***
Со вздохом Рия пробуждается, но не спешит открыть глаза. Вытянув руки на тесной кровати понимает: она одна. Плывёт по течению в море тёплых покрывал и подушек, которые так сильно пахнут землёй, мёдом, костром и хвоей. Пахнут Рори. Но её самой здесь нет. Ей… ведь не могло всё присниться, верно?.. Она садится, потягивается и оглядывает комнату в поисках каких-либо признаков её присутствия. По мере того, как первоначальный бред, вызванный сном, быстро проходит и позволяет реальности нахлынуть на неё, она оценивает своё окружение. Спальня залита янтарным сиянием, а длинные тени тянутся от лампы и сложенных в стопку чемоданов, окрашивая стены в тона приближающегося заката и заставляя царапины на них выглядеть ещё глубже. Ох, сколько же она проспала?.. Пока Рия протирает глаза, сгоняя с них остатки сонного морока, она замечает кое-какую перемену: на секретере у окна больше нет записной книжки. Вместо неё там лежит маленькая записка, написанная на узнаваемом грубо выдранном листе довольно аккуратным почерком: «Котёнок, Надеюсь, ты неплохо выспалась к тому времени, как читаешь это. Мне нельзя было оставаться здесь надолго, а будить тебя было бы преступлением: ты до смерти милая, когда спишь (теперь жалею, что у меня нет телефона). Так что пришлось тихонечко слинять. Надеюсь, ты поймёшь. Приходи к месту встречи Клыков, когда разберёшься тут с… чем бы ты там не задумала разбираться. Лу и я будем ждать тебя в любое время (Лу — в любое ночное). Увидимся!» Подписи нет; впрочем, как и сомнений в том, что писала Рори. От начала и до конца Рия буквально слышала её голос в своей голове, поэтому даже перечитала записку ещё раз. Ох, ей непременно следует навестить Лу. Но сначала нужно хоть как-то отработать свой долг перед Общиной за их доброту. — Не могу поверить, что мне дали проспать весь день… Рия снимает со спинки стула свою клетчатую рубашку, чтобы надеть и спуститься вниз. Когда ткань поворачивается в воздухе, становится мельком видно вышивку месяцев и лун на спине, и перед глазами яркими вспышками мелькает сон о волке. Не тревожный ни на йоту, но будь у неё шанс — она бы точно задержалась там подольше ради ответов. Она надолго останавливается у портрета Марии перед тем, как сойти по лестнице. Свежие цветы, как всегда поставленные Кристофером с утра, уже утратили свой первоначальный лоск и не блестят росой, но в закатном свете по-прежнему чудесны. Вновь Рия видит среди прочих цветов аконит — «волчий корень», как его называют в народе. Ядовит для простых людей, но в доме оборотней ему, похоже, самое место. У Рии никогда не было шанса разглядеть их красоту до этого. Отчего-то всё смертоносное так притягательно. Стоило спросить, зачем вообще Община выращивает столько волчьего корня, а ещё заглянуть в бар к Селене: уж она наверняка поймёт её лучше кого бы то ни было в этом городке. Но сначала… — Вот. Парочку принёс сейчас, но когда будешь возвращать — оформим тебе читательский билет, чтобы могла брать новые. — Спасибо, мистер Уайлдер. В гостиной дома Волковых горит камин, сквозь затёртые стёкла проникают тяжёлые осенне-медные лучи уходящего дня. Джейкоб занимается в своей комнате, Кристофер и Лили ещё не вернулись с похода за грибами. Наверное, Рори ушла, пока дом был пуст. Вольфганг кладёт книги на журнальный столик у камина, кивает и поправляет очки. — Начать советую с… — Истории Мунвуд Милл? — перехватывает Рия и поднимает названную книгу перед собой. — Да, я как раз планировала сегодня. До того, как уснула на целый день… Библиотекарь ощипывает свой любимый жёлтый свитер от катышков и мычит под нос: — Значит, у тебя впереди захватывающая ночь! — О нет, — Рия откладывает книгу к принесённой стопке, хотя и не перестаёт на неё смотреть, — я не могу вот уже который день заниматься только своими делами. Мне хочется быть полезной. Вольфганг смотрит на неё не