На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Нил все никак не мог найти в себе сил проверить телефон. Тянул время, неосознанно защищая себя от лавины потрясений. И ощущал наплыв тревоги, когда просто протягивал к нему руку. Большинство сообщений от и для Лисов за него писал Эндрю и, судя по всему, он либо игнорировал их всех, либо отвечал в точности как Нил, потому что никто до сих пор не заподозрил неладного и не бросал на него неприязненных взглядов. Помимо всего прочего у Нила появилось ощущение, что окружающие будто избегают чего-то. Возможно, они догадывались о деталях последних событий, которыми Нилу не захотелось бы делиться; так или иначе, вопросы до сих пор не прозвучали, и он был благодарен Лисам за безмолвное понимание и осторожность. Несколько раз он заставал Эндрю, наступающим Ники на пятки в попытке прирезать, а как-то раз стал свидетелем момента, когда тот швырнул протеиновый батончик Эллисон в голову, которая ответила ему броском туфли, пролетевшей прямо над макушкой Эндрю. Она бросила не свою туфлю, — те стоили слишком дорого, чтобы кидаться ими; Нил так и не понял, откуда взялась третья, и часть его хотела верить, что у Эллисон была врожденная способность создавать туфли из ниоткуда. Каждый раз, когда Эндрю проверял его телефон, Нил пытался разглядеть в нем признаки напряжения. Не было ни намека на обратный отсчет, ни слова о нем, и это успокаивало. Эндрю не был из тех, кто позволил бы Нилу расслабиться, если речь шла о чем-то серьезном, как зловещий обратный отсчет, например. Тем не менее, приближение того дня заставляло Нила оставаться начеку. Что-то должно произойти по окончании. Он не собирался вот так просто спустить все на тормозах. Всякий раз, заходя к Эбби, он мог сказать, что Жан чувствует это даже сильнее его самого, и всякий раз, созваниваясь с ним — зачастую, когда Нил выходил за пределы кампуса и брел к ближайшей заправке, чтобы позвонить, — показатели их постоянного беспокойства выходили на один и тот же уровень. Подобная форма общения напоминала ему разговоры с матерью. Эндрю назвал бы некоторые из их разговоров бредовыми. Они могли снова и снова обсуждать возможные альтернативные маршруты для Жана, если тот откажется от предложения Эбби или Ваймака, несмотря на то, что тот, казалось, намеревался прислушаться к инструкциям Нила и его матери. — И, в-третьих, — подытожил Нил, — никогда и никому не рассказывай больше, чем необходимо. Дружелюбие может помочь добиться цели; придумай себе личность. Оставь в ней частички себя, но никогда не переноси всего себя на нее. — И, в-четвертых, — добавил Жан по телефону, — ни за что не гонись за своими навязчивыми мечтами о спорте и ни за что не влюбляйся в низкорослого экси игрока. — Заткнись, — ответил на это Нил. — Ты называешь его низким, только потому что тебе никогда не приходилось жить в нашем мире, мире людей ниже среднего роста. В твоем мире любой ниже шести футов — низкий. — Аха, я бы сказал, роста в пять футов и шесть дюймов. Не думаю, что стоит беспокоиться, что я нарушу четвертое правило. Нил кивнул, хоть Жан его и не видел. Он согласился провести инструктаж, потому что понимал, какую психическую безопасность способно даровать кому-то бегство. Это прагматично; этот вариант и правда — самый разумный, учитывая возможность смерти, нависшую над головой Жана. — У меня такое чувство, будто вскоре Ваймак и Эбби попытаются убедить меня сделать что-то, — поделился Жан. — Я смогу написать тебе, если это случится? Или твой телефон все еще сломан? Чувство вины, которое испытал Нил, услышав эту фразу, застало его врасплох. Он не привык спотыкаться при упоминании своей лжи. — Все еще сломан, — сказал Нил. — Дай мне номер Эндрю, — попросил Жан. — Или его тоже сломан? Нил схватился за панель стационарного телефона, когда на него нахлынуло сокрушительное чувство. Этот телефон казался более знакомым, чем любой другой, который он когда-либо держал в руках. Даже если его нынешний телефон был его любимого цвета. Даже если Эндрю купил его ему. Ничто из того, что он имел, ему не принадлежало. — Можешь написать мне вскоре, — сказал Нил. И повесил трубку. Его телефон тут же пиликнул несколько раз. Нил решил проигнорировать оповещения. Эндрю бы понял, если бы он поставил его на беззвучный, поэтому Нил решил не обращать на них внимания. Все эти его прогулки — проблема. Проблема, потому что у него появлялось слишком много времени на размышления. И все, о чем он мог думать, — каждое его действие было напрасным. Последние несколько дней он почти ничего не делал, разве что пытался догнать университетскую программу. Каждый