***
Они врываются к Маффет довольно резко и грубо, Папс сшибает дверь с ноги так же, как говорил Андайн до. — Вот что бывает, когда мне нагло пиздят! — кричит он. На них обращают внимание посетители, недовольно переглядываясь. За барной стойкой стоит незнакомый взволнованный монстр, разливающий кому-то паучий сидр. Папирус переглядывается с Андайн. — Вот тварь. Съебала, — рычит он, осматриваясь, грубо пиная стулья вокруг. — Или она где-то здесь? Сука! Всё равно же найдем, — он осматривает посетителей, проходит к бару и бесцеремонно заходит за него, толкая нового сотрудника. Папирус проверяет дверь служебного помещения. — Пиздец, бля, её нет. Похоже, кто-то не понимает фразы «проблемы мне не нужны», — он хватает незнакомого бармена за ворот, и грозно возвышается над ним. — Ты знаешь, что эта сука сделала? — шипит он, получая нервное мотание головой. — Хорошо, потому что иначе у тебя были бы такие же проблемы, как у всех её лживых вампирских паучьих заговоров, — он отпускает бармена, наблюдая, как несколько посетителей стремятся покинуть заведение. — Не верю нахуй!!! — гаркает Андайн, тут же взяв бармена за шкирку, которого только-только отпустил Папирус. — Она владелец этой дыры, ты, блять, кто такой?! — Я… Администратор… Г-госпожи М-Маффет н-нет уже д-день… Она с-сказала, что п-пропадёт на д-долгое время, — бедного молодого кролика шоколадного цвета заметно трясёт от гнева двух гвардейцев, он еле складывает буквы в слова. — А если я тебя сошлю в темницу, ты по-другому запоёшь? — З-за что…? Папирус жестом указывает Андайн слегка подуспокоиться. — Ты думаешь, что он не пиздит? — тут же недобро спрашивает рыба и, не дожидаясь ответа, смотрит на кролика вновь. — Вампира укрываешь, сука, — чеканит она низким тоном. — Я… Я… Я не знаю, в-вампир она и-или нет… Ч-честно говорю! Вы знаете г-госпожу, она… Очень скрытная м-мад-дам… — О, да, блять, настолько скрытная, что своих же подставляет. Вот тебя например, — раздражённо рычит Папирус. — Лишь бы свою задницу прикрыть, — он активно трёт лицо, приводя себя в чувства. «Асгор не будет доволен». — Что она ещё тебе сказала? Помимо всей этой ничем нам не помогающей хуйни? — не отстаёт от него скелет. В голове начинается активный мыслительный процесс: «Нужна зацепка». — Н-н-ничего, с-сэр. Папирус хлопает по столу. Кролик вздрагивает. — Блядство, — несколько секунд разъярённого взгляда по всему заведению не приносит ему успеха. — Мы даже выследить её теперь не сможем, — шипит Папс, смотря на начальницу злостно и нетерпеливо. — Что теперь? — Я не согласна, — гаркает злобно и упрямо Андайн. — Он должен что-то знать! — Д-д-да н-н-не знаю я, ч-ч-честно!!! — Как она тебя, сопляка, назначила администратором?! Это ж вообще тупо!!! — она смотрит на Папируса с лицом, так и кричащим: «блять, об этом я тебе и говорю!». Андайн нехотя смотрит на бармена снова и отпускает его. — Предоставь хотя бы доступ к служебному компу, пожалуйста, — короткое молчание. — От имени администратора. И номер телефона с этой мадам. — Б-боюсь, системный б-блок она забрала с собой. Пообещала, ч-ч-что з-завезут новый… А… Номер… С-сейчас… — шерсть бармена хоть и яркого насыщенного цвета, сам он кажется будто бледным. Дрожащей рукой он вытаскивает телефон. — В-вот он… — кролик показывает рыбе и та, взяв свой, начинает записывать. — Угумс. Это же не её номер, да? — Р-рабочий… О-один из… Н-настоящий, личный... Я н-не знаю. Андайн смотрит на Папируса: — Сожжём все её пауковники нахуй, — короткое молчание. — Или где там её противные многоножки живут?! — по столу бара как раз пробегает один, и Андайн с недюжинной силой ударяет кулаком по столу, всмятку раздавив паука. Под рукой появляются… трещины. — Сука, — цедит Андайн, злясь. Папирус напряжённо заставляет себя думать: — У неё должны быть партнёры и сообщники помимо этого идиотского бесполезныша, — хмурый взгляд сверлит пол. Мысли гудят, подобно осам, а голова его словно гнездо. — Вспомни того мужика-интеллигента. В баре, в котором она тусовалась. У неё могут быть там союзники. Она ж свои блядские липучие сети повсюду развела, и должна сидеть где-то в центре. Твою мать, она же паук, она не просто в этом замешана, она этим практически управляет, я уверен более чем, — он сумбурно размышляет вслух. Зрачки внезапно начинают бегать в разные стороны вновь. — Бары. Нужно узнать, кто ими заправляет. Все эти вампирские обдолбыши должны что-то знать про неё. Андайн ленивым взглядом смотрит на Папируса. — Опять по бабам?.. Ой, то есть, по барам? — она зевает. — Как-то в предыдущие два раза это нам многое не принесло. Если начнём в наглую расспрашивать — нас пошлют нахер, — Андайн припускает взгляд и вздыхает. — Пойдём отсюда, Папс. На выходе поболтаем. Не прощаясь с барменом, скелет и рыба покидают бар. — Предлагаю-таки устроить рейд одному бару, о котором говорил Асгор. Хули только они нападают? Ты в курсе, что за эту неделю в Новом Доме было совершено семь крупных нападений? Молчу про остальные регионы, включая твой. Или предлагай что-нибудь более свежее. — Да эти сволочи вообще страх потеряли! — рычит скелет, топая с такой силой, что рискует сломать каблук и проломить землю нахуй, сразу до ядра планеты. — Они, бля, ещё не нападали так интенсивно. Они идут в атаку и явно пользуются тем, что мы не знаем их планов. Эти бляди мне весь мозг вытрахали уже, сука! — Папирус какое-то время дерётся с воздухом. А потом заставляет себя вдохнуть поглубже и сжать кулаки, выдыхая. Он концентрируется на том, что Андайн сказала только что, и, наконец, отвечает: — Заебись. Идём туда, — он имеет ввиду бар, упомянутый Асгором раньше. Если они так и продолжат плавать в неведении, то их самих сожрут в скором времени. И воцарится новая кровососная иерархия, не факт, что лучше, чем сейчас. Хотя и сейчас она паршивая практически по всем пунктам и областям. Папирус слышал, что общество должно достичь дна, чтобы подняться снова, почти как в экономике. Только вот дно они пробивают из раза