***
Автомобиль плыл по ночным улицам Лондона. Снова ехали молча, но на этот раз не было так неудобно или стеснительно. Другая тяжелая дума увлекала собой Камиллу — а телефон, который она все еще держала в руках, все больше приковывал ее к этой мысли. При этом она почти даже не смотрела на мобильник, стараясь убрать его подальше, спрятать. Будто в ее взаимодействии с ним было что-то личное, почти интимное. И она не хотела, чтобы это увидел кондитер. Которого, однако, гораздо больше интересовали пейзажи Лондона, а не Камилла и то, что ее сейчас тяготило. А тяготил ее один вопрос, который она задавала снова и снова, пока они ехали. «Почему я ничего не чувствую?»⟨13⟩ На распутье
7 февраля 2023 г. в 00:47
Это было странное ощущение, будто все мысли из головы вытащили. Она пыталась осознать эту, такую простую и понятную, новость. Но было нечем. Ведь для осознания надо было подумать. Над мыслями. А их не было. Например, ей стоило подумать хотя бы о том, как она к этому относится. Но не получалось.
Наконец, в голове появились очертания мысли. Одной.
«Раз прошло четыре дня, его уже закопали. Без меня.»
Эта мысль ей не понравилась. Надо было кому-то позвонить, чтобы узнать конкретно. Когда. Где. И… что дальше? Но сама идея обзванивать всех друзей, знакомых отца и разговаривать о его смерти… От этой идеи руки сами собой начинали дрожать.
«Каждый будет думать, какая я плохая дочь. Спохватилась. Пропадала непонятно где, а теперь звонит…»
— Мисс! — голос был настойчивым. Кажется, он уже какое-то время пытался обратить на себя внимание. — Мисс, вы меня слышите?
— Да.
— Я говорю, что мы пытались дозвониться вам. Вы не брали трубку. Миссис Салливан тоже не отвечала на звонки. За ним приехал его кузен. Его похоронили позавчера.
— А почему тогда остался его мобильный телефон здесь? — безразлично спросила сержант. Ей не было интересно это, однако она заметила что-то странное и решила спросить, просто по инерции. Профессиональная деформация.
— Ну… — парень замялся. — Мистер Мортон заплатил мне, чтобы я продолжил пытаться вам дозвониться. Или вашей матери. Он сказал, что у него нет времени на это. И добавил, что вы обычно не берете трубку с незнакомых номеров. Вот я и…
— Похоже на него. Отдайте мне телефон.
— Я не…
— Что «вы не»? Я его дочь. Документы показать?
— Мне это надоело, — встрял Вонка. — Сколько вам заплатить?
— Не нужно, — отрезала Камилла.
— Хватит играть в независимость! Мое время стоит дороже, чем та сумма, которую может вообразить себе этот… человек, — он достал из внутреннего кармана бумажку и ручку. И что-то написал на ней. — Столько достаточно?
Администратор смотрел, не мигая.
— Вот и отлично! — Вонка оставил чек на стойке. — Быстро, шевелитесь. Ну же!
Он сказал это таким тоном, что, скорее всего, бедный парень и бесплатно бы выполнил его просьбу. Любую просьбу. Спустя 3 минуты они спустились на крыльцо поликлиники. Тишину глубокой ночи нарушил вой ветра и заглушил фразу, сказанную кондитером, когда он беспардонно сунул Камилле в руки старый недорогой мобильник. Гладкая перчатка коснулась ее кожи, и это заставило девушку вздрогнуть и прийти в себя.
— Скажите, сколько вы ему заплатили.
Вонка остановился и нерешительно переступил с ноги на ногу, а потом зачем-то дернул перчатку за палец, будто намеревался ее снять. Прежнюю уверенность будто смело порывом ветра с улицы.
— Мне… мне пора ехать, — постарался сказать он с обычной фарфоровой улыбкой, но получилось у него это с натяжкой.
— Ехать? — непонимающе переспросила она.
Но тут же спохватилась — он не обязан был и везти ее сюда. Потратил столько времени, чего ради? В голове все еще было пусто без мыслей, потому она сфокусировалась на этой — действительно, зачем?
— Уже поздно, а мне пора спать. Здоровый сон — это… — начал вдруг он, подняв в своей обычной манере вверх указательный палец.
— Вы знали, да? — резко спросила она, не дав ему закончить.
— Я много чего знаю, — уголок его рта дернулся от раздражения. — Вам стоит уточнить вопрос.
