***
Сорок шесть лет назад. Как десница умирающего короля Отто, бывало, выходил из-за своего стола исключительно ради приёма пищи и проведения заседаний Малого совета — сидения за другими столами ради непрекращающейся государственной работы. У него совсем не оставалось времени на детей: Алисента оставалась под надзором матери, а Бриндон, Майлз и Гвейн тренировались вместе с королевскими гвардейцами, учились быть лучшими воинами своего времени. Их семья была далека даже от мыслей о том, что им когда-то перепадёт что-то кроме объедков с барских столов в Хайгардене и Староместе — не из-за нелюбви родственников, а банального уклада вещей, придуманного за тысячи лет до Отто, и который просуществует ещё столько же после него. — Ты слишком много работаешь, лорд-десница, — корила его жена, придя в очередной раз на самую вершину Башни десницы. — Таков мой нелёгкий долг, которым король меня наградил, — на мгновение оторвавшись от стола с бумагами и письмами, Отто небрежно бросил перо на стол и лишь убедившись, что оно не оставило пятна, тот позволил себя откинуться на спинку стула. — Этот долг полностью забирает тебя у нас, — развела руками Янна и подошла ближе, присев рядом. Она была в бирюзовом платье, обнажающем плечи и ключицы. Водопад каштановых волос элегантно лёг спереди, закрыв собой правое плечо жены. — Я всегда представлял себе жизнь двора, будто это интриги, брачные союзы и подхалимы с лизоблюдами. — Я тоже, муж мой, — добродушная и улыбчивая Янна положила свою ладонь на его руку. — Но я и не представлял, что всё настолько запущено! — с долей иронии произнёс Отто. Жена интеллигентно и тихонечко засмеялась, а вслед за ней и Отто. Супруги поцеловались. — Тем не менее, я серьёзно, Янна, — продолжил десница. — Мне тут недавно лорд-дознаватель написал, что если мы серьёзно хотим подкрепить право Визериса на трон и обеспечить ему мирное восхождение, то лорда Корлиса Велариона следует убить! — искренне удивлялся десница. — Да как так можно говорить вообще?! Я ни за что не позволю сделать это! Тирелл тоже удивилась. — Он так и написал? — осторожно поинтересовалась жена. Десница развернул послание, вновь пробежавшись по нему глазами наискосок от первой буквы до последней. Выведенное каллиграфическим почерком послание на самом деле было вполне безобидным, если исключить оттуда намёки. — Нет, иначе он не служил бы дознавателем. Но намёк засчитан! — напомнил Отто, поставив локоть на стол и оттопырив указательный палец вверх, будто читал жене лекцию о политике. Хоть ему сначала и казалось это всё тёмным лесом, со временем он втянулся. — Тебе нужно отдохнуть, — глубоко вздохнув, настаивала жена. — У нас король при смерти, дела на мне. Их разговор был прерван. Вошла вся заплаканная Алисента в сопровождении Лорда-командующего Королевской гвардией сира Райама Редвина. Янна немедленно кинулась к дочери утешать и выпытывать, что же случилось. Отто настороженно встал с кресла и приблизился к пожилому рыцарю. Взгляд Янны тоже невольно уставился на Редвина. — Его Величество Джейхейрис из Дома Таргариенов, Первый своего имени, Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей, Владыка Семи Королевств и Защитник Государства, изволили скончаться, — изрёк гвардеец, опустив голову вниз. Отто от неожиданности уставился на жену. Она смотрела на него, но всё ещё обнимала Алисенту. Они оба поняли друг друга. — Янна, прикажи мейстеру подняться ко мне. Сир Райам, — переключился молодой десница. — Распорядитесь готовить корабль и отряд. Мы плывём на Драконий Камень.***