раз, беря в руки карандаш, чтобы позаниматься, Нил напоминал себе, что скоро умрет, и откладывал его. Все бессмысленно, и поэтому он ничего не делал; ничто не занимало оставшееся время. Эти мысли заставляли биться в агонии, но в то же время приносили умиротворение. Несмотря на Ричера, Рико и Дрейка, кошмары не давали Нилу уснуть. Он был полностью разбит. Вернувшись в общежитие, он подошел к мусорке, чтобы выбросить гнилые яблоки, но обнаружил, что она забита доверху; если положить сверху круглый предмет — он скатится. Нил внутренне простонал. Заставив себя двигаться, он вынес мусор. Вернувшись, положил сумку на стул и пошел приготовить чашку кофе, прежде чем успеет развалиться на части. — Кхм, — дал знать о своем присутствии Аарон этим его придурочным тоном. Нил сосредоточился на кофеварке. — Нил, — снова попытался Аарон. Нил снова проигнорировал его. — Боже, блять, Нил. Из Нила чуть было не вырвалось что-то язвительное, но, оглянувшись, он увидел, что Аарон стоит перед мусорным ведром скрестив руки. Он сообразил, что в нем нет пакета. Аарон жестом указал на пакет с мусором, лежащий на стуле, и вздернул брови, — так непохоже на Эндрю. Более дерзко и раздражающе, будто коря Нила за глупость и ничуть не поощряя ее. — Блять, — еле-еле выдавил из себя Нил. Он выбежал за дверь и обнаружил свою сумку в мусорном ведре; к счастью, она не успела пропитаться таинственной жидкостью, вытекшей из другого пакета. Вернувшись в комнату, он понял, что оставил мусорный пакет на стуле. Аарон сел рядом с ним и принялся за любимые хлопья Эндрю. Нил с гудящей головой уставился на мусор перед собой. Аарон взглянул на него без капли жалости. — Где Эндрю? — спросил Нил. — Откуда мне знать? — сказал Аарон. Ему удалось придать голосу снисходительность, сохранив при этом ровный тон. С коротким выдохом Нил схватил мусор и вынес его за входную дверь. Возникло привычное желание схватить и свою сумку, но Нил оставил ее на месте. В ней больше нет папки. Обнаружив пропажу сейфа, Нила захлестнули ужас и изумление, и тогда он понял, что Эндрю вскрыл сейф и забрал папку. Это было настолько логично, что даже не верилось. Нил корил себя за то, что не понял этого, как только Эндрю передал ему телефон со Стюартом на линии. Ему пришлось улыбнуться, когда Ники рассказал ему об «инциденте в гостиной Эбби». Когда она заходила проведать его, то сказала: «Сначала ты позволяешь кучке негодников смотреть экси в своей гостиной, а через секунду они притаскивают огроменную мощнющую дрель и растаскивают диваны по углам». Нил вставил пакет в мусорное ведро, дважды перепроверив. Теперь у его паранойи появились основания. Основания, которые не представляли из себя лишь срок притворства пустым местом. Он обхватил холодный телефон и какое-то время держал в кармане. Затем достал. Прогуливаться по кампусу с натянутым на голову капюшоном — не так уж плохо. Нил выглядел лучше, в сравнение с несколькими днями ранее. Макияж помогал, но уже начал сползать. Засунув руки в карманы толстовки, он чувствовал себя менее потерянным. Без сумки он чувствовал себя гораздо уязвимее, чем должен был после всего того времени, проведенного без чего-либо своего. Вокруг люди. Шагают мимо, наслаждаясь жизнью, с кофе в руке или бумагами, торчащими из сумок. Разговоры разносятся по небу, подобно облакам, сливаясь друг с другом. Нил ничего не мог уловить. К счастью, мало кто обращал внимание на незнакомого рыжего парня. Хоть какой-то плюс — его волосы и глаза; мало кто узнавал в нем игрока в экси, объявленного пропавшим без вести. Чтобы не подставлять Морияма под удар, потенциально способный привести к тому, что его или Лисов сочтут угрозой, Нилу пришлось заявить, что произошло «недопонимание». Полиция была в бешенстве из-за ситуации с фейковым похищением и убийством Нила. Ему было интересно, поверит ли им полиция, когда будет подано следующее заявление о пропаже человека, или они будут ждать труп, чтобы начать шевелиться. Доведя себя до боли в подошвах, Нил постепенно переключил внимание больше на ноги, чем на разум. Телефон зажужжал; Нил остановился на треснувшей бетонной плите. Если бы это был Эндрю, и он не ответил, его бы ждал ад. Очень пассивно-агрессивный вид ада с щепоткой ярости. Если бы это был паникующий Жан, Нил мог бы проснуться от звонка Эбби, в панике объясняющей, что к ее машине прикреплен жучок, а Жан пропал. Солнце не грело в местах, где землю заливало голубым светом. Нил подождал, и после услышал еще одно жужжание. После — еще одно. Он вытащил телефон из кармана и приказал сердцу успокоиться. Это просто сообщение. Он открыл уведомления