Замок на чувства

      — А что этот трëтся возле входа постоянно? — ставя на паузу в нужном моменте, спросил Антон.       — Кто?       — Ну вон, в зелëной куртке. — Парень взял со стола первый попавший под руку карандаш и указал на нужного человека на экране.       — С чего ты взял, что постоянно? — Арсений слегка прищурил глаза, стараясь всмотреться замыленным взглядом в полуразмытую картинку.       — Отмотайте на полчаса назад, — приказал парень и упëрся ладонью в деревянный стол. Меж пальцев второй руки он продолжил крутить простой карандаш. Прядь кудрявых волос небрежно спала на открытый лоб, от чего еë обладатель слегка поморщился. Арсений в пару кликов отмотал запись назад.       — Вот, смотрите. Он тут стоял и куда-то ушëл.       В его севшем голосе были слышны нотки восхищения самим собой, но они были настолько неуловимы, что никому до этого нет дела. Даже самому Антону. Он продолжает внимательно обходить взглядом монитор. Хочет уцепиться хоть за что-то подозрительное или просто за важную деталь внешности этого незнакомца. Но попытки оказываются тщетны. Невозможно при расширении, дай бог в четыреста восемьдесят что-то внятное развидеть.       — Ну, подошёл человек ко входу. Что такого?       Попов развернулся полу боком и посмотрел в задумчивое лицо напротив. Антон стал выглядеть очень уставшим и напряжëнным. По сгорбленной спине можно было понять, что она уже наверняка затекла и начала ныть от перегрузки. Оболочка его глаз приобрела красный оттенок из-за внезапно воспалившихся капилляров, а зелëная радужка теперь выражалась гораздо отчётливее. Нéкогда более-менее аккуратная причëска превратилась во взлохмаченное нечто с торчащими в разные стороны прядями. Так и хотелось провести ладонью по русым волосам. Наверняка они очень мягкие и пушистые.       — Если отмотать ещë на час назад, он тоже там будет, — шмыгнув носом, ответил Антон, когда понял, что пауза в этом диалоге стала слишком длинной. — Вам не кажется это странным?       Видео на экране перемотали ещë на десятки минут назад в поисках этого загадочно объекта их наблюдения. Когда минуты были пропущены, а скорость выставлена на обычную, Арсений окончательно убедился в словах Шастуна. Этот парень в зелëной куртке действительно снова переминался с ноги на ногу, стоя прямо под объективом старой камеры и прижимаясь спиной к стене. Попов протяжно выдохнул внезапно потяжелевший воздух и откинулся на спинку своего крутящегося стула, попутно запрокидывая руки за голову. Антон сейчас как никогда прав, и ему это ясно, так же, как и ясно, что Земля круглая.       — Он тут был уже во время первого спектакля. То есть либо он слишком ранний гость, либо…       — Либо вовсе не гость… — Шастун выпрямился, прохрустев суставами в руках, и залпом допил остатки давно остывшего чая. Самочувствие становилось хуже с каждым часом. Мало того, что нос окончательно заложило, так ещë голова начала побаливать. Осталось только молиться, чтобы эта боль не переросла в раскалывающую на части, иначе он просто умрëт. Таблеток с собой не имеется. А ведь он так реально скоро начнëт использовать молитвы в своем обиходе, несмотря на свою атеистическую натуру. — У нас нет камер возле лестницы?       — Увы. — Пожав плечами, мужчина снова включил воспроизведение видео, увеличивая его скорость в несколько раз.       Небо за окном снова затянулось непроглядным слоем серых туч, не давая Петербургу даже шансов на получение последних холодных лучей солнца. Несколько часовое сидение на неудобном стуле всë таки изрядно вымотало юношу, от чего у того, вдобавок к своему около простудному состоянию, как и предполагалось, начала ныть поясница и шея. Сейчас больше всего на свете Антону хотелось лечь на любую удобную горизонтальную поверхность и больше не вставать с неë никогда. Мысленно он уже успел подсчитать примерное количество оставшихся денег, которое придется оставить сегодня на кассе в аптеке. Разболеться окончательно совсем не в его планах.       К тому же парень начал замечать на себе косые взгляды со стороны Арсения Сергеевича. Кажется, и он видит, что парень явно не очень хорошо себя чувствует, но пока что молчит. Да, хотя тут нужно быть либо слепым, либо глухим, чтобы не увидеть посоловевшие глаза и не услышать тяжёлое сопение, изредка прерывающееся кашлем. Попов всë видит. Просто не до этого сейчас. Хотя состояние своего, практически, подопечного, явно не на последнем месте в списке его вещей, на которые ему не похуй. Будь они сейчас где-нибудь в прохладном помещение зала на очередной репетиции, а не в довольно спокойной обстановке хорошо отопливаемого кабинета, он бы точно отправил Шастуна сначала в больницу, а затем на отдых.