Эймонд нашёл деда за работой прямо в солярии. Отто так и не покинул его этой ночью и уснул в кресле, а проснулся незадолго до прихода внука. Чтобы не казаться сонным, он принялся разминать себе разум, начиная с простого. Какое-то письмецо от лорда Бракена — мол, крестьяне лорда Блэквуда опять пасут свой скот на землях, что Бракен считает своими. От этого очередного разбирательства его отвлёк принц. — Прочитай, — Эймонд выложил на стол распечатанное письмо с обломками печати Веларионов. Разворачивая его, десница ожидал, что содержание будет говорить о подлости и каком-то готовящемся заговоре. И Отто не ошибся: сир Алин Веларион писал письмо Люцерису — Люцерису Велариону — и выражал готовность поддержать «законного» короля. Только законным королём назывался Люцерис, а его сторонниками — Веларионы. — Я не удивлён, если признаться. — Это измена! — настаивал внук. — Веларионов нужно арестовать, пока они здесь. — Ты с ума сошёл? — Отто Хайтауэр сиюминутно вообразил себе все последствия этого шага. — И на каком основании? Это письмо? Выкинь его в камин и не позорься! Эймонд озадаченно смотрел на деда. Лорд Отто решил прояснить свою позицию: — Дом Веларионов скоро породнится с Дейроном, а через него и с тобой, так или иначе. Свадьба ещё не состоялась, как и наш подарок семье жениха, — лукаво улыбнувшись, добавил Отто, быстро вернувшись быстро к серьёзному тону. — Поэтому нельзя так делать ни в коем случае. Мы лишь навлечём беду на себя раньше времени. Тем более, что у нас только письмо сира Алина. Не лорда Аддама — а ведь только в этом случае можно говорить, что все Веларионы замешаны в предательстве. К слову, а как это письмо к тебе вообще попало? Эймонд ходил по комнате, переступая с ноги на ногу. Он взял в руки пару бумаг, пробежавшись по ним глазом и ответил: — Лорд Стронг принёс мне его на рассвете. Но Аддам не бросит брата и не позволит арестовать даже его. Позволь мне избавиться от лорда-бастарда, пока они нас не предали, — просил Эймонд. Сорок шесть лет назад лорд-дознаватель убеждал Отто в необходимости избавиться от лорда Корлиса Велариона. Теперь же через Эймонда звучало убеждение избавиться от его бастарда, дабы Дом покойного Морского Змея не успел навредить Таргариенам. Внутри Отто уже усмехнулся — как же циклично крутится история, живым свидетелем которой он стал. Тогда Отто не дал никого убить. Лорд Корлис не пошёл против воли всего государства. Хайтауэр даже убедил Визериса назначить Морского Змея в Малый совет, дабы сгладить углы, оставленные решением Великого Совета. Лорд Веларион благоразумно принял это предложение, и вся его семья переехала в столицу. Тогда у Велариона был дракон Рейнис, и большой флот. Теперь же у Веларионов много драконьих яиц, родственники в Эссосе, которых они могли бы призвать на помощь, и повзрослевший Морской Дым. Опасность нельзя было игнорировать. — Ты ведь знаешь, что нам всем будет грозить, если в этом убийстве найдут твой след? Он ведь будет означать и конец репутации короны. — Я знаю, что делаю, — Эймонд проговорил осторожно, но и ласково. Хитрая улыбка на бледном лице заставила бы любого другого деда на месте Отто немедленно словить удар и скончаться прямо на месте. Никто не мог предсказать действия Таргариена, кем бы он тебе ни был — принцем, внуком или сыном. «Драконья кровь, — оставалось сетовать в мыслях Отто, — делает, что хочет». Хотя амбиции десницы и долгая жизнь при дворе, когда тебя окружают Таргариены, уже научили его принимать их такими, какие они есть. В этот раз Отто молчаливо согласился.***
