Последнее дело сержанта Салливан

      В виски отдавало тупой болью, а к горлу подступала тошнота. Глупо было вот так сразу занимать себя интенсивной физической активностью. В главном цехе было тихо. Даже трубы не двигались и не засасывали шоколад. Не будь Камилла так обеспокоена, она бы точно заметила это странное состояние Фабрики. Нерабочее. Выходное. Или прекращенное вовсе?       — Ух! — вдруг, откуда ни возьмись, под ногами выросла зелёная лиана, которая, разумеется, одну из этих ног зацепила.       Сержант упала вперёд носом, кое-как успев выставить перед собой руки, позволив этому самому носу остаться целым. После больного удара о землю… Если, конечно, покрытие пола цеха можно назвать землей, Камилла совершенно грубо, не стесняясь, выругалась.       — Фи! — тут же фыркнул кто-то позади. — Как приземленно.       — Это потому что я упала, — пропыхтела Камилла, слегка смутившись. Она обычно не ругалась и не одобряла такое поведение у окружающих. И ей совсем не понравилось, что Вонка стал свидетелем ее оплошности. — Извините, я спешу.       — Лежание на земле не даёт вам права загрязнять воздух такими словечками. Хотя бы потому, что и земля, и воздух тут — мои, а я — против… — нравоучительно по-отечески сообщил он. — И куда вы так бежите?       — В Лондон, — она поднялась и кинула ему это через плечо, продолжив свой быстрый шаг, но уже внимательнее глядя под ноги.       — Ваше желание работать похвально, но… — он зашагал следом семимильными шагами.       — Мой отец в больнице, — отрезала она.       — Оу… — Камилла не видела его лица, но была уверена, что он нахмурился, произнося это.       — И я должна была там быть еще… Еще тогда! Не знаю, сколько дней прошло!       — Как вы будете добираться? — буднично спросил Вонка, будто они встретились утром и начали стандартный обмен фразами о настроении, погоде и собаке соседа.       — Одолжу машину в полицейском участке, — Камилла толкнула дверь Фабрики, и ее окатил плотный влажный поток воздуха с улицы. Горло обожгло свежим воздухом, из-за чего дыхание сбилось.       — Это медленно, я знаю способ лучше.       — Я не полечу… — она закашлялась, — … туда… на лифте.       — Я вам этого и не предлагал, — он скривился. — У меня есть хороший автомобиль.       — Автомобиль. Просто автомобиль? — она повернулась и с недоверием посмотрела на кондитера. Как-то в голове не укладывалось, что тот мог передвигаться таким незатейливым способом.       — Хороший и быстрый автомобиль! — он поднял указательный палец к небу. — У вас точно все в порядке со сл…       — Хорошо, — она его перебила. — Если это действительно быстро, то я согласна.       Вонка немного недовольно кивнул — видно не привык, что его перебивают — и махнул кому-то из умпа-лумпов.       Камилла задумалась — какой по счету это глупый поступок с начала ее задания? Никому не помогла, позволила себя отравить, а теперь поедет на автомобиле своего вероятного отравителя невесть куда… Конечно, не невесть куда — все-таки она была уверена, что Вонка не повезет ее в ближайший лес убивать, однако…       Звук мотора отвлек ее от самобичевания — за воротами стоял автомобиль. Камилла была готова увидеть все, что угодно — грузовик в виде шоколадной плитки, огромную шоколадную ладью на колесах, умпа-лумпа с седлом на спине… Но это был обыкновенный автомобиль, совершенно обыкновенного скучного цвета — черного. И такая заурядность никак не укладывалась в голове.       — А вот и наш транспорт! — довольно воскликнул кондитер и махнул тростью к выходу. — Пройдемте.       При ближайшем рассмотрении автомобиль все же оказался немного странным — он был старым. Нет, разумеется, это не была какая-то развалюха, это был идеально отреставрированный Крайслер 50-х годов — Камилла не могла точно определить модель, но что она прекрасно понимала, так это то, что такой автомобиль, как прекрасно бы он ни сохранился, не был надёжным, и вряд ли был особо быстрым.       — Эмм… Вы ездите на Крайслере? — спросила Камилла совсем не то, что собиралась.       — Я ездил на нем лишь дважды. Так что не могу похвалиться тем, что я на нем так уж езжу. К тому же я не умею водить.       — И он быстрый? — с сомнением спросила Камилла.       — Разумеется! — он скривился. — Быстрый. Если ехать, а не стоять возле него.

