Время сумерек

      На удивление (а может и нет), Санс просыпается уже после того, как Папс и поел, и навёл порядок, и даже посмотрел серию какого-то популярного сериала про супергероев. Но последний оказался скучноватым, а Папирус, видимо, очень сильно утомил брата. От этого появляется странное удовлетворённое чувство.       Он видит Санса, лишь когда залипает на какие-то новости в телефоне про Короля и вампиров. Иногда Папирус удивляется похуистичности монстров и самого королевства, ведь, несмотря ни на что, никакого вампирского карантина Король не объявляет, да и монстры особо не беспокоятся — народа на улицах Подземелья меньше не стало. Всем будто всё равно. Будто хуже быть не может. И это его немного… Озадачивает.       — Чё как, бро? — спрашивает его Санс, резко спустившись и облокотившись о подлокотник дивана, нагибаясь и с улыбкой глядя на брата.       — Охренеть, кто проснулся, — Папирус блокирует телефон. — Я думал, ты впал в послеоргазменную спячку и проснёшься только с новым стояком, — улыбается Папс, рассматривая чужое лицо.       «Это, наверное, нормально, что мы так часто трахаемся в начале отношений? Что там… Букетно-конфетный период? Он любит цветы? Бля, нет, хуйня», — Папирус чуть морщится от своих же мыслей, не переводя глаз с Санса, и чуть изучающе его рассматривает.       — Нет, ну, если ты так хочешь поскорее оседлать меня, то тебе долго уговаривать меня не придётся. Можешь даже будить, если приспичит, — Санс широчайше улыбается в ответ, почти смеясь. — Но всё же, мои кости уже не в том состоянии, чтобы ебаться круглыми сутками… — он на мгновение задумывается. — И то, я со времён того прекрасного четверга теперь сомневаюсь даже в этом, может и в состоянии, если уж я решил с тобой жахаться…       «Хотя иногда пару раз в день передёргивать на Папируса я вполне мог. Думаю, это был ещё не мой предел... Наверное», — Санс, потягивая плечевые кости, приземляется на диван рядом с братом.       — Отдохнул со вчера?       — Отдохнул. Благодаря тебе, — хмыкает Папс. — Настолько хорошо, что тебе самому от меня потом отдыхать пришлось.       — Я не от тебя отдыхал, а от того, что настолько поехал кры-ышей… — тянет Санс сладостно. — В хорошем смысле, — резко добавляет он. — Если я начну тебя нахваливать и говорить о том, насколько же я охуел с сегодняшнего утра (опять же, в исключительно хорошем смысле), то, боюсь, ты мне лицо сломаешь, — он не спускает с него глаз, хотя взгляд преображается, становится каким-то завороженным, он явно вспоминает всё это прямо сейчас. — Лучше напомни, чё мы сегодня делаем адекватное? — от последнего слова он снова посмеивается, понимая, что каждый раз у них выходные скатываются в какой-то пиздец и ничего хорошего от них ждать не стоит. Или Санс в это верит намного больше, чем Папирус. — Вроде, я хотел заняться шумоизоляцией?..       «Интересно, а можно с ним пойти в сексшоп?» — вдруг появляется странная мысль в черепе, ибо, как показывает опыт, им просто необходимо посетить это место в обязательном порядке, если их игрища настолько расширяются. — «Он насколько вообще в курсе о… таких штуках? Или я спешу?.. Пиздец я вперёд забегаю…» — Санс чуть хмурится. — «Нет, спрошу его позднее».       — Шторы, — односложно напоминает Папс. — Охрененный список дел, да… — он даже как-то мотает головой от того, насколько непродуктивно это звучит. Он совсем обленился, думает Папс. Боже, вдруг лень передаётся половым путём? Он почти искренне пугается. Уже совсем скоро вечер, а они успели только потрахаться. А ведь впереди ещё воскресенье! Боже, нет, Папирус с такими темпами сойдёт с ума от безделья.       — Если я один выберу шторы, то тебе они сто пудов не понравятся, — чуть напыщенно говорит Санс, похоже, намекая на то, что будет лучше, если они пройдутся вдвоём, тем более, раз Папирусу делать нечего.       — Не понравятся, — на автомате соглашается Папс, мысленно прикидывая, какие бы подошли к их гостиной. Он поглядывает на окно.       «Пиздец, мне до сих пор не верится, что мы реально решили так сильно запариться, чтобы просто трахаться в гостиной. Это почти абсурд. Он мало к чему относится так серьёзно. Я почти польщён», — но в общем и целом Папирус согласен.       — А ещё я очень, очень настаиваю, — с нажимом вдруг произносит Папс, — чтобы ты привел свою комнату в порядок, — на его лице блаженная улыбка, а глаза немного прикрыты так, будто он говорит о мечте, о чём-то очень приятном.       Когда-то они с Сансом договаривались: их комнаты — их правила. И у Санса законно может царствовать свинарник, пока он не вылезает за пределы его территории и не разносится по всему дому. Теперь Папирус понимает, что зря соглашался на это.       — Но ты этого не сделаешь, даже если я буду угрожать тебе с костью в руках, и мне самому ты сделать это тоже не позволишь. Так что. Что там с твоей шумоизоляцией? Может, смогу помочь её установить? Или, не знаю, забрать её? — Папирусу нужно дело, но всё по дому он уже выполнил. Растекается по дивану Папс почти нервно.       Санс лишь фыркает:       — Что для меня бардак — то для тебя порядок, а что комфорт для меня — хаос для тебя. Поэтому тут хоть действительно убей, но к согласию не придём… — он смирительно фыркает снова. — Забей и забудь о той мысли, чтобы этот прекрасный проветренный кабинет имени Санса как-то портился, тем более, что я сплю у тебя теперь. Толку её убирать, если я всё равно в итоге верну её в то состояние, в котором она сейчас? — Санс опять застывает с улыбкой. — То-то же. Для меня это место вдохновений и сосредоточений на работе. Хотя, если мне взбредёт в голову с тобой там порезвиться, то, так и быть, я очень хорошо подумаю над уборкой во вред себе же, — и он снова ухмыляется.       «Да блять, я перестану пошлить сегодня или это теперь на постоянной основе будет?»       — О хрени для изоляции звуков извне и снаружи… Пока вчера тебя ждал, я о ней посмотрел в Интернете. В общем, изучив более досконально вопрос об этом магическом шумоизоляторе, я пришёл к выводу о том, что лучше скоро получу ЗП и с неё же куплю. Нормальные, действительно работающие модели, стоят недёшево. Плюс, можно нанять мастера по настройке, но, тут, полагаю, я справлюсь сам. Ещё ты, кажется, хотел примерить на мне водолазки какие-то? — Санс смотрит на него вопросительно.         — Андайн пообещала мне повышения по зарплате, — хитро и довольно сообщает Папирус. — После того, как я остановил тех вампиров и спас наши задницы! — он героически и победоносно улыбается.       — Да эта рыбья пизда тебе должна отдавать свою зарплату за все твои благодеяния, — подмечает Санс. — Да даже за то, что ты на работу ходишь и единственный, по сути, серьёзный работник Асгоровой шарашкиной конторы по истреблению «неверных», — он хмыкает под нос. — Но спасибо с её стороны и на этом, хули.       А потом у Папируса внезапно вспыхивает осознание:        «Стоп, водолазки?»       — Ты хочешь, чтобы я на тебя примерил одежду? — Папирус обычно не играет в куклы (не считая боевых фигурок, и это совсем, совсем другое!), и ему помнилось, что Санс отказался от этой затеи. — Тебе же не нравится такое? — он вопросительно дёргает головой.       Санс устало вздыхает.       — Ты неправильно начинаешь, — просто отвечает он, после чего выдерживает короткое молчание. — Я в целом не люблю магазины одежды. Там столько долбаёбов бичует, а ещё эти… продавцы. И одежда почти везде говно, — его немного передёргивает. — Не, ну я могу ещё помозговать и подумать, куда мы могли бы смотаться от нехуй делать (нет, не только бухать), но бля-я…       — О боже, серьёзно, дело только в том, что ты не любишь контактировать с продавцами и не умеешь выбирать качественную одежду??? — Папирус почти шокирован.       Санс не очень любит общаться с монстрами, если на то нет причины, что очень противоречит его болтливости. Санс — душа компании, в этом Папирус уверен на все двести процентов. И разговоры он умеет заводить по щелчку пальцев, как и вклиниваться в доверие, при этом почти не рассказывая о себе ничего личного. Язык — его секретное оружие. После некоторых обстоятельств это звучит пошловато, но сути не меняет! У Санса раза в три больше знакомых, чем у Папса, и с ними со всеми он как-то умудрился поддерживать хорошие отношения. Папирус фыркает, скрещивая руки на груди.         — Тебе не стоит так беспокоиться об этом. Возьму на себя всю социальную ответственность, дабы ты избежал любого словесного контакта. И одежду тоже я выбирать буду. Так даже безопаснее, — Папирус не успевает отобразить реакцию брата, как слышит чей-то нервный стук в дверь.       Папирус издаёт неопределённый вопросительный звук.       — Ждёшь гостей? — интересуется он с сомнениями, но в ответ получает заторможенное мотание головой. Папирус поднимается с дивана.       «Это точно не Андайн. Она не стучит», — Папирус открывает дверь, ставя одну руку на бедро, и переводит вес тела на одну ногу. Он опускает взгляд и встречается с нервным взглядом… Бургерпэнтса. — «Неожиданно…»       — Э, йоу, т-то есть, здрасьте, — кот нервно ведёт ухом и поднимает в качестве приветствия ладонь, тут же скрывая её в кармане черной джинсовки с ободранными рукавами. Взгляд Папируса цепляется за криво приделанные нашивки. Угрожающий вид Бургерпэнтса сильно контрастирует с его нервозностью. — Мне бы с Сансом поболтать. О важном.       Папирус отходит от порога, позволяя коту пройти, но тот прежде вытягивает голову, поворачивая её в сторону дивана и шагает только тогда, когда находит Санса беглым взглядом.       «М-да, не стоило ему тогда угрожать. Пацан наверное переплачивает своему психологу», — Папирус смотрит на брата, как бы показывая, что это к нему. — «Хотя не, был бы у него психолог, не был бы таким нервным».       — Ебать, — говорит Санс, улыбаясь и поднимая помахивающую руку в знак приветствия. — Дарова.       Когда кот осторожно садится возле Санса на диван, нервно поглядывая на Папируса, то не очень уверенно протягивает ему руку в знак приветствия, и Санс её жмёт.       «Чёрт, я ведь трусы-то не напялил. Ладно. Футболка достаточно длинная, и таза не видно особо».       Некоторое время, скелет и кот осматривают друг друга, будто не виделись долгое время. Не считая того дня, когда Санс приходил ночью нажираться вусмерть, а потом его оттуда выковыривали Андайн и Папирус. Нет, конечно, они не настолько близкие друзья, но, Бургерпэнтс входит в один из кругов доверия Санса, и последний считает его хорошим приятелем. Во всяком случае, Бургерпэнтс мог ранее наблюдать Санса в самых странных состояниях, вплоть до наркотических опьянений, был даже раз, когда он его откачивал. К слову, так их знакомство и началось, с одного раза, когда Санса немного занесло в трипе, и ему пришлось выковыривать его оттуда, что было ещё тем испытанием со скелетом. Бургерпэнтс, вроде, в курсе о том, что у Санса много тараканов, поэтому даже если заметит отсутствие нижнего белья, велика вероятность, что, скорее всего, забьёт огромный хер.       Бургерпэнтс иногда приходит просто так, но сейчас по лицу его видно: есть разговор. Санс смотрит на Папируса, говоря как бы: «не ссы, поболтаю и пойдём, ты только не взрывайся», после чего полностью переводит всё своё внимание на кота.       — Чё как, Богдан? — смотрит ему в глаза Санс, не забывая об ухмылке. — Не заебался ещё от общепита?       Когда Санс начинает говорить, в комнате становится спокойнее всем. Папирус ловит взгляд брата и стоит чуть настороженно.       «Он же не из-за того припёрся, что я вину на него свалил перед Андайн?» — Папсу, на самом деле, относительно похуй, но отсутствие нижнего белья на брате его немного смущает.       — Бля, чувак, я родился заёбанным. Общепит — это моя стихия, — Богдан будто чувствует себя спокойнее, когда его контузит из стороны в сторону, будто заёбанность — его привычная среда обитания, как у Папса, но последний хотя бы удовлетворение от работы получает, а вот Бургерпэнтса непонятно, что держит в таких экстремальных условиях. — Слышал, у тебя баба появилась? Ха, поздравляю, мужик, — он толкает его кулаком в плечо, искренне улыбаясь своей нервной улыбкой. — Давно пора.       Папирус закатывает глаза, бесшумно вздыхая.       «Ну, сука, началось…» — недовольно ворчит он в голове, и взгляд его становится тяжёлым. Он обрушивается сперва на кота в рваной джинсовке, но тот его не замечает, потому что сидит спиной, зато замечает Санс.       Папирус решает оставить их диалог приватным.       «В пизду, пусть пиздят».       — Я в комнате, если понадоблюсь, — бросает с тихой яростью Папс, чтобы наверняка никто не захотел его беспокоить, и вышагивает тяжёлыми шагами по лестнице. Он закрывает дверь сильнее обычного.       — Э… — Санс прослеживает то, как Папирус спешно покидает гостиную, ощутив, что этот вопрос выбесил их обоих, после чего переводит взгляд на Богдана.       Кот немного вздрагивает. Весь маршрут Папируса от прихожей до его комнаты они наблюдали в тишине.       — Нихуя, — шепчет Бургерпэнтс, вскидывая брови. — Это… не из-за меня же?       — Не, — более мягко пожимает он плечами, но лицо всё ещё самую малость кислое. — Он всегда резкий, это ж Босс, бля, забей.       Кот возвращает внимание от чужой заклеенной стикерами двери на Санса. И следующий вопрос, уже со стороны скелета, выходит резким:       — Ты, ёпта, сука, откуда, бля, узнал про бабу? — спрашивает Санс, кривя лицо, явно демонстрируя недовольство.       «Блять, теперь все будут это у меня спрашивать? Сука, по-моему, я проебался. Какого хера?»       — Да в баре кто-то пиздел об этом. Ты почти популярный теперь, ха! Принимаю ставки насчёт того, пиздёж это или нет. Кто-то даже пытается её портрет составить. А кто-то считает, что ты у брата на привязи, и тот не позволит тебе тёлку иметь, эм, да… Извини это. Я… я так не считаю, просто говорю, что слышу, — он нервно трёт шею.       «В баре блять. Кто-то из этих пёзд уже успел сходить в бар, сука, проболтаться и, блять, уже все мои кореша знают о том, что я в отношениях?! Сука, я думал, это если и распространится, то хотя бы не за… часы», — Санс мысленно сердится и его даже не волнует теория о том, что «брат его на привязи держит и не позволит иметь тёлку». Забавно. В некоторой степени, теоретически, так оно и есть. Но Санс вроде и не против.       Когда Папирус ушёл, стало спокойнее раз в миллион. Богдану, если честно, сложно представить, чтобы братья общались адекватно, но тогда в баре Папирус за него удивительно переживал, хоть у Бургерпэнтса и было чувство, что его прикончат в процессе. И сейчас сложно не заметить, что Санс сидит без трусов или другой нижней одежды. Эмоций это никаких у него не вызывает. Только несколько вопросов: «Может быть, шорты короткие?.. А это норм, что он перед Братом так ходит? Или у них так принято? Или, бля, не мое дело», — кот мотает головой.       — Но ладно, в пизду, я не за этим. Короче, после того случая, пошли ещё и другие слухи. Та компашка, чьего друга ты случайно угандошил, подозревает тебя в вампиризме и не стесняется об этом говорить всем.       По мере того, как Богдан рассказывает Сансу о последних новостях, у того начинает кипеть череп. Да, выходной, кажется, задаётся… очень неприятным.       — Чего??? — басом спрашивает Санс. — Какой, в пизду, вампиризм? С какого перепугу они это вообще подумали? — взгляд одновременно недовольный и насмешливый. — Нихуя себе предяъвы.       «Какого хрена??? Блять!» — потребовались усилия, чтобы не впасть в тряску, хотя ранее у Санса вообще с этим не бывало проблем, но сейчас, любого с таким обвинением от случайного монстра, как он уже наслышан, быстро скручивает Королевская Гвардия. — «Им жить надоело, да?..» — морально он странно вздыхает, будто с отдышкой. — «Что ж… Придётся воспроизвести шалаволиквидацию в ближайшее время…»       — Так реально хуйня какая-то, — кот хмыкает. — В сети и не такое читал, монстры теперь всех в вампирах подозревают, ха, прикинь, считают, что у них какие-то заговоры! Пха! — смешок получается больше похожим на кашель или плевок. — Те трое даунов сказали, видели укусы на его теле, они были с ним, пока тот свои последние вдохи выжимал, шептал что-то про то, что ты вамп. Поверили в бред умирающего и предано разносят дизинфу теперь. Так что ты давай аккуратнее.       «Пиздец, блять, что за нахуй? Стоит ли говорить Папсу о том, что есть трое потенциальных на меня доносчиков? Из разряда "никто и зовут никак"?» — Санс задумывается сильнее.       Ему, на удивление, чуть-чуть льстит то, что Богдан просит быть его аккуратнее. Ну да, Санс и аккуратность — полные антонимы. Аккуратен Санс лишь в сексе с братом, особенно когда сверху...       ...и снова идут пошлости.       — Знаешь, учитывая то, что мне брат рассказывает со своей работы, я начинаю сам невольно верить в то, что Асгор вампир. Или им потакает. Сейчас еблоёбие происходит тотальнейшее, сука, но… я всё же напряжён тем, что эти трое пытаются мне поднасрать за то, что сами же ко мне лезли, когда я был… — он стыдливо отводит взгляд, больше злясь на своё отсутствие контроля в тот момент, — не в настроении, — ядовито заканчивает фразу.       «Очень опрометчиво приставать к бывшему судье при Асгоре».       — И, я могу сказать только то, что он… сам меня кусал, когда мы дрались. Я был тогда бухим пиздец, ты, вроде, сам видел, что я был никакой, и… тогда, в драке, я стал кусать его в ответ, — Санс снова хихикает. — Типа, хули это чмо зубами выёбывается? Я чем хуже? — и он демонстративно показывает свою зубастую улыбку, тыча пальцем в них. У него действительно острые и внушительные зубы.       Кот забавно посмеивается, рассматривая острые клыки Санса. Выглядят они действительно устрашающе.       «Ебать, а что ему брат рассказывает? Я думал, это Королевская тайна. Или на Санса не распространяется?» — почему-то в голове у Богдана появляется картинка, где Папс в гневе раскидывает вокруг себя кости, крича что-то про Асгора, и Сансу приходится уворачиваться.       — Если, э, не секрет, что рассказывает? Я слухи не поддерживаю. Просто интересно, что происходит за заголовками новостей.       Санс задумывается:       «Он, конечно, вроде не говорил, чтобы я никому этого не говорил, но, кажется, он этого не одобрит, если я ему всё вывалю. Да и Богдан, вроде, понимает. Но новостей про его шизу нигде не освещают».       — Асгор ебанутый. Это всё что я могу сказать, — пожимает нейтрально плечами Санс. — Альцгеймер сжирает мозги в ноль, и это я понимаю по тому, какие он ему поручения с Андайн выдаёт и какую хуйню исполняет после…       «Мы с Асгором сдохнем нахуй как нация монстров».       — Ну, Папс-то, ну, — он пожимает плечами, проводя взглядом круг по комнате. — Он ж с этой красной пиздой под ручку ходит в основном, да? Он мне не так много рассказывает, в основном о том, как ебёт шайки вампиров, одну за другой, всех мирных жителей героически спасает. В принципе, мне хватает даже этого, я рад, что брат развлекается и не отрывается лишний раз на мне, хе-хе.       Кот коротко кивает, чуть хмурясь на последнее.       — Знаешь, а я так прикинул, и чё-та не удивлен, что те додики про тебя слухи пустили. Они ж Асгоролизы. Усирались в первую очередь о том, что ты анархист, и потому вампир. Честно, не ебу, как они это связали, но мозг у них поплыл, кажись, как у Асгора, ха, — он чешет голову, посмеиваясь, но выходит это как-то неловко. — В общем, очень рад за тебя и за брата, теперь я хотя бы в курсе, кто спасает мою задницу от укусов упырей, — Богдан странновато улыбается, хмыкая.       — А за меня-то ты чё рад? Я хуи пинаю целый день, — Санс облокачивается о спину дивана, поворачиваясь боком, видимо, решив, что так будет удобнее. — Бля, пиздец, если у Асгора такие щенки, то мне его вдвойне жаль. Ими помыкать любой шарящий маг может, не то что вампиры. Даже не обязательно телекинезом обладать.       Богдан согласно кивает, щёлкая пальцами, а после, навострив уши, вдруг выдаёт, вспомнив:       — А ещё какой-то тип постоянно тебя выслеживает с того дня. Сидит в баре сутками, спрашивает. Я хз чё он сам к тебе не придёт, ты вроде личность у нас популярная, ха… — он выдыхает, зная, как Санс не особо любит внимание. — Сказал передать тебе, если встречу, что тебя ищет Деймон. Сказал, ты поймёшь. У него вроде для тебя то ли дело какое-то, то ли ещё какая-то хуйня, я не особо вник, если честно.       — Деймон? — Санс пытается вспомнить хотя бы похожее имя среди своих знакомых, но тщетно. — Это кто блять? Как он выглядит? Хули не спросил у него, раз он доёбывается, прежде чем ко мне идти?       — Мужик такой, кот белый. Говорил, вы знакомы. У него какое-то дело «личное», — поджимает кот уши. — Стрёмно звучит. Да и ты потом как-то пропал, так что я решил прийти сам, заодно попиздеть о чём-то. Думал бухла принести, но у тебя брат такое, вроде, не одобряет, так что сорян, без гостинцев, — он малость нервно сглатывает. Хочется курить, но в доме скелетов нельзя, иначе, он на сто процентов уверен, Папирус его с вертухи через окно отправит напрямую в Хотлэнд за кассу ресторана МТТ. Он бегает дёргано глазами и пожимает плечами, виляя хвостом.       Санс хмыкает:       — Чел, спокуха, — махает он рукой лениво. — Я после того раза, когда пришёл у тебя бухать до потери пульса, решил мощно закодироваться. Меня, бля, так разносит в последнее время, пиздец нахуй, я, бля, играю на нервах, как на гитаре, — несмотря на то, что тема весьма важная, Санс почему-то весело об этом рассказывает. Хотя, он всегда говорит с весельем в голосе, даже когда в пьяном угаре рассказывает о том, как он мечтает сброситься с замка Асгора, в полёте исполняя песню о том, какое он чмо с горы. — Ещё эта хуйня с вампирами выводит просто пиздец, а твоя новость так вообще нахуй сшибает про то, что есть какие-то крысы. Ууууу… Ну, — он прыскает, накидывая руки, скрещивая их на груди. — ничего нового, в общем. Обострение у меня, как у людей «весеннее».        — А чё пропал-то? Дерьмо какое-то случилось?       Санс не сразу отвечает на вопрос, задумываясь. Он смотрит на собственное отражение на выключенной плазме, затем смотрит на отражение Богдана. Смотрит на него с недоумением:       — Ну… В смысле «пропал»? Если ты к тому, что я не отвечаю на твои мемы в Монстронэте, то сори, ты шлёшь хуйню какую-то, я на такое не отвечаю, хе-хе, — Санс едко лыбится. Кот поджимает уши, щуря глаза.       — Бля, — красноречиво выдает он, виляя хвостом, и решает перевести тему, обозначив точно:       — А Деймон. Этот. Чё с ним?       — Не знаю никакого Деймона, — отвечает Санс чётко, более чем уверенно. — Кота белого так тем более.       Санс пытается вспомнить белого кота по имени Деймон. Да и в целом белого кота мужского пола. Не вспоминается приблизительно.       «Может, я с ним бухал когда-то, а после этого забыл? Допустим, я соглашусь с ним встретиться».       — А когда он хочет со мной связаться и как? — выдаёт следующий вопрос Санс. — Вообще ноль подробностей о его «деле»? — он подгибает бровь в скептицизме.       «Абсурд какой-то».       — Ага, — вздыхает Бургерпэнтс. — Он мне ниче такого не сказал. Видимо предполагал, что ты его знаешь и сам найдешь, — он пожимает плечами. — Думаю, он не перестанет ко мне заглядывать так что можешь прийти как-нить, уверен, он будет там.       — Он каждый день заходит? — уточняет скелет.       Кот кивает.       — Ага, регулярно часов с семи вечера, и сидит часа по два, иногда больше. Он меня пугает, если честно, хоть выглядит адекватным… — протягивает кот, искренне задумываясь, для чего Санс ему нужен, и связано ли это с его внезапной сменой образа жизни.        — Попробую сегодня прийти… Или завтра… Крч, на днях тогда зайду, — Санс зевает. — Посмотрю на этого додика лично, так и быть, соизволю, — он хищно ухмыляется.       Бургерпэнтс успокоил его своими домыслами. Что ж, он хотя бы больше верит в то, что Санс — не вампир. Тем оно и лучше. Но Санс уже себя ненавидит за то, что среагировал сейчас резко. Стоило бы ответить что-то вроде: «да пох, чё они думают». Что с ним?       — У меня так-то всё, не хочу нервировать Папса своим присутствием… — чуть зажёвывает Бондан слова, потирая шею.       «А то ему потом влетит из-за меня еще, нахуй», — кот отмахивается.       — Я ес чё те позвоню, если тот тип опять объявится, — кот встаёт с дивана и прощается с Сансом.       — Спасиб, что зашёл. Успехов, Богданыч.       Санс закрывает за ним дверь, погружаясь в мысли:       «Деймон… Почему-то звучит всё сомнительно, но я посмотрю. Тем более, что БП прав насчёт того, что я пропадаю с радаров. Как бы я не хотел торчать у брата под подмыхой, но, всё-таки… я не могу быть с ним постоянно, покуда сам жив. Вот с трупом уже пусть он решает, что делать», — Санс хмурится и бурчит себе под нос неразборчиво, продолжая перебирать мысли. — «Не, в пизду. Не хочу дохнуть вот так внезапно».       Санс поднимается по лестнице, кутаясь в собственных мыслях. И думая, что говорить Папирусу, стучится в дверь их общей комнаты.       — Он ушёл, Босс, — громко оповещает Санс.