моргая. — Мисс Фрост, о чём вы говорите? Вы уже полезны! — его пальцы цепляют корешок «истории Мунвуд Милл» и кладут её на вершину стопки, двигая всё вместе обратно к Рие. — Одна из важнейших целей Общины — показать остальным, что оборотни — не дикие звери, и что обычным людям нас не надо бояться. Что у нас тоже есть история, культура, и мы готовы этим делиться. Понимаете, что я хочу сказать? Рия напрягает брови в мыслительном процессе. — …Вам нужен помощник в библиотеку, — наконец выдаёт она. — О лунный свет… — вздыхает Вольфганг и опускает плечи. — Нет, то есть, если вам угодно — я бы в самом деле не отказался от помощи… Но это не то, что я имел в виду прямо сейчас. Невыносимо видеть его растерянность, так что Рия кладёт свою руку поверх его пальцев, беспокойно барабанящих по книгам. Мужчина пропускает вдох, но после расслабляется, глядя на неё. Рия встречает его взгляд улыбкой: — Оборотни не нуждаются в интересной истории и безоговорочном пацифизме, чтобы оправдать своё существование, мистер Уайлдер, — она слегка поглаживает костяшки его пальцев прежде чем убрать руку. — Община и Клыки… Мне вы нравитесь и без этого. На миг она смущается собственных слов, но всё равно старается не отводить взгляд. Разговор о помощи в библиотеке лучше приберечь на потом (а вспоминая тамошний потолок — помощь точно пригодится). Вольфганг благодарит её с самой искренней улыбкой и, будто вдруг спохватившись, торопится унести стопку книг наверх, в комнату Рори. Рия остаётся внизу. Некоторое время она прислушивается, но слух не различает ничего, кроме потрескивания дров и глухого скрипа половиц сверху. Вокруг тихо. Раздолье для гвалта непрошенных мыслей. Этот сон… Стоит ли обсуждать его с кем-то? И каким образом тот волк так запросто вклинился в её привычно-навязчивое сновидение? Может оттого, что Рори была рядом? Ох, Рие так хотелось бы снова увидеть её в облике волчицы… Или кого-то ещё. Это не обязательно должна быть Рори, верно? Все здешние оборотни, которых она видела в облике зверя до сих пор, имели уникальную внешность и даже схожие с их человеческими обличьями черты. Если подумать — она не успела как следует разглядеть только Лу. Быть может, попросить его обернуться при следующей встрече? Странное желание и эгоистичная просьба в перспективе… И вот за какую-то долю секунды оно перерастает в нестерпимую потребность. Необходимо направить это в полезное русло, пока всё не вышло из-под контроля. Рия садится в кресло у огня, наполняет лёгкие тёплым воздухом и берёт в руки книгу Марии Волковой. Шаг первый.***
Сухость желтеющих страниц. Глава за главой. Переплёт за переплётом. Один, два, три раза. Очки для чтения снимаются только перед сном, а запах типографской краски паутинкой, словно невесомая магия, всё тянется на кончиках пальцев. Здесь — узнать новое, там — сопоставить одно с другим. Ей бы пригодилась записная книжка побольше той, что была у неё для вычислений да записи широт с небесными координатами. Время перемешалось. Свет звёзд. Сумеречное безмолвие. Настоящее перебликивается лунным светом с прошлым. Весь её мир превращается в калейдоскоп событий, образов и печатных строк. Чем дальше в неизведанное — тем красочнее и объёмней. Она видит всё. Конфликт вампиров с магами. Старый Мунвуд, каким он был до Общины. И возвышающиеся на сакральной скале фигуры лунных чародеев, сотканные из звёздного сияния. Она там. Наблюдает перерождение четырёх магов в первых оборотней, словно это произошло лишь вчера. Словно она каким-то образом уже видела это. Страницы гонят призраков прошлого вперёд и меняют декорации, всё быстрей и быстрей. Ей не вырваться из этого дикого хоровода. Свет звёзд. Сумеречное безмолвие… Привычная тяжесть книги в руках встречает её пробуждение и провожает ко сну: раз от раза, день ото дня. В перерывах — мелкая работа в библиотеке и помощь Джейкобу