Сказ о споре Адаманты с пегасами
https://i.imgur.com/yjioRn3.jpg Согласно народному преданию, в стародавние времена на самом юге предгорий Грифоньих Гор проживал клан Ветрокрылых, знаменитый летным мастерством своих пернатых и мудрой драконессой Адамантой, “защищавшей” эти земли. Жизнь шла своим чередом: рогатые “бескрылки” клана растили урожай и добывали из недр гор минералы на продажу, грифоны пасли овец и ремесленничали, пегасы гоняли облака, а Адаманта собирала со всех них дань. Но однажды на границе появились необычные чужаки: бескрылые безрогие полосатые пони. Пернатые было собрались прогнать их когтями и кортиками, но увидев то, что среди чужестранцев нет ни одного крылатого, передумали, и решили поговорить с пришельцами. Полосатые, как выяснилось, никогда раньше даже не слышали о существовании небесных эквестрийцев, а единственное, чего они желали, была возможность мирно жить в этих местах. Ненужной Ветрокрылым земли в их владениях хватало, так что пришельцам было разрешено остаться в обмен на регулярную выплату дани. Адаманта также против не была: больше “сыти” — больше доход чешуйчатой вымогательницы. Через некоторое время после описанных событий, “защищавшая” эти края дракониха, отнюдь не бывшая глупой, заметила, что часть дани, которую она брала долей с доходов, от полосатых теперь куда солиднее, чем с крылатых семей. Адаманта, как и все драконы, бывшая от природы жадной, задумалась над этим, и решила лично проинспектировать свои владения: уж не обманывают ли ее “перьевые веники”? Воспользовавшись магией (драконесса была очень неплохой колдуньей), Адаманта стала подсматривать за повседневной жизнью “мелюзги”, подмечая то, кто сколько добыл, изготовил, купил или продал, и то, сколько он отсыпал в драконий оброк. Как это ни удивительно было для чешуйчатой, но ее пернатые данники даже и не пытались обмануть огнедышащую грабительницу. А вот зебры нагло обворовывали ее, отдавая куда меньше, чем то было положено. Дракониха, конечно же, быстро навела порядок, разорив дома особо наглых полосатых прохиндеек и пригрозив их съесть, если еще раз поймает на обмане. Но обнаруженное заставило Адаманту задуматься. С одной стороны, зебры работают так хорошо, что даже с недоложенным добром их оброк куда тяжелее пегасьего. Но зебры врут и обманывают. С другой стороны, пернатые “зубочистки” не радуют дракониху богатой данью. Но крылатые честны и не ищут путей обворовать огнедышащую. В общем, поразмышляв над странностями своих данников, Адаманта решила их между собою скрестить, тем выведя на свет пони драконьей мечты: работящего как зебра и честного как грифон. С этой идеей дракониха и обратилась к пегасам, рассудив, что если они в, кхм, интимной сфере необузданные и богатые на выдумки, то и воспримут драконьи хотелки наиболее легко. Но крылатые разочаровали драконессу, придя в неподдельный ужас от ее предложения, и отказавшись вести дальнейшие разговоры со своей “защитницей” на эту тему. Грифоны же попробовали растолковать чешуйчатой значение семьи для “сыти”, но натолкнулись на откровение Адаманты, которую драконья жадность подтолкнула открыться клювастым об истинных мотивах своих нескромных предложений. Поняв, что драконесса отнюдь не собирается покушаться на честь их союзников, а руководствуется исключительно меркантильными порывами, грифоны призадумались: они и сами были не против породнить пегасов с зебрами, тем усилив клан Ветрокрылых. Так что, небесные охотники пообещали драконессе не мешать. Грифоны осторожно намекнули пони о том, что дракониха не желает оскорбить их, да и сами охотники совершенно не против через пегасов породниться с зебрами. Оставив, конечно, финальный выбор за своими травоядными союзниками. Такой фортель со стороны когтистых как-то поколебал уверенность пегасов и притушил их возмущение. Так что, вожаки табунов согласились еще раз выслушать чешуйчатую. Адаманте было весьма необычно такое поведение “сыти” (ранее она и не думала лезть в личную жизнь своих данников), но дракониха спокойно и рассудительно снова рассказа пернатым о том, что и зачем она от них желает. На этот раз пегасы дослушали огнедышащую до конца. После чего, вожак одного из табунов, Ветрогрив, вышел вперед, и