Для того, чтобы Отто и Эймонд смогли сделать свой подарок Веларионам — и Ланнистерам заодно, — пришлось дожидаться церемонии бракосочетания Визерры и Рэйтана, старшего сына и наследника Аддама Велариона. С этой свадьбы они не сбегут, не отменят помолвку в разгар пира, когда клятвы перед септоном уже были произнесены. — Он точно придёт на пир? Я уже боюсь, что он решил не почтить своим присутствием эту свадьбу, — волновался Джейхейрис. Отто протянул руку и преспокойно улыбнулся, зная, чего на этой свадьбе хочет достичь Эймонд. — Он точно придёт, — заверил десница короля. И словно в подтверждение слов лорда Отто, массивные дубовые двери зала с шикарными витиеватыми узорами отворились. Почти десять человек — семья Эймонда и его свита — вошли в чертог. Громкоголосый герольд провозгласил приход принца и его семьи. На кафтане Эймонда и его домочадцев красовалась бархатная нашивка с сапфировым драконом. — Ваше Величество, — поклонился принц племяннику и также учтиво кивнул деду-деснице. — Я рад, что вы пришли, дядюшка! — честно проговорил король, а слуги быстро подготовили места для семьи, правящей на Драконьем Камне. Взгляд монарха был честным, добрым и искренним — прямо-таки излучал свет и добро. Из окон на потолке, на которых была Семиконечная Звезда, в зал также сочился свет. Солнце сегодня светило так, что тени в виде этой звезды падали на пол. Но свет падал и на бледное лицо Эймонда, хитрое и злорадствующее. Только сапфир был скрыт повязкой. Только если бы он не был скрыт, Эймонд уже выглядел бы не просто твёрдым и последовательным в своих целях, но ещё и угрожающе, вызывающим страх к своей персоне у всякого, кто имеет недобрые намерения. Эймонд сел на отведённое место, расположив рядышком с собой и свою семью. К Шире уже подбежал её жених, Мейлис Селтигар. Юноша позвал Таргариен танцевать с ним. Без охоты та приняла это предложение и пошла в зал. Эймонд остался сидеть на месте и контролировать каждое движение своего сына. Усадив Мейгора рядом, принц не отпускал его от себя ни на шаг. Десница короля последил за несколькими фигурами в зале. И только объединив все свои наблюдения, мужчина подошёл со спины к Эймонду. Внук увидел идущего деда издали и отправил Мейгора к дамам. — Посмотри на неё, — попросил принца десница. Девушка в платье, окрашенном в красный цвет выше пояса с чёрной юбкой, словно специально надела классические цвета Таргариенов для того, чтобы к ней и подошёл Мейгор. — Вижу, — сухо отозвался Эймонд. — Эймма Хайтауэр, — представил её десница, усаживаясь туда, где раньше был Мейгор. Он уже смотрел на внука, сложив локти на поясе и расставив ноги. Эймонд присматривался к девице и Мейгору, — дочь лорда Лионеля и леди Саманты из Староместа. Десница знал, что все называли жену Гласа Староместа Леди Сэм — за смелость, за характер. Но такие прозвища, как он считал, — дело простонародья, недостойное дворян. Как бы вы не относились к кому-нибудь, соблюдать вежливость нужно. — Она девушка начитанная, образованная и покладистая. Она приходится Мейгору кузиной, но их можно обручить. Скорейший брак пойдёт Мейгору на пользу, он возьмётся за ум и станет отцом, только тогда он тебя поймёт. — Странно, что сами лорд и леди Хайтауэры не прибыли сюда. — Они отпустили дочь вместе с Отто-младшим, — взгляд десницы упал на сидящего в одном из рядов вместе с дядюшками тёзку-внука. — Как раз, чтобы она нашла себе жениха. Честно говоря, нам же это на руку, чем скорее мы договоримся о женитьбе Мейгора, тем лучше. Сомневаюсь, что Лионель и Саманта откажутся. — Будь по-твоему, я согласен, — повернулся Эймонд. — Спасибо, что помог. Десница кивнул и снова удалился на своё место. Джейхейрис вовсю пил вместе с подошедшим к нему лордом Вилламом Ройсом. Пил он на свадьбах много, но не напивался, ведь Отто и Алисента, не уведомляя Джея, приказали слугам разбавлять его вино водой. Ройс, завидев десницу, отвесил поклон. Мужчина не изменял своим принципам: носил кафтан с бронзовыми узорами, бахромчатыми рукавами и высоким воротником. — Милорд-десница, — отвесил