Own It

      Левая рука напряжённо удерживала руль, правая лежала на подлокотнике, нервно постукивая пальцами по рычагу коробки передач, а глаза следили за передвижением точки на телефоне.              С приоткрытого окна дул холодный ветер, но он его не ощущал, горя от злости; мешающиеся на пути гражданские машины раздражали сильнее, вынуждая менять полосы и играть в шахматы, даже светофоры не были на его стороне, но Минхо наплевательски гнал на красный в нетерпении.              На губах играла маниакальная усмешка, пока он наблюдал за передвижением тачки, заезжающей в город на непозволительно высокой скорости. Ему было интересно посмотреть, куда лежит путь, но желание покончить с тревогами брало верх, поэтому Минхо выжимал газ, не обращая внимание на сигналящие машины и погнавшийся за ним полицейский хвост, который отставил попытку через пару минут.              Тачка Чана свернула на главную дорогу.                     Минхо мастерски лавировал между машинами, стремительно быстро подбираясь к знакомой чёрной Шевроле, уезжающей от него всё дальше. За окном город расплывался, блёк, исчезал на глазах, пока тачка проносилась мимо зеркальных высоток и ярких столбов, освещающих весь путь. Он двигался целенаправленно, предвкушая момент их столкновения и не позволяя улыбке слететь с губ; прокручивал в голове спокойное выражение лица Чана, пытающегося объясниться, успокоить, и с каждой секундой ближе, это предвкушение росло, затмевая все остальные чувства.              Чан собирался остановиться на светофоре, медленно сбавляя скорость на моргающий зелёный, но заметив в зеркале белый Мустанг, который точно был среди машин Минхо, резко надавил на газ, отрываясь прямо на красный. Уверенность в озлобленном состоянии младшего не позволяла ослабить хватку на руле и выдохнуть свободно, он знал наверняка, что Минхо не оценил его поступка; догадывался, как прошли дни без его присутствия рядом, но это было необходимо для них обоих. Для самого Минхо в первую очередь.              Они неслись по главной улице, не сворачивая на повороте, ведущем в гараж и пропуская подъезд к складу. Две тачки пролетали молниеносно, играя друг с другом и перекрывая путь, мешая выйти на обгон и остановить, потому что силы и навыки были равны. Чан обучил Минхо всему, что умел сам, они знали все трюки, которые могли выкинуть, поэтому сейчас просто удерживали и оттягивали момент разговора.              Минхо раздражало, что старший, не любивший детские догонялки, пытался оторваться от него. С каждой минутой, которую они тратили на бессмысленную гонку, он разгорался сильнее, начиная медленно доходить до пика срыва.              Впереди уже виднелся мост и развилка, которая бы помогла Чану разогнаться и первым съехать, но он подозревал, что у Минхо был трекер, раз младший так легко напал на след, поэтому, вжимая газ на полную, резко вывернул руль и ушёл влево, разворачиваясь на сто восемьдесят, и Минхо, ожидавший подобный трюк, был наготове, свернув раньше и преграждая путь. Чана не остановила тачка младшего, стоящая перед ним – он продолжал двигаться вперёд, заставляя Хо ехать задом, смотря друг другу в глаза.              Минхо постоянно смотрел в зеркала, проверяя наличие машин перед ним – одностороннее движение сейчас не шло ему на руку, но зная старшего, при опасности столкновения с кем-либо – они оба затормозят, поэтому он уверенно продолжал передвигаться вперёд против всей полосы. Взгляд Чана был расслаблен и не показывал никакого сожаления; на его губах также присутствовала улыбка, которую Хо точно бы снёс, будь они чужими. Никто не собирался останавливаться, уступать, признавать поражение, поэтому Минхо пошёл ва-банк, отпуская руль.              На короткую секунду на лице Чана промелькнуло недоверчивое удивление, что быстро скрылось за нахальной усмешкой. Он внимательно следил за серьёзным лицом младшего, спокойно откинувшегося на спинку сиденья и упрямо нажимавшего на газ задним ходом, у которого спереди на полосе ехала другая машина. Минхо видел через зеркало, что совсем скоро влетит в авто, но даже это его не отпугнуло и не заставило вновь взять контроль над тачкой – он выжидал. Ждал, когда сдастся Чан и в очередной раз уступит его шалостям, как делал всегда. Он ждал то, в чём был уверен, что оставалось неизменным долгие годы. И дождался.              Чан поднял левую руку в поражении и свернул с главной улицы, съезжая к безлюдной набережной, где и остановился окончательно. Минхо последовал за ним и паркуясь напротив, быстро вышел из салона, медленным шагом надвигаясь на Чана и замирая перед его тачкой, но старший выходить не собирался, продолжая сидеть с улыбкой на губах.              – У тебя есть ровно три секунды, по истечении которых я не оставлю на твоём теле живого места, – спокойно проговорил Минхо, опуская глаза вниз и осматривая разбитый перед тачки. – Раз. Два.              Чан лениво отстегнул ремень и разблокировал двери, выходя на улицу под тяжёлым взглядом. Ветер с реки тянулся холодный, заставлявший поморщиться и вздрогнуть, отдалённый шум города доносился тихим лепетом, а мысли Минхо, наоборот – кричали оглушающе, проскальзывая на умиротворённом лице. Чан отлично знал этот обманчивый облик спокойствия, скрывавший за собой гнев.              – Три, малыш, – улыбнулся он, подходя ближе. – Привет. Я скучал.              Минхо не ответил, молча сканируя Чана с головы до ног. Он задрал толстовку, осматривая тело на наличие ран и побоев, и растянув губы в притворной улыбке, со всей силы ударил кулаком в живот, опрокидывая старшего на капот и нависая сверху с пистолетом, приставленным к виску.              – Я заметил, – тон Минхо был пропитан злостью и раздражением, как и тёмный взгляд, таивший обиду. – От срыва крючка меня удерживаешь только ты. Будь это кто-то другой, я бы застрелил ещё на дороге.              – Знаю.              – Но даже тебя я не побоюсь покалечить, поэтому выкладывай сам, Чан, пока я окончательно не сгорел.              – Гори, Минхо. Я тебя остужу.              Самоуверенная улыбка на лице старшего вызывала сильное желание убрать её, забив до окровавленных костяшек и боли, но он лишь наблюдал за ней, пытаясь успокоиться и вернуть трезвость ума. Минхо понимал, что в нём вскипают эмоции, копившиеся целую неделю пребывания в неведении, и следом за ними шла обида от того, что Чан оставил его без каких-либо вестей, словно он не являлся человеком, стоящим доверия; словно не был важен для Чана. Эта обида брала полный контроль в данную минуту.              – Надеюсь, ты подготовил себе достойное оправдание, – спокойнее проговорил Минхо, продолжая удерживать старшего. – Если бы не смятение Феликса, из-за которого я догадался о вашей связи, сколько ты собирался отсутствовать? Ты вообще подумал обо мне?              – Только о тебе и думал.              – Чушь. Ты изменился, Чан. Я тебя не узнаю.              – Я? Это я изменился, Минхо? Из нас двоих только ты стал забываться. Малыш Джисон затуманил разум?              – Какого чёрта? Ты с ума сошёл? – Минхо на мгновение ослабил хватку и в тот же момент Чан, перехватив его руки, поднялся с капота и поменял их местами, нависая над младшим.              – Скажи это, Минхо. Ответь, почему ему ты позволяешь то, за что раньше готов был убить? – старший смотрел с вызовом, говорил с издевательством, пока руки мёртвой хваткой удерживали запястья над головой. – Давай, малыш, чего ты замолчал? Мне казалось, тебе хотелось выяснить отношения.              – Он здесь не причём.              – Неужели? А по чьей вине, всё это происходит? Из-за кого ты висел на волоске от жизни? Кто разрушил наши планы?              – Я, – твёрдо ответил Минхо, со всей силы отталкивая старшего ногами и поднимаясь с капота. Взгляд Чана становился лишь темнее. – Я был тем, кто спустил ему это с рук.              – Ты… – горько усмехнулся Чан и рассмеялся, прикрывая лицо ладонью. – Почему? Ты можешь ответить, почему, Минхо? Я пытаюсь обезопасить всех нас, пока ты защищаешь только его.              – Не неси бред, Чан. Если бы ты не молчал о своём грандиозном плане, в который посвятил Феликса – не пришлось бы защищать всех в одиночку. Я всегда рядом с тобой и для тебя. Ты это знаешь.              – А на вопрос ответить тяжело?              Минхо замолчал, смиряя Чана недоумевающим взглядом, за которым скрывались десятки эмоций. Он знал, что от него хотят услышать, что пытаются добиться; понимал, к чему старший клонил, но признавать не собирался. Минхо осознавал, что рядом с Джисоном в нём вновь просыпалась давно забытая человечность по отношению к другим; мог чувствовать, как менялось настроение, состояние, и всё внутри приобретало покой, стоило Хану появиться на горизонте, но это он списывал на банальную заботу о команде. Минхо был старше, опытнее, поэтому желание помочь и наставить, как и всех остальных, с Джисоном пробуждалось наравне с защитой, которая и стала причиной всех проблем. Он пообещал защитить, быть рядом в момент опасности – так всё и происходит. Всего лишь обещание, не больше.              – Это было частью нашего договора – я его защищаю.              – Ты пытаешься обмануть меня или себя? Не видел, чтобы ты носился с Ликсом или Хёнджином. Даже наши не получали такого отношения, как он.              – Ты был тем, кто заметил их. Ты сказал, что они могут быть полезны и неплохо иметь в своих рядах новые лица, а теперь наезжаешь на меня за попытку защитить команду? – с каждым словом в тоне Минхо проскальзывали тщательно сдерживаемые ноты агрессии. Он повышал голос, медленно переходя на крик. – Определись, чего ты хочешь, Кристофер.              – Мне кажется, это тебе стоит определиться. Как видишь, я не сижу на месте, пытаясь успокоить ребёнка, ничего не смыслящего в жизни и не умеющего брать ответственность. Как долго ты будешь с ним носиться? Он взрослый парень и должен уметь постоять за себя.              – Все мы с чего-то начинали, не забывайся.              – Мы не прятались за спинами других.              – А может я хочу, чтобы он прятался за мной? Может, мне надоело всё это, а его присутствие делает меня менее кровожадным и более живым? Я хочу этого.              – Тогда можешь брать его и уходить. Я закончу всё сам.              Это было последней каплей в терпении Минхо, который за несколько шагов сократил расстояние и с размаху ударил кулаком в грудь старшего. Чан не поднимал руку в ответ, но умело блокировал все последующие удары, продолжая смотреть пустыми глазами, как его солнце скрывалось за грозными тучами.              Минхо было обидно, что их общий труд старший перечеркнул таким незначительным желанием изменить жизнь. Они слишком долго варились на тёмной стороне, оба видели и пережили многое, потеряли ещё больше. Важнее всего то, что они потеряли самих себя, раз вступали в спор из-за какого-то мальчишки, появившегося недавно и перевернувшего их мир. Сейчас Минхо не понимал Чана и его поступков.              – Ты никогда таким не был, – тихо произнёс Хо, нанося последний слабый удар и поднимая взгляд на старшего, стоящего в мизерных сантиметрах от него.              – Я всегда был таким.              – Ты изменился.              – Уверен, что я? Просто признай, что тебе…              – Замолчи.              – Скажи, что он тебе-              – Замолчи, я сказал! – прокричал Минхо, сбивая с ног Чана, который потянул его за собой. Земля была холодная, он сидел верхом на старшем, смотрящим на него всё так же безжизненно. Как раньше. – Молчи, это не так. Только ты, запомни мои слова, Бан Кристофер Чан, раз, блять, и навсегда. Только ты играешь роль в моей жизни. Только ради тебя я готов идти дальше и убивать, только с тобой я могу быть настоящим. Поэтому, не смей заикаться о других. Уяснил?              Чан, как и всегда, как делал это на протяжении долгих лет, просто наблюдал, внимательно всматриваясь в треснувшую маску обманчивого терпения. Минхо, которого он знал, медленно распадался на глазах, вытекал, словно вода; ускользал из рук, как песок, и развеивался на порывах переменчивого ветра, уносящего его дальше, отдаляя. Нерушимая крепость постепенно обваливалась, теряя изначальный облик сильного пристанища, рая, тёплого уголка в холодных стенах. Их игра теряла идеальность. Они теряли друг друга. Сходили с ума и теряли себя.              – Прости, малыш, – низким голосом тихо проговорил Чан, осторожно поднимая лицо младшего за подбородок и заставляя посмотреть на себя. – Я верю тебе.              – Я никому не позволю встать между нами, – шептал Минхо, опускаясь ниже и по-привычному утыкаясь носом в шею. – Это пройдёт. Всё проходит.              – Хорошо.              – Не оставляй меня больше, иначе в следующий раз я прострелю тебе ногу и никуда ты не сможешь уйти, – Чан негромко рассмеялся, нежно обнимая. – Я не шучу.              – Знаю, малыш. О тебе я знаю всё.              – Поехали домой, я устал.              – Конечно.                     Весь путь до апартаментов Минхо ехал за Чаном, прокручивая в голове все слова. Он бы легко мог признать, что рядом с Джисоном вёл себя иначе, но не по причине, которую старший держал в мыслях – не из-за того, что питал какие-то чувства. Хан ему интересен, как человек. Весёлый, беззаботный, необременённый тяготами кровавого прошлого, но со своими проблемами, неуверенностью. Младший не показывал слабостей, скрываясь за громким смехом и лучезарной улыбкой, глупыми, но милыми вопросами; он спокойно признавал ошибки и быстро обучался, не пытался прыгнуть выше головы, желая показать не соответствующий ему образ. Джисон был простым в общении, суждениях и словах, тем не менее имел свой уникальный стержень, не позволявший ему прогнуться под других, поэтому упорно отстаивал свою позицию.              Рядом с Ханом даже окружающий мир терял всю тяжесть и обретал краски. То, с какими глазами младший рассказывал о желаниях, мечтах и планах на будущее; как смотрел на ситуацию и описывал впечатления, восторженно вскрикивая и увлечённо жестикулируя, заливисто смеясь, заплетаясь в словах от восторга. В нём всё ещё жила светлая, такая детская и по-особенному завораживающая наивность, заставляя подстраиваться. Хан напоминал ему себя в прошлом лёгкостью суждения. Хан напоминал ему Чана непоколебимым характером. Он был идеальным балансом, за который хотелось держаться.              Хан был тем, чего не хватало в жизни Минхо, тем не менее свои ощущения рядом с ним он оправдывал коротко: Джисон возрождал в нём человека из прошлого. Это было приятным, но абсолютно лишним.              Минхо не хотел возвращать прошлую версия себя. Тогда он был слабым и любящим. В суровой реальности такие чувства, как и влечение к Хану, бесполезны – они никак не помогут. В скором времени ему надоест и всё вернётся в прежнее русло.              Минхо искренне на это надеялся.                                                        Чан вышел из душа в шортах, целенаправленно двигаясь к дивану в гостиной, где уже сидел Минхо, успевший высушить волосы. По возвращении домой, они быстро перекусили, а после по очереди пошли в душ – младшего пропустили первым.              – Садись, я высушу тебя, – Минхо сел удобнее, позволяя старшему устроиться на полу, и аккуратно начал обтирать волосы полотенцем. – Кто будет заниматься Ди?              – Не знаю. Камер в том районе нет, поэтому экспертиза подтвердит, что он был пьян. Дело закроют быстро – не справился с управлением под воздействием алкоголя. Никто в отделе не будет досконально расследовать.              – Мы правда близки к концу ада? – тихо спросил Хо, до сих пор не веря в услышанное. – Столько лет мы к этому шли, но почему я не чувствую радости?              – Потому что впереди самое сложное. Избавиться от Рэйса будет тяжелее. Кстати, о нём, – Чан откинул голову назад, смотря на младшего с толикой переживаний. – Сынмин с Чонином в порядке?              – Птичка не напела? – усмехнулся Минхо, получая в ответ лёгкий щелчок по лбу и наигранно-обиженное «напела». – В шоке, но целы. Им помог…              – Хан, я в курсе. Должно быть встряска пошла ему на пользу.              На несколько минут между ними повисла тишина, нарушаемая ходом стрелки часов на стене и шуршанием полотенца. Чан снова поднял голову, упираясь серьёзным взглядом в полыхающий камин, где огонь красиво танцевал, сжигая брёвна до тла. Так же, как они сжигали все мосты, связывавшие с прошлым. Полностью и безвозвратно.              – Как он?              – Жить будет. Уверен, о нём позаботятся, – Минхо аккуратно проводил пальцами по вьющимся волосам, массируя голову. – Как думаешь, каков следующий шаг Рэйса?              – Понятия не имею, но он, скорее всего, займёт выжидающую позицию. Этот старик никогда не действовал необдуманно.              – Нам стоит ещё раз прогнать план и разделить на пары ребят. Сынмину нужно время прийти в себя.              – Он кого-то убил?              – М-м. В подробности не вдавался.              Чан понимающе кивнул, прикрыв глаза, и вновь откинул голову на ноги Минхо, убравшего мокрое полотенце на подлокотник. Состояние Сынмина волновало больше любых нависших проблем – младший всегда избегал смертей, потому что они напоминали ему о детской травме, про которую тот предпочитал молчать. Никто из них никогда не пытался узнать детали, уважая личные границы, поэтому после первого приступа немой паники, оградили от всех возможных ситуаций с летальным исходом.              – Не думал, что они нападут сразу, – тяжело вздохнул Чан, прикрывая глаза. – Мне казалось, я успею покончить с Ди и вернуться к этому моменту.              – Ты знал заранее?              – Нет, сообщил Ликсу, как только услышал о готовящемся нападении, – Минхо не убрал руку, продолжая массировать голову, но несколько раз постучал пальцем по кончику носа старшего, заставляя взглянуть на себя. – Что с лицом?              – Ты не знал, что нападение будет именно тогда? – Чан кивнул, наблюдая за хмурым выражением младшего. – Получается, что и местонахождение не говорил?              – М-м, но разве у них не стоят трекеры? – Минхо молчал, складывая в голове пазл, казавшийся невозможным, слишком сложным с сотнями мелких деталей. Чан делал то же самое, считывая ход мыслей с задумчивого лица. – Не накручивай себя.              – Никогда таким не страдал.              – Как скажешь. Стоит вернуться в гараж. Мне твой склад нравится, но он роднее.              – Как скажешь.                                                        