спросил у драконихи: понимает ли она то, чего хочет от небесных пони? Ответ Адаманты был утвердительным. Что крайне удивило и развеселило всех собравшихся. Оторжавшись, Ветрогрив предложил “защитнице” своего клана пари: она докажет, что понимает пони, а в ответ на это вожаки разрешат жеребцам своего племени невозбранно крыть полосатых уродин, коли на них кто польститься. Если же дракониха проиграет спор, то отныне все жители ее владений смогут безнаказанно величать Адаманту “Зеленой Овцой”. Драконесса призадумалась. С одной стороны, не в характере драконов терпеть нахальство “мелкопузых”: нужно было либо унизительно высмеять наглецов, либо спалить их к Дискорду. С другой стороны, природная жадность, соблазненная видениями будущей богатой дани, требовала принять вызов, и утереть нос “зубочисткам”. Выбор был сложен, но жадность, получив поддержку от мощного союзника в лице любопытства, в итоге, победила. Драконесса согласилась на пари, скрепив свое слово каплей крови. Откровенно веселящийся Ветрогрив тут же дал драконихе первое задание: пусть она сама станет “мелкопузой”. Адаманта опешила: а не обнаглел ли пегас? совсем забыл, с кем разговаривает? Нет, жеребец не забыл: он разговаривал с хвастуньей, находящейся в пол-перышка от того, чтобы продуть спор. Драконесса, грязно ругая пегасью безголовость, пообещала пернатому наглецу, что завтра он увидит ее в новом облике — пусть только прилетит рано утром к ее логову и не обсерется от увиденного. Вернувшись домой, Адаманта первым делом откопала среди завала сокровищ все пегасьи черепа, которые скопила за свою долгую жизнь, нацепила их на колья и выставила у входа в пещеру. Потом, прикинув, что две понячьи черепушки скорее выставят ее на посмешище, чем напугают Ветрогрива, с ворчанием убрала их обратно в один из сундуков. Разобиженная дракониха решила попугать пернатого нахала иным способом. Но сначала надо было выполнить первое задание “начинки для колбасы”: огнедышащая намешала колдовской состав и подготовила все к предстоящему ритуалу, похихикивая тому, какой она завтра увидит морду Ветрогрива (Адаманта была очень хорошей колдуньей). Наутро к логову чешуйчатой заявилась целая толпа пернатых и их родственниц-единорожек: пони и грифоны явно ожидали занятного представления и новой темы для главной сплетни года. Дракониха, ничуть не смутившись, встретила своих данников, поблескивая натертой колдовским зельем чешуей. Ветрогрив был тут же, нагло поинтересовавшись у драконесы: чем это от нее так несет, и когда ему уже надо будет падать в обморок от ужаса? Адаманта, смакуя момент, стала наиграно возвеличивать пегаса, называя его отважным и бесстрашным, а себя, наоборот, всячески принижать. И вот, когда она дошла до “слабой и глупой драконихи, унижено умоляющей могучего пегаса о снисхождении”, ее окутало изумрудное пламя. Когда оно опало все собравшиеся ахнули: вместо огнедышащего монстра перед ними стояла довольно симпатичная грифина, которую не портили даже перепончатые крылья и драконьи глаза. Адаманта ухмыльнулась, и выкатила из-за камня заранее приготовленное бронзовое зеркало, сначала продемонстрировав его Ветрогриву, а потом начав любоваться собой. Пегас тоже изменился: покрылся чешуей, приобрел перепончатые крылья и отрастил во рту пару внушительных клыков. Вскоре тишина разразилась веселым ржанием и клекотом и перезвоном битов, которые одна ушлая единорожка собирала с проспоривших крылатых. А Ветрогрив на негнущихся ногах направился к логову Адаманты. Заметив это, драконесса встрепенулась, и окликнула чешуйчатого поня: куда это он направляется и чего в ее доме забыл? Пегас все еще не слишком спокойным голосом поведал новоявленной грифине, что он нынче новый дракон этих мест и направляется в свое логово, дабы немного подкрепиться рубинами, что на прошлый месяц отдали “мелкопузые”. Адаманта одновременно и удивилась, и испугалась, а потому не смогла вникнуть в комичность ситуации, бросившись оттаскивать жеребца от своего логова за хвост. За этим делом превращенная дракониха постоянно тараторила о том, что нет у нее никаких рубинов, что они невкусные и, вообще, вредны для драконьего здоровья. Но пегас продолжал упрямо продвигаться ко входу в пещеру. Так