в раз, но обещанных подъёмов за этим не следует. Папирус терпит. Потому что терпение — признак лидера. — Если мы придём к ним без подготовки, нас же там разъебут к хуям. Или мы их. От последнего я не откажусь. — Хочешь попытать удачу пятьдесят на пятьдесят и без подготовки их пиздануть? «Да не знаю я, блять, чего я хочу! Блять, хочу их нахуй угандошить, желательно тех, кто это дерьмо и начал», — в мыслях Папс всё ещё бесится, но снаружи лишь сжимает пальцы теснее и щёлкает зубами. Он винит себя в том, что это дерьмо произошло с Сансом. Что, возможно, в ту ночь ему следовало самолично прийти к Гриллби, пусть и отматерить Санса при всех и разъебать половину столов и заведения, чтобы его больше нахуй не существовало, и чтобы никакие шлюхи к Сансу не лезли. Папирус вдыхает шумно тёплый сухой воздух. Если позволить скорби перерасти в гнев, она не пройдёт. Санс просил его не винить себя. Благодаря дерьму они сейчас вместе. Папирус тихо успокаивается от этой микробури в голове. Может, всё было бы хуже в миллиард раз, если бы его не укусили. Папирус всё ещё напряжённый, но уже не такой разъяренный. Андайн отводит взгляд. — Я, вообще, когда это предлагала, имела в виду созвать несколько отрядов, изучить ту карту, которую я тебе неделю назад показывала, придумать план… Не, ну, импровизация-то тоже заебись, можно в крысу кого-нибудь… — Андайн вдруг замирает, её осеняет. — Сука. У меня план нахуй. Папирус, у меня план! — она аж начинает светиться от озарения и становится ужасно счастливой. — Выкладывай, — кивает скелет рыбе, серьёзно скрещивая руки. — Мы будем действовать по-крысячьи. Я снова стану Маркизой Ивановной, а ты Гермогеном Вуколовичем! — воодушевлённо произносит она. — Да, наверное, от моего костюма, который я для тебя же старательно подбирала, ты уже избавился, но похуй, будешь в этом плаще, а ебало скроешь как-нибудь шарфом, сделаешь его, типа, как повязку, хуй знает, — Андайн слегка заплетается. — Так вот! — она резко берёт его за плечи. — Я, короче, приду в бар, сделаю вид, что напьюсь (перед этим ебану кое-что от хмеления), буду, бля, делать из себя дохуя вялую бабу… Ты будешь стоять в углу, в стороне — где угодно. Короче, ко мне подойдёт какой-нибудь кровосос… — Андайн с хищным оскалом вытаскивает знакомые шприцы. — Я как-нибудь вколю это… — рыба растягивается в хищной улыбке ещё шире. — Он попробует меня съесть, естественно, будет как сука давиться… А потом… — она задумывается, посмотрев куда-то в небо. — А потом не ебу, чё делать. Надо как-то, бля, то ли оттуда свалить, то ли ещё что-то, — вдруг до неё доходит, и взгляд становится приземлённым, руки от Папируса она убирает. — Э, я применю своё очарование и сделаю вид, будто я вообще не при делах. Предложу ему поехать домой к себе. Ну… Выйдем, короче, мы из бара, подальше, ты пойдёшь за нами… А дальше… — улыбка становится дьявольской. — Дальше мы ему, бля, устроим, сука, разбор полётов. Нгха-ха-ха-ха!!! Настрой Андайн Папируса чуть успокаивает. Решительный и уверенный. Он внимательно слушает, а после кивает на шприцы. — Ты точно не откинешься от микса сыворотки, бухла и антихмельного? — всё интересуется он, а после чуть выдыхает. У Андайн есть план. Не всегда охуительно идеальный. Но у неё всегда есть план. Это заставляет сосредоточиться. — Звучит пизже, чем ничего, — говорит он в итоге. — Буду надеяться на твое женское очарование! — хохотнул он. Со стороны, должно быть, за этим будет весело наблюдать. — Ой, братан, — прыскает Андайн. — Я тебя умоляю, после оладушек с особой мукой, коктейлем Молотова и молоком с огурцами, одним похмельным солнечным утречком в четверг после ебанутейшей вписки, ха-ха, — её голос резко оседает и становится низким, пробирающим и до жути уверенным. — Мой организм не сломить уже ничем. Только старением и обвисшими сиськами. — Думаешь, он пойдёт к тебе после того, как начнет тобой же давиться? — Папс задумывается. — Его нужно чем-нибудь заманить. Можешь пообещать ему донора, условно. Им могу прикинуться даже я, если не поверит. Рыба берёт Папируса за плечо и, отходя от бара, вынуждает его пойти за собой следом. — Не-не-не, никакого донорства даже понарошку. Ты мой вышибала (о котором никто не в курсе, конечно же), на тот случай, если всё совсем пойдёт по пизде. А так, не, он давиться будет сразу, а я его удержу и скажу: «Ты чё, сука неблагодарная, плюёшься, тебе что, моя кровь не нравится?!» Спросив, куда направляется Андайн, она говорит про свой офис. Там её основная амуниция.***
Скелет и рыба стоят в переулке, за их спинами, чуть дальше, находится вход в тот самый клуб. — Можешь не пить, если будет такая возможность, — говорит Андайн первым делом. Прошло около двух часов с тех пор, как они обговорили свой план. — К слову, ты в этом шарфе выглядишь как бабка, — прыскает она, протягивая скелету ткань. — Вот маска, похуй, что медицинская, ты болеешь, Дерьмоде… Тьфу, бля, Гермоген, — рыба едко усмехается, вымышленное имя прекрасно созвучно "Дерьмодемоном", ну, или почти прекрасно созвучно. — Лучше, чем ничего, — добавляет она гордо. — Старайся… ни с кем особо не беседовать, твой голос узнаваем, — сама Андайн снова облачена в костюм недоцыганки с высокой причёской и белой немой маской. — Заходи туда первый и опиши мне пару сообщений о том… что за расстановка там и много ли народу, — Андайн тут же протягивает ещё и карточку. — Нам в VIP, если что. Я подойду через полчаса где-нибудь. Помни, мы – не знакомы… Только если что-то пойдёт по пизде. Усёк? Есть вопросы? Замечания? Какие-то предложения? — Никак нет, — чеканит Папирус вполголоса, выхватывая карту из её рук. Большинство шуток во время серьёзных дел он давно научился игнорировать, благо, у него есть хороший тренажёр в виде брата. — С недавних пор я больше непьющий, — зачем-то решает уточнить он. Так что о его возможном опьянении стоит не переживать. Папирус отдаёт честь, встречаясь с Андайн глазами последний раз, и выходит из переулка, уверенно цокая на своих