«Ты видишь меня, но это не я, Это другой, и он не такой, Совсем не такой, как я» © Сергей Лазарев — Звёздное эхо
Хёкджэ в глубине души был даже рад тому, что ему удалось поговорить с Шивоном без вездесущего Кюхёна, который тут же бы насторожился и вслушался в каждое слово. Конечно, основные поводы для конфликтов макнэ и «Ынхёк» вроде как исчерпали, но это не значит, что Кюхёну не может захотеться выдумать что-нибудь новенькое. — «А в последнее время он и так слишком часто на меня смотрит, так что мне нужно вызывать меньше подозрений», — уверен Хёкджэ. К его неожиданности, стеллаж с зарубежной литературой в корейском переводе нашёлся довольно быстро, а продавец-консультант, пробегающий мимо по своим делам, был достаточно любезен, чтобы уделить Хёку минутку и показать ему полку с нужной книгой. А вот с самоучителем Хёкджэ подзавис — если бы он сам знал японский и самоучитель был бы нужен только для отвода глаз, то парень действительно бы взял первый попавшийся на глаза экземпляр и не сомневался бы. Но, раз у него самого сейчас неясное будущее, японский Хёку всё-таки придётся срочно изучать, да так, чтобы парни ничего не узнали, потому Хёкджэ и подзадержался у стеллажа, растерянно перебирая самоучители и силясь понять, что ему подойдёт больше. — Ну чего застыл? Шивон заждался уже, — бурчит Кюхён, неожиданно оказавшись совсем рядом и, не давая Хёку вставить ни слова, макнэ с присущей ему непоколебимой наглостью заглядывает через плечо Хёкджэ в самоучитель, затем возмущённо фыркает и отбирает у парня книги из рук, засовывая самоучители на первые попавшиеся полки. — Кюхён, не мешай, пожалуйста, — вздыхает Хёк, покачав головой — несмотря на то, что к поведению макнэ он относительно привык, иногда ему всё ещё кажется, что этого мальчишки вокруг слишком много. — Идите в машину, я сейчас уже приду. — Ага, а Рёука ты на японский будешь по вот этому самоучителю экономики и финансов натаскивать. Как будто мало ему Чонуна с ночными одами, — насмешливо фыркает Кюхён, брезгливо потрясая бесполезной для Хёка книгой и, пока Хёкджэ нерешительно мнётся, не зная, какую причину придумать для того, что он выбрал совершенно неподходящий для начинающего самоучитель, макнэ, отвернувшись от Хёка, оглядывает стеллаж. Задумчиво покусав свои губы, парень размышляет несколько секунд, а потом уверенно достаёт с полки какой-то экземпляр самоучителя, всучив его в руки Хёкджэ и недовольно буркнув: — Вот, для начинающего самый подходящий вариант. — Маругото? — с интересом переспрашивает Хёк, прочитав название книги. Кюхён, пожимая плечами, наблюдает за тем, как Хёкджэ перелистывает страницы, и поясняет: — Если Рёук не собирается жить в Японии или встречаться с японкой, традиционные пособия ему ни к чему — забьёт только голову ненужной информацией. Для того, чтобы понять песни BABYMETAL, ему будет вполне достаточно уровня А1. Правда, если он захочет на сайтах мероприятий что-то почитать, знаний А1 ему не хватит, но это уже будет не твоя забота, верно? — Верно, — вздыхает Хёкджэ, не зная, что ему чувствовать — облегчение и благодарность, раз Кюхён помог ему, предвкушение и боязливость от того, что он будет изучать новый для себя язык, который хорошо понимал Ынхёк, или печаль и очередное чувство вины от того, что его ложь грозится стать официально международным скандалом. Точнее, Хёк и так понимал, что весь мир не останется равнодушным, если «Ынхёк уйдёт из группы» или если вся правда выйдет наружу — DAEKY уже подняли себя на высокий уровень и стали настоящими мировыми звёздами. Но при этом Хёк не может не осознавать, что если он дотянет до встречи с японскими певицами и визита в США — всё может стать ещё хуже и рухнуть в одно мгновение, от любой неуместной и случайной оговорки. — Всё? Определился? Поехали уже, а то если Донхэ раньше нас вернётся, опять переживать начнёт, — напоминает Кюхён и, не дожидаясь благодарности от Хёкджэ, парень уверенно топает к кассе, где он уже расплатился за свою книгу про уход за рыбками, и Хёку не остаётся ничего, кроме как пойти следом. — «Скажи волкам, что я дома»? — любопытствует макнэ, дожидаясь у кассы, пока Хёкджэ расплатится за свои покупки. — Нам только волков дома не хватало для полного зоопарка. — Господин, волки в случае этой книги — это скорее символ, — любезно подсказывает кассир, дожидаясь, пока аппарат выплюнет чек, чтобы отдать его Хёку вместе с покупками. — Если не вдаваться в подробности, чтобы не пересказать сюжет истории, могу с уверенностью сказать, что персонажи романа затянуты в сложную сеть человеческих эмоций. Этот роман получил высокую оценку критиков и был удостоен премии Алекса в две тысячи тринадцатом году. — Что за «премия Алекса»? — недоумевает Кюхён, нахмурившись, пока Хёкджэ лишь удручённо качает головой — о необходимости быть вежливым с незнакомыми людьми макнэ то и дело предательски забывал. — Я о такой не слышал. — Премия Alex Awards ежегодно присуждается десяти книгам, написанным для взрослых, но которые при этом особенно интересны подросткам, — поясняет продавец, ничуть не смутившись — отрывая чек от ленты, он вкладывает чек в пакет с книгами, оплаченными Хёкджэ. — Надеюсь, что этот роман придётся вам по вкусу. Хорошего дня.***