что, под конец, совсем потеряв голову от страха за свой запас драконьих сластей, Адаманта созналась, что чары на Ветрогриве халтурные, и вряд ли продержатся дольше трех дней, а как он потом будет от съеденных рубинов, кхм, избавляться она даже и представить боится. Внезапно драконессу что-то сбило с ног и перевернуло на спину, а прямо над ней оказалась лыбящаяся чешуйчатая морда пегаса, поздравившая ее с победой в первом испытании. Впрочем, заметил белогривый понь, он еще успеет наизмываться над Адамантой, ибо все остальные испытания ей придется проходить в нынешнем облике. И только после этих слов дракониха заметила, что присутствующие при этой сценке пони и грифоны от души веселятся. Пристыженная драконесса не знала куда девать глаза, пока к ней не подлетел крупный охотник, помогший ей подняться и шепнувший на ухо, что это не насмешки, а радость за нее. После чего грифон, оказавшийся первым охотником той стаи, что жила вместе с табуном Ветрогрива, объявил о том, что на время пари он и его стая берут чешуйчатую под свое попечение. Теперь Адаманта поселилась среди грифонов, которые отнеслись к своей внезапно изменившейся огнедышащей “защитнице” весьма тепло. Драконесса с трудом вникала в жизнь пернатых, находя ее во многом странной, но, как это ни удивительно, очаровательной. Грифоны же помогали драконице приспособиться, поправляя и направляя ее, а Ветрогрив, не упускавший случая поддеть Адаманту, с новым заданием не спешил. В целом, жизнь среди “сыти” хоть и была очень необычной для дракона, но Адаманте нравилась. За ней даже пытался ухаживать молодой охотник Остроглаз, влюбившийся в превращенную дракониху. Единственное, что ее, действительно, печалило так это то, что грифоны не в состоянии есть драгоценности. Тоскуя по привычным драконьим лакомствам, драконесса занялась ремеслом ювелира, в котором очень преуспела (то ли из-за своей драконьей натуры, то ли у чешуйчатой, на самом деле, был талант). https://i.imgur.com/gUYZDYR.jpg Через год (совершенно незначительный по драконьим меркам срок) весьма недовольный Ветрогрив припонно признал, что Адаманта с честью прошла второе испытание. В чем оно заключалось надувшийся от обиды жеребец рассказывать обалдевшей драконихе не захотел. Так что, Адаманту просветили на этот счет остальные крылатые: драконесса целый год смогла прожить среди грифонов и пегасов, тем доказав, что они ей, действительно, не чужды. Следующее испытание ждало дракониху через полтора четырехночия. В том году выпало так, что аж две охотницы и одна пегаска выдавались замуж в одно и то же поселение дружественного Ветрокрылым клана. Это был повод для отличной гулянки, на которой намеривались хорошенько повеселиться обе семьи. В подготовке были заняты все, а Адаманте даже нашлось особое дело, которое ей с самодовольной рожей поручил белогривый понячий вожак. От драконихи требовалось пригнать на место празднества отару овец (пегасы мяса не едят, а вот грифоны очень уважают хороший шашлык), что теперь было ее новым испытанием: пернатые смогут посмотреть, есть ли в чешуйчатой ответственность перед другими. С первого взгляда, несложное задание сразу не понравилось Адаманте — уж слишком беспечно вел себя Ветрогрив. Но деваться было некуда: после года среди грифонов драконке еще сложнее было бы признать свое поражение. Так что, при помощи одной из грифин отобрав овец посочнее, чешуйчатая погнала отару к месту предстоящего праздника. По пути к ней присоединился Остроглаз. Адаманта уже собиралась в очередной раз отшить влюбленного грифона, но тот сказал ей, что, не смотря ни на что, будет сопровождать ее: по мнению птицельва, пегасы замыслили каверзу, и хотят провалить испытание Адаманты, дабы посмеяться над ней. Превращенной драконихе, с самого начала заподозрившей белогривого жеребца в какой-то пакости, пришлось стерпеть компанию когтистого ухажера. Правда, Адаманта сразу же предупредила Остроглаза, что за любые попытки заигрывать он получит крыльями по башке. Как оказалось, это был мудрый шаг. По пути на них, действительно, напала пятерка пегасов, попытавшаяся перепугать и расшугать овец по холмам. Но, встретив не одного, а двух грифонов, пернатые жеребцы сами перепугались, и дали деру. Разозленная