***
Вчера Нил почти не спал, и поэтому в автобусе его настигла усталость. При необходимости он умел заставлять адреналин бурлить в организме, да и экси всегда гнал кровь по сосудам с усиленным рвением, но после окончания игры он ощутил, как начала подкрадываться сонливость. Эндрю мягко взглянул на него. Нил совсем недавно выяснил, что у него существуют жесткие и мягкие взгляды. Жесткие походили на сверкающий цитрин, а мягкие — на тягучий мед. — Я лягу спать, когда до дома доедем. — Отеля, — поправил Эндрю. — Ага. — Для тебя экси — наркотик? — М-м. Пока автобус ехал, а холодный воздух струился из окон, Нил расслабился, откинувшись на спинку сиденья, и слегка прислонился к Эндрю, ощущая его тепло, его присутствие рядом. Еще бы секунду — и Нил задремал бы прямо на его плече, но внезапно зажужжал телефон. Очнувшись, он вытащил его из кармана, и сердце заколотилось. Тревога отступила, когда он различил определитель номера. — Какого хуя, Нил?! — на язвительном французском выпалил Жан. — А ты думал, я позволю тебе и дальше загоняться? — по-английски ответил Нил. — Это не шутка, Нил, ты мне поднасрал. Объяснись сейчас же! — Не ищи багет там, где его нет. — Нил! — Ладно, прости, но ты преувеличиваешь, учитывая обстоятельства. Я написал тебе заранее и сказал, что не собираюсь оставлять тебя одного. — Я думал, ты имел в виду, что Эбби останется или еще кто, — но не такое. — И нет, не поднасрал; он был очень вежлив, пожертвовав своим свободным временем, и ты должен это ценить. — Да он демон, блять. Он пытался вытащить меня из Пальметто, чтобы сходить в, сука, ресторан. — Так какого он там роста? — Ой, да иди ты на хуй. Нил ухмыльнулся, услышав знакомую тональность. — Сам на хуй иди, тряпка. Может, побудешь с ним и маленькой тряпочкой станешь или козочкой… или… ох, блять, может, он тебе даже подрочит. Жан повесил трубку. И правильно. От этого Нил только сильнее заулыбался. Эндрю смотрел на него с этакой расслабленной настойчивостью. Нилу нравился этот взгляд — глаза, будто находящие в нем эквивалент теплого одеяла или уютной комнатки. — Ты знал, что Троянцам приходится дважды в сезон летать на восток на выездные игры? Выражение лица Эндрю прояснилось, когда он понял, за какие именно ниточки подергал Нил и к чему вела его коварная тирада. — Не позволяй им делать фотки. Кевин позеленеет от зависти. — И не только позеленеет. — Как осьминог. — Или медуза? Эндрю покачал головой. Получается, Кевин не заслужил такой чести. Нил привалился боком к сиденью и подогнул под себя ноги, повернувшись лицом к Эндрю. Он все еще чувствовал себя преданным из-за того, что не мог играть. Если не считать до сих пор присутствующего жжения от нескольких порезов и потускневших синяков, Нил чувствовал себя нормально. Он игрался со светом, слегка прищуриваясь и всматриваясь в ускользающий взгляд Эндрю, в сливающийся воедино солнечный свет. Сонный. Он такой сонный. Как он вообще смог заснуть так близко к Балтимору? Эндрю провел рукой возле уха Нила. — Можно тебя потрогать? — спросил Эндрю. Его голос прозвучал грубо, как крекеры Golden Graham; Нил был уверен, что он оценил бы. — Да, — ответил Нил с той же тональностью. Он изо всех сил старался, чтобы его «да» отразило сильнейшую жажду прикосновений со стороны Эндрю. Эндрю протянул руку и почесал кудряшки за ухом Нила, а тот наклонился к прикосновению. — Ты как кот, — сравнил Эндрю. Нил подумал, не сказать ли «мяу». Или, может… — Мыр-р, мыр-р, — тихо пробурчал Нил. Эндрю чуть слышно хмыкнул. «Раздражается», — подумал Нил. Но нет, вряд ли раздражается. Нил нахмурился и в задумчивости прикрыл глаза, а Эндрю притянул его голову к себе. Забавляется? Так, стоп, это что, был смех? Вот так Эндрю смеется? Мозг Нила загудел. — Ложись, — сказал Эндрю. Голова Нила все клонилась вниз, вслед за волосами — ниже и ниже, пока ему не пришлось неуклюже вывернуться на сиденье. — Эм, Эндрю? — спросил Нил. Он навис над бедрами Эндрю — практически вплотную — и только сейчас смирился, что Эндрю мог уже несколько раз посмеяться, а он все это пропустил. Эндрю выдохнул через нос. Это прозвучало иначе. Как раздраженное ворчание. — Тебе но?.. — Да. Эндрю надавил чуть сильнее, и голова Нила оказалась на его бедрах. Нил, подогнув ноги, старался как можно меньше двигаться. Это так сильно напоминало чувство, когда животное решало довериться тебе настолько, чтобы лечь на тебя. Неповторимое чувство. Рука Эндрю удобно легла ему на шею, поддерживая. — Эндрю, — сказал Нил, — я нашел список из десяти каламбуров, хотел узнать, какой из них заставит меня смеяться. Эндрю ничего не ответил. Нил знал, что он слушает. — Ни один из десяти не заставил. Эндрю аккуратно надавил на шею Нила и испустил мягчайший вздох. — Никогда больше не говори, — сказал Эндрю. — Сто пять процентов. Удивленная улыбка медленно расползлась по лицу Нила, и он поднял глаза на Эндрю. — Да ладно. — Ты несбыточная мечта. Нил тихонько засмеялся и снова опустил голову на бедра Эндрю. Он уставился в темно-серое сиденье перед собой и в конце концов задремал.***
