еды приготовить и снова свалить куда-нибудь. иногда бессмертных кажется, что все, кто его окружал когда-то, буквально бегут от него.
синий свет за окном становится ярче каждый час. ваня все же засыпает, как только чувствует нужное тепло от одеяла и пешкова, который проснулся на секунду и по голове бессмертных дал, ведь такая рань, а этот придурок не спит все еще. сережа телом прижался во сне и дыхание его на ключицах чувствовалось. правда, теплее.
***
утро восемнадцатого марта начинается с кофе. на пол пролитого, к сожалению, пешковым.
— сереж? все нормально? — хуй его знает нормально ли сереже, но ваня все таки спрашивает про странные звуки в трубке и ответа после минутного кашля ждет.
— угу, да, — русый на конце провода хихикает и продолжает рассказывать свою историю из детства, сережа же, конечно, очень внимательно слушает. да так что весь маленький листик лежащий на столе изрисовал листьями похожими на папоротник. голову чешет, поддакивает иногда, пытается найти время. и бессмертных замолкает наконец. конечно, странно, что серьезный хуй бессмертных рассказывает о себе так много, часть из этого сережа бы никогда представить не смог. сейчас не это важно. — слушай вань, ты хотел бы поехать со мной на дачу?
так быстро в комнату к ване мама не влетала, кажется, никогда. ну а хули, матом на всю квартиру заорал, переспрашивая сережу и слушая его заливистый смех в динамике, и еще громче крикнул. перед мамой поизвинялся немного, и ушла она, за спиной слушая тоже самое, только тише. даже морфей, спящий на его кровати, вскачил от этого и гавкать начал, испугавшись.
ваня сам от себя не ожидал эмоциональности, не ожидал криков и такой открытости перед сережей. правда, бессмертных не любит по телефону говорить совсем, но с кудрявым может два часа с легкостью проговорить, пока мама есть в сотый раз не позовет или отчим не вернется домой. у этого валеры проблем с работой гора, эмоции на ване выигрывать — надоело вовсе. синяки зажили и бессмертных надеется, что новые не проявятся в скором времени. главное экзамены сдать и скорее свалить из этого
дурдома.
соглашается уехать с пешковым на дачу, что далеко находится, на которой может и не найдет никто, а главное — проблемы. хочется отдохнуть все же. учеба на горло больно наступает, нервы вырывает, еще чуть-чуть и бессмертных сорвется на все, что движется. он боится себя в эти моменты, потому что даже если сережа попадется под руку, то он не остановится. грызть гранит науки заебало. постоянный недосып и то, что в организме кофе ненавистного больше, чем крови — пугает.
женщина в двенадцать ночи не спит, она на своего сына хмуро зыркает, пока тот идеально вещи в рюкзак пихает. отпустить его на неделю — нет проблем. объяснить это учителю и паре репетиторов — она отказывается, и со словами «сам потом будешь с ними разбираться» дает свое согласие на эту поездку и уходит спать, на прощание кидая пару слов о материнской любви.
приторно до тошноты.
утро девятнадцатого марта началось со сладких поцелуев у сережи в комнате. ваня только в квартиру зашедший, с родителями, уже, как родными, поздоровался и быстренько к пешкову по знакомому маршруту свалил. на выходе пару пакетов с продуктами и вещами переступая. русый лицо чужое рассматривает пристально и долго, а после его замечают и подходят. сережа, как оказалось, целоваться не сильно любит, его бы трогать-трогать-трогать, но и целовать временами нужно. даже если после этого пешков в трансе минуту пробудет. почему каждый раз так происходит с поцелуями — они оба не понимают.
от поглаживаний голова кружится и ноги подкашиваются, сережа отталкивает ваню в сторону и тянет того сесть на кровать. сам парень рядом усаживается, ноги под себя поджимает и щеки в коленках прячет. за дверью родители говорят, чтоб те через десять минут на выходе собранные были и наступает тишина.
— бессмертных, надеюсь ты не взял с собой свои эти костюмы и пиджаки стремные? — ваня в ответ голову в глухом вопросе поворачивает и зеленые глаза щурит, словно самый лучший бред в своей жизни услышал.
— я не настолько больной, солнце, — на самом деле вообще никто не понял в какой момент излюбленное «нефор» переросло в более нежные слова, правда само оно никуда не делось, как и неуклюжесть сережи.
короткие рукава футболки открывают вид на много пластырей, что на локти приклеены аккуратно. кем? бессмертных. больше некому чмошнику любимому ранки лечить и дуть, когда перекись шипит, попадая в кровь.
