На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Нил так и не понял, что Эндрю имел в виду под «использовать как оружие». Панкейки как оружие? Он долго обдумывал это, — мысли тянулись, словно запутываясь в клубок. Становились все более абстрактными; в конце концов он уставился в стену, не издавая ни звука. Эндрю щелкнул пальцами перед его лицом. — Эй, хватит в облаках витать, оставь это Жану. Нил моргнул, стараясь отогнать туман, постепенно окутывающий сознание. Сосредоточился на предметах в комнате. Здесь — диван, на котором он спал, когда только переехал сюда. Там — телевизор. Несколько стульев. Безызменно захламленный журнальный столик, на котором Нил разглядел свой телефон. Он сжал пальцы в кулак и подумал поднять мобильный израненной рукой, чтобы проверить время. Зная Рико, тот не поскупился бы насолить Нилу лишний раз. Чаша метафорических весов заключенных сделок склонилась в одну сторону, ведь все они, по сути, были односторонними. Чувство беспомощности подавляло Нила, что бы он ни говорил и ни делал. Его осенило: Рико вполне мог отправить видеозаписи людям Натана, чтобы окончательно втоптать Нила в грязь. Отец счел бы его жалким. Нил практически слышал его смех. И ощущал лезвие, разрывающее позвоночник. Он подтянул руку к груди. — Рене прихватила его для тебя, — Эндрю поднял трубку и взглянул на заблокированный дисплей. Затем поднял бровь на Нила, который покачал головой. — У меня нет сил разбираться с этим прямо сейчас, — сказал Нил. — Я просто… — как будто если не думать об этом, то все магическим образом испарится, — …я не хочу ничего о нем слышать. Пож… блять. Я не знаю. Я не могу. — Прекращай дурить, — ответил Эндрю. — Ты не перед кем не обязан объясняться, — он положил телефон на место, и Нил ощутил, как его переполняет облегчение. Он выполнил упражнение для релаксации и заметил на спинке стула розовое пальто. — Эндрю, где Эбби? — спросил Нил. — Ты сказал «да» только Жану, — заметил Эндрю, ставя блюдо с панкейками рядом, глядя в коридор. — Да, но где она? Эндрю повернул голову в его сторону. — Я выставил ее за дверь, потому что она не прекращала мельтешить. — Ты выгнал Эбби из квартиры Ваймака. — Сделал ей одолжение, на самом деле. — А остальные? — Не здесь. Ваймак появился в коридоре. — Не уверен, что смогу их долго сдерживать, Эндрю, — признался он. — Как только они услышат, что Нил проснулся, сразу же ворвутся сюда. Ты и так заставил их ждать, Эндрю. Давай же, они заслуживают войти. К тому же, в коридоре становится тесно, — людям приходится протискиваться, чтобы попасть в свои квартиры. Нил ощутил прилив паники и вины, словно сам стал подгоревшим горьковатым панкейком с начинкой из фруктов с гнильцой и взбитых сливок, которые ничуть не перебивали отвратительный вкус. — Люди ждут? — Жан был… — Эндрю прервался, — …до сих пор не в себе, похоже, окончательно выпал из реальности. И все остальные будут раздражать, — Эндрю впечатляюще бесстрастно посмотрел на Нила. Нахождение в окружении стольких людей наверняка подавило бы любого из них еще сильнее. Не было смысла уточнять, что «их там много». Их всегда много, а нервы Эндрю, после угроз Рико, и без того напряжены до предела… Что ж, можно сказать, прямо сейчас он испытывал то же, что и Нил, — будто с него содрали кожу и поместили под микроскоп, — невыносимо. Когда Нил проснулся, рядом был только Эндрю. Его константа. Окажись рядом кто-то другой, — Нил был уверен, что запаниковал бы сильнее, сделав себе только хуже. Попытка Ваймака отобрать нож не привела бы ни к чему хорошему, паника Жана только подогрела его собственную, как и паника Кевина и всех остальных. Черт побери. Даже представить не удается, насколько зла сейчас Эллисон. Последствия — бесплотный кошмар, до этого покоящийся в глубине сознания, — обрушились на него, будто он снова оказался в логове Натана. Эндрю отмахнулся от Ваймака и снова повернулся к Нилу. — Нил, — позвал Эндрю, — Я должен сказать им, чтобы они ушли, — он не задал это как вопрос, однако