каблуках в сторону клуба. Вход снаружи кажется свободным, но, войдя через дверь, перед ним оказывается что-то похожее на тамбур с ещё одними дверями, у которых стоят два здоровых монстро-медведя. Папирус молча показывает им пропуск, и того без лишних слов пропускают. В баре воздух пропах и смешался с кальянным дымом. Вокруг всё в неоновых вывесках, играет какой-то альтернативный инструментал, а барная угловая стойка довольно длинная, тоже с подсветками, хорошо освещена лишь вдоль, на углах света меньше. Папируса проводят к его VIP-месту, и он кивком благодарит оленеподобного монстра. Он заказывает текилу, но пить её не собирается. Он незаметно осматривается по сторонам, сканируя пространство и достаёт свой телефон. Он печатает Андайн: — У бара из шести мест занято только три — Там в углу незаметнее всего сыворотку колоть потому что освещаемость меньше — Монстров не больше двадцати и большая часть в говно но они больше сидячие места занимают — У бара ещё трезвые — Относительно — Непонятно — Не слышу их — Но они о чем-то пиздят — Кругозор у меня тут хороший — Жду указаний От Андайн ему приходит: — Я тогда залетаю во всей своей красе! Андайн появляется в поле зрения. Точнее, Маркиза. «Так, начнём с простого. С бармена. Только надо не забыть включить синтезатор голоса, а то… мой голос тоже узнаваем, а второе устройство на Папса я не взяла, м-да», — когда она его включает, садится на один из свободных стульев. — «Если сяду далеко от народа — то хуй кто подойдёт». — Бармен. Эй! — Маркиза, голосом не самым молодым, зовёт его. — Ёбни-ка мусорной путешественнице… Водки! Медведь-бармен сомнительно смотрит на неё: — У тебя деньги-то есть, бабуль? — То что я мусорная кочевница — ещё ни о чём не говорит! — гаркает она, подобно фокуснику вбрасывая из ниоткуда горсть монет. — Стандарты и стереотипы, хатьпфу! — она демонстративно плюёт под себя. Маркизе спокойно наливают водку, пересчитав монеты. «Ну, за Спартак», — мысленно бурчит Маркиза, берёт рюмку с водкой и выпивает её. — «Горьковато, для водки слишком, фу». Здесь она пробывает около трёх часов, общаясь с разными монстрами и пересаживаясь с одного места на другое. «Да все выглядят подозрительно… И нормально… И подозрительно. И нормально. Блять! Да ну нахуй!» — Андайн уже хотела действовать совсем отчаянно, как вдруг к ней подсаживается… мужчина. Белый кот. С цилиндром, голубыми глазами, с хитрым личиком, явно молодой. Андайн его ещё заприметила за соседним столиком, он так же ходил туда-сюда и с кем-то общался. Сам он полностью в чёрном костюме, в богатом, прямо пятно жирное, закрашенное почти на всю белую бумагу. — Вам налить? — элегантно спрашивает он, мягко подмигивая. «Выглядит солидно, как гот. Хм… Вампир?» — думает она, оценивая внешний вид и лицо. — Наливай, милочек. «Выглядит молодо». — Бармен! — зовёт кот его. — Ей того же самого, но за мой счёт. Водка снова налита, и Маркиза её тут же выпивает. — Спасибки за угощение, милочек, — говорит она. — Ты кто? Кот задумывается: — Я... Я называю себя Деймоном. — Демоном? — фыркает рыба. — Деймон, — и больше ничего не говорит. Шутку он явно не оценил. Хотя Андайн и вправду не расслышала его имя из-за громкой музыки. — Ладно, Деймон. А я Маркиза Ивановна, я — мусорный кочевник, рада столь великолепному, как недоеденные бургеры на свалке, знакомству, — говорит она гордо. — Я тебя так и запомнил. Я уже видел тебя тут однажды, — кот лукаво улыбается. — А, да, с Гермогеном тут были недельку назад, кажется. Это мой муж, тоже мусорный путешественник. — Вы последователи Герсона? — Наверное, — отвечает Маркиза. — А почему спрашиваешь? — хмыкает она. — Хочешь тоже в мусорное путешествие? Я его тебе обеспечу, только попроси! Это очень увлекательное приключение, пришедшее к нам с древних времён... — Нет, спасибо за приглашение, но я весьма чистоплотный, — он опирается рукой о поверхность стола, улыбки не убирает. — Расскажи о себе тогда, — предлагает любезно Маркиза. — Деймон, двадцать пять лет, не женат. — Хуя се… — Маркиза аж замирает, но внутренне чуть ли не ржёт, потому что кот ей как-то сухо выдаёт о себе информацию, как идиот с маленькой анкетой на сайтах знакомств, лайкающих всех подряд. — Милочек, ты слишком для меня свеж. — Да Вы, вроде, не старая, — подмечает Деймон. — Не ровесница, конечно, постарше, но... Лет десять разница? — он приподнимает бровь. — Ох, ну что ты, милочек, — смущается кочевница. — Мне пятьдесят восемь, — она беззаботно хихикает. — Вы так ко мне добры! — а сама рыба внутри хочет со смеху подохнуть, но стойко держится. Она — шпион, она — Маркиза. — Вполне молоды, — Деймон улыбается шире. «Пх-х-ха-а!.. Ты дурак?» — Ну… Спасибо, милок. Только… — она хихикает снова. — Ты мне в сыновья годишься. — Я не претендую на что-то, — вдруг говорит кот. — Люблю приятную беседу в приятной высокоинтеллектуальной компании. — О-о, да, тут все такие интеллектуалы, обосраться, — соглашается Маркиза чуть язвительно. — Сидят, свои сексы обсуждают анальные, гадость! — тут же она морщится, хоть через маску этого не видно. — Ещё и инцесты свои обсуждают! Ужас! Прям, блять, божья благодать и общество великосветское! — Тут много молодых. Но они же это всё больше обсуждают в… — он чуть задумывается. — просветительском плане, разве нет? — Умницы, умницы, хорошая молодёжь, — соглашается Маркиза уже более уверенно. — Уважаю, — она смотрит на бармена. — Бармен, повтори, — и бросает горсть монет. — Мне тоже, — говорит Деймон, затем он смотрит на Маркизу. — Присядем в угол? Я пойму, если сие предложение будет бестактным. — Если трахать — то нет, — гнусно отказывается она. — Гермоген почувствует своим писюном дряхлым, что я ему изменяю — и пизда всем настанет. — Я не в этом плане, боже. — Спасибо, тогда пойдём, милочек. «Бля, действие таблетки кончается. Начинаю хмелеть… сколько выпила? Хм… Вроде я ещё соображаю. И где мой пивной пресс, когда он так нужен?» Время идёт, а Деймон и Маркиза сидят на одном месте, за одним столиком