————

      

      

      

      Будни команды вернулись в прежнее русло. Пока младшие приходили в себя, старшее трио перевезли обратно в гараж оружие, сейфы с важными документами, а машины снова загнали на склад, предварительно заменив все замки и установив дополнительные камеры.              Минхо не позволял Чану уезжать одному, остерегаясь очередной пропажи, поэтому бо́льшую часть времени они проводили в кабинете, пересматривая и прорабатывая план. Чанбин иногда появлялся по вечерам, жалуясь на оборот появившейся работы, и вместе с этим же не упускал детали расследования смерти ДиКея.              – Экспертиза выявила в крови недопустимую дозу алкоголя и наркотиков. Шеф закрыл дело сразу, цитирую: «одним ублюдком меньше».              – Я же говорил, никто не будет возиться с этим, – усмехнулся Чан, покачиваясь в стуле. – Уверен, теперь они думают, что и Рэйс пропадёт с радаров по той же схеме.              – Кучка тупых идиотов, – спокойно бросил Минхо, стоящий перед открытым окном за Чаном, и глубоко затянулся, медленно выдыхая густой дым на улицу. – Им только школьников в подворотне разгонять.              – Спасибо, хён, за лестные слова.              – Я сказал «им», а не «вам», прекращай придираться к словам, Со Чанбин. Но если вы хотите, чтобы я был предельно откровенен в мыслях, то прекрасно знаете, что ничего доброго не услышите.              – Предлагаешь нам уйти из полиции и заняться чем-то более подходящим? Снова, – Чан медленно развернулся на кресле и посмотрел на Минхо с озорной улыбкой, которая пропала за короткую секунду, стоило ему заметить в пальцах младшего сигарету. – Ты опять начал курить?              – Обстоятельства чьего-то исчезновения заставили вспомнить о пагубной привычке.              – Минхо.              – Хотя бы раз, – взвыл Чанбин, заставляя обоих замолчать, – вы можете не выяснять отношения при мне хоть один, чёртов, раз? Знаете, как я себя чувствую, когда вся мелочь на мне, пока вы к чему-то там пытаетесь прийти?              Минхо взглянул на Чана и молча развернул стул обратно, поворачивая лицом к Бину, сидящему на кресле и раздражённо потирающему виски. В кабинете повисла тишина, нарушаемая отдалённым шумом города из открытого окна и выдыхающим дым Минхо, с усмешкой приподнявший бровь, ожидая продолжения.              – Как грёбанная нянька детсадовцев, чьи родители в ссоре и не уделяют им внимания, – обречённо выдал Чанбин, замечая на лицах старших весёлые улыбки. – Смешно вам? А мне – нет. Забирайте к себе Ким Сынмина и жалоб от меня не будет.              – Бин-и, в этом вся прелесть жизни. Он закаляет твою нервную систему, – откровенно смеялся Минхо, закрывая окно.              – Он на ней катается и даже не сожалеет.               – Поэтому Нини в моих любимцах. И пользы больше, и не энергозатратно.              Немного разговорившись о младших команды, они плавно перешли к основному – план для захвата Рэйса. Чанбин внимательно выслушал, что именно старшие придумали и как собирались осуществить задуманное, внёс свои корректировки исходя из позиции полицейского, которому предстоит узнать, кто в отделе имеет отношение к Рэйсу, и дополнительно придумал ещё несколько планов для отступления.              На данный момент было принято решение, что Хёнджин, имеющий громкое имя в кругах высшего общества, будет продолжать перенимать клиентов Рэйса на свою сторону, предлагая на продажу тачки Минхо; помогать ему в этом деле по-прежнему будет Сынмин, знающий всю подноготную на машины. В этом заключалась первая часть плана – зачистить поле и подготовить всё для посева.              Пока элитный дуэт избавляется от лишних пешек, Чонин, Чанбин и Джисон должны раздобыть новые тачки, на которых все будут передвигаться во время основной миссии. Минхо выставил лишь один критерий – скорость, поэтому Хан, знающий толк, идеально справится с этой задачей, а остальные помогут ему всё перегнать, не привлекая лишнего внимания. Ликса оставили на своей позиции – наблюдение, разведка, внедрение в системы Рэйса, чтобы нарыть больше доказательств к подпольному бизнесу, которые помогут Чану с концами засадить того за решётку.              – Но что будешь делать ты, хён? – спросил Чанбин, вставая с кресла и собираясь покинуть друзей. – Может, немного отдохнёшь? Не думаю, что ты полностью восстановился.              – Не переживай, Бин, он справится, – спокойно ответил Чан, прокрутив в пальцах ручку, и со всей силы кинул её в дверь, впечатывая, как стрелу.              – Я буду ловить.              – Кого?              Минхо лениво оторвал взгляд от окна и спрыгнул с подоконника, медленно надвигаясь на младшего. Чанбин успел пожалеть, что задал вопрос, потому что глаза, смотрящие на него, как на добычу, не предвещали ничего хорошего; так же, как и маниакальная усмешка, которую он видел в прошлом, разом пустившая по спине противный холод.              Поправив ворот рубашки младшего, Минхо слишком резко подался вперёд к левому уху.              – Беззаботность.                                                 Через несколько дней гараж вновь наполнился громкими воплями и бессмысленной болтовнёй, смехом. Команда, впервые после череды неприятных инцидентов, собралась вместе и в честь этого старшие заказали еду, желая сначала отметить небольшую победу, а после обговорить дальнейшие действия.              Чанбин с Чонином расставляли блюда, Сынмин где-то позади надоедал Хёнджину, Ликс сидел в наушниках, не отрываясь от ноутбука, а Джисон уже расположился за столом.              – Ты разбиваешь мне сердце, американская задница. Нет, вы представляете, я зову его на свидание, а он отказывает. Мне! Не какому-то там левому чуваку, а мне – тому, кто спасает его зад.              – Ким Сынмин, заткнись и сядь за стол, пожалуйста, – крикнул Чанбин, прерывая драматичный спектакль одного актёра, который недовольно закатил глаза, но всё же присоединился. – Сон, поставь это для Минхо-хёна.              Хан уставился на контейнер с ярко-красным супом, ударившим в нос сильным острым запахом, и зажмурил слезящиеся глаза.              – Но Минхо не ест острое.              – Кто тебе такое сказал?              – Со мной он никогда не ел.              – Дело привычки, значит, – пожал плечами Чонин, открывая банку колы. – У нас Чан-хён не переносит острое, поэтому Минхо-хён старается не есть при нём ничего такого.              – Ага, только если Чан сам ему не закажет. У них насчёт этого всегда споры, – добавил Сынмин, разделяя деревянные палочки. – Где они, кстати? Старикам нужно отдельное приглашение, потому что слух уже подводит?              – Подводит здесь лишь твоё чувство самосохранения, Ким Сынмин, – Минхо хлопнул дверью кабинета и начал спускаться вниз под смех Чана, идущего спереди. – Не играй с моим терпением.              – Почему ты всегда появляешься так не вовремя? У тебя где-то стоят жучки, реагирующие исключительно на мои слова, хён?              – Ты узнал об этом только сейчас? – усмехнулся Чан, занимая место рядом с Феликсом. Минхо сел напротив с Чонином. – Мне казалось, это было слишком очевидно.              – Ха-ха-ха, смешно, – иронично захлопал в ладони Сынмин, бегая взглядом по лицам старших, не выражавших обычного издевательства и лёгких улыбок. Даже Чанбин слабо кивнул, подтверждая слова. – Подождите, вы серьёзно?              – Какой же ты идиот, – покачал головой Чонин и трое старших взорвались новой волной смеха, а с ними и все остальные. Один Сынмин, начавший похлопывать себя по телу на наличие микрофона, застыл на месте и посмотрел на друзей недовольно.              – Треш, буллинг в семье. Надеюсь, вы подавитесь, чтобы я мог забрать ваше золотишко и зажить припеваючи.              – От Хёнджина не отставай, и точно заживёшь, – вскользь бросил Джисон, заиграв бровями, на что Сынмин довольно подмигнул.              – Моё мнение учитывается?              – Не-а.                     За обедом атмосфера стояла лёгкая, слишком расслабленная и очень похожая на семейную. Двое старших по большей части молчали, со скромными улыбками наблюдая, как остальные рассказывали рандомные истории, спорили о вкусах в еде, где уже не мог молчать Чанбин, и травили шутки в сторону друг друга.              Минхо не отрывал взгляда от контейнера, вполуха слушая галдёж, периодически посматривал на сидящего напротив Чана, сразу же обращавшего на него внимание; он старался не пропускать речь никого из ребят, тем не менее в голове срабатывал чёткий фильтр, выделявший один голос среди остальных. Определённый смех выбивался громко, звонко, словно звучал прямо над ухом, хотя на деле его обладатель сидел на другом конце стола.              Минхо неосознанно взглянул вправо. С застывшей в левой руке ложкой и зависшим в голове разумом он рассматривал младшего, который откидывался на спинку стула и начинал смеяться ещё громче, хватаясь за живот и припадая к плечу сидящего рядом Чанбина. Улыбка Джисона в этот момент сияла ярче любого источника света, грела сильнее, чем огонь, и выглядела до невозможности красиво. Минхо наблюдал за ним, как заворожённый, словно в замедленной съёмке самого приторного кино о любви, которые он не мог терпеть, ведь они до боли обманчивы, тем не менее сейчас ему нравилось то, что он видел; нравилось, что слышал. Это не было смехом, достигающим ушей приятной мелодией, как у Чана, не таким заливистым и долгоиграющим, как у Чанбина; не было похоже и на сдержанный, моментами истеричный смех Чонина с Сынмином, к которым Минхо привык. В этот раз это было нечто иным, неподвластным точному описанию, но очень… обволакивающим.              Джисон смеялся с огромным наслаждением, с громким раздельным ха-ха-ха, постоянно запрокидывая голову или пряча лицо в изгибе тонкой кисти; он смеялся легко, заражая весельем и остальных, заставлял непроизвольно изогнуть губы в глупой улыбке, даже если смеяться не хотелось совсем. Минхо терялся в этом смехе, терялся в голосе, напрочь забывая, где находился, пока пристальным взглядом следил за малейшей сменой в движении, жесте, в глазах. Как же красивы были глаза Джисона, горящие искренностью, наполненные жизнью, таившие скрытое от посторонних глаз тихое счастье и громкую боль; чёрт, как же до безобразия был прекрасен сам Джисон, взглянувший в ответ и расплывшийся в более нежной, притягательной, уникальной улыбке, предназначавшейся только Минхо, которого застали врасплох. Минхо, который на периферии заметил короткий взгляд спереди, но проигнорировал его в пользу Джисона.              Джисона, делавшего его непозволительно уязвимым.                     Минхо отвернулся, не удосужившись ответить на радостную улыбку младшего, задержавшего на нём неоднозначный взгляд, который он мог чувствовать на себе. Гогот ребят разом обрушился на вернувшееся сознание, нарушая тихий баланс мыслей, застывших на одной персоне. Минхо не мог найти определение: был ли он рад, что Джисон наконец почувствовал себя увереннее в кругу новой компании или рад, что тот не скрывал очевидных эмоций в его сторону? Но больше всего Минхо ненавидел факт, что не мог понять собственное отношение. Почему он терялся в себе каждый, чёртовый, раз, стоило Джисону хоть немного раскрыться? По какой, неведомой для него причине, Хан становился центром вселенной, вокруг которой Минхо кружил бессознательно? Появление новых лиц в команде не должно было нести за собой столько мыслей, чувств и неуверенностей; не должно было сеять семя раздора в крепких взаимоотношениях с Чаном, который больше не смотрел на него, а внимательно слушал Хёнджина с доброй, его привычной отцовской улыбкой. Появление Джисона не могло так сильно пошатнуть устойчивую почву маленького городка, скрытого за нерушимой крепостью, который они с Чаном строили кровью и по́том, возвышали на слезах и потерях, горьком опыте. Минхо хотел громко, отчётливо и уверенно заявить, как сделал это в лицо старшего, что – нет, Хан не мог и не сможет никогда, вот только сознание снова делало акцент лишь на одном голосе. На голосе его гибели.              – Минхо-хён может в этом помочь, да, хён? – лёгкий толчок от Чонина заставил его поднять голову и встретиться с семью парой глаз, с ожиданием смотрящих на него. Минхо понятия не имел, о чём шла речь и насколько он выпал из реальности, погружаясь глубоко в мысли.              – Мы говорили о распределении задач. Хан сказал, что всё ещё плохо ориентируется в городе, – спокойно объяснил Чан, заметивший растерянность. – Они поедут за тачками, поможешь пригнать, если будет время?              – М-м. Когда вы собираетесь?              – Как только Ликси найдёт, откуда можно будет стащить, – ответил Джисон, снова расплываясь в мягкой улыбке и заставляя Минхо млеть. В очередной раз. Это становилось слишком опасно для холодного океана – изменения в погоде вели к бушующим волнам.              – Хорошо.              Минхо не участвовал в дальнейшем разговоре, не слышал даже голоса, кроме одного, но почувствовал взгляд – оглушающий, красноречивый, знающий и тихий, как голос собственного разума. Чан посмотрел на него так, словно прочитал мысли и узнал обо всём, от чего хотелось избавиться, что хотелось вычеркнуть и вернуться в привычное состояние внутреннего покоя; старший коснулся холодной руки, будто отрезвляя, вот только Минхо не был пьян, не потерялся снова в мыслях и не делал акцент на спокойном, низком голосе с лёгкой хрипотцой и с ноткой усмешки. Минхо не был пьян. Лишь самую малость опьянён.              Его заинтересованность Джисоном по-прежнему объяснялась светлой натурой младшего, не видевшего поистине ужасающие вещи, не отбиравшего чужие жизни и не маравшего руки в крови, с непроницаемым лицом наблюдая за последними вздохами. Его влечение было похоже на новую эксклюзивную игрушку, перетянувшую всё внимание, застелившую глаза и затуманившую разум, которая в скором времени потеряет свою ценность и сядет на одну полку со старыми – не менее драгоценными, но уже не такими волнующими, какими были раньше. Джисон не был особенным – всего лишь необычным в поведении и лёгким в общении, умеющим за короткое мгновение поднять настроение и осветить яркими лучами солнца, затянувшееся тучами небо. Он был отвлечением от тягот, которые давили на Минхо, желавшего просто вздохнуть свободно и без страха за жизни близкого круга; просто глоток чистого воздуха в городе, пропитанном ядом. Джисон был всего лишь мимолётным освобождением. Не более. Минхо был в этом убеждён.                                          Но не мог больше верить себе.                                                        

