инопланетянин

***

Поспать в субботу утром не получается. Чонгук просыпается, чувствуя топот маленьких ножек прямо на себе, догадывается, что это Ентан, но слишком ленится, чтобы спустить его на пол, и просто переворачивается на спину. Собака тут же залезает на него снова и тяфкает прямо рядом с ухом. За что ему это? Через минуту он слышит копошение и приближающиеся шаги, и пушистое вредное нечто с него, наконец, снимают. – Танни, ты мешаешь ему спать! – раздается шепот Тэхена. Хотя для шепота это звучит слишком громко – Разве я так тебя воспитывал?! И вообще нам уже пора идти, пошли. В итоге он создает еще больше шума, чем было до. Дверь захлопывается, Чонгук засовывает голову под подушку. Но как бы он ни старался, заснуть снова не получается. Встав, он обнаруживает, что тех двоих действительно нет в квартире. К холодильнику магнитиком прикреплен альбомный лист с посланием, написанным разноцветными карандашами: «Мы пошли гулять. Я сделал сэндвичи, в холодильнике». В конце большой улыбающийся смайлик. В квартире царит абсолютный хаос, от которого уже чуть ли не глаза дергаются. Чонгук человек простой: его дом – это его крепость. Он всегда знает, что, где и как лежит, и от этого ему спокойнее, легче идти вперед – держать жизнь в своих руках. Поэтому, прежде чем сесть за разборку рабочей почты, Чонгук тратит добрых сорок минут на наведение порядка. Убирает разбросанные Ентаном по полу вещи – от стащенных из шкафов носков до карамельных конфет, задвигает шторы на необходимое расстояние, расставляет посуду в правильном порядке, перемещает стулья на свои места. В итоге почти все приводится в прежний вид – почти все, кроме огромного чемодана с губкой бобом, что пялится на него идиотским и не совсем здоровым взглядом, двух оставленных на диване маленьких плюшевых игрушек, принадлежащих собаке (правда тот предпочитает играть с чем угодно, но не с ними), и скетчбука с огромным пеналом, полным карандашей, фломастеров и прочего добра. Чонгук поддается любопытству и пролистывает его: он не совсем разбирается в моде, но заключает, что эскизы нарисованы довольно талантливо. А на последней странице он узнает себя – в своем сером костюме с галстуком, с ярко выраженной угрюмой гримасой на лице. Чонгук проверяет квартальные отчеты по второму кругу, когда они возвращаются. Ентан забегает в квартиру, волоча за собой поводок, подходит к нему, ластится об его ногу – будто они старые приятели и офигеть как долго не виделись. Тэхен заходит после: в том же большом пуховике и смешной шапке, весь раскрасневшийся от холода – гуляли они довольно долго. От него веет улицей и чем-то сладким, возможно, он пил кофе или заходил в пекарню. В руках у него два больших пакета. – Чем занят, Чонгук-щи? – спрашивает он, поставив пакеты на пол. Снимает с рук красные варежки и засовывает по карманам. – Работаю. – Что, в субботу? – удивляется так, словно услышал что-то крайне непозволительное. – Тебе никогда не приходилось работать по субботам? – Нет. Первое правило Ким Тэхена: никакой работы по субботам. Чонгук откладывает ноутбук и наконец обращает свое внимание на Ентана, который никак не хотел уходить, не получив свое. Еще более навязчивый, чем его хозяин. Он снимает с него поводок и гладит по шерстке, тот закрывает глаза от удовольствия. А он довольно милый, когда не вредничает. Тэхен тащит свои пакеты на кухню и говорит уже оттуда: – Чонгук-щи, я разговаривал с Чимином-хеном, и он сказал, что они зайдут сегодня к нам. Во-первых, к «нам»? Да, технически они сейчас живут вместе, но «мы» - почему это звучит так странно? Во-вторых: – А Чимин знает, что их никто не приглашал? – Эмм, он не звучал так, будто ему нужно приглашение. Я купил продуктов. Приготовлю что-нибудь. – Не проще просто заказать? – Чонгук выходит за ним и наблюдает, как он раскладывает покупки в холодильник. – Я хочу приготовить. Чонгук выходит к нему снова через пол часа и застает всего измазанным в муке, смешного, запыхавшегося, но с неизменной квадратной улыбкой, посередине такой же вдоль и поперек измазанной в муке кухни. – На десерт будет пирог, – утверждает он и продолжает месить руками тесто. Чонгук вызывается помочь: совестно сваливать все на другого, а самому сидеть сложа руки. Правда, доверяют ему только нарезку овощей, и то