и обсуждают весьма бытовые вещи. Андайн вывозит разговор лишь за счёт своих шуток и экспрессивности бабки-мусорщицы. — Хорошее пойло, не так ли? — спрашивает Деймон. — И не говори, милок, — соглашается она снова. — Так… Как Вы попали в этот клуб? — вдруг спрашивает кот следом. — Случайно, я же мусорная путешественница. Хаос — стихия моя! — с гордостью отвечает она, и, чёрт возьми, это всё ещё искренне звучит. — А ты как? — А каково быть путешественником в мусоре? — он игнорирует вопрос Маркизы. — Завлекающе. Попробуй, понравится. — Откажусь. — Да не бо-ойся! — протягивает она. — У мусорных кочевников, в отличие от бомжей, тоже есть дом, там они жопы вытирают и свои тела умывают после суточного копания в больших мусорных ямах! Правда, мыться надо старательно, иначе лобковые бородавки заведутся, и умрёшь ты от ВИЧа. Разговоры становятся даже скучными. Деймон зевает. Рыба размышляет о том, нахуй он вообще с ней болтает, если ему скучно самому, и он даже никак шутки не шутит? Андайн хочет отсесть от этого нудного господина и пойти искать другую жертву, но вдруг Деймон натужно и устало произносит: — Ладно, довольно этого, — он встаёт и подходит к Андайн. — На самом деле, мы уже знакомы, Маркиза… Как там тебя? Ивановна? — Что? Д-Да, Маркиза Ивановна, мусорная кочевница! Но Деймон вдруг ведёт руку к её лицу и… резко снимает с неё маску. — Давно не виделись, Андайн, — спокойное лицо Деймона становится как у инфернального существа. Андайн замирает. «Что??? Как он понял, что это я?!» И перед ней, монстр преображается сам. Из кота в... Крупного зелёного монстра. — Ты охуел?! — гаркает Андайн ещё более ошарашенно, и вот теперь она теряется по-настоящему. Перед ней оказывается крокодилоподобный монстр. Это был никто иной, как Христодул Лангуст (прекрасная фамилия для крокодила, ничего не скажешь) — когда-то он был генералом Королевской Гвардии, но в итоге ударился в религию, а потом в геноцид во имя справедливости (на самом деле, непонятно точно, везде версии разные, и сам Христодул немного с головой не дружит). Он был хорошим парнем, пока не выяснилось, что долгое время втихую убивал гвардейцев одного за другим. Так, благодаря ему, Папирус лишился одного близкого по службе друга, а Андайн однажды грозила смертная казнь. Его старое имя было «Херман», которым его называют сейчас очень не многие. — Т-Ты... Он резко затыкает ей рот. — Спокойно, — клыки тут же вырастают вдвое, и глаз рыбы сужается от ужаса. — Нам нужны новые жертвы, ты подойдёшь. — Мать твоя мёртвая подойдёт, шлюха нечестивая!!! — вырвавшись, рыба не теряется и тут же берёт первую попавшуюся вилку, и протыкает живот крокодила, заряжая её перед этим магией, и зная, что живот Христодула достаточно сильный. А затем пинает в живот с ноги, крича: — Идивпиздуидивпиздуидивпизду!!! — рыба резко вскакивает с места и выбегает в центр зала, жадно ища взглядом Папируса. Она замирает… на неё все смотрят. Она чувствует много чужеродной магии и отсутствие уюта. До неё доходит, что она больше не Маркиза, а вновь Андайн. А потом она слышит голос Хермана: — Тут представитель власти! —кричит он, резко вынув вилку и посмотрев на Андайн грозно. — Немедленно убить её!!! Его рана… моментально заживает на глазах Андайн и мысленно она жёстко матерится. Начинается недовольный и возмущённый гул, воздуха будто становится мало, а напряжения в нём — чрезмерно много. Все смотрят на Андайн злобно. — Х-Хуесос! — гаркает она в ответ Херману со всей силы, и её тут же дёргают в сторону. Андайн вынуждена бежать. Она готова нанести удар, но этим дёргавшим оказывается Папирус, который нёсся вон из клуба, точнее… Они тут же десантировались в окно. — Бля-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я! – и всё это сопровождено не ярким басом, а старушечьим визгом. Андайн, как оказывается, вместе с Папирусом перепрыгивает в другое здание, в заброшку, стоящую рядом. Андайн слышит многократные шаги. За ними бежит ёбаная толпа. «Они за нами бегут, серьёзно?!!» Они несутся, преодолевая каждую сломанную стену и проход, а затем добегают до конца многоэтажки, там Папирус без раздумий спрыгивает на крышу ещё одного здания на пару этажей ниже. Благо, многократные тренировки и определённые физические подготовки в Королевской Гвардии помогают, и он не проваливается куда-то вниз насовсем. Андайн прыгает за ним и бежит, однако в один момент оборачивается и, она бы вскрикнула очень, очень громко, но в итоге лишь сдавленно ахает, развернувшись и ускорившись, на ходу сбрасывая с себя ебанутое платье цыганки, которое сковывает движения. За ними бегут минимум десять монстров в разных одеяниях, в большинстве своём в чёрных. Ещё несколько непонятных существ в виде летучих мышей летят за ними. Андайн клянётся, помимо всего этого есть какие-то чёрные дымки, будто живые облака, будто чёрные сгустки туманов, каждая их которых имеет свою траекторию. Видимо, ещё какие-то вампиры. В один момент, когда Папирус и Андайн поперепрыгивают на разные крыши, они выбегают на поверхность одного завода. И вдруг перед ними появляется Маффет. Она виснет на своих паутинах, тянущихся откуда-то сверху, прямо с искусственного неба. Кажется, это магические паутины. Она тут же расправляет пару рук — из ладоней вылетают огромные массы уплотнённой паутины, формируя стену… — Куда намылились, дорогие? — ехидно спрашивает она. — Ч… что?! — вскрикивает рыба, не успев полноценно переварить Христодула, а тут уже она пожаловала. — А... А... А ты здесь откуда, ебаная швабра?! — Как вам сказать, — хмыкает паучиха, — вы, двое, испортили мне все праздники, спасибо вам, — цедит она, но ухмылка не уходит, хоть и звучит фраза с обидой. — Я не хотела от вас двоих так просто избавляться, но, — она почти что отчаянно вздыхает. — Видимо, придётся. Масса паутины становится стеной, окружённой вокруг них и большой. Она закрывает обзор, образуя некоторую арену. — Я знала, что вы оба настырные, просто пиздец, — продолжает бурчать паучиха. Андайн