Все было хорошо, пока автобус не остановился. Череп Нила тяжестью покоился на ногах Эндрю (тупая бошка, тяжелая голова — все сходится). Эндрю осознал, что ему не приходилось будить Нила с тех пор, как тот вернулся из Гнезда. Неудивительно, что Эбби не разрешала ему играть, раз он практически не спал. Он пережил слишком много травмирующих событий, чтобы переживать еще одно, когда его лишают сна бесполезной остановкой. Ваймак обратился ко всем, сказав, что у них есть время, чтобы затариться закусками и заглянуть в сувенирные лавки, а всем, кто задержится дольше десяти минут, бросил: — Удачи догнать автобус. Тренер прошелся по рядам кресел, проверяя, все ли проснулись и до сих пор трезвы, включая свернувшуюся калачиком парочку, состоящую из Эллисон и Рене, первая из которых крайне раздраженно отреагировала на пробуждение. Когда он подошел к Эндрю и Нилу, Эндрю уставился на него взглядом, которым можно было убить. Не проронив ни слова, Ваймак поднял руки и отступил. Все было бы нормально, если бы не Аарон, который начал вышагивать по проходу, еле переставляя ноги, уже после того, как большинство Лисов вышли из автобуса. Он прищурился, заметив, что у Нила не видно головы, а Эндрю отчего-то насторожился. По пищеводу будто пауки пробежали, когда Аарон подошел ближе. Может, Эндрю удалось бы прогнать его, если бы он посмотрел на него достаточно пристально. Но нет. Аарон не собирался задерживаться. Нил свернулся клубочком, весь такой теплый, накрывшийся своей джерси как одеялом. Его голова лежала на бедрах Эндрю, а руки были скрещены на груди. Аарон остановился у предпоследних сидений и прислонился спиной к одному из них. С такого ракурса он не мог разглядеть Нила; слава Богу, он низкий. — Где Нил, — спросил Аарон, в той самой манере, когда вопросы переставали быть вопросами. — В туалете, — ответил Эндрю. Отлично, теперь он стал Нилом. Аарон прищурился. Каждый раз, когда он наклонялся вперед, сердце Эндрю сжималось все сильнее. — Я не видел, как он выходил, — заметил Аарон. — Заткнись, — сказал Эндрю. — Нет. — Иди и поищи, если тебя это так волнует. Аарон неловко поерзал, скрестил руки и уставился в окно. — Я помогал искать его не для того, чтобы он потерялся где-нибудь и его снова похитили. Было бы хуже, если бы он помер из-за своей тупости. — Он только из-за нее и помрет. Нил напрягся под Эндрю, и Эндрю убрал руку. Возможно, ему снился кошмар. Нил дернулся. Аарон навострил уши. Подался вперед и поперхнулся словами: — Чт… о… тх… ты, блять… Эндрю прижал палец к губам. Аарон издал несколько бессвязных звуков, а после сумел собрать их в слова: — Да как так! — Аарон, — прочеканил Эндрю. — Да как так! — истерично прошептал Аарон. — Вы двое что?!.. Ты, блять, серьезно? Эндрю лишь слегка приподнял брови, пока у Аарона начинался небольшой нервный срыв. — Мы с Кейтлин все это время прятались по блядским углам, и я даже не возникал! — Аарон продолжал истерично шептать; его старание звучать тише, честно говоря, впечатляло. — А вы двое даже не пытались скрыться, прямо как огроменная ебучая красная стрелка, тычущая Нилу в спину, на которой прямо так и написано: «Я выгляжу как сын серийного убийцы», о чем я вежливо молчал, но все мы и так об этом, блять, знаем! В ответ на разглагольствования Аарона Эндрю пожал плечами. — Там, вниз по улице, можно найти утешительную медальку «Прости, что ты не заметил, что твой брат — гей». Аарон откинул голову и втянул воздух сквозь стиснутые зубы, глядя в потолок автобуса. — Я… ах… Боже, я… блять, ах, — Эндрю заметил, как Аарон начал набирать кому-то еще до того, как вышел из автобуса. Вероятно, тупоголовой чирлидерше. Сделка между ними отошла на второй план. Ее незаметно оттеснили куда более серьезные проблемы. Эндрю перечислил бы даже несколько: обратный отсчет (10), тот факт, что они находились в часе езды от Балтимора, и самое главное — Нил, крепко спящий на его бедрах. А еще список, запрятанный в глубине сознания Эндрю, в котором была указана точная причина, по которой Эндрю так хорошо защищал ворота. Использовать сексуальные услуги как плату — Эндрю вряд ли бы на такое согласился. Но с Нилом все было иначе. Он не столько получал, сколько предлагал частичку себя. Частички их обоих, преподнесенные прямо на подносе, для вкуса, для взаимного наслаждения. Не столько забирая, сколько обмениваясь. Преподнося частички себя