со школьными заданиями по физике и астрономии. На днях Кристофер делился с Лили беспокойством по поводу такой сильной увлечённости: Рия почти не ела и мало бывала на воздухе. Такой была почти вся её жизнь и до, хоть им это знать и не требовалось, но от любого беспокойства она отмахивалась: книги не бесконечны. Даже при такой увлечённости Рия не могла для себя не отметить, как быстро привыкает к семейному теплу этого места и этих людей. Почти родительская опека Кристофера и Лили согревала и лелеяла в ней нечто давно забытое, заледеневшее. Оттого беспокоить их было последним, чего желала её оживающая душа. Вечерами, за своей домашней работой, Джейкоб повторял слова отца, волнуясь, что Рия отдаётся истории Мунвуд Милл целиком, погружаясь, возможно, так глубоко, что рискует потерять себя в этом омуте. Рия не согласна. Возможно, так однажды случилось с астрономией. Но на этот раз она уверена: всё иначе. Эта информация, все эти знания… Рия не теряется в них, а находит себя. Частица за частицей, как по хлебным крошкам. Драгоценные хрустальные камешки, составляющие её душу, наконец сопоставлены верными сторонами и собираются в целое. Вновь погружаясь она слышит их воздушные трели: искристый звон с каждым новым биением сердца всё отчётливей, торжественней и чище. Нет и не было чувства лучше, чем это. Скоро, совсем скоро она проснётся. Совершенно, немыслимо живой. В доме царит полумрак. Свет луны, заглядывающей в открытые окна, сверкает на вечерней росе и верхушках елей, что примял вчерашний ливень. Огромная туча, обещающая новый, медленно ползёт по ночному небу и закрывает собой луну, заполняя дом тьмой. Ветер ухает и воет в каминной трубе, точно стая вольных молодых волков, что несутся по лесу, не то играясь, не то охотясь. Дом, подобно одному большому лёгкому, дышит ночной дикостью леса. Рия резко вдыхает носом и поднимает голову. Кажется, она успела уснуть, сидя в кресле за столиком у камина: как уже повелось — с книгой. Дрова в камине прогорели, и теперь по угольно-черной древесине изредка пробегают крошечные искры. Ей послышался стук в дверь? Или только приснилось? Ветер не прекращается ни на минуту, по прежнему гуляя эхом в камине. Луна то появляется, то снова тонет в поглощающих небо тучах. С глубоким вздохом Рия полностью возвращается в сознание и встаёт с кресла, на ходу разминая поясницу после неудобной позы. Джейкоб уснул рядом, на диване, прямо за одолженным звёздным атласом. Рия научила его главным обозначениям для понимания книги на чужом языке, и, пускай не без терний, Джейкоб понемногу разбирается и находит её весьма содержательной. Похоже, все эти усилия неслабо его утомили. Вспоминая годы собственного обучения Рия усмехается. Если Джейкоб продолжит изучать звёзды после школы — ему не помешает парочка-другая татуировок и нашивок на рубашках для подмоги. Она протирает глаза на пути к грубо сколоченной входной двери, чтобы отпереть её, и снова хватает рукой пустоту. Вспоминает — в домике Общины нет замка. В маленькой оконной прорези никого не видно, но для верности она дёргает ручку на себя; порог не пересекает ничто, кроме ночного ветра. Показалось, значит. Перед тем, как снова закрыть дверь, Рия делает вдох. Воздух тяжёл, разряженный озон щекочет ноздри. Надвигается очередная гроза. Совсем скоро на горизонте, за лесом, будто в подтверждение сверкает первая молния, а вслед за ней слышится глухой рёв грома. До возвращения Кристофера лучше закрыть все окна. Сам Кристофер, к слову, обещал вернуться домой до темноты. Что страннее всего — Лили не было тоже. Иначе они с Джейкобом давно проснулись бы от скрипа дверных петель или воркования мисс Чжу. Рию начинают одолевать не лучшие предчувствия… — Эй, Джейк… — зовёт она негромко, но обернувшись видит перед собой не его. Яркая вспышка молнии из окон напротив освещает силуэт оборотня; без труда