он поклон. — Лорд Ройс, — лукаво улыбнулся Отто. — Позвольте мне переброситься парой слов с Его Величеством с глазу на глаз. Ройс поклонился и распрощался с Отто и Джейхейрисом. — Время пришло, — прошептал десница и сел рядом с правнуком. Джейхейрис, выдохнув, встал с места, подняв наполненный кубок над собой. Увидев вставшего короля, аристократы поспешили за свои места, а слуги, как ужаленные, бегали и наливали вина, стараясь не пролить ни капли. — Я хочу начать с моих личных поздравлений! — торжественно сказал он, повернувшись к леди Визерре и сиру Рэйтану. — Желаю вам счастья от всего сердца. Наконец-то спустя столько времени два великих Дома скрепились нерушимым союзом! Выпьем же за них! Отто приложил кубок к губам, подержал некоторое время и отложил в сторону. Эймонд вовсе проигнорировал предложение племянника, а стол Хайтауэров во главе с Отто-младшим выпил. — Однако это не все, что мне хотелось бы сказать, — продолжил король. — Я имею честь назвать новых юношей, которые пополнят ряды Королевской гвардии. Сир Корлис Веларион, сир Титос Ланнистер, подойдите и принесите присягу верности. В зале повисла абсолютная тишина. Эймонд удовлетворённо засмеялся и выпил. Все собравшиеся гости обратили своё внимание на него, и даже Джейхейрис обернулся к нему. — Мрази! — выкрикнул Алин Веларион, поднимаясь с места, глядя прямо на короля. Вся Королевская гвардия во главе с сиром Кристоном Колем и стража в зале обнажила мечи. — Вы только что оскорбили короля, его семью и Малый совет, сир Алин, — не поднимаясь с места, проговорил лорд Хайтауэр. — Извинитесь немедленно, иначе… Когда Алин крикнул на Джейхейриса, взгляд короля застыл неподвижно, боясь издать малейший звук. Да, его никто — ни Эймонд, ни Отто, — не предупредил, что реакция на этот указ — «подарок» десницы и принца, — будет именно такой. Однако Королевская гвардия как всегда исполнила свой долг и сиюминутно выразила готовность защитить Его Величество и его семью, как им и предписано. Отто Хайтауэру не пришлось договаривать, чтобы все отчётливо поняли, чем пригрозил десница. — Видимо, Дом Веларион желает поставить под сомнение указ короля, милорд-десница, — взял слово Эймонд. Алин Веларион вновь чуть не сказал что-то, что при желании можно было бы трактовать как измену. Протяжное кряхтение лорда Аддама озаботило его больше слов принца Эймонда, и сир Алин бросился к старшему брату. Эймонд самодовольно смотрел в спину ненавистному бастарду Корлиса. Потерянной казалась Визерра, она и Дейнис смотрели друг на друга, не желая верить в происходящее и отказываясь понимать, что происходит. Куда ни взглянешь — там уже шипения, злобные взгляды, искромётная ненависть и плевки желчью от Ланнистеров, железнорождённых и северян, вставших на защиту оскорблённых — а Ланнистеры и Веларионы сей жест сочли именно за оскорбление, — в сторону Хайтауэров, дорнийцев и речников, вставших на защиту принца, короля и десницы. Последние не остались с носом. Сара Старк вместе с супругом первой встала на защиту родни мужа даже от собственной кровной родни, а младшие сыновья десницы вообще в порыве своего понимания чести и достоинства чуть не обвинили эти два Дома в измене. Помешал им вступивший в перепалку Ларис Стронг. Когда он стучит тростью, всё внимание тут же переключается на него. А сидел он, как и все королевские советники, неподалёку от королевской семьи, поэтому своих слушателей ему искать необходимости не было. На Стронга в защиту своего единственного брата огрызнулся лорд Лореон Ланнистер, тряся своей золотой, падающей на плечи шевелюрой. На необходимость юноше закрыть рот указал сир Эймонд Стронг, пока принц Эймонд Таргариен ставил на место Веларионов. Вся эта