Время сумерек

      Массивные врата в Руины возвышаются перед Сансом, пытаясь впечатлить его своим величием, превосходством и таинственностью. Он не знает и не может знать, что за ними. А хотелось бы посмотреть.       Но Руины решительно не подпускают к себе, скрываясь за дверями.       Вздыхая и собираясь с мыслями, Санс упорно стучит в дверь.       «Тук-тук-тук», — звук глухой снаружи, но, как говорит сама Ториэль, очень слышимый внутри. И когда спустя десять минут насилования двери костяшками Санс наконец слышит коронное «кто там?», отвечает:       — Сто грамм.       — Сто грамм кто?       Санс немного тормозит, выдавая:       — ...хочет с утреца? — продолжает фразу он. — Любой нормальный монстр, живя за пределами Руин и поклоняющийся Асгору? — он подмигивает двери и чувствует себя на мгновение тупо из-за контрастности ситуации, но такова их традиция — здороваться шутками. — Хотя нет, «нормальный монстр» и «Асгоролиз» — несовместимы.       Секунду по ту сторону царит тишина, а после раздаётся оглушающий смех. Ториэль несдержанно хрюкает от безудержного веселья.       — Рада слышать тебя в хорошем расположении духа, — хихикает она, чуть запыхавшись. В прошлый раз Санс явно был недоволен всем происходящим. Но Ториэль списывает всё на внезапность. Сансу определённо нужно было всё растолковать и разложить по полочкам. — И рада приветствовать тебя в наших рядах, — фраза становится гордой и серьёзной, возвышаясь среди всех предыдущих. Так Ториэль задаёт настроение их беседы, выделяя главное.       — Ага, здорова, кровь-лева, спасибки за радушный приём, — хмыкает Санс. Он наваливается на дверь боком и начинает говорить громче. — Должен сказать, Деймон крайне плох в переговорах. Сначала, на первой встрече, он мне мелит одно, а на второй — другое. Честно сказать, я с ним немного повздорил, прежде чем выдал своё хлип-кост-ное согласие касательно этого... всего, — короткое молчание. — А ещё он пиздец как ревнует с того факта, что, — голос становится вновь слащавым. — «Сама королева посчитала, что такой простой мусор монстрового происхождения, как я, удостоен вдруг её святого внимания», — Санс срывается на смех. — Бля, охуенные у тебя фанаты, я польщён, что такая дама в почёте, хе-хе! Но всё же,— голос становится тише, но ещё более чётким, с ропотом, — ревность ему совсем, ух, совсем не к лицу.       Санс вновь может услышать смех, который значительно выше привычного голоса Ториэль. Будто она всего лишь кокетничает с ним, противореча своему же заданному тону. И такая непостоянность часто мелькает в её поведении.       — Спасибо за отзыв о нём, учту, — проговаривает она чуть дрожащим от смешков голосом. — Признаю, это сильно льстит. Деймон в последнее время особо нервный. Думаю, это связано, с недавними событиями, — протягивает она. — Он слишком зациклен на правильности, но в итоге получается не так, как ему бы хотелось. Для него шок, что я раньше общалась с кем-то ещё, помимо жителей Руин. Надеюсь, никто из вас не будет точить друг на друга зубы, — она хихикает.       — Бля, если ты думаешь, что мне есть до этого дело — нет, мне похер. Просто он чуть ли не ревел с этого факта и на соплях своих же чуть не повесился. Но всё же, даже при том, что я почти нихера не знаю, а у вас там явно намучено всё выше кровищи, то я бы рекомендовал ему быть в своих словах более... избирательным. Я его уже нахер хотел послать, но... раз уж ты соизволила снизойти за простым обывателем вроде меня, хех, то... бля, это — высший знак, хули.       Ториэль молча улыбается за дверью.       — Внутриполитических конфликтов я не терплю. Он добивался своей должности потом и кровью, — пауза. — Как и мы все... и, раз уж мы перешли на жид-кости, хочу поинтересоваться, Санс. Какая кровь течёт внутри тебя? — если бы Санс мог видеть её выражение лица, ощутил бы это воодушевление и неподдельный интерес, что даже по голосу читается. Она практически одержима им. — Точнее, какую силу она тебе даёт. Деймон говорил, у тебя с этим... трудности. Он давал тебе ре-кость-мендации? Мне важно, чтобы способности каждого были полезны и использовались эффективно. Думаю, ты наслышан о широ-кости вампирского потенциала.       «Она завела разговор о способностях?» — Санс ухмыляется. — «Это хорошо».       Он всё ещё радуется, что не смотрит Ториэль в глаза. Их разделяет дверь — это делает процесс общения... проще, в данном случае. Перед Деймоном ему пришлось кривить лицо подобающим образом. А здесь, при том, что он почти на нуле...       — Трудности в том плане, что мне до определённых пор коза-лось, — Санс начинает выкидывать шутки в ответ, одну за другой, и ему кажется, будто он с Ториэль стоит друг напротив друга: у каждого в руке травмат и при подобных встречах они стреляют, — что магия вампов работает аналогично обычной, а теперь я понятия не имею, как ряд способностей использовать. Мне говорят нап-рога-ть магию, но мне это ничего не даёт. Я не знаю, какие у меня способности, и как это можно проверить.       Ториэль издает коварные смешки. Она прикрывает рот ладонью, чтобы чуть их приглушить.       — Деймон говорил, что ты даже не пытался, — тянет она. Смотреть куда-то перед собой и знать, что за спиной стоит собеседник, уже давно привычно. В случае с Сансом уж тем более. — Что ж, я не твой брат, чтобы упрекать тебя в лени. Но, как твоя Кровавая Королева, я обязана помочь, — тон становится более деловым. — Если ты сидишь, мне нужно, чтобы ты поднялся, — она сама встаёт с тихим кряхтением, поворачиваясь к двери лицом и кладя на неё руки. — Я смогу почувствовать твою магию и то, как она должна быть задействована. Ты почувствуешь это тоже, — голос становится более низким и глубоким. — Это безопасно, — добавляет она как-то спешно и кивает своим словам так, будто Санс может это увидеть.       — Я стою.       — Не шевелись. Так будет... удобнее. И желательно не сопротивляйся.       «Соединяться через магию?» — Санс отстраняется от двери, встаёт прямо и прикладывает руки к ней, чуть напрягает магию и то, через немалое усилие.       — Так? Чувствуешь?       Ториэль закрывает глаза и напрягает магию свою. Сперва в голове появляется будто скан по определению вампирской энергии, так случается тогда, когда вампиры определяют друг друга.       — Да, чувствую. Отлично, теперь ты должен почувствовать тоже, — она ощущает его энергию, холодную, но заряженную, будто электричество, и управляет магией Санса так, будто она принадлежит ей. Ториэль может прочувствовать пульсацию души, каждую его кость, и даже представить Санса так, будто толстой прочной двери между ними нет.       Энергия в теле Санса легко поддается, напрягается вместе с её мыслями и плавно течёт, начинает обдавать холодком в разных местах.       — Я ищу, где твоя вампирская магия может развиться. Но ты тоже чувствуешь, да? Как мороз по костям, — она улыбается.       Магия поднимается, пронзая каждый позвонок в позвоночнике, концентрируется где-то в лобной доле черепа. Она чувствует над скелетом абсолютную власть и то, что Санс не может пошевелиться без её позволения. И чем дольше Ториэль его держит, тем меньше хочет отпускать. Владеть... так приятно. Магия пульсирует сильнее, будто совершая кульминацию, что приносит ей удовольствие, и лишь после она его отпускает, раскрывая свои глаза и улыбаясь широко и хищно.       — А ты довольно силён, — комментирует Ториэль, ожидая реакции.       «Фу нахуй», — Санса передёргивает от ощущений. Он старается не наговорить лишних слов и не совершать лишних телодвижений. — «Будто лично на себе телекинез сейчас прочувствовал», — он тут же убирает руки от двери, не желая больше прислоняться к ней. Никак. Ощущения неприятные больше на моральном уровне. Будто ему в душу заглянули без спроса.       — А... что-то новое будет? — скептично спрашивает скелет. — Про свою силу я в курсе и так, да и Деймон нахваливал, мол, «могу стать сильнейшим».       «Правда, для меня даже это не новость».       — Я напрягла твою вампирическую магию, которую ты не чувствовал до этого, и она свободно лавировала в твоём теле, текла, как вода. Ты не почувствовал, как магия поднялась к твоему черепу? — её голос вдруг звучит растерянно и разочарованно, будто она только что рассказала ему секрет самого загадочного фокуса в мире, а Санс не уловил суть. Ториэль хмыкает особо бесцветно. — Попробуй запоминать то, что ты только что ощущал. То, куда стремится твоя энергия и где концентрировалась больше всего, а именно — в твоём черепе. Дай ей выход, позволь овладеть тобой, как только что владела я, — на странные фразы Ториэль не скупается. — Если захочешь использовать свою магию по назначению, в следующий раз повтори то, что ощутил и концентрируй магию там, где у неё есть место развиться. Или нам нужно повторить, чтобы я использовала твою силу на тебе же? Не самая безопасная практика.       Скелет удивляется и задумывается, пытаясь спроецировать черепом то, что он только что ощутил. Это было весьма непривычно, будто что-то укалывает, но изнутри.       — Типа, моя сила — в черепе? — уточняет Санс, стараясь не ухмыляться. Звучит как неполный каламбур.       «То есть, моя стезя — психические атаки? Или что?»       Это... одновременно радует и разочаровывает. Санс довольно давно изучал псионику, но на практике у него она всегда выходила, откровенно говоря, дерьмово. А потом Гастер сказал ему, что его тело не адаптировано к подобной магии. И тут пазл в его голове складывается:       «Вампирские способности появляются, чтобы закрывать какие-то недостатки тела. Мой недостаток — неумение манипулировать псионикой. Мой предел — телекинез, и то, очень сложная дисциплина для освоения. Да даже там, сука, больше используется тело и непрямой контакт "душа-душа", по идее».       Ещё не радует, что, в теории, именно псионика становится его новым оружием. Ему хватает телекинеза с головой, и в глубине он рассчитывал на то, что вампирские способности могли бы закрыть его недостатки в виде чересчур низкого ОЗ для скелеподобного монстра, у него плохая защита от атак (телепорт не считается). Способность в мозгу как-то очень... странно определилась. Или Санс себя недооценивает настолько?       — Вау. Теперь я понял.       «То есть... Я могу изучать телепатию!!!» — а вот эта внезапная мысль вызывает восторг. — «Блять, охуенно! Давно хотел!»       — Сложно телепатию изучать? — тут же в лоб спрашивает Санс. — Даже некоторые шлюхи, вроде, это умеют, — короткое молчание. — Или такое подразумевает только телепатию? Или есть что-то ещё?       Ториэль снова смеётся. Такая привычка. И, если прислушаться, то смех её имеет тревожные нотки. Раньше из-за череды шуток Санса это было незаметно.       — Не сложно, если ты будешь тренироваться. А это, как я заметила, даётся тебе без лёг-кости, — она опять смеётся чередой фырканья. — У кого-то телепатия является единственным оружием, у кого-то это одно из целого комплекса способностей. Но, с твоим потенциалом, могу предположить, что телепатия не станет потолком. Рада, что это оказалось для тебя полезным, — искренне добавляет Ториэль в конце.       — Спасибо, Тори. Так бы сразу, — Санс тепло ей отвечает. — Тебя же можно звать Тори? Как ту-Тори-ал? — он прыскает. — Наверное, ты не знаешь, что это, сложная шутка. Ладно, выдам фразу посмешнее. — Санс вздыхает, лыбясь. — Могу ли я ещё задать несколько вопросов многоуважаемому вампирьему ав-Тори-тету? — снова хихикает он, но затем принимает, как и обычно, чуть более серьёзный голос. — Не требую отвечать на всё, только на что считаешь нужным, ибо... тебе я верю больше, чем этому Дей... А, в пизду, ты и так его истинное обличие сто процентов знаешь. Христодул он, ёбаный в рот. Кхм-кхм, можно сказать, от тебя же зависит моя дальнейшая работа, я бы хотел не у пустослова всё выяснять... — он затихает. — Раз уж с его слов «мы так близки», — и он снова смеётся, откровенно издеваясь над тем, как Деймона распирало от факта их контакта.       Ториэль приятно слышать от Санса слова благодарности, которые звучат вполне искренне. Она знает, насколько скелет бывает недоверчив — их вчерашний диалог это подтвердил, — так что теперь ей кажется, что Санс готов принимать и относится к происходящему более серьёзно и толерантно, с учётом его скепсиса ко всему.       — Деймон решил, что с новым именем и обликом он начнет новую жизнь, — она хмыкает. — Думаешь, он пытается кого-то обличить? — снова череда хихиканья. Ей льстит, что по мнению некоторых они с Сансом сильно близки, но ему она это прямо не говорит. — Раз уж твоё доверие снизошло ко мне, то я тебя слушаю.       «Начнём с банального», — решается Санс, фыркая в ответ на каламбур.       — Что у вас за система в клане? То есть, кто главный, но пониже тебя? Вроде Христодула или Маффет? — Санс делает заминку, напоминая себе, что надо как-нибудь аккуратно спросить про Маффет. — Кто из каких вампиров чем занимается? Чем мне стоит заниматься и/или кто мне будет выдавать задания? Или... как у вас всё вообще работает? Я просто даже этого не знаю. Ну, типа, даже будучи часовым, я знаю, что делают монстры выше, а здесь... хех, я ж даже не знаю, кто вампир-то, кроме Маффет как раз. Ощущаю некую одино-кость... пока что.       Санс хочет прислониться к двери снова, но тут же отзывает эту идею, он лишь присаживается на плотную поверхность в снегу и, кажется, готов слушать.       — Я спрашивал Деймона об этом час-Тори-чно, но он опять какую-то хуйню выдал, — поясняет Санс.       — Кажется, ты его обидел тем, что хорошо со мной знаком, — Ториэль вновь посмеивается, расслабляясь, и полностью упирается спиной о дверь.       — Я ж говорю, он чуть ли не как сука плакал. Я сам с этого рофл ловил дикий.       — Как раз он пока и будет управлять тобой, — усмехается Тори.       Санс тускнеет в лице. Он знает Христодула достаточно хорошо, и тот бывает весьма мстителен.       — Думаю, я либо тебе рапор-Тори-ить буду, либо, пфхт, сам впечатаю его лицом в говно, если напросится. Хотя в прошлые два раза мы с ним неплохо работали, слаженно.       «Легко не будет. Хотя, он вроде не настолько долбаёб».       — Обычно, — продолжает Ториэль, — молодой кровью занимаются отдельные вампиры, но раз ты у нас такой ред-кост-ный и ди-кровь-инный, то предводители обращаются лично к тебе. Сейчас, считай, ты на испытательном сроке. Его проходят все, а те, кто так тесно общаются с начальством — тем более. Считай это... процедурой для выявления дурной крови.       «Да я вообще хуесос, хуже дурной крови — охуевшая кровь, бля», — скелет еле сдерживается.       — Но, — не прекращает Ториэль, — думаю, очень скоро твой босс сменится, если Маффет одумается, и бедный Деймон начнет в открытую пускать на тебя зубы.       — А что Маффет сделала? — тут же удивляется Санс. — Я с ней, кстати, хотел бы связаться на днях, ибо мы знакомы лично, надо же как-то круг расширять, не так ли? — короткое молчание. — Но я в баре попиздел с какой-то бабой-вампиршей и она сказала, мол, слухи гуляют, что куда-то её закрыли.       На пару секунду Ториэль будто в подаёт в ступор, глядя в пустоту перед собой. Но после её вдруг одолевает смех новой волной.       — Она... отбывает свой исправительный срок. Думаю, кто-то поспособствовал её сомнениям насчёт нашей идеологии. Всё же она была со мной одной из первых. Было очень... досадно получить от неё нож в спину, — лицо Ториэль неприятно кривится, и это можно услышать в её голосе, он искажается, становясь сдавленным и грубым, будто Санс выжимает из неё ядовитую информацию. И Ториэль молчит пару нервных секунд, бегло рассматривая перед собой почву.       Ториэль замолкает, будто давая Сансу прочувствовать её напряжение и злость, и Санс внимательно вслушивался, как тембр голоса изменился, стоило речи зайти о Маффет. Больше спрашивать о ней сегодня Санс не планирует. Он окончательно убеждён в том, что Матильда и Мэттью оказались совершенно чисты.       — Бля, если это тайна — можешь не говорить, понимаю, я ж, бля, слышу, как ты натужно это выдаёшь. — Санс говорит почти отчаянно, будто жалеет, что выудил эту информацию, но внутри, на самом деле, с себя ликует. — Я ещё непроверенный и так далее, а кровавое братство, несомненно, требует «абсолютного доверия», — и снова он пародирует Деймона. — Не, я понимаю даже это, но... А, ладно, мой комментарий ты уже услышала по этому поводу, не вижу нужным повторяться.       Ториэль будто мнется на месте и долго безысходно вздыхает, нерешительно.       — Дело не в великой тайне, Санс, точно не в этом случае, — отзывается она отстранённо. — Об этом нелегко говорить, — интонация взволнованно подрагивает, но Ториэль не хочет производить неправильное впечатление. — Тебе бы тоже было неприятно, если ты тот, кому ты доверяешь, предал тебя?       «А ты мне прям доверяешь? Как мило».       — Я никому не доверяю, — тут же отвечает Санс. — Мы это обсуждали. А наш с тобой диалог перерос не без твоей помощи в формальность, лишь ты выставляешь правила того, что я на данный момент могу знать, а чего не могу. Опять же, я не заставляю, просто мой особенный интерес связан с тем, что Деймон крайне странно выражался, открыто противореча самому себе. В конце-концов, нам ещё... Асгора убивать и свои порядки наводить, — Санс пожимает плечами.       «Хм... Будет всё очень легко, если я к ней подотрусь. Но она — чокнутая».       — Я выставляю правила, потому что так должно быть, а наличие знаемой тобой информации от меня следует наличию доверия. Есть то, что ты должен знать, и, поверь, у тебя в этом превосходство, в отличие от большинства, — тон у Ториэль серьёзный, но без нажимов. И говорит она будто вполне уравновешенно. — С теми, кто участвует в плане по свержению нынешней власти, вынуждены быть доверительные отношения. Хочешь не хочешь, связь тут есть. Я их не заставляю клясться на крови, — смешок, — но в этом есть смысл. Я буду иметь в виду, что кровь-кодиловы слезы Деймона тебя не впечатляют.       И, кажется, она приходит в норму, решая вернуться к тому, о чём они говорили, будто о Маффет и не было слов:       — Предводители, мы говорили о них... они, все пятеро, стоят ниже меня, — голос её заметно упал, становясь неподъёмным. — Считай их элитой. Так, вроде, у вас принято говорить? Хочу, чтобы ты вскоре познакомился с ними лично, потому не буду сразу раскрывать все кости. Хочу иметь возможность тебя чем-то удивлять, — постепенно, она вновь расслабляется, и слова из неё льются удивительно просто. Ториэль находит удовольствие объяснять Сансу всё, что находится в её мире, будто он очередной единомышленник, которого она сможет поставить рядом с собой. Буквы довольно протягиваются, как сладкий зевок, а сама Ториэль прикрывает веки. — Предводители помогают мне собирать информацию, каждый со своей территории. Считай, они мои глаза и уши, выполняющие приказы и регулирующие деятельность других вампиров — тех, что стоят ниже. Таких довольно много, но каждого можно разделить по своей функциональности, — интонация становится чуть задумчивой. — Почти как в любимой твоим братом Гвардией. У нас много разведчиков, добытчиков информации и стражей порядков. Если приглядеться, то повсюду можно найти знакомые клыки, которые добродушно улыбнутся в ответ.       «Королевский гвардеец, увидевший это, тут же повяжет», — Санса веселит последняя фраза.       — В частности, — не отрывается от мыслей Ториэль, — предводители занимаются с фиксацией цифр и обстоятельств, но всё же профили свои у них остались. К примеру, сети Маффет всё ещё самые эффективные разносчики и добытчики информации, а Деймон всё так же водит переговоры с особо важными вампирами, которые явно могут оказаться чем-то бо́льшим, чем простым наблюдателем.       — Блять, Ториэль. Деймон очень хуёво переговаривается, серьёзно тебе говорю. Или это я один такой приёбчивый к нему?       «Пиздец, если у неё он — лучший переговорщик, я готов перенять эту должность сразу же».       — Ты не поверишь, но, — тянет Королева, — раньше на Деймона никто не жаловался, — коза говорит с акцентами, кажется, искренне удивляясь. — У него язык обычно подвешен, и ты у него, так скажем, случай единичный, — она делает паузу, посмеиваясь. — Можно сказать, ты не оправдал его ожиданий.       — Да он что в первый раз хуйню плёл, что во вторую, — скептично бросает Санс.       «Если остальные так легко велись на его пиздёж, то я разочарован в монстрах ещё больше. Никакого критического мышления, только стадный инстинкт».       Ториэль вздыхает.       — Очень много серьёзных и опасных персон обратились в вампиров, Санс, этим нужно пользоваться. Деймон успешно с ними общается, наверное, ему нужно привыкнуть к другому уровню сотрудничества. И, как я говорила, Деймон беседует не со всеми, — она чуть хихикает. — Есть предводитель, отвечающий за военную безопасность, другой следит за запасами крови в системе и тот, что правильно распределяет ресурсы, следит, чтобы везде хватало своих душ. Большая часть территории занимается узким профилем, хотя они между собой сильно пересекаются. Так, к примеру, много охраны ты можешь увидеть в Новом Доме, хотя их основная точка — Ватерфолл. Всё взаимосвязано и подчиняется друг другу. А я лишь слежу, чтобы мои указания работали правильно, и ресурсы распределялись рационально.       Пока Ториэль продолжала открыто рассказывать Сансу про их систему работы, тот аккуратно вытаскивает телефон, открывает мессенджер с братом и пишет:             — я чую что это не запомню меня шатает пиздец.             — запишу.             — 1. есть предводитель по военной без.             — 2. по крови.             — 3. чекает "колво душ".             — в пизду эту нумерацию.             — Маф, кажется, реально против политики Тори.       — А ты из Руин вообще выходишь? Как тебе удаётся следить? — удивляется Санс.       — Раньше мне было бы необходимо покидать Руины, но сейчас мы изобрели телепорты с особым доступом. Тебе должны выдать особый. Бо́льшая часть из них предназначена, чтобы перемещаться между базами, и только нескольким из них разрешен доступ в Руины. Это... все предводители и ещё несколько приближённых к ним вампиров. Я могу спокойно перемещаться по Подземелью тоже, но это слишком рискованно, — бросает она будто бы небрежно и даже нервно. — Я знаю, что по всем территориям расставлены камеры. Будет нехорошо, если кто-то меня заметит, — голос становится сильно опасливым.       — Да, Деймон дал мне место «регистрации», сегодня пойду туда, куда сказал. Там должны какую-то хуйню выдать, — он вздыхает.       «А что за приближённые к предводителям?», — Санс пока стесняется задать этот вопрос. Тем более, Ториэль сама заверила, что скоро скелет со всеми познакомится. Хочет, чтобы Санс поудивлялся. — «Напстаблук», — вспоминает он, но молчит.       — Насколько я знаю, в Хотлэнде, — резко перебивает Санс, когда речь идёт о камерах. — В других территориях — далеко-далеко не везде. Вот в Хотлэнде всё под контролем Альфис. И то, она тоже вампир ведь! А так... Да, тебе лучше не светиться, логично. У Ass-гора хуйца поедут по с-коза-льской кровь-ле на крыше, и рога отвалятся, если он узнает... — Санс прыскает весело. — Да и вообще, он охуеет, когда про тебя узнает... Ну, когда ты пойдёшь там его свергать и брать кровь-ону с его башки, разумеется.       Ториэль очевидно нравится, что Санс поддерживает тему унижения Асгора. Ненависть — не самые надёжные узы, но зато эффективные.       Санс тем временем продолжает:       — А о распределении ресурсов... Я так до конца и не понял, для чего вчера был организован рейд на Сноудин. Там вампиры были дохляками, их Гвардия разделывала на раз-два. Ну да, там каких-то совсем уж бичей они покоцали, но это почти что минимальный ущерб. Разве что половина сдохла ещё в битве, а половину, тех, что идентифицировали как укушенных и заражённых — казнили.       — Я хочу рассказать тебе больше про рейды на Сноудин, важно, чтобы ты понимал наши жесты правильно и видел в них смысл, — важно начинает Ториэль, охотно поддерживая разговор. — Как ты уже знаешь, предводителя в Сноудине нет. Зато есть огромное количество чёртовых гвардейцев. Сложно наблюдать регион, в котором всюду слоняет стража, и нет постоянного регулировщика. Рейды — как отвлекающий манёвр. Одни мои солдаты нападают, другие изучают территорию и добывают информацию. И это один из наглядных способов лицезреть гвардейцев в бою и знать, каких нужно будет обратить. Если у нас будут глаза и зубы при Короле — это почти лучший источник информации. Особенно, если тот находится выше патрульного и может знать планы атаки Короля, который, кажется, в последнее время и вовсе про нас забыл. Ничтожество.       Санс продолжает писать параллельно брату:             — рейды = отвлекающий манёвр.             — Сноудин рейд потому что нет главного.             — пока вы пиздитесь, другие вампы изучают             — теру, потенциальных жертв для обра в вампа, чек их в бою.             — про Маф инфа тру. она совершила "подставу". отбывает ис.             — Тори думает, что Маф наебали.             — а ещё, есть вероятность, что я смогу научиться телепатии.             — моя стезя, как мне сказала она, мозг. не в смысле интеллект, если что. я гейниальный и толкоствый и без магии.       Санс не удивляется, как он параллельно придумывает каламбуры и для оживлённого диалога с Ториэль и для брата, напихивая пару штук ему.       — Асгор вообще чмо ебаное, — соглашается Санс с «ничтожеством». — Он, блять, настолько тупой, что когда ему ломали мозги в последний раз, он подумал, что Андайн его наёбывает! Брат думал пару дней, что у него тоже шиза, но потом списал на то, что даже «мастера» ошибаются, — Санс старается сдержать очередные смешки со своего же пиздежа. — Ну, я отвечаю, с таким полоумным Королём даже гвардейцев обращать не надо, мне кажется, они сами скоро поймут, кого защищают и в итоге захотят встать на вашу сторону, лол, блять.       — А твой брат совсем не меняется? — коза не дожидается ответа, тут же спешно протягивая задумчивое «печально...». И в этой интонации много небрежности и недосказанности. Такое обычно навевает сомнения.       — Не меняется, — гнусно выдыхает Санс.       — Недопонимание между родственниками — худшее, что можно пережить, — говорит Ториэль, уверенная, что Санс её поймет. — Но, знаешь, этот мудак рогатый умеет промывать мозги. Мы можем оставаться виноватыми лишь в том, что позволили этому случиться, — у Ториэль голос пропитан отчаянием и обречённой злостью. Её сожаление и чувство несправедливости жизни переросло в бесконечную, всё уничтожающую месть. Она обижена на жизнь до глубины души и слепо верит, что душу исцелит ярость. Нет больше никакого возмездия, правосудия и чувства справедливости — только безумие и боль, от которых она надеется избавится, проецируя на окружении, не имея сил больше держать разъедающую желчь в себе.       Её зрачки вдруг несколько секунд дрожат от приступа паники из-за прошлого, но она продолжает держать безумную улыбку и молчит несколько секунд.       — Да ну, в пизду, мы так почти всю жизнь живём, — Санс невесело фыркает, продолжая говорить про Короля, когда Ториэль о нём заикается вновь. — С тех пор, про Асгора не слышно вообще ничего, — короткое молчание. — Или брат молчит и не хочет вываливать лишнее дерьмо про него и признавать, что я, сука, прав.       Слова Санса врезаются в больной мозг спасательным кругом. Тот всё ещё говорит про брата, и козу на мгновение посещают подозрение.       — Думаешь, твой брат тебя в чём-то подозревает, отказываясь делиться информацией? Это очень плохо, — начинает она волноваться.       — Да, к сожалению, есть кое-какие у него подозрения, — он чуть цокает, выдавая недовольство. — Неподтверждённые, — добавляет спустя секунду, а затем ещё выдерживает молчание. — Что-то, наверняка, он даже выдумал, но, когда я проходил этап обращения в вампира, я... пиздец как палился перед ним, — он отчаянно выдыхает. — И в первые дни после этого — тоже. Не знал, где достать ебучую еду. Сейчас-то с этим я всё наладил. И я, хех, не уверен, знает он что-то или нет.       — Ты должен с ним сотрудничать, Санс. Я знаю, у тебя такое получается отлично. Но ему нельзя доверять! — она категорично презирает гвардейцев, особенно, если они члены семьи. Может, это жизненный опыт, а может — лишение здравого смысла. Не исключено, что всё вместе, но тогда её мнение не имеет никакой ценности. Разве что для неё самой, и в нём же она себя погубит.       «Сотрудничать... Ну, тут я с тобой полностью согласен».       — Что-то не сходится, — молвит скелет. — «Сотрудничать» и «нельзя доверять». Как ты это себе представляешь, м?       «Я Папсу доверяю чуть больше, чем остальным, особенно с недавних пор. У нас очень плотное сотрудничество... пока что».              — Сотрудничество, Санс, это всего лишь возможность обмена взаимовыгодными ресурсами, — в какой-то момент её голос становится скептическим. — Оно не подразумевает доверия, потому что ожидает чего-то взамен. Это как сделка. Что-то более кость-рыстное, — поясняет коза. — Надеюсь, ты понимаешь. К тому же, кажется, кто-то никому не доверяет. Это правильная позиция. Трудно что-то потерять с такой установкой, да? — приобрести тоже, но для Ториэль эта мысль кажется неверной.       На это Санс лишь вздыхает. Кажется, обсуждать брата с Ториэль ему не очень нравится, потому он уклончиво переводит тему, не давая определённого ответа, но и как бы намекая, что он не совсем согласен с её формулировкой:       — К слову... я ещё задам ряд вопросов, опять же, напоминаю, если что-то сверхсекретное для меня — лучше прямо так и скажи, я возмущаться не стану. Первое: больше на интерес, откуда ты взяла вирус и как он вообще распространяется; второе: как выдают задания другим вампирам; третье: а помимо Маффет, нет вампиров, которые дерутся против вас, к ним вообще стоит быть готовым? Четвёртое: что ты планируешь делать с теми, кто выживет и не станет вампиром, среди гвардейцев, и, да, я опять больше за брата переживаю, ну уж, бля, извини; пятое: тоже больше из интереса, сколько вообще вампиризм уже существует и как Маффет тебя нашла??? — Санс тяжело выдыхает. Ему даже говорить сложно, а глазницы чуть закрываются. Санс держит смартфон с открытой перепиской.       Череда вопросов самую малость забавляет. О, Санс как всегда любознателен. Но до них Ториэль не замечала, как плотно сжимались её зубы.       — Про вирус, извини, Санс, не расскажу. Мне жаль, — Ториэль игнорирует слабую дрожь в голосе, и тон её становится тише и выше. — Но я бы очень хотела с тобой этим поделиться. Однажды время придет, — обещает откровенно она, снова ловя судорожный вдох.       Санс коротко пишет в сообщениях брату ответы, а сам в голове фиксирует:       «Про вирус промолчала. Что я помню? Гастер создал его. Бля, а это дело нихера не упрощает. Как Ториэль достала флакон?» — Санс на мгновение замирает. — «Но хочет со мной поделиться?» — он ненамеренно ухмыляется. — «Интересно. Однажды время придёт».             — о появлении вируса умолчала.       — Хорошо, — односложно отвечает Санс. — Спасибо за честность, я Деймону так же предлагал сказать прямо, что говорить не будет, но, сука, нет, он продолжил изворачиваться, — Санс звучно и демонстративно плюёт под себя. — Ладно, я тоже вредный мудазвон, всё-всё, про Деймона молчу, — затем следует смешок.       А Ториэль тем временем продолжает отвечать:       — Распространился вирус через Руины, — вспоминает она, поднимая голову и упирая её к двери. — Я была первой заражённой. Ты знаком с Блуком?       — Знаком, — коротко отвечает Санс.       «Он точно предводитель. Точно! Но... Стоп, он... он тоже знал Ториэль до всего этого?» — в черепе прокрадываются сомнения.             — возможно, Блук предводитель не Ватерфолла, а Руин.             — помимо Тори. пока больше теория.       — Скоро вы начнёте общаться больше, — обещает Ториэль. — Благодаря ему наша сила распространилась по всему Подземелью, — кажется, гордость и важность вновь возвращаются к ней. — Задания вампирам... раздаются по лёгкой схеме. Некоторые приказы отдаются лично от меня предводителям, а они руководят своими подчинёнными, — Ториэль небрежно отмахивается. — А про вампиров, которые против. Это тебе Деймон наплёл? — из-за двери звучит разозлённое шипение. — Вот же ж болтливый полудурок. Чёрт! Не пойми меня неправильно, просто это очень не тактично с его стороны упоминать про «конкурентов», — голос становится чуть мерзким на последнем слове.       «А, если бы не Деймон — то ты бы посчитала нужным меня об этом не предупреждать?» — скелет почти что злится с этого. — «Ага, не пойми меня неправильно», — после чего он снова вынужден подавлять желание не заржать очень уж громко. — «Конкуренты???»       — Ты же в курсе, что конкуренты чаще всего преследуют одни цели? Тут было бы правильнее сказать, эм, соперники, наверное. И да, мне это спизданул Деймон, и да, ты сама только что говорила, что язык у него подвешен.       «Разве не повод задуматься?» — хочет добавить Санс, больше с целью провокации, но обещал себе больше не гнать на Христодула, иначе это будет выглядит совсем странно.       — Деймону положено говорить о «Легионе», как о предложении, от кость-торого ты не сможешь отказаться. К сожалению, многое остаётся позади. Я побеседую с ним по этому поводу, можешь больше не волноваться. Но по поводу предателей... удивлена, что ты не почувствовал сарказма, — хмыкает Тори почти беззлобно, выслушивая более точное определение от Санса по поводу «соперников». — Я их презираю, они мне не кость-куренты. Уверена, таких, как они, огромное кость-личество, но то, чем они занимаются — лишь детские па-кости. Они не смогут нас обыграть, — голос её начинает звучать коварно. — Они идиоты, — категорично заявляет, — и сами не ведают, что творят. Эти... изменники и доносчики проклинают силу, что мы обрели.       «Проклинают силу, что мы обрели. Бля, я обязан их найти!» — решает Санс.       — Они имеют наглость и неблагодарность, чтобы сдавать моих подчинённых гвардейцем! Эти предатели не заслуживают своей силы и дара, что обрели! — вспыльчиво продолжает возмущается Ториэль. — Они хуже гвардейцев, которые лишь слепо выполняют приказы. И, ты знаешь, стражники — весьма преданный народ, хоть и бо́льшая их часть предана лишь собственной выгоде и деньгам. Такая преданность пригодится в правлении, и я сделаю всё возможное, чтобы вернуть их промытый мозг в прежнее состояние. Если же нет, то я не могу рисковать собой и своим Королевством.             — цитата: они хуже гвардейцев, слепо выполняют приказы.             — это о предателях-вампирах.       Санс вспоминает Альфис и её вакцину. Последняя явно в курсе о том, что есть энная группировка вампиров, желающих свергнуть Асгора. Но знает ли она, что за всем этим стоит Ториэль? А Меттатон как-то с этим связан? Меттатон ещё связан с Напстаблуком...       Мысли заполоняют ноющий череп, но Санса пробивает интерес, и он мужественно игнорирует изнеможение.       — Твой брат, — после недолго молчание начинает Ториэль вдумчиво, — долго пляшет под дудку жесто-кости и лицемерия. Я хочу верить, что не всё потеряно. Он, по твоим рассказам, очень полезный и сообразительный монстр. Я сделаю всё возможное, чтобы адаптировать его. Может, он ещё докажет свою честь. Могу дать тебе королевское слово, — голос её звучит уверено.       Сансу становится ещё более некомфортно и, вдруг, парадоксально спокойно.       — Да... — протягивает он почти робко, но скрывает. — Я тоже верю в то, что не всё потеряно. Если убрать всё его пиздоумие, связанное с патриотизмом и поклонению шизоиду, да и в целом его конченный характер мудака, который он успешно перенял частично от меня и перестроил под себя, чтобы я блевал от его уровня ЧСВ, то сам он весьма... неплох, — он странно улыбается. — Хех. Просто... Оставь брата на меня в случае чего, ок? Даже если нихуя не выйдет, я смогу сам его взять под контроль, тем более, что он не сможет больше на меня давить. И тогда... Он определённо докажет свою честь.       «Блять, это так мерзко звучит, сука. Фу, гадость, отвратительно, сука, фу, блять, хуйня, мерзость! Будто я из него личного раба планирую делать».       — Я... — он жмурится, и голос теперь точно немного уязвим. — Принимаю эти слова. Даже несмотря на то, что мы каждый день грозимся убить друг друга.             — да, теперь я определённо сделал так, что если они узнают, что ты меня покрываешь, и что мы сотрудничаем — то убьют нас обоих.             — теперь мы точно имеем одни и те же условия.             — я знаю, я молодец.       Ториэль как-то проникается интонацией Санса, когда тот говорит про брата. Однажды и она была готова на всё ради семьи, пока эта семья не была разрушена одним же из её составляющих. Она не желает Сансу пережить подобного, но и не считает, что Папирус заслуживает столько со стороны Санса.       — Насчёт твоего брата, — коза не собирается выдавать ему своих мыслей, тут их мышление пересекается и идёт по разные стороны. — Мне не хочется, чтобы ты стоял меж двух костей, но однажды каждому из вас придется выбрать сторону. Жизнь заставит, — иногда серьёзный тон воспринимать сложно, особенно, когда она неконтролируемо каламбурит и смеётся со своих же шуток практически панически. Однако голос её сложно воспринимать шуткой. — Однажды кто-то из Вас не примет выбор другого. Невозможно находиться на двух сторонах одновременно.       Санса передёргивает. До этого он молчал.       — Я сделаю всё, чтобы однажды, он принял тот факт, что случится дворцовый переворот, и что Асгору давно пора на покой с его ст-ребро-млениями и уже принесёнными бедро-ми. Я понимаю, что ты тут имеешь другую совершенно позицию, и, поверь, я... я не осуждаю. В конце-концов, каждый монстр делает выбор, основываясь на принципах, а принципы строятся на личном опыте, воспитании и мировоззрении, — Санс вздыхает. — Тебе пришлось пройти через инфер-анал-ьное дерьмо, чтобы, на-кость-нец, съебать от тирана.       «О, не поверишь, мы уже верны одному пути. А если разделимся... Что ж, я к этому буду готов», — Санса почти забавляет тот факт, что он всё равно уверен в том, что когда-то брат действительно прикончит его. Кажется, Санс в этом плане неисправим. А затем он задумывается ещё. — «Сначала даёт королевское слово, что попытается ему помочь, а сейчас говорит о том, что... однажды придётся одному из нас сделать выбор стороны. Может, я приёбываюсь, но даже это она сказала как-то странно... Да и в целом манера у неё странно меняется. Бля, она ёбнутая мать вампиров, хули я от неё ожидаю? Психика расшатана очень сильно, и сама она уже в возрасте, хрен же пойми этих женщин».       — Ты совершенно прав, — соглашается Королева с каждым его словом. — И я буду надеяться, что с тобой и твоим братом всё будет хорошо, что у тебя получится его вразумить, и я смогу посмотреть на него, как на достойного.       И вот, приходится вновь говорить про Маффет. Ториэль резко перестраивается — её будто от тока передёргивает. Скоро её будет тошнить от этого имени, но она понимает любопытство Санса, и продолжает отвечать уже без энтузиазма:       — Ты спрашивал про Маффет... её сети раскинуты везде, даже в Руинах продаёт свои сидр и пончики. Пауки перенесли новость Маффет о вирусе, и та в скором времени узнала обо мне, а потом о моём плане, и решила его поддержать. На тот момент вирус ещё не поразил даже половины Руин. Чуть меньше полугода мы продумывали план и размышляли о надёжных монстрах, которым стоит довериться. И с тех пор прошёл почти год. Точной даты я тебе, извини, не скажу.       — Интересная история, — отвечает коротко Санс. — Спасибо... Я так понимаю, с Маффет я не поговорю, пока она «не одумается»? Что ж, передадите ей от меня привет, если это возможно, лады? — он злобно хмыкает.       — Обязательно передам Маффет привет, — усмешка получается немного язвительной и едкой.       Маффет привет, кажется, не передадут. Санс пожимает плечами самому себе.             — пиздец, с Маффет там совсем стрём какой-то.             — про неё я не узнал, но блять.             — она знает почти всё.             — она примкнула к Ториэль, когда "не было обращено половины Руин".       — Надеюсь, я вас не подведу, — хмыкает Санс снова, когда всё заполоняет тишина вокруг. — Надо было сразу с тобой болтать, сразу всё проясняется.             — не забывай чистить переписку.       — Рада нашему сотрудничеству, Санс, — уже искренне улыбаясь, произносит Тори, — надеюсь, что ты тоже.       — Пока не скажу, я только начинаю, но за разговор и ответы на вопросы премного благодарен.       — Однажды о нашем деянии будут писать в исторических книгах с восхищением. О том, как кость-ролевская семья распалась, и Подземелье долгие десятки лет терпело безумную тиранию, пока кому-то не хватило смелости взять всё в свои руки, — она немного увлекается, придавая своему голосу излишнего пафоса и расставляя акценты.       А потом Санс, как говорит молодёжь, «ловит кринж».       «Ага, все обосрутся от счастья за то, что вы переубиваете половину населения монстров. Мне кажется, что даже люди с тебя и твоих замыслов охуеют, а они ещё те пидоры. Конечно, вы-то ебать герои».       — Кстати, — уклончиво начинает Санс. — Деймон сообщал о флешке, которую я ему вчера передал?       — О, да, Деймон доложил мне про информацию, которую ты так любезно нам предоставил. Мы ею воспользуемся, не сомневайся. Это был хороший подарок в честь нашего союза.       — Рад помочь.       «Уверен, у них есть ещё... кто-то более крупный. Одного лейтенанта, кажется, в вампиризме подозревали и так, если судить по рабочему чату, а второй прапорщик и так всех заебал», — Санс медленно встаёт со снега и еле держится на ногах. Что-то ему подсказывает, что до Стеф он сегодня не дойдёт.       — Как-то со мной Деймон свяжется? Или мне обязательно придётся его «в важные» добавлять? — Санс не скрывает кислоты в голосе.       — А тебе больше подходит голубиная почта? — прыскает Ториэль. Отправлять посыльного за Сансом, конечно, можно, но как-то и так ему слишком дохуя радушного приветствия. — У тебя какие-то проблемы с его сообщениями?       «Да, блять, даже голубиная почта, сука, сойдёт!»       — Да я прост даже не смотрю, пишет он или нет, — Санс прыскает, сам вытаскивает телефон. — Ладно, добавлю... — он открывает личные сообщения с ним. — Плюс двадцать... Ебать, а он в одно это уместить не может? Пфхт, похер, — он делает несколько нажатий по экрану и — пользователь «Старый Христ В пизду Хуист» у него является «важным». — Теперь он будет высвечиваться мне в уведомлениях.       «Я бы у тебя выпросил аккаунт, но... либо ты не сидишь особо в соцсетях, либо пошлёшь нахуй».       Санс думает, проверить, прочёл ли Папирус то, что он ему наскидывал.       И на этом, Санс с Королевой прощаются.

***

      — Слушай, знаешь, что меня в последнее время смущает? — резко спрашивает Андайн с задумчивым выражением лица. — И нет, сразу скажу, не Асгор, — она недобро вздыхает. — По нам он пока не скучает, но, другие генералы... Да и почти вся КГ уже в курсе того, что мы на хуй идём с вампирами. Всем похер, они говорят: «вы продолжайте»! Нет, меня смущает нечто иное. Знаешь, что?       Андайн выхватила Папируса ещё когда тот совершал четверть обхода. А сейчас они идут по Ватерфоллу. Непонятно, по делу ли или просто так. Идут они размеренно, не торопясь, даже с учётом привычного широкого шага длиннющих ног обоих, но никто не ускоряется. У Андайн, кажется, совсем нет настроения на спешные прогулки, даже несмотря на какое-то взвинченное состояние, которое не скрывается ничем.       Папирус нервно сглатывает, когда его телефон вновь разрывается от вибрации в кармане. Это продолжается аж со Сноудина, и у него никак не было времени, чтобы всё просмотреть во время обхода. А сейчас, когда Андайн начинает относительно, кажется, личную тему, его телефонное попёрдываение становится просто неприличным.       — И что же? — интересуется он, пытаясь отключить уведомления так, чтобы не казалось, что ему совсем похер на Андайн. — Блять, извини, брат решил заебать меня во время единственного времени, кода мы не находимся вместе, боже, скоро начну забирать у него телефон на посту. Снова, наверное, мемов своих накидал, блять, я как в детском саду, — ворчит он нервно, убирая звучность уведомлений.       — Ого, он тебе внимание стал уделять, — Андайн аж на секунду становится веселее. — Только давай, чтоб не было как в прошлый раз, а то он опять себе понапридумывает небылиц о том, что ты его ненавидишь и будет плакать из-за этого, — короткое молчание. — Не, вы, конечно, часто срётесь, но ебать, вы ж это... Всё же вроде друзья.       «Ага. Не были бы друзьями — ты бы так из-за него не пересирался каждый раз», — думает Андайн.       У Папируса на секунду холодок по костям пробегает изнутри, когда Андайн ему напоминает тот самый случай в баре. Он буквально довел Санса до слёз, а потом Санс попросился спать вместе. У Папируса сердце делает тройную сальтуху, начиная от чувства вины, останавливаясь на смущении, и заканчивается этот кульбит безумным чувством тепла. Они не просто друзья, они родственные души. И буквально и фигурально.       — Ладно... — рыба ненамеренно презрительно смотрит на то, как Папирус вырубает уведомления и скрывает телефон в одежде.       — Всё, — уверено говорит Папс, поднимая на Андайн голову. — Я весь во внимании.       — Короче. Мы ж пока не дошли до Хотлэнда... Предлагаю остановиться. Я бы предложила в бар, да в пизду. Я вчера полночи ржала с истории Гэвина и Фрэ... Бля, ты ж не знаешь! — она резко перебегает Папируса и останавливается возле него. — Там такие дикие мемы у них вчера произошли, сука, я ржала как последняя скотина! — рыба снова начинает посмеиваться. — Короче, приходят они вчера с работы домой. У них там какая-то шлюха жила на содержании, ну, думаю, ты об этом слышал, что они там какой-то благотворительностью занимаются... — Андайн снова прыскает, едва ли не смеётся в голос. — В общем, приходят они домой, а там картина маслом: пахнет хуй пойми чем, дохуя крови, в мусоропроводе нашли расчленённую дохлую их подружку, там, блять, помимо расчленёнки, несколько ножевых в сиськах и животе, одно в подподбородочную область, кусок верхушки плеча и ключицы справа отсутствует. Там, ну, явно постарались, но это не главное. Пацаны чекнули её тело повнимательнее, оказалось, она, блять, вампир: перед смертью она выпускала клыки, но обидчиков похерить не смогла. Как позднее оказалось, она давно разыскивается Гвардией и является дамой лёгкого поведения, неоднократно кусала монстров. Гэвин и Фрэнк нихуя не знали об этом, конечно, вроде их она не кусала. Но прикол не в том, что некто ворвался на хату гвардейцев и захуярил эту шлюху-кровососку, самое забавное пошло потом. Гэвин немного ёбнутый на роскоши, прям как ты, и недавно он заказывал себе шторы, под себя. Шторы лежали, блять, на диване. Как думаешь — что? Шторы, блять, спиздили нахуй! — Андайн начинает неистиво громко ржать, её смех раздаётся чуть ли не на всю улицу. — Представляешь??? Пришёл какой-то укурок, отмудохал блядину, прям, с куском мяса вырвал часть её, а потом он решил такой взять и, сука, спиздить ёбаные што-о-о-ры-ы-ы!!! Бля-я-яха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Аха-ха-ха-ха-ха-ха--ха-ха-ха! Гэвин плакал из-за этих штор ужас, он из-за них сегодня на работу не пошёл, а ещё оплакивает эту... даму, — на миг Андайн становится кислой в лице, а затем снова угорает, аж хватается за живот. — Это настолько тупо, пиздец! Нахуя, ему, блять, штора нужна, чёрная?! Унести кусок мяса, который он отрезал?! — короткое молчание. — А может, это тоже был вампир? — резко замирает она. — Они ж жрут друг друга, хуй же знает, какая между ними может быть конкуренция, — кажется, Андайн забывает, о чём хотела сказать изначально. Ей остаётся смотреть на удивлённого Папируса.       Его приступ эмоций прерывается. Андайн рассказывает свою невероятную историю, с которой Папс с братом ни коем образом не связаны, по её, конечно же, мнению.       — Нихуя себе! — выдает он, расширив широко глазницы и направив свой фальшиво-изумленный взгляд на неё. Папс вспоминает, как он с братом ржал в лифте над этой сценой, которую, к огромному сожалению, они не увидели вживую. А потом начинает громко смеяться. А потом вспоминает, что именно они сделали с этой шторой, и где она сейчас. Интересно, Санс говорил тогда серьёзно о своих намерениях, или это была странная шутка, из разряда тех, которые вызывают не то отвращение, не то сомнения. Хотя Папс ничего против не имеет. Он затыкается очень резко, надеюсь, что не выглядит подозрительно, хотя в голове его же смех кажется невероятно нервным, неловким и жалким. Папирус даже немного краснеет, а глазницы его широко раскрыты до сих пор. — Пиздец! И как... И как они жили с разыскиваемой вампиршей среди гвардейцев, являясь гвардейцами, блять?! — он как-то осуждающе мотает головой.       — Да я хуй знает, они два долбаёба, чё с них взять. Видишь ли, они живут по принципу «тян не нужны», поэтому не будем осуждать двух птичьих (похуй, что они не птицы) гомосеков.       — Нет, ну, сука, за штору реально обидно, — Папирус тяжело ставит руки на таз. — Она же такая бархатистая была. Ну, наверное, — тут же панически перебивает он себя, понимая, что чуть не спалил собственную задницу. Душа начинает биться неистово. — Я бы лично сам заказал именно такую! Бархат выглядит роскошно! Иначе нахуя из-за неё плакать! — Папс уводит стрелки, выглядя при этом совсем невозмутимо. — Ебану-у-уться, конечно, да-а-а... — протягивает он. Становится очень душно. Санс бы, наверное, оборжал его сейчас. Глазницы никак не хотят сужаться. Он точно расскажет об этом брату. — Может, к ней пришел недовольный клиент, — он прыскает, потому что так, по факту, и было, — Получил бонусы в качестве венерических заболеваний, — продолжает он играть в «я не знаю — впервые слышу», а потом его отпускает. Нет, он точно расскажет об этом брату. — Но тебя явно не это так сильно беспокоило, что мы решили остановиться посреди Ватерфолла. Так чё там за хуйня то?       Рыба переводит дыхание и приводит себя в порядок.       — Короче, у меня есть подозрение... И я его никому не доверю, потому что я тоже умею страдать шизоёбством, и вполне могла бы за всё это время уху-еть, но... — она тяжело вздыхает. — У меня есть некоторое подозрение, что Альфис как-то... — она заминается. — Странно работает на Меттатона, — интонация становится кислее. — Не знаю.       По лицу Андайн совсем становится пресной, не похожей на себя. Это не в её стиле. Но сейчас она и вправду выглядит немного растерянной.       — Но будто она вампиров... покрывает? — риторический вопрос, почти что грустный. Андайн, очевидно, даже верить в это не хочет, но где-то всё же вынужденно поверила и что-то таки заподозрила.