узнаваемый чёрный мех и красные глаза моментально прогоняют остатки сонливости и дают понять: это не Джейкоб. Крик заглушается раскатом грома. Хлопок оконных ставен, распахнутых настежь ветром, похож на выстрел. Резкий шум полностью дезориентирует, а вспышка, кажется, была такой сильной, что Рия даже не сразу замечает, как на месте Грега возникает тот, кого она звала изначально. — Рия, эй, эй! — голос Джейкоба звучит будто из другой комнаты. — Что случилось? Ты в порядке? Руками Рия цепляется за его плечи. Захлёбывается, тараторя его имя: больше для себя, нежели для него. Это не Грег. Это не Грег. Они в безопасности. Она смотрит в другой конец гостиной. Окна закрыты. Огонь в камине потух. Книга, которую она читала перед тем, как уснуть, лежит на полу, опрокинутая открытыми страницами вниз. Обложка и её содержимое — «История Мунвуд Милл» авторства Марии Волковой — благо, целы. Рия поднимает её с пола и отряхивает от золы. Этот экземпляр пока ещё не целиком исчерпал себя, чтобы так быстро с ним расстаться. Предстояло кое-что в нём проверить; но необходимость беречь его — результат, скорее, триумфа сентиментального над практичным. Она прижимает закрытую книгу к груди. Завтра же она возьмёт всё прочитанное и отправится анализировать это в библиотеку. К чёрту Грега.***
— Не понимаю, Вольфганг. Я будто упускаю что-то важное… Рия ходит кругами у старого залатанного дивана в главном зале библиотеки, внимательно листая книгу и не глядя переступая выученные лужи на полу. Вчерашний ливень не пощадил ветхую крышу, которую Рия и Вольфганг пытались хоть как-то залатать пару дней назад. В результате дожди пустили все их труды насмарку, и пришлось срочно спрятать книги в места посуше: хотя бы в этом они преуспели. Теперь Вольфганг сидит на диване, угрюмо вздыхает и иногда поглядывает на Рию. Если он мается здесь от безделья и абсолютного нежелания убирать лужи, которые, вероятнее всего, появятся здесь вновь уже сегодня — она явно увлечена. — Что на этот раз? — вздыхает Вольфганг. Хвала звёздам, сегодня в библиотеке только одна охотница за правдой. Приди сюда ещё и Селена — Вольфганг бы заперся на самом верхнем этаже и прятался там до тех пор, пока они обе не уйдут. Прямо сейчас силы позволяли ему справиться только с одной ненормальной. — Лунные чародеи? Война с вампирами? Ежегодный фестиваль лесорубов? Я объясню всё по порядку ещё раз, если тебе нужно, — очередной вздох покидает его лёгкие, когда он подпирает рукой подбородок. — Делать всё равно нечего. Рия запускает пальцы в волосы, проводя дорожки по виску, и перечисляет: — Четвёрка первых оборотней, операция «Вечное Пламя», жвачные чародеи, — всякий раз при перечислении она отмеряет новый пункт чётким шагом, после чего выныривает из книги и поворачивается к библиотекарю. — Кристофер рассказывал мне всё это и без книг, но я запуталась. Такое чувство, что для полной картины не хватает ещё пары деталей. Важных деталей. И… — Рия плюхается на другой конец дивана рядом с Вольфгангом и перелистывает книгу к середине. — И я готова поклясться, что не видела вот этих пометок на полях, когда в первый раз её читала… Плечи Вольфганга напрягаются ещё до того, как Рия поворачивает книгу к нему и тычет пальцем точно в прозрачно-серебристые символы. Символы, которые не должна видеть. Вольфганг склоняется над книгой, достаёт из кармана очки и надевает их, чтобы удостовериться. Теперь нет никаких сомнений: она показывает ему лунные руны. — Погоди-погоди… Ты имеешь в виду вот это? Эти знаки? Ты их видишь? Рия хмурит на него брови и для верности заглядывает в книгу ещё раз. На секунду кажется, будто он задумал какой-то розыгрыш, или просто держит её за идиотку. Она кивает ему и снова показывает на символы, которые теперь кажутся ей мерцающими и расплывчатыми, будто вот-вот растают. Наверное, её глаза просто устали от чтения. Символы