сейчас нужно вдоволь нацеловаться, и належаться вместе, и пообниматься, и чай попить — потому что в машине они могут только разве на плечо друг друга облокотиться и спать тихонько.
родители сережи все еще не знают, что он курит, да и бессмертных не говорил ничего, кудрявый еще в ноябре попросил строго это в тайне держать, потому что и правда для его родителей это будет очень плохой новостью и ему придется выкидывать все сигареты на их глазах за ручку с ваней. за его здоровье тетя лена особенно волнуется, сережа даже не ревнует, потому что русый такой весь закрытый и холодный вечером с его мамой на кухне провел личный сеанс психолога бесплатно.
ване, кажется, просто говорить с родным человеком нужно чаще.
тому ване, от которого коленки разбитые трясутся. ване бессмертных, от которого слезы идут не из-за страха перед ним, а из-за радости. ване бессмертных, что поменялся за шесть месяцев почти до неузнаваемости, хоть и на деле он всегда таким был, просто боялся. боялся быть собой и быть слабым
и сейчас боится, но перед сережей слабину дает, в душу того впускает глубже разрешенного.
на улице ветер уже намного теплее, снег талый местами на поручнях и качелях во дворе лежит устало. сережа каждый раз мимо этих качель проходит и улыбается заметно, словно они тогда поменяли жизнь, с ног на голову перевернув. солнце из-за туч выглядывает аккуратно и землю светом покрывает мягким, хоть и не греет почти после зимы морозной.
в машине, кажется, теплее, чем в квартире до этого было. сережа руки в замок с ваниными соединяет и курткой, только в плеч стянутой, накрывает, с ехидной ухмылкой на передние сиденья поглядывая. за окнами виды меняются, ехать не более двух часов, бессмертных уже половиной сознания в какой-то нудной по мнению сережи, книжке утопает, погружаясь в сюжет, а кудрявый голову назад откидывает и дремает моментально. ваня успел лишь краткий взгляд на парня рядом кинуть, как тот уже десятый сон видит.
тетя лена спрашивает все время, хочет ли тот есть или воды попить, может на заправке остановиться, но ваня лишь головой махает негативно и смешок справа слышит, что от сережи доносится.
кудрявый руку теплую поглаживает, меняет положение, берет в свою и греет еще больше. со временем их меньше становится, а пешков все больше на плечо рядом мостится головой. ваня удобнее садится, чтобы макушку кудрявую зафиксировать и было удобнее. сережа сопит тихонько, а бессмертных своей щекой к нему тянется, так и оставаясь сидеть, пока пешков не проснется.
приехали они и правда быстро, только два часа дня, а семья уже вылазит из машины около маленького дома. кареглазый зевает еще минут пять, только после наконец просыпается и осматривается вокруг. ему тут ничего не в новину, все тот же сад, что в теплице находится, за ним родители и следят больше всего. дворик небольшой и качели деревянные, детские — их поставили, когда сереже лет пять было.
ваня рюкзак поправляет, который все время наровит упасть с руки, и медленно за остальными шагает позади. русые волосы рукой назад убирает с глаз и внимательно рассматривает все. сережа спереди сонный совсем чуть не падает, когда на камень наступает и бессмертных ловит, на место ставя, и по нефорской голове легонько рукой проезжается, чтобы не спал на ходу.
николай дом открывает и говорит парням пока пакеты в комнаты разнести, продукты — на кухню, вещи — по комнатам. держа в одной руке три больших сумки ваня шепотом на пешкова матерится, что все еще в совином состоянии по коридору летает, словно его сознание улетело куда-то. сережа со своей одной ношей в спальне своей скрывается, а русый еще несколько минут разносит по всему дому вещи.
как оказалось — спать они будут в одной комнате. что, кстати, уже давно непроблемно для них. бессмертных с ног валится, оказывается все это время сережа в кровати досыпал, поэтому ваня с разбегу на того сверху налетает, от чего его матом кроют полусонным. слова совсем в кучу мешаются, в это время русый на постель рядом сползает тихо, уставившись в потолок.
ему почему-то кажется, что он будет лишним здесь.
сережа поворачивается лицом к уставшему парню и пилит глазами долго. профиль его осматривает, нос кнопкой такой красивый со всех сторон, оказывается. припухлые губы искусанные, пешков представляет насколько больно каждый поцелуй дается, поэтому и уворачивается, а ваня копается в себе долго, почему это он не целуется. ресницы совсем светлые закрываются медленно, русый дремать начинает, тело расслабилось полностью и теперь он чувствует насколько же сильно выматывает дорога.
пешков пальцами с ногтями черным покрашенными по рукам водит, топает ими по телу и груди мирно вздымающейся время от времени. пешков залип на сон парня лежащего рядом, пока тот не начал мычать что-то неразборчивое, раз за разом телом дергая.
снова.
снова ебучие кошмары, снова сережа это наблюдает и помочь не может ничем. его, кажется, разбудить нужно, потому что из глаз сильно зажмуренных скоро слезы течь начнут, влага уже видна немного.
— вань, просыпайся.
***
сережа папу отвлекает от маринования мяса и тащит того за собой в гараж — где стоит сережин велик. вот только проблема в том, что он один и на нем спущены колеса. в помещении раздается громкий звук падения, а после «нашел» от мужчины, тот кофту совсем домашнюю поправляет и мимо парней, что в стороне боятся пошевелиться, проходит. сам велик большой, поэтому возможно выдержит сразу двух подростков, даже если и нет — нужно попробовать. папа пешкова откладывает насос в сторону и говорит, что они могут покататься до вечера, елене он передаст.
ваня сверху майки домашней зипку сережи огромную надевает и по сторонам смотрит. они только вышли на саму улицу и сейчас думают кто кого будет везти. пешков кудри резинкой с руки в хвостик собирает и со всей мужественностью говорит, что бессмертных везти он будет.
— нефор, ты схуя ли выебываешься? — ваня рукой одной за руль держит, а второй сережу к себе притягивает и у самого уха произносит, — мы когда ебаться захотим, тоже будем ссориться из-за того, кто сверху будет, а? — кудрявый бессмертных отталкивает от себя и со злостью отходит, потому что понятно уже кто кого и когда.
бессмертных либо не видел в жизни велосипеда, либо специально сережу до седых волос доводит, руль не туда выворачивая. словно специально в каждую ямку въезжает и особенно по камушкам проходится. пешков сзади пытается от страха глаза открыть, потому что скорость пиздец и в лицо только ветер с букашками летит всякий и держаться за ваню спереди, он уверен, что после этого у бессмертных синяки появятся, но так ему, сука, и нужно.
дальше по маршруту — огромный спуск и пешков слезно умоляет снять его с этого сиденья, он сам дойдет. но ваня скорость не сбрасывает, лишь кидает серьезное «держись» и на тонкую дорожку въезжает.
— за что ты так со мной? — уже на входе в лес пешков задницу потирает, ведь кое-кто так ахуенно водит, что отбил ее всю.
— скажи спасибо, что ты не упал там, — одаривает самой мерзкой улыбочкой своей и на лес переводит взгляд.
сосновый лес красив, сережа по веткам деревьев, которые на земле лежат, спиленные скорее всего, скачет. кеды все в опилках и земле, на ногах штаны темные совсем домашние, а главное — удобные. пешков радостный на ваню смотрит и его блевать тянет от такого похуистичного вида. кудрявый здесь, как зверек лесной разные листочки собирает, а потом их всех в серьезное ебало бессмертных кидает, совсем не жалея. потом, правда бегает от русого с палкой и на дерево карабкается.
— я все еще сомневаюсь, что ты человек, нефор, — ваня отдышаться пытается и вверх на парня смотрит долго, а тому хорошо, он на огромной ветке уселся и, ножки свесив махает ими, — давай слазь, нам домой пора.
и сережа конечно слазит, летя на ручки ване, но тот, не удержав, вместе с ним на землю валится. кудрявый хохотом заходится и встает на шатающихся ногах, руку подавая бессмертных, что глазами пилил.
— помнишь я тебе скрины присылал? ну когда ты за учебой пересидел и свалился, ты же смотрел? — ваня молчит, делает вид что не знает он ни про какие скрины, да и вообще кто такой этот ваш пешков. глаза в сторону отводит, глубоко задумываясь и краснея, но благо средь тени деревьев это не заметно.
— помню, — врать не может, губы закусывает и голову поворачивает на сережу снова, ответа ждя — смотрел.
—
и как тебе идея?
—
сделаем.
пешков весь счастьем сияя, в замок руки их скрепляет и за собой тянет, на выход из леса к велосипеду. долго ссорясь и споря кто поведет, бессмертных решает уступить сереже и самому чуть помучаться. только розоволосый ноги закидывает и оборачивается на русого, сел или нет, как тот руку в странном жесте протягивает. соображалка соображает быстро, поэтому он своей ладошкой картинку дополняет,
делая сердечко целым.