перепалка изрядно надоела Отто. Он надеялся, что король вступит в неё, но он остолбенел и испугался. Держался он достойно, не присел от страха перед недовольством столь могущественных лордов, но при этом и слово вставить не посмел. — Тишина! — рявкнул Отто, поднимаясь с места, оперевшись обеими руками на стол. — Таково решение короля. Если вы с ним не согласны, это о многом говорит. Сир Титос, сир Корлис, — вновь повторил их имена властным тоном десница, нашёл в зале и однозначным, не менее властным взглядом молча указал на их места. К ним уже подошли септон и сир Кристон Коль. Юношам пришлось подчиниться. Они преклонили колено и по указке сира Коля произнесли слова клятвы королевского гвардейца. Встали они уже с колен рыцарями Королевской гвардии. Родственники юношей уже не смотрели на них и принялись бесцеремонно покидать чертог. Сир Тиланд о чём-то шептался с племянником, лордом Лореоном, Криганом Старком и Тороном Грейджоем. Веларионы покинули зал с менее роскошной и родовитой свитой, но при этом сохранив гордость и сделав самый важный вид. Визерре пришлось покинуть замок вместе с новой семьёй. Ни Эймонд, ни Отто угрызений совести за этот «подарок» не испытывали. Они получили двух заложников от знатных родов. Поэтому на следующей неделе они спокойно перешли к празднованию свадьбы Мейлиса Селтигара и Ширы Таргариен. По числу гостей из-за отъезда Ланнистеров и прочих он оказался менее многочисленным. Но обилие блюд, новый репертуар придворных музыкантов и богатые подарки должны были компенсировать этот маленький недостаток. На церемонии Шира выглядела воодушевлённо. Как потом десница узнал, у неё произошёл разговор с отцом. Что ей сказал Эймонд, Отто оставалось только гадать, но он, общаясь по ходу пиров и балов в честь свадьбы внуков с лордом Бартимосом Селтигаром, был только рад такой перемене. Да и сам старик Бартимос, бывший сторонник чёрных, был во многом доволен таким ходом событий. Вот уж кто из чёрных точно не расстроился сложившейся обстановке! Когда десница подходил, чтобы подарить свой дар, его продолжили удивлять. Если ранее Шира не так активно шла на контакт с Мейлисом, то оказалось, что у них много общего, и она с удовольствием беседовала с ним. Они разве что не танцевали в зале, увлекшись разговором, пока весь Красный замок праздновал за них. На следующее утро было больше удивления, когда на завтрак семей мужа и жены они тоже пришли вместе. Как потом доложил сир Уиллис Фелл со слов слуг, они консуммировали брак. И так ещё одна неделя пиров, балов и праздников прошла незаметно. И если бы не внезапный недуг, из-за которого в предпоследний день праздников Майлз и Гвейн, младшие сыновья Отто, обратились к мейстерам, то можно было смело заявить, что всё прошло гладко. Пришёл час прощаться со всеми. Эймонд, Марис и Мейгор должны были уехать последними, но Дейрон забирал свою семью в Сумеречный Дол, а Селтигары вместе с Широй уезжали на Клешню. Марис долго не могла оставить дочерей и облобызала каждую в обе щеки, обнимала она их так долго, что ей пришлось напоминать о времени. Под напором обещаний девушек матери, что с ними всё будет хорошо, и попыток Эймонда и Алисенты успокоить Марис, та сдалась и благословила обеих дочерей. Даже дед девушек, лорд Боррос Баратеон, вышел попрощаться и подарил каждой на память колечки и кулоны с богатой гравировкой. Эймонд покинул столицу на следующий день. Он поговорил с Отто-младшим о помолвке Эйммы с Мейгором, они написали письмо в Старомест, а лорд Лионель и леди Саманта уже изъявили желание ехать в столицу или на Драконий Камень для заключения брака своей дочери. С отъездом семьи Эймонда королевский двор стал возвращаться к привычному ритму жизни. Месяц празднеств подошёл к концу.***