***

      Две пары глаз очень вяло и отстраненно наблюдают за снующими туда-сюда людьми. Двери постоянно открываются и закрываются. Разноцветные куртки жёлтых и красных оттенков очень сильно выделяются на фоне чëрной массы большинства. Эта небольшая мелочь хотя бы чуть-чуть, да разбавляет картинку.       Всë доходит до того, что даже увеличенная в три раза скорость ничуть не красит ситуацию. За два часа этот короткий отрезок был пересмотрен более трёх раз. А из чего-то действительно стоящего внимания был обнаружен только этот странный парень и больше ни черта. По каким-то причинам камера, находившаяся возле лестницы, не работала. Предварительная версия: возникли проблемы с электроникой. Как уж оно там на самом деле было, навтряли хоть кто-то теперь узнает. А в непосредственно самом коридоре, где и находился этот чёртов кулер, видеонаблюдение не велось никогда. Никто же не думал, что может так произойти.       Вообще было бы странно, если бы на стене появилась наблюдающая коробочка, потому что кто-то подумал о том, что кулер — опасное место. Тогда можно было бы смело вешать ярлык «подозреваемый» именно на этого человека. Но, к сожалению, гениальная мысль всë же не посетила ничью светлую голову даже в бескорыстных намерениях. Подозревать некого.       Антон в который раз трëт руками глаза в надежде, что от этого ему станет лучше и они перестанут вызывать неприятное чувство жжения. Быстро смаргивая влагу с ресниц, он подпирает голову кулаком и вновь врезается взглядом в монитор. Его глаза точно спасибо за такое не скажут. Стул неприятно скрипит, продвигаясь по полу из-за неаккуратно поставленной ноги. Ставя всю эту «работу» на паузу одной лишь кнопкой мыши, Арсений всë же оборачивается к юноше, смиряя того серьëзным взглядом. «Нарвался» думает Антон, перед тем как с опаской глянуть на директора.       — Ты как себя чувствуешь, друг мой? — не отрывая глаз от болезненного лица, вопрошает Попов, на что парень сначала пожимает плечами.       — Могло бы быть и хуже. — Он сглатывает скопившуюся слюну и тут же морщится от болезненных ощущений в горле. — Нормально, Арсений Сергеевич.       — Ага, я вижу.       Попов, до этого сидевший со скрещенными на груди руками, выпрямляется и расцепляет свою позу. Наклонившись немного вперед, в сторону Антона, он тянет правую ладонь к кучерявой голове. Мягкая и теплая чужая рука соприкасается со лбом ещë не успевшего ничего понять парня. Проходит пара секунд, чего хватает и Шастуну, чтобы впасть в шок от недопонимания происходящего и непосредственно самому Арсению.       — Пиздец, Шастун, — ругается он, хотя пару секунд назад очень старался этого не делать. — Какого чëрта ты всë ещë сидишь тут, м? — Арсений просто смотрит в глаза, а Антон готов поклясться, что он заглядывает в душу, забивая всë холодным светом своих ледяных глаз.       — Не знаю...       — Я очень надеюсь, что ты пришëл, не зная о том, что у тебя температура. — Шастун уж было хотел что-то сказать в своë оправдание, но только успел разомкнуть рот, как его тут же заткнули. — Антон. И знать этого я не хочу. Иначе я тебя убью.       — Спасибо, Вы сегодня очень добры. — Покрасневшие губы растянулись в язвительной улыбке.       — Пошли. — Мужчина встал со своего места, гремя связкой ключей в руке. Через мгновение на его плечи уже легло чëрное пальто. Как он только успел. — Не сиди. Давай вставай, домой я тебя отвезу и надеюсь, что ты не умрёшь от простуды.       Тут же на Арсения осел слоем пыли вопрошающий взгляд зелëных глаз. Антон, конечно, встал со стула и даже постарался промолчать, делая вид, что не понял или не услышал подкол, но с чего к нему вдруг открылись доброта и милость Попова, он так и не понял. Вчера он, видите ли, такой благородный, решил позаботиться, чтобы Тоша не промок, не заболел и отвезти его домой, несмотря на собственное состояние. Но этот Тоша у нас слишком безалаберный, раз смог простудиться, пока не спеша шëл под ледяным дождëм до машины. Но, а кто же знал, что слегка промокшие волосы и расстëгнутая куртка так сильно отразятся на нём с утра? Почему-то после ночного думания о бытие, сидя в непокрытом балконе при температуре воздуха, дай бог плюс три, ничего не произошло. А тут свалило разом. Послышался щелчок выключателя и свет в помещении погас.       