— И чего это ты решил романы начать читать? — интересуется Кюхён, поднимаясь по лестнице — Шивон отказался зайти с ними в общежитие, сославшись на свои дела, так что отсутствие сотрудника агентства рядом с ними развязало язык любопытному макнэ. — Думаешь, перед концертом для этого самое подходящее время? — Кюхён, я не знаю, — вздыхает Хёкджэ, решив, что выдумывать какие-то причины в целом бесполезно, так как опять придётся запоминать различные мелочи. — Хичоль сказал, что мои мысли в чём-то похожи на слова героев этой книги. Может, это мне поможет привести мысли в порядок. — Так и скажи, что просто не хочешь трястись, как напуганный кролик, перед концертом, — ворчит макнэ, остановившись перед дверью и внимательно оглядев Хёка — парень явно не хотел выносить этот разговор на обозрение остальных, раз так и не открыл дверь своим ключом. — Раньше ты был готов первым выбежать на сцену, а на фестивале, наоборот, пришлось тебя чуть ли не на руках заносить. А что ты на концерте устроить собрался? Опять будешь палочками швыряться? — Нет… я постараюсь держать палочки крепко, — Хёкджэ не уверен, что Кюхён действительно пытается его обидеть, потому и воспринимает слова макнэ как некую грубоватую шутку, отшутившись в ответ. — Просто… если я всё-таки сорвусь, то пожалуйста, продолжай играть. Больше я не могу убегать от своих страхов, так что я вольюсь в выступление. Я не хочу подводить всех вас. — Главное — таблетки свои не забывай принимать, — напоминает Кюхён, легко пожав плечами. — С ними ты хотя бы меньше начал истерить, так что они вроде как работают. Ну и по ночам не читай эти свои романы, не выспишься потом. Ладно, пошли. Я голодный. И Хёкджэ понадеялся, что в общежитии всё тихо и спокойно, но едва они с Кюхёном переступили порог, как оказалось, что всё совсем не так — на кухне гремит посуда, и пара голосов переругиваются. Точнее, Хёк слышит некие одобрительные смешки Хичоля и командный голос Рёука — слишком быстро влившись в эту атмосферу, сквозь грохот посуды друг то и дело восклицает: — Стоять! Куда! Сперва руки вымой! Ну кто соль мокрыми пальцами берёт?! — Он бы ещё «фу» и «место» скомандовал, — бурчит Кюхён, разуваясь. — Хотя может от этих криков есть толк — пахнет вкусно. — Что-то слишком много шума на кухне. Неужели Донхэ ещё не вернулся? — насторожился Хёкджэ, поставив пакет у стены и снимая кожаную куртку с плеч. Выпрыгнув из кед, макнэ останавливается и тоже прислушивается, почесав затылок: — А ведь точно. Чонсу его не привёз, что ли? В больнице что-то случилось? — Тогда идём скорее, узнаем, что происходит, — предлагает Хёк, думая, что от его слов Кюхён тут же помчится на кухню, чтобы первым узнать новости, пока «Ынхёк» разувается. Но, к его удивлению, закивав, макнэ всё-таки остаётся на месте, желая дождаться его и пойти на кухню вместе. Хёкджэ бы призадумался над этим, но им действительно стоит как можно скорее узнать, что произошло за время их отсутствия, потому он лишь спешно разувается, отставив кеды в сторону, чтобы потом вымыть их, и первым направляется на кухню, слыша, как Кюхён практически дышит ему в затылок, аж засопев от любопытства. — О, мелкие вернулись. Ну что, как там в книжном? — любопытствует Хичоль, вытирая лоб собственным запястьем. Хёкджэ не сразу находит ответ, озадаченно оглядывая кухню: повсюду на шкафчиках, холодильнике и даже на полу виднелись капли и разводы от тёмного рассола, пока троица заняты приготовлением кимчи. — Всё нашли. А вы тут чего устроили? — бурчит Кюхён, брезгливо отпинывая ногой в тапочке кусочек капусты, аж долетевший до дивана в гостиной. Хёкджэ же с удивлением рассматривает Хичоля, вжившегося в роль «хозяюшки»: старший мембер натянул на себя фартук Хёка, который он купил несколько дней назад, прибрал свои роскошные чёрные волосы в небрежный хвостик, и сейчас парень, тоже перепачканный в рассоле, активно перемешивает овощи, которые почти полностью забили собой самую большую кастрюлю, что только удалось найти в общежитии. — Кимчи готовим, — голос Хичоля кажется бодрым, но Хёку кажется, что старший мембер смотрит на него чуть ли не умоляюще, словно призывая прекратить разгорающееся безобразие. — Вы как раз кстати. У меня уже руки устали. — Вас что, совсем нельзя одних оставлять? — вздыхает Хёкджэ, покачав головой. — Рёук, ну ты-то куда смотрел? — Хёк, не беси, — тут же огрызается нервный Рёук, шлёпнув перепачканным полотенцем Йесона по плечу, когда тот обернулся было от раковины, в которой он промывал капусту. — Не отвлекаемся, промываем активнее. — Йесон случайно миску с рассолом навернул на пол, — сообщает Хичоль, устало пытаясь сдуть пот со лба. — Так что он отрабатывает свой грешок. Кстати, у нас соль закончилась. Нужно будет завтра купить. — Ещё бы. Я когда продукты покупал, не рассчитывал на соляной душ, — ворчит Рёук, вытирая руки о полотенце и покосившись на оторопевшего Хёкджэ. — И не смотри так на меня — вымою я всё, как закончим. Всё равно вашего лидера ещё нет. — Донхэ задержался в больнице? Он звонил? — выпаливает Хёк, встревожившись не на шутку — если уж и Рёук говорит, что Донхэ до сих пор не вернулся, могло случиться что-то непредвиденное. — Или Чонсу звонил? Всё в порядке? — И что за «Хёк»? — вклинивается Кюхён, сунув нос в кастрюлю и выудив оттуда кусочек огурца, пока Рёук на него не смотрит. — Давно тебя можно так называть? — Нет, это… ладно, не важно, — беспомощно отмахивается Хёкджэ, понимая, что ему снова надо придумывать какую-то убедительную ложь. — Мы с братом