озирается по сторонам, опасливо смотря на то, как с Папирусом их заключают в ловушку. И хуй они отсюда убегут. Это прямой вызов на бой. — Т-Ты охуела?! — Я не охуела, я лишь… цели выполняю, — хмыкает Маффет, весело глядя всеми глазами на Андайн. — Извини, Андайн, я являюсь одной из их предводителей «Легиона». Я бы не хотела, чтобы вы с Папсом мешались. Но… Вы сами лезете не в своё дело, хи-хи-хи… Стены сомкнулись в куполообразное плотное паутинное нечто. — Приказы это, безусловно, замечательно, но… — она совершает плевок, и он падает в метре от скелета и рыбы. Андайн оглядывается. Она с Папирусом окружена стеной из паутины, внутри которой на них поглядывают несколько десятков глаз. Чуть более пары десятков душ. Куча магии. Напряжение. Адреналин. Слишком много глаз. Душ. Вампиров. Тварей. «Пизда-а-а-а-а-а-а-а…» — Так, спокуха, Папс, — говорит Андайн вдруг. — Главное без паники! — больше она успокаивает, наверное, себя. «Нам пизда», — говорит сдавленный от ужаса голос в её голове. — «Это… Блять». Паутина, монстры, летучие мыши, шипящие голоса и сверкающие глаза с обострившимся клыками мелькают в сознании яркими вспышками. В голове кричит голос Андайн, приказывающий сохранять спокойствие. Папирус исполняет её команду, чуть дёргая головой, чтобы оценить взглядом весь происходящий пиздец, и ему кажется, что кругозора на это не хватает. «Без паники. Без паники. Без паники. Без паники. Без паники», — повторяет он мантру в голове, расширяя от ужаса глазницы. Ему главное не впасть в ступор, не медлить, не потерять контроль. Не может — он не имеет права сейчас сдаваться. А Андайн бесится только сильнее: — Вы, бля, крысы все ёбаные!!! Все до одного!!! — громко рявкает Андайн. — Один на один никто не вздумает со мной выйти на честную дуэль?! Особенно ты, сливовокожая б-блядина?!! — последнее слово она как-то выговаривает на автомате, будто скороговорку. — Пришла бы ко мне одна позавчера — разговор был бы другой, — проговаривает лениво Маффет. Она резко поднимает голову и, обращаясь к своим, крича: — В бой, «крысы», — она ядовито ухмыляется, посмотрев вслед Папирусу и Андайн. — До встречи в ином мире, уроды, — после чего ехидно подмигивает. Рыба тут же топает ногой, вобрав магию в тело. В последний момент она извлекает из себя синтезатор голоса, после чего бой начинается... — Пошла нахер! — она призывает копьё. Маффет громко смеётся. — Изысканно орёшь для бабки! В атаку! — подан приказ. Резкий изменённый голос Андайн приводит Папируса в чувства. Это западня, а вокруг них хаос. Он концентрируется, потому что лучше обстановки для того, чтобы собрать себя, у него никогда не было. Цель одна. Ни одного постороннего отвлекающего фактора. Фокусировка только на всё его тело и на пространство вокруг. «Слишком неподходящий момент умирать! Я, бляди, не сдохну после дня отношений с Сансом, суки, идите нахуй!» — он чувствует ярость и магию. И как только слышит почти оглушительный приказ Маффет откуда-то сверху, будто с ним нахуй говорят небеса, будто ёбаный бог желает их смерти. Но в ответ Папирус показывает длинный средний палец. — Есть план! — выкрикивает он Андайн как можно скорее, когда та атакует электрическими копьями. — Предупреждаю, может выйти хуйня, я этот приём использовал лишь раз, и то на деревьях. Вампиры несутся на них со всех ног, с каждой секундой становясь ближе и опаснее, но Папирусу это и нужно — желательно впритык, чтобы магия ударила по всем сразу. Андайн бросает на него несколько взглядов, призывая не медлить и делать хоть что-то, потому что иначе их задницы окажутся в долгом и насильственном вампирском использовании. — Тебе нужно пригнуться, — велит скелет, чувствуя напряг каждой молекулой своего тела. Он встаёт в боевую стойку и кричит Андайн последнее: — Ложись! Когда вампиры почти их настигают, напряжённая сильная и концентрированная магия начинает выходить из костей. Папирус ждёт мгновение, сжимает кулаки, и с рыком обрушивает энергию в пространство. Тогда, когда на них чуть ли не набрасываются. Он стискивает зубы, не боясь стереть их в крошку. Его глаза горят огнём, а вокруг собирается костяной магический смерч, и Папирус стоит в эпицентре напряжения. Рыча и жмуря глаза, он атакует. Такой безумной концентрированной и напряжённой энергии он не выпускал никогда, и никогда не испытывал ничего подобного. Его кости будто обдают электричеством. Всё, что он видит — красную карусель вспышек, а всё что слышит — лишь собственный крик и свист напряжённой магии в воздухе вокруг него. Костяной смерч поднимается в небо. Папирус с рыком направляет его на врагов, и тот становится шире и размашистее, но кости в нем летят реже. И все они, вращаясь по большой окружности, протыкают упырей, сносят летучих мышей и вонзаются в паутинную стену. Вокруг всё крутится, шумит, в костях начинают пульсировать остатки магии, предупреждая о том, что если Папс не закончит, то рухнет без сознания. А Андайн тащить его тяжеленное тело в броне сейчас будет вообще некстати, и он перестает контролировать магию. Последние обломанные кости рассекают воздух и проходят сквозь врагов. Папирус падает на колени, чтобы поднять своё неподъёмное сейчас тело вновь и осмотреться. Поле битвы в крови. Вампиры почти обездвижены, хватаются за свои раны, кто-то сблёвывает кровь, кто-то приходит в себя. Голова гудит и пульсирует. «Направил больше магии на масштаб, а не на урон… В следующий раз… Исправлю…» — голова соображает так туго, что мысли его не успевают закончиться. Всё, что видела Андайн — как Папирус, по сути, в ноль истратил свою магию, в обмен на то, чтобы выпустить магический импульс. А потом Маффет, дико охуев, говорит: «ладно, неплохо, я пошла». Догонять не стала. Как только Папирус поднимается на ноги, его тут же хватает знакомая жёсткая ладонь и утаскивает под локоть прочь с крыши, вниз. Их задницы важнее, а теперь… Они узнали больше. Они прыгают на открытый балкон пожарных площадок, и по лестницам спускаются вниз, убегая нахуй с этой