Чиркнув по ламинату кроссовком, что вызвало раздражающий звук, Антон обернулся к выходу и снова посмотрел на вполне серьëзно-строго расположенного к нему мужчину. Тот приоткрыл дверь так, чтобы в неё можно было пройти, и указал рукой на прямую просьбу совершить действие. Парень невольно шмыгнул носом или, можно сказать: сделал жалкие попытки вдохнуть воздух и, быстро преодолев расстояние до двери, вышел в узкий коридор. Следом до барабанных перепонок донесся шелест металла, и вскоре дверь была заперта. Шастун, видя настрой коллеги, стушевался и поспешил спуститься вниз, дабы надеть куртку и не нервировать Попова лишний раз своей нерасторопностью.       Внутри прямо сейчас взрываются кометы от того, насколько сильно не всралась Антону эта помощь. Безусловно, будь она от какого-нибудь другого человека, он бы не испытавал ничего, кроме радости и чрезмерной благодарности. К Арсению у него оставалось весьма двоякое отношение. Вот вроде бы и хороший человек на репетициях чаще хвалит, чем ругает, и домой подвозит. Заботится в конце концов. Но это не сопоставимо с той его частью, что привык замечать Антон. Из-за этого он совсем не понимал, как нужно относится к мужчине, и что он чувствует к нему: обида, благодарность, безразличие?       Арсений Сергеевич по натуре своей очень самовлюблëнный перфекционист, чем порой и раздражает всех вокруг. Эти черты очень сильно выливаются на общую работу. Если не дай бог, попадëт так, что сегодня луна в водолее и у нашего директора плохое настроение — всë. Пиши пропало. Он выведет из себя всех, кто только пройдëт мимо, просто потому, что идут они не с той ноги и при этом выйдет из себя и сам.       За относительно короткий промежуток времени, проведённый в этом театре, Антон точно усвоил одну вещь: хочешь выжить во время ретроградного Меркурия? Не издавай лишних звуков, не ходи без острой нужды, не позволяй себе даже малейшей ошибки в произношении со сцены. Оступился хоть раз — считай, что ты поднялся в списке на сокращение на несколько ступеней выше. К счастью, дни такого плохого настроения выпадали крайне мало на участь репетиций парней.       Шастун искренне не понимал, как можно в один день ходить, ворчать, чуть ли не материть всех и всë, на чём свет стоит, а в другой — бегать в приподнятом настроении, широко улыбаться и то и дело поправлять свою шикарную гриву, смотрясь в тёмное отражении экрана телефона. Но, тем не менее, бесил и тот, и этот вариант одинаково.       Самое поразительное, что сейчас, когда вокруг твориться такой кромешный пиздец и всë, кажется, летит вниз к чертям, Попов продолжает вести себя сдержанно и спокойно. Вывести его из себя в обычном состоянии — миссия практически не выполнима. И сейчас, несмотря на видимость его переживаний и общей напряженности, он просто ведёт себя максимально непринужденно, словно ничего и не случилось. Ещë немного, и Антон сам начнёт верить в существование этого таинственного ретроградного Меркурия. Ведь если размышлять логически, Арсений должен быть на взводе и, то и дело, орать на всех ещë со вчерашнего дня. А он тут добрый такой, о самочувствии чужом спрашивает.       Необъяснимое явление.       Схватив с крючка свою куртку, Антон проходит чуть дальше и останавливается недалеко от выхода. Молчать, скрывая все немногочисленные эмоции на протяжении уже пары минут, было сложно. Марина отрывает глаза от чего-то очень интересного на экране своего компьютера и в упор смотрит сначала на самого парня, а затем переключается на идущего позади Арсения. По выражению еë лица можно увидеть и понять абсолютно весь спектр эмоций, на которые способен человеческий мозг. Девушка в смятении.       — Вы куда? — вполголоса поинтересовалась она, словно и не надеялась услышать ответ.       — Если что-то срочное будет, позвони, я приеду плюс-минус через час, — коротко, но весьма чëтко бросил Арсений, оперевшись о стол двумя руками, пока Шастун в это время уже лениво натянул на голову капюшон. Одеваться до конца не было ни сил, ни желания, поэтому, пораскинув остатками больного мозга, он просто скрещивает вещь на груди, прижимая к телу руками.       