по вторникам.

вроде бы они только познакомились, только санвон получил по шее за то, что пришел поддатым домой и только хендже прикрывал его перед отцом, как пролетел год. и снова апрель и снова двадцатое. санвон бегал по комнатам новой дачи семьи чонсона с широко открытым ртом под смех старшего брата.        – правда классно, когда у тебя такой богатый парень, да, вон? – кричит хендже ему.        – бильярд!? – только лишь доносится удивленный крик со второго этажа. – зачем вам бильярд!? – тут же прибегает вниз.        – отец любит играть, да и я умею, – хмыкает чонсон, нарезая лук в шашлыки. – а ты что, никогда не играл, котик? на вопрос парня санвон лишь отрицательно покрутил головой и убежал на улицу, продолжая свое исследование. чонсон отметил про себя, что было бы интересно научить его играть в бильярд. несмотря на то, что только конец апреля, но денек выдался погожий. солнце впервые за столько времени начало греть, светило ярче. травка зеленеет, солнышко блестит, санвон качается на садовых качелях во дворе. потом вскакивает и направляется к хендже и чонсону, которые уже начали выносить салаты в беседку на улице.        – шибко гиперактивный ты сегодня, братик, – подмечает дже.        – это у него весеннее обострение. смотри, не упади в воду, там бортики скользкие! – предупреждает чонсон санвона, который не дослушал и убежал к декоративному прудику. вон все-таки подскользнулся и упал. хендже в истерике долбит по столу кулаком, а мокрый недовольный младший вылезает из воды, обиженно надув губы. он окунулся в прудик прямо задницей, из-за чего было еще более обидно.        – господи, горе, ты, горюшко, говорил же! пойдем, дам тебе переодеться. уличный фонарь слишком ярко освещает двор, сперва и не поймешь, день сейчас или время близится к ночи. музыка в колонке играет на фоне разговор той же компании парней, только санвон уже не напротив них, а рядом с именниником, сидит и держит за руку крепко-крепко. в доме тише, спокойнее, младший может наконец выдохнуть и расслабиться, сидя на диване и допивая последний стакан сока. тишину и спокойствие разрушает голос.       – ты чего тут один? стыдно, взял и смотался, ничего не сказав чонсону. аж ком к горлу подкатил будто он всю семью любимого поджег на его же глазах.        – прости, мне хотелось посидеть в тишине... юноша уже сидит на коленях старшего, пока тот ведет носом по его шее. мурашки по всему телу бегут, как чонсон вдыхает его запах, запах приторных духов и чистой стиранной одежды.        – хочешь, научу в бильярд играть? – внезапно спрашивает чон. санвон усмехается.        – разве это подходящее время?       – что ни на есть. полумрак в комнате, нежные руки чонсона на тыльной стороне рук ли, который пытается понять, как ему правильно встать, чтобы ударить по шару. и стремительно нарастающее возбуждение из-за атмосферы этой.        – сделай себе что-то похожее на подставку из руки. да, вот так. теперь другой толкай, – шар катится и падает в ямку. – умница, – санвон получает поцелуй около левого глаза.        – еще. пак еще целует, но в щеку, оставляя мокрый след на коже.        – еще! – капризно требует, что ему несвойственно. выпрямляется и разворачивается к старшему, ожидая следующего действия. чонсон с секунду смотрит на него, недоумевая.        – ну-у! – топает, психуя. – еще хочу! не ты ли мне говорил тогда, что сам хочешь большего? я готов, еще! и чонсон вспоминает, как тогда у санвона дома они заперлись в его комнате, изначально планируя посмотреть что-то, поесть, поболтать. кино неинтересное, а вот вон в растянутой футболке, в которой все слишком хорошо видно, куда интереснее. и снова старший повалил его на спину, целуя шею, кусаясь, оставляя на белоснежной коже засосы (санвон ради таких случаев даже купил консилер и пудру!). у него слишком большой аппетит, но, не желая заставлять своего мальчика-котика делать то, к чему он не готов, чонсон ограничивался лишь прикосновениями. надрачивая младшему, он чувствовал загнанное дыхание на своей шее. санвон метался на постели, открывая рот в немом крике. надо бы иметь совесть, когда за стеной, на кухне, сидела мачеха. она могла зайти в любой момент, застав всю эту картину репина «приплыли.»        – стой... – шепчет младший, в то время, как чонсон стаскивает с него штаны. – нас... нас никто не увидит?        – я отправил этих алкашей по домам, но не уверен насчет твоего брата, он ждет, пока потухнет мангал на улице.        – как будто ты не алкаш, – усмехается санвон.        – котик, у меня сознание яснее и чище, чем вымытое до скрипа стеклышко. но не сравнимо с моими мыслями. вон сидит на его коленях, пока парень поглаживает бедра младшего. чонсон целует его, мнет мягкие губы и чувствует, что они снова искусаны в кровь. он много раз просил ли избавиться от этой привычки, пытался сам отучить, но тщетно. но он сейчас кусает его губы, зализывает ранки. кусает и кусает, постоянно кусает везде, где заблагорассудится. «скоро я съем тебя и не оставлю ни крошки.» – каждый раз говорит пак. старший стягивает с него свою же футболку, которую дал поносить днем, припадает к груди, целуя. вдруг он вспоминает, что забыл кое-что.        – какие у меня ограничения? –смотрит на санвона, дразнит.        – никаких, – на выдохе шепчет юноша, когда с него уже снимает джинсы и боксеры его парень, мечтавший о таком ответе около года. чонсон готовился к такому повороту событий, вон осознает это своим затуманенным разумом, когда тот достает из кармана своего бомбера презервативы и бутылек маленький. пройдя растяжку и боль, младший наконец чувствует то, как это ему нравится. как ему нравится то, что парень продолжает в нем двигаться и сжимать двумя руками его талию. на глазах снова слезы удовольствия и слезы счастья от похвалы.        – котик, ты такой красивый, такой милый, – повторяет ему на ухо чонсон. – такой прекрасный, я так сильно тебя люблю, – замедляется, кончая одновременно с ли. позже старший убирает прилипшую челку с лба санвона, который слегка улыбается ему.        – я тебя тоже очень сильно люблю, – наконец отвечает вон, тянется за поцелуем, который в эту же секунду и получает. „выйди, закрой ворота, я уезжаю.” – портит атмосферу хендже своим сообщением. делать нечего, чонсон быстро одевается и выскакивает во двор, где стоит его друг. в свете фонаря видно, как ехидно улыбается дже, скрестив руки на груди.        – ты че, такси вызвал?        – а ты че, братика моего выебал?        – да он сам попросил!        – а если он попросит вон в тот колодец прыгнуть, ты прыгнешь!?        – прыгну!        – чтобы блять в ванну его отнес на руках, а потом спать уложил! чонсон вздыхает и цокает.        – будто в первый раз...        – конечно не в первый, мне сонхун чуть ли не каждый день докладывал. вы там двое ахуели совсем? отправив наконец хендже домой, пак возвращается в дом и замечает, что санвон замечательно так полеживает в кровати, сидя в телефоне. чон плюхается к нему, тот откладывает телефон и льстится к парню, обвивая руками его тело. не зря чонсон его котиком кличет. старший перебирает пряди волос санвона так спокойно, что чуть ли не засыпает.        – все хорошо? – спрашивает пак.        – хорошо, только ты липкий как конфета, иди в душ, – хихикает санвон. чонсон щекочет его и все-таки уходит. потом, вернувшись, замечает, что совсем уставший юноша уснул без него.