бойни. Если бы не поддержка Андайн, Папирус бы точно уже давно рухнул. Ноги его почти не слушаются. Дрожат в коленях и становятся ватными, но адреналин помогает бежать без оглядки. — П-пиздец, это… Это ты... Ч-Что за ебанину мегапиздрическую ты сейчас выдал? — дрожащим голосом спрашивает Андайн, не скрывая очередного шока, которая не отпускает его, когда они пересекают улицы Нового Дома и, кажется, они на полпути к Асгору. — Ты… Ты вообще как? «Меня от этого импульса чуть саму не унесло, блять». — Пока норм… Нормально, — говорит Папирус на выдохе сбивчиво, перебирая ногами как можно быстрее. — Я… Я был хорош, а? — усмехается он, надеясь, что у него не пойдёт сейчас кровь из носа. Андайн его практически тащит на себе, но тот старается выпрямиться. «Блять. До завтра нужно хоть как восстановиться… И… Покормить Санса. Чёрт. Хочу домой», — с кряхтением, но большими усилиями, они оказываются практически в безопасности. Точнее — вне зоны видимости этих упырей, которые и так зассали бежать за ними. — Это была… Экспериментальная атака, — бормочет он, вдыхая и ступая уже чуть увереннее. — Использовал её второй раз. Ох, бля, ты бы видела, что было в первый. Хотя нет. Это было ужасно. На такое лучше не смотреть. Вот отточу и… и буду ебашить их… и вообще всех…. — он явно отвлекает себя, чтобы не вырубиться. Тело требует восстановления энергии. — Ты-то хорош, спору нет, — усиленно поддерживает Андайн. — Если бы не сдержалась, наложила бы кирпичей, — но она тоже говорит сбивчиво и быстро, Папируса тащить не очень сложно, но он слишком сильно опирается на рыбу, и ей нужны усилия тоже. — Но теперь я за тебя трясусь, панк, — голос становится злым, но, конечно, не из-за Папируса. — Христодул, ёбаный, сука! И Маффет… Хуила!!! — громко рявкает она. — Пойдём к Асгору, ибо нам по пути, или тебе совсем хуëво? Может, до дома проводить? Или ко мне, или Ал зайдешь за микстурой для магии? «Хотя, возможно, она есть у Асгора. Но хуй её попросим... Заебись в бар сходили, пиздец!» — на улице всё ещё вечер. Андайн не отпускает от ярости. — Пиздуем к Асгору, — твёрдо настаивает Папс. — Я, блять, столько ебашил, чтобы лично посмотреть ему в глаза и узнать, что это была за подстава. Какого… Хуя. Они нас ждали?! Это… Как нахуй? — он мотает головой. — В пизду. Я буду в порядке через некоторое время. В прошлый раз было так. «Но в прошлый раз я не поднимал такую… Бурю. Вауви. Интересно, Санс бы гордился мной, если бы видел это?.. Асгор пидрила». — Во-первых, справедливости ради, мы пошли туда спустя неделю, когда приказ я же смогла через него отменить, — начинает говорить Андайн строго. — Во-вторых, я сама предложила план наглой интервенции, а не открытой атаки. Мы ж нихуя не знали, что там внутри ныне творится! — рыба на мгновение думает, что виновата в этом она. — Ладно, как хочешь.***
— Где госпожа Маффет? — первым делом спрашивает Асгор, когда оба гвардейца, шатаясь, добираются до Тронного Зала. Папирусу стало чуть легче на свежем воздухе с разговорами Андайн о возмездии и справедливости, той не пришлось тащить его. — Нет госпожи Маффет, — отвечает Андайн. — Ваше Величество, тут тако-ое произошло! — громко протягивает она, готовая к увлекательному рассказу. Асгор жестом заставляет рыбу поутихнуть и смотрит на Папируса. — Генерал? «Только бы ему снова этот объёбыш не позвонил», — задумывается Андайн. — «Бля, я ему не сказала вырубить телефон. Сука». — Выглядите… неважно. Есть что сказать? Маршала я и так вижу каждый день, — короткое молчание. — Почти. Андайн вздыхает. Асгор дружелюбным не выглядит. «Гор, сука драная, я тебе не нравлюсь настолько?» Папирус чувствует небольшое раздражение, сам толком не зная, почему. Хотя нет, он знает. Асгор сам заметил его дерьмовейший вид, смерил его пренебрежительным взглядом и всё равно продолжает доёбываться до него. Но Папирус лишь смотрит на Короля исподлобья, в силу роста, а не раздражения, потому что поднять голову у него нет сил, и собирает себя в кулак. — Да, Ваше Величество, — кивает он, не пытаясь выглядеть лучше, чем он есть, как привык делать раньше. — Это была будто западня. Нас ждали и узнали даже под перекрытием. Госпожа Маффет одна из предводителей. Так она выразилась, Ваша Честь. Но, боюсь, вампиры ждали, что Вы прикажете нам проверить тот клуб. Их было очень много. Мы ели уцелели. Но у нас появилась информация, помимо предводителей, — он говорит, прерываясь на рваные выдохи и вдохи. Тяжело дышит от потерянной магии. — Им нужны новые жертвы. Асгор на мгновение в лице делается очень… Неоднозначным. — Какой клуб? — не понимает он. — Кто ждал? Что? — Эм… Тот клуб, который мы должны были рейдить, — отвечает Андайн, после чего называет его. Асгор очень косо смотрит на рыбу. — Что? — Что? — в ответ спрашивает рыба, демонстрируя полное непонимание его вопросов. — Маршал, — взгляд Асгора хмурится, он вскидывает бровь. — Вы… Вы сейчас о чём толкуете? — О рейде на этот клуб неделю назад. Был приказ, — Андайн в недоумении, и Папирус, в теории, мог почувствовать уровень её негодования. — Я не давал приказ штурмовать этот клуб… Я его даже не знаю! — гнев обрушивается на Андайн. — Это какая-то шутка, маршал Андайн?! — …Ш-шутка? — голос рыбы осип. — Что??? — она искренне обескуражена. — Я не шучу, Ваше Превосходительство! — она резко поворачивается к Папирусу. — Генерал, мне нужно подтверждение того, что я не спятила! Неделю назад это было! Я не выдумала! — короткое молчание, в которое Андайн сильно теряется во взгляде. — Н-не выдумала же? Г-Генерал?.. — её взгляд делается почти что жалобным. Папирус беспокойно и хмуро осматривает сперва Андайн, затем Асгора. — Неделю назад, Ваше Величество, Вы отдавали приказ проведать обстановку… У нас есть отчёты, такое действительно было, у нас есть… — он на секунду морщится от неприятных ощущений в теле. — …доказательства. Мы бы иначе не следовали в клуб. Иначе бы не рисковали жизнями. Был отдан приказ. — Вы оба надо мной шутите! — громко гаркает Асгор. — Я