Нил понял, что это был он. — Чего, эм, мне следует ожидать? — спросил Нил. Эндрю неспеша разрезал панкейк. Они напекли нелепое количество этих панкейков, и все они были полуотвратительными на вкус. — Они знали, что ты пропал, и пытались помочь найти тебя, — ответил Эндрю. Эндрю долго жевал корочку. Прожевав, он встретился взглядом с Нилом и после спокойного, холодного вдоха открыл рот, чтобы сказать: — О… Дверь грохотнула, и Нил вздрогнул. — В смысле, он проснулся! — Нил узнал голос Эллисон. — Скажите этому монстру, чтобы впустил нас! Я, блять, привезла его сюда! Вы когда-нибудь ехали пять ебаных часов подряд с четырьмя другими людьми?! — А теперь притормози немного… — Сам притормози! — Подож… Черт… МЭТТ! Нил оглянулся и увидел вбежавшего в комнату Мэтта. Уже через секунду тот получил смачный удар панкейком по лицу. Нил с открытым ртом уставился на Эндрю со вторым панкейком на подходе. — Эндрю?! — вскрикнул он и вздрогнул, когда что-то в груди вспыхнуло болью. Эндрю бросил на него взгляд, чтобы убедиться, что он жив, и велел заткнуться. Мэтт встал как вкопанный. Содрал панкейк с лица и вытерся рукавом. — Какого хрена? Это что… что за хуйня? — Мэтт едва сдерживал смех. Эта его заразительная радость. Следом появилась Эллисон — с бардаком на голове и возмущением на лице. Она казалась совершенно разъяренной, но затем взвизгнула, когда в нее прилетел панкейк, и спряталась за стул, увлекая Мэтта за собой. — Ты, что, блять, пятилетка?! — прокричала Эллисон. — Уходите, — прочеканил Эндрю. — Вау, эти панкейки такие странные на вкус, — удивился Мэтт. — Не ешь это, — встрял Жан. — Остальные тоже здесь! — крикнула Эбби. — Мы можем наконец войти? — Нет! — Эндрю, не режь их. — Не думаю, что это хорошая идея, Эбби. Похоже, коридор оказался идеальным местом для Эндрю, чтобы кидаться панкейками. Некоторые в панике отпрыгивали и прятались за дверным косяком или столом в гостиной — так предположил Нил, основываясь на звуках ругательств, шагов и стуке. — Миньярд, какого черта ты вытворяешь?! — заорал Ваймак. — Вон, — скомандовал Эндрю, бросая в него еще один. Выражение лица Ваймака перешло в чистейшее «ох, блять», когда он поспешил попытаться отбить летящее недоразумение. Смеяться было чертовски больно, аж швы расходиться начали. Нил безудержно хохотал и захлебывался смехом в попытках хоть как-то умерить боль. Эндрю перестал метать панкейки и перевел на него взгляд. — Дышать несложно, если считать умеешь. Семь-восемь-четыре. Нил сосредоточился на своем дыхании, и боль начала постепенно ослабевать. Внешняя боль такая знакомая. Переносить ее — легко, когда всю жизнь справляешься с порезами и ножевыми ранениями, как с пустяками. Внутренняя тоже знакома. Он не знал, как справиться с ней, поэтому изо всех сил старался игнорировать. Она — ничто. — Нил, — Мэтт перелез через диван и облокотился на кресло, в котором сидел Нил. — Иисусе, блять, выглядишь просто ужасно! Ты… Эндрю пихнул его локтем в живот. — Эй! — крикнула Дэн. Она протиснулась между Эндрю и Мэттом. — Какого черта? Мы просто хотим узнать, что случилось. — Эллисон не рассказала? — спросил Нил. Он посмотрел на нее, и она жестом застегнула губы. — Черт побери, — сокрушался Ваймак. Нил, поерзав в кресле, забрал у Эндрю блюдо с панкейками, стараясь не выдать своего дискомфорта. — Так, все, больше никаких панкейковых войн. Я просто покажу всем, что я в порядке, и вкратце опишу, что произошло. — Ты не в порядке, — перечил Эндрю. — Вкратце?! — воскликнул Ники; к нему прилипло несколько печеных ягод черники. — Нил, ты днями пропадал. На секунду Нил задумался обо всем, что мог бы им рассказать, и воспоминания хлынули с поразительной ясностью, как камни с высоты водопада, как поток кошмара. Из-за своей размытости ужасы воспринимались легче, но все равно калечили, камнями падая в руки. Нил никак не мог справиться с острой болью, хотя четко видел корень проблемы. Сосредотачиваясь на нем, он только сильнее обтачивал режущие его, острые края. Он