Клюква после вареников.

Я смотрю на календарь в телефоне. Полтора месяца с момента случая с электрошокером. О том, что прошло немало времени, символизируют какие-то слабоопределимые мелочи - Санни перестала краситься перед приходом дылды, у нас появилась лишняя зубная щетка и отдельное полотенце, за которое сасены продали бы душу и папину машину, лишний комплект ключей исчез с полочки в прихожей и теперь нам придется делать дубликат, если потеряем свой. Дылда появляется раза два в неделю по вечерам, уставшая и измученная, словно отпахавшая на разгрузке вагонов с мешками цемента. Он не всегда ест и очень редко смотрит телевизор, под насмешливыми - сначала, а теперь - сочувственными взглядами Санни ползет в мою комнату (да, я уже сняла его плакат, больше похожий на решето, с дротиками и перочинными ножами, и показала ему свою настоящую комнату), там камнем падает на матрас и просто не шевелится час-полтора. Думаю, ни одна женщина не представляла себе жизнь с мужчиной ТАК. В течении полутора часов я лениво ползаю между холодильником и своей комнатой, выставляя вокруг тела тарелки. Когда он поднимает голову от подушки и глазами шарит по материализовавшейся еде, меня легко и чуть заметно колет смутный материнский инстинкт. Так же я чувствовала себя, когда кормила младшего брата после сна. У него на щеке отпечаток складки на подушке, чуть красный и впуклый, заспанные глаза, которые он трет кулаком и жуткая переборчивость в еде. Грибы я, дескать, не люблю. Картошка - для северных народов. Кимчи не предлагай, я в детстве обожрался. Впрочем, я против перевода продуктов и уже проходила этот этап раньше. Грибы мелко шинкуются (зразы - красивое слово, а начинка непонятная, но вкусная), картошка трется на терку (Драники? дра-ни-ки) или тоже мелко режется, и в таком виде дылда ест все. Сегодня его нет, Санни уже заснула, а я сижу у себя и допиваю оставленную вчера дылдой бутылку красного вина. Вино, наверное, дорогое, но я не имею ни малейшего понятия, как его отличить от дешевого, так что я просто его пью. На нормальных людей алкоголь оказывает бодрящее воздействие - приключения! песни! пляски! А я начинаю думать. Какого черта? Прошло полтора месяца, а та одна несчастная ночь, в которую ты никак не могла поверить, тянется до сих пор. Начальница смотрит на тебя с растущим раздражением и опаской. Я оказываю влияние на этого, с феноменальной дикцией? Настолько большое, что она боится, что если я проговорюсь о том, что она его сестра (ха-ха, еще бы я не выпытала это!), мне ничего не будет? Не так давно она вызвала меня к себе. Когда же это было? Ах да, вечером пятницы, когда я уже надеялась свалить пораньше с тем же невинным видом, что и все остальные, и уже засунула телефон в карман сумки. - Как вам у нас работается? - начала она издалека. По ее тону я поняла, что разговор будет точно не о работе, и можно не слишком волноваться о том, что последний перевод никак не дойдет до логического завершения. Черт бы побрал эти сложносочиненные предложения с тоннами технической лексики. - Прекрасно, благодарю. - Устраивает ли вас ваша квартира? - Вполне, - я предельно вежлива, аж самой тошно. - А личная жизнь вас вполне устраивает? Так быстро? Я боялась, она собирается меня пару часов мурыжить. - Конечно. Не слишком суматошная, спокойная, как я люблю. - Мой брат... Вам еще не надоел? - Пока нет. Пауза. Она изучает меня из-под оправы очков, и как-то так получается, что смотрит словно сверху вниз. Вообще-то, дамочка, вы мне даже присесть не предложили, и я нависаю над вами, как Минхо над пигмеями. - Давайте начистоту. Ятта! Свершилось! - Я видела в первый день... всего, что было... ваше лицо. Оттого, что вашим случайным партнером оказался мой брат, вы были, откровенно говоря, в ужасе. Что поменялось? Почему он до сих пор с вами? Нет, то есть я понимаю, что вы иностранка, но вы уже не экзотика, корейская волна, все дела. Он трахал и красивее, и лучше, чем вы, - она делает паузу и чуть пристальнее смотрит на меня, не перегнула ли палку. Покерфейс, мать. Последние два месяца тебя ему научили. - Я знаю, что он вам ничего не дарит, квартиру получше вам не снял, по кафе не водит, прячется ото всех, когда идет к вам. Вам-то зачем это все? Она сняла очки и чуть сморщилась. Я несколько секунд изучаю город в окне и произношу давно заготовленную для нее речь: - Если вы имеете ввиду, что я собираюсь шантажировать его или выйти за него замуж, то можете не волноваться. Ни один, ни второй сценарий меня не прельщает. Вместе мы потому, что ни один из нас не может друг в друга