Перекинувшись ещë парой фраз с Мариной, Арсений чему-то кивнул и сделал шаг назад. Его взгляд оценивающе пробежался по чужой макушке, затянутой шуршащим слоем ткани и остановился на старательно держащих куртку руках.       — Застегнуть не судьба? — сверкая синими глазами, спросил он. Попов может понять многое, но точно не действия этого парня. Вроде и понимает, что добегался в лëгкой куртке под дождём, но в то же время ему как будто бы плевать на собственное состояние. Ну взрослый же парень, чего ерундой заниматься.       — Не судьба... — Антон пожал плечами, выдержав в их не очень информативном диалоге паузу. — Почему вы со мной таскаетесь второй день? Я и сам так-то могу.       Парень переминался с ноги на ногу, стараясь размять затëкший позвоночник, который продолжал противно ныть и тянуть. Всë же желание вернуться домой внезапно настигло и стремительно затопило до краëв черепную коробку. Ещë немного и абсолютно все антоновские мысли, вплоть до размышлений о преступлении, канут в пучину синих ледяных вод поповского океана. Арсений шумно втянул воздух, будто в чëм-то разочаровался и, обогнав парня, пришёл к двери. Он знает, что Антон непременно отправится вслед за ним. У него просто-напросто нет выбора.       Почему Арсений не дал ответа на последний вопрос, Антон также выяснить не мог. В целом, что-то понять в таком состоянии — задача не из лёгких.       Шастун спрятал кисти рук в длинных чëрных рукавах, но молнию застëгивать так и не стал. Он ещë раз взглянул на девушку за столом, которой уже видимо было всë равно, что происходит прямо перед ней. Сзади раздался хлопок двери. Антон сразу же спешно развернулся и поплëлся на выход, успев юркнуть в ещë не закрытую вторую дверь.       В лицо сразу дунул холодный ветер, а тело бросило в дрожь. Парень взглянул на серое, покрытое тучами небо, убеждаясь, что его не ожидают осадки, а затем опустил взгляд на сырой асфальт. В лужах переливался цветными разводами бензин. Когда Антон был маленьким, его очень удивлял этот «радужный дождь», пока мама, шедшая с ним за руку, не объяснила, что это на самом деле. Наверное, уже тогда мир в его глазах начал заметно терять свои краски и постепенно застилаться тëмно-серым смогом, нависающим над девственными ребячьими фантазиями.       Ноги касаются влажных ступенек, и сейчас действительно стóит помолиться за сохранение в целости своих многочисленных костей. Антон поднимает голову и смотрит за тем, как Арсений Сергеевич уже открыл двери своей машины и, если зрение не изменяет, уже даже завëл еë и ждëт прихода неудачливого актëра. Парень колыхается между двумя путями. У него есть шанс прямо сейчас развернуться, а затем завернуть на переулок, и никакой Попов уже не догонит. И он даже дёргается в противоположную сторону, но вовремя останавливается, благодаря своему слегка меркантильному отношению к руководителю. Раз уж Арсений Сергеевич, раздражаете через чур часто, имейте честь загладить свои грехи. Да и идти с поднявшейся температурой было весьма сложно, поэтому уже через минуту тушка Антона была усажена в мягкое сидение лексуса, где всë также приятно пахло елью, а фоном на приборной панели светились все значки.       — У нас завтра репетиция. — Арсений развернулся на своëм месте полу-боком.       — Как обычно?       — Нет, на час позже. Но я не уверен, что ты успеешь выздороветь.       — Я и сейчас себя неплохо чувствую, Арсений Сергеевич, — начал заверять того Антон, при этом слегка улыбаясь. Попов прищурил глаза и внимательно посмотрел на лицо Антона. — Что?       — Ещë одно твоë слово, и я лично буду приезжать к тебе три раза в день, следя за тем, чтобы ты не похерил своë лечение. — Речь его как никогда ровная, чëткая, размеренная. Каждое слово произносится остро и быстро, не давая даже шанса упустить хоть одно из них. Арсений всë также серьëзен, и лишь губы изгибаются в полу насмешливой улыбке. Смотрит будто с высока.       