возился со своими руками, растирая запястья круговыми движениями — заживляя глубокие раны, которые получил, пока отчаянно пытался вырваться из пут ледяных металлических наручников. Одет он только в шорты и толстовку, которая ему велика; наверное, было адски больно, пока Жан натягивал ее. На икрах Нила — буйство цветов, а на лице, без сомнения, — мудреная абстрактная картина. На лице виднелась четверка, набитая, пока его удерживали; в последнее время Нила постоянно, блять, удерживали. Тот факт, что Эндрю прислали фотографии, блядские… блядские видео с этим. Сообщения как доказательства его регресса. Нилу хотелось швырнуть телефон в стену. Эндрю не прикоснулся к нему ни разу, блять. Нил почувствовал, как его желудок переворачивается и подступает тошнота, подобно холодной воде, ледяным потоком скатывающейся на черные простыни; он слишком поздно осознал, что только что довел себя до очередной панической атаки. — Эй, посмотри на меня, — Эндрю обвил лицо Нила, не касаясь, но привлекая внимание. — Идиоты знают, как дышать. — Остальные твои бредни я пропущу мимо ушей, — начала Эллисон, — но не это, — она жестом показала между этими двумя. — Смотрите во все глаза, сучки. — Что? — спросил Нил, сбитый с толку. — Я говорю о бесконтрольном сексуальном напряжении, — объяснила Эллисон. — Или, в данном случае, о чувственном напряжении. Взгляд Ники метался туда-сюда между Нилом и Эндрю, который неподвижно стоял рядом с ним, как будто они оба стали ключами к разгадке тайны мироздания. Его глаза постепенно становились все шире, как фокусирующаяся линза телескопа; брови слегка нахмурились, а челюсть отвисла от рассеянных раздумий. — Нет, — вымолвил Ники с оттенком восторга. Аарон стоял в коридоре рядом с Эбби и смотрел на них обоих с чем-то сродни подавленному ужасу. Он глуповато разинул рот и тут же захлопнул. Эндрю посмотрел на Нила, как бы намекая: «Это именно то, о чем я, блять, говорил». — Ладно, хватит глазеть, — отрезал Ваймак. — Дайте ему поспать. — Разве сейчас не… четыре? — спросил Аарон, возможно, чтобы отвлечься от мыслей о том, как Эндрю и Нил обжимаются друг с другом. — Где вы были? Ты в курсе, что мы все практически заперлись в доме Эбби и оставались здесь, пока искали твою жалкую задницу? Нил закрыл глаза и провел руками по волосам, слегка потянув за пряди. Он избегал смотреть в глаза кому-либо конкретному. — Я ездил в зимний тренировочный лагерь, — просипел Нил, почти вздрогнув от звука собственного голоса. Не было никаких сомнений: это — самая кошмарная ложь, которую Нил когда-либо только сочинял. Эллисон склонила голову к плечу, но не возразила. Дэн, казалось, все поняла, а Ники и Мэтт выглядели слегка смущенными, если не сказать эмоционально уязвленными. Заговорил тот, от кого Нил ожидал этого меньше всего. Аарон выглядел изумленным. Его несчастный сварливый мозг явно не справлялся со своими обязанностями. — Ты ездил в ебаный зимний тренировочный лагерь, — пропыхтел он в абсолютном отчаянии. Татуировка Нила и его вид — в синяках и крови с ног до головы — говорили сами за себя. Нил схватился за подлокотник и наклонился вперед. — Можно и так сказать, — он сердито посмотрел на него, встречаясь с таким же мощным взглядом Аарона. Если уж на то пошло, Нил хотел, чтобы он услышал: «Молю, блять, не закапывай меня еще сильнее», но не мог заставить себя сказать ничего близкого к этому. В нем накопилось столько разочарования — больше гнева, чем смирения, и Нил понятия не имел, что с ним делать, кроме как направить на кого-то другого или на самого себя. И выбор пал на Аарона. Жан махнул рукой между ними и оборвал поток гнева Нила, заставив последнего проглотить ярость, как раскаленный камень, опаливший внутренности. — У нас нет на это времени, — заявил Жан. — Мне нужно вернуться в Гнездо, а Нилу нужно собраться с мыслями, чтобы избежать гнева Хозяина. Дэн усмехнулась. — Хозяина? Кевин, какого черта? Перед Нилом встал единственный человек, который имел представление о беспределе, который