————

      

      

      

      

      Неторопливой, уверенной походкой, Хёнджин шёл, стуча каблуком лакированных туфлей, вычищенных до блеска. Отросшие до плеч блондинистые волосы зачёсаны назад и зафиксированы гелем, на глазах слабый контур подводки для выразительности, на губах – еле заметный оттенок алого тинта. Он двигался вперёд, пряча руки в карманах чёрных брюк, и полностью игнорируя заинтересованные взгляды, направленные на него, ведь собственные глаза держали фокус на мужчине в дальнем углу зала, окружённого лицами, которые хорошо были ему знакомы. Сегодня – спустя четыре дня после оговора плана, они наконец приступили к выполнению, потому что подвернулся идеальный момент – вечеринка в честь открытия нового комплекса бизнесмена, чьего имени ни Хёнджин, ни Сынмин не запомнили. Не посчитали важным.              – Поздравляю с ростом сети, – вежливо улыбнулся Хёнджин, останавливаясь сбоку от мужчины, сразу же обернувшегося на голос. – И желаю дальнейшего процветания.              – Господин Хван, какой приятный сюрприз! Не ожидал вас здесь сегодня увидеть, – с искренним удивлением ответил мужчина, протягивая руку.              – Ну что вы, зовите меня просто Хёнджин. И для меня честь присутствовать на вашем мероприятии, ведь в скором времени мы будем чаще видеться, – Хван, не теряя дружелюбности на лице, протянул ладонь в ответ, закрепляя рукопожатие. – Буду благодарен, если вы поможете мне освоиться в этих кругах.              – Его зовут Им Донхён, – прозвучал голос Сынмина в наушнике, спрятанном за волосами с левой стороны. – Пришлось узнавать у персонала, они такие тупые.              – Могу я рассчитывать на вас, господин Им Донхён? – продолжил Хёнджин, игнорируя дьявола в ухе.              – Конечно-конечно. Пойдём, я познакомлю тебя со своими партнёрами.              – Да он тебе в рот заглядывает.              Хёнджин, следуя за мистером Им, невзначай обернулся, выискивая местоположение Сынмина, и заметив того недалеко от них, закатил глаза и вновь вернул внимание на мужчину.                            Вечер тянулся неимоверно долго, особенно для Сынмина, который держался в стороне, не притрагиваясь к алкоголю, и внимательно наблюдал за тем, как плавно Хёнджин вливался в круг высокопоставленных лиц, желавших от того лишь громкую фамилию. Музыканты играли на инструментах медленные мелодии, приятные, заглушая многие разговоры; официанты без конца предлагали напитки, передвигаясь по огромному залу с подносом в правой руке, некоторые из них отвечали за чистоту, убирая со столов грязную посуду; охрана по периметру постоянно ротировалась, обеспечивая полную безопасность присутствующим, которые не обращали внимание ни на что, кроме собственной репутации. Сынмин признал несколько других наследников семей, бросавших в его сторону косые взгляды, но старался не подавать вида, что заметил их. Так было проще.              Хёнджин же вёл нескончаемые диалоги на тему бизнеса, с поддельным интересом задавая вопросы, ответы на которые прекрасно знал сам. Им Донхён, казалось, был только рад, что наследник крупной корпорации держался рядом, восхваляя и не скупясь на щедрые комплименты. Хёнджин действительно умел расположить к себе, вызывая истинное восхищение у всех, кто вступал с ним в разговор.              – Когда-нибудь ты сможешь сотрудничать со всеми этими людьми от своего имени, – продолжал говорить Донхён, хлопая Хвана по плечу. – Бизнес – жестокая вещь, но очень вкусная. Втянешься и забудешь обо всём.              – На самом деле, я уже занимаюсь одним делом и готов согласиться с вами уже сейчас.              – Ох? И что же у тебя за дело?              – Коллекционирую машины, – с улыбкой ответил Хёнджин, ставя на поднос мимо проходящего официанта пустой бокал. – Раритет, который в нашей стране будет в одном лишь экземпляре.              – Отлично, ты его заинтересовал. Тяни дальше, – проговорил Сынмин, следящий за реакцией Донхёна.              – Если захотите выделиться в нашем городе – дайте знать. Я подберу для вас самую лучшую по приемлемой цене.              – Звучит интересно, Хёнджин. Как ты пришёл к этому?              – Остались хорошие связи в Америке.              – Видимо, сейчас это популярная ниша – заниматься продажей автомобилей, – рассмеялся мужчина, кивая. – У меня есть знакомый… А, господин Рэун!              Им Донхён поспешил обойти Хёнджина и выйти на встречу к другому гостю, шедшего прямо на них. Это был довольно высокий мужчина в тёмно-сером костюме, выглядевший смутно знакомо для обоих парней. Сынмин, желая разглядеть получше, начал медленно пробираться сквозь малые группы гостей, внимательно вслушиваясь в речь в наушнике.              – Я переживал, смогу ли вас сегодня застать. Спасибо, что уделили время, – Донхён кружил вокруг мужчины, расплываясь в идиотской улыбке и не переставая осыпать комплиментами, благодарностью. Хёнджин продолжал стоять на своём месте, лишь немного приподнял уголки губ в знак приветствия. – Позвольте представить вам этого молодого человека.              – Хван Хёнджин, верно?              – Всё верно, сэр. А вы..? Прошу простить мою неосведомлённость. Мне предстоит долгий путь, чтобы запомнить всех.              – Не стоит извинений, все мы откуда-то начинали.              Сынмин осторожно подходил ближе, не сводя глаз с Хвана и новой компании, в которой тот пребывал. Он сделал несколько фотографий и отправил их в групповой чат, но сразу ответа не получил, поэтому решил обойти с другой стороны, откуда не заметили бы его самого, но видно было всех стоящих. Сынмин сделал ровно три неспешных шага вперёд, когда рядом с мужчиной из неоткуда появилась фигура в чёрном, протягивая небольшой конверт, который моментально был отдан Им Донхёну.              – Чхве Рэун, – снисходительно улыбнулся мужчина, протягивая руку Хёнджину.              Сынмину пришлось взять с подноса бокал с шампанским и быстро отвернуться, когда на него подняли взгляд. Сердце забилось в разы быстрее, тяжёлый ком подходил к горлу, перекрывая пути дыхания, ладони запотели и голова наполнилась противным звоном. Он медленно обернулся, вставая в самую непринуждённую позу, на которую был способен, и даже включился в чужой разговор на недолгие секунды, пока за ним продолжали наблюдать.              – Блять, это Рэйс. Не подавай виду, – прошептал Сынмин, снова отходя в конец зала, откуда за ним точно не смогут проследить.              – Хван Хёнджин, но моё имя вы уже знаете. Приятно познакомиться, господин Чхве.              – Взаимно, – Хёнджин закрепил рукопожатие, чувствуя, как с каждой секундой чужая хватка на его ладони становилась лишь крепче.                            Старикан:       Это Рэйс       Постарайтесь уйти оттуда       

Вы:

мы уже поняли, спасибо

мне надо как-то вытащить Хвана

его уводят

останки принимаются?