влюбиться - я слишком жирная и страшная, он слишком Минхо. Плюс я халявный психотерапевт, повар с новой и непривычной кухней и, в конце концов, женщина. Мы не трахаемся, как кролики. Но когда есть настроение, занимаемся любовью, снимая стресс, не чувствуя себя обязанными дарить подарки, признаваться в любви и поражать своими навыками каждого нового партнера. Это очень удобно, хотя и несколько сложнее, чем просто вибратор. - Мой брат лучше, чем вибратор. Не думала, что услышу это когда-то. - Плюс он разговаривает, - позволяю себе усмехнуться я. Она смотрит на меня несколько секунд, размышляя, рассмеяться ей или наорать на меня, потом тоже ухмыляется. - Ну что ж, на данный момент это все. Можете быть свободны. Как просто было все объяснить ей. Объяснить ситуацию себе чуть сложнее. Я не люблю секс, как любят его, судя по порно и хентайным анимешкам, все женщины от тринадцати и до восьмидесяти. Я не чувствую в нем потребности, как не чувствую, например, в копченой скумбрии. Есть в холодильнике - будем есть. Нет - ну и бог с ним, рис сойдет. И тем не менее после удара шокером и последующего диалога я была уже готова к тому, что займусь любовью с тем, с кем, в общем-то, не планировала. Причины? Месть за загубленные часы из-за цветочков и личных предпочтений? Нет, слишком мелко и слишком неубедительно. Желание доминировать над человеком, который был тебе неприятен с лет двадцати, даже несмотря на то, что лично ты его не знала? Нет, к тому же доминируешь ты редко. Желание поэкспериментировать? Любопытство? Пожалуй, и то, и то. Ну и плюс "очешуительный любовник". Как редко я ведусь на всяческие троллинги и провокации, настолько же сильно меня завело в тот момент. Ну хоть в чем-то он должен быть хорош! Я слышу, как крутится ключ в замке. Странно, зачастил, два дня подряд. Щелкает выключатель, щель под дверью освещается желтым теплым светом. Несколько секунд, в дыре показываются тапки с розовыми помпонами. Он замирает, а потом резким рывком распахивает дверь. - Ай, так неинтересно, ты просто пьешь, - разочарованно выдыхает он. - Ходи тише, тебя с первого этажа слышно. - Учту. Он закрывает за собой дверь, добирается до матраса и из горла хлебает остатки вина в бутылке. Из уголка рта течет красная капля, он вытирает ее тыльной стороной ладони, отчего красные разводы растягиваются на весь подбородок. Очарование так и прет. Я отворачиваюсь и допиваю свой бокал. Надо лечь и поспать. Завтра тяжелый день. Мои планы прерывает лапища на плече. Хозяйским жестом, от которого я его отучала первые две недели, а теперь просто смирилась, он укладывает мою голову себе на колени. Вот еще одна причина иметь его в любовниках - он так боится, что тебе с ним скучно, что в любой непонятной ситуации начинает или делать тебе массаж, или ковыряться в голове. При том, как я обожаю дистанцию с окружающими меня людьми, к этой близости я привыкла слишком быстро. Тяжелые неуклюжие пальцы ковыряются у меня за ухом. Шорх-шорх. Он что-то говорит, но я слышу только глухое шорхание его ногтей о мою кожу и волосы. - Ты меня слушаешь? - его голос выуживает меня из полудремы. - Неа, - честно отвечаю я. - Ты или чеши, или разговаривай. Когда меня ковыряют в волосах, я недискуссабельна. - Что за слово? сама придумала? - Ага, только что. - Я тебе говорю, что... - Нет, лучше чеши. Он убирает руку от моего затылка, хватает ладонями мои же щеки и притаскивает к себе. Придется открывать глаза. Вот напасть, я почти заснула. - Слышишь так? - Ага, кристально. - Я тебе говорю, что ты будешь полной дурой, если откажешься от этой работы. - Какой работы? - Ты вообще не слушала? - Ты меня чесал! - Я уговариваю нуну направить тебя пока к нам. - Куда - к нам? - На дораму. Нам как раз нужны переводчики для япошки одного. - Только не говори, что ты там снимаешься. - Снимаюсь. - Тогда твердое нет. - Я тебе говорю, там отличная работа. - Видеть тебя еще и днем? Велика радость. - Уверена, что не хочешь? - Уверена. - Ну дело твое, - он отпускает меня и устраивается на подушке в позе, готовой для сна. Обиделся. Ну как обиделся. Не получил еще одного подтверждения своей значимости. Расстроился. Детский сад на выезде. От стены слышится бубнеж: - Тоже мне, переборчивая, денег платят больше, одни звезды кругом, работы на раз плюнуть, этот Дайто вообще-то почти ни с кем не разговаривает. По спине пробегают мурашки величиной с лося. - Дайто? Молчание в ответ. Я допрыгиваю до него и начинаю трясти за плечи. - Правда-правда Дайто? Честное слово? Он лениво открывает глаза. - Ага. Дайто. - Я согласна! Где подписать?