Тэхен потом говорит, что он все делает не так и переделывает после. Чонгук не помнит, когда готовил в последний раз, если не считать рамен, который они варили в общежитии в университетские годы. Ему никогда и не нравилась готовка. Даже сейчас ему приятнее смотреть на увлеченного Тэхена, который украшает готовые блюда с таким усердием, будто от этого зависит судьба человечества. Правда, пирог в духовке сильно подгорает. Ким, почувствовав запах горелого, бросается доставать его. Вываливает почерневшее и протекшее начинкой «главное блюдо вечера» на стол. – Вот же черт. Кажется, десерт все-таки придется заказать… – расстраивается, отправляя пирог в мусорку, но уже через минуту на его лице вновь сияет прежняя улыбка – Ну зато было весело его готовить! Внутри него бездонный колодец позитива и радости. Чонгук таких людей никогда не видел. Чимин передает коробку с пивом и закусками Чонгуку и заключает в объятия Тэхена, хлопает его по спине и лохматит ему волосы, продолжая повторять то, «как сильно повзрослел Ким». За Чимином входит Мин Юнги. С яркими цвета мяты волосами, в очках для зрения в черной оправе, в джинсах с дырками на коленях. Бледнолицый и худощавый, всегда какой-то слишком расслабленный и всегда смотрящий своими маленькими глазами собеседнику чуть выше глаз. Он протягивает ладони в приветствии им обоим по очереди и проходит в гостиную, не дожидаясь никого. Чонгук этого Юнги мягко говоря… недолюбливает. И это их взаимное. Мин Юнги – музыкант-выскочка, прославившийся, написав несколько хитов для какой-то известной певички. Сейчас он работает в штатах, прилетает на родину примерно раз в месяц – каждый раз с новым цветом волос – чтобы побыть со своим ненаглядным. И все бы ничего, если бы не эта его надменность, понты и склонность кичиться своим успехом, своей «суперкрутой и интересной» творческой жизнью… Чонгука это бесит. У них было немало шансов найти общий язык, но как-то ничего не срослось. Они терпят друг друга только ради Чимина. Несмотря на то, что Чонгук не ожидает многого от этого вечера, проходит все гладко и даже хорошо. Такого в этой квартире на его памяти еще ни разу не было. Первый раз они чокаются за переезд Тэхена в Сеул, потом до отвала наедаются, потом много разговаривают. Ну разговаривает в основном Тэхен. Ему удается уболтать даже обычно молчаливого Юнги – тот упоминает, что побывал на неделе моды в Нью-Йорке, и у первого глаза становятся размером с яйцо и загораются звездами. Чонгук наблюдает за ним, сидя на противоположном конце стола. Тэхен морщится, когда пьет пиво, совсем немного ест, комкает салфетку, когда не знает, чем занять руки, часто кусает свои полные губы. Чонгук впервые обращает внимание на его черты лица, и осознает, насколько тот красивый. Даже этот уродский фиолетовый свитер никак не умаляет его привлекательности. Должно быть, у него куча поклонниц и поклонников. И должно быть, Чонгук выпил слишком много, раз задумывается об этом. В присутствии Кима приторная сладкая парочка перестает смущать и волновать: Чонгук раньше всегда чувствовал себя рядом с ними лишним – лишним и максимально одиноким, а теперь их двое, и это действительно больше похоже на встречу друзей. Он впервые за долгое время расслабляется в компании людей, и у него не возникает желание убраться куда подальше через полчаса. – Я смотрю, вы втроем неплохо ужились, – заключает в какой-то момент Чимин, сидя в объятиях Юнги. Чонгук почему-то резко напрягается, не зная, что можно сказать на это, но Тэхен отвечает сразу же: – Да, жить у Чонгука-щи весело. – Весело? Я не ослышался? Мы об одном и том же человеке говорим? Чимину хочется врезать, но Чон с ним согласен. Правда, весело? Тэхен явно преувеличивает, но зачем? – Нам правда весело. И Танни тоже нравится. Два дня прошли незаметно, даже не верится, что послезавтра мы съедем. Я даже не знаю, как отблагодарить Чонгука-щи. На этом моменте Чонгук должен был с облегчением выдохнуть. Дни действительно пролетели быстро, и уже совсем скоро все вернется в прежнее русло. Он был уверен, что отпразднует это, когда все вернется на свои места, когда ему вернут его спокойную и распланированную жизнь, но прямо сейчас, смотря на Тэхена, он осознает, что это не было трудно. И что в этом вовсе не было ничего плохого или страшного.