             

(Прочитано Ликси, Нини)

             

      

      

      

      

      

                    Чонин стоял на стрёме, нервно прокручивая пальцами палочку леденца, переминаясь с ноги на ногу и подрагивая от холода. Он озирался по сторонам и вслушивался в глухую тишину, окружавшую склад – тачки для миссии они решили взять с базы ДиКея. Чанбин, как бы невзначай, обмолвился, что полиция не успела ничего конфисковать, а несколько лиц, причастных к Ди, были пойманы, поэтому машины временно остались без должного присмотра, чем команда и решила воспользоваться. Минхо, Джисон и Чанбин орудовали внутри, пока младший караулил с улицы.              Телефон в очередной раз завибрировал в кармане куртки. Чонин, гримасничая из-за морозного ветра, не хотя достал гаджет и прочитал сообщение на экране.                     Ким Сынмин-хён:       если нас грохнут знайте       я полюбил каждого из вас       вы стали моей семьёй              Быстро осмотрев округу, Чонин разблокировал телефон и открыл общий чат. Пальцы от холода отказывались печатать.              

Вы:

у вас все так плохо?

даже прощаешься

      Ким Сынмин-хён:       судьба Хвана в его руках       они разговаривают за закрытой дверью       тут ходит дядя из клуба, правая рука       я его боюсь       он смотрит прямо на меня       НИНИ ВЫРУЧАЙ       МЫ СТОЛЬКО ЛЕТ РАБОТАЛИ БОК О БОК       НИНИ НЕ ОСТАВЛЯЙ ХЁНА В БЕДЕ       

Вы:

значит не всё так плохо

      Ким Сынмин-хён:       ага       мне просто скучно       я даже не пил, только поел       но мало       никакой пользы       

Вы:

как и от тебя

все, не отнимай мое время

пиши по делу

      Ким Сынмин-хён:       фу фу фу       зануда       с Минхо-хёном водишься много                            Резкий грохот раздвижных ворот заставил Чонина обернуться и подбежать ближе к Джисону, выехавшему из склада первым. Тот лишь кивнул головой назад, намекая взять ещё одну тачку, пока следом выкатывали старшие. Для начала они протестируют эти четыре машины и если всё устроит – доберут остальные. По словам Чанбина, на склад полиция не нагрянет ещё примерно дней пять.              В целом у них заняло порядка получаса, чтобы замести следы и незаметно уехать с чужой базы. Чанбин ехал первый, за ним Минхо, Чонин и замыкал Джисон, которому было поручено запомнить расположение камер по периметру – он сфотографировал каждую, потому что своей памяти доверял так же, как и людям – никак.              А тем временем телефон у всех четверых снова выдал оповещение.                     Kim Anything:       эй, Феликс       хоть ты ответь       я же вижу, что читаешь сразу       подмога мне не помешает                                                        Хёнджин сидел на кожаном кресле, держа в руках рокс с дорогим виски, который он не особо любил, но пил из вежливости и немного из страха за собственную жизнь. В кабинете, куда его пригласили для разговора, находились Донхён и Рэйс, периодически посматривавший на него неоднозначно, словно изучая. Отсутствие Сынмина рядом лишь разгоняло внутреннюю панику, но он старался держаться деловито.              – Хёнджин говорил, что он также занимается машинами. Не так ли? – Донхён взглянул на Хвана с воодушевлением, за что тот благодарен не был. Хотелось скорее сбежать.              – Как интересно, – Рэйс поставил свой бокал на столик и вальяжно откинулся на спинку дивана, запрокидывая одну ногу на другую. – Я бы хотел узнать больше, если это возможно.              Хёнджин не мог назвать себя трусливым, во всяком случае – не всегда. Но конкретно в этот момент, прекрасно зная и осознавая, на какие жуткие вещи был способен человек перед ним – чувствовал леденящую дрожь, мешавшую рационально мыслить. За считанные секунды в голове проскальзывали варианты ответов и их последствия, однако все они казались мизерными, не достойными для озвучивания, словно он не просто боялся Рэйса, а готов был сдаться сиюминутно. Хёнджин и не догадывался, что был способен на лютый страх перед лицом смерти.              – Боюсь, что разочарую вас своей скромной коллекцией, господин Чхве. Я начал промышлять этим не так давно.              – Ну что ты, наоборот, я готов и хочу помочь тебе получить больше влияния. Станешь узнаваем не только благодаря фамилии.              – Да, господин Рэун помог начать мне своё дело в далёких двухтысячных, – включился Донхён, неуместно рассмеявшись. Хёнджин никак не разделял его веселья. – Это единственный человек, на которого можно положиться в этом жестоком мире.              И единственный, кто убьёт тебя, не моргнув, – подумал Хван, но проглотил слова, застигнутый тяжёлым взглядом. Воздух для него накалялся быстрее старого движка.              – Тем не менее, вынужден отказаться. Пока. Хочу немного протестировать собственные силы.              – Это похвально, Хёнджин, но знаешь, как говорят: дают – бери, бьют – беги. Я, вроде, на тебя ещё не замахнулся, – спокойно проговорил Рэйс, плавно поднимая уголки губ и доставая из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет. Донхён был наготове подкурить. – Я знаю ещё нескольких ребят, которые занимаются коллекционированием, точнее – воровством. Те, кто перенимают чужих клиентов и скупают чужие машины. От таких нужно избавляться сразу, поэтому я предлагаю свою помощь. Тебе.              Хёнджин сделал нервный глоток горького виски и громко, как ему показалось, пропустил его вниз по горлу, позволяя жгучей жидкости воспламенить внутренности. Ладони вспотели настолько, что стакан мог с лёгкостью выскочить, если бы не опора в виде коленки. Рэйс говорил о Минхо с Чаном. В этом не было никаких сомнений. Но что не было понятно – знал ли он о причастности Хёнджина?              В дверь несколько раз постучали, и немногим позже в проёме показался помощник Рэйса.              – Господин, Ивел вышел на связь, он будет в течении часа.              – Передай, что сейчас я не могу.              – Он сказал, что было вторжение на четвёртую базу. Я передал сведения в отдел.              – Подожди за дверью, я скоро закончу, – мужчина поклонился и вышел, а Рэйс снова перевёл внимание на Хвана, сжавшегося под изучающим взглядом. – И так, Хёнджин, твой ответ?              – Я подумаю над вашим предложением, господин Чхве.              – Не тяни с этим. Никогда не знаешь, когда соперник захочет отобрать и твоё.              Наблюдая за тем, как Рэйс медленно поднялся с места и прошёл к выходу в сопровождении Донхёна, Хёнджин до последнего не позволял себе выдохнуть. Долгожданный момент настал лишь, когда Сынмин влетел в комнату, падая перед ним на колени и осматривая с ног до головы.              – Ты как?              – Меня сейчас вырвет.              – Поганый виски, согласен, – Сынмин улыбался в своей привычной игривой манере, совсем по-дурацки, но это помогло Хёнджину расслабиться и закатить глаза. Ким осторожно присел на подлокотник и притянул его ближе, обнимая. В руках младшего было тепло.              – Что делаешь?              – Пользуюсь моментом и предоставляю плечо на поплакать. В другое время, ты же строишь из себя недотрогу.              – Я не собираюсь плакать.              – А я не собираюсь упускать единственный шанс. Ищем компромисс.              Хёнджин не стал препираться, утыкаясь Сынмину в грудь и обнимая в ответ за талию. Ощущения были иные, не как с Джисоном, где он обнимал первый и играл роль утешающего. Если честно, то Хёнджин и не помнил, когда в последний раз кто-то заботился именно о нём, а не пытался получить выгоду и заручиться поддержкой его семьи. И если бы он был полностью откровенным, то смог бы сказать, что ему нравилось внимание Сынмина, как и сам Сынмин, включая глупые шутки.              – Я предоставлю тебе другой шанс, можешь за этот не хвататься. Давай поскорее уйдём, пока меня правда не вырвало.              – Пойдёшь со мной на свидание? – тихо спросил младший, заглядывая в измученное, но по-прежнему прекрасное лицо Хвана.              – Ты невыносим, – Хёнджин отстранился и слабо ударил того в живот, наблюдая, как Сынмин снова драматично ухватился за сердце, и не выдержав такой картины, душевно рассмеялся, согласно кивая. – Хорошо, пойду. А теперь уведи меня, пожалуйста.              – Как скажете, ваше высочество.              – Не заставляй меня забирать слова назад.              – Как будто я тебе позволю сделать это. Наивный.                                          