он пережил, и отчего-то от этого становилось спокойнее. — Жан, — обратился Нил, — ты шутишь. — Я не могу просто взять и уйти, идиот, — по-французски прошипел Жан. — Я возвращаюсь. Эндрю схватил Жана за запястье. — Раз собрался быть трусом — вперед. — Нил, угомони своего пса, — рявкнул Жан. — Он не мой пес, — ответил Нил. — Точно, вспомнил, твой котенок. — Если на мне больше синяков, чем на груше для битья, это не значит, что я не смогу вдарить тебе чем-нибудь. — Хорош тупить, блять. Какого хуя ты теперь собрался делать? — прошипел Жан Нилу прямо в лицо. Нил сжался под напором слишком большого количества взглядов, направленных прямо на него, и чувства вины, давившего сильнее всего. — Не хочешь дать мне блядскую минутку на подумать, тряпка? Не знаю, помнишь ли ты, блять, но буквально десять минут назад я был в десяти секундах от того, чтобы вырезать кусок своей щеки. Рико не вломится в дверь. Он человек — тупорылый садистский ребенок, которому в спину дышат последствия его же действий. Он сталкивается с последствиями сотворенной им же хуйни прямо сейчас. На секунду испуг промелькнул на лице Жана, но после эта вспышка уступила место гневу, будто волной захлестнув. — Ты еще глупее, чем я предполагал. — В холодильнике есть то самое скучное ванильное мороженое, — сказал Нил, и Жан заметно растерялся, — гонор уменьшился раз в десять. — Намажь его на панкейк; почему вообще раньше этого не сделал. Жан вырвался из хватки Эндрю и тяжело вздохнул, запустив руки в волосы. — Кев? — спросил Ники. — О чем они спорят? — Жан хочет вернуться, — с недоумением вымолвил Кевин. — Они, ах… вы двое… вы друзья или ненавидите друг друга? — Заткнись, Кевин, — сказал Жан одновременно с тем, как Нил ответил: — Да. Мэтт улыбнулся Нилу, и тот не понял, что он вложил в эту улыбку. Возможно: «Молодец, Нил, ты нашел друга». Дэн, с другой стороны, выглядела ошарашенной. — Я уйду прямо сейчас, если придется, — заявил Жан. — Если остановишь меня, ты ничуть не лучше них. Ох. Если Жан думал, что это остановит Нила, то он и правда считал его тупее булыжника. Может быть, он и правда готов был сделать то, что сказал. — Я ухожу, — сказал Жан и перевел взгляд на Эндрю. — Не трогай меня. — Жан… — позвала Рене. — Ты знаешь, что может с тобой случиться, если вернешься. — Поверь, я принял правильное решение, — с уверенностью ответил Жан. — Я должен доказать, что не трус. Как только Нил увидел, как Жан разворачивается, он понял, что это и есть одно из тех решительных действий. Все то время Жан шатко балансировал и только сейчас нашел хрупкую точку опоры — отдохнул хоть раз в жизни. Сделать следующий шаг — значит снова сорваться вниз. Неизбежно. Поэтому Нил остановил его. Нил попытался совершить тактический ход — обнять, — и тут его пронзила боль, пробежавшая по позвоночнику; он практически завалился на Жана, и они оба рухнули наземь. — Хули ты творишь?! — выкрикнул Жан. — Убиваю твою трусость, тряпка. — Эй! — крикнула Дэн. — Эй? Я не знаю, что там между вами, но вы должны остановиться! — Я опровергаю свою трусость! — крикнул Жан. — Ты противоречишь сам себе! — Это решение еще более трусливое!.. — Нил резко вдохнул. — Ай, блять. — Хватит! — прервала разборки Эбби. — Жан, — она указала на него, развалившегося на полу, — ты не вернешься. Я понимаю, что это может звучать неприятно, но возвращаться назад — опасно. Нил, прошу, приляг и выпей воды. Не надо больше нагружать свое тело. Не важно, позволишь ты помочь тебе или нет, я не пущу тебя на поле до тех пор, пока не выздоровеешь. Как я вижу, тебе швы совсем недавно наложили. Ты — отдыхаешь; если все собрались остаться здесь, тогда я пойду приготовлю обед… ужин… Обужин. — Обужин? — поинтересовался Мэтт. — Это обед и ужин в одном, — объяснила Рене. — Типа как поздний перекус для людей с депрессией, — сказала Дэн. Мозг Нила с трудом сгенерировал ответ: — Но… мы уже позавтракали. — Вы не завтракали, — уточнил Ваймак, — а разбрасывали панкейки по всему моему дому, — он зыркнул на