***

      С тех пор, как Папс чересчур эмоционально закрылся в своей комнате, он будто стал отсечён от первого этажа совершенно. Его комната — отдельный мир, наполняющийся негодованием.       «Бесит, сука, блять, как же, нахуй, бесит», — он старается сильно не рычать, чтобы не выглядеть подозрительно, издавая звуки со второго этажа. Он понимает, что не может кричать на всю округу, что Санс его, что они с Сансом в отношениях, что они трахаются, целуются, обнимаются, ходят вместе в душ и засыпают в обнимку. Ему хочется, чтобы весь мир об этом знал, а не то, что Санс втихую шпёхает какую-то несуществующую тёлку, которая, какого-то хера, так всех волнует. И Санс тоже какого-то хуя всех волнует. И это бесит ещё сильнее. Папирус — собственник до мозга костей, и мысль о том, что все считают брата занятым кем-то, кто не Папс, бесит.       Он отвлекается, садясь на своё кресло и подгибая одну ногу под себя. Включает компьютер, пытаясь заполнить мысли тупыми постами из Монстронэта, оставляя какие-то агрессивные и очевидно провокационные комментарии.       «Суки блядские. Он мой».       Хочется нацепить на Санса ошейник и не подпускать никого на расстоянии метра. Но это будет супер стрёмно. И он пытается ценить то, что важно для брата. А сейчас для него важно молчать.       «То есть, блять, когда в нашем доме кто-то есть, то мы тоже перестаем быть парой? Ну заебись, блять. А если бы он припёрся, когда мы трахались? Что за бессовестное вмешательство в личную жизнь!»       Папирус агрессивно клацает по клавиатуре, когда слышит стук.       — Санс, ты спишь со мной во всех смыслах в этой комнате, нахуя тебе стучать? — ворчит из-за двери он, вздыхая. — О чём пиздели?       — Если я к тебе так зайду, без стука, то в меня, непременно, что-то полетит, — аргументирует Санс. Он открывает дверь, ощущая явное раздражение Папируса даже через неё. — Я тоже охуел с того, что он, блять, от кого-то в каком-то ёбаном, сука, баре, услышал про тёлку! — Санс не скрывает собственного возмущения, уже более эмоционального и грозного. — Я, блять, ненавижу этих двух кошёлок ёбаных! Что Ал, что Андуха-пиздуха ебливая! Одна уже успела всем распиздеть и сгонять во все бары за два часа, чтоб точно, сука, горланили об этом как можно, вторая, небось, другим во всех соцсетях написала, — он садится на кровать, выдыхая. — Вот теперь понимаешь, почему мы должны молчать? — он смотрит в пол. — Если, блять, они поймут, что ты встречаешься со мной — это, сука, будет в десять раз хуже нахуй! До нас вообще даже незнакомцы с интересом доёбываться начнут!       Санс ещё раз вздыхает, слегка успокаиваясь.       — Есть две странные новости. Коротко. Первое, дружки того хуесоса, кого я загасил, знают, что я вампир. Точнее… Не так. Не знают, но очень сильно об этом подозревают и, хуй знает, нахер я вообще тебе об этом сообщаю, но я собираюсь с ними расправиться, — Санс говорит быстро, злобно, но уверенно. — Второе, со мной монстр хочет встретиться один, по делу, — он начинает говорить спокойнее и менее разгорячённо. — Что за дело — не знаю, но БП он уже заебал вопросами обо мне, поэтому мне стоит вмешаться. Сегодня вечером посещу его рыгальню, постараюсь не задерживаться.       Папирус тяжело рассматривает брата, сжимая челюсти. Он не злится на Санса, но со стороны выглядит именно так, и, по несчастливой случайности, Санс сейчас единственный, на кого может обрушиться поток недовольства. Эмоции Папирус слишком плохо умеет держать, и случай сейчас не экстренный.       — Я наткнулся на опрос о том, кто твоя… женщина, — безэмоционально сообщает он, игнорируя новости брата. — Монстры совсем ебанулись?! У них, блять, своей личной жизни нет что ли? Нет, я, бля, конечно, тоже интересовался, что за мудак такой, по которому ты течёшь до потери пульса, но у меня были причины! Я хотел оценить свои шансы! И я не знал, что являюсь этим самым мудаком, по которому ты течёшь до потери пульса, но, сука, я не верю, что все эти монстры единогласно тебя хотят и любят! Они! Они!.. — Папирус краснеет от злости, вбирая в себя воздух. — Ты мой! А не какой-то блядской неизвестной суки.       Он рычит, уже не разговаривая с Сансом, а потом старается всё же вникнуть в то, что брат ему наговорил, но и это через призму эмоций воспринимается, как через жопу.       — Ох, блять, прелестно, ещё какой-то мудак вдруг внезапно тобой заинтересовался. Тайный поклонник? — почти огрызается он, уже заранее ненавидя этого монстра, кем бы он ни был. Он старается успокоиться, но выходит пиздецки ужасно, и дышать Папс начинает как-то разъярённо. — Кто он?       Санс слышит речь о любопытном опросе и всё далее вытекающее и, когда возмущения Папируса прерываются, начинает неистово ржать.              — П-по порядку, пхахахахаха! Пизде-е-ец, — удивляется Санс сквозь смех. — Какой, нах, поклонник? Ты меня видел вообще? От меня бежать надо, как от огня. Ну, тебе это уже не поможет, поэтому можешь на себя это не принимать, — Санс вздыхает. — В душе не ебу, кто, знакомиться пойду. БП утверждает, что мы знакомы, но я его не знаю.         «Он довольно… ревнив», — подмечает Санс. — «А тогда, когда он на меня наезжал за то, что я боюсь признаться… Он тоже, выходит, ревновал?»       — И кого же мне подобрали в опросе?! — он широко хмылится, смотря на Папируса, и глазницы у него будто загораются пламенем. — Зачитай, ха-ха, — секундное молчание. — Не-не, ты ничего не подумай, мне просто очень интересно, каких шлюх мне в пару выбирает хуеуважаемая общественность, ибо, ну, блять, ты для меня явно слишком хорош, а остальным до тебя, как моему хую до твоего в плане размера, — он разводит руками. — Да и вообще, нет монстра в этом мире, который хотя бы приблизительно подходил под… как ты любишь выражаться, «высокие стандарты», только «высокие стандарты» для меня. Надеюсь, там нет вариантов с моими бывшими, где одна еблуша гопотёлочная, а вторая просто бывшая, или с одним вечно бухим долбаёбом, иначе опрос точно можно банить, он неинтересный.       