***

      Вонка не обманул, автомобиль мчал как сумасшедший — только они выехали из города на шоссе, скорость, как показалось Камилле, приблизилась к 120 милям в час. За рулем сидел умпа-лумп в черном строгом костюме и сосредоточенно следил за дорогой. Сержант пригляделась к водителю — как он с такими короткими ножками доставал до педалей? Но потом до нее дошло — вряд ли салон автомобиля был таким с завода, как и все водительские манипуляторы — маленький руль, кресло, селектор АКПП, все это едва подходило для человека обычного размера. К тому же водительское место явно было сдвинуто вперед и отделено перегородкой с окном, отчего пассажирские задние места оказались гораздо свободнее и комфортабельнее. Салон был обит изумрудно-зеленой кожей, в центре стоял небольшой столик и еще какие-то шкафчики, ручки которых отливали металлическом блеском. Кондитер вальяжно раскинулся на диване за водительским креслом и рассеянно всматривался в пролетавшие мимо пейзажи. Камилла почему-то смутилась, у нее было такое ощущение, что ее везет какой-то зажиточный банкир в почасовую гостиницу. Откинув эту глупую мысль, она непроизвольно проверила свои карманы…       «Твою мать…» — произнесла она беззвучно. — «Пистолет в номере остался…»       Кондитер будто услышал, как она открыла рот, оторвался от окна, где пролетали полузаснеженные поля, и вопросительно посмотрел на нее:       — У вас хорошие отношения с отцом? — вдруг спросил он без привычной заносчивости или манерности. По-простому серьезно.       — С тех пор, как я уехала учиться в Лондон, были неплохие, — пожала она плечами.       — Вы решили не жить с отцом? Почему?       — Я не то, чтобы особо решала. Сначала мне было удобнее жить в студенческом кампусе. Потом я сразу же получила работу, куда тоже удобнее было добираться, проживая в Лондоне.       — Вы не из Лондона?       — Нет, я родом из Кроли.       — Но вы общались с отцом до сих пор?       — Да, но не часто, и в основном по телефону.       — Почему?       — Что почему? — удивилась Камилла.       — Почему вы не ездили к нему, раз у вас была такая возможность? Вы ведь не ссорились? — он вскинул брови.       — Было незачем, — Камилла снова пожала плечами. — У нас не так много общих интересов.       Вонка замолчал и снова отвернулся к окну, задумавшись о чем-то своем. Он лениво вертел в руках свою вездесущую трость и болтал правой ногой в такт какой-то неизвестной мелодии. Сержант украдкой поглядывала на него, забившись в свой угол, и обхватив себя руками — ей было крайне неуютно тут, в ситуации, где она ничего не контролирует, где она не главная.       Так молча они ехали еще около получаса. Внезапно кондитер оставил в покое трость, зажал ее между ног и потянулся руками вперед, повернув одну из ручек на перегородке салона. Камилле почему-то такой жест показался жутко привлекательным и немного пошлым. Сглотнув, она сбила себе дыхание глубоким вздохом и отвела взгляд в окно. Но спустя пару секунд любопытство перевесило, и она решила посмотреть, что он там ищет за дверцей — там оказался экран со списком каких-то названий, который мужчина настойчиво прокручивал. Выбрав нужный трек (Камилла догадалась, что это список музыки), он ткнул по нему и откинулся назад, на спинку сидения, запрокинув голову и, наконец, сняв свою шляпу. Под ней оказалась неказистого вида совершенно ровная челка, которую Камилле тут же захотелось взъерошить. Конечно, она этого не сделала, и снова отругала себя за странные глупые мысли.       Заиграла музыка. Сержант ожидала услышать что-то странное, возможно, неизвестную никому классическую музыку — сожжённые треки Бетховена или что-то в этом роде. Но это было что-то современное, с большим количеством басов и синтезатора.       What do you did to me       I don’t give up       I don’t regret to be       The one who kills you tenderly       You found a part of a key       I locked the door       I don’t prefer to be       A kind of poetry       От такого содержания куплета ей стало как-то совсем неуютно, тем не менее Вонка не проявлял никакой агрессии или недружелюбия и просто полулежал, запрокинув голову назад и закрыв глаза. Зачем он вообще поехал с ней? Совсем не был обязан. Ей захотелось задать этот вопрос, но не хотелось его тревожить — лицо кондитера было столько безмятежно, что можно было подумать, что он уснул. Музыкальная композиция тем временем достигла куплета.       Don’t tell me I can’t stand the pain

***

      — Приехали! — немного писклявым голосом объявил умпа-лумп, что совсем не вязлось с его серьезным костюмом и видом.       — Спасибо, — Камилла скомканно поблагодарила Вонку и поспешила выйти из автомобиля.       Как только она ступила на тротуар и покинула владения кондитера, ей тут же стало легче дышать. И чувствовать. Она расправила плечи и осмотрела здание поликлиники.       «Откуда он узнал, куда ехать?»       Дверь позади хлопнула и сержант обернулась.       — Безвкусное здание, — со знанием дела заключил Вонка.       — Вы совсем не обязаны идти со мной, — смутилась Камилла.       — Я знаю свои обязанности, — начал он, но запнулся. — Погодите… — его лицо омрачила внезапная догадка. — Вы не хотите, чтобы я шел с вами?       — Я… вовсе нет, просто… мне неудобно.       «И почему я блею как овечка?!»       — Неудо-о-о-обно, — передразнил Вонка. — Хотел бы я увидеть человека, который первый решил беспокоиться из-за каких-то несуществующих неудобств.       Он прошел мимо нее и стремительно направился к входу в поликлинику, стеклянные двери перед ним раздвинулись. Камилла поспешила следом. Они оказались в приемном отделении. Время уже было позднее, потому просторное помещение освещалось неярким приглушённым светом, а администратор мирно сопел за стойкой. Вонка, недолго думая, стукнул тростью прямо по стойке — звук удара разлетелся по всему холлу, а бедный парень в медицинской форме вздрогнул и проснулся. Какое-то время он непонимающе вглядывался в кондитера, видно не в состоянии решить — сон это или нет, а затем сердито осведомился:       — По какому вопросу?       — Джек Салливан был доставлен в эту больницу 4 дня назад. Что с ним?       Сержант беспомощно стояла за спиной у кондитера, и лишь упоминание четырех дней как-то отвлекло ее от тяжелых мыслей.       «Четыре! Четыре! Четыре дня я лежала, получается?!»       Она хотела было устроить скандал прямо сейчас — тем более, что сейчас ей уже ничего не грозило, она уже не была на территории Вонки, и бояться его было незачем. Но слова администратора заставили ее откинуть эту мысль. Как и все остальные.       — Сожалею, но Джек Салливан умер в тот же день, когда сюда поступил. Кем вы ему приходитесь?       — Никем, — скучающе ответил кондитер.