Парень на добрых пару десятков секунд подвисает, не зная, что ответить, пока синие глаза впиваются в хрупкую душу своими ледяными клыками. Внутри появляется несглатываемый ком, от чего горло начинает саднить с новой силой, а голову поясом окутывает боль. Не в силах выдержать эту эмоциональную перепалку, Антон уводит взгляд зелёных глаз в сторону. Не впервый раз Попов проворачивает эту потопляющую схему, и не впервый раз парень попадает в расставленные им сети. Самое страшное, что Арсений видит то, как легко влияет на окружающих и продолжает делать это намеренно. Прямо магия поповских глаз какая-то.       — И я с тобой не таскаюсь. Просто не хочу, чтобы ты помер раньше времени, — сказал Арсений и полностью выпрямился, откидываясь на спинку кожаного кресла, а руки кладя на руль. — Ты ведь безответственный, Антон.       В голове Шастуна словно что-то переключилось одним лишь словом. Он сначала замолк на пару секунд, а потом со всей своей напущенной серьëзностью зыркнул в сторону соседнего места.       — Это я безответственный? — через чур эмоционально переспросил он. — Может, это Вы, Арсений, слишком ответственный? — Антон продолжил свою тираду, но уже на порядок тише. Он целенаправленно упустил отчество в обращении к мужчине.       Настроение его кардинально изменило свой курс с опешившего зайца до среднестатистического учителя математики, чьë хрупкое эго прямо сейчас очень сильно задели. Не видя мишени, Попов попал именно в центр. Он ударил чуть ли не по самому больному месту среди и так шатающейся из стороны в сторону психики. Последний раз безответственным его называли родители, когда он ещë был дома в Воронеже. И вот представьте: вас всю жизнь попрекают безответственностью к своей жизни, потому что, по мнению родных, выбрать профессию актëр — высшая грань безответствия, а учиться абы как, не уважая родительский выбор — ещë и эгоизм. А сейчас, спустя месяц счастливой одиночной жизни, где тебя не пилят на ежедневной основе, какой-то там директор, руководитель, постановщик, да не важно кто! Просто берëт и ставит не во что.       Такой расклад Антона точно не устраивает. Арсений начинает снова раздражать, несмотря на то, что ещë несколько часов назад парень искренне сопереживал ему и даже старался помочь, только чтобы тому не было настолько тяжело.       Несколько лет назад Шастун понял, что он склонен через чур сильно сопереживать даже не близким людям, а просто знакомым. Каждый раз, предполагая, что кому-то из его окружения может быть очень тяжело, парень неосознанно начинал помогать этому самому человеку. А замечал он это только в процессе или вовсе не замечал, думая, что он просто очень добрый.       Но ведь ни один, даже самый радушный человек не станет оказывать помощь в ущерб себе и своим чувствам. Наврятли кому-то придёт в голову помогать тому, чей характер оставляет желать лучшего, а о его переменчивом настроении можно слагать легенды.       Антон тяжело выдохнул и прикрыл лицо двумя руками, отворачиваясь от Арсения в сторону. Его пальцы зарываются в кудрявых волосах. На уже прогревшийся салон опускается мëртвая тишина, и лишь шум мотора тихо разбавляет еë. Ругаться и спориться, выясняя кто прав, а кто виноват — по большей части, конечно, виновата ранимость Шастуна, — не хочется от слова совсем, и болезненный вид Антона говорит сам за себя.       — Антон, давай не будем выводить друг друга на эмоции. Если я тебя как-то задел, то извини, я не хотел. Лишь выразил своë субъективное мнение, — спокойно ответил Арсений спустя небольшой промежуток времени. Уголки его губ слегка приподнялись в примирительном жесте.       Да уж, видимо, ссоры сейчас действительно не к чему. Шастун поëжился не то от болезненных ощущений в теле, не то от собственных мыслей. В который раз он убеждается, что настроение его директора всë же очень переменчивое. Или же тот умело управляет своими эмоциями, дабы свести с ума всех вокруг. Хотя план этот явно обречён на провал. Только если ему не нужна старость в одиночестве, пока все его друзья и близкие загнулись в психушке.       — Извините. — Он убрал руки от лица и устремил свой взгляд куда-то вперёд за лобовое стекло, наблюдая за тем, как россыпь маленьких капель ложиться на него.       