Когда Санс смеётся, лицо Папируса становится на секунду ещё более злым. Он не очень-то любит патологическую тягу брата переводить абсолютно все серьёзные темы в шутку, делая из всего клоунаду и превращая свою речь в ебучий стенд-ап. Он однажды ему врезал за это. Но сейчас, благо, Папирус не пьян, и даже может сделать акцент на то, как брат смеётся, а не над чем. Он скрещивает руки, отводя глаза в сторону и смущаясь от собственной ревности. Он ведёт себя почти по-детски, и прекрасно это осознает, но не может перестать чувствовать.       — Кэтти, — сухо отвечает он. — Думал, она давно перетрахалась в тройничке с Бургерпэнтсом и Брэтти, — Папирус фыркает, по-прежнему не смотря брату в глаза. Он знает, что они не ровня ему, но его раздражает сам факт, что, по сути, Санса можно представить в паре с любым чёртовым монстром Подземелья, но не с ним. Это… напоминает о времени, когда он старался не тонуть в жалости к себе от собственной влюбленности, которая, как он тогда думал, не имеет шанса.       «Веду себя как ревнивая малолетка», — раздражается он от себя мысленно.       Санс в ответ начинает издавать гомерический и дьявольский хохот, причём настолько громкий, что, наверное, любой неподготовленный монстр, помимо Папируса, тут бы точно передёрнулся как эпилептик при приступе:       — То что я её окрещаю шлюхой каждый раз, не говорит о том, что я хочу с ней сношаться! Бля-я-я-я-аха-ха-ха-ха-ха!!!       Санс едва ли не падает на пол, схватившись за живот и содрогаясь в угаре.       — Боже-е-е-е!! А ещё там какие варианты?! Пха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!       — На удивление, Альфис… — Папирус отводит взгляд от такой бурной реакции. Ему неловко.       Санс резко перестаёт смеяться.       — Какая, нахуй, Альфис? — вот тут у него голос становится сдавленным. — У неё ебало, как у динозавра, блять, она ж, сука, ещё более страшная, чем я, с ней даже бомж спать не будет! А… Погодите-ка… — он на мгновение задумывается. — Логично, что ебло как у динозавра… Но сам факт. Блять, да если такие комментарии в таком опросе увидит Андайн, она ж, сука, пол Подземелья переебашит в поисках приколистов, лол блять. Не, ну зато так интереснее жить сразу станет, я тоже на этих гениев без личной жизни посмотрю с радостью, — и вдруг он снова улыбается. — А самое прекрасное тут знаешь что? Ты последний монстр в этом мире, кого представят со мной в паре. — и он снова веселится. — Никто нихуя не узнает, аха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Деби-и-илы-ы-ы!       Пока Санс зловеще смеётся несколько секунд, у Папируса киснет лицо от последней фразы. Как это... Иронично.       Санс затем резко замолкает, удивительно лавируя между громким и навязчивым смехом и полной серьёзностью с некоторой хладнокровностью.       — Короче, долбаёбы даже не знают о том, какие у меня вкусы вообще в женщинах, — он прыскает. — Мимо, мимо, мимо, — бурчит он. — Точнее, какие вкусы у меня были. Могли бы хоть бывшую одну приписать, и то было бы реальнее на процент.       В один момент Санс подрывается с кровати и резко берёт Папируса за плечи, смотрит в глаза, когда устаёт видеть то, как тот утомляется с происходящего:       — Твой я, твой, успокойся, — подтверждает он томно. — Мы вместе, — констатирует факт. — Мне-то лично теперь точно нахуй никто не нужен, я своё счастье, бля, нашёл. Точнее нет, нашёл-то я тебя давно, но осознал-то… — он снова молчит пару секунд, раздумывая. — Ладно, тоже давно, — сдаётся он. — Но… — а затем опять тормозит. — Ой, блять, ты понял, о чём я! — вздох. — Нет нужды беситься из-за этого, учитывая то, что я ненавижу выёбываться отношениями в принципе. Попиздят эти еблососы неделю-две, наверное, и оставят меня в покое, решив, что я реально снюхался с какой-нибудь проституткой.       Санс невольно вспоминает «Охотницу».       «Я найду эту блядь».       Папирусу хочется перехватить руки брата и прижать к себе, оставить на костях ещё несколько ярких меток, хотя у того на теле ещё прошлые не зажили. У него вспыхивают щёки ещё ярче, и становится почти стыдно за свои эмоции. Он поднимает на брата взгляд как-то виновато, но всё ещё недовольно. Он бормочет тихое «извини».       Папирус трёт лицо.       Санс отстраняется, не дожидаясь ответов, но, кажется, Папируса ответ устроил.       — А сейчас… Пойдём за шторами? — Санс переводит тему. — Я вечером в бар пойду.       — Я уже забыл про эти шторы… — Папс долго выдыхает, кажется успокаиваясь. А потом он вдруг настораживается, анализируя слова брата:       — Шторы не отменяются, — утверждает он, потягиваясь. — И… Если мы там друг друга не убьём в пылких спорах о том, какие шторы лучше, можем пойти в магазин электроники. А то прикинь, мы там, блять, ебёмся, а к нам кто-нибудь в гости опять придёт, это же, сука, будет комедия на все времена. И наверняка он услышит, как кто-то из нас стонет… Будет весело, согласись? — Санс не смотрит на брата, но улыбка у него становится дёрганной и слегка нервной.       Санс не находит, чего ответить, видимо, снова думает, поэтому Папирус решает уточнить ещё одну деталь:       — А, тот чувак, который тебя выжидает. Он случайно не видел то, как ты кусал лиса? Звучит… подозрительно.       Папирус выглядит готовым пойти вечером вместе с братом в качестве телохранителя, но это, как он думает, было бы уж слишком навязчиво и подозрительно, и Сансу не нравится его чрезмерная опека, так что он молчит, лишь уточняя.       — А вот хуй его знает! — оживляется Санс. — Мы с Дереком дрались за баром, там кроме нас никого не было. Короче, я посмотрю, если хуйню начнёт морозить — вернусь быстрее, чем ты думаешь. Со мной, как ты понимаешь, тебе лучше не идти. На тебя в том баре смотрели весьма косо.       Санс вздыхает, унимая стук души от смеха и приходя в норму.       — Пойду оденусь.