же пегасьей выходкой Адаманта погналась за ними. Это чуть не привело к трагедии. Один из преследуемых ею пегасов, пытавшийся сбросить драконогрифину со своего хвоста полетом у самой земли, со всей понячьей дури влетел во внезапно вынырнувший склон, а его товарищи унеслись далеко вперед. Пегас повредил себе крыло, и, что еще хуже, перебудил стаю орфов, отдыхавших тут после охоты. Были ли двуголовые собачки голодны или нет, неизвестно, но добавить к своему рациону пегасятинки они, явно, были только «за». В общем, стать бы крылатому пони собачьим кормом, если бы его внезапно не подхватили когтистые лапы и не унесли в небеса. Отчаянно ругаясь наполовину по-драконьи, наполовину по-грифоньи, Адаманта дотащила горе-налетчика до своей отары. Где и устроила пегасу допрос с профилактической поркой кнутом. Выяснилось, что спасенный понь является женихом выдаваемой вскоре замуж пегаски. Так что, дракониха сделала добро не только этому незнакомцу, но и кобылке из своего селения. Ну, а устроил он этот цирк со своим приятелем и тремя Ветрокрылами потому, что уж очень по душе пришлась пегасу идея утереть нос огнедышащей. А также для того, чтобы помочь пернатым жеребцам из дружественного клана, которым крайне не хотелось крыть зебр (что им пришлось бы делать в случае драконьей победы в споре). Адаманту это признание весьма развеселило и настроило на мстительный лад: драконка, после года жизни среди “сыти” уже было собравшаяся освободить пегасов от их обязательств по пари, теперь решила заставить “начинку для колбасы” не просто регулярно крыть зебр, но делать это еще и романтично (кто бы что ни говорил, а среди драконниц эта женская склонность встречается сплошь и рядом). Пригнав отару на празднество, вручив выпоротого жениха с перевязанным крылом его счастливой будущей первой кобылке и припонно заставив Ветрогрива сквозь зубы признать, что драконница справилась с заданием, Адаманта вывалила на ошалевших пегасов свои новые требования. Пернатые жеребцы от драконьей задумки аж дар речи потеряли: и “уф-уф и разлетелись” с зебрами им казалось совершенно несправедливым самодурством драконихи, а теперь она еще и требовала для полосатых кобылок каких-то “любовных стихов”, “романтических ужинов при звездах” и “полуночных прогулок”. В общем, пегасы совсем приуныли, что грозило срывом празднества. Правда, не все: Ветрогрив с кислой рожей предложил Адаманте продолжить спор. Понь предлагал драконессе еще одно испытание. Если победит она, то пегасы не только без единой жалобы исполнять извращенное желание чешуйчатой, но и она сможет дочиста ощипать белогривого поня. Если же огнедышащая не справится, то пари ею будет проиграно, но обидного прозвища драконница не получит. Посмотрев на “сыть”, которой ее победа испортила праздник, Адаманта согласилась на предложение белогривого, взяв с него обещание, что испытание начнется не раньше, чем завершатся празднества. Это решение было воспринято всеми пернатыми с большим энтузиазмом: жеребцы-пегасы надеялись избавиться от угрозы исполнять противное им драконье желание, а остальные присутствующие теперь просто могли всласть повеселиться, ибо сумасбродное пари осталось где-то в далеком “завтра”. Спустя три дня после праздника белогривый пегас огласил условия нового испытания: все пони и грифоны этих мест платили дань драконихе Адаманте — теперь пришло время и самой Адаманте заплатить причитающееся. Драконесса припонно подняла пегаса на смех, сказав, что она не только готова выплатить оброк самой себе, но и тут же его съесть — настолько лжегрифина соскучилась по минеральным драконьим лакомствам. Ветрогрив же, не меняя свою серьезную мину, продолжил: но просто оставить драгоценности Адаманты самой Адаманте было бы нечестно, так как все пони и грифоны безвозвратно теряют отдаваемое драконихе, и неправильно, если с огнедышащей спорщицей будет иначе — отданная драконессой доля дани будет выброшена в стремительную предгорную реку, откуда чешуйчатая при всем своем желании не сможет выловить сокровища. Это условие выбило Адаманту из колеи: драконка попросила у поня времени подумать. Лжегрифина разрывалась между упрямством, не желающим признавать поражения в споре, и драконьей жадностью, приходившей