Цветок и нож

«Всегда проще соврать, чем заводить серьёзный разговор» © Чендлер Бинг — Друзья

      После этого необходимого разговора с Рёуком Хёкджэ стал переживать за поведение друга гораздо меньше — невысокий пекарь мгновенно усвоил урок и, когда ребята собрались на кухне, даже хотел было уйти из гостиной, извинившись за то, что и он по сути стал участником ночного переполоха, но Донхэ, опередив Хёка, мягко пресёк попытку гостя держаться обособленно, добавив:       — Рёук, всё в порядке, правда. Пока ты проживаешь с нами и официально помогаешь нам с домашними хлопотами, ты можешь пользоваться всем, что есть на кухне, в том числе и продуктами в холодильнике, и не спрашивать на это разрешение. А мне в моей комнате стул сейчас без надобности, так что пожалуйста, садись с нами за стол и не стесняйся.       — Кхм… это очень любезно с вашей стороны. Спасибо, — покосившись на Хёка, отвечает Рёук, придвинув ближе к столу стул из комнаты Донхэ — стул Ынхёка не подходил для обеденного стола, так как был слишком высоким для этого. Хёкджэ, согласно покачав головой, достаёт ещё одну чистую тарелку, чтобы разложить кашу уже по шести тарелкам, а не по пяти, как обычно. Конечно, возникла небольшая проблема в том, что Рёук сварил кашу ровно на пять человек, а Хёкджэ с утренними разговорами не успел проконтролировать этот момент. Но, немного подумав, Хёк решил, что парни не особо обратят на это внимание, а Кюхён, не одобряющий каши в качестве завтрака, и вовсе будет рад подобному обстоятельству. — «Только нужно будет предупредить Рёука, что и готовить всё нужно будет на шесть человек», — напоминает себе Хёк, вылавливая из кастрюльки остывающие куриные яйца и, тихо охая, спешно их очищает ловкими движениями пальцев. Но яйца Рёуку тоже не хватило, и Хёкджэ уже потянулся было за ножом, чтобы разрезать яйцо в своей тарелке напополам, но звонкий стук ложечки по тарелке привлекает его внимание — оказалось, что Хичоль уже разломал яйцо в своей тарелке ложкой и ловко скинул половину Рёуку, широко улыбнувшись при этом и добавив:       — Рёук, ты если что будешь придумывать на обед — готовь сразу в два раза больше, не ошибёшься. Поесть мы любим, после репетиций будем жутко голодные, да и к здоровой пище нас Ынхёк приучает в последнее время, так что еда не пропадёт.       — Вдобавок Чонсу сказал, что можно охрану запрягать в походы до магазина, — напоминает Кюхён, с подозрением тыкая ложкой в свою порцию каши, словно решая, стоит ли рисковать и пробовать её. — Так что проследи, чтобы они готовый кимчи купили, да побольше. С диетой Ынхёка такое нам было нельзя, к сожалению.       — Вы же не были обязаны придерживаться диеты вместе со мной… — напоминает Хёкджэ, усевшись на своё место и вздохнув, но Хичоль легко пихает его локтем в бок, пока Кюхён недовольно ёршится, и весело отвечает:       — Ну чего ты, в самом деле? Кюхён тут на такие жертвы ради тебя шёл, соблюдая диету, а ты вот так просто от этого отмахиваешься? Опять своё чувство такта поглубже запрятал, да?       — Нет… ты прав, я глупость сказал, — соглашается Хёк, покачав головой. — И я правда благодарен вам всем за то, что вы решили меня поддержать и в этом вопросе.       — И вообще — зачем покупать кимчи в магазине? — встревает Рёук, догадавшись, что Хёкджэ сейчас очень неловко. — Конечно, для длительного хранения кимчи у вас тут ничего подходящего нет, но на несколько ближайших дней я могу наготовить кимчи, если вы хотите.       — Хотим! — Кюхён, видимо, всё-таки решился попробовать кашу, так как макнэ даже немного чавкает, пока поспешно подаёт голос, не давая остальным шанс отказаться. — А ты умеешь? Не отравишь?       — Кюхён, прекрати, — Донхэ хмуро отрывается от еды, одёрнув Кюхёна, и беспокойно переводит взгляд на гостя. — Рёук, ты уверен, что хочешь приготовить кимчи сам? Всё-таки это довольно длительный процесс, и будут ли у тебя на это время и силы…       — О, Рёук профессионал по части кимчи, — посмеивается Хёкджэ, оживившись от приятных воспоминаний и радуясь возможности наконец сменить тему на что-то более близкое ему. — Вот сколько разновидностей кимчи вы знаете?       — Говорят, что насчитывают около двухсот видов кимчи, — крайне заинтересованно отвечает Чонун, уставившись на Рёука. Кюхён, активно пережёвывая, согласно кивает, ехидно поинтересовавшись:       — И сколько разновидностей кимчи знает наш профессионал?       — Девяносто семь, — так легко, как будто что-то естественное, отвечает Рёук, и Кюхён тут же закашливается, подавившись от неожиданности. Хёкджэ встревоженно переводит взгляд на макнэ, но Донхэ тут же приходит ему на помощь, с осторожностью постучав ладонью по спине Кюхёна.       — Ого, — с уважением произносит Хичоль, поставив кружку на стол. — Я и не думал, что один человек может знать столько разновидностей. Вы что, вместе с Хёкджэ кимчи в пекарне готовили?       — Нет, мы просто… — растерявшись, Хёкджэ принимается оправдываться, пока не понимает, какую оплошность он совершил из-за слов Хичоля: из-за того, что старший мембер больше не стесняется упоминать имя «брата Ынхёка», Хёк чуть было не оговорился сам. — «Наверное, он просто решил, что траур уже закончился и на имя брата «Ынхёк» уже не должен реагировать так резко…» — предполагает Хёкджэ, спешно поправившись:       — У Рёука с Хёкджэ была такая игра — они составляли список разновидностей кимчи по памяти, а потом сверяли. За ними было забавно наблюдать со стороны, особенно на последних десяти видах, когда уже кажется, что перечислил всё, что помнишь…       — А разные виды кимчи мы обычно всей семьёй пробовали делать — и Хёкджэ приглашали в этом поучаствовать, — встревает Рёук, явно догадавшись, что Хёк сейчас может наговорить лишнего. — Вот вы знали, что на рецепт кимчи влияет не только выбор овощей, но и то, в какое время года готовить — и как долго кимчи будет храниться?       — Правда? Звучит очень интересно, — за разговор снова отвечает Донхэ, убедившись, что Кюхён прокашлялся, а Хичоль, наклонившись ближе к растерявшемуся Хёкджэ, легко пихает его локтем в бок и хитро произносит:       — Чонуна спасать надо, а то он так Рёуку душу продаст.       — А? — вздрогнув, Хёкджэ послушно переводит взгляд на Чонуна и даже теряется от того, каким взглядом, полным одновременно и уважения, и восхищения, и нескрываемого обожания, гитарист смотрит на Рёука, пока тот говорит о кимчи. — «Чего это он?» — Хёк не решается задать вопрос вслух, так как уточнять какие-то детали о ребятах после всех прошлых ошибок одновременно и нужно — и страшновато, но Хичоль как будто догадывается, что Хёкджэ требуется помощь, так как он с каким-то снисхождением поясняет «барабанщику» положение вещей:       — Кимчи — его любимое блюдо, если ты не забыл, а тут наш гость готов девяносто семь видов приготовить. Да это всё равно, что Кюхёна год на диете держать, а потом сто пакетов с разными мармеладками всучить и сказать, что это всё ему!       — Тоже верно… — соглашается Хёкджэ и, прокашлявшись в кулак, добавляет уже громче:       — Сейчас мы немного осторожничаем с меню перед концертом, так что можно ограничиться небольшими порциями набак кимчи, как раз самый сезон — и слишком остро и солёно не будет.       — Ынхёк прав, сейчас мы даже благодаря щедрому предложению Рёука не можем себе позволить слишком острый кимчи, — соглашается Донхэ, как будто догадавшись, что «барабанщика» сейчас стоит поддержать. — И если все согласны на набак кимчи, то мы будем очень благодарны тебе, Рёук, если ты захочешь приготовить его. В свободное от расписания время смело говори, если потребуется помощь на кухне, хорошо?       Аргументов для возражения ни у кого не нашлось, да и от Хёкджэ не укрылось, что ребята заинтересовались кулинарными талантами Рёука и готовы к новым открытиям, познаниям и вкусам. Последнее их интересует, пожалуй, даже больше, чем всё остальное, но, кажется, Рёук не против — по крайней мере, исходя из того, как давно Хёк знает своего друга, он уверен, что просто так, в рамках вежливости, Рёук бы не предлагал приготовить кимчи. — «Может, он прислушался к моим словам и просто хочет с ними подружиться?» — предполагает Хёкджэ и эта версия кажется ему разумной — обычно повторять Рёуку по два раза не требовалось, да и наверняка друг понял, что Хёк не шутил, когда отчитывал его.       Но спокойно посидеть за завтраком и обсудить детали не получилось — временами Хёк даже считает, что у Чонсу в общежитии понавешаны скрытые камеры, иначе как объяснить то, что менеджер очень точно попадает в то время, когда ребята едва-едва позволяют себе немного выдохнуть и расслабиться. — «Но если бы это так и было — он бы сразу узнал о подмене», — и только эта мысль успокаивает Хёкджэ, ведь если бы в общежитии действительно были бы камеры, такой строгий менеджер тут же догадался бы, что здесь находится совсем не Ынхёк.       — Сегодня мы задержимся на репетиции, так как нужно сделать студийную запись новых сольных песен, — сообщает Донхэ, который, наверняка из чувства такта по отношению к Рёуку, выходил из кухни во время телефонного разговора с менеджером. — Хичоль, ты как себя чувствуешь сегодня? Сможешь сыграть на барабанах для записи соло Ынхёка?       — На соло Ынхёка за барабанами будет Хичоль? — с любопытством уточняет Рёук, который об этой новости ещё не знал, в отличие от остальных. — Даже удивительно, что Ынхёк кого-то за барабаны, кроме брата, пустил…       — А что, Хёкджэ тоже умел играть на барабанах? — опережая Хичоля, тут же вскидывается Кюхён, уставившись на Рёука, а потом покосившись на оторопевшего Хёкджэ. — Ты нам этого не говорил, Ынхёк.       — «Мне конец….» — Хёкджэ нервно сглатывает, надеясь, что его взгляд сейчас не мечется в панике, а бешеное биение сердца ребята не слышат — но сейчас парни могут оказаться слишком близко к раскрытию его главной тайны. — «Если они сейчас сопоставят все мои оговорки…»       — Я почти уверен, что это был единственный способ научить Ынхёка готовить — поучиться у него взамен, — неожиданно добавляет Хичоль, увесисто хлопнув Хёка ладонью по спине. — Если быть усердным, то и попрошайка может получить тёплый рис, верно я говорю, Ынхёк?       — А? Да, верно, только так я согласился поучиться готовить у брата, — Хёкджэ, восхищённый столь подходящей для него теорией Хичоля, тут же хватается за неё, улыбнувшись старшему мемберу. — Ну и так у нас появилось больше совместных занятий. Не вечно же мне было торчать у плиты вместе с ним. Рёуку бы не понравилось, если бы я что-то испортил на кухне.       — Можно подумать, мне бы позволили прямо высказать хоть единую претензию тебе лично, — усмехается Рёук, но по его осторожному тону Хёкджэ понимает, что друг осознал свою ошибку и сейчас более аккуратно подбирает слова. — Вы всегда стояли друг за друга горой, Ынхёк, и это со стороны даже слепой бы заметил. Влезать между вами было бы чревато последствиями.       — Это точно. Нам Ынхёк вообще ничего не сказал о брате, — Кюхён пожимает плечами, потянувшись за своей кружкой чая. — Тебе в этом отношении ещё повезло, если это можно таковым назвать. Знакомство с Ынхёком, наверное, было не из приятных.       — Кюхён, прекрати, — Донхэ обрывает ворчание младшего мембера, обеспокоенно посмотрев на Хёкджэ, но тот уже убедился, что Рёук следит за своими словами и никто ничего не заподозрил, потому лидеру группы Хёк лишь кивает, уже успокоившись и заметив, что его руки перестали панически дрожать.       — Да всё в порядке. Кюхён прав, — посмеивается Рёук, пожимая плечами. — Мне всегда казалось, что близнецы должны ну хоть в чём-то походить друг на друга по характеру, но эти двое умудрились вырасти совершенно разными. Пусть они внешне очень похожи и оба упрямы, как волы, но принципы у них отличаются кардинально. Даже мне, знающему Хёкджэ много лет, было непросто с Ынхёком.       — Даже так? А я уже было решил, что Ынхёк на брата всю недвижимость переписал… — бурчит Кюхён и сдавленно ойкает, получив мощный подзатыльник и практически сверлящий его взгляд Донхэ, отчего Хёкджэ тихо вздыхает. — «Они так и продолжают думать, что я вытягивал у Ынхёка деньги…» — думает парень и поднимается с места, собирая грязную посуду со стола, пока Рёук, опережая нравоучения Донхэ, даже охает, втянув голову в плечи:       — Ты что?! Да если бы Ынхёк об этом хоть заикнулся, Хёкджэ бы его лопаткой отдубасил! Да нам когда деньги на ремонт пекарни требовались, он и то отказывался от денег Ынхёка, хотя я бы его за такую помощь ни за что бы не осудил.       — Ну раз даже Ынхёк научился готовить, из них обоих вышли отличные учителя, — добавляет Хичоль, тоже вставая из-за стола раньше Донхэ и принимаясь помогать Хёкджэ складывать посуду в раковину. — И отвечая на твой вопрос, Донхэ — да, думаю, я смогу сыграть. Только лекарства свои приму перед тем, как отправляться. Всё будет в порядке.       — Ох, так что же это я сижу?! — спохватившись, Рёук практически подскакивает из-за стола, испуганно обернувшись на Хёкджэ. — Оставьте всё в раковине и собирайтесь, я вымою.       — Лучше я покажу тебе, где у нас все средства для уборки, — предлагает Хичоль, задумчиво посмотрев на притихшего Хёка, и потянув Рёука за собой. — Не лишай Ынхёка его маленьких радостей. Кто его знает, когда он снова захочет добровольно посуду мыть.       — Я с вами, — решает Йесон, тоже вставая из-за стола и как-то поспешно стараясь придумать весомую причину. — Хичоль средство для мытья полов от отбеливателя не отличит.       — Это было всего один раз! — обиженно отвечает старший мембер, но, любопытно глянув на Хичоля, Хёкджэ понимает, что тот всего лишь отшучивается. В итоге вся троица отправляются в ванную комнату, хотя, по мнению Хёка, лучше бы туда сразу ушли все. — «Вспомните про аквариум и идите в комнату…» — мысленно просит Хёкджэ, закатывая рукава и надеясь привести мысли в порядок во время мытья посуды — ему только сверлящих его спину взглядов Донхэ и Кюхёна не хватало для вороха проблем. — «Вспомните про аквариум, ну пожалуйста…»       — Донхэ, а ты можешь на своей машине сегодня поехать? — вопрошает Кюхён, когда на кухне снова становится тихо. — Закинул бы меня в книжный по дороге на свой массаж. Там книга об уходе за рыбками в наличии появилась, купить хочу.       — Кюхён, нам сейчас никуда нельзя без сопровождения, — напоминает Донхэ, складывая кружки в раковину, но не мешая при этом Хёкджэ. — Даже если ребят в общежитие отвезёт Ёнун, со мной тоже поедет кто-то из охраны. Мы можем подвезти тебя, если ты подождёшь меня в больнице потом.       — Ну нет. В больницу я не хочу, — ворчит Кюхён, подойдя ближе и потянувшись к шкафчику за кормом для рыбок. — Может, кто-то из охраны меня отвезёт? Я бы Ынхёка с собой взял, пусть мозги проветрит.       — А? Что? — опешив, Хёкджэ чуть было тарелку из рук не роняет: подобные предложения от Кюхёна для него до сих пор кажутся слишком неожиданными. Но был в этом и свой плюс — Хёк может заодно поискать в книжном магазине ту книгу, про которую говорил Хичоль. Немного подумав, Хёкджэ качает головой и протягивает Донхэ чистую тарелку, увидев, что тот уже взял полотенце и готов вытирать посуду, добавив при этом:       — На самом деле, я тоже хотел поискать одну книгу, так что, может, стоит спросить Шивона, свободны ли охранники на сегодня и есть ли свободные служебные машины? Да и Кюхён меньше мешаться при готовке будет — хоть не вытаскает весь кимчи до обеда.       Шутка вырвалась практически неосознанно, словно её сказал не Хёкджэ, а сам Ынхёк, и она, на удивление, подействовала: Кюхён тут же обиженно запыхтел, а Донхэ, вытирая тарелку, лишь негромко рассмеялся, покачав головой:       — Хорошо, пока мы собираемся, я позвоню Шивону и уточню этот вопрос. По крайней мере, в аквариумном магазине вы не передрались, значит и тут всё должно пройти хорошо.       — Уж ради того, что мы увидим Ынхёка за книгой, я готов потерпеть его в магазине, — ворчит Кюхён, крепко сжимая в руке упаковку с кормом и отправляясь в комнату к аквариуму, чтобы проведать своих подопечных. Тихо хихикнув себе под нос, Хёкджэ принимается мыть кружки, и даже немного теряется, когда Донхэ, отложив полотенце, аккуратно обнимает его со спины тёплыми руками и негромко вопрошает:       — Ну как ты? Мы слишком рано начали задавать вопросы о твоём брате, да?       — Наверное, для меня это ещё рано, — соглашается Хёкджэ и чуть поворачивает голову, чтобы увидеть выражение лица Донхэ. Как он и думал, лидер группы снова обеспокоен и смотрит на него так понимающе, с сочувствием и очередным чувством вины из-за поведения остальных. — «Но не ты же задавал эти вопросы…» — хочется сказать Хёкджэ, но он понимает, что подобными словами Донхэ не успокоить — лидер группы снова начнёт говорить, что он обязан контролировать подобные вещи. Так что, немного подумав, Хёк осторожно добавляет:       — Но мне всё равно нужно к этому привыкать. На концерте мне придётся говорить о моём брате, чтобы прояснить фанатам, как я благодарен им за понимание и поддержку. Так что… наверное, чем раньше ребята перестанут избегать этой темы — тем лучше. Я не злюсь на них.       — Но тебя злят даже предположения о том, что брат мог воспользоваться твоими деньгами, — напоминает Донхэ и Хёкджэ хочется обречённо взвыть — от столь внимательного парня не могло укрыться его замешательство, да и подобный вопрос у них уже поднимался не так давно, и, к беде Хёка, Донхэ и это прекрасно помнит. — И я прошу у тебя прощение за Кюхёна. Он сам не знает, что болтает. Я с ним поговорю. Если бы кто из нас то же самое сказал бы о Чжиын — он бы взбесился.       — Нет, не надо, — ахает Хёкджэ: он понимает, что Донхэ хочет защитить его чувства, но как только парень пытается представить, как Кюхён отреагирует на то, что лидер группы, которому он доверяет, упомянет его сестру в таком ключе, Хёку становится очень страшно. — Думаю, он и так понял, что переборщил, иначе не позвал бы меня с собой в книжный магазин. И… боюсь, общественность ещё долгое время будет так думать о моём брате. Пока я не расскажу о нём больше, ситуация не изменится. Мне просто… надо подобрать подходящие слова, чтобы объяснить, что у нас с братом всё было совсем не так.       — Твоя сила духа продолжает поражать меня, — признаётся Донхэ, тепло выдохнув на шею Хёка и мягко прикоснувшись к ней тёплыми губами. — И если на сцене у тебя не хватит слов — мы все будем готовы подхватить тебя и продолжить твою речь. Всё-таки фанаты считают, что мы были знакомы с твоим братом, так что никто этому не удивится.       — И я благодарен за это, но постараюсь справиться сам, хорошо? — уточняет Хёкджэ, надеясь, что его слова не обидят Донхэ, искренне желающего помочь. Но, ничуть не обидевшись, лидер группы тепло потирается кончиком носа за ухом Хёкджэ и с явной неохотой разжимает руки, снова возвращаясь к посуде, которую нужно вытереть. Снова взяв в руки полотенце, Донхэ негромко добавляет:       — В этом вопросе решать только тебе, и… я просто хочу, чтобы ты не забывал, что мы во всём готовы помочь тебе. Ты долгое время вёл себя так странно, словно считал себя… недостойным помощи, что ли.       — И тебя это раздражало, — с пониманием отвечает Хёкджэ, улыбнувшись, но Донхэ тут же спохватился, замотав головой и спеша поправиться:       — Не совсем так. Меня это действительно немного раздражало, но только пока я не понял на твоём примере, что всегда вёл себя точно также, стараясь оградить вас от всех проблем. Ты… когда ты начал просить нас о помощи, хоть и не совсем словами, но… этим ты научил меня самого признаваться в том, что один я не справляюсь. И мне до сих пор есть, чему у тебя поучиться, Ынхёк.       И, несмотря на то, что подобные разговоры Хёка весьма смущали, было в этих словах Донхэ нечто успокаивающее — словно и эту странность «Ынхёка» парни продолжают принимать практически без возражений. И особенно Хёкджэ радует то, что лидер группы прислушался к нему и не будет отчитывать Кюхёна, приводя в пример Чжиын. — «Кюхён до сих пор к этому не готов», — уверен Хёк. — «И никакие правила хорошего тона не стоят того, чтобы он снова переживал в себе эту боль…»       А вот поведение сотрудников агентства продолжает удивлять Хёкджэ — в первую очередь, особенно странно сейчас ведёт себя менеджер Пак Чонсу, что даже обошёлся без колких высказываний во время репетиции ребят на сцене и весьма терпеливо отнёсся к тому, что «Ынхёк» практически ничего не помнит даже в таких деталях, за кем по очереди он должен выходить на сцену, куда смотреть, чтобы камера уловила его лучшие ракурсы, и когда вставать с места, чтобы подойти вместе с ребятами к краю сцены для разговорной части. Конечно, нетерпение менеджера не заметить было невозможно — он нервно покачивает ногой, закинутой на ногу, сидя в первом ряду, но в целом воздерживается от излишне прямой критики.       Больше всего суеты наводит концертный директор, которого ребята называют Донхи-хён, — этот полноватый мужчина, несмотря на свою кажущуюся грузность в теле, довольно юрко носится по сцене, весь в заботах и трудах, пару раз даже чуть было не пробежав по едва успевающему уворачиваться с его пути бедолаге-Сонмину.       — Ты же помнишь Шин Донхи, верно? — интересуется Хичоль, когда у них выдаётся свободная минутка на то, чтобы перекусить и отдохнуть. — Забыть после сотрясения его потрясающие выдумки, что мы воплощаем на концертах — это фактически растоптать само понятие слова «талант». В вопросе концертов, организованных агентством, ему даже цвет наших труселей лучше доверить, чтобы не облажаться.       — А? Да, действительно, забыть такого мастера — это ужасно его оскорбить, — Хёкджэ очень рад тому, что старший мембер, сам того не ведая, подсказывает «Ынхёку» о важных для артиста знакомствах. Вдобавок спорить с Донхи-хёном было абсолютно бесполезно, в чём Хёк убедился на живом примере — даже Кюхён не успевал открыть рот для возражений, как его уже ставили, куда надо, наставляли на него свет прожекторов, от которых этот норовистый макнэ приобретал такой непривычно величественный вид, и чуть было даже голову ему не поворачивали в нужную сторону, чтобы парень точно запомнил, куда ему лучше всего смотреть и как правильно улыбаться. И Хёкджэ, наблюдая за этой магией, даже пожалел, что не озадачивался целью побольше узнать работников агентства раньше — конечно, в официальных записях концерта в конце пускали титры, где перечисляли имена большей части стаффа, что трудились над этим концертом, от концертного директора и практически до группы клининга и даже водителей.       — «Столько людей выкладываются на все сто процентов, чтобы концерт вышел идеальным — и никто этого практически не замечает», — понимает Хёкджэ, отчего ему становится стыдно. Конечно, фанаты регулярно отправляли на концерты большое количество закусок и цветов, не только для артистов, но и для стаффа тоже, но Хёк воспринимал это как классический жест внимания и благодарности.       — Чего застыл? Лопай давай, пока у нас передышка, — напоминает Хичоль, пододвинув к Хёку поближе его мисочку с супом. — На записи, если ты помнишь, никто тебе перерывы на обед устраивать не будет. Жуй, пока Донхи к Чонсу пристаёт.       — Я просто задумался, — отшучивается Хёк, спешно взяв в руки мисочку, чтобы ребята не начали снова беспокоиться о его питании. — Думаю, может, Рёуку позвонить. Всё-таки он там один с кучей дел…       — А у тебя что, его номер есть? — удивляется Кюхён, даже оторвавшись от своего перекуса. — Он ж вроде говорил, что вы не дружили.       Но Хёкджэ даже не успевает выдумать поспешную ложь о том, что они с Рёуком обменялись номерами прошлым вечером: вытирая рот салфеткой, Йесон задумчиво отвечает вместо Хёка, привлекая внимание к себе:       — Ты же сам его социальные сети привязывал к новому номеру. На сим-карте его брата наверняка сохранился телефон Рёука. И кстати, нам бы его номер тоже не помешало сохранить, на всякий случай.       — Поговорим с Рёуком об этом вечером, но настаивать не будем, — предлагает Донхэ, с лёгкой укоризной посмотрев на Хёкджэ и Хичоля, что, переглянувшись, расхихикались, как подростки. — Ну, будет вам. Донхи-хён хотел ещё раз прогнать освещение во время наших соло, так что нам пора обратно на сцену.       И за всеми этими заботами Хёкджэ даже немного отвлёкся — было что-то по своему завораживающее в том, чтобы, помимо самой репетиции и прогона песен, наблюдать за работой профессионалов. По сравнению с пугающим светом сцены на весеннем фестивале, Хёк чувствовал, что здесь ему немного комфортнее — эту сцену он часто видел по телевизору, здесь постоянно выступали ребята вместе с Ынхёком, и здесь, как Хёкджэ надеется, Чонсу-хён не вздумает устроить очередную подставу с журналистами. В первую очередь, этот концерт ждут фанаты, потому снова провоцировать нервный срыв «Ынхёка» — это терять время и деньги, так как фанаты могут быть недовольны очередной отсрочкой. Вдобавок здесь, как понимает Хёкджэ, Шивон, как начальник службы безопасности, может диктовать все необходимые ему условия, чтобы артисты чувствовали себя под защитой охраны.       Более того, освещение на этой сцене кажется Хёку как будто мягче того ледяного, пронизывающего насквозь, фактически ослепляющего освещения на фестивале — во время прогона песен концертный директор умело добавляет различные цвета в освещение, словно подчёркивая настроение определённых песен подходящими цветами. Например, ту же огненную песню Phoenix Шин Донхи решает подчеркнуть всполохами красного и рыжего цветов, а одну из заглавных песен Wake up то и дело сменяют короткие вспышки белого цвета прожекторов, попадающие ровно в биты мелодии. — «Как будто даже стафф стараются отыскать способ подсказать мне нужный ритм», — думает Хёкджэ и невольно улыбается — несмотря на все те страх и боль, что он испытывал на фестивале, допустив ошибку и запаниковав, ему по-своему приятно вспоминать, как Донхэ, не имея возможности оказаться рядом с барабанами, словно точный метроном, подсказывал ему ровный ритм мелодий, помогая удержать ритм и не сбиться практически до окончания выступления.       — Ну наконец-то мордаха повеселела, — радостно подмечает Хичоль, когда суетливый концертный директор наконец позволяет им покинуть сцену, так как необходимость записать треки в студии никто не отменял. — Уж и не надеялся, что снова увижу это твоё предвкушающее настроение, Ынхёк.       — Просто «Ынхёк»? Безо всяких котят, утят, зайчат или как ты там его зовёшь обычно? — ехидно интересуется Кюхён, выглядывая из-за плеча Чонуна, пользуясь тем, что Донхэ пока не рядом с ними — лидер группы сейчас беседует с Чонсу в стороне и не слышит этого разговора. — Неужели любовь прошла и цветы пот котт опали безвозвратно?       — «А ведь и правда…» — Хёкджэ сам не обратил бы на это внимание, но Хичоль с недавних пор перестал использовать какие-то ласковые прозвища в адрес «Ынхёка». Не то, чтобы Хёк в них нуждался, но подобные изменения явно произошли с тех пор, когда Хичоль на что-то сильно злился, и это может означать, что конфликт между «лучшими друзьями» всё ещё не решился. Ещё и мгновенно помрачневшее выражение лица Хичоля не сулит ничего хорошего, особенно когда, не растерявшись, старший мембер тут же бросает:       — А я смотрю, кто-то снова начал нос не в свои дела совать? Так я легко его укорочу, только попроси.       — И вообще, Кюхёну, по-моему, не угодить, — спешно добавляет Хёкджэ, понимая, что подбирать слова и как-то отшучиваться Хичоль не планирует, потому нужно взять дело в свои руки и сгладить ситуацию. — Мы милуемся — ему не нравится, не милуемся — опять тревогу бьёт. Хоть бы инструкции тогда выдавал в письменном виде, а то я уже и не знаю, как нам быть…       — Да он сам не знает, чего хочет, вот и капризничает, — усмехается Хичоль, нервно поводя плечами, но от нахохлившегося Кюхёна всё-таки отворачивается. — Ладно, нас Донхэ ждёт. Пора в студию отправляться.       