даже слышу о нём в первый раз!!! — Да как это «первый раз»?! — Андайн возмущения не может скрыть. — Вы что, не помните, как я спорила с Вами же и пыталась переубедить яро в том, что убивать всех подряд без наличия информации — несколько странно?! Асгор скисает в лице и его взгляд становится кровожадным. — Я бы на Вашем месте не повышал сейчас тон, маршал, — угрожающе протягивает он. — Кто-то! — он кричит на весь зал. — Кто-то может подтвердить из присутствующих то, что было неделю назад?! — В-Ваше Величество, — к нему подходит один из слуг. — Этот к-клуб действительно есть… И В-Вы отдавали же им приказ, чтобы они его перекрыли… Н-неделю назад. — Ну вот! — кричит Андайн ещё громче в стиле «ну вот же, победа». — Ценный свидетель этого! Мы не шутим. Ваше Величество! — она не может сдерживать себя. Но у неё есть чуть больше «полномочий». «Что с ним за хуйня???» — Ещё одно предупреждение, маршал!!! — кричит Асгор. — Вы меня держите за идиота!!! — Да ни за что! Клянусь!!! — Андайн падает на колени, кланяясь. — В-Вы правда… Приказывали лично мне… А я уже остальным… об этом! Асгор толкает слугу, что встал на сторону Андайн и Папируса. — Как я мог дать приказ… Если такого клуба нет? — Но он есть!!! — склонив лицо к полу, кричит ответ Андайн. «Чтозаёбанныйбред???» — Мне ли не знать, какие в моём государстве есть заведения?! — Вы серьёзно не помните «Кайф и точка»?! — не получается не кричать. — Вы его больше меня произносили!!! — Ты несёшь какую-то… околесицу! — Король переходит на «ты». Андайн этого не замечает. — Посмотрите на карте!!! Вспомните!!! Асгору тут же другой слуга подносит телефон. — Я открыл Вам… Навигатор. Андайн резко встаёт и подходит к Асгору. — Дайте мне… — она ищет в поисковике клуб, и взгляд становится у неё удивлённым и мёртвым, будто за секунду до кончины она увидела что-то невероятное. — Н-Не найдено??? — Андайн осторожно поднимает голову и смотрит на Асгора. — Эм… Он становится злее. Андайн ощущает по его рыку и ещё менее доброму лицу. «…Что за нахер. Что это нахуй. Какого чёрта», — это даже не вопросы. Это... Пиздец. — Но, Ваше Величество, если клуба не существует… То откуда тогда мы сейчас вернулись? По какому заведению составляли отчёты, которые были подтверждены Вами же, — Папирус идёт в наступление. Он, кажется, слишком вымучен, чтобы падать в ноги и казаться хорошим слугой. Если он опустится на колени, то точно уже не встанет. «Что за ёбаный бред?!» — Прошу, позвольте нам добыть доказательства. Дайте нам время! Здесь три свидетеля, Ваша Честь, три свидетеля и печать, поставленная Вами, на составленных нами документах! — лицо становится серьёзным и хмурым. Есть у Папируса на справедливость один пунктик, как и на честность. А разгадывать загадки — его страсть. — Ваша Честь, — повторяет он вкрадчиво, спокойно, но уверенно, и смотрит Королю в глаза. В кровавые яростные зеркала, в которых отражения всего будто бы искажается. — Если кто-то решил подставить нас или Вас, то позвольте нам это выяснить. Вы не можете не верить двум своим лучшим служащим и бойцам. — Дело говорит генерал мой!!! — взвыв ещё отчаяннее и ужаснее, подтверждает Андайн, вновь опускаясь на колени. — Абсолютно умные вещи!!! Мы бы… мы бы не стали лгать!!! Это… безумие!!! Асгор добрее не становится и обрушивает тяжёлый взгляд злобы на Папируса. Но лицо у него… Нейтральное? — Сейчас верить никому нельзя, даже тем, кто, казалось бы, ближе всех, генерал, — вдруг говорит он задумчиво. — Думаю, Ваш брат может прочесть Вам лекцию по этому поводу, уверен, он знает больше и объяснит доступнее. И… Как Вы тогда побывали в месте, которого нет? Папируса почти передёргивает, когда Асгор упоминает Санса. «Почему они все, блять, так уверены в том, что знают моего брата лучше меня?!» — он злится, но на поведении его это отображается лишь в прищуре. — Об этом мы Вам и говорим! Мы чуть… Мы чуть не погибли!!! — Папирусу хочется сматериться. Очень громко, грязно и злостно. Но он чертовски вовремя кусает себе язык. — Ваша Честь, уверяю Вас, мой брат читал мне достаточно лекций, и на Вашем месте я был бы не менее скептичен! И лишь поэтому я прошу Вас прислушаться к своим подданным. Как мы сможем выполнять Ваши приказы впредь, если не докажем Вам свою преданность? «А точнее, если ты, козел мудоёбский, не поверишь своим же монстрам!!! Ты править собрался самим собой? Флаг тебе в руки! Пиздуй на разведки сам!» — Ну слуги же говорят, что было! — Андайн резко встаёт. — Готова Вам лично показать этот клуб!!! С генералом Папирусом под руку!!! — она отдаёт воинскую честь. — Хоть сейчас. Ответственность за Вашу безопасность всецело беру на себя. — Дайте нам шанс. Вы ничего не потеряете, — Папирус не отступает тоже. Асгор помолчал. — Мне нечего добавить, — говорит Андайн. — Я поддерживаю генерала Папируса. «Ебучий абсурд… Он совсем поехал что ли???» — Если Вы согласитесь, то моя личная и обязательная рекомендация: минимум два отряда спецназначения, — резко добавляет рыба. — Там было вампиров не меньше двадцати, включая Христодула Лангуста и Маффет Муру. Асгор снова удивлённо смотрит на Андайн: — Христодул? — уточняюще спрашивает он. — Да! — громко отвечает рыба. — Он меня настиг! Он тоже был там и он тоже вампир!!! Могу сказать, что он умеет преображаться в других монстров! Скрывается, драная… С-Скотина! — короткое молчание. — Простите за сие некрасивое выражение. — Почему ты сразу про него не упомянула? — кажется, в разуме Короля что-то просыпается. — А Маффет Вас не интересует уже?! — но рыба всё более яро идёт в наступление. — Как предводитель вампиров?! Ваше Величество, извиняюсь глубочайше за бестактность, но я требую, чтобы мы немедленно урегулировали сие непонимание! — она дёргает головой и жестикулирует, не боясь Асгора. Кажется, все присутствующие в Тронном Зале побаиваются сейчас больше мисс Флюгерболь, чем Его Сиятельство. Андайн пришлось долго доказывать Асгору и умолять его, чтобы он лично убедился в том, что лжи никакой нет. Очень