порой называли так друг друга, ведь наши имена удобно сокращаются до одинакового. Так что там с Донхэ? — Он звонил и минут пять извинялся, что немного задержится — в церковь поедет, — Хичоль пожимает плечами, беззлобно шлёпнув Кюхёна по рукам, чтобы не лез в кастрюлю. — Нечего таскать из кастрюли. Ты хоть руки мыл? — В церковь? — переспрашивает Хёк, поёжившись: в целом, решение Донхэ отправиться в церковь неудивительно, если вспомнить, насколько уставшим парень казался этим утром, вдобавок менеджер в очередной раз надавил на него обязанностями. Но всё равно подобные, немного спонтанные решения, беспокоят Хёкджэ — ему было бы гораздо спокойнее, если бы лидер группы предупредил об этом пораньше. — И Чонсу его отпустит без присмотра в такое время? — А по-твоему в церквях одни бандиты и головорезы околачиваются? — искренне удивляется Кюхён, зыркнув на посмеивающегося Хичоля, но руки от кастрюли всё-таки убрав. — С приходом своей церкви Донхэ хорошо знаком и на праздничные обеды с ними ходит, если ты не в курсе. Да и Чонсу скорее всего сам его и отвёз. Он вроде тоже протестант, так что проблемы тут нет. — Чонсу католик, — поправляет его Чонун, продолжая активно промывать капусту от лишней соли в глубокой миске. — Но проблемы действительно тут нет — не выгонят же его из протестанской церки. Посидит там и всё. — А ты откуда знаешь, хён? — любопытствует Кюхён, вооружившись палочками и утащив из кастрюли кусочек редиски. — Вы вроде с ним не общаетесь, да и ты не говорил об этом никогда. — Не общаемся, но пару раз в нашей церкви я его видел, — Йесон пожимает плечами, не скрывая, что не находит в этой ситуации ничего удивительного. — Да и о чём тут было рассказывать-то? Это вроде как его личное дело. — Начнём с того, что я никогда не видел, чтобы и ты в церковь ходил, — усмехается Хичоль, вытирая руки и поправляя резинку на своих волосах. — Когда это вы там пересечься успели? — Можно подумать, вы спрашиваете, куда я ухожу один, — отзывается Йесон, даже не удивившись подобным вопросам. — Про ваши с Ынхёком отлучки тоже практически никто не спрашивал. Это вот у Донхэ есть привычка отчитываться и спрашивать, но он же не со зла это делает, а правда беспокоится за нас. — Хватит ругаться, — просит Хёкджэ, еле сдерживая желание схватиться за голову и надавить пальцами на виски: слишком много информации и непривычного шума, от которого хочется забиться в какой-нибудь шкаф, в котором можно плотно закрыть дверцы, и просто посидеть в тишине. И он не надеялся, что его услышат: Рёук на взводе от процесса приготовления кимчи, Хичоль и Чонун переругиваются, что на памяти Хёкджэ изначально редкое явление, Кюхён под шумок лопает ещё не пропитавшиеся рассолом овощи, перепачканная кухня — и всё вместе это выглядит как катастрофа. — «А ведь все слова о том, как важно, что Донхэ поддерживает порядок в общежитии и внутри группы — это лишь преуменьшение его заслуг…» — уверен Хёк: сморщившись, он не выдерживает и, мотнув головой, несдержанно вскрикивает, так как голоса вокруг тише не становятся: — Пожалуйста, хватит! И от его окрика все словно замирают на своих местах: Кюхён звонко роняет палочки в кастрюлю, отчего Хичоль чуть не подпрыгивает на месте от неожиданности, Рёук переводит взгляд на Хёка, а Йесон отворачивается от раковины, с любопытством покосившись на Хёкджэ. — «Ну вот. Я опять веду себя странно», — понимает Хёк и, глубоко вздохнув, он уже тише добавляет: — Извините. Я не смогу помочь вам с кимчи и пойду сейчас в комнату. Позовите, как закончите — вы готовили столько времени и наверняка устали. Я потом приберусь на кухне. — Эй, Ынхёк, что-то случилось? — тихо интересуется Хичоль, придвинувшись поближе к Хёкджэ. — Мы немного разгалделись, конечно, но если ты плохо себя чувствуешь — лучше иди отдыхай. — Я… не знаю, — признаётся Хёкджэ, покачав головой. — Наверное, я просто слишком беспокоюсь. И… вам стоит знать, что Чонсу настоял, чтобы Донхэ провёл трансляцию и сказал пару вещей о вопросе безопасности на концерте. Я сказал Шивону, что мы сделаем это все вместе, только нужно будет убрать вещи Рёука из кадра, и надеюсь, что вы поддержите моё решение, так как позвонить вам и посоветоваться я бы просто не успел. Ну и Рёук, ты только не обижайся, ладно? — Было бы, на что обижаться, — Рёук пожимает плечами, уже явно успокоившись после своей недавней вспышки раздражения. — Вы можете провести трансляцию в какой-то из комнат, пока я буду тут прибираться. Постараюсь не греметь. — Предлагаю в вашей комнате. Заодно и про рыбок расскажем, — встревает Кюхён. — Давно пора было это сделать. — Так вы не злитесь, что я один принял решение за всех? — удивляется Хёкджэ, не понимая, почему парни переглядываются и посмеиваются, словно решая, кто будет объяснять «Ынхёку» положение вещей. Наконец, после зрительной борьбы взглядов Хичоль снисходительно поясняет: — Ну а ты как думал, Ынхёк, что мы вас одних в этой заварухе бросим? Нет, я не сомневался, что вы с Донхэ готовы в одиночку на себе всё тащить, как вьючные ослики, но уж одну трансляцию мы переживём. Если ты из-за неё такой расклеенный, то лучше иди в комнату и отдохни. Мы постараемся не шуметь. — Только Донхэ ты сам оповести о том, что планы на трансляцию поменялись. А то он с нас три шкуры сдерёт потом, что это мы тебя впутали, — ворчит Кюхён, потарабанив пальцами по спинке стула. — А