и увидел сообщение от Эндрю: несколько плиток накладывались друг на друга, и самая последняя гласила: «где». Под ней, с меткой времени «минуту назад», располагалось уведомление от неизвестного номера, отправившего Нилу простое: «14». Нил перечитал его еще раз. После — еще раз. Затем открыл сообщение и посмотрел на список чисел в порядке убывания. Из срока его жизни выпало сорок дней. Нил полагал, что ему следовало бы запаниковать по этому поводу. Он задумался, не надвигается ли на него приступ паники, который вот-вот нахлынет и повалит на землю. Он выдохнул, слишком протяжно, словно долгий выдох был способен вытолкнуть нечто из глубины легких. Ничего не произошло. Его немного мучила жажда. Может, стоит попить воды. Если бы он знал, где находится, нашел бы фонтанчик. Однако, находясь там, где он есть, Нил не был уверен, в какой уголок кампуса забрел. Территория выглядела так, будто это часть неиспользуемого здания, которое сейчас перепрофилируется. Нил даже не был уверен, который сейчас час. Хотя секунду назад смотрел на часы. Или, может быть, минуту назад. Было достаточно прохладно, чтобы он не чувствовал себя некомфортно. Но он и не чувствовал. По крайней мере, не чувствовал себя неуютно. Чувствовал, что может расплыться, если не будет осторожен. Казалось, ноги не касались земли. Нил сел на ближайший бордюр и набрал первый номер в списке контактов. Трубку подняли с первого гудка. — Где ты? — спросил Эндрю. Нил оглядел парковку, усеянную машинами. Ему снова пришло в голову, что он точно знает, где находится, но нужные слова все никак не приходили в голову. Его мозг словно заволокло гидрофобной пленкой, пытающейся сдержать поток воды. — Я думаю, — начал Нил и остановился. Он не был уверен, что именно думает. — Рассказывай, — с издевкой буркнул Эндрю. — Я в… — …? — Такая… штука со старыми… — да что это? — Полезная информация. — Тут несколько машин. Это достаточно далеко от главной парковки. — Сосчитай, — Эндрю молча ждал ответа, повисшего в воздухе. Нил наблюдал за отсчетом таймера на экране, понимая, что должен волноваться. Он сосредоточился на этой мысли, пытаясь заставить себя запаниковать, но ничего не выходило. Сердце выбивало громкий, ровный и спокойный ритм. Никак не выходило его участить. Он искал внутри себя что-то, что должно быть там, что-то, что всегда было там, но не находил. Это походило на попытку наступить на призрачную ступеньку или проехаться по краю моста, который внезапно начал обрушаться. Вместо страха, Нил будто застыл в мгновении перед осознанием, что падает, — неспособный осознать высоту. Если единственный инстинкт выживания кролика — бежать, то кто он теперь? Не бежать означало умереть; возможно, он уже умер. Ноги застыли. Нервы онемели. Спящий инстинкт велел ни за что не позволять телу разлагаться до состояния, когда оно перестанет двигаться. Драться можно было только если их загоняли в угол; бегство было приоритетом Мэри, но о том, чтобы замереть перед лицом опасности, не могло быть и речи. И вот он здесь: замер в неподвижности, внешне — неестественно стабильный. Он чувствовал себя так, словно находился в салоне летящей вниз машины. Внутри нее — ничего, что могло бы спасти от отправки в небытие после удара о землю с гулким металлическим лязгом. Сначала его обдало выхлопными газами, а затем звук двигателя автомобиля, остановившегося перед ним, вернул Нила назад. Не в реальность, но нечто близкое к ней. Нил открыл машину и сел на пассажирское сиденье. Он наблюдал, как мимо проносится парковка, как машина сворачивает и паркуется в отдаленном уединенном месте. Перед ним возвысилась кирпичная стена. Окна спустились вниз, а затем щелкнули. Нил откинулся на спинку сиденья, уперся рукой в подголовник, вдыхая слишком густое облако дыма и ощущая жжение в горле. — Наркоман, — сказал Эндрю. Нил утвердительно хмыкнул. — Коснешься моей шеи? — он подождал секунду, пока Эндрю протянет руку, и когда к нему прикоснулись не сразу, открыл глаза и уставился на Эндрю. — Да, Эндрю. Эндрю потянулся к Нилу, чуть согнув пальцы. Как будто собирался достать вторую тонкую сигарету. Его неспешные движения казались практически неловкими, — Нил даже представить не мог, что Эндрю может вести себя подобным образом. Он убедил себя, что Эндрю просто сосредоточился, потому что пытался встретиться с ним взглядом. Ощутив любимое, знакомое давление на заднюю часть шеи, мигрень Нила — начавшаяся несколько недель назад и медленно разрастающаяся в затылке — наконец пропала. Нил издал дрожащий вздох. Он и не подозревал, как отчаянно нуждался в этих ощущениях. Эндрю надавил большим пальцем