по вторникам.

одна лишь фраза: «чонсон-и, хочу работать и сам себя обеспечивать.», один звонок его отцу и санвон уже сотрудник огромного пятизвездочного отеля в центре города. правда, пока на низкой должности, сам захотел. санвон сидит в комнате персонала, доедает свой суп собственного приготовления его парня. чонсон постоянно его кормит, зная, что все силы младшего уходят на учебу в университете. ли уже настолько часто остается у него дома, что брат шутит: прописаться и не тратить деньги на съем квартиры. а санвону все самостоятельности подавай!        – санвон, тебя там директор зовет, – в комнату заглядывает коллега. в голове сразу проносится мысль: «а что я сделал-то, что не так...», а ведь ничего и не делал. да и директор, отец чонсона, никогда не был строг к нему. напротив, помог устроиться и привыкнуть к работе. он бежит к кабинету, поправляя свой фартук и форму, которую носят уборщики номеров. стучится в дверь и, спустя две секунды ожидания, заходит.       – джеймс константинович, если я что-то не так сделал, простите, пожалуйста! больше такого не повторится... – с ходу начинает парень, будто пришел на расстрел, чуть ли не на колени планировал упасть. но его душераздирающую речь прервало собственное удивление. – о... чонсон-и... по обыкновению, джеймс константинович сидел за своим столом, положив подбородок на скрещенные пальцы рук. сын же его расположился на кожаном диване рядом, но тут же вскочил, увидев своего парня.        – пап, это че? ты че его тут загонял совсем, пока я не вижу?        – тю! больно надо, санвон хороший мальчик. я разве виноват, что он у тебя такой зашуганный? чонсон подходит к младшему, обвивая талию одной рукой, целуя санвона в щеку. да так нежно, что у ли вспыхивают красным пламенем лицо, уши и, кажется, все тело онемело.        – как дела? ты покушал? – заглядывая в глаза ему, спрашивает чонсон.        – только что... санвон чувствует взгляд отца чонсона на себе. он не был каким-то осуждающим, угрожающим, как смотрит на него его отец в последнее время, но вону все равно не по себе.        – вот и чем тебе не нравится униформа их? обычная рубашка с фартуком, вышитым нашей эмблемкой, брюки. что тут такого? – будто бы ничего и не было, спрашивает мужчина, глядя на сына.        – да она выглядит так, словно у нас не пятизвездочный отель, а мотельчик для дальнобойщиков! тем более, ей сто лет в обед. нет, стану директором, сменю!        – директором? – тихо уточняет санвон. все внимание переходит не на его внешний вид, а на него самого, а паки выглядят так, будто недоговоривают что-то.        – да-а, директором. у вас здесь смена власти, я просто владелец, а полномочии директора с завтрашнего дня, вот, у чонсона джеймсовича. «ну все, теперь мне точно пиздец...» – проносится в голове санвона. раньше над ним подшучивал персонал, заметивший близкое общение с сыном директора и предположивший, что вон, не имея вообще никакого опыта, попал на работу по блату. санвон же про себя возмущался, что стать уборщиком номеров самому прям невозможно.        – пап, у тебя есть тут дела еще? – отец отрицательно машет головой на вопрос чонсона. – выйди, пожалуйста, я хочу поговорить с санвон-и. бесприкословно мужчина покидает еще свой кабинет, а чон защелкивает за ним дверь. оказавшись наедине со своим парнем, чонсон улыбается. то ли санвону, то ли своим мыслям. он направляется к креслу директора, усаживается на него, расслабившись. санвон все еще стоит где-то в углу комнаты и не решается сделать даже шага, будто бы получит за это. откинув голову на спинку кресла, пак хлопает по своим бедрам, приказывая тут же сесть на них. вон сразу занимает место, на котором он ежедневно проводит все свое время.       – ты грустный что-то, – замечает старший. – тебя не обижают здесь? обычно молчание после подобных вопросов означает согласие, ведь чонсон задавал их, когда ли еще учился в школе. и если тогда санвона буллили, что он зарекомендовал себя, как сыночка физика, который только и делает, что сидит за книжками, света белого не видит. «заумный выскочка» и просто тихий мальчик, которого можно без вреда для здоровья унижать и подшучивать над ним.        – я же просил тебя отвечать на такие вопросы, а не молчать, – рука пака забирается под белоснежную рубашку вона, от чего тот мурашками покрывается. – кто тебя обижает?        – а-администратор, некоторые из нашего персонала... они не обижают, просто шутят надо мной.        – как?        – говорят, что я только благодаря сыну владельца здесь...        – назовешь потом всех по именам - завтра уволю каждого нахуй. санвон удивленно смотрит на парня сверху вниз. уволить работников, которые просто смеются над ним? чонсон всегда и всеми способами показывал, что младший для него дороже жизни, но его готовность вышвырнуть за дверь людей, которые не держат язык за зубами в сторону его драгоценного, попадает в самое сердце стрелами амура.        — как уволить? а кто тогда будет администратором? он же хорошо справляется с работой.        – да хоть ты.        – но так нечестно, я и сам могу этого добиться... – санвон не успевает договорить, как пак его перебивает.        – нечестно - это заправлять кровати в номерах и брезгливо двумя пальцами чьи-то использованные презервативы выкидывать, когда твой парень - директор. мир так устроен, что пользоваться связями и людьми - можно и нужно, иначе так и будешь на нижней ступени стратификации, – старший поправляет выбившуюся прядь челки вона, смотрит еще более влюбленно, но лицо все равно серьезно, как никогда. – хочешь добиться этого сам? можем подтвердить слухи, которые о тебе в отеле распускают. чонсон гладит, кончиками пальцев невесомо по внутренней стороне бедра пробегаясь, прекрасно зная, именно внутренняя сторона бедер - его эрогенное место. старший довольный смешок пропускает, видя, что вон так быстро возбудился от обычных прикосновений. но пак не был бы собой, если бы не поиздевался над ним. после того, как он сквозь тонкую ткань брюк водил ладонью по члену санвона, пока тот тихо хныкал ему в плечо, обвивая руками шею, чонсон сразу же убирает руки от него. младший в ступоре смотрит, не понимая, где провинился и почему его возлюбленный не хочет к нему прикасаться.        – ты же хотел самостоятельности. давай, действуй. делай то, что тебе угодно со мной, лишь бы нам обоим было хорошо. и старший моментально расслабляет тело, чтобы им было легче управлять, как марионеткой на ниточках. санвон берет его руку, переплетаясь пальцами. в этот раз он сам целует старшего, сминает его губы.        – сделай так еще, – шепчет в губы, обжигая их дыханием. а чонсон смотрит, ничего не делает. младший смущается от одного взгляда, чувствует себя маленьким загнанным котенком.        – позавчера так скакал на мне... – усмехается пак. – а сейчас даже не пошевелится. убить мало этого чонсона. все эти подначивания, поддразнивания санвон никогда не терпел, если речь шла о его парне. парне, который сейчас буквально издевается над перевозбужденным воном. тот же трется своим пахом о другого, все еще держась за руки со старшим. на секунду отлипает от его губ, дабы посмотреть на мерзавца, который довёл санвона до такого состояния.       – м? хочешь дотереться о меня, кончить в штаны и форму измазать? – вон начинает злеть, а чонсон все еще улыбается ему. – формула силы трения... напомнишь? – как же он любит разрушать атмосферу тем, что ни к чему тут.        – я не физик, а лингвист. и если ты меня сейчас, блять, не трахнешь, я буду просить об этом на всех языках, которые знаю. чонсон потом извинится, что слишком грубо кинул его на диван и порвал пуговицы на рубашке униформы, которую все равно поменяет. зубами расстегивает ширинку его брюк, прямо смотря в глаза младшему, тот сейчас закричит от этого зрелища так, что позавидуют пассии богатых "шишек", которых они сюда водят втайне от жен. пак целует низ живота, совсем не желая отлипать от сладкого любимого тела. вон дергается, пытается сжаться, закрыться, но руки старшего крепко держат его ноги под коленями. внезапно становится холодно, прикосновений внизу больше не чувствуется. санвон привстает чуть, чтобы увидеть, что делает его парень. тот же потянулся за своей сумкой, которая, как оказалось, все это время валялась на полу, всеми позабытая. чонсон достает из нее бутылек со смазкой. старший ухмыляется, его возлюбленный слишком внимательно наблюдает за каждым его движением, пока тот в ладонях жидкость разогревает. чонсон снова опускается, снова мокрый поцелуй на бедре оставляет, от чего вон вздрагивает. с его члена капает прямо на живот, от чего максимально неприятно. чувствует себя грязным. холодные длинные пальцы явственно ощущаются внутри, по-хозяйски двигаясь, разрабатывая стенки. пак наконец к лицу санвона наклоняется, снимает своими губами его губы, кусает их. младшему бы только в таком положении его задержать, хватает за щеки двумя руками крепко и не отпускает. руки потом на шею перемещаются, обвивают ее, все ближе и ближе притягивают. поцелуй разрывается и между губ ниточка слюны тянется, тут же исчезая, стоит лишь санвону откинуть голову и застонать, когда его парень находит комок нервов и подушечками пальцев массирует. пальцы с хлюпом выходят, а старший быстро расстегивает джинсы, снимая их вместе с боксерами. чонсон берет младшего под лопатки, заставляя встать и сесть к нему. санвон медленно и аккуратно опускается на члене старшего, слезы сами скатываются по щекам. он задерживается в одном положении, привыкая в который раз к своему парню. тот все еще успокаивающе водит по спине ладонями. потом переходит на талию, держась за нее и начиная двигаться внутри. чонсон слышит хныканья и тяжелое дыхание в свое ухо, целует плечи, втягивая кожу, кусает ее. толчки прямо по простате отзываются громкими стонами и слезами градом.        – х-хорошо... очень... – тихо произносит младший из последних сил. довольный собой, пак начинает сильнее и быстрее двигаться. сам уже на пределе, однако не разрешает кончать санвону, большими заплаканными глазами смотрящему прямо в его.        – хорошо, котик, давай, – наконец позволяет, ведь хотел сделать одновременно. ли пачкает животы обоих, пока по его бедрам течет сперма старшего.        – боже мой, какой же ты...        – грязный и липкий, – перебивает вон.        – неверный ответ, – старший дает ему щелбан, на что парень ойкает. – прекрасный. я хотел сказать прекрасный. чонсон уже три дня как генеральный директор, санвон лишь несколько часов администратор отеля. его обязанности просты и ясны, но он видно еще не отвык от должности уборщика, кружится, помогает всем и каким-то образом успевает принимать гостей, не заставляя их ждать и нервничать. прямо колдун какой-то. время близится к вечеру и новогодней вечеринке, чонсон, звеня ключами от машины, подходит к регистрационной стойке. он, довольно улыбаясь и подперев подбородок кулаком, с минуту наблюдает за своим парнем, полностью погруженным в заполнение документов за компьютером.        – котик, домой поедешь?        – тихо! – вскакивает на стуле санвон. – зачем?        – как зачем? наряжаться. ты собрался в этой уродской форме идти на корпоратив? я не пущу тебя в таком виде. садясь в машину, на парковке парень краем глаза видит коллег, шушукающихся, глядя прямо на них. «да блять.» – проносится в его голове. снег хлопьями падает волшебно, чонсон включил рождественский плейлист. фонари так красиво светят, вроде как всегда, но необычно, празднично. скоро санвон получит от своего возлюбленного подарок, от которого отпадет снова челюсть, пока тот будет радоваться чему-то не такому грандиозному.        – это же не так круто, как у меня, почему ты так светишься от счастья...        – потому что это выбрано тобой. ты хоть камушек с дороги мне принеси, я все равно рад всему, что с тобой связано. неужели ты еще не понял, что я в лепешку разобьюсь, лишь бы твою улыбку видеть и глазки сверкающие?