Кофейное

       Все началось с того, что в час ночи Сигне Мадсен, урожденная Сёренсен, пихнула мужа в бок и заявила, что хочет кофе. Вот прям щас. Настоящего, молотого кофе из кофеварки, и ей все равно, что даже последний растворимый кофе в семействе Мадсенов торжественно допили полгода назад и похоронили банку из-под него на заднем дворе с почестями и с посланием потомкам (если таковые останутся спустя сотню лет). А на вопрос Микаэля, сдурела она или спятила, Сигне сообщила, что беременная женщина имеет право на любой каприз в любое время суток. Микаэль проснулся моментально и бесповоротно. Только пока не понял, от радости или от ужаса. Лично он не желал бы приходить в мир на маленьком острове посреди глобального звездеца. Что ж, теперь он тоже хотел кофе. Можно даже с каплей коньяка. — Кого мне ограбить? — спросил он со вздохом, садясь в постели. — Олсенов, супермаркет, коменданта? — Никого. — Пока он зевал, Сигне успела вскочить и натянуть колготки и свитер, как будто уже приняла на грудь литр кофейку. — Возьмем из моего приданого, оно же выходное пособие. Я в туалет, а ты пока оденься, найди лом, ножовку, кусачки, фонарики, веревку, черные плащи. И выводи велосипеды. Естественно, он успел только примириться с предстоящей прогулкой. Потом они на ощупь собирали все нужное в сарае с инструментами. Список всего нужного все-таки наводил на мысли об ограблении. Потом под ногами возник Магнус и собрался вопить на всю ферму, если хозяин уйдет без него. Коты тоже имеют священное право на капризы хотя бы потому, что они коты. Пришлось взять и Магнуса. Потом они ехали при свете луны по проселку, по шоссе, по улочкам Рённе, пока впереди за заборами с колючей проволокой не послышался шум волн. — Это порт, — сообщил Микаэль, когда Сигне остановила свой велосипед в самых темных кустах на краю бывшей парковки и вручила ему лом и кусачки. — Он охраняется полицией и пограничниками, чтобы никто не приплыл и не выполз из моря. — Я в курсе, — Сигне надвинула капюшон почти до носа. — Вон тот угол не просматривается из диспетчерской, отогни там лист забора на ширину себя. — Или ты хочешь угнать катер и сгонять на континент за покупками? — Нет. Но мне понадобится паром. Микаэль посмотрел на врученный ему лом и подумал, что жизнь на ферме за год осточертела ему не настолько, чтобы переезжать в полицейский участок или даже в тюрьму. Но раз уж приперлись среди ночи, то уехать обратно ни с чем было бы глупо. По другую сторону забора, перебежками, а то и ползком на четвереньках между брошенными автобусами, пустыми контейнерами и прочими следами цивилизации они подобрались к паромному терминалу. Магнус шествовал рядом и смотрел на людей как на людей. То есть, на идиотов. В полусотне метров до воды Сигне остановилась и выругалась: на месте катамарана, привезшего их на Борнхольм, еще виднелся его остов, а пространство у причала усеивали фрагменты бортов, переборок, рубки… — Ты понимаешь, что это значит? Микаэль подумал, и еще подумал. — Не хочу понимать, но — да. Власти потеряли надежду выбраться во внешний мир. Паром разбирают на запчасти. Знаешь, теперь я хочу коньяка. Можно с каплей кофе. — С этим тоже упс. — Сигне поморщилась. — Я не знаю, который из этих кусков металлолома — шкаф для швабр. — А… а? — А что? Зарплата у барменов на пароме ниже плинтуса, вот я в качестве премии припрятала банку кофе для сотрудников за обшивкой в подсобке. А вынести не успела в суматохе. Или забыла со всеми тогдашними отменами рейсов и прочими новостями. Так что начинаем искать. К утру должны управиться. Микаэль все больше хотел домой, в теплую постель, поэтому позволил себе привычно поворчать: — Поспорю на очередь на чистку коровника, что при распиле судна твою заначку или рассыпали впустую, или нашли и уже выпили за твое здоровье. — Мы не должны сдаваться, — не сдавалась Сигне, и Микаэль сразу вспомнил, за что так любил ее, помимо чувства юмора. — Жаль, Магнус не собака и не может найти по… А где Магнус? Кота под ногами не было. На очень тихое «кис-кис» никто не откликнулся. Теперь точно не оставалось ничего другого, как перерыть