прямо на его затылок и провел им по небольшому участку волос, медленно-медленно сводя пальцы вместе. Дымное дыхание Эндрю слилось с дыханием Нила. С запахом виски Кевина. С дымом, смешавшимся с духом залежавшегося металлического ключа. Сколько бы вдохов ни делал Нил, он никак не мог насытиться. Нуждался в Эндрю еще сильнее. Нуждался уместить как можно больше в промежуток между сейчас и дедлайном. Нуждался, чтобы Эндрю поторопился. Хотел, чтобы Эндрю притянул его к себе для поцелуя — одного из тех, после которых Нил пребывал в абсолютной уверенности, что все остальное не имеет значения. — Можно тебя поцеловать? — спросил Нил. Эндрю недвижимо смотрел ему в глаза. Затем убрал руку, оставив Нилу лишь холод. — Можешь меня поцеловать, — сказал Нил. — Да. Эндрю поднес сигарету к губам и затянулся. — Что мне нужно сказать? — спросил Нил. — Ничего, — Эндрю выдохнул дым в окно. — Тогда что не так? — Прошло четыре дня. Нил оттолкнулся от сиденья и снова уткнулся в него. — Со мной все будет нормально, Эндрю, это ты. Поцелуй меня, и на этот раз никаких поцелуев в лоб. Эндрю не поцеловал. — Если только ты не хочешь. — Проблема не в этом. — Скажи в чем. — Ты торопишься. Нил замер. Над приборной панелью повисла тишина. — Торопишь самого себя, — Эндрю вобрал в легкие еще одну порцию дыма. — Большинство ошибок я позволяю тебе совершать. Но после последней я понял, насколько сильно ты способен облажаться. Есть ошибки, от которых я буду удерживать тебя всегда. — Я ни о чем не жалею, — заявил Нил. Нельзя колебаться. Он прошел через Пруста, Рико, Ричера и всех остальных не для того, чтобы отец забрал у него остатки времени. Они принадлежали Эндрю. С тихим хрустом сигарета Эндрю разломилась надвое. Он подхватил падающую половинку, и Нил проследил за движением его руки. Выбросив обе половинки в окно, Эндрю щелкнул у Нила перед лицом. Нил моргнул. — Ты не здесь. — Я в порядке, — огрызнулся Нил. И поежился секундой позже. Пустой взгляд Эндрю говорил сам за себя. Нил скользнул обратно на свое сиденье и прислонился спиной к подголовнику. Как бы он ни откидывался на спинку, ему никак не удавалось удобно расположить свою напряженную шею. Пока окна поднимались до середины, Нил отрегулировал сиденье. Он уставился в потолок и чувствовал движение машины. Поскольку Нил был не здесь, он не заметил, когда Эндрю свернул с пути. Он едва заметил, что машина разогналась до скорости, превышающей разрешенную в кампусе, и связал скачок миль в час с этим фактом или предположением только когда за спиной осталось слишком много миль. — Куда мы едем? — спросил Нил. — Не едем, — ответил Эндрю; машина замедлила ход и остановилась. — Мы на месте. Небо цвета латте. Вокруг белой крыши высокого многоквартирного дома закручиваются облака, — круги пошире местами сужаются. Все сосредоточилось в центре небольшого балкона, усыпанного увядающими цветами. Сквозь тонировку окон проглядываются краски. Нил наблюдал за этим с минуту, а затем его охватило странное чувство двойного дежавю. Он не только уже бывал здесь раньше, но и ощущал точно такую же чистоту намерений, которой тогда не ожидал. Нил повернулся и уставился на Эндрю. — Ты сказал слово на букву «П», — объяснил Эндрю. — Это не входит в нашу сделку, — возмутился Нил. — Я согласился встретиться с ней, но только с предупреждением заранее. — Это входит в полномочия. — Ты, блять, не Конституция, — раздраженно выплюнул Нил. — Я понимаю, что не должен был использовать это слово, но я правда в порядке, Эндрю. Я чувствую себя нормально. И не понимаю, чем разговор с ней поможет. Можем возвращаться в Лисью нору. — Ты не заметил, — буркнул Эндрю. Нил осмотрел Эндрю в поисках каких-либо изменений. Он побрился, но в остальном все было как прежде. — Что не заметил? — Это не моя машина. Нил вздрогнул и опустил взгляд на сиденья. Изнутри она выглядела знакомо, и снаружи — черная, но все же другой модели. — Постой-ка… что, блять? Что случилось с твоей машиной? — Расскажу позже, если зайдешь внутрь, — Эндрю толкнул его вниз с холма грязи, на вершине которого Нил застыл как вкопанный. В голове не укладывалось, как он осмелился настолько уйти в себя и упустить, возможно, смертельно опасную деталь. Он рассудил: они уже здесь, и сделка не требовала от него усилий, чтобы разговаривать с ней или чего-то типа этого. Нил выдохнул через нос и просипел: — Как скажешь. Оказавшись снаружи, он на секунду оглянулся на машину. И с потрясением разглядел синий цвет. Он не помнил, чтобы машина была синей. Он на самом деле пропустил эту деталь. Сухая зимняя погода была спокойной. Тем не менее, она не усмиряла