друг другу прямо на тарелочке. Эндрю не предвкушал. Он продолжал оставаться с холодной головой, чтобы не удивляться, когда Нил все же откажется. Так или иначе холод отступал из-за чего-то теплого, близкого — затылка Нила. Настолько же приятного, как нечто, побуждающее в первую очередь стремиться именно к этой цели. Проснувшись, Нил даже не шелохнулся. На этот раз он действительно проснулся: едва заметно пошевелился, и частота дыхания изменилась — стала не слишком быстрой, но и не слишком медленной. Будь она учащенной — можно было бы сказать, что у него начался сонный паралич. Эндрю задавался вопросом, в чем заключается разница, когда Нил спит на нем. Почему он ни разу не проснулся в автобусе за все это время. Возможно, дело было в привычности сна в транспорте. В воздухе. В окнах. Наверное, так Нил и понимает безопасность. Нил просто открыл глаза. Что-то в Эндрю вздрогнуло, и это был не страх. — Прости, — сказал Нил. Идиот. Что он мог сделать не так? Что вообще у него в голове? Насколько же он глуп, если решил, что виноват в том, что удовлетворяет элементарные человеческие потребности? Может, он почувствовал, как вздрогнул Эндрю, и извинился за это. Нил осоловело моргнул, и Эндрю будто ощутил эти ресницы, пробегающие вдоль его позвоночника. Образ не показался неприятным. Как только Нил встал, встал и Эндрю. Нил, как и всегда, потянулся размашисто и изящно, а Эндрю едва различимо повел плечами. Он не чувствовал ног, но кто-то вряд ли бы заметил. Если Нил и заметил, то не сказал. На улице было отвратительно. Все вокруг заволок собой туман и яркие огни; везде люди, везде тучи, которые не шли дождем, а просто застилали собой небо, вырисовывая на нем темно-синие грузные завитки. Раздражение накатило мгновенно. Туристы, наверное, ненавидели свою жизнь, если им нравилось кататься по таким местам. Он будто попал в чистилище. Ждал, выйдет ли Нил из себя. Когда он все-таки взглянул на Нила, тот предстал перед ним прямым контрастом бесцветной, тусклой смеси всего сущего. Он засмотрелся на что-то впереди — на витрину сувенирной лавки. Снаружи лежали несколько маленьких карт реки, несколько моделей здания Вашингтона (не таких уж и похожих на настоящее) и еще несколько привычных сувениров. Эндрю не понял, что из этого могло заинтересовать Нила, пока не увидел, как внутри магазинчика Дэн ловит майку, которую ей перебрасывает Мэтт, а Ники, вскинув обе брови, замахивается чем-то, казалось бы, совершенно для этого не предназначенным, на Эллисон, которая приподнимает только одну. Эндрю чиркнул зажигалкой и пошел в сторону убогой сувенирной лавки. Может, он найдет для Би еще одну статуэтку.***
К тому времени, как они вернулись в отель, Нил клевал носом. Это не Балтимор. Не Балтимор. Нил чувствовал себя словно во сне — в одном из тех, в которых человек внезапно попадает в чужое тело, и этот факт внезапно становится очень важным, хоть и является бредом на самом деле. Все кажется знакомым. И незнакомым. Неправильным. Совсем непохожим на его дом практически восьмилетней давности. Пребывание в отеле не помогало. Секунда — и у Нила в руках доллар, с которым он плетется по отелю, другая — и он покупает батончик. Батончик той же марки, который брал всегда, когда Мэри просила его перекусить в те вечера, когда хотела, чтобы они притворились, будто остановились в отеле, в попытке оторваться от преследователей. Он вспомнил, как они бегали за припасами. Вспомнил заправки, и тот самый вкус. Вспомнил, как выглядывал из шикарной машины в шикарном костюме, как его душила дорогая кожа, а дорогая ткань сковывала движения. Затем он прислушался и услышал в коридоре. Далекие голоса. Мышечная память кричала уходить, но он пошел им навстречу. Это оказался смех Мэтта. За углом собрались Лисы, чтобы поизучать отель. Натаниэлю не находилось места в голове, когда Лисы были рядом. Нил — часть их, так же как и они — его. Снаружи Аарон набирал что-то в телефоне. По дороге он встретился взглядом с Нилом и уставился на него. — Это несправедливо, — высказал ему Аарон. — Ты и он. Ты не должен быть исключением. Это обман. Нил не знал, чем разозлил Аарона. Вероятно, своим существованием. — Чего? Аарон только усмехнулся и ушел. Будь Лисы домом, Аарон был бы комнатой в подвале без крыши, кишащей пауками и расползающимися по всем стенам трещинами. Учитывая все это, комнатка вышла бы неприятной, но все же была бы частью единого целого. Именно в ней хранились бы рождественские гирлянды. Вернувшись в номер, Нил резко оживился. Эндрю. Эндрю в боксерах. Эндрю в боксерах и черной футболке. Сидит на кровати, скрестив ноги. Прижал два пальца к подбородку, локоть — к ноге, сидя удобно и уверенно, вальяжно и властно. Нил откровенно