Рёуку про подарок в виде самоучителя ты когда расскажешь? — Подарок? Самоучитель? Что?! — Рёук удивлённо переводит взгляд на практически обессилевшего Хёка — такое обилие вопросов его изрядно вымотало. — Ты что ещё успел натворить? — Мы просто ездили в книжный магазин… и я решил купить… тебе… самоучитель японского языка, — Хёк красноречиво таращится на Рёука, надеясь, что тот догадается не спрашивать, зачем ему в принципе самоучитель японского, ведь очевидно, что Хёкджэ пояснит всё наедине. — Как разберёмся с трансляцией, я буду рад немного поучить тебя языку, раз ты так хотел. — А Рёук «хотел»? — заинтересованно вопрошает Чонун, но снова получает по руке полотенцем: подстроившись под обстоятельства, Рёук недовольно ворчит: — Я просто хочу узнать, о чём поют эти ваши девочки, как их там… — BABYMETAL, — охотно подсказывает Хичоль, подмигнув Рёуку. — Ну и правильно, хорошее дело. Японский в жизни всегда пригодится. Правда, можно было и электронную версию купить. Ради бумаги катался с мелким, Ынхёк? — Да я просто… хотел именно в бумажной версии найти самоучитель, — Хёкджэ косится на Кюхёна, думая о том, стоит ли говорить о том, что макнэ помог ему с выбором, но Кюхён крайне увлечённо таскает овощи из кастрюли, так что Хёк решает не усугублять ситуацию, привлекая к себе лишнее внимание. — И я нашёл ту книгу, о которой ты говорил, Хичоль. — О-о-о… — многозначительно протянул Хичоль, понятливо покачав головой и отвернувшись к плите. — Тогда налью тебе воды с собой, и платки носовые достань. Урыдаешься всласть. Только успей дочитать хотя бы за два дня до концерта. Визажисты задолбаются маскировать твои опухшие глаза. — Ну раз так, тогда я срочно прочитаю её сегодня же, — посмеивается Хёкджэ, немного приободрившись. — Но после трансляции, чтобы фанатов не пугать. — Вот это уже звучит, как план, — старший мембер одобрительно качает головой, поставив кружку обратно на стол. — Иди отдыхай. Мы Донхэ напишем, что вы вернулись. И Хёкджэ думал, что он просто останется наедине со своими мыслями, разве что прислушиваясь к шорохам на кухне, но всё вышло совсем не так — Хёк переоделся, положил книгу, которую советовал Хичоль, на край стола, а сам улёгся на кровати поверх покрывала, лениво перелистывая страницы самоучителя и пытаясь хоть что-то в нём разобрать. Но когда Хёкджэ начал обводить в прописях иероглифы, которые, согласно самоучителю, называются хирагана, он сам не заметил, как заснул, фактически устроившись щекой на самоучителе. Единственное, на что можно было понадеяться в этой ситуации — так это на то, что если парни начнут громить кухню, то Хёк точно это услышит и проснётся. Но все переживания последних дней словно разом истощили Хёкджэ и его состояние духа, так что проснулся он только когда чья-то тёплая рука мягко прикоснулась к его плечу, словно его не решались разбудить. — «Это Донхэ?» — догадывается Хёк ещё до того, как открывает глаза, и его догадка оказывается верной: тень загораживает его от света лампы и лидер группы, который явно уже вернулся в общежитие, совсем тихо подаёт голос: — Ынхёк… ты в порядке? — М-м-м… да, я просто немного устал, — сонно отзывается Хёкджэ, открыв глаза и посмотрев на немного нависающего над ним Донхэ. Несмотря на то, что лидер группы взволнован, выглядит он всё-таки поспокойнее, чем утром, и это приободряет Хёка. Но всё равно ему хочется услышать, что сейчас у Донхэ на сердце, потому Хёкджэ, приподнявшись на локте, вопрошает в ответ: — А как ты себя чувствуешь? В студии ты выглядел измотанным. — Тут больше наложилось то, что я давно не ходил на массаж и поздно начал курс, — признаётся Донхэ, присев рядом на краю кровати. — И, видимо, это было слишком заметно. После него мне, конечно, получше, но больше так запускать себя я не буду, так что не беспокойся об этом. Вообще, я просто хотел спросить, пойдёшь ли ты ужинать или будешь и дальше отдыхать. Парни сказали, что ты заснул почти сразу, как пришёл, так что я заволновался. — Нет, я в порядке, — заверяет его Хёкджэ, покачав головой. — Наверное, надо пойти на кухне прибраться перед ужином? Они там кимчи делали, и вокруг был полный хаос… — Да нет, кухня вполне себе чистая, — Донхэ пожимает плечами, и Хёк понимает, что тот не шутит. — Видимо, они прибрались после этого. Рёук молодец, он хорошо на них влияет. Кюхён всё трещал о самоучителе японского, который ты купил для Рёука. Видимо, ты подбирал подходящий урок и уснул в процессе? — А? Да, я… — Хёкджэ оглядывается и пытается ощупать постель вокруг себя, чтобы найти самоучитель, но Донхэ мягко пресекает эти поиски, добавив: — Я переложил всё на стол, когда пришёл, чтобы не мешать тебе отдыхать. Ты точно в порядке? Парни сказали, что ты и в трансляции захотел поучаствовать вместе со всеми, а Шивон заявил, что это вообще твоя идея. Ты уверен в этом? — Я в этом не уверен, но я постараюсь справиться с этим, — признаётся Хёкджэ, качнув головой и переставая обшаривать покрывало на постели. — В первую очередь все эти ограничения на концерте сделали из-за меня и я буду чувствовать себя виноватым, если опять всё это скину на твои плечи. — Я бы справился и сам, но если ты так хочешь — я не могу тебе запретить. Мы сделаем это все вместе в этой комнате после ужина, — соглашается лидер группы, негромко вздохнув. — Сделаем трансляцию небольшой и кратко расскажем последние новости. Чем