Эндрю. — Ты знаешь, что чернику хрен выведешь, Миньярд? Эндрю незаинтересованно пожевывал свой панкейк. — Обужину быть, — сказал как отрезал Ваймак. — Возражения? — Можно нам ванильное мороженое к… эм… обужину? — спросил Нил, слезая с Жана. — Для француза. — Я пью ванильный протеиновый коктейль примерно каждый день в течение последних нескольких лет, — напомнил Жан. — Это все равно что сравнивать арахисовую пасту Reese's с настоящей арахисовой пастой, — сказал Эндрю. Нил и Жан непонимающе уставились на него. Эндрю закатил глаза. — Кевин, Ники, мне бы пригодилась ваша помощь в приготовлении обужина. — Как и помощь Аарона, — добавил Эндрю. — Видимо, твоя тоже, Аарон. Пойдемте. Я купила кое-какие ингредиенты. Нил вынужден был признать, что ощутил облегчение, когда половина людей покинула комнату. Это его товарищи по команде, — он не боялся их, но страшился их мыслей. Потому что прекрасно понимал, о чем они думают. Каждый из них — блять, да даже Аарон, единственный человек, на которого Нил и подумать не мог, — беспокоился за него, показывая свои гнев, жалость или доброту. Он не заслуживал этого, ведь сам загнал себя в это плачевное состояние. Было бы намного легче, если бы ему не приходилось причинять им такую боль. Он все продолжал думать об этом, не в силах выкинуть мысль из головы. Его сон смердел миазмами. Разил бензином.

***

Если Эндрю и был в чем-то хорош, так это в отсутствии чувств. Выученная отрешенность. Защита. Ледяная толща. Огромное озеро, оберегающее его сон, сквозь которое никто не мог разглядеть его размытую фигуру. Эндрю был уверен, что не будь ее — и порывы ветра пронизали бы его до костей. Оголили, вырвали и выбросили окровавленным колотящимся сердцем, которое медленно покидает жизнь. Поэтому присутствие Нила в том виде, в котором он сейчас находился, ощущалось как нежная издевка. Он так крепко спал и выглядел так по-домашнему. Каких-то несколько минут назад неукротимая стужа окутывала его, грозясь уничтожить. Раньше Эндрю приходилось подниматься на крышу, упираться руками и переваливаться за край, чтобы убедиться, что он все еще способен чувствовать. Теперь же Эндрю достаточно протянуть руку Нилу под нос, не касаясь, чтобы почувствовать теплоту его дыхания. Едва уловить. Нечто, почти незаметное. Но он был уверен — там было что-то, что можно почувствовать; нечто, похожее на страх. Нет, не то. Может быть, правду… Можно ли почувствовать правду? Эндрю задержал руку, обдумывая ответ. Дыхание Нила напоминало, что он жив. Неопровержимо: есть. Беспристрастно: есть. Эндрю сжал пальцы и отдернул руку. В гостиную проникал приятный запах. Эбби готовила яблочный пирог к ванильному мороженому. Эндрю оставил Нила, свернувшегося калачиком с Жаном, Мэттом и девочками, которые играли в старую Wii U Ваймака, убавив звук до минимума, и направился на кухню, чтобы попробовать яблочный пирог. Как обычно, Эбби приготовила десерт вместе с ужином (как и положено ужину). — Эндрю, — позвала Эбби, увидев, что он идет за кусочком, — ты не мог бы накрыть на стол? — Я должен принести Нилу пирог, — сказал Эндрю. Эбби вздернула брови. — Хорошо. Давай, наложим ему тарелку. Пирог немного неравномерный — в кусочках слева больше специй и чуть меньше сахара. Какой-то странный пирог с непонятными частями. В итоге Эндрю отрезал один относительно небольшой кусочек для Нила с левой стороны и один для себя — с правой. Добавил шарик ванильного мороженого Нилу и шарик побольше себе. Воткнув вилки в оба кусочка, Эндрю поставил пирог на стол перед Нилом. — Обужин готов? — спросила Дэн. — Хватит говорить «обужин», — возмутился Жан. — А что? — Мэтт грустно улыбнулся. — Ты что-то имеешь против портмоне, Жан? — Это портмоне, — огрызнулся Жан. — Не порт-мы-нэ. И раз уж я делаю правки, «Жан» произносится ближе к «Жон» с французским акцентом. — Жан Вальжан, — с американским акцентом поддразнил Эндрю. — Вы меня убиваете, — устало простонал Жан. — Крестьяне умирали с голоду не для того, чтобы вы неправильно