Отто стоял у постелей своих сыновей в покоях мейстеров. Сутки их рвало, организмы отказывались принимать пищу. Мейстер пробовал любые средства. — Сделайте же что-нибудь, Орвиль! — требовательно просил Отто, но в этом требовании была мольба помочь его сыновьям. Отто-младший также стоял у кроватей дядюшек. От увиденной картины ему самому чуть не поплохело. От ужаса он прикрыл открывшийся рот ладонью. Десница же от бессилия сомкнул руки в локтях и прижал ладони к вискам. От всего этого ужасно болела голова. Богатырски сложенный, статный и широкоплечий сир Майлз, а также высокий, красивый и ловкий сир Гвейн смотрели в потолок, лёжа на спине. Их отравили. Майлз уже не разговаривал. Он просто моргал глазами, не в силах ни пошевелить чем-либо, ни вымолвить хоть слово. Гвейн лишь издавал хриплые звуки. Он тихим голосом прошептал: — Отец, — подзывая его к себе, долго и хрипло выдавил из себя младший из детей десницы. Почти бегом Отто подбежал к своему доблестному сыну, прославленному бойцу множества турниров и Танца Драконов. Всю жизнь он был защитником. Но от яда его никто не защитил. Отто-младший лично разливал вино и отдавал распоряжения, оставаясь позади деда. Такое положение дел не входило в его планы. Благо, внук знал, что делать. — Да, Гвейн, говори, — внимательно произнёс лорд Хайгардена. — Мы видим матушку, — почти с улыбкой произнёс Гвейн. Он уже смешивал реальность и воображение, страдающее перед тем, как отправить человека к Неведомому. Отто не знал, что ответить. — Эйгон! Племянник! — продолжал бредить умирающий. Хайтауэр всё так же остался поражённым. Майлз начал биться в конвульсиях, из-за чего взор десницы метнулся к постели своего второго сына. Внук подхватил своего дядюшку за ноги, чтобы тот пришёл в себя. Дочь Майлза, Маргери Талли, вошедшая в покои, бросилась к нему с истерическими криками и помогала держать, чтобы мейстер дал ему макового молока, или какого-нибудь лекарства. — Дядюшка Хоберт! — продолжал звать всех покойников к себе Гвейн. — Орвиль! — орал Отто, пытаясь хоть как-то добиться спасения своих сыновей. Хоть старик-мейстер и так забегался, действительно стараясь сохранить жизни доблестных сиров Хайтауэров, помочь он был уже не в силах. Майлз уже не мог выпить даже маковое молоко. Гвейн тем временем на глазах отца тянул руку ввысь и сомкнул ладонь, будто взял кого-то за руку. Его глаза светились от счастья, а улыбка протянулась до ушей: — Матушка, — вымолвил Гвейн, прежде чем его рука упала вниз, а глаза сомкнулись навсегда. Майлз также перестал биться в конвульсиях. Его сердце не билось. Мейстер на глазах десницы закрыл ему глаза. Отто Хайтауэр стоял в шоке. Руки тряслись от боли, обиды и осознания: его сыновья мертвы. Маргери Хайтауэр протяжно закричала, не скрывая свою боль. Она потеряла отца. Отто-младший старался хоть как-то приободрить кузину, но она распсиховалась и лишь ударила его по руке, склонившись на грудь покойного отца, попутно рыдая. Вряд ли Хайтауэр-младший будет за это на неё злиться, он прекрасно понимает её трагедию. Каштановые волосы женщины прислонились к трупу и вскоре стали мокрыми из-за падающих слёз Маргери. — Лорд-десница, — кричал слуга, ворвавшийся в покои. Отто не хотел, чтобы его беспокоили в этот скорбный момент. Если бы юнец не продолжил в тот же момент, десница немедленно вытолкнул бы его обратно за дверь. — От принца Эймонда с Драконьего Камня, — протянул свиток служка. Хайтауэр грубо выхватил письмо. Отто-младший смотрел прямо на деда, равнодушно ломающего печать. На первый взгляд равнодушно, но на деле с силой, вымещая на ней свою злобу и отчаяние. Письмо было коротким. Дед выпучил глаза и уронил письмо. Они убили Мейгора.