————

      Минхо ехал наравне с Чанбином, который даже не пытался гонять, просто разгонялся по прямой, тестируя тачку на скорость, а вот Чонин с Джисоном, оторвавшиеся от них далёко вперёд, развлекались на полную.              У ДиКея всегда были хорошие машины, поэтому Минхо не сомневался в их мощности, тем не менее скорость – не единственный показатель, который требовался. Завтра им предстоит заглянуть под капот и посмотреть, как тачки покажут себя на разных поверхностях и на камерах, точнее – как не покажут. Им нужны настолько быстрые машины, чтобы невозможно было зафиксировать движение.                     В Сеуле никогда дороги не пустовали полностью, даже в самое позднее время ночи или на рассвете можно было встретить достаточное количество машин, и поэтому сейчас – в одиннадцать часов ночи в будний день – ребятам приходилось лавировать и постоянно менять полосы, объезжая не редеющий траффик. Джисон ехал вторым, отдавая лидерство Чонину, радостно пританцовывавшему на светофоре, где все встали в один ряд – старшие пристроились с краю, смотря на младших с нежными улыбками. Когда светофор переключился на жёлтый, Минхо заметил, как прохожие резко взглянули на них из-за громкого рёва моторов тачек, одновременно сорвавшихся с мест.              Чанбин не переставал запугивать Чонина, заставляя того давить на газ сильнее, когда подъезжал ближе и весело махал через опущенное окно, однако Джисон быстро скидывал старшего со счётов, выезжая вперёд и перекрывая путь на обгон. Минхо даже не пытался, держась в самом конце и периодически посматривая в зеркала заднего вида, откуда заметил несколько проблесковых маячков, быстро нагонявших их. Это не скрылось и от глаз Чанбина, который сбавил скорость и в очередной раз поравнялся со старшим, одновременно набирая номер. Минхо ответил на звонок сразу.              – Это же не Чан? – больше утвердил он, нежели спросил, вновь смотря в зеркало. За ними резво ехали четыре полицейские машины.              – Не он, в нашем отделе таких тачек нет.              – Они точно коповские?              – Подпустим ближе – узнаем. Не отключайся.              Минхо прибавил скорость, чтобы догнать Джисона и качнуть головой назад, обозначая погоню, а после поехал за Чонином, который кивнул сразу и жестом указал, что свернёт на следующем повороте. Минхо засекал, в течении какого времени к ним подъедут ближе – результат его не порадовал.              – Номерные знаки принадлежат главному отделу, – спешно проговорил Чанбин, сбавив скорость настолько, что его догнали первым. Он быстро повернул голову влево, а после вправо, всматриваясь в лица неизвестных водителей, и усмехнувшись под нос, выдавил газ на полую, стремительно вырываясь вперёд. – Но это не они, не должны быть. Двое первых выглядят чересчур устрашающе.              – Как раз в стиле Рэйса. Чонин уже оторвался, ты тоже утягивай за собой.              – Есть предположения? Мы не могли попасться на камеры. Не так скоро.              – Разберёмся позже. У тебя хвост по левую сторону.              Чанбин едва успел вывернуть руль на перекрёстке и свернуть с центра Каннама в сторону мостовой, откуда дальше поедет по задам к выезду. За ним ожидаемо свернули, так же, как и за Чонином поехал второй.                            Минхо мог бы с лёгкостью затеряться среди потока гражданских и незаметно оторваться в задах, но что-то внутри не позволяло оставить Джисона одного, хоть он и был уверен в силах младшего на дороге – Хан сможет скинуть хвост без его помощи, тем не менее, сам того не осознавая, Хо пристроился за Ханом, закрывая любой подъезд к нему. Он постоянно менял полосы и оттеснял одну из полицейских машин к обочине. Прохожие люди следили за ними, некоторые даже снимали, однако Минхо это волновало меньше всего.              Джисон всегда любил механику. Именно на ней он мог прочувствовать тачку полностью, слиться с ней в единое целое, несмотря на то, что в последние годы гонял на элитных спорткарах с автоматом. Поэтому сейчас, имея под собой неплохого железного коня с позволяющей на безрассудства мощностью, он уверенно переключил передачу и втопил на газ, мгновенно отрываясь на сотню метров. Редкие автобусы на дороге помогали прятаться за ними и перекрывали видимость на поворотах, которыми Хан довольно пользовался, выезжая на более оживлённые улицы. Минхо держался за ним.              За последние недели в его голове образовался идеальный покой, давно потерянный баланс между прошлым, настоящим и будущим; с каждым днём цели приобретали чёткость, желания – уверенность, а чувства сильнее подкреплялись действиями. Джисон ценил каждого в команде, понял, каково это быть в окружении людей, которые друг другу не просто друзья – настоящая семья, чьи узы дороже кровных. Он проникся каждым из них, ощущал острую необходимость защитить, как всегда было только с Хёнджином и Ликсом; хотел показать, что на него тоже можно положиться, обратиться за помощью, посмеяться вместе. Это осознание внезапно ударило, когда Хан увидел раненных Чонина с Сынмином, едва стоявших на ногах, против кучки головорезов. В тот момент он не мог думать ни о чём другом, кроме их безопасности, страх за жизнь друзей затмил даже беспокойство о себе, поэтому Джисон сделал то, что посчитал необходимым – принял удар на себя. И он не пожалел ни в какой мере. Их радостные улыбки и глупые шутки стояли того.                     Привычный ночной Сеул, всегда оживлённый и полный на происшествия; серая и чёрная тачки резко вывернули из переулка на главную дорогу, где медленно ехали обычные легковушки. Лампы фонарей казались маленькими точками, исчезавшими моментально, люди – размытыми пятнами, а высотки и другие здания расплывались за считанные секунды.              Минхо приоткрыл окно, левая рука держала руль, правая – на подлокотнике; в зеркале он видел, что Хан его нагонял, а далеко позади были видны красно-синие проблесковые маячки. Он немного сбавил скорость, давая младшему поравняться с ним.              Они ехали на разных полосах, иногда объезжая гражданские машины, а потом снова подъезжая ближе друг к другу. Светофор на ближайшем перекрестке начинал отсчёт от пятнадцати секунд, а затем загорится красный и они встанут, но допускать этого никто из них не собирался.              Минхо не спеша повернул голову влево и увидел, что Джисон уже смотрел на него в ответ. Лицо его отливало грязно-жёлтым, больше похожий на оранжевый из-за света, падающего внутрь салона и подсветки, что протянута по панели. Такой тёплый для Минхо оттенок, который заставил его поднять уголки губ, чтобы получить нежную улыбку в ответ – ту самую, бившую прямиком в сердце и пускавшую пыль в глаза; ту, от которой оторваться он не находил в себе сил.              Минхо нравилось, что они поняли друг друга без лишних слов. Огненный азарт в глазах и адреналин в крови сказали всё за них.              Отсчёт показывал восемь секунд, когда Хо закрыл окно и положив вторую руку на руль, крепко ухватился за кожаную обивку, до упора выжимая педаль газа. Резкий гул мотора был похож на прекраснейшую мелодию, что несла собой покой, а скрежет шин лишь усиливал чувство возбуждения.              Хан вновь переключил передачу, бросая последний взгляд на старшего, и с довольной ухмылкой рванул вперёд. Они ехали на одном уровне, светофор уже горел оранжевым, другие машины по их полосе останавливались, но они стремительно летели вперёд, не обращая никакого внимания на погоню, которая казалась всё меньше, оставаясь где-то позади. Отсчёт был на трёх, когда обе тачки достигли середины перекрёстка, игнорируя движение легковушек, ожидавших зелёный.              Секунда. Всего одна секунда, которая позволила им оторваться от хвоста на эту ночь, но сколько в ней было эмоций: секунда страсти, желания, мимолётный обмен взглядами, прежде чем они окончательно потерялись со всех радаров возможной полиции, засланной Рэйсом, максимально превышая скорость, допустимую в черте города.              Это их секунда любви, в которой каждый тонул с превеликим наслаждением, позволяя волне возбуждения захлестнуть с головой и утянуть на самое дно. Это была удивительная секунда гармонии.                                   Минхо не планировал ехать домой, не сейчас точно. Ему всегда нравилось обкатывать круги по городу, точно зная, что ориентировку на его тачку уже разослали другим патрулям. Но пока от Чана нет никаких предупреждающих сообщений, он будет кататься дальше, специально поддразнивая патруль.              В совершенно другом районе, где поток машин был значительно слабее, он сбавил скорость, обращая внимание на панель управления – полночь. Идеальное время покоя.                     Телефон, подсоединённый к стерео, зазвонил, разнося по всему салону стандартную мелодию, а на экране панели высветилось имя. Он потянулся к держателю, на котором был закреплён гаджет, и проведя по экрану пальцем вправо, ответил на звонок, сразу же смотря в зеркало заднего вида.              – Мы смогли успешно оторваться, какие теперь планы? – голос Джисона прозвучал громко по всему салону, но в то же время он был спокойный, как корабль на волнах в тихом море. Он обволакивал Минхо со всех сторон, окружал, захватывая в плен. Он был такой тёплый в холодную ночь декабря.              – Я привык кататься по ночам и не собираюсь отказывать себе в таком удовольствии, а что будешь делать ты – зависит от тебя.              – В Америке один хороший человек сказал мне однажды такую фразу: «приятно проводить время наедине с собой – это полезно, но куда приятнее быть в компании, где тебя поймут и услышат».              – Ты сейчас таким не тонким намёком говоришь, что являешься приятной компанией? – Минхо усмехнулся, но было это не едко, как он привык отвечать малознакомым людям, а наоборот – с лёгким шлейфом взбудораженности и, возможно, игривостью.              – Я не намекаю, Минхо, а говорю прямым текстом, и ты не сможешь этому возразить.              – Хочешь проверить теорию в действительности? – с вызовом спросил старший, вновь обращая внимание на зеркало. Хан ехал ровно за ним.              – При одном условии: ты перестанешь относиться ко мне, как к ребёнку.              – Я никогда не относился к тебе так.              – Ты знаешь, о чём я, – голос Хана оказался ниже, особенно, когда звучал отовсюду.              С задних колонок создавалось ощущение, что он сидел там – прямо позади Минхо, и шептал ему в ухо, пуская по телу горячий холод вперемешку с мурашками. От одного только представления картины перед глазами, Минхо иссыхал, и мог лишь с предвкушением проводить языком по губам, вновь загораясь азартом.              Ситуация накалялась, как и двигатель его тачки, к которому сейчас нельзя было прикоснуться; набирала обороты, как скорость на спидометре, и ускорялась вместе с бешеным ритмом сердца. Очередной всплеск адреналина затуманивал разум, и ему это чертовски нравилось.              – Что же, в таком случае, поймай меня, Питер Хан, – Минхо резко вывернул влево, полностью перестраиваюсь на другую полосу и уезжая в противоположную сторону. – Если сможешь.              На какие-то жалкие миллисекунды их тачки оказались наравне и взгляды пересеклись. Минхо не мог упустить из вида уверенную ухмылку, что расцветала на лице Джисона вместе с его чувствами.              Чувство победы.                     Тачка набирала скорость, стрелка спидометра довольно быстро уходила вправо, преодолевая отметку 180 км/час. Минхо ослабил хватку на руле, ощущая слабую дрожь во всём теле. Эйфория, разливавшаяся от кончиков пальцев рук и до самых ног, кружила голову. Это всегда было непередаваемым чувством: слышать приглушённое урчание мотора, пролетать мимо других машин, оставляя их далеко позади; видеть, как Джисон стремительно нагонял его, слепя кристаллическими фарами.              Ощущения лучше любого секса.              Разум медленно отключался полностью, не оставляя места для мыслей и страхов. Миг, в котором он пребывал, схож с той самой секундой, за которую нужно было успеть проскочить светофор. Не существовало отныне никаких преград, не имели значения и патрульные машины, мимо которых он только что проехал. Всё потеряло смысл, роль играли только дорога перед ним и чёрная тачка, что сейчас красиво его нагоняла.              – Какой неожиданный поворот, я еду с тобой наравне, – Джисон засмеялся, а довольные вибрации его голоса продолжали отбиваться от стен салона, вновь и вновь возвращаясь к Минхо, сходящему с ума от возбуждения. – Давай, покажи чего ты действительно стоишь, Ли Минхо.              – Когда сможешь меня остановить, тогда и поговорим, – старший быстро сбросил вызов, потому что, если честно, нежный тембр голоса Хана мешал ему сконцентрироваться на дороге, а просто так отдавать победу в руки он намерен не был.              Меняя передачу, Минхо плавно вжал на педаль, сразу отрываясь вперёд. Он давно изучил весь город, прекрасно знал, что совсем скоро будет поворот в спальный район, где получится спокойно скрыться, но всё равно не торопился выжимать из машины все силы, оставляя их на десерт.              Он бросил взгляд на зеркало, подмечая, что Джисон держался хорошо, скорее всего, выжидая какого-то трюка. И правильно делал, ведь в гонках в ход шли все средства.              Минхо понемногу сбрасывал скорость, перестраиваясь на самую крайнюю полосу, а затем дёрнул ручником, блокируя задние колёса на долю секунды, чтобы выполнить занос вправо, и красиво въехал в поворот, снова набирая обороты. Он видел, как Хан выполнил этот же трюк и продолжал держаться на хвосте. От этого губы непроизвольно потянулись вверх, а язык скользил от одного угла к другому. Они слишком похожи, во всяком случае, навыки у них теперь ощущались одинаково. Единственное различие в том, что у младшего лошадей под капотом меньше, а когда на дороге сталкивались два умелых водителя – исход решали мощность двигателя и удача.              Целый квартал они ехали по прямой в абсолютной темноте снаружи. Яркие фары освещали только их путь. Минхо внимательно смотрел вперёд, чтобы на дорогу не выскочил кто-либо, но на деле причина была в другом – Хан его светил, и это отвлекало. Отражение его фар било не только с боковых зеркал, но и с переднего, поэтому всю концентрацию он пустил на дорогу.              