произносили их имена. — Мадам де-нердье, — подначивала Эллисон. Жан раздраженно пробормотал что-то на французском и пошел за едой. Мэтт, Дэн, Рене и Эллисон последовали за ним. Эллисон и Рене без проблем обошли одеяла и подушки, которые разложили ранее, как и углы журнального столика. Дэн ненадолго замешкалась, потому что, казалось, пыталась придумать еще какой-нибудь заковыристый способ исковеркать имена персонажей «Les Mis», параллельно болтая с Эллисон, но тем не менее без проблем обошла угол. — Эпона из «Легенды о Зельде»? — спросил Мэтт, подняв голову и поймав взгляд Эллисон. Она засмеялась и покачала головой; Мэтт растерялся, оступился и чуть не грохнулся на пол. Он с легкостью выставил руки перед собой и оттолкнулся от пола, а затем выкрикнул: — Я в норме! Боже, блять, мой. Эндрю наблюдал за Нилом и заметил, как тот внезапно задержал дыхание и замер, когда проснулся. Слишком странная реакция после пробуждения, для обычного человека. Однако Эндрю она была знакома. Он склонился к лицу Нила, опираясь на подлокотник кресла, в котором сидел, и проследил за тем, как открылись два жемчужно-голубых глаза. Он не заметил, как вернулись остальные Лисы со своими тарелками, пока Нил не оглянулся, устало на них посмотрев. — Еда, — сказал Эндрю. Смысл слова достиг его через несколько секунд, — Нил поднялся на ноги и тут же скорчился от боли. Эндрю даже оглядываться не пришлось, чтобы представить себе страдальческое выражение лица Эбби. Эндрю и сам не знал, как Нил справляется с этой реакцией впервые. Он взял достаточно большой кусок яблочного пирога, предназначавшегося Нилу, и откусил от него, после чего предложил Нилу свой, игнорируя поддразнивания Эллисон и пристальный взгляд Ники. Нил поднял вилку и, не задумываясь, принялся за еду. Примерно через секунду он подавился, перекатился на бок и закашлялся, опершись на стол, противно хрипя и прерывисто дыша, а затем начал отплевываться, высовывая язык. — Он аллергик? — поинтересовалась Дэн. — В его медкарте нет записей об аллергии, — вспомнила Эбби. Она придвинулась к Нилу, но соблюла расстояние. — То есть мы верим записям в его медкарте? — уточнила Эллисон. — Нил, — привлек внимание Эндрю. Он осмотрел пирог и, не обнаружив ничего страшного, отложил его. Нил откашлялся и успокоился, или, точнее, притих. Даже замер. — Я в порядке, — отмахнулся от них Нил. — Ванная. Эбби, вероятно, непременно напомнила бы Нилу, что он не в состоянии ходить, по крайней мере, ходить быстро. Она бы не ошиблась насчет его состояния, но не рассчитала бы его способности, ведь Нил мог ходить, и ходить раздражающе быстро. Лисы коллективно переглянулись, услышав печально известную фразу. Большинство взглядов задержались на Эндрю, который старался казаться незаинтересованным, пока плелся за Нилом. Он лишь слегка расстроился из-за пирога. В ванной Нил помыл рот с ополаскивателем, а затем хлебнул немного воды из-под крана, пока Эндрю стоял в дверном проеме. Проглотив ледяную жидкость, Нил взял запасную зубную щетку и принялся чистить зубы. Между приступом тревоги и панической атакой существовала огромная разница. Суетливые движения Нила и его чрезмерная энергичность подсказывали Эндрю, что он постепенно приближается к первому. Паника будет накатывать на него постепенно, если Эндрю не найдет способ ослабить эту волну. Полностью остановить ее, как правило, невозможно. Закончив с чисткой, Нил сполоснул зубную щетку. Эндрю взял ее из подстаканника. Его не столько беспокоило, что Нил решил почистить зубы, сколько его вздрагивания от привкусов, которые потенциально могли остаться у Эндрю во рту. — Мерзость, — чуть слышно высказался Нил. Эндрю сплюнул. — Если подумать, все вокруг — мерзость, — существует всего несколько способов избавиться от приступа тревоги. От тел, прикосновений и, похоже, яблочного пирога, следовало держаться подальше. — Например, коалы, — добавил Эндрю. — И младенцы. Нил сильнее прижал к себе руки. — Здесь все еще пахнет этим, — сказал он. Эндрю протянул