в ужас от одной только мысли о потери даже единственного самоцвета. Неожиданно мучающуюся драконницу поддержали первый охотник стаи и Остроглаз. Оба грифона заверили Адаманту в том, что продолжат тепло к ней относиться вне зависимости от ее решения. Впрочем, оба птицельва считали, что дракониха сможет перебороть свою жадность. Первый охотник, ставя себя на место драконокрылой, говорил, что сам никогда бы не спустил пегасам их выходки с овцами, и заставил бы пернатых поганцев крыть зебр, чтобы неповадно было. Заодно, он посоветовал драконессе не давать волю чувствам и не ощипывать Ветрогрива — перья значат очень многое для пернатых, а вожак пегасов, по мнению грифона, отнюдь не заслуживал такого унижения и полугода без Неба. Остроглаз же, получив от возмущенной Адаманты хорошую оплеуху, ляпнул, что видит в своей возлюбленной не дракона, а грифину, а потому ей хватит сил победить чуждую ей драконью жадность и выиграть пари. Через несколько дней от объявления условий испытания драконесса явилась к вожаку пегасов дабы внести свою долю в оброк. По пути за ней увязался целый хвост из любопытствующих грифонов и пони. Последние очень мешали Адаманте, которая несколько минут, мучимая своей драконьей жадностью, не могла опустить принесенное в общую кучу. Ветрогрив весьма развеселился видом мечущейся в нерешительности туда-сюда лжегрифины, начав подначивать драконессу неуклюже расписывая вкусовые качества принесенных ею “тигровых глаз” и золота. Злорадствующий белогривый понь не на шутку разозлил Адаманту, и она в порыве гнева наконец вывалила свою долю из седельной сумки прямо в кучу собранных “сытью” драгоценностей. Ветрогрив остолбенел от происходящей у него на глазах небывальщины. В чувства его привела лишь боль в крыле — дракониха бесцеремонно выдрала у пегаса маховое перо, и теперь пыталась покраше пристроить его на своей пернатой головке. Совершенно убитый проигрышем в споре белогривый протянул лжегрифине свои крылья, прося лишь о том, чтобы Адаманта поскорее закончила с этим унижением и отпустила ощипанного поня восвояси. Но драконесса, со словами “Зачем мне вредить союзнику?”, отказалась забирать перья пегаса. И, уже смеясь, добавила: крылья еще пригодятся жеребцу, ведь, теперь ему нужно слетать в селение полосатых, и осчастливить пару кобылок. https://i.imgur.com/EWpFt2n.jpg Великодушный поступок драконихи (и то, что она назвала “мелкопузого” союзником) сгладил пегасью досаду от проигрыша в споре и необходимости крыть полосатых “земледавок”. Впрочем, вскоре пегасы примирились и со вторым: зебры оказались отнюдь не страшными и уродливыми, как думали поначалу крылатые, но только необычными. Двутонные, сперва также бывшие не в восторге от драконьих придумок, с течением времени тоже смирились со случившимся, и даже стали извлекать из этого свои выгоды: рождавшиеся “полукрылки” оказались крайне полезны семьям полосатых, а пегасий темперамент и навязанная драконихой необходимость в каких-то предварительных романтических отношениях с зебрами компенсировали полосатым кобылкам сомнительное удовольствие постоянно терпеть крылатых хамов поблизости от своих селений. Извлекли из спора свои выгоды и грифоны, которые теперь откровенно веселились над пернатыми жеребцами, заключали пари по поводу их “успеха” у полосатых и с удовольствием выполняли роль советчиков для пернатых поней. Последнее было отнюдь небесполезно: уж в чем в чем, а в ухаживаниях за возлюбленной и прочей романтике моногамные грифоны разбираются преотлично (в отличии от поней, для которых верхом романтичности является перед “делом” промямлить что-нибудь про красивые глаза кобылки). Что касается Адаманты, то дракониха по своей воле решила еще пару месяцев проходить в шкуре грифины. А потом продлила этот срок еще на месяц. Но всякому делу должно быть свое окончание. Так что лжегрифина, все-таки, заставила себя заняться подготовкой к ритуалу превращения. С ним она провозилась еще два месяца, всячески оттягивая момент возвращения своего истинного облика. Под конец этого срока Адаманта, в сопровождении практически всего селения, вернулась к своему логову, где уже скопились немалые богатства. Драконесса обмазалась колдовским составом, и