Выезжая на очередную центральную проезжую часть, Минхо поспешил снова набрать скорость, потому что больше здесь сворачивать было некуда – только менять районы, но он не собирался этого делать. Джисон всё ещё плохо ориентировался в отдельных частях города, а Хо хотел дать ему небольшую фору.              Хан ею успешно воспользовался.              Машины, будто шашки, меняли свои позиции относительно друг друга туда и обратно, успевая лавировать между оставшимися легковушками. Оба мёртвой хваткой держались за руль, боясь отвлечься. Автомобили с рёвом рассекали городские улицы, вызывая раздражение у нормальных людей, которые пытались в это время спать.              Очередной широкий перекрёсток впереди позволял Минхо развернуться на сто восемьдесят градусов и съехать вниз, выезжая в сторону трассы. Он надавил на газ, чтобы проскочить его побыстрее, но тачка Джисона незаметно подстроилась у правого бока, начиная опережать на прямой. На несколько секунд Минхо даже повернул голову в сторону соседней машины, замечая, как младший провёл языком по губам, а затем медленно спрятал его за щекой, чуть надавливая на внутреннюю стенку.              Вид стоил любых денег. Минхо не мог это никак опровергнуть, ведь образ Хана за рулём, когда одна рука лежала на коробке передач, а вторая крепко удерживала руль, смотря на дорогу горящими глазами – невероятен. Младший выглядел влюблённым, ослеплённым и чертовски горячим. И именно эти несколько секунд оказались бесценны, пусть они и стали причиной его проигрыша.              Джисон вырвался вперёд, проезжая ещё несколько поворотов до туннеля, а когда понял, что Минхо не собирался никуда сворачивать, сделал полный разворот по оси и резко заглушил мотор, ожидая приезда старшего. Машина Минхо остановилась прямо перед его носом, но выходить тот не спешил, поэтому Хан первым покинул салон.              Они припарковались на самом краю города. Вокруг было тихо: несколько домов и магазинов, какой-то университет, чья яркая подсветка служила главным источником света. Фонари по всей дороге горели через один, погружая улицу в полумрак – приятный, атмосферный и, в свете последнего часа, желанный. Их не заметят.              – Неужели ты не хочешь признавать мою победу? – Джисон держал руки в задних карманах джинс, смотря на Хо довольными глазами. – Мистер Поймай-меня-если-сможешь.              – Какой же ты невыносимый, – рассмеялся Минхо, выходя из машины и подходя ближе к Хану, возвышавшемуся благодаря бордюру. – Люди с раздутым самомнением не в моём вкусе.              – И кто же тогда в твоём? Большие, опасные дяди, что готовы разорвать любому глотку за косой взгляд?              – Именно.              Джисон закатил глаза, показывая Минхо откровенное раздражение. Большие дяди его больше не пугали, лишь самую малость напрягали, но он был уверен, что сможет справиться и с этим давлением в скором времени.              – Что ты хочешь, Питер Хан? – спросил Минхо, наблюдая, как младший сделал несколько шагов навстречу, подходя к нему непозволительно близко. – У тебя есть только одна попытка, сегодня слишком холодно.              – Мои условия всё те же: я не они – не Чонин и Сынмин, которых ты привык оберегать. Заботу обо мне можешь оставить на меня.              – Будь конкретнее, американский мальчик. Я думал, там говорят языком, а не пускают слюни.              – Вот как? – Джисон немного наклонил голову в бок, подаваясь чуть вперёд. Минхо чувствовал его опаляющее дыхание и рефлекторно выставил ладонь перед собой, касаясь чужой груди. – В таком случае, я объясню доходчивее. Как ты и сказал – языком.              Хан перехватил ухватившуюся за него руку, переплетая пальцы, и мягко потянул на себя, мгновенно касаясь тёплых губ.              Минхо отвечать не спешил, что немного пугало Джисона до дрожи в теле и порождало в сознании мысли разного рода. Он не делал никаких резких движений, просто соединил их губы в невинном прикосновении, но отстраняться не собирался.              Такое действие со стороны Хана было шокирующим, но не настолько, что Минхо не ожидал или ему было противно. Он давно не думал ни о ком в подобном ключе, не было и сексуального влечения, лишь изредка, когда эмоции выходили из-под контроля, он позволял себе находить утешение в Чане – не более. Но чувствовать трепетное прикосновение губ Джисона было поистине приятным ощущением.              Внутри Минхо снова зарождалось то самое странное чувство, на котором он теперь часто ловил себя: приятная истома заволакивала, погружая всё тело в жар и контрастируя с пробирающим до костей ветром. И очередная неуверенность: отчего он испытывал эти эмоции – был ли виноват адреналин в крови после своеобразной гонки или же присутствие младшего, но ему определённо нравилось происходящее. Настолько, что сил на сопротивление он в себе не нашёл.              Минхо медленно приоткрыл губы, давая Хану зелёный свет на дальнейшие действия, и такую возможность тот упускать не стал.              Джисон начал целовать уверенно, понемногу входя во вкус, но не углубляя поцелуй. Он боялся спугнуть Минхо, который слабо держался за его талию, отвечал робко и сейчас казался совсем маленьким рядом с ним, хотя Хан чувствовал чужое превосходство в теле. Джисон осторожно завёл руку за шею старшего и холодными пальцами проводил по нежной коже, заставляя того дёрнуться и податься ближе.              Минхо чувствовал, как с каждой секундой начинал гореть лишь сильнее от разнообразия эмоций, которые он ощущал во время поцелуя. Привычный для него пожар, что сжигал всё на своём пути, сейчас казался крохотным источником тепла и света, как камин в его гостиной. Он положил обе руки на плечи Хана, приобнимая его и нежно зарываясь тонкими пальцами в волосы. Каждое новое соприкосновение губ отдавалось огромным волнением, но страха он не ощущал. Все мысли крутились вокруг Джисона, его мягких губ и горячего поцелуя. Минуты были схожи с секундами последнего рывка на финишной прямой.              Такие же громкие, возбуждающие и приятные. Вот только вкус проигрыша никогда ещё не был так сладок.              – Ты пахнешь как… – Минхо отстранился, переводя дыхание и всматриваясь в глубочайшие глаза младшего, тянущие его на дно.              – Как что?              – Как чёртово искушение.              – Так поддайся ему, – нахально усмехнулся Джисон и эту ухмылку старший посчитал нужным стереть, поэтому вновь притянул ближе, впиваясь совершенно иным поцелуем.              Мир замер, как и сердце Минхо, которое хотело навеки сохранить в себе этот момент, запомнить, увековечить, чтобы было к чему возвращаться, если он снова погрязнет в кровожадности. Ощущения рядом с Джисоном не шли ни в какое сравнение.       Его язык юрко скользнул внутрь, слегка задевая острые клыки, и моментально сплетаясь с чужим. Минхо нежно, но в то же время развязно гулял им внутри, поочерёдно засасывал пухлые губы, слегка их прикусывая и зализывая; он немного толкнул Хана дальше, поднимаясь на тротуар и оказываясь выше младшего, а затем слегка оттянул волосы, крепко удерживая за тонкую талию. В его руках Джисон выглядел правильно, прекрасно, идеально. Это была не та идеальность, в которую они привыкли играть, не та, которую видели в них другие; тут всё казалось настоящим, словно недостающие кусочки пазла наконец нашли друг друга, и, возможно, именно эта мысль, заставила Минхо целовать Джисона с большей жадностью.              Кислород в лёгких иссякал, голова шла кругом, но никто из них не отстранялся, наоборот – руки обвивались крепче, лёгкие стоны больше не сдерживались, губы вновь и вновь соединялись воедино. Слишком идеально. Минхо терпеть не мог подобный вид идеала.              – Что же ты творишь, Джисон? – прошептал он, не выпуская младшего из рук и опуская голову на плечо. В нос ударил совершенно новый, но до невозможности приятный запах. – Я не тот человек, который сможет подарить тебе радость.              – Это я могу сам решить.              – Ты меня не знаешь. От моих рук умерло слишком много людей и я никогда не смогу избавиться от крови на них.              – Не думаю, что боюсь крови.              – Перебори свои чувства, они не приведут к хорошему. Я не приведу. Не могу, – продолжал шептать Минхо, медленно поднимая голову и всматриваясь в уверенный взгляд напротив. Хан даже не сомневался. – Я холодный человек, Джисон, поэтому рядом со мной такой же холодный Чан, который…              – Для меня ты горячий, как вулкан, Минхо. Непредсказуемый, опасный, способный сжечь – я знаю, понял, не дурак. Но я не боюсь. Мне все равно.              Минхо разрывался на части, каждая из которых была полна сомнений. Он не питал к Джисону чувств – всего лишь влечение из-за новых ощущений, которые не имели места в его жизни; не было у него уверенности, что это тот самый человек, способный выстоять против всех его страхов, принять погрешности, понять суждения, хоть Джисон и подхватывал его мысли мгновенно, частенько удивляя. Минхо не мог довериться юнцу, который с лёгкостью открывался ему сам, не прося взамен ничего, потому что опыт всё ещё волочился тяжёлым грузом позади. В конце концов, для него был идеален только Чан, знавший о тех вещах, которые он даже не решился бы озвучить, а Джисон…              Джисон. Это просто Джисон, появившийся из неоткуда и перевернувший весь мир, словно ураган.              – Оно тебе не нужно. Я тебе не нужен, это обычная заинтересованность, поверь мне. Я ужасный человек, Джисон.              – В таком случае, мы с тобой равны. Я тоже грешник, – с улыбкой проговорил Хан и пожал плечами, будто говорил о самых простых вещах на свете.              – И какой же у тебя грех? Забыл покормить питомца? Не оставил чаевые в кафе? Жульничал на гонках?              – Ты. Мой грех – ты. Влюбиться в человека, чьё сердце занято другим. Я идиот, не так ли?              Лёгкий смех Джисона, почти даже и не слышимый, для Минхо звучал оглушительно, болезненно, надрывисто. Его обессиленная, скорее – обречённая улыбка резала без ножа, подталкивала к обрыву и вызывала желание полететь вниз, сдаться; она просила Минхо дать шанс, заставляла чувствовать вину, ощутить острую боль в груди, растерзанной десятками собственных проблем, но он не хотел считать Джисона за ещё одну. Не хотел впускать, когда в голове творился неразборчивый хаос. Джисон этого не заслуживал.              – Идиот, – тихо ответил Минхо хриплым, предательски дрогнувшим голосом. Ему хотелось верить, что от холода. – Если знаешь, что у меня есть Чан, зачем продолжаешь?              – Чтобы получить отказ, я так полагаю. Пошли меня подальше и я перестану тебе надоедать. Обещаю.              Это было легко, даже слишком. Сказать несколько слов и вернуть жизнь в прежнее русло, но Минхо, почему-то, не знал, что говорить. Все слова в его голове смешались, какие-то и вовсе вылетели, оставляя после себя громкую пустоту, в которой звучала его неуверенность. Он ненавидел её. Минхо никогда не был настолько слаб, как в этот момент, когда глаза, изо дня в день смотревшие на него с надеждой и обожанием, постепенно теряли весь блеск. Однако он всегда был эгоистом.              – Езжай домой, Хан, уже поздно. Ты хорошо постарался, – и не оборачиваясь, не поднимая головы в салоне машины, Минхо уехал первый, оставляя Джисона стоять на месте.              Джисона, который медленно опустился на колени и накрыл голову руками. Минхо выжал газ сильнее, чтобы не видеть этого, но глаза всё равно возвращались к зеркалу.                                                                                           Минхо сидел в тёмной гостиной, смотря в окно. Оно было непривычно открыто, потому что теперь Чан задвигал шторы только днём. На небе не было видно ни луны, ни звёзд, даже самолёты не пролетали – пустое чёрное полотно, в отличие от Минхо, который буквально переполнился всеми возможными оттенками страха. И вызвал это всего один человек, на которого невозможно было рассердиться, поэтому он вновь начался копаться в себе – глубоко, безжалостно, намеренно доставая из памяти самые ужасные отрезки прошлого. Минхо прокручивал их один за другим, вспоминая, сколько человек убил пистолетом, сколько зарезал и скольких отравил. Цифры пугали даже его, хоть смерть и касалась только прогнивших людей. А сейчас он сам стал прогнившим человеком, не знающим ничего, кроме жестокости. Минхо стал тем, кого раньше убивал.              – Как скоро меня настигнет карма? – усмехнулся он, откидывая голову на спинку дивана и тяжело вздыхая.              – За что? – Чан появился в гостиной бесшумно, чем заставил младшего вздрогнуть от неожиданности. – Что случилось?              – Ничего, просто думал, что если я убивал людей, то как скоро убьют меня.              – Не раньше, чем я их.              Хо откинул мокрое полотенце и протянул руку к старшему, который снял толстовку и сел на диван, моментально оказываясь захваченным Минхо, удобно устроившимся у него на коленях.              – Ты сменил одеколон? – с недоумением спросил младший, утыкаясь носом в шею, в поисках привычного покоя. – Пахнешь иначе.              – Наверное, смешался с другими. Сегодня на работе пришлось с многими контактировать.              – Избегай этого в следующий раз.              – Конечно, малыш.              Чан, как и всегда, грел Минхо на своей груди, пока младший умиротворённо дышал на чувствительную кожу. Он слушал его внимательно, не пропуская ни единой секунды рассказа о том, как прошёл день и на сколько команда продвинулась с выполнением плана, как они угнали тачки с базы и что за ними погнались полицейские машины, засланные Рэйсом, но в голове параллельно крутил другую мысль.              Чан сегодня не появлялся на работе и ни с кем на контакт не выходил. На нём был обычный одеколон – тот самый, который в прошлом понравился младшему и который его всегда успокаивал. Дело было в Минхо.                     Запах Чана перестал быть для него единственным тихим пристанищем.                                                 