ему зубную пасту. — Помажь пастой в носу. Чем пахнет? — …Корицей, — ответил Нил. Он выдавил немного зубной пасты, обмазал стенки носа и зажмурился. — Хочу подышать. — Подышишь, — заверил Эндрю. — Снаружи полно воздуха. Нил тихонько хмыкнул — несколько панически на вкус Эндрю, а затем направился к выходу из квартиры Ваймака. Он не до конца понимал желания Нила, поскольку тот до сих пор раздражающе шугался его. Они начали подниматься по лестнице на крышу квартиры — шли вверх по сетчатым металлическим ступеням, прислушиваясь к дребезжанию под ногами. Когда они подошли к запертой двери, Нил уступил место Эндрю. Эндрю достал нож и воткнул его меж ручки и рамы. Надавил, и дверь с сильным рывком распахнулась, издав жалобный скрип. В какой-то момент он захотел что-то сказать, но передумал. Воздух говорил сам за себя, приветствуя их спокойными и прохладными порывами ветерка. Эндрю подошел к краю и посмотрел вниз — на вьющуюся дорогу. Однажды Эндрю уже прощупывал грань жизни и смерти, гоняясь за чувствами. Вступал в азартную игру, пускающую разряды по телу — будто ходил по натянутому канату. Сев, Эндрю поднес сигарету ко рту и зажег ее, пощелкав старой зажигалкой BIC, — не с первой попытки. Он прикрыл ее рукой и втянул дым в легкие. Сигарета начала мягко тлеть. Ощущая на себе нерешительный взгляд двух застенчивых глаз, старающихся не разглядывать мышцы его спины, Эндрю снял пальто и сложил его. Он не ненавидел ни причину, ни действие, ни возникшее чувство бесполезного стыда, которое ощутил, когда опускался вместе с Нилом на пол. Эндрю ненавидел многое, но больше всего — человека, который отвлекал его от ритуала. Нил избегал смотреть прямо на Эндрю, снова прячась. «Не смотри на меня так». Так не пойдет. Эндрю принял это с единственной целью — успокоить Нила, хотя его так и подмывало начать прожигать Нила взглядом, как пламя воск, и плевать, насколько сильно он сам обожжется при этом. Апатия ничего не значит, но сама по себе обладает силой. Нил протянул слегка дрожащие кисти, и Эндрю расслабил губы, когда Нил коснулся их. Щекотно. Совсем немного. Щекотка ощущалась, и Эндрю ненавидел ее. Вот он — прикуривает вторую сигарету, дышит, не летит вниз и все же чувствует. — Продолжишь так вдыхать и задохнешься, — пробормотал Эндрю, нарушая драгоценное молчание. — Куда мне спрятать тело, если мы все время здесь? Мне пришлось бы тащить тебя вниз. Слишком много свидетелей. Нил замедлил дыхание, вбирая дым в легкие. Эндрю прислушался. Возможно, он все-таки летел вниз. Ему не следовало рисковать, связываясь с другим человеком, которого он читал с такой легкостью. Несмотря на то, что источник облегчения исходил не от него самого, Эндрю ощущал его настолько сильно, что даже различил вкус. Похожий на вкус пресной воды, которую выпиваешь посреди бессонной ночи. — Выдыхай, — сказал Эндрю. — Да или нет? — практически прошептал Нил. Опасение зародилось в нутре Эндрю. — Где угодно выше талии, если осмелишься посмотреть на меня. Нил потянулся и двумя пальцами очертил челюсть Эндрю, осторожно привлекая его внимание. — Осмелюсь, — Нил встретился с ним взглядом, и их холодные глаза столкнулись. Эндрю был практически уверен, что зрачки у Нила немного расширились. Опасения закрались в душу. — Я — не ответ на твои вопросы, — сказал Эндрю. Он был совершенно не готов справиться с ситуацией, подобной той, в которой оказался Нил. Эндрю повезло с Дрейком. Он знал Дрейка. И четко представлял, через что прошел Нил. У него все было иначе, и Эндрю еще не знал подробностей. Он не понимал, в чем дело с корицей и всем остальным. Все, что у него было, — это намек на того, кто надругался над Нилом — неоднократно, неоднократно. Если бы усталость не давила на него настолько сильно, как сейчас, Эндрю разломил бы сигарету пополам с такой силой, что вместе с ней сломался бы и палец. Сейчас все, что знает Эндрю — Нил еще не готов к разговору. Нил убрал руку. — Может быть, я математическая задача без ответа. Я могу быть как Пи — универсальной константой. — Тебе нужна терапия, — сказал Эндрю. — Я не могу быть твоим терапевтом, личным математиком или врачом. Не могу и не хочу быть для тебя всем. Нил. «Я думал, ты истечешь кровью. Истечешь кровью прямо у меня на руках. Думал, что ты умрешь прямо у меня на глазах. Я не знал, что делать». «Мне было страшно». Эндрю проглотил все это. Нил затянулся украденной у Эндрю сигаретой и продолжил. — Мне не нужен ответ. Не нужно, чтобы ты был им. Просто сделай то, что сделал в прошлый раз — будь рядом. Не нужно жалости, сочувствия или утешения. — На что я сказал «да», Джостен? — Хочу опереться на тебя, да или нет? Эндрю выдохнул дым. — Да. Нил подполз и прильнул к Эндрю. Он расслабился, припав к рельефным мышцам Эндрю — умостился настолько уютно, будто тело Эндрю вспомнило и приняло его изгибы. Казалось, лежа на диване, Нил чувствовал себя менее комфортно, чем сейчас. — Я собираюсь убить нескольких людей, — сказал Эндрю. — М-м-м, — промычал Нил. Сигарета Эндрю дотлела наполовину. Нил грел его со своей стороны. — Либо убить, либо растоптать их жизни. Убийство — первый вариант, но если я смогу доказать, кто они есть, и посадить в правильную тюрьму с правильными заключенными под боком — такой вариант тоже будет неплох. Как правило, растлителей детей ненавидят даже в хреновых тюрьмах. Все, что мне нужно будет сделать, это проверить заключенных и узнать об их прошлом. Обычно несложно выяснить, у кого есть дети; легко проверить биографию. — Используй VPN, — пробубнил Нил. — В курсе, — ответил Эндрю. — Я хочу убить твоих, — прошептал Нил. — Сговор с целью совершения убийства первой степени? Нил издал тихий звук согласия. — Сначала экси. — Уф, — Эндрю плечом ощутил улыбку Нила. Зов бездонной пустоты сегодня стих. В присутствии Нила он становился все тише и тише. Эндрю отказывался перекладывать всю ответственность за свое душевное здоровье на другого человека. Он ни за что не позволит себе стать настолько зависимым. Но отступать уже поздно. «Желания» и «чувства» прямо здесь — и все его. Его Нил. Они намеревались поглотить его, прикладывали все усилия, чтобы выскоблить его изнутри и сделать игрушкой по своему образу и подобию. Пытались заставить Эндрю увидеть в травмах Нила его собственные, подобно податливой цементной массе впечатать в себя острие, оставляя раны на и без того израненном сердце. Упиваясь своим садизмом, они позабыли, что хоть Нил и был перевертышем, способным принимать любую личность и свободно говорить на нескольких языках, чтобы слиться с толпой, Нил — не какой-то мягкий и податливый ластик. В глубине души Нил жаждал постоянства — правды. Можете сколько угодно биться в попытках изменить правду, но она навсегда останется универсальной константой. Они считали, что смогут исказить правду. Намеревались украсть Абрама, игнорируя истину, неотвратимую, как восход солнца, и неизбежную, как смерть. Они заплатят бо́льшую цену, чем падение в яму, ведущую в недра ада, куда Эндрю их непременно столкнет. — В Гнезде меня никто не целовал, — хрипнул Нил, вырывая Эндрю из мыслей своим скрежещущим голосом. — Ты просишь меня поцеловать тебя, наркоман? — Думаю. Да. Вроде того. Типа того. Ты не обязан. Я не хочу, чтобы ты… задумывался о чем-то. — В край свихнулся, — заключил Эндрю, повернулся боком и поцеловал Нила в лоб. Нил по-детски и слегка удивленно посмотрел на него своими голубыми глазами. — Сто три процента, — заключил Эндрю. Нил моргнул. — За то, что я смотрю на тебя? — За все. Нил закрыл глаза и надулся, чуть улыбнувшись. — Сорок семь. — Что произойдет, когда дойдешь до нуля? — Я расскажу тебе все, — ответил Нил и зарылся в бок Эндрю чуть сильнее. Порывы холодного ветра обдули Эндрю, заставив слегка вздрогнуть, и он, возможно, прислонился к Нилу в ответ, а возможно и нет. Нил все еще сидел на его пальто. Оно вряд ли сильно согревало. Это напомнило Эндрю кое о чем. Нил все еще спокойно сидел с закрытыми глазами, пока Эндрю незаметно залез в карман и проверил телефон: «18».