И Хёку так и не удалось спросить Донхэ о деталях его разговора с менеджером — по крайней мере, выражение лица лидера группы уже не такое мрачное, так что, возможно, Чонсу-хён и Донхэ снова нашли общий язык, что Хёкджэ не может не радовать. Но при этом менеджер решил отправиться в студию вместе со своими подопечными, чтобы в деталях проконтролировать процесс записи — и вот это Хёка уже беспокоит, так как собраться с мыслями, когда за тобой так пристально наблюдают, будет непросто.       — Кстати, как вам ваш новый помощник по дому? — интересуется Чонсу как бы невзначай, усаживаясь на диванчик, пока парни разбредаются по студии, занимая свои места у музыкальных инструментов. — Всё тихо-мирно, я надеюсь?       — О, ещё бы, — Кюхён отзывается первым, даже быстрее, чем кто-либо успевает отреагировать — парни лишь переглянулись, явно не желая упоминать ночное происшествие. Но макнэ может выложить всё, как на духу, не подумав о последствиях. И Хёкджэ, надеясь, что Чонсу не обратит на его взгляды внимание, пытается намекнуть Донхэ, что макнэ группы нужно срочно отвлечь и сказать что-то нейтральное. Но, прежде, чем лидер группы, уже догадавшись о необходимости разрешить ситуацию, немного подаётся вперёд, отходя от микрофонной стойки, Кюхён, выдержав небольшую паузу, с явным снисхождением добавляет:       — Наша Золушка накормил нас завтраком, а сейчас драит квартиру и готовит на обед кимчи, так что всё под контролем.       — Кимчи? Это ещё что за новости? — менеджер легко игнорирует и замешательство ребят, и слова о уборке и готовке — хотя на его месте Хёкджэ бы весьма удивился тому, что Кюхён согласился есть еду малознакомого человека, учитывая его недоверчивость. — Мало у тебя проблем с желудком было? Снова захотелось в больнице перед концертом оказаться?       — Чонсу-хён, это будет набак кимчи, и его будет немного, — возражает Хёкджэ, перебирая в пальцах барабанные палочки, чувствуя от этого небольшой прилив уверенности. — Мы не хотим рисковать и будем осторожны, но, думаю, вкусная еда придаст воодушевление всем нам.       — Вот уж точно. Переедать мелкому никто не даст, а настроение у всех поднимется, — соглашается Хичоль, постучав пальцами по микрофону. — Всё будет в порядке, Чонсу. Ынхёк у нас на здоровое питание перешёл бесповоротно, так что режим в общежитии сейчас строже, чем под диктатурой Донхэ. Так мы начинаем запись или как?       Хёкджэ даже хихикает себе под нос от того, как старший мембер подшучивает над тем, как лидер группы порой излишне серьёзно относится к некоторым правилам распорядка дня в общежитии. — «По крайней мере, Донхэ на это не обидится — и Хичоль в то же время разрядил обстановку», — думает Хёк, обрадовавшись тому, что парни всё-таки не рассказали о ночном происшествии. Вдобавок и Чонсу, немного подумав, всё-таки воздерживается от своей привычной критики, с неохотой качнув головой и добавив:       — Хорошо, убедили. Только если я снова окажусь прав и у вас опять заболят желудки, запру вас вплоть до концерта в больнице с принудительным здоровым питанием. Начнём с соло Ынхёка, пока у Хичоля действие обезболивающих не закончилось, а потом перейдём к соло Донхэ. Нам надо за сегодня со всем управиться, чтобы после у вас были только репетиции на сцене и занятия в тренажёрном зале. Надеюсь, вы все понимаете, что это в ваших же интересах?       — Более, чем понимаем, — Чонун согласно качает головой, перекидывая через плечо ремень электрогитары. — Раньше начнём — раньше закончим, верно?       И, так как с Чонуном все были согласны, за записью время пролетело незаметно. Хёкджэ попросту некогда было подумать о том, что «здесь должен быть Ынхёк, а не он сам» — сперва ребята записывали «новое соло Ынхёка», потому Хёку пришлось сосредоточиться на исполнении своей буквально первой песни, а затем требовалось записать новое соло Донхэ, и там отвлекаться тоже было некогда, так как Хёкджэ бы себе не простил, если бы подвёл главного солиста и лидера группы.       И Хёкджэ не строил иллюзий на свой счёт — догадаться, что позднее его всё равно «накроет», было нетрудно. Но то, что Хёк уже находит в себе силы сдержаться хотя бы до конца расписания, чтобы не подвести ребят и доброе имя Ынхёка — это уже огромный шаг вперёд. — «Возможно, тогда я смогу продержаться и до конца концерта?» — надеется Хёкджэ, хоть воспоминания о том, что уже два мембера, причём главные солисты, говорили ему, что сдержаться от слёз не получится, становятся слишком навязчивыми. — «Я продолжаю поддерживать себя успокоительным, так что, возможно, я сумею сдержаться…»       И Хёк даже не может решить, где он чувствовал большую ответственность за запись песни — в своём соло или в новом соло Донхэ. С одной стороны, это первая песня Хёкджэ, действительно его собственная, в которую он вложил все свои эмоции, тоску по Ынхёку, эту глуповатую, но отчаянную попытку докричаться до него, рассказать обо всём, что у Хёка на сердце. Но при этом нельзя забывать, что эту песню он выпускает под именем своего погибшего брата, запутываясь в этой лжи всё сильнее и уже не зная, как выбраться из этого омута, чтобы не причинить вред ни ребятам, ни Ынхёку, ни стаффу, ни Рёуку, который сам добровольно втянулся в обман.       С другой стороны, Донхэ выпускает новое соло вынужденно, чтобы оправдать отсрочку, которую дали «Ынхёку», так как все откровенно сомневались, что новое соло «барабанщик» всё-таки сочинит. И именно поэтому Хёкджэ не может вкладывать меньше труда в запись Донхэ — для него кажется неправильным стараться меньше в такой момент. — «Даже если я не сумею сдержать обещание и задержаться здесь, я должен сделать всё, чтобы помочь им…» — уверен Хёкджэ, и, видимо, он слишком задумывается о собственном долге и о том, что будет правильнее всего, так как даже не сразу замечает, что, помимо менеджера, в студии записи уже давненько сидит начальник службы безопасности, Чхве Шивон.       — Ынхёк, ты в порядке? — вопрошает мужчина, пристально уставившись на «барабанщика». — Из-за записи переживаешь? Звукачи говорят, что вы отлично справились и новые дубли не потребуются.       — Да, вы сумели собраться — и это весьма радует, — добавляет Чонсу, что-то отмечая в своём планшете. — Ёнун отвезёт вас в общежитие, Донхэ я сам отвезу в больницу на его массаж. Хичоль, доктору Кан снова показаться не хочешь? Мы должны быть уверены, что твоя реабилитация идёт полным ходом.       — Давай чуть позже, Чонсу, — нехотя возражает Хичоль, потерев плечо и нервно качнув головой. — Я ещё принимаю лекарства, да и ушибы ещё побаливают. Ничего нового доктор Кан сейчас не скажет.       — Мы присматриваем за восстановлением Хичоля, Чонсу-хён, — встрепенулся Хёкджэ, понимая, что строгий менеджер снова будет недоволен возражениями «подопечных». — В любом случае мне нужно будет снова показаться доктору Кан перед концертом, так что Хичоль к тому времени уже немного поправится и сможет поехать со мной. Так и фанаты ничего не заподозрят.       — Ынхёк дело говорит, — к удивлению Хёка, голос вместо Донхэ подаёт Кюхён, отставляя свою гитару на подставку. — О проблемах со спиной Донхэ фанаты осведомлены, а вот посреди курса массажа присутствие Хичоля их насторожит. Пусть лучше потом с Ынхёком поедет — и шума меньше, и нервы целы.       — Да и Хичоль больницы ненавидит, и ты, Чонсу, прекрасно об этом знаешь. Верно я говорю, Ынхёк? — добавляет Чонун, подходя ближе и легко пихнув Хёкджэ локтем в бок. — Чем чаще ты его будешь туда отправлять — тем больше вероятность, что ещё и ему успокоительные потребуются. Думаешь, стоит усугублять ситуацию?       — «Хичоль ненавидит больницы?» — недоумевает Хёкджэ: о подобном фанаты никогда не говорили, да и никто из парней не упоминал об этом ни в интервью, ни в каких-либо шоу. — «Но он постоянно сменял Донхэ и сидел со мной в больнице…»       И, когда Хёк вспоминает об этом, ему становится очень стыдно — если бы выжил Ынхёк, он бы точно знал об этом и скорее всего выпроводил бы друга из больницы, чтобы не заставлять его проходить через очередной стресс. И, думая об этом, «барабанщик» понимает, что Хичоль действительно делал не только всё возможное, но и даже невозможное, чтобы поддержать того, кого он считает лучшим другом, отбросив в сторону свои собственные страхи. — «А ещё Хичоль говорил, что тяжело восстанавливался после своей травмы», — припоминает Хёкджэ, поёжившись и обратив внимание на то, как Хичоль уставился на него, безмолвно и пристально, как будто испытывающе. — «Тогда это многое объясняет. Наверное, он ждёт, что я, как Ынхёк, заступлюсь за него более решительно…»       — Хичоль выглядит вполне бодрым, так что в словах Ынхёка есть смысл — можно будет отвезти их к доктору Кан уже перед концертом, — предлагает Шивон, опередив уже приготовившегося что-то сказать Донхэ. — И, раз на сегодня вы закончили, предлагаю поступить так. Чонсу отвезёт Донхэ в больницу, раз он сам вызвался, и заодно договорится с доктором Кан о осмотре Ынхёка и Хичоля через несколько дней. Ёнун отвезёт Хичоля и Чонуна в общежитие, а я отвезу Кюхёна и Ынхёка по их делам. Куда вы там хотели, в книжный магазин?       — Приятно слышать, что вы собрались культурно развиваться, но лучше бы вы выбрали для этого более подходящее время, — Чонсу снова кажется недовольным, но, судя по тому, как менеджер покосился на начальника службы безопасности, этот вопрос уже решённый и возражать он не осмелится. — Ладно, так и поступим. Заодно ещё пару вопросов решим.       — Я не думал, что ты захочешь лично их отвезти, — признаётся Донхэ, когда менеджер снова отвлекается на свой планшет, а Чхве Шивон поднимается с места, догадавшись, что лидер группы хочет с ним поговорить. — Другие служебные машины заняты?       — У меня есть немного свободного времени, моя машина менее приметная, да и хотелось самому вас проведать, — ничуть не удивившись, отвечает Шивон, с пониманием качнув головой. — Всё будет в порядке, Донхэ. Уж за двумя шебутными как-нибудь прослежу.       — Спасибо, — устало вздыхает лидер группы, не заметив, что Хёкджэ, заинтересовавшись услышанным, подходит ближе. — В последнее время любые неожиданные изменения немного выбивают меня из колеи.       — Ты волнуешься и за концерт, и за Ынхёка. Ещё и с Рёуком всё довольно неожиданно получилось, — Шивон явно замечает, что Хёк уже совсем рядом, но сперва решает закончить свою мысль, а уж потом намекнуть Донхэ, что их разговор слышит кто-то ещё. — Но зато у вас стычки почти прекратились. Конечно, я не слишком рад, что ваши проблемы стали гораздо масштабнее и мы то и дело рискуем своей работой из-за вас, но всё равно сейчас с вами всё-таки проще. Вы научились слышать друг друга, верно я говорю, Ынхёк?       — Ынхёк? — встрепенувшись, Донхэ оборачивается, не сумев сдержать свой пронзительно-виноватый взгляд — парень явно не хотел, чтобы о его усталости знал кто-то из ребят, особенно «Ынхёк». — Ты всё не так понял, я просто…       — Донхэ, Шивон прав, — мягко возражает Хёкджэ, с пониманием кивнув начальнику службы безопасности. — За этот месяц произошло столько всего… Я просто надеюсь, что когда концерт закончится, у всех нас будет много времени, чтобы прийти в себя и отдохнуть.       — За это даже не переживай, — соглашается Шивон, протянув руку и, немного помедлив, всё-таки хлопает Хёкджэ по плечу. — Конечно, в совете директоров возникли разногласия касаемо того, когда ты сможешь дать интервью о себе и своём брате, но время на ваш отдых мы сумели отстоять. По крайней мере до Чусока тебя никто не отправит ни на какие беседы с журналистами, да и расписание никакое на ближайшие месяцы не планируется. Сможете изредка постить фотографии в социальных сетях — уже неплохо, на трансляцию решитесь — ещё лучше. Лишнего только не болтайте.       — Вообще, я думал после концерта пригласить парней погостить в доме моих родителей, — встревает Донхэ, и от Хёкджэ не укрылось, как лидер группы напрягся от слова «интервью» — Донхэ явно не забыл, как Хёку было плохо на пресс-конференции и с какой опаской он реагирует на любые упоминания журналистов. — Родители тоже взволнованы всем происходящим, так что подобная поездка должна успокоить всех нас.       — Погостить? — переспрашивает Хёк, опрометчиво не сдержав своего изумления. И от того, как тут же на него растерянно уставился Донхэ, Хёкджэ тут же вспоминает обещание, данное лидеру группы — взглянуть на цветение в парке родного городка Донхэ, Мокпо. — «И как я теперь сдержу это обещание, если Рёук будет настаивать на том, чтобы мы как можно скорее вернулись в пекарню?» — Хёк окончательно запутался в своих будущих планах, поскольку он уже слишком много пообещал всем, кто его окружает — и некоторые обещания противоречат друг другу. — «И если я вернусь в пекарню, Донхэ будет считать, что я его бросил… Придётся рассказать ему всю правду, чтобы он не считал себя виноватым».       — Ты… уже передумал, Ынхёк? — очень тихо спрашивает Донхэ, как будто даже затаив дыхание. — Мне казалось, что тебе… понравилось это предложение.       — А… нет, я просто задумался о том, как быть с рыбками, — спешно выкручивается Хёкджэ, так как признаваться в своём обмане перед концертом — это худший вариант из всех возможных. — Рёук к тому времени уже вернётся к себе в пекарню, и на кого тогда мы рыбок оставим? У тебя большая машина, но не повезём же мы аквариум с собой…       — Если проблема только в этом — Сонмина озадачим, — усмехается Шивон, покачав головой. — Учитывая, что ваш подводный мир до сих живой и здоровый, Чонсу явно выдаст все указания, чтобы ни чешуйки с рыбок не упало. А помыть аквариум пару раз и клининг смогут.       — Ну нет. Рыбок мы с собой в банке возьмём, — возражает Кюхён, вынырнув из-за спины Донхэ и привычно нахохлившись. — Новые люди в таком количестве для них будут стрессом. Они и так растения хуже есть стали, явно от вида Рёука…       — В любом случае, всё это можно решить, — отмахивается начальник службы безопасности, пресекая озадаченное трещание макнэ группы. — Вы готовы ехать? Что вам вообще в книжном вдруг понадобилось? Надеюсь, не материалы для взрослых?       — Мелкому не продадут, — хихикает Хичоль, тоже прислушавшись к разговору. — Видимо, Ынхёка он с собой для этого взял…       — Неправда, Кюхён просто какую-то книгу по уходу за рыбками хочет купить, — посмеивается Хёкджэ, немного оживившись. — А я… тоже хочу одну книгу поискать.       — Ладно-ладно, сделаю вид, что поверил, — отшучивается старший мембер, с хитринкой посмотрев на Хёка. — Всё равно Шивон у кассы обшмонает, так что дело ваше.       — Так что за книгу ты хотел найти? — с показушной небрежностью интересуется Кюхён, когда начальник службы безопасности наконец привозит их в крупный книжный магазин. — «Двести способов приготовления кимчи», «Сборник анекдотов» или «Самоучитель японского для начинающих»?       — В каком смысле «для начинающих»? — не ожидав такого вопроса, Хёкджэ чуть было не запинается о порог магазина, всё-таки удержавшись на ногах. — Зачем мне самоучитель японского для начинающих?!       — Самоучитель? У Ынхёка что, сотрясение и на его знание языков повлияло? — сразу же интересуется Шивон, встревожившись. — А английский ты помнишь, Ынхёк?       — «Что мне делать?!» — Хёк надеется, что никто не видит, как на его висках выступает холодный пот, как руки начинают панически дрожать, а дыхание лихорадочно перехватывает. — «И мне надо что-то придумать… Как я объясню, что помню английский, а японский забыл из-за сотрясения? Они же мне не поверят…»       — Да помнит он всё, — бурчит Кюхён, оглядываясь в поисках стеллажа с нужной ему тематикой аквариумистики. — У нас тут просто Чонун решил продекламировать перед сном японскую поэзию, а Рёук в японском ни слова не понимает. Ну и раз Рёук готовит нам кимчи и учить его японскому будет некогда, я подумал, что Ынхёк решил пустить ветер в его паруса и помочь в изучении японского. А что, Ынхёк, ты со мной сюда не за этим поехал?       — А… да, я бы хотел дать Рёуку пару уроков, но свободного времени у нас не так много, потому самоучитель будет хорошим вариантом, — просипев первые слова, Хёкджэ хватается за предположение Кюхёна, как утопающий хватается за тонкую веточку, в надежде, что это поможет ему избежать опасных вопросов. — Так что мне сперва надо к стеллажу с самоучителями иностранных языков, а потом ещё в зарубежную литературу. Встретимся тут, у кассы, хорошо?       — Зарубежную литературу? — заинтересованно повторяет Кюхён, но, покосившись на Шивона, лишь пожимает плечами и, словно дожидаясь сигнала, скрывается за одним из многочисленных стеллажей, оставляя Хёкджэ одного с Шивоном.       — «Они поверили?» — Хёк нерешительно косится на начальника службы безопасности, но тот лишь разводит руками, показывая, что этот вопрос развивать он не планирует:       — Дело ваше. Если уж ты помог парням выучить японский в такие рекордные сроки, с Рёуком ты точно справишься. Только не перетруждайся с занятиями, хорошо? Вам отдыхать перед концертом нужно.       — Да, я потому и решил взять самоучитель, чтобы Рёук сам изучал язык в свободное время, — спешно соглашается Хёкджэ, замотав головой, как фигурка с шарниром в шее. — Насколько я знаю, ему неплохо даются иностранные языки, так что ему будет интересно.       — Это разумно, ведь впоследствии он может захотеть поддерживать вас уже самостоятельно, — Шивон задумчиво покачивает головой. — А английский язык он знает?       — Немного, вроде как, — Хёкджэ старается не говорить слишком уверенно, чтобы начальника службы безопасности не насторожило, что «Ынхёк» так много знает о лучшем друге своего брата. — Как мне рассказывал брат, в пекарне делали заказы и иностранцы, так что на бытовом уровне они с Рёуком всё-таки знали английский.       — И ты рассказывал, что сам сделал у них заказ на английском по привычке, после тура, — припоминает Шивон, почесав подбородок. — Тогда действительно — неудивительно, что твой брат сразу не понял, что заказ сделал именно ты. А откуда у тебя их визитка оказалась, кстати?       — Кто-то из знакомых дал, — Хёк пожимает плечами, не слукавив — он сам спрашивал об этом Ынхёка, но внятного ответа так и не получил. — «Хотя, учитывая его образ жизни и пьяные посиделки, он вряд ли запомнил бы, кто случайно обронил или сунул ему визитку…» — с печалью думает Хёкджэ, добавив:       — Скорее всего, заказы в тот период доставлял Рёук. Если бы кто из моих знакомых увидел курьера, похожего на меня, как две капли воды, наверное, мне бы всё-таки об этом рассказали.       — А как окружение Хёкджэ отнеслось к тому, что у него есть известный брат-близнец? Ведь о ваших встречах знал не только Рёук, верно? — Шивон начинает задавать довольно странные вопросы, но объяснение Хёк быстро находит и сам — весь этот месяц все откровенно боялись давить на больную тему, а Чхве Шивон, как начальник службы безопасности, должен знать подробности такого рода, ведь его подопечный ездил без охраны и мог как-то себя скомпрометировать. Поэтому, пожав плечами, Хёкджэ спешит успокоить мужчину, отвечая:       — Ты и сам видел, что городок довольно тихий, а молодые люди в основном стремятся в крупные города, так что оставшиеся жители мало обращали внимание на сходство известного музыканта с пекарем. «Все мальчишки на одно лицо», так ведь?       — Может и так, но у тебя слишком запоминающаяся внешность, чтобы сказать, что ты похож на других, Ынхёк, — Шивон снисходительно улыбается, покачав головой. — Хорошо, в этом вопросе ты меня успокоил. Всё-таки если бы кто-то снимал вас на видео, то всё это оказалось бы в сети сразу же после происшествия, или даже ещё раньше. А как вы здесь, в Сеуле, никому под камеры не попались?       — Ну недаром здесь много заведений, где запрещена съёмка, — Хёкджэ пожимает плечами, припоминая ту самую кофейню, в которую они заходили с Рёуком пару дней назад. — Да и благодаря маскам люди редко всматриваются в глаза других прохожих, чтобы узнать известного музыканта. Вот если Хичоль глаза подводит, это выдаёт нас с головой — его стиль фанаты за квартал увидят и узнают.       — Это точно. Твоя подводка и машина тоже изрядно доставляли нам проблем, — посмеивается Шивон, с какой-то непривычной задумчивостью посмотрев на Хёкджэ. — Хорошо, что сейчас ты почти перестал подводить глаза. Ну и твоя машина… ты уверен, что не захочешь новую? Мне сообщили, что ты не собираешься садиться за руль, но вдруг ты передумаешь?       — Нет, я больше никогда не сяду за руль, — вздыхает Хёкджэ, поморщившись. — У нас всегда есть Ёнун, вдобавок можно заказать такси или попросить Донхэ меня подвезти. Да и к кому мне теперь ехать, когда я остался совсем один…       — Прости. Я не хотел поднимать тяжёлую для тебя тему, но некоторые ответы я всё-таки должен получить именно от тебя, — Шивон протягивает руку, легко потрепав Хёка по его волосам. — Просто я подумал, что ты принял решение импульсивно, да и после концерта ты можешь захотеть снова встретиться со своими… друзьями, с тем же Рёуком, например. Кстати, у тебя снова корни отросли. Скажу Чонсу, чтобы выделил вам день на парикмахеров. Не хотелось бы, чтобы вас приводили в порядок в спешке.       — Не извиняйся. Это же твоя работа, — Хёк зажмуривается на несколько секунд, чтобы собрать мысли воедино — ему снова становится очень тяжело, но, глядя на Кюхёна, Хёкджэ и так понимал, что легче не будет никогда. Его брата уже не вернуть и Хёку не хватит жизни, чтобы оплакать Ынхёка и по-настоящему отпустить, особенно в этом вихре событий. Глубоко вздохнув, Хёк снова открывает глаза и немного растерянно моргает, когда Шивон, наблюдая за ним, неожиданно добавляет:       — У тебя раньше не было такой привычки жмуриться. Ты так справляешься с эмоциями?       — Раньше у меня и привычки сбегать со сцены не было, — нервно отшучивается Хёкджэ, надеясь, что и в этом Шивон просто примет его изменения, как сделали и ребята. — Мне до сих пор страшновато думать о будущем, но лекарства доктора Кан мне помогают. Но, наверное, мои изменения в поведении создают тебе проблемы?       — Нет, вовсе нет, — тут же возражает Шивон, потирая затылок. — Мне немного сложно, так как к определённому поведению каждого из вас я уже привык и мог понять, в каком вы настроении и не «рванёт» ли кого-то из вас. Сейчас вы все немного изменились, так как всё происходящее вас ещё больше сплотило, но ты, естественно, изменился больше всех — и это совершенно нормально. Ты не должен об этом волноваться, Ынхёк. Мы привыкнем, если так тебе вести себя спокойнее и комфортнее.       — Спасибо тебе, — Хёк искренне благодарит начальника службы безопасности за все его хлопоты, так как понимает — без Шивона он сам попал бы в огромное количество проблем. — «Но перед аварией его же не было в городе…» — припоминает Хёкджэ, потому, вспомнив о том, что убийца Ынхёка действительно может работать в агентстве, парень решает как можно осторожнее получить ответы на волнующие вопросы: озадаченно хмыкнув, Хёк как будто невзначай интересуется:       — Послушай, Шивон, я как-то никогда не задумывался над одним вопросом… Перед тем, как нанимать новых сотрудников, вы же тщательно проверяете их, правильно?       — Разумеется, — насторожившись, начальник службы безопасности утвердительно качает головой. — Я лично занимаюсь этим вопросом каждый раз. Если у меня возникают сомнения в благопорядочности кандидата — его даже уборщиком в агентство не возьмут. А почему ты спрашиваешь?       — Просто ты периодически ездишь в командировки — вот я и задумался, — Хёкджэ спешно выкручивается от прямого разговора, пытаясь сделать вид, что им движет лишь любопытство. — А кто твой заместитель? Кто-то же должен отвечать за нашу безопасность, когда тебя нет в городе…       — По вопросам безопасности все решения принимает Ёнун — потому он и находится с вами чаще других охранников, — поясняет Шивон, удивлённо наблюдая за Хёком. — Но в случае, когда ситуация становится слишком серьёзной, за всё отвечает Чонсу, как ваш менеджер и приближённый к совету директоров работник. Но ты обычно не интересовался вопросами безопасности. Тебя что-то тревожит? Это после ситуации с Хичолем ты так обеспокоен? Ты не уверен в Ёнуне?       — Что? Нет, Ёнун замечательно справляется и мы рядом с ним чувствуем себя в безопасности, как и рядом с тобой, — тут же возражает Хёкджэ — ему только новых проблем для их водителя не хватало в такое время. — Он же не был виноват в том, что на Хичоля напали. Это я, наверное, из-за концерта так волнуюсь. На меня будет направлено больше всего внимания, так что мне не по себе.       — Не беспокойся, я усилю охрану на концерте и приму все необходимые меры, — отвечает Шивон, понимающе покачав головой. — Мы даже думаем сделать официальное заявление, что на этом концерте мы не будем принимать подарки для вас и еду, а письма фанатов будут сперва прочитаны нашими сотрудниками, чтобы быть уверенными в том, что ты и физически, и ментально будешь в полной безопасности.       — Думаешь, фанаты не начнут возмущаться? — обеспокоенно вопрошает Хёкджэ, но Шивон, немного подумав, всё-таки даёт успокаивающий Хёка ответ:       — Какая-то часть будет, но это вполне естественно. Когда мы ограничили вашу деятельность во время траура Кюхёна, мы делали подобные заявления и большая часть фанатов согласились с тем, что это разумно. Несмотря на то, что фанаты желают видеть вас и иметь возможность продемонстрировать вам свою любовь, всё-таки ваша безопасность для них важнее. Вдобавок Донхэ изящно обойдёт острые углы, как и всегда.       — А при чём тут Донхэ? — встревожился Хёк — ему-то казалось, что заявления будут от имени агентства, чтобы не тревожить ребят и особенно лидера группы лишний раз. — Разве вы не выпустите заявление от имени агентства?       — Выпустим, но не всё так просто, — с неохотой отвечает Шивон, вздохнув. — Чонсу не хотел, чтобы я рассказывал вам об этом раньше времени, но после этого заявления Донхэ нужно будет провести трансляцию, в репетиционной студии или у вас в общежитии, но без Рёука и его вещей в кадре, разумеется.       — Трансляцию? — задумчиво повторяет Хёкджэ: теперь ему становится понятно, почему Донхэ выглядел таким усталым и нервничающим — на его плечи опять взвалили необходимое дело, от которого парень не может отказаться, так как привык брать за всё ответственность. — Донхэ уже знал об этом на записи, верно?       — Да, Чонсу ему рассказал ещё до моего приезда, — соглашается начальник службы безопасности, покачав головой. — И конечно, я от этого снова не в восторге, но подобное объяснение от вас снимет ажиотаж. Чонсу, конечно, надеялся, что трансляцию проведёшь ты, но Донхэ был решительно против и я с ним согласился — к его объяснениям фанаты больше привыкли и его трансляция их вполне успокоит. Тебе не придётся ничего делать.       — Но я не хочу снова бросать всё это на одного Донхэ, — возражает Хёкджэ, мотнув головой. — Поговори с Чонсу, пожалуйста, а ребят я уговорю. Мы сделаем это все вместе, в общежитии, и уберём вещи Рёука из кадра. Это ведь из-за меня в первую очередь такие усиленные меры безопасности, и я не хочу, чтобы всё опять объяснял за меня Донхэ. Это неправильно.       — Ого. А раньше ты любую «нудятину» скидывал на него, не задумываясь. Даже как-то приятно видеть твою сознательность, — Шивон действительно кажется удивлённым, но в положительном смысле. — Хорошо, если ты уверен, я скажу Чонсу об этом. Он объяснит Донхэ детали того, что нужно сказать — и вы проведёте трансляцию в оговоренное время. Ты вроде какие-то книги хотел посмотреть? Тебе стоит поспешить, а то уже вон Кюхён возвращается.       — Да, я быстро найду то, что мне нужно, и сегодня же поговорю с ребятами об этой трансляции. Спасибо тебе, — Хёк с благодарностью улыбается и спешно направляется к нужному стеллажу, чтобы не заставлять Шивона и Кюхёна ждать его.        — «Самоучитель я возьму какой-нибудь побольше, а потом найду ту книгу, о которой говорил Хичоль», — думает Хёкджэ — конечно, он бы мог найти электронную версию и даже попросить у Донхэ электронную книгу для чтения, но всё-таки эту книгу, которая отложилась в памяти старшего мембера, парню хочется прочесть именно в бумажном варианте. — «А вечером нужно будет со всеми поговорить об этой трансляции. Донхэ и так ужасно устал от всех этих переживаний… Я не могу оставить его одного перед камерой, даже если мне страшно».