 ***

      Домой Папирус возвращается уже один. С Сансом они расстались на напряжённой ноте, как и ожидалось — как и ожидалось, Санс ему уступил. И вместо непросветных черных в пол штор, которые больше похожи на какое-то покрывало, они купили светло-зелёные, в цвет дивана, с перламутровым тюлем на внутренний слой. Всё же круглосуточно Папирус окна зашторенными держать не собирается, а простая однотонная ткань выглядит тяжело и некомфортно. Но Сансу, как всегда, важна только практичность. А ещё Санс не удержался и купил какой-то шумоизолятор, консультант сказал, что качественный, но Санс благополучно послал его нахуй, потому что «я лучше в этом разбираюсь, по нему же видно, что он пять секунд назад выучил слова с листочка. Он про дерьмо так же скажет». В прочем, Папирусу не жалко, покупал брат всё равно на свои деньги. Видимо, сэкономленные с обедов.       «Надеюсь, теперь он рад. Да я сам вообще-то рад. Гостиную можно будет задействовать, как он хотел, и выглядит она теперь не такой пустой», — Папирус рассматривает проделанную собой работу. Из-под плотной светлой ткани красиво вьётся тюль, переливается, и Папирусу приятно упасть на диван, зная, что за спиной не привычное пустое окно. Делалось это, конечно, не из-за интерьерного удовлетворения. Папсу не терпится узнать, какие у брата были на него планы. Он включает телефон, находя контакт Андайн, собираясь нажать на вызов, но получает уведомление от брата:             — бро.             — тут крч очень интересная хуйня, утром расскажу.             — ночью дома не буду.             — в переписке не хочу палить, прост предупреждаю.             — не жди меня, ложись спать.             — споки<3       Папирус разочарованно выдыхает. Ночь обещает быть неспокойной. Он отправляет короткое «ок», вместо привычного прочитанного, набирая Андайн.       — Здоров, — приветствует он, ложась на диван и рассматривая потолок, но взгляд так и манит обновка, и он увлеченно проводит по ткани пальцами.       От Андайн он желает услышать новости и скоротать время, чтобы быстро вырубиться на кровати. А с учётом того, что он почти ничем не занимался сегодня, это будет сложно. Хотя начало дня отняло у него много энергии.       — Дарова, панк. Заебись, что ты позвонил, ибо я в рот ебала текст делать. Так вот, я тут с Ал поболтала ещё со вчера о том, что за хуйня была… Она показала на навигаторе бар… Блять! — голос срывается на громкий и очень недовольный грозный тон. — Он на месте! Она врубила тот же навигатор и ввела то же название! Кайф на месте, блять! — короткое молчание, слышится вздох по ту сторону трубки. — Подтвердила она, что мы не спятили, а иллюзия была. Сказала, что завтра поговорит с Асгором… может, этот… господин, — она натужено произносит это слово, — очухается после слов учёной??? — следует раздражённый выдох. — Ладно, в пизду эту работу, потом поговорим об этом. Собственно, как ты сам?       Папирус кивает сам себе.       — Санс тоже помнит про клуб. Мы с ним в этом единогласны. Асгор что-то мутит, возможно, даже сам того не подозревая.       «Вдруг им реально вампиры управляют. Это же пиздец. Ему, получается, больше нельзя доверять? А как узнать, когда он владеет своим разумом?..» — Папс соглашается оставить эти мысли на потом.       — А я… Я неплохо. Мы купили шторы! Прикинь?! — он как-то странно усмехается, моргая. Ему это почему-то кажется забавным. Столько лет они жили без тканей на окнах, а тут… — Выглядят пиздато, — Папирус одаривает сам себя своей невероятной улыбкой.       «Я хвастаюсь шторами. Это что, старость?»       — Шторы — очень хорошо, а то, сука, я смотрю Интернеты и вижу, как все, сука, обсуждают Сансову тёлку! Я тебе отвечаю, эти долбаёбы к вам в окна будут лезть, потому что я сижу, и у меня ебало кривым становится, как хуй у деда-порноактёра бывшего! — она широко вздыхает и вскрикивает. — Они думают, что Альфис его девушка!!! — Андайн становится в голосе яростной и безбашенной. — Я, блять, я… я… — слышится то, как Андайн по чему-то очень сильно ударяет. — С-суки!!! — рыба какое-то время злобно дышит в трубку. — Пидорасы!!!       Папируса на секунду передёргивает, когда он вспоминает, что когда-то брат считал, что Папс пытается подкатить к Андайн и желает её во всех смыслах. Тогда у него была примерно такая же реакция.       — Они ебанутые бляди, которые ищут интрижки и драмы везде, где их нет, — Папирус вздыхает, опуская руки и тоже чуть хмурится. Его, по крайней мере, уже отпустило от этой хуйни. Он надеется. А потом задумывается над словами Андайн. Они, конечно, обезопасили свою личную жизнь шторами, но смущает сам факт, что кто-то может попытаться пялиться в окно, пока они будут тра… заниматься любовью. Если Папирус лично заметит какого-то подобного извращенца, он распылит его на ветру тут же.       «А если Санс скажет, что расстался с ней, кем бы она ни была, от нас отъебутся?» — точнее, от Санса. Папирус рад, что хотя бы у него не спрашивают, с кем трахается его брат. Не считая Андайн. Ей о таком спрашивать можно.       Андайн затем резко выдаёт:       — К слову, сразу говорю, я и Ал молчали об этом, если ты вдруг подумаешь чего. Кажется, кто-то из прохожих услышал, либо Санс кому-то ещё распиздел, но… Сам факт, — секундное молчание. — Они. Считают. Что. Альфис. Встречается. С твоим. Братом, — казалось бы, на этом Андайн закончит цедить каждое слово, но нет. — Когда. С ней. Встречаюсь я. И об этом. Знает. Даже. Глухонемой. Инвалид.       — Передам Сансу, чтобы он больше не ворчал на вас. В Интернете пишут чушь. Если бы была возможность, врезал бы каждому, кто храбрится такое запостить.       — А что, этот долбан думал, что мы слухи распускаем? Да даже Альфис на него похуй, блять, что за... Ой, бля-я-ять! Я зла, что он фотки памятные мои удалил, пидорасина!!! — Андайн, кажется, всё это время сидит параллельно за компьютером. Слышно, как она что-то клацает по клавиатуре и крутит колёсиком, и вдруг она начинает чертовски громко смеяться. — Я тут такой комментарий нашла!!! Пха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — Андайн в истерике зачитывает комментарий и её разносит только сильнее. — «Я лично тебя вытрахаю, если не удалишь эту хуйню, а лучше сразу удались из жизни»! Вот это умный комментарий, уважаю! Пха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Кого-то сгорело нахуй не ме-е-еньше-е-е-е, аха-ха-ха-ха-ха-ха!!!       Папирус неловко посмеивается, соглашаясь, когда Андайн зачитывает его же комментарий, оставленный с фейкового аккаунта.