быстрее мы разделаемся с этим — тем лучше. — Это точно, — Хёку хочется приободрить Донхэ, потому он протягивает руку и бережно сжимает пальцы лидера группы, слабо улыбнувшись. — Ты ужасно устал, я знаю. И мне жаль, что вы все до сих пор проходите через эти испытания. Но Шивон же обещал, что после концерта у нас будет много свободного времени, чтобы прийти в себя. — Мне до сих пор так непривычно, что ты это замечаешь, — признаётся Донхэ, накрывая руку Хёкджэ своей свободной рукой и мягко поглаживая его запястье. — И я действительно очень устал, потому и задержался сегодня. Но и вы устали тоже. Надеюсь, мы все сможем сразу после концерта поехать к моим родителям. Они будут рады и давно ждут всех в гости… особенно тебя, Ынхёк. — Это хорошо. Я бы тоже с удовольствием пообщался с твоей мамой побольше, ведь она замечательная. И сейчас главное, что ты выглядишь лучше, — подмечает Хёк, нерешительно качнув головой — с этим «отпуском» в гостях у родителей Донхэ до сих пор в планах Хёкджэ нет никакой ясности, но сейчас в этом признаваться попросту нельзя. Хёк хочет добавить что-нибудь ещё, но Донхэ, выдохнув, наклоняется ближе и мягко целует Хёкджэ в лоб, задержавшись так, совсем близко, на несколько секунд — и этот поцелуй совершенно обезоруживает Хёка: приятная теплота растекается по телу, согревая его изнутри, а в голове вдруг возникает удивительная лёгкость, как будто Донхэ не то научился каким-то магическим трюкам, не то — сумел таким образом передать Хёкджэ часть своего только-только наспех обретённого спокойствия. — Спасибо, что поехал с Кюхёном и присмотрел за ним, а то я беспокоился, что он что-нибудь Шивону лишнего расскажет, — мягко произносит Донхэ, немного отстранившись, чтобы можно было видеть лицо «Ынхёка». — И за то, что заботишься обо мне так… открыто и чисто. Когда ты так искренне хочешь помочь мне… я справлюсь с любыми испытаниями, я обещаю. — Донхэ, — вздыхает Хёкджэ, аккуратно усаживаясь на постели и, пока Донхэ не успевает настороженно отодвинуться, парень мягко обнимает его за плечи, прижавшись виском к его тёплой щеке. — Я во всём готов помочь тебе, но пожалуйста, не рвись прыгать выше головы. Я учусь двигаться дальше и я хочу, чтобы общественность воспринимала меня и мои чувства и мысли серьёзно. Если ты будешь ограждать меня от всего и дальше — я просто этому не научусь. — Извини. Я знаю, — Донхэ на удивление даже не обиделся: он, немного помедлив, обнимает Хёкджэ в ответ и тяжело вздыхает. — Когда Кюхён… ну… мне тоже было непросто отойти от него на сцене на первом концерте после его траура. Порой я просто не знаю, как мне нужно себя вести, когда быть рядом, а когда отступить и не заставлять вас нервничать, и… — Ты всё делаешь правильно, — твёрдо добавляет Хёкджэ, надеясь, что Донхэ почувствует его уверенность — и поверит ему. — Ты замечательный лидер, и внимательный друг и товарищ. И я бы не справился без всех вас, Донхэ. Каждый из вас в чём-то помог мне собраться с мыслями, а Хичоль и вовсе творил чудеса одним своим существованием, но ты… Благодаря тебе весь этот месяц я понимал, где реальность, а где — нет, и без твоей поддержки я бы не нашёл в себе силы жить дальше. И я уверен, что Кюхён чувствует то же самое, только не решается сказать об этом вслух. Ты всё делал правильно. Спасибо тебе, Донхэ. — Ынхёк… — практически прошептал Донхэ, и от того, как его хватка на свитере Хёкджэ стала крепче, Хёк догадывается, что именно этих слов лидеру группы не хватало уже давно. — «А ведь Донхэ такой же мальчишка, как и мы, но ему приходится быть самым взрослым и самым ответственным среди нас», — уверен Хёкджэ. — «И потому он так устаёт. Я бы хотел ему помочь, но что я буду делать со всей своей ложью?» — Я спрашивал совета у пастора, как нам быть с Кюхёном и как помочь ему, — признаётся Донхэ, уткнувшись носом в висок Хёкджэ. — Но с тобой… я просто не смог ничего рассказать ни ему, ни родителям. Кюхён бы не обиделся, но ты и твои секреты… я бы себе не простил, если бы нарушил твоё доверие таким образом. И потому я не представлял, что мне делать, чтобы помочь тебе. Тогда мне очень помогло, что ты доверился Хичолю, а Йесон просто напомнил мне одну очень хорошую фразу. — Хичоль действительно сделал всё возможное и невозможное, чтобы я пришёл в себя, — признаёт Хёкджэ, улыбнувшись — теперь он уверен, что даже с их накалившимися взаимоотношениями с Хичолем парень не должен забывать показывать, как ему была важна поддержка старшего мембера. — И какую фразу напомнил тебе Йесон? — «Радуйтесь с радующимися, и плачьте с плачущими», — с явной осторожностью рассказывает Донхэ, как будто опасаясь шевелиться — Хёкджэ чувствует, как лидер группы напрягся, словно ожидая непредсказуемой реакции от «Ынхёка» на эти слова. — Радость я разделить с тобой так и не смог в последние годы… по многим причинам. — Но ты разделил со мной мои боль и слёзы, хоть и не должен был, — соглашается Хёк, понимая, о чём Донхэ говорит, хоть ему и показалось, что речь сейчас идёт о чём-то религиозном. Но не нужно быть верующим, чтобы понять основную мысль, которую Донхэ пытается донести: если ты не можешь избавить другого от беды, ты можешь пролить слёзы вместе со страдающим, не оставляя его одного, без жалостливых взглядов и неловкости, просто прочувствовав, через какую боль тот сейчас проходит. И это помогает гораздо больше этих