разрастающуюся в Ниле тревогу, пока он шел за Эндрю. На лестнице было тихо, как ранним утром. Поднявшись на несколько этажей, Эндрю резко постучал в дверь. Через секунду она распахнулась, и Бетси поприветствовала их: — Здравствуй, Эндрю, — сказала она. — Проходи, я как раз завариваю чай. Эндрю кивнул в знак приветствия и вошел в квартиру. До этого Нил никогда не видел квартиру эмоционально стабильного взрослого человека, поэтому у него не было никаких ожиданий от светлой квартиры, в которую он вошел. Повсюду располагалось множество предметов и украшений, говорящих об обжитости жилища. Напротив открытой кухни Нил разглядел выстроенные в ряд окна. Под ними на скатерти также в ряд разместились цветы: те, что пониже, — ближе к центру. Для Нила заполненные поверхности казались тесными. Все вокруг было организовано достаточно хорошо, что не мешало ощущать благоустроенность помещения. — Будете? — спросила Бетси. Она протянула коробку. — Персиковый чай с медом. — Да, — согласился Эндрю. — Добавь побольше меда. — Мне совсем чуть-чуть, — сказал Нил. Она поставила три чашки на тумбу и жестом указала на сиденья. — Располагайтесь, где понравится. — Спасибо, — Нил сел на табурет напротив нее. Он ожидал, что Эндрю сядет рядом с ним или на одно из мягких кресел. Вместо этого Эндрю прошел дальше по коридору. — Сейчас вернусь, — бросил Эндрю. Нил ощутил себя ребенком без кошелька, которого оставили у кассы. Он смотрел вслед Эндрю, пока тот не исчез в коридоре. А затем остался наедине с Бетси, которая улыбалась своей милой улыбкой. Ему было интересно, чувствует ли она себя оскорбленной тем, что Эндрю вот так просто берет и изолирует кого-то вместе с ней, когда хочет, чтобы этот кто-то обратился за помощью. Бетси достала из буфета три чашки и поставила их на тумбу рядом с чайником. — Итак, Нил, как ты? — Я в по… — Нил прикусил губу. — Хорошо. Спасибо, — нужно держать рот на замке, если он хочет избежать терапии. — Я бы предпочел не вдаваться в подробности. — То есть ты говоришь, что с тобой все нормально? — спросила Бетси. — Так и есть. Вода в чайнике громко закипала на заднем плане. Нил задался вопросом, что Эндрю делает так долго. Он бы предположил, что это нечто незаконное, если бы они не были в доме Бетси. — Нил? — Я не хочу, чтобы это перетекло в какой-то сеанс терапии. — Хорошо, дорогой; так сколько меда тебе добавить? Он оглянулся и увидел Бетси, держащую банку меда и несколько мерных ложек. — Ох, — опешил Нил. — Примерно чайную ложку. Она добавила чайную ложку меда в его чашку, а затем взяла столовую ложку и добавила две в свою и три в чашку Эндрю. — Можете добавить немного какао-порошка, если не против, — сказал Нил. — Персики в шоколаде — звучит не так уж плохо, — с улыбкой сказала Бетси. Идея перебить вкус одного из любимых фруктов Нила, добавив к нему гору шоколада, его не обрадовала. — Нельзя так с персиками. — Ты что-то имеешь против шоколада? — пошутила она, наливая чай. — Я просто не привык к суперсладким вещам. — Вкусовые рецепторы развиваются в молодости, — она поставила перед ним чай яркого-оранжевого цвета. В голове Нила само собой всплыло множество оправданий, заняв собой остальные мысли. Молчание ощущалось слишком некомфортно, поэтому он решил не лгать и рискнул сменить тему: — Чай выглядит красиво. Подходит к красному на вашем окне. Она указала на красный цветок на столе у окна. — Ты имеешь в виду цвет красной фризии? О, похоже, его подсвечивают лучи заката. Правда же? Очень красиво. Это одна из причин, по которой я выбрала квартиру на этой стороне. Другая причина — солнце. Нил сделал глоток чая. Некоторые цветы на перилах балкона завяли от жажды. — Похоже, им нужно больше. Они умирают. — Они не умирают, — возразила Бетси. — Сейчас зима. Я оставила некоторые из них снаружи, пока она длится. Думаю, правильнее будет выразиться, что они отдыхают. Они расцветут снова, когда придет время и если условия будут подходящими. — Если им повезет, — сказал Нил. — Полагаю, случайность — это фактор, но, думаю, везение — оно как талант. Люди придумали его для упрощения собственных чувств, чтобы объяснить реальность неосязаемого. Будь то часы тренировок или небольшие и незаметные изменения в почве, — всегда будут факторы, которые мы не сможем разглядеть и которые повлияют на результат. — Тогда, как думаете, они умрут? — Они выживут, — сказала она. — Знаешь, они ведь для этого и созданы. Чай сильно пах персиками и слегка отдавал медом. Из коридора показалась светлая макушка Эндрю. Похоже, его ничуть не впечатлил укор, который слегка отразился на лице Нила. Он сел и быстро выпил свой чай. — Я разбил свою машину, — сказал Эндрю. Нил застыл на месте. Это заявление вызвало так много вопросов, — голова кругом шла. Только Эндрю мог сказать нечто настолько непростое так легко. Эндрю бросил на него спокойный взгляд. — Ты похож на золотую рыбку. Нил закрыл рот и ощутил щелчок зубов. — Когда это произошло? — спросила Бетси. — В тот же день, когда они подали заявление о пропаже Нила и попали в новости, — ответил Эндрю. — Какого черта, Эндрю? — спросил Нил. — Набирал смс и вел машину, — объяснил Эндрю. Нил на секунду застыл в недоумении, пока не осмыслил объяснение. — Никогда не пиши и не води одновременно, — сказала Бетси. — Это было страшно? — Нет, — Эндрю бесстрастно попивал свой чай, как будто не он только что обрушил на них двоих взрывную волну. Бетси соответствовала его энергии. Нил абсолютно не соответствовал. — Я просто сидел там. — Ты чувствовал, что находился в реальности? — спросила она. Невероятно бредовый вопрос. — Не совсем, — сказал Эндрю. Казалось, этот ответ имел для нее смысл. — Это обычная реакция на травму, — ответила Бетси. — Некоторые просто полностью отключают свои эмоции, непроизвольно или намеренно. Твоему мозгу требуется время на осознание, поэтому он блокирует происходящее и прокладывает дистанцию между тобой и ситуацией. Иногда, после того как переживаешь нечто травмирующее, это проявляется как диссоциация и продолжает оставаться ею в качестве защитного механизма от подобных ситуаций. Порой человеческий мозг предрасположен к этому. Ты уникален в том смысле, что у тебя никогда не проявится амнезия в качестве симптома, Эндрю. Но если начнешь с трудом вспоминать события, или воспоминания о прошлом начнут становиться размытыми, или то, о чем ты поделился, произойдет снова, дай мне знать. Казалось, она приняла молчание Эндрю за «Возможно», что, по мнению Нила, только он был в состоянии расшифровать. — Это все интересно, но на чьей машине мы сюда приехали? — спросил Нил. «И, — осознал он, — приехали из квартиры Ваймака». — На машине, которую арендовала Эллисон, — ответил Эндрю. Казалось, ноги отнялись, и только встав, он понял, что они затекли — еле ощущались. Эллисон говорила, что везла их пять часов. Нил бы это запомнил. На задних сиденьях была кровь. В памяти всплыл бы запах искусственной кожи. Пахло бы алкоголем. Он отставил чай на тумбу и вышел за дверь, захлопнув ее за собой. Нил сбежал по лестнице, перепрыгивая две за раз. Осмотрел машинку на стоянке, а затем взглянул на задние сиденья. На них была кровь. Машина была настолько показушного синего цвета, что Нил был уверен, что запомнил бы ее. Запомнил бы, по крайней мере, кузов, обшивку салона. Ехали же пять часов. Раздался щелчок, и Нил открыл заднюю дверь, затем лег на заднее сиденье и посмотрел вверх. Одно воспоминание все же удалось выудить: лицо Эндрю, мигающее в огнях светофоров. Красном, зеленом, а после — желтом. Хотя бы это он помнил. Помнил, как назвал Эндрю облачным котенком. Казалось, пять часов не могли просто выпасть из памяти. Казалось, они слились в один. Если он забыл все четыре с лишним часа в кровавом тумане, то уловил ли он лицо Эндрю с других ракурсов? Говорил ли Эндрю что-нибудь значительное, о чем Нил теперь навсегда забыл? Черт, а вдруг это было что-то вроде любимой планеты Эндрю или его любимой медузы? — Это просто чудо, что ты запомнил хотя бы часть нашего разговора, — сказал Эндрю. — Было что-то еще? — Ты был не в себе. — Но мои глаза были открыты. — Половину времени. — И люди говорили. Нил принял молчание Эндрю за подтверждение. Нил прижал ребра ладоней к глазницам. — Просто… почему я не мог забыть что-нибудь другое? Перед лицом Эндрю проплывало столько худших воспоминаний. Он чувствовал себя обманутым тем, что его разум решил оборваться именно тогда, а не раньше. Он все еще помнил все остальное и отчего-то сомневался, что когда-нибудь забудет. Это было и его проклятием тоже. Эндрю постоянно чувствовал себя так. Только вот над всем этим навис страх, что появится куда большее пробелов. Он сядет в машину, как будто мать никогда ничему его не учила, и слишком поздно заметит, что это не машина, принадлежащая кому-то из его знакомых. — Ты не потерял память, — сказал Эндрю с переднего сиденья. — Ты просто провалился в черную дыру. — Как я могу быть уверен, если я не знаю, чего я не знаю? — Я могу рассказать тебе все, — сказал Эндрю. Нил кивнул. Он встал и забрался на переднее сиденье рядом с Эндрю. — Я нашел тебя, и Жан тебя вынес. Кевин брызнул перцовкой в Рико. Когда мы сели в машину, ты сказал «пушистый», а потом назвал меня «облачным котенком». — Ах, — Нил покраснел. — Звучит знакомо. — Я сказал: «Сто два процента», затем спросил: «Да или нет?» снова, и ты ответил: «Я не могу». Ты слишком много извинялся, а потом, наконец, сказал: «Да» после того, как я сказал тебе, что все кончено. — М-м, — сказал Нил. Сказанное казалось знакомым. — Я помню тебя. Помню твой голос. — Потом ты отключился. Нил с облегчением вздохнул. Значит, его память цела. — А потом мы спорили о поездке в Макдональдс, пока ты истекал кровью на заднем сиденье. Он повернулся и посмотрел на Эндрю. — Что? Казалось, брови Эндрю слегка приподнялись. Эндрю пошутил. «Сорок два процента», — подумал Нил. — Кажется, я вспомнил, почему не хотел, чтобы ты был там, — сказал он. — Почему я не хотел, чтобы ты прикасался ко мне. На случай, если ты… ну, ты понимаешь. Эндрю безучастно уставился на него. — На случай, если ты… — он попытался придумать хорошую аналогию. — Это как… если бы кто-то… с очень грязным ртом жевал жвачку… — Хватит болтать. Нил умолк. — Ты думаешь, что обесцениваешься как какая-то ебаная Juicy Fruit? — Нет! — выкрикнул Нил. — Но, просто… как думаешь… — горло пересохло, он сглотнул. — Ты ведь видел много плохого, что случилось со мной, так? Это как… — Нил чувствовал себя глупо из-за того, что пытался объяснить. — Я заражен плохими воспоминаниями, — «Покрыт грязью». — Я начинаю думать, что клетки твоего мозга изо рта начинают вытекать, — сказал Эндрю. Нил почесал лоб. — Просто я понимаю, что тебе может быть неприятно прикасаться ко мне, раз тебе прислали видео с… этим. Я знаю, что в конечном счете ты перестанешь думать об этом, Эндрю. Ты ведь поэтому не поцеловал меня тогда, и это… нормально. Эндрю не отрицал, и Нил смирился с тем, что оказался правым. Эндрю не хотел прикасаться к нему никаким сексуальным образом. Не мог. Не после такого. Простого присутствия Эндрю было бы более чем достаточно для Нила. Ему не следовало торопить их обоих. Осталось совсем немного неоговоренных вопросов. Самый очевидный из которых цвета зелени. — Ты можешь забрать все деньги из папки, — сказал Нил. — Это возместит траты на дрель и ремонт машины. — Ты ничего не хочешь с ними сделать, — заявил Эндрю. — Неа. — Они мне не нужны. — Мы можем заключить сделку… — Я не приму их. Нил шумно выдохнул. — Что бы ты с ними сделал? — Не важно. Они мне не нужны. Нил выдохнул и принялся ждать. Эндрю не передумал. Ответ на вопрос, почему тот, кто без проблем потратил все деньги от страховки жизни на машину, не хочет брать его деньги, пришел к Нилу, пока он перебирал варианты. Эндрю, должно быть, отказывался брать деньги из принципа, потому что ему не нравилась причина, по которой Нил предлагает их ему. Потому что он знал об обратном отсчете. Знал о двенадцати днях. Он мог не знать, что именно это означает, но зловещий посыл читался явно. Почему Нил не пререкался — он понятия не имел. Возможно, Эндрю знал что-то, о чем он понятия не имел. Возможно, он думал, что сможет спасти его. Волна паники пронеслась от желудка Нила до его головы. Это была первая ясная мысль, которую он почувствовал за весь день. Мысль усугублялась тем, что Нил понимал, как это глупо. Конечно, какая бы причина ни была у Эндрю, он выставит Нила идиотом. Наркоманом. Ему хотелось, чтобы Эндрю целовал его до одури, пока ужасные чувства, бурлящие в животе, не отойдут на второй план. Он понимал, что это странное желание. И ненавидел себя за то, что хотел того, чего Эндрю не хотел ему давать. Нил практически распластался на своем сиденье от переполнявших его мыслей. К тому времени, как они добрались до Лисьей норы, Нил превратился в лужу беспокойства и, как ни странно, возбуждения. Он полагал, что это типичные подростковые эмоции, которые он подавлял слишком долго. Эндрю беспечно хлопнул дверью и через минуту открыл ее снова, чтобы уставиться на Нила взглядом, как бы говорящим: «Иди за мной; да, ты, тупица». «Тридцать девять процентов», — подумал Нил, поспешно отстегивая ремень безопасности. Он примет все, что даст ему Эндрю. Он последовал за Эндрю вверх по лестнице и на крышу. Ветер утих, но разница между теплом лестничной клетки и воздухом снаружи все же сильно ощущалась. Он пах свежестью и холодом, и Нилу это нравилось, — как свежий арбуз в летний день. Он порадовался, что оказался в толстовке и многослойном пальто в такую морозную погоду. Эндрю повернулся. — Ты все еще хочешь меня поцеловать? Несмотря на то, что рот внезапно наполнился слюной, Нил не хотел сглатывать — вдруг Эндрю заметит и скажет что-нибудь дерзкое. Он кивнул. — Да или нет? Слишком поздно — Нил сглотнул. — Да. Эндрю подошел ближе и поднял капюшон Нила. Затем схватил его за ниточки толстовки и потянул за собой к генератору. Нил ожидал, что он окажется холодным, пока не уперся рукой в его край и не понял, что от него исходят легкое тепло и гул. Эндрю сел на него, а Нил принялся ждать, пока его притянут за ниточки толстовки для поцелуя. Нити ослабли — Эндрю отпустил их и положил обе руки рядом с собой. — Плечи и выше — везде можешь потрогать руками, — сказал Эндрю. Нил моргнул. Он подождал мгновение, ожидая объяснений, и когда их не последовало, подтекст стал очевиден. — Твои руки на месте. — Верно. Почему бы тебе не присесть. — Там недостаточно… — Нил настолько приблизился к Эндрю, что мог сосчитать крапинки в его глазах. И легко уловить озорной блеск. — Ох. — Ох, — повторил Эндрю, чтобы Нил понял, как глупо иногда звучит. — Ты уверен? — Да. Нил наклонился и подтянулся к генератору. Уперся коленями в колени Эндрю, не давя своим весом. — Да или нет? — спросил Эндрю. — Да, — сказал Нил. — Садись. Нил нерешительно перенес вес, постепенно садясь на Эндрю. Теперь он заметил, что от генератора исходит легкая вибрация и пронизывает их обоих. Он положил обе руки на холодный бетон, обрамляя ими шею Эндрю. Он вглядывался в лицо Эндрю в поисках какого-либо дискомфорта. Грудь Эндрю ровно поднималась и опускалась. Он был так близко, что Нил чувствовал запах дыма, лосьона после бритья и алкоголя. — Выше плеч? — спросил Нил, прижавшись лбом к прохладному бетону над плечом Эндрю. — Да, — выдохнул Эндрю. Сердце Нила колотилось. Он не ощущал ни малейшей опасности. Это место, это пространство, которое Эндрю выделил для них двоих, принадлежало только им. Все остальное — лишь дурной сон. Дыхание Эндрю оставалось ровным. Его сердце, должно быть, билось так же быстро. Нил провел пальцами по его волосам, привыкая к их полной и абсолютной близости. — Да или нет? — спросил Нил. — Да, — ответил Эндрю. Нил зачесал его волосы назад и поцеловал в лоб. — Изверг, — сказал Эндрю. — Это сто четыре процента. — Просто возвращаю услугу, — парировал Нил. Он положил руки на плечи Эндрю, не ощутив напряжения, а затем обхватил его челюсть. Эндрю вздрогнул, и Нил одернул их. — У тебя пиздец какие холодные руки, — сказал Эндрю. — Все еще да. Шея Эндрю такая теплая. Воротник его рубашки скомкался под пальто, и от этого выглядел потрясающе неряшливо. А растрепанные Нилом волосы только усиливали эффект. Затаив дыхание, Нил понял, что даже воздух вокруг принадлежит только им. — Могу я поцеловать… — начал он. — Да Господи, блять, да. Улыбка заиграла на губах Нила, и он мягко притянул Эндрю к себе. Эндрю встретил его на полпути с готовностью, Нил бы даже сказал, хищно. И наконец, наконец Эндрю поцеловал его так, что даже время замерло. Будто обласкав Нилу душу. Нил запустил свои холодные руки за плечи Эндрю — под пальто — и притянул его ближе. Кожа Эндрю горяча, а его язык — еще горячее. Как только появлялся хотя бы намек на панику, Нилу стоило просто открыть глаза. Он делал это в промежутках между пылкими поцелуями, стараясь не слишком смещать свое ноющее тело, сидя на Эндрю, чтобы не тереться сверх меры. Когда он слишком долго держал глаза закрытыми, в груди возникло ощущение, будто он падал. У него не выходило воссоздать то ощущение, когда он находился под Эндрю, и когда его мысли заходили слишком далеко в этом направлении, Нил чувствовал легкую панику и с усилием отгонял их. Нил увернулся от Эндрю, который собирался прикоснуться к его уху, и поцеловал его в шею. Он ощутил дрожь Эндрю от головы до бедер. — Безрассудство не привлекает, — сказал Эндрю, сверкнув глазами. — Разве? — следующий поцелуй получился таким, каким его давно представлял себе Нил. Он завел руки за шею Эндрю и не потянул, а просто прильнул к нему. В этом поцелуе было много слюны и небольшой укус. Сильнее, чем когда-либо прежде, Нил позволил себе расслабиться в жаре, окутавшем их. Здесь он чувствовал себя в большей безопасности, чем где бы то ни было. Когда-либо вообще. Он отстранился и со вздохом поднял голову к потолку над собой, залитому капучино. Эндрю выглядел таким же раскрасневшимся, как и Нил. — Оставлю это без комментариев, — сказал Эндрю. Нил заметил, что его руки сжались в кулаки. На мгновение ему пришлось задуматься, насколько значительным оказался дар Эндрю. Как он перевернул с ног на голову свое привычное поведение ради него. Эндрю не одалживал доверие. А сжимал его, прижимая к груди. Нил обнял Эндрю и положил голову ему на плечо. Остался так, навалившись всем весом. — Спасибо, — сказал Нил. — Ты потрясающий. Сначала Эндрю промолчал. Потом тихо сказал: — Ты пиздец тяжелый. Ответ пустяковый, но Нил улыбнулся.