— Вы знали, куда ехать. Знали, как зовут моего отца. Вы не могли не знать, что он умер еще тогда, когда я валялась при смерти.
По асфальту забарабанил дождь. Где-то вдалеке послышался раскат грома. Воздух наполнился свежим озоновым ароматом.
— Давайте поговорим в машине, — предложил кондитер, прикрывая волосы рукой и глядя в небо. Холодные капли воды тут же приземлились на его бледное лицо и поползли вниз.
«Снова хочет поместить меня на свою территорию, чтобы я слово боялась сказать!»
— Нет. Вы, кажется, собирались ехать обратно. Спасибо вам за все, —сказала она с нажимом на последнее слово. — Мне тоже пора идти, у меня много дел.
Мужчина убрал мокрые волосы со лба и устало выдохнул:
— Да, я все знал.
— И зачем все это было нужно? Вы хотели посмеяться надо мной? Вам доставляет удовольствие чужое горе?
— Вам говорили, что ваше имя совсем вам не подходит? «Камилла» — это имя такое карамельное, теплое и бисквитное, но где карамельный торт, а где вы! — произнес он таким же тоном, каким рассказывал про свой любимый шоколадный водопад, но какой-то неясный оттенок чего-то нового затесался среди слов. Что-то напряженное и беспокойное.
— Мне все это надоело. С вами нет смысла разговаривать. Вы только притворяетесь и уходите от темы разговора.
Он переложил трость из правой руки в левую и пристально посмотрел на Камиллу. Затем отчетливо произнес, без тени фальши:
— Я не знаю, почему я с вами поехал. Наверное, я чувствую вину, — его лицо дернулось и вдруг стало злым.
Но каким-каким, а страшным он в этот момент не выглядел. Он был похож на ребенка, который сломал игрушку и злится из-за этого. Камилла смотрела на него так, будто увидела впервые. Будто со страниц досье только что сошел ребенок, обиженный на отца и вечно сбегающий из дома. Но это впечатление улетучилось так же внезапно, как и появилось. Вонка еще раз грациозно отряхнул волосы назад, хоть это и было бесполезно, поскольку они оба промокли до нитки, и опять предстал перед ней статным и успешным мужчиной. Хоть и промокшим.
— Я живу в трех кварталах отсюда. Мы можем поговорить у меня, — нерешительно предложила Камилла.
Вдруг, их разговор прервал шум подъезжающего автомобиля. Ничего необычного, всё-таки они стояли прямо возле поликлиники — мало ли кому могла понадобиться помощь в этот час? Белый BMW остановился рядом с Крайслером Вонки, а спустя мгновение открылась дверь, и оттуда показалась голова… мисс Борегард. Камилла неохотно посмотрела на это внезапное осложнение и резко толкнула кондитера к его авто, приняв внезапное решение, что лучше бы мисс Борегард их тут не видеть совсем. Та, казалось, была занята тем, Что находится внутри автомобиля, а не снаружи. Мисс Борегард достала из Авто зонт, а затем и свою дочь, которая все ещё имела явный фиолетовый оттенок.
— Вы могли бы сразу согласиться вернуться в машину, и я бы не промок, — недовольно произнес кондитер, оглядывая свою испорченную прическу.
— Я вообще не планировала сюда возвращаться, — буркнула она, пристально следя за мисс Борегард в заднее стекло автомобиля.
— Не быть вам профессором логики, дорогая моя, — снисходительно заметил он.
— Там мисс Борегард.
— Да? — удивился он. — И… вы ее боитесь?
— Что? Нет! Я не хотела, чтобы она видела нас вместе.
Борегарды тем временем поднялись по ступеням поликлиники, остановились у двери и стали говорить о чем-то. Судя по выражению их лиц, разговор не был особо приятным, и происходил на повышенных тонах. Мисс Борегард кинула взгляд на Крайслер, и Камилла поблагодарила небеса за тонировку на стеклах.
— Оу, — произнес Вонка. И добавил почти шепотом. — У вас какие-то отношения с мисс Борегард?
Камилла в недоумении повернулась к кондитеру. Тот сидел с самым покладистым видом и излучал высочайшего уровня предупредительность. Это было даже мило.
— Конечно, нет! — возмутилась она. — И вообще это не имеет значения. Вы, кажется, хотели все объяснить?
— А вы, кажется, хотели сделать это у вас дома? — передразнил он ее.