Антоновские извинения канули туда же, куда почти провалился и он сам. В океаны, где колыхается лëд, выплëскиваясь и замораживая всë чему не повезет оказаться рядом. В глаза мужчины слева. Арсений ничего не отвечает, а лишь переводит взгляд сначала на руль, а затем на дорогу перед собой. Диалог исчерпан. Говорить больше нечего, а вот начатое нужно довести до конца, поэтому уже через пару минут чëрный лексус выворачивает на широкое шоссе и направляется в сторону уже знакомого адреса, который почему-то запомнился наизусть, как родной.       Антон снова скрещивает руки на груди, кутаясь в тëплую куртку, ведь озноб накатил новой волной. Парень склоняет голову вбок и прислоняется лбом к холодной поверхности окна, отчего на нëм образуется небольшое облачко конденсата. Веки потяжелели в разы, и теперь безумно хочется спать. Чтобы не закрыть глаза, Антон переводит взгляд на любые движущиеся объекты. Дома слишком быстро мелькают друг за другом, из-за чего сонливость приливает только больше. Взгляд переплывает на более спокойно движущиеся машины впереди. Сегодня, на удивление, их очень много. Обычно этот проезжий участок не подвергался такой толкучке. Или это все те люди из душного автобуса решили разом пересесть на собственное авто. Но даже если это и так, Шастун всë равно не готов каждое утро кататься на автобусе, если на него не давят никакие посторонние факторы, вроде дождя или сильного мороза. Спасибо. Накатался за восемнадцать лет в Воронеже, где до одной только школы нужно было проехать около пяти остановок.       Взгляд слегка оживляется, когда вдалеке начинает виднеться уголок заветной многоэтажки, а буквально в ста метрах от неë зеленый крест, обозначающий аптеку. Парень отлипает от уже нагревшегося стекла и выпрямляется. Он поворачивает голову в сторону Арсения, пока тот сосредоточенно смотрит вперëд.       — Можете меня возле аптеки оставить? — спрашивает Антон, а затем прокашливается.       — Можете. — Он останавливается без лишних слов и жмёт кнопку, открывая двери, после чего вновь смотрит на парня. — Антон?       — Что?       — Не приходи завтра, если тебе будет плохо. Ради нашего дружного коллектива, пожалуйста, — снова нацепив на себя маску серьëзности, попросил Арсений.       — Ладно. — Антон пожал плечами и открыл дверь, выходя на улицу. Холодный воздух сразу же снова подхватил его температуру, и по телу прошла дрожь. — До свидания.       Дверь чëрного лексуса звонко захлопнулась, и долговязая фигура парня быстро скрылась за прозрачными дверьми аптеки, в которой, кажется, совсем не было народа. Арсений молча проводил того взглядом и как только убедился, что Антон правда пошëл покупать лекарства, двинулся с места, выдвигаясь обратно в театр. На часах ещë только три часа дня, а работать есть с чем.       Шастун достаточно быстро расправился со всеми покупками, за которые отдал порядка трëх тысяч рублей из своего пустеющего бюджета. И если честно, он не очень хорошо разбирается в препаратах, а уж тем более в их дешëвых аналогах. Поэтому нельзя исключать того, что молодая девушка за кассой нигде не наебала его светлую голову.       Обходя стоявший рядом дом и проникая внутрь двора, Антон идëт уже привычным обходным путëм. Даже если эта дорога не была короче, то она точно была на порядок спокойнее широкой проезжей части, где гудела армия больших железных пчëл. Знакомый двор отзывается звенящим детским смехом с площадки и встречает огромной лужей, что заняла всю узкую дорожку.       Светлые кроссовки намочить совсем не хочется, поэтому парень с шуршащим аптечным пакетом в руках буквально прыгает в разные стороны на неуклюжих длинных ногах. И ни одна капля не касается его чистой одежды. Парень облегченно выдыхает, одëргивая задравшуюся верхнюю одежду, и быстро проходит к двери, вбивая код домофона, уже даже не задумываясь. Мышечная память всë же существует, и палец сам тянется к нужной кнопке.       В подъезде немного теплее. Под ногами оказывается коврик, а над головой мигает лампочка, хотя с утра всë точно было более чем в порядке. Лифт не приходится даже ждать, а поднимается он слишком уж мучительно долго. Антон успевает переложить пакет из руки в руку пару раз, когда двери, наконец-то, скрипя, открываются.       Сто пятая квартира встречает привычной тишиной и полумраком. Пакет вскоре оказывается на тумбочке, а кроссовки скинуты возле вешалки.