дежурных фраз: «Я тебе сочувствую», «Бедный ты, бедный сиротка» или «Всё наладится». Парни словно сознательно избегали этих фраз, наверное, наученные горьким опытом присмотра за Кюхёном. — «Не удивлюсь, если он срывался на крик каждый раз, когда хоть кто-то пытался сказать, что понимает его….» — предполагает Хёкджэ, но вслух говорит совсем другое: — И мне это помогало. Я не чувствовал себя… таким одиноким. Я остался совсем один, но я не мог сказать себе, что меня все бросили. Парни не оставляли меня без присмотра, и ты… ты был всё это время рядом, во всех испытаниях. Это лучшее, что можно было бы сделать. От любого явного проявления жалости я бы сбежал окончательно, а в одиночестве сошёл бы с ума от горя, вот и всё. — Мне страшно даже представить, что бы случилось, если бы ты сбежал неизвестно куда, — лидер группы даже вздрагивает от неожиданности, нервно выдохнув — к подобному разговору Донхэ явно не был готов. — Я ни за что не осужу тебя за твоё поведение во время траура… но когда ты так тихо ушёл ночью на лестницу, чтобы побыть в одиночестве, у меня чуть сердце не остановилось от ужаса. В таком состоянии ты мог серьёзно пострадать и даже не осознать при этом, что происходит. Приходилось выжидать после каждого сказанного слова, потому что я совсем не понимал, как ты отреагируешь и не сорвёшься ли снова. И теперь, когда ты говоришь, что я делал всё правильно, я… — Как будто камень с души спал? — предполагает Хёк, с облегчением улыбаясь — теперь он даже рад, что вовремя заметил терзания Донхэ и предпринял хоть какие-то меры, пусть даже эти меры оказались всего лишь тёплыми обнимашками, чтобы лидер группы не сбежал, и разговором по душам. — Тебе стало легче? — Намного, — расслабленно выдыхает Донхэ, совсем тихо рассмеявшись. — Я уже привыкаю к тому, что ты слишком легко начал считывать моё состояние. Или ты всегда всё это во мне замечал, но просто говорить не собирался? — Сейчас уже сложно сказать, — отшучивается Хёкджэ, так как говорить за Ынхёка он в этом вопросе не может — парень не знает, разбирался ли его брат в потёмках души Донхэ, но и врать в таких серьёзных вопросах Хёку тоже совершенно не хочется. — Сейчас важнее то, что мы научились понимать друг друга и готовы в любой момент прийти на помощь. Я уже понемногу привыкаю к тому, чтобы принимать подобную заботу, и теперь пришла и твоя очередь. — Это точно, — смеётся Донхэ, с неприкрытой нежностью поцеловав Хёкджэ в макушку. — И я научусь, обещаю. Идём, ужинать пора. Перед трансляцией нам нужно набраться сил и решить, о чём мы будем говорить. И Хёкджэ не возражает — на единодушие ребят в вопросе готовки и уборки кухни ему действительно хотелось взглянуть. И кухня действительно выглядела гораздо чище, чем было «до» — конечно, Хёк бы не сказал, что она блистает чистотой, но парни явно старались, чтобы отмыть все пятна и крошки со всех поверхностей. Правда, парень не может не испытывать вину за то, что он по сути отлынивал от работы, но как только Хёк за столом заводит разговор об этом, то тут же ойкает, получив несильный, но обидный подзатыльник от невозмутимо жующего Хичоля. — Не учись от Донхэ плохому, — под злорадное хихиканье Кюхёна наставляет Хёкджэ старший мембер, хорошенько прожевав перед тем, как заговорить. — Вариант, что ты бы тут с тряпкой отключился, никого из нас бы не устроил. Ну, может, мелкого разве что. — Вообще, что там с трансляцией? — уточняет Йесон, с явной неохотой отвлекаясь от поедания вкусного кимчи, которое ему определённо понравилось. — Когда проводим, о чём говорим, на что намекаем? — «Намекаем»? — переспрашивает Хёкджэ, удивлённо покосившись на гитариста — о таких деталях подобных трансляций Хёк слышит впервые. — А на что мы должны намекать? — Смотря что Чонсу Донхэ наговорил, — Кюхён пожимает плечами, не выглядя удивлённым от того, что он услышал. — Пара намёков, какой-нибудь ненавязчивый спойлер — и всё, фанаты в восторге и заняты разгадыванием загадок вплоть до самого концерта. — Вот как… — Хёкджэ старается не выдавать своего разочарования, но, видимо, парни заметили, что даже тон его голоса изменился. — «А мне казалось, что все эти намёки возникали случайным образом», — и Хёк не мог бы сказать, что он слишком сильно расстроился из-за этого, но наверное, он бы смог воспринять подобные слова спокойнее, если бы Ынхёк хоть немного делился с ним рассказами о подобных заботах. — «Почему он почти ничего мне не рассказывал?» — Хёкджэ задаёт себе вопрос — и не может получить на него ответа. — «Неужели он думал, что я рассказал бы что-то лишнее их фанатам? Но Ынхёк же знал, что я бы никогда этого не сделал…» — По большей части мы будем говорить, что мы усердно репетируем перед концертом и недавно записали студийные версии новых сольных песен, — поясняет Донхэ, отложив палочки на тарелку. — Ещё об игре Хичоля на барабанах намекнём как о желанном для фанатов сюрпризе. Я упомяну о своём массаже, раз фанаты знают о моих проблемах со спиной. Про остальные наши проблемы лучше не упоминать. Ынхёк на трансляции может не вдаваться в подробности своего состояния — фанатам будет достаточно, что они увидят его здоровым и бодрым. Скажем о том, что нам самим не терпится увидеть их всех, но на концерте будут усиленные меры безопасности и мы надеемся на понимание. — Про аквариум будем рассказывать? — интересуется Кюхён, отхлебнув немного