***

      Санс телепортируется в бар Бургерпэнтса и, скурив сигарету снаружи, вальяжно входит туда. Ходить в накидке однозначно проще, чем в куртке.       «А в бутик одежды так и не сходили. Ну и ладно, в пизду эти водолазки, выглядеть на мне эта хуйня будет ужасно, особенно прилипать к костям».       Бар всё такой же бичовый. Неприятные цвета, чрезмерно громкая музыка о любви и соплях, атмосфера, по большей части, унылая и напряжённая. Санс это игнорирует и сосредоточенно оглядывает зал.       «Вроде не рано пришёл», — он делает шаги вперёд, останавливаясь в центре бара и оглядывая со всех сторон сидения и монстров, пытаясь найти белого кота. Он даже вытаскивает телефон и, увидев ответ Папируса в уведомлениях, смотрит на время. — «Пиздец, выбирать два часа ебучие шторы. Чёрные были бы лучше, сука, ну хули он не понимает самого обыкновенного… Ла-адно, мы хотя бы взяли плотную ткань, через неё не должно быть особо видно», — Санс чуть-чуть бесится, но в итоге успокаивается тут же, удовлетворяясь тому, что, в итоге, выбор всё же сделан, и шторы хотя бы не прозрачные. В этот же момент он встречается взглядом с Богданом, который заметно более уставший, чем несколько часов назад, когда тот посещал их дом.       Богдан, увидев Санса, не здороваясь, тут же неохотно показывает пальцем в сторону: в самый тёмный угол бара. Санс оборачивается, смотрит и видит незнакомого монстра.       «Белый кот. Реально. Но я такого даже приблизительно не помню».       Папирус прав: выглядит это всё очень подозрительно, но Санс, минуя это ощущение, подходит к нему и, без приветствий, любезностей, предложений выпить вместе, садится напротив, скрипя кушеткой. Кот обращает на него внимание и на секунду удивляется, вскидывая бровь.       — Моего друга не обязательно было доёбывать, если так страстно хотел найти меня, — начинает скелет с места в карьер. Лицо его хмурое, со слегка похуистичным взглядом, будто Санс может в любой момент съебать и что сейчас этому «некто» придётся буквально воевать за его внимание. И Санс действительно думает, что уйдёт тут же, если ему «не угодят». — Мог бы просто в соцсетях мне написать, если есть какое-то дело, — Санс на секунду задумывается. Вспоминает, что не всегда отвечает в мессенджерах, только монстрам, вроде Альфис, бывшим коллегам, пару близким друзьям и, с недавних пор, Папирусу тоже. Санс думает, что хотя бы об информировании происходящего на дистанции с ним в переписках, Папирус будет меньше его доёбывать лишний раз. — Тем не менее, ты утверждал, что я тебя знаю, но я тебя вижу впервые, — Санс не старается выглядеть дружелюбным, вообще, в глубине он надеется, что сможет съебать домой и побыстрее. У него не лучшее предчувствие.       С тех дней, как он завязал любовные отношения с братом, у него пропадает всякое желание тусоваться где-то вдали от него, по крайней мере, на данном этапе. Но Бургерпэнтс, который приходил сегодня, также был прав: Санс пропадает. А это навеивает подозрения. Он — знаменитый гуляка. А комбинировать это с вампиризмом и Папирусом, который, кажется, ещё и ревнует его (что самую малость пугает Санса), выходит довольно сложным. Тратить время попусту на какую-то хрень не хочется.       Санс замечает, что кот пьёт… кофе. В баре. В подобном баре. Обычно кофе пьют в кофейнях и в заведениях, где точно не ютятся алкоголики и где, в основном, тихая и спокойная атмосфера, где к кофе чаще всего берут что-то в качестве десерта.         Деймон терпеливо выслушивает своего не особо дружелюбного собеседника, кивает несколько раз понимающе, показывая, что он полностью вовлечён в недовольство Санса, и со стороны это выглядит как сарказм, как издёвка.       — А ты всё такой же грубый остряк, а, Санс? — мурлыкает кот, аккуратно отпивая из своей белоснежной (как его шерсть) фарфоровой чашечки, и опускает её на блюдце. Он прикрывает веки. Запах кофе странно вбивается в барную вонь, но это игнорируют все. — Ты же знаешь, я предпочитаю личные встречи. К тому же, о таком лучше не говорить по телефону.       Рассматривая замешательство, недоверие и враждебность на чужом лице, кот чуть усмехается. Тогда он спускает свою магическую маскировку, но лишь с лица, чтобы Санс увидел в нём знакомого. Знакомый крокодилий и чуть надменный взгляд жёлтых глаз опускается на Санса. Санс дёргается. Деймон вновь принимает обличие кота, внимательно изучая лицо своего оппонента.       «Христодул…» — с придыханием произносит Санс мысленно его имя. — «Блять», — голос сдавленный, вот такого поворота событий он точно не ожидал от слова вообще. Этого товарища он не видел, по крайней мере, несколько лет и очень неожиданно видеть его здесь и сейчас. — «Стоп, а как он… он… он тоже вампир?! Вроде он не умел морфиться, не? Е... ебать».       Херман хмыкает, когда становится котом снова и его хитрый кошачий взгляд становится более пронзительным. Так весело раскрывать карты тут же! Санс никогда не называет его первое имя.       — Теперь припоминаешь меня, Санс? Помнится, ты хвалил и проклинал свою гениальную память, — он улыбается, обнажая клыки, когда замечает в глазах Санса понимание. Кот протягивает ему мягкую ладонь. — Отныне зови меня Деймон. Знаю, знаю, нужно было представиться тебе старым именем, чтобы ты сразу всё понял, но я не мог лишить себя удовольствия, застав замешательство на твоём лице! — свободной рукой он вновь отпивает кофе, и становится заметно энергичен, всё ещё ожидая рукопожатия.       С Христодулом у Санса были, на удивление, хорошие отношения. Они не друзья и не враги, скорее тоже хорошие приятели. Не на уровне с тем же Богданом, но Санс определённо о нём неплохого мнения, даже несмотря на происходящие события в то время, когда Христодул вынужден был «выйти из игры». Волшебным образом, он почти ничего не знает о том, какой у него был конфликт с Папирусом лично. Санс знает только то, что Папирус его, откровенно говоря, недолюбливает (причины не знает даже близко, это был тот период, когда Санс избегал его максимально), особенно с тех пор, как того раскрыли в серийном убийстве гвардейцев, причём, весьма важных, и ещё в ряде не самых лицеприятных вещей. Санс знал, что Христодул издавна терпеть не может Королевскую Гвардию и Асгора, особенно лично. Будучи бывшим генералом Сноудина он завоёвывал доверие многих и нагло, грязно и очень цинично всеми пользовался, чтобы покрывать собственные убийства. Санс работал с ним пару раз, и сам не до конца уверен, пользовался ли им Христодул когда-то или нет, но, вроде как, они болтали почти что как друзья, и перед Сансом он не скрывал своего истинного отношения к Асгору.       Тот считает, что нужно убивать искоренившуюся систему изнутри, только так, возможно, монстры выживут как единая нация и смогут избавиться от безумного Короля. Санс согласен с его идеями лишь наполовину, может даже меньше. И тем не менее, с определённых пор Христодул пропал с радаров, и сейчас очень неожиданно его встретить. Тем более, что он так сразу показал Сансу кто он. Речь пойдёт о вампиризме. Кажется, Христодул уже знает всё сам. И готов дать действительно интересное предложение.       — Пиздец, — голос на мгновение становится даже растерянным. — Не знал, — а потом серьёзным, будто всё так и должно быть. — Это очень… от-кровь-енно с твоей стороны, — шутит Санс, хоть и произносил это ранее перед братом. — Не знал, что ты… Хмкх, не здоров, — хмыкает Санс, больше радуясь тому, что с ним связался ещё один старый знакомый, при этом он не знает, как иначе охарактеризовать то, что он «один из них», чтобы никто этого особо не слышал.       Санс надеется, что никто этого не видел, кроме него.       — Привет, Христ, — он крепко пожимает ему руку, произнося имя так, чтобы. — Ну или Деймон, ладно, — скелет становится чуть расслабленнее и смотрит на кота более приветливо. — Ты, полагаю, обо мне уже тоже в курсе, раз так резко решил встретиться?       «Интересно, что ему надо?»       — Это же явно более приватный разговор, я прав? — подмигивает он ему.