весь этот склад стройматериалов. И они поползли. Сигне высматривала свою подсобку или стенки от нее, Микаэль шепотом звал любимого кота по имени и по кличкам — в основном «шваброй» или дармоедом, и тихонько радовался, что территорию не охраняют с собаками. В итоге странный звук первой услышала Сигне. Ровное, быстрое шкрябанье, как когтями по фанере. Она хотела уже дать деру в другую сторону, но Микаэль двинулся на звук, потому что опознал его. Это Магнус что-то закапывал. Скорее всего, свои твердые или жидкие бытовые отходы. Копался слева, недалеко, надо лишь обойти фуру. Ну или пролезть под ней, застрять, пообещать всем святым сесть на диету, с помощью жены выбраться… Магнус действительно закапывал груду досок. А Сигне со счастливым смехом опознала остатки своей подсобки, и даже отличила ее пол от потолка. Наверно, Магнус учуял запах швабр, он их не любил и описывал. К счастью, закапывал он именно пол, а не потолок с потайной полостью, и всего-то через десять минут Сигне извлекала из переборки заветную банку. Обратно они ползли как на крыльях, пока чуть не наступили на кота. На чужого кота. Рыжего, в ошейнике с жетоном полиции. Так значит, слухи о том, что полиция и береговая охрана заменили собак на кошек — это правда? Кот тщательно изучил Микаэля и собирался уже молча уйти, но Магнус был против, чтобы посторонние животные нюхали его хозяина, и сказал об этом вслух, по-кошачьи. Полицейский кот ответил, и началась кошачья опера с балетом. Вот теперь охранники точно услышат. Сигне даже не пришлось говорить «бежим!» — они вдвоем бросились наперегонки к забору. Но быстро пролезть в дыру у Микаэля не получилось. Куртка была очень хорошей, зацепилась за края прохода и не порвалась. Чтобы снять ее, надо было выбраться туда или сюда. В попытках выкрутиться, как дрессированный тюлень, Микаэль не заметил, что быстрый стук — не биение собственного сердца в ушах, а топот сапог. И когда часовой с автоматом неперевес подбежал к задней части налетчика и спросил, что за?.., оставалось лишь улыбнуться да поздороваться. Кажется, тюрьма была в нескольких кварталах отсюда. *** За полбанки драгоценного кофе часовой согласился сделать вид, что ничего, кроме кошачьих разборок, не видел. Уже светало, когда двое счастливых людей заперлись в своей комнате, прихватив чайник с кипятком и кружки. Если приникнуть ухом к двери, можно было бы услышать вздохи блаженства и восхищения. — А хорошо мы отметили годовщину нашего знакомства? — улыбнулась вдруг Сигне, и Микаэль замер. Какая же она красивая! А еще сообразительная, смелая, и чувство юмора отменное, и память ого-го. Вот он как-то забыл со всеми мировыми катастрофами, как ровно год назад ехал на пароме на Борнхольм сдать кота сестре, а остался навсегда, к тому же не один. И как здорово, что Сигне выбрала именно его в друзья, в мужья, в отцы своего ребенка (хоть и непонятно, за что). — Почти как тогда. Помнишь, мы взяли по стаканчику американо — за мой счет, кстати, — и разговорились? Паром, впереди неизвестность, но у нас есть кофе и мы. И Магнус, конечно. Кот в ногах мыркнул, отзываясь на свое имя. — Знаешь, милый, я больше не считаю вашу семейную традицию выбора имен глупой. Назовем ребенка Магнусом. — А если будет девочка? — по традиции подумал о худшем Микаэль. — И что? Почему нельзя назвать девочку Магнус? Спасти будущую дочь от ужасной участи будущий отец не успел: снаружи комнатушки послышался стук, хныканье и детские голоса. — Дядя Микаэль, впусти нас! А не то мы маме расскажем! Тетя Кирстен, там дядя Микаэль… — Тише, Маркус! Нехорошо подслушивать, как взрослые занимаются сексом. Тактичность в семействе Мадсенов передавалась из поколения в поколение. — Вот еще, они занимаются кофе! Оттуда пахнет кофе! — Напомни мне еще раз, зачем ты хотела завести ребенка, — спросил Микаэль шепотом у жены. — Ну как же? — искренне удивилась Сигне. — Чтобы именно наш карапуз тоже мешал всем, будил ни свет ни заря и отбирал у других все самое вкусное. — А, понятно. Тогда согласен. И они с места не сдвинулись. С родней поделиться, конечно, надо, но по одной кружке они выпьют наедине.