горячего чая из кружки. — Рыбки ж не Ынхёк, из кадра не сбегут. — Хорошая мысль, да и Чонсу не против, — Донхэ пожимает плечами, нисколько не удивившись вопросу макнэ. — По его словам, раз мы так ответственно относимся к рыбкам даже с учётом всех… последних событий… об аквариуме можно смело рассказывать фанатам. — Лишь бы только Рёуку не вздумалось начать греметь в коридоре или заходить в комнату во время трансляции, — ворчит Кюхён, на всякий случай отодвинувшись от Донхэ подальше, чтобы не схлопотать вполне заслуженный подзатыльник. — Не оправдаемся же потом. — Уж несколько минут посижу в тишине, — Рёук насмешливо фыркает, красноречиво покосившись на Хёкджэ. — Вон Ынхёк мне самоучитель даст, посижу понапрягаю мозги. Сами меня потом и оповестите, что закончили. Шастать по вашим комнатам у меня особого желания всё равно нет. Главное, сами лишнего не сболтните про самодельный кимчи или про меня. И Хёкджэ всё-таки надеялся, что подобные предупреждения парням не нужны и они будут сознательно благоразумны, но, судя по виду сыто икающего Кюхёна и чрезвычайно довольного Чонуна, эти нюансы действительно стоит проконтролировать. Но при этом Хёкджэ в принципе беспокоит мероприятие под названием трансляция — ребята то и дело снимали подобные видео в общежитии, Донхэ делал пару записей в репетиционной студии, а вот Ынхёк держался от таких мероприятий в стороне. Исходя из того, что Хёкджэ помнит, Ынхёк скорее записывал короткие видео, помимо множества прекрасных фото себя и Хичоля, и выкладывал всё это в различные социальные сети. — Я не очень люблю эту пустую болтовню, — признался Ынхёк где-то полтора года назад, когда Хёкджэ задал ему прямой вопрос на эту тему. — Да и о чём мне проводить трансляции, чтобы не сидеть, бесцельно вычитывая множество сообщений фанатов о том, как они нас любят? О моей игре на барабанах? Так там звук громкий, вблизи телефон не поставишь. О тренажёрке? Так туда толпой фанаты нахлынут, будут пытаться туда устроиться работать. Еду я заказываю и сам не готовлю, за рулём отвлекаться не хочу, песни не сочиняю. Мне просто не о чем проводить трансляции. Пусть этим лучше парни занимаются. Я и так свой долг перед фанатами успешно исполняю. Хёкджэ беспокоит в первую очередь не только полное отсутствие опыта — он и на сцену на фестивале выходил первый раз в жизни, и собственную песню сочинял в первый раз, и в целом много с какими испытаниями сталкивался впервые, так что к подобным встряскам уже можно было привыкнуть. Хёка скорее беспокоит именно то, что он просто не представляет, как себя вести под камерой, когда нельзя отвлечься на музыку и просто «делать своё дело» — нужно будет о чём-то говорить, улыбаться, как-то ожидаемо себя вести и не забывать, что слишком сильно таращиться на Донхэ, безмолвно моля о помощи, нельзя. — «Я должен вести себя уверенно, чтобы фанаты не беспокоились», — думает Хёкджэ, нервно расхаживая по комнате и лихорадочно прибираясь, чтобы ничего лишнего не попало в кадр. — «Чтобы никто из них не сомневался, что я — Ынхёк…» — Нервничаешь? — интересуется Рёук, с порога наблюдая за лихорадочными метаниями друга и прижимая к груди самоучитель японского языка. — Всё будет в порядке. Твои шибзики явно тебя прикроют и займут большую часть эфира. Главное, не таращься на экран взглядом испуганной лани и не бормочи. Внешне тебя не отличат, так что дело за малым. — Да… наверное, — Хёк шумно выдыхает и слабо улыбается — Рёук слишком хорошо его знает, чтобы промахнуться со словами поддержки. — Я сам предложил сделать это всем вместе, чтобы не заставлять Донхэ объясняться в одиночестве, но мне всё равно страшновато. Как представлю, что я в чём-то ошибусь и всё испорчу… — Я подозреваю, что тебе вообще не дадут рта раскрыть, — усмехается Рёук, покачав головой. — А вообще — представь, что ты звонишь мне. Просто рассказывай о том, как ты готовишься к концерту, и всё. Отсутствие лжи тебя немного успокоит. Кстати, ты хоть объяснишь, для чего мне теперь японскому языку учиться? Йесон теперь всеми силами на индивидуальное репетиторство намекает. Я скоро с электрошокером спать начну. — Рёук, — Хёкджэ смеётся, покачав головой: подобный интерес Чонуна к «урокам японского языка» всё-таки стоило предусмотреть. — Просто я уже несколько раз чудом избежал проблем с японским языком, ведь я его не знаю и это может меня выдать. А говорить всем, что я «забыл» японский, но помню английский — это только добавить подозрений. А так можно сделать вид, что я индивидуально учу тебя японскому, без наблюдателей со стороны, и я попробую что-то изучить хотя бы на начальном уровне… — Ну я что-то такое и подозревал, — признаётся Рёук, пожав плечами. — Ладно, прикроем тебя, не боись. Пока я тут, экстренно обучим тебя японскому. Хотя ты бы мог сказать, что вообще все языки, кроме родного, забыл. Эта орава явно со всех ног бы кинулись учить тебя. Интересно, вокруг Ынхёка они также хвостом ходили? — Разве что Хичоль, — вздыхает Хёкджэ, подходя ближе к другу. — Они же были лучшими друзьями. С Йесоном они ладили средне, с Кюхёном в основном задирали друг друга, но, кажется, им обоим даже нравилось так проводить время, а с Донхэ… — А с Донхэ ты не объективен и не можешь сказать, какие у них были взаимоотношения, так что даже не начинай, — перебивает его Рёук. — Но из того, что я видел под камерами… он немного изменился, что