      

      

      

      Особняк, как и всегда, был полон охраны, но он прошёл мимо всех, даже не моргнув. Лёгкой походкой, почти в припрыжку, парень весело поднимался по лестнице на второй этаж; осматривал давно заученные до мельчайших деталей картины, пока шёл по длинному коридору в главный кабинет, напевал приевшуюся мелодию, услышанную в клубе. Маленькая ладонь подбрасывала большой конверт с документами и ловко ловила его обратно. В стенах этого особняка, бывшего для него когда-то временным домом, не поменялось практически ничего.              По обе стороны от огромных дверей стояла охрана, которой он вежливо улыбнулся и вошёл внутрь без стука.              – Не меняешься, Ивел. Я думал, ты уже забыл обо мне, – Рэйс потушил сигарету о мраморную пепельницу и взглянул на гостя, по-хозяйски запрыгнувшего на стол. – Слезь.              – Я бы никогда не забыл о тебе, дядя.              – Тебе больше не надо притворяться моим племянником, отбрось свою иронию, – мужчина откинулся на спинку кресла и осмотрел парня, качая головой. – Блонд тебе шёл больше.              – Слишком много внимания, а я такое не люблю. Ты же знаешь, – парень спрыгнул со стола и протянул конверт, а после достал из чужой пачки сигарету и положил её за ухо. – В любом случае, тут вся информация о последних изменениях в их плане.              Рэйс просматривал отчёт, в котором имелась полная детализация со всеми причастными лицами: когда будет следующий шаг, кто отправится, в какое время, цель и схема выполнения. Ему нравилось быть на шаг впереди, но ещё больше нравилось иметь под рукой опытного шпиона, хакера, дилера и киллера в одном лице. Ивел – единственный человек, которому он доверял безопасность своих данных. Гениальный парнишка, державший в своих умелых руках и хитрой голове доступ ко всей базе.              – Отличная работа. Другого я от тебя и не ждал, – Рэйс откинул документы на стол и скрестил руки на груди. – Пробей мне, кто сегодня вторгся на четвёртую базу, помимо этого поганого Минхо.              – Я уже? Со Чанбин, Ян Чонин и какой-то новичок. Имя достану позже.              – Прекрасно, – рассмеялся мужчина, вставая с кресла и поворачиваясь к окну. – Найди мне ещё всю информацию на Хван Хёнджина. Желательно, чтобы отчёт включал в себя его бизнес, если такой существует – перегон тачек.              – Конечно. Я могу идти или ещё что?              – Иди. Жду обратную связь в течении недели.              – Управлюсь за пару часов.              Парнишка прихватил со стола зажигалку и поспешил удалиться из кабинета. Охрана даже не обратила на него внимание, когда он своевольно забрёл в погреб и прихватил бутылку дорогого вина; не смотрела на него и когда он шёл по первому этажу, проводя рукой по стене, ощупывал вазы, осматривал статуэтки. Все в особняке привыкли к его выходкам, поэтому ни у кого они не вызвали подозрений.              Довольный уловом, он вышел на улицу и прошёл к фонтану, где обернулся к окну, у которого стоял Рэйс. Парень медленно достал сигарету из-за уха, подкурил и сделал глубокую затяжку, с усмешкой выдыхая и махая рукой, смотрящему на него мужчине.              – I can feel the Evil coming, – громко крикнул он, чтобы его точно услышали даже в кабинете, а затем развернулся и пошёл к красному МакЛарену, припаркованному у ворот.                                   – But Felix never bad ~