нехотя, он, по итогу, согласился. Асгор созвал дружину для исследования области, и он, под строжайшим контролем Андайн и Папируса, выходит из замка. Они идут впереди и о чём-то друг с другом перешёптываются. — Я понимаю, что это безумие, — шепчет Папирусу Андайн. — Я сама ничерта не понимаю! Главное, Папс… Если там будут вампиры… Не дерись, — это приказ. — Уже сегодня выебнулся, скажем так, лимит свой исчерпал, поэтому отдыхай, панк, дальше я. Они пересекают улицу за улицей, под очень напряжённые взгляды окружающих монстров. Не каждый день Асгор так легко выходит в окружении элитной охраны из замка и идет за двумя гвардейцами вперёд. Выглядит устрашающе даже со стороны, если не встречаться взглядами. Все идущие вокруг Асгора выглядят злыми, подобно ему. На улице уже вечер, и вместо солнца основным источником света становятся лампы, неоновые вывески и, кажется, баннеры с рекламой, причём, с идиотской рекламой местами, за которую сразу можно устроить смертную казнь. Но, кажется, Королю плевать. Тем оно и лучше. Перейдя в нужный район, где стоит этот клуб, рыба напрягается, готовясь к любым напастям. В этой части города всегда ватажно, а сейчас ещё и неспокойно. Особенно из-за вампиров. Может ли быть такое, что за ними до сих пор следят вампиры? Но никто не собирается отступать, все идут вперёд, не замечая ничего примечательного. Обстановка напряжённая. Монстры, что ютятся вокруг Асгора, молчат. Слышны лишь неразбираемые бормотания Папса и Андайн, дыхание и многократные шаги. — Почти пришли, — Андайн смотрит на Асгора, повернув голову и идя так же. — Ваше Величество, вы вспомнили этот клуб? — Нет. «В смысле нет?!» — рыба, поджав губы, отворачивается, её передёргивает. — Папс, это трэш какой-то, — шепчет она. — Ты в это веришь? Это… Это максимально бредово! — если бы не формальная обстановка, Андайн уверена — сгорела бы и она, и Папирус. И они бы вместе психовали час, матеря весь мир за такой пиздец. Наконец, Андайн и Папирус переходят заветный переулок. — Это здесь. А затем они подходят к клубу, к тому самому… У Андайн глаз тут же становится квадратным. — Что? Вместо клуба, стоит… заброшка. Самая обычная. Без вывесок и кучи монстров внутри, без вышибалы на входе, без интимного магазина в подвале. Заброшка в полтора раза ниже клуба. — Стоп… Что? — рыба несколько раз моргает, а её сердце пропускает несколько ударов. Она думает, что она привела Асгора не туда или ей мерещится. Но нет. Они именно там, где должны быть. Недоумению нет предела. Андайн смотрит на Папируса, и его лицо идентично с её. А затем они оба синхронно смотрят на Асгора. Он выглядит мрачнее тучи. — В-Ваше Величество… — протягивает Андайн. «Спятил не Асгор, а мы, блять, с Папирусом??? Но мы ещё неделю назад в тот клуб шли, это что?! И сегодня мы там были! Нет-Нет-Нет-Нет, это… Я что-то не так поняла!» — Очень плохая шутка, маршал, — голос ядовитый и пресный. — Это не шутка!!! — гаркает Андайн, вот теперь ей страшно. — Я серьёзно!!! Тут был клуб, мы ещё с окна прыгали!!! — Как Вы думаете, за потраченное время моё святое, Вам что грозит, маршал? — голос Асгора… очень угрожающий. Андайн становится не по себе: сердце бьётся троекратно быстро, хочется зарыться под землю. — Но… Но… Но… Я не… — она окончательно теряется, и если бы не Король, то наверняка бы очень грязно материлась на всю округу. Она смотрит на Папируса. — Папс, я же не… Я же не ошиблась? Да? — голос дрожит. — Это же то место? Мы тут ещё в переулке план обсуждали, да? Я же… Я же не спятила? Ты же не ошибся…??? Мы же не… Па-апс??? «Что это за ебучие часовые преображения??? Это что за магия?! Иллюзии ебучие?!» У Папируса нарастает внутри напряжение, оседает где-то внизу живота и под рёбрами, почти вплотную к позвоночнику, что-то липкое, холодное, колючее и очень тяжёлое, неподъемное, как его тело на крыше здания после атаки. — Этого быть не может, — выплёвывает он резко и раздражённо. Усталость как рукой снимает. Он расправляет плечи и яростно высматривает заброшенное построение перед собой. Голова нервно поворачивается к Андайн. — Мы не спятили и не ошиблись. И это не шутка!!! — последнее он обращает уже к Королю, готовому, кажется, уничтожить их на месте. Папирусу плевать. Он прав. Он знает, что он прав! И он ни за что не прогнётся. — Это всё вампиры! Христодул и другие упыри умели преображаться. Что… Что если они так же сделали со зданием? «Что если Асгора загипнотизировали? Или нас… Нет. Мы тут были. И я пришёл бухой после домой. Ночью. И Санс тогда валялся на полу в кухне…» — Папирус очень сильно жмурится. Его худшие опасения подтвердились, он будто знал, что всё так произойдет, но не верил до последнего и не верит до сих пор. Да блять! Ему брат помогал достать пропуски от Гриллби! Это не может быть неправдой. — «И что теперь, мать вашу, делать?!» — В этом замешаны вампиры, а не мы, — начинает он вдруг оправдываться. Выговоров от Асгора не хочет никто. Тем более, за ничто. «Если я скажу, что подозреваю его в гипнозе или маразме, меня нахуй отстранят. Но, сука, как я объясню это?!» — Нам незачем Вас разыгрывать, Ваша Честь, — серьёзно заявляет он. «Посмотри на мой вид, я похож на блядского клоуна? Я похож на того, кто любит шутки?! Хотя Санс, конечно, даже при смерти будет каламбуры накидывать, господи, идиот…» — На это нельзя так просто закрыть глаза! Здесь был клуб, а там, — он указывает на крышу соседнего построения, и оборачивается на Короля вновь. — А там была бойня! Мы сражались, и не просто за свои жизни, а за Вас, Ваше Величество, выполняя Ваш приказ. «Пиздец, надеюсь, это не звучит так, будто я его обвиняю. Хотя я его, вообще-то, обвиняю!» — не убавляя напора Папирус строгим и непонимающим взглядом перекидывается с Андайн. — Три Ваших служащих и предъявленные документы не могут шутить. И я уверен, свидетелей было больше. Мы были не одни тогда в Тронном Зале, Ваша Светлость, Вы презентовали нам карту. Вы помните? — последнее Папс проговаривает чуть ли не с надеждой.