призвала волшебство, требуя от него вернуть истинный облик. Волшебницу окутало изумрудное пламя. А когда колдовской огонь спал, перед собравшимися предстала… перепончатокрылая грифина с драконьими глазами. Пернатые прямо сказали об этом ничего не понимающей Адаманте. Драконка маленько перетрусила, и еще несколько раз повторила ритуал. С тем же результатом. После пятой попытки колдовства истерящую экс-драконницу оттащили от ее магических принадлежностей грифоны, говоря ей о том, что в таком состоянии она себя только покалечит, а не расколдует — лучше возобновить попытки завтра, на свежую голову. В общем, Адаманту отнесли обратно в селение, и приставили к ней, дабы чего не случилось, охотника Остроглаза. Последнему перепончатокрылая грифина всю ночь мочила шкуру слезами. На следующий день история повторилась. Через день тоже. Так что, данники Адаманты посоветовали ей пока не тратить сил зря, а пожить грифиной еще пару недель, и спокойно разобраться в своих чарах — может она чего упустила или не так сделала? Драконоглазая грифина последовала совету “мелюзги”. А через три месяца привела одного из своих старших птенцов, и заявила специально для этого собранным вожакам Ветрокрылых и прочих своих данников, что пока владеть ее землями будет ее дочь. Данная новость была преподнесена как нечто временное, но все присутствующие поняли, что экс-драконесса отчаялась вернуть себе свой прежний облик. После этого собрания молодая дракониха, оказавшаяся не глупее своей матери, вступила во владения землями, которые она обирала довольно мягко. Адаманта же начала чахнуть. Вскоре к ней явились не на шутку обеспокоенные ее состоянием Ветрогрив и первый охотник стаи. Понь и грифон силой заставили экс-дракониху выслушать их. Так что, зажатая между боками двух мощных вожаков беспомощная Адаманта узнала о том, что ее тайна для “мелкопузых” тайной давно не является. А потому, раз уж огнедышащяя, действительно, стала грифиной, ни ее стая, ни союзный табун губить саму себя птицельвице не позволят. И первое, что теперь ждет экс-драконессу, это испытание и посвящение в охотницы. Тут оба вожака прозрачно намекнули, что им давно известно об отношениях между Адамантой и Остроглазом. А потому, они, если у грифины не хватит решимости начать самой, заставят драконоглазую стать охотницей, дабы она больше не мучила ни себя, ни молодого охотника. Ветрогрив же, вдобавок, выдвинул предположение о том, что именно эта связь не позволяет Адаманте вновь стать драконихой, и, с хитрецой, пожелал ей плодородия. Вскоре экс-драконесса успешно прошла испытание, и в день своего посвящения получила предложение от Остроглаза. Бывшая драконка взяла время на раздумья. А через день перехватила над холмами приунывшего охотника, и, по драконьему обычаю, выразила ему свое согласие и словами, и делом. Под конец дня, по все тем же обычаям огнедышащего племени, устроив ему скандал и пригрозив загрызть, если он посмеет променять драконоглазую охотницу на любую другую грифину. Счастливый грифон клятвенно обещал свернувшемуся в его лапах стервозному меховому комочку, что она будет единственной в его жизни и смерти. Пустыми словами это не было — чувства птицельвов сильно отличаются и от драконьих, и от пегасьих, и от человеческих. В итоге, Адаманта и Остроглаз прожили вместе долгую и счастливую жизнь, дав начало роду Изумрудных Перьев, позже прославившемуся своими превосходными кузнецами и чародеями. Умерли же они в один день при совершенно невероятных обстоятельствах: заживо сгорели во внезапно возникшем белом пламени, которое не жгло их плоть и не мучило грифонов, а пожирало их возраст, за несколько минут вернув им юность и отобрав жизни. Что же касается того, ради чего весь спор и был начат, то Адаманта просчиталась. Рождавшиеся от союза пегаса и зебры жеребята с возрастом становились еще теми прохиндеями: гены генами, а воспитание воспитанием. Так что, дочка Адаманты отнюдь не стала счастливой “защитницей” “идеальной сыти” — пернатые оставались все теми же аховыми работничками, а зебры, по-прежнему, старались надуть дракониху при выплате дани.Небольшое отступление: Из фольклора жителей Грифоньей Империи - Сказ о споре Адаманты с пегасами
3 декабря 2022 г. в 11:19