ведь не могут ей мерещиться, раз Вольфганг о них спрашивает? А если это и галлюцинация — по крайней мере, они оба её делят. Библиотекарь берёт книгу из её рук с плохо скрываемым волнением. Рия зажмуривается и протирает глаза. Сегодня помимо чтения она надеялась наконец добраться до библиотечной обсерватории, о которой столько наслышана, и посмотреть, как она работает (работает ли вообще). Все предыдущие дни ей мешал дождь, а в перерывах Вольфганг ссылался на то, что там внутри полно старого хлама, который придётся расчистить, чтобы пробраться дальше двери. Он уверял, это обязательно, просто надо совсем чуть-чуть подождать. Что ж, похоже, на сей раз это снова будет дождь. С утра Рие казалось, что светит солнце, и можно смело предсказывать ясное небо; но теперь сквозь дырявый потолок на неё падают тени, резко обрывающие тепло солнечных лучей. Ясно одно: следующий ливень — всего-навсего вопрос времени. Притом недолгого. Она встаёт с дивана и отряхивает джинсы от пыли: — Думаю, хватит на сегодня. — И это я от тебя слышу? — Вольфганг приподнимает бровь. В ответ Рия с улыбкой качает головой. Что ж, тут её подловили. — Нужно сегодня помочь Джейкобу с домашкой. Он уже скоро будет дома, — она ловко поддевает корешок в руках Вольфганга и возвращает книгу себе. — А ещё мне неохота попасть под дождь. На какое-то время она задерживается в центре зала, вертит в руках книгу и глядит куда-то сквозь неё. За воспоминаниями о видении Грега в доме Общины следует по пятам сон о звёздах и волке: обе эти вещи она так ни с кем и не обсудила. Стоило ли делиться этим с Вольфгангом?.. Рия оборачивается к нему. Нет. После этих серебристых знаков на полях страниц он, кажется, уже достаточно озадачен. — Хорошо, тогда дай мне минутку и я… — О нет, Вольфганг! Спасибо, я дойду сама. Снаружи сегодня спокойно, да и пока светло. «К тому же, раз опять не вышло с обсерваторией, я планирую поглазеть на лунный календарь по дороге в тишине и одиночестве». Вольфганг замечательный. Как и вся Община. Но Рия слишком привыкла к одиночеству, чтобы так запросто справиться со всем этим. Порой — как бы часто не возникало это «порой» — мыслям просто необходим простор, который ничто не обеспечивает столь же идеально, как полное отсутствие компании. Все эти новые знания и сны… их следует переварить наедине с собой какое-то время. Но для начала не помешает отвлечься. Рия думает, что шанс изучить лунный календарь поближе как нельзя кстати освежит её взгляд на вещи. В конце концов, после такого углублённого курса о сверхъестественном ничто не приземлит так же успешно, как возвращение к своей реальной работе (как бы иронично это не звучало касательно такой профессии, как астроном). Судя по тому, как мечется Вольфганг, её расфокусированный блуждающий взгляд не остался незамеченным. В конечном итоге он сдаётся, удобно припоминая её возраст и демонстрируемую до сей поры степень ответственности. Он оставляет её со стандартным набором напутствий, таких как «не ходи у озера» и «берегись Грега», а сам поднимается наверх, перебирать оставшиеся книги. Рия машет рукой ему вслед, и как только он исчезает из поля зрения — она по привычке делает глубокий вдох, восстанавливая дыхание после длительного разговора; только в этот раз по её коже отчего-то бегут мурашки, а в груди трепещет и разгорается робкий синий огонёк. Она не понимает, что это за огонь и откуда он взялся, но знает, точно знает — его появление не случайно. И, кажется, начинает даже слышать какой-то звон в ушах… Нет. Не в ушах. Слева. Рия дёргает головой почти по-звериному, чтобы посмотреть в сторону, откуда доносится шум. Ту сторону, где она ещё не бывала. Необследованное крыло библиотеки. Как сказал Вольфганг — давно неиспользуемое. Рия прислушивается снова. Слукавил. Она ещё раз смотрит на пустующую лестницу на второй этаж, на всякий случай