ли. Раздражаться стал гораздо меньше, по крайней мере. Накал между ними всегда ярко ощущался. — Он просто беспокоится за «Ынхёка», как и ребята, — возражает Хёк, надеясь, что Рёук ничего лишнего не заметил и не сделал опасные выводы. — Мне было очень плохо, и они оградили меня от множества проблем, когда я мог наделать множество глупостей. — Ты и сейчас можешь их наделать, — тише добавляет Рёук, мягко покачав головой. — Послушай, я тебя очень люблю и потому я должен тебе это сказать — следи за тем, что ты делаешь, Хёк. Не влюбись в Донхэ ещё больше. Ты не можешь и дальше обманывать их всех. Когда мы выясним, кто замешан в этой аварии, ты вернёшься в пекарню вместе со мной. — Я знаю, Рёук, — Хёкджэ морщится, так как друг очень точно попадает в самую суть проблемы — одно дело признаться всем в своей лжи и заработать ворох проблем, и совсем другое — как всё воспримет Донхэ, учитывая, что у них образовались отношения. — «Он меня никогда не простит», — уверен Хёк, нервно сглотнув. — «Именно поэтому я и стараюсь изо всех сил… чтобы хоть немного не чувствовать себя… настолько виноватым». — Я знаю, — повторяет Хёк, понимая, что Рёук внимательно наблюдает за ним и ждёт более конкретного ответа. — И… не беспокойся об этом. Я говорил, что обязательно расскажу им всю правду, значит, я это сделаю. Но не сейчас, перед концертом. Это их просто добьёт. — Да я уже понял, что ты будешь их до последнего беречь, — ворчит Рёук, постучав ногтями по обложке самоучителя. — Но смысл в твоих словах есть. После твоего признания выйти на сцену сразу же они просто не смогут. Просто не затягивай с этим — сам же мучаешься. И, несмотря на то, что эти слова по-своему расстроили Хёкджэ, так как Рёук, его совесть на ножках, не позволит ему врать ребятам всю жизнь, в какой-то мере он при этом даже воспрянул духом. — «Рёук прав. Раз после концерта я обо всём им расскажу, сейчас я должен сделать всё возможное, чтобы у ребят не было проблем перед фанатами», — уверен Хёк: он бы себе не простил, если бы фанаты решили, что «Ынхёк» уходит из группы, потому что ребята как-то недостаточно о нём позаботились или оказали мало поддержки. Именно поэтому, когда парни забиваются в комнату и включают трансляцию на ноутбуке Донхэ, сгруппировавшись перед экраном, Хёкджэ наводит невиданную от самого себя прежде активность — пока ребята приветствуют фанатов и наперебой рассказывают о том, как они готовятся к концерту и желают увидеться с фанатами и провести с ними время, Хёк, стараясь не таращиться на Донхэ, мелькает в кадре. Он то приобнимает Чонуна за плечи, то настойчиво треплет волосы обалдевшего от этого движа Кюхёна, не забывая при этом улыбаться, а то со смехом от какой-то удачной шутки ребят легко хлопает Донхэ по руке, непринуждённо посмотрев на лидера группы. В итоге все его старания заканчиваются тем, что Хичоль не выдерживает и за руку притягивает Хёка к себе, крепко обвивая его за живот своими руками и ворчливо добавляя: — Видите, да, как Ынхёк у нас оживился? За всё это время он безумно по вам всем соскучился и уже почти ночует с барабанными палочками в лапках. Верно я говорю, котёнок? — А? — услышав уже привычное обращение, Хёкджэ действительно обрадовался — сам он в подобных ласковых прозвищах не нуждается, но подобный жест внимания от Хичоля может означать, что недовольство старшего мембера уже в прошлом. — Да, я прошу прощения у вас, ребята, что вам пришлось столько ждать, чтобы снова встретиться с нами. Я благодарю вас всех за понимание и за ваши добрые слова поддержки. Всё это очень важно для меня и сейчас я, как и парни, усердно репетирую, чтобы вы нами гордились и получили удовольствие от концерта. В образовавшейся тишине изумлённое икание Кюхёна становится практически громогласным. — «Я что, сказал что-то не то?» — Хёкджэ растерянно обводит взглядом ребят, не понимая, что происходит, и видит, что все на него таращатся. Ситуацию спасает Хичоль, освободив одну руку и легко взъерошив пальцами отрастающие пряди Хёка, гордо добавляя: — Ребята, оставьте множество комментариев о том, как вы гордитесь нашим Ынхёком. Если вы наберёте на трансляции десять тысяч лайков, Ынхёк обязуется хорошо кушать, находить время на отдых и спать положенное ему количество часов. — «Наберёте десять тысяч лайков?» — Хёкджэ не решается уточнить вслух, для чего это Хичолю, но способ явно оказался рабочим — чат начал разрываться от тысяч комментариев на разных языках, а сообщения мелькают так быстро, что Хёк успевает разглядеть лишь разноцветные смайлики-сердца, которые пестрят своим многообразием. — Ну вот, Ынхёк, придётся тебе спать по ночам, — усмехается Кюхён и порывисто приобнимает Хёкджэ, незаметно для камеры тыкнув его пальцем в спину. — «Точно, мне нужно что-то сказать», — спохватывается Хёк, тут же добавив: — Раз я обещал, придётся сдержать обещание, ведь я не хочу потерять ваше доверие, ребята. Помимо репетиций, я буду хорошо кушать и отдыхать. Спасибо вам. И, перехватывая инициативу, Донхэ берёт трансляцию на себя, начиная рассказывать о том, что на этом концерте будут усиленные меры безопасности. Лидер группы искренне извиняется за то, что порядок проведения концерта будет не совсем такой, как привыкли фанаты, но при этом Донхэ поясняет, что подобные ограничения необходимы для того, чтобы сами фанаты могли меньше переживать о том, в безопасности