***
Германия рассматривал найденные находки. Италия, как главный мастер искусства, пытался определить время создания работы. — Судя по одежде и украшений я констатирую, что это середина XVlll века, — констатировал итальянец. — Я ума не приложу, откуда их так много, — ответил на момент осмотра картин тихий Германия, смотря на картину под собой. Девушку на картине он смог разглядеть. Черты лица, одежда, комната — портрет намекал очень ярко на имя натуры. — Твой же брат это всё рисовал? О, карикатура из XlX века! Интересный концепт. А Гилберт не прикладывал руки к порнографическим работам? — продолжал говорить Италия, не отрываясь от анализа картин. — Я не удивлюсь, если в его восточной квартире и Кенесберге найдется пару журналов из времён Советского союза, — ответил с спокойным лицом Людвиг и подошёл к Италии, что с интересом разглядывал карикатуру. На ней, уже ставшей родной, натура в лёгком прозрачном тюле, что почти ничего не скрывает. В шлеме не то австрийском, не то французском. На коне с знакомыми очертаниями лица. Название не сохранилось или стёрлось, что скорее всего так оно и есть. — Какое точное телосложение и фигура. — О, так ты про эту карикатуру? Сколько лет, сколько зим. — Погоди, ты знаешь этот шуточный рисунок?! — О, не просто знаю, я видел как он её рисовал, — сказал Германия и начал рассказывать под интересующийся взгляд от Италии.***
Пруссия вернулся взъерошенным и красным от злости. Людвиг редко видел брата в двух эмоциональных состояниях. От Гилберта в буквальном смысле искрили искры, наровясь поджечь новый отстроенный дом. — Чертов Родерих, чертова Анна! Какого лешего решили сыграть из себя святош?! Надо было хорошенько врезать Франции, но нет! — ругался очень громко мужчина. — Брат, что-то случилось? — спросил уже сформированая Германская Империя. Видеть такого выбешенного брата ему довелось именно в этот день. Он всегда такой взрывной? — Что случилось? Ты ещё спрашиваешь?! Ты вчера забыл о своем присутствии на собрании?! — ругался старший Байльшмидт, чуть-ли не метая молнии. — Что-то не так? — Ты издеваешься надо мной?! Кто вчера присутствовал на капитуляции Франции?! — А ты об этом? Но ведь вчера всё решили, Франция проиграл. — Вот именно, что проиграл! Они решили его пощадить! И снизили количество компенсации! Если на них снова нападет этот лягушатник, то они ему в ноги кланяться будут?! Ещё и этот бровастый вел себя так, словно это его победа! — ругался Пруссия, стуча в стену. Людвиг понимал разочарование брата, но увы тут уже никак не попишешь. Та же Российская Империя сделала поблажку из чувств сострадания. Продолжая дымить, Пруссия ушел к себе в кабинет. Он от туда не выходил до позднего вечера. Младший Байльшмидт пришел к его кабинету с едой. Постучавшись, Людвиг вошёл в кабинет. Увидеть Гилберта увлечённым работой в творческом порыве являлось огромной редкостью. В свободной рубашке, что повидала всякого и точно такие же штаны. — Брат, сильно занят? — О, запад, пришел таки. Заходи-заходи! — тараторил как заведённый Пруссия. — Чем занят? — Рисую, как видишь, — ответил прусс. Младший брат подошёл и поставил на стол поднос с кружкой чая и бутербродами. — Еда? Сколько сейчас времени? — Давно прошел ужин, но прислуга знает, что ты частенько задерживаешься, так что тебе сделали бутерброды, — ответил Людвиг, разглядывая картину. — Ну как тебе моя работа? — Выглядит, э, провокационно? Даже не знаю, а кто это? — Хах, это главная заботушка! — сказал Пруссия и от слов брата посмотрел на картину. — А что это за картина? — Это карикатура! Женщина на коне! — Ага, а кто эта счастливица? Неужто Российская Империя? — Она самая! — Угу, и где ты ее размещать собрался? Завтра Анна Брагинская посетит нас, — сказал Германская Империя, наблюдая как радостное лицо брата резко скисает. — В каком смысле? Сюда приедет? А почему я только сейчас о ней узнаю?! — Письмо получил сегодня утром, она хочет навестить нас и поговорить о дальнейшей торговле янтарем, — сказал Людвиг. Гилберт цыкнул языком и снова посмотрел на свою вульгарную картину. "Да, как-то не очень получится перед ней" — подумал про себя Пруссия. — Так, я уберу эту карикатуру. Ты же меня не выдашь? — Мне незачем это делать, но да, лучше спрячь, от греха подальше. А то снова придется принимать холодные ванны, — ответил младший Байльшмидт, стараясь сдерживать смешки.***
— Вот такая вот история. — На всех этих картинах Анна?! Никогда бы не подумал о России, — ответил шокированный Итальянец, что дослушал историю. — О да, у него что тогда, что сейчас своеобразная фиксация на Брагинской. Влюблен или любит, так до сих пор и не определился, — сказал Людвиг. — А порнографические картинки и фотографии тоже... — Ну там не только Анна может быть, но и другие девушки социалистического блока. Но уверен что России на них очень много. — И ты молчал?! — Ты не спрашивал, да и думаю Гилберт скрывал не зря. Если Аня узнает об этом, боюсь брату не видать своей головы, как территорий. В комнате повисло неловкое молчание. Италия вздохнул и нарушил тишину: — Людвиг... — Да? — У тебя в доме осталась прослушка? Людвиг резко забегал глазами по дому осознав ситуацию. Твою мать! Он забыл! Забыл об этой прослушке!!! — Блять, я надеюсь, что нет, — ответил немец и сильно вспотел, что с него аж вода стекает. — Я чувствую, Россия не только Гилберту настучит, но и другим присутствующим... — Блять, — сказал Людвиг, осознавая совершенную ошибку.