пялился. Особенно потому, что боксеры Эндрю были оранжево-черными в клетку, и Нилу никогда не приходило в голову поинтересоваться, как они выглядят; носит он боксеры или, может, плавки. — В душ идешь? — спросил Эндрю. Если не по тону, то по контексту Нил уловил нотки веселья. — Ах. Да, — тупо ответил он. — Душ. Да, — еще более тупо продолжил он. Эндрю ждал, наблюдая за Нилом из-под полуприкрытых век, словно горизонтальных занавесок того же цвета, что и заходящее солнце. С этой подсказкой Нил наконец разглядел. Вот как выглядел Эндрю, когда был одновременно игривым и намекающим. Нил нащупал свою одежду — по крайней мере ту, которая понадобится: те же вещи, что сейчас на Эндрю, — и, как на автопилоте, зашел в ванную. Заперев дверь, он включил холодную воду и шагнул под душ. «Оранжево-черные в клетку», — думал Нил, растирая мылом каждую часть тела. А еще думал о том, что мельком увидел другие боксеры Эндрю в раскрытом чемодане. Теперь он не мог выкинуть их из головы. Красная клетка разных размеров. Фиолетовая клетка. Одни с роем маленьких пчелок. Мотыльков. Может, Эндрю носил такие яркие потому, что не ожидал, что кто-то увидит его в нижнем белье? Нет, он переодевался вместе с командой, и Нил ловил на себе взгляды то тут, то там, пока надевал экипировку. А значит, у Эндрю было личное белье и отдельное белье для экси. «Тридцать пять процентов», — да Нил с ума сойдет. Холодная вода до предела обострила мысли. Вполне логично, что Эндрю уделял повышенное внимание своему гардеробу. Он всегда таким был. Нил насупил брови, открыл отельный шампунь, понюхал его и испытал вспышку дежавю вместе с неприятным воспоминанием. Он выбросил шампунь за пределы душевой кабинки и взял шампунь Эндрю, который чуть слышно пах всеми любимыми фруктами Нила. Икры Эндрю. О них Нил тоже не мог перестать думать. Если бы кто-то связал эти икры, Эндрю, наверняка, с легкостью разорвал бы путы, просто разведя колени, и не важно, была бы это клейкая лента или даже пластиковые стяжки. О Боже, возможно, даже будь это канат. Возможно, манильский канат, но не нейлоновый. Смыв шампунь, Нил выдавил на руки немного кондиционера. В голове промелькнула мысль, что если он выскажет Эндрю все эти мысли, то, скорее всего, на него посмотрят с такой силой взгляда, что он вспыхнет. Ему придется следить за языком, когда Эндрю будет делать ему минет. Блять. Оранжево-черные в клетку. Он это специально. Нилу вдруг захотелось вымыться поскорее. Возможно, он ополоснулся слишком быстро, но надеялся, что Эндрю будет слишком сосредоточен на ощущениях, чтобы это заметить. Он накинул на себя столько одежды, сколько счел нужным, и поспешно высушил волосы полотенцем, взъерошив их до неузнаваемости. Эндрю лежал на кровати. Он вбирал в себя Нила по кусочку. Босые ступни. Длинные ноги. Трусы-боксеры. Футболка. Руки. Шея. Шея? И голова, волосы, глаза. Глаза — в последнюю очередь, потому что Эндрю умел нагнетать напряжение, прямо как умел блокировать голы. Если глаза — это зеркала души, то сейчас здесь было четыре зеркала, две обнаженные души, сходящиеся друг с другом зрачок к зрачку. Два ключа, каждый от своего святилища, один в руке другого. Четыре руки и одно пылающее огнем желание. — Пялишься, — вернул его в настоящее Эндрю. — Продолжишь так говорить, и это станет нарицательным, — сказал Нил, опускаясь на кровать рядом с Эндрю. Одно дело — заниматься сексом на полу, другое — на нормальной кровати. Другое дело, когда твой член кто-то берет в рот. И совсем другое дело, когда человек доверяет тебе настолько, что ждет тебя в оранжево-черных боксерах в клетку, когда преодолевает внутренний мир, столь же катастрофически непредсказуемый, как и твой собственный. Эндрю притянул Нила за шею; его манящий шарм влек Нила. Не сила. Очень уместно, что первый человек, который просто попросил Нила поделиться своими секретами, стал первым, кому он по-настоящему открылся. Именно этого так часто не хватало — согласия. — Да, — буркнул Нил перед первым поцелуем Эндрю. Каждый его поцелуй заставлял Нила чувствовать себя ценным. Каждый из них был заявлением. «Нил, мой Нил». Печать. Чернильное пятно на холсте. Нил желал, чтобы его губы в конце концов распухли. Пока они целовались, Эндрю просунул руку под ворот Нила и впился пальцами в его позвонки. Другая нависла рядом. Зрительный контакт не прерывался ни на секунду, как Нил и просил. — Я хочу, чтобы ты потрогал мои плечи и грудь, — сказал Нил. — Талия и выше, — все как в записях на полях. Желания и вожделения, кусочки угля в топке. Эндрю продолжал смотреть. Каждый раз при виде этих глаз Нил открывал их для себя все больше. Сначала он видел только лесные, затем медовые, а теперь, оказавшись настолько близко, заметил, что глаза Эндрю не просто желтые. А зеленые, как листья, усеивающие верхушки леса, коричневые, как уголь, как дубы, а древесных оттенков в них — вовсе бесчисленное множество. Нилу захотелось затеряться в этом золотистом лесу. — Хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, Эндрю, — произнес Нил со всем своим намерением в голосе. Когда-то в юности, в подвернувшуюся минутку свободного времени он обнаружил, что если посмотреть вверх, раскачиваясь так высоко, как только можно, то живот начнет вздыматься с такой силой, будто его вот-вот подбросит в небо. Нил продолжал раскачиваться и раскачиваться, пока Мэри не видела, а это ощущение становилось все интенсивнее, пока он не уверился, что при следующем подлете упорхнет прямо к облакам. Застукав его, она предупреждающе вскрикнула. Им нужно было уходить. Он должен был немедленно слезть с этих качелей, сейчас же. Нил раскачался раз, два — и на третьем пике перестал думать. Проигнорировал все выкрики о том, что он может упасть, кости переломать и весь остальной лай в лицо, а затем спрыгнул. Тот момент перед прыжком — вот что ощутил Нил, когда Эндрю наконец положил на него ладони. Эндрю соскользнул ими с шеи Нила на его плечи. Нежно сжал каждое, а затем переместился на спину и грудь. Это Эндрю — лес, в котором Нил ни за что бы не заблудился, потому что знал его почти как свои пять пальцев. Золотые звезды каждый раз возникали и освещали путь между поцелуями. Между ними нарастал жар. Две души, находящиеся в непосредственной близости друг от друга, как правило, создавали парилку вокруг себя. Желание ощутить мозолистые ладони Эндрю на своей обнаженной коже становилось все сильнее. Нил разорвал страстный поцелуй, чтобы сказать: — Можешь просунуть руки под воротник. Растянуть его, — мягко выдохнул он, обдув разгоряченную кожу. — Он уже растянулся, — пробормотал Эндрю в ответ. Его руки проникли под футболку Нила и легли на плечи. Всех демонов в голове Нила спугнуло галлонами холодной воды и линии огрубевших мозолей. Эндрю перестал разминать его плечи и подцепил Нила одной из рук за бок, упершись в его одетое плечо, а другой начал подергивать подол его футболки. Нил вздрогнул, когда кончики его пальцев коснулись кожи. Эндрю замер. Нил тоже. И тогда он выдохнул, сдвигаясь в сторону — прижимаясь телом к пальцам Эндрю, раз тот не сделал этого сам. — Думаю, мне может быть щекотно, — сказал Нил. — Возле талии. Эндрю так и не шелохнулся. — Можно потрогать твою руку? — спросил Нил. Эндрю кивнул. Нил взял руку Эндрю и нырнул под футболку. Он вывел скрюченные пальцы Эндрю через воротник, а затем нежно прижал их к своим губам. Когда продолжительный поцелуй закончился, Нил положил руку Эндрю себе на грудь. — Я ни за что не перепутаю тебя ни с кем другим, — сказал Нил. — Поэтому все еще «да». Теперь руки Эндрю расположились идеально — обнимая Нила со всех сторон. Было приятно осознавать, насколько хорошо их тела подходили друг другу. Как будто кто-то специально создал их такими, и как бы сильно они ни были изуродованы, это не мешало пазлу складываться. — Таз и выше, — сказал Эндрю. — Это сделка, Джостен. «Но не транзакция», — прекрасно понял Нил. Он пошел по той же дорожке, что и Эндрю, прослеживая путь от волос к шее, к мышцам груди — блять, как же он обожал его грудь — и обратно к плечам. Эндрю издал звук, похожий на рык. Нил не успел понять намек, как они оба упали спинами на кровать, Эндрю потащил Нила вниз. Плюх, и вот уже Нил лежит на Эндрю, глядя на взъерошенные волосы, обрамляющие его лицо подобно львиной гриве. Нил замер. Эндрю двинулся. Он изменил положение своих рук так, что обе обхватили Нила за плечи. — Эндрю, — прошептал Нил. Это вопрос. — Таз. И. Выше. — Эндрю, — снова прошептал Нил. — Единственное правило, — сказал Эндрю. — Но ведь… — начал Нил. — Не так, — ответил Эндрю. — Никогда так. Нил расслабился. Глядя на Эндрю, он тихонько задался вопросом: за пределами этой комнаты вообще что-то происходит? Нервничал ли он, ожидая, пока Нил приоткроет эту дверь? Нет, иначе не было бы оранжево-черных боксеров в клетку. Контроль Эндрю оставался при нем — сосредоточился в руках, которыми он обхватил оба предплечья Нила. Нил наклонился, чтобы поцеловать Эндрю. Это ощутилось иначе. Все в нем ощущалось иначе. Сколько ни заглядывайся на луну, никогда не сможешь по ней пройтись. Раздался тихий шаркающий звук, когда Эндрю слегка потянул футболку вверх. Нил рухнул на кровать рядом с ним, все еще не понимая, как Эндрю чувствует себя рядом с ним, хотя Нил в любом случае будет дорожить этим моментом до конца своих дней. Он обхватил Эндрю одной рукой, прижался ртом к его плечу и начал спускаться ниже. По плечу. Вдоль мускулистой груди Эндрю, оставив дорожку поцелуев, и ниже — к его талии. Эндрю повернулся, чтобы посмотреть на Нила, и тоже, воспользовавшись возможностью, украл поцелуй. Правда, он не столько украл, сколько отдал. Нил не торопился, держа руки на месте, приобнимая Эндрю. Эндрю выдохнул — нетерпеливо и с предвкушением — и схватил Нила за руку. — Ты хоть что-то в анатомии понимаешь? — спросил Эндрю. Их лица были так близко. Он провел его рукой по мышцам своего живота. Нил ощутил слой мышц под более мягким слоем жира. Ему отчаянно захотелось понажимать на него, но в то же время он предпочел бы умереть, чем рискнуть предать доверие Эндрю. — Вот это, — Эндрю перевел руку Нила на свой таз, тоже обросший мускулами, — над тазом, — Нил подставил руку, чтобы нащупать то место, которое имел в виду Эндрю. Он был очень, очень осторожен, стараясь не пережать. Когда Эндрю поцеловал его еще сильнее, рука снова скользнула вверх. — Нил, — сказал Эндрю. Он притянул его к себе, оставив тягучий поцелуй в ложбинке между шеей и плечом. Нил все ждал, когда же до него дойдет, чего хочет Эндрю. Так и не дошло. — Что? — Нил моргнул. — Я не собираюсь просить тебя об этом, — сказал Эндрю. — Ох, — выдохнул Нил. — Постой, кто дает, а кто принимает? Эндрю обеими руками откинул волосы с лица. Ох. — Похоже, произошло недопонимание. — Ты не уточнил. В мозгу Нила что-то щелкнуло и сдвинулось, будто блок из Дженги встал на место. Нил просто… не ожидал, что Эндрю может согласиться на такое. Теперь, когда он понял, все стало логичнее. Обрело смысл вместе с тем, как его сердце затрепетало, подобно пламени от сигареты, которой кто-то затянулся. Эндрю… в замешательстве? Расстроен? — Можем сделать и так. — Нет, — выпалил Нил. — Нет. Нет, твой вариант мне больше нравится. Эндрю откинул голову на кровать. Выдох воображаемого дыма. Эндрю даже не подозревал, какую жизнь только что вдохнул в душу Нила. — Я постараюсь, — заверил Нил. — Только вот я этого никогда не делал. — А я-то думал, что доверяю свой член профессионалу, — сказал Эндрю как отрезал. Нил улыбнулся, отвечая на очередной поцелуй. — Хорошо, так как мы это сделаем? — Дай мне руку, — сказал Эндрю. Нил скользнул своей рукой в руку Эндрю и позволил ему потянуть ее вниз, еще ниже. Остановился. — Слишком? — спросил Нил. Эндрю сглотнул. Да Нил в кучку рассыплется в ближайшие минут десять. — Садись на пол, — сказал Эндрю. Нил сел, а Эндрю переместился на край кровати. Это было немного неудобно — так много перемещаться. Неловко и экспериментально, и, возможно, скоро Эндрю, который смотрел на Нила снизу вверх и ощутимо напрягся в трусах-боксерах, изменит свое мнение обо всем этом, и Нил без проблем его примет. В этом ощущалось какое-то странноватое спокойствие. Для пущей убедительности Нил потянул Эндрю вниз за ворот футболки. Эндрю закатил глаза, но встретил его еще одним поцелуем. — Колени и ниже — нормально, — сказал Эндрю, предоставив Нилу прекрасную возможность обхватить руками его твердые икры. Нил облизнул губы. Затем поймал взгляд Эндрю и поднял бровь в знак немого вопроса. — Все нормально? — но, похоже, Эндрю выглядел так не из-за беспокойства. — Ты покраснел? — Это свет лампы, — сказал Эндрю. Ложь сводилась на нет их пониманием того, что это она и есть. Да, он точно покраснел. Нил не сводил глаз с лица Эндрю, когда тот протянул руку вниз, чтобы освободить член из трусов. Смущается. Сегодня Нилу не удастся провести языком по его счастливой дорожке. Эндрю оставался полуприкрытым. Нил на секунду залюбовался, а ноги Эндрю напряглись. Нил подался вперед, снова облизал губы и открыл рот. Поначалу это ощущалось очень странно. Чувствуя себя неопытным, смущенным и неловким, Нил попробовал полизать, и это было интересно. Но самым интересным оказалась реакция Эндрю, — Нил почувствовал, как напряглись его ноги. Увидел, как отреагировали мышцы его бедер. Нил решил выяснить, сколько сможет взять в рот, прежде чем появится рвотный рефлекс, но затем быстро прекратил свои попытки — Эндрю его убьет, если он задохнется. Нил был слишком сосредоточен, слишком сильно, и пока Эндрю все сильнее впивался в рот Нила, тот очень старался подобрать правильный подход. А потом Эндрю сгреб его волосы, и Нил совсем перестал думать. Осталось только прекрасное блаженство. Нил проследил за тем, как Эндрю провел рукой по его затылку. — М-м-м? — спросил Нил. — Да, — ответил Эндрю, пока Нил посасывал головку его члена. Тяжелое дыхание. Нилу нравился его голос — низкий, с придыханием, как сумерки. Как дым. Как огонь. Нил снова попытался опустить голову чуть ниже. Он зажмурился и обхватил Эндрю за ноги. Эндрю схватил его за волосы. Нил издал тихий стон, чтобы дать ему понять, что он наслаждается происходящим. Никто другой в мире не мог держать его за волосы так. Всякий раз, открывая глаза, Нил знал, что там, за светом комнаты, будет Эндрю. Свет от лампы даже отдаленно не напоминал розовый, но Эндрю был именно розовым. Розовым и золотистым. Восходом солнца. Нил не мог оторвать глаз. Он ощутил, как напряглись икры Эндрю, когда тот подогнул ноги и моргнул от возбуждения. Нил, прекрасно понимая, что ведет себя распутно, моргнул, опустив ресницы. Эффект был мгновенным, Эндрю выдохнул сквозь зубы, прикрыв рот рукой. — Хм-м? — приглушенно простонал Нил вокруг члена Эндрю. Эндрю изо всех сил пытался оскалиться. — Я тебя ненавижу. — Яхмт бя ольш, — хмыкнул Нил. Эндрю ударил кулаком по кровати. — Завались. Нил старался не улыбаться. Его член пульсировал настолько болезненно, что Нил потянулся вниз, обхватил себя, и принялся дрочить, одновременно отсасывая Эндрю. Он постанывал в такт своим движениям, подстегивая этим и Эндрю. В конце концов, у Эндрю перехватило дыхание, и он торопливо произнес: — Хватит, остановись, Нил, — Нил отстранился, и Эндрю быстрыми движениями руки закончил начатое. Он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, кроме Нила, и тот самый Нил протянул ему полотенце, с которым вышел из душа. — Можно… вылизать тебя? — Нет, — ответил Эндрю. Он поправил боксеры и пошел в ванную. Дверь ванной захлопнулась. Оставшись в одиночестве, Нил закрыл глаза и обхватил свой член. Он думал о раскрасневшемся лице Эндрю, о том, как Эндрю прикрывал рот рукой и делал короткие вдохи; вспоминал его вкус. Столько зрительного контакта, столько золота. Ни на секунду не отводя от него взгляда, утопая в этих глазах, Нил думал о том, как напрягались его мышцы. О том, как ощущались его таз и те места, на которых он оставлял поцелуи. Места, которые все еще тихонько гудели. Он вспыхнул, запоздало сообразив, что эти боксеры придется отдать в прачечную отеля. Но это уже не важно. Прилив эндорфинов все компенсировал. Пронесся сквозь Нила, как ровный румянец по лицу Эндрю, а затем эйфория медленно сошла на нет, уступив место чему-то холодному и разочаровывающему. Эндрю был в ванной, копался в ощущениях своего тела. Нил сидел в холодном номере отеля, по коже бежали мурашки. Осознание, что он не возражает против прикосновений Эндрю, шелестело в нем, как листья в ночи. Разве это неправильно — наслаждаться этим? Пруст говорил… блять. Блять. Нет. Нил сорвал с себя боксеры и переоделся в треники, накинул толстовку. Нет никаких причин для переживаний. Пруст — лжец и манипулятор, Нил даже не мог вспомнить ни одной конкретной фразы, но какая-то его часть была уверена, что у него есть веская причина стыдиться самого себя. Он схватился за голову и завернулся в покрывало на кровати напротив той, на которой они оба сидели минуту назад. Ему не мешало бы закурить. Зажигалка была у Эндрю. Где-то. Он принялся игнорировать это чувство. Но отрицание не помогало этому чувству испариться. Нил прикрыл глаза, пытаясь разобраться в себе, как это, вероятно, делал Эндрю. Он не сделал ничего плохого. Он хотел сжечь себя в пепел. В прикосновениях Эндрю не было ничего плохого. Жужжание. Он жужжит. Он не в опасности. Не был всего несколько минут назад. В голове настойчиво звучал голос: «Как ты мог этим наслаждаться? Неужели тебя ничто не побудило это сделать? Ничего не случилось? Вообще ничего?» Наверное, ничего и не должно было повлиять на него, что он захотел заняться чем-то сексуальным. Блять. Блять. Блять. Да что с ним не так? Кожа зудела. Зудела. Ему нужно покурить. Ему нужны сумерки. Тепло рассвета. Почему здесь стало так холодно? Ему нужно почувствовать, как дым обдувает его лицо, его глаза. Пряный дым. Пряный. Кардамон. Корица. Это приводит в ужас. Как будто он совершил что-то ужасное. Сколько бы Нил ни копался в себе, он не мог вычленить нужный кусочек. Ничего не мог найти, поэтому продолжал копаться, копаться и копаться внутри себя. Эндрю вышел из ванной. Или, возможно, возник. Телепортировался. Нил моргнул, и он оказался рядом. — Чем ты занят, — сказал Эндрю. — Я не знаю, — сказал Нил. Раздраженно. Он не должен раздражаться. Эндрю ни в чем не виноват. Он ничего не сделал. Боже, блядская кожа не переставала зудеть. Эндрю подошел ближе. Остановился, когда оказался достаточно близко. — Нил. — Я не знаю, — расстроенно повторил Нил. — Я не знаю, я не могу… мне… мне. — Выскажись. — Это пиздец как глупо. — Прямо как ты сам, а теперь выскажись. — Я не знаю, — огрызнулся Нил. — Нил. — Хватит. Эндрю умолк, взволнованный. Посмотрел вниз. Сделал медленный вдох. Спокойно открыл глаза. В них не было осуждения, не было и понимания, но Нилу все равно не нравился этот спокойный взгляд. — Хочешь, выкручу термостат побольше? — спросил Эндрю. — Нет. Поменьше. — Уменьшу на два градуса. Нил закутался поплотнее. Спрятал лицо в коленях. — У тебя приступ тревоги. — Нет, — сказал Нил, утыкаясь в покрывало, лежащее на коленях. — Нет. Я не знаю. Я, блять, не знаю, что это такое. Воображаемые руки превращались в чужие. Остатки ощущений постепенно угасали, пока не слились с другими, более осязаемыми, больше напоминающими запах корицы, более страшными ощущениями. Все это нереально. Просто кошмар, градом пробивающий его сознание. Раздался звук открывшегося ящика, затем — хлопок. После раздался второй. Нил посмотрел на Эндрю, стоящего у комода; мышцы его рук напряглись, когда он неловко подцепил что-то в ящике и снова захлопнул его. Страх Нила разросся с новой силой, подпитавшись громкими звуками и разлившимся, словно пятном, чувством вины. Он возненавидел себя еще сильнее, из-за Эндрю. Не настолько, чтобы попросить прощения. Но достаточно, чтобы впиться ногтями в плечи. Эндрю провел пятерней по волосам, повернулся, поймал извиняющийся взгляд Нила, и Нил увидел, как напряглись сухожилия его руки, которой он изо всех сил сжал зажигалку. — Просто уйди, — сказал Нил. — Если ты злишься, то просто уйди и подожди немного. — Я не злюсь, — прочеканил Эндрю. — Уйди, — сказал Нил, постаравшись звучать как можно более безэмоционально. Дверь хлопнула. Внутри воцарилась холодная адская пустота. Он не мог понять, зачем сказал это: чтобы почувствовать себя виноватым, потому что хотел найти конкретную причину для ненависти к себе, или потому, что хотел побыть один. Правильный ответ не находился. Его вообще не было. «Да или нет» на французском или английском, или тот паттерн, который заставлял все это спрашивать. Сказать — и остановиться. Я остановлюсь. В голове бушевал снегопад из небольших деталей, запахов, отметин на его коже — невидимых. Снежинки складывались в сугробы. Эндрю впервые доверился кому-то, а Нил все испортил. Сломал его. Сломал. Он понимал, что все его мысли иррациональны, но не мог перестать раскатывать снежный ком. Было холодно. Раз Нила расстраивало это, то он мог бы не обращать внимания на все остальное. Он позволил холоду окутать свое замерзающее тело. Позволил холоду остудить его, замедлить бурлящую кровь и пустить дрожь по костям. Холод усиливался, эмоции застывали. Но хуже всего, что он не хотел даже пошевелить. Ему было достаточно холодно, чтобы страдать, но недостаточно, чтобы захотеть что-то изменить. Идиот. Эндрю точно себя возненавидит. У Нила нет сигарет. Только спертый воздух номера в отеле.***
Вернувшись из магазина, Эндрю перекинул полиэтиленовый пакет через плечо и пошел обратно. Он пинал бетон под подошвами. Пнул камень с бордюра. Поскреб вторым камнем по бетону, издавая ужасный звук, похожий на треск зубов скелетов, пережевывающих мел. Эндрю чуть не споткнулся о третий камень и резко выставил ногу, чуть было не рухнув. Он решил больше не пинать камни. Это было так по-детски, бесполезно и лишь умаляло его реальную, неуемную ярость. Он должен был подготовиться к тому, что Нил вряд ли нормально отреагирует на его поведение после секса. Эндрю лучше, чем кто-либо другой, понимал, что порой в процессе голова остается ясной, а после эндорфины постепенно сходят на нет, и разум начинает атаковать сам себя. Нил не умел справляться с этим. А вот Эндрю умел, и это удавалось ему с большим трудом. Их реакции рикошетили друг от друга, и это ненормально. Нилу не хватало места для злобы Эндрю, он винил в ней себя, и это только сильнее выводило Эндрю из себя. Он знал, что это вредно для здоровья. Эндрю поднял глаза на их окно. Теперь у него есть свеча с ароматом ванили и чек. Идиот. На парковке в раскоряку стоял автобус, занявший собою два парковочных места. Рядом с ним находился новый автомобиль. Эндрю сравнил нынешний кадр парковки со старым и нахмурил брови. Из всех машин, которые сменились за время их пребывания здесь, ни одна не выглядела как большой, бросающийся в глаза черный фургон с тонированными стеклами. Эндрю подошел и заглянул внутрь. Пусто. Может быть, паранойя Нила передалась и ему. Он пошел внутрь. Торопясь со своей дурацкой свечой наперевес. Нилу она либо не понравится, либо понравится. В отеле чем-то пахло, но не ванилью. Глупо было бы купить диффузор? Он поборол желание прихлопнуть себя по голове и открыл дверь. Дверь в ванную открыта. Проходя мимо стены, Эндрю увидел, что в кучке из покрывал больше нет Нила. И за дверью никого. Окна закрыты. Комната была закрыта. За этими кроватями человеку спрятаться бы не удалось. Как и в шкафах. Эндрю обошел комнату отдыха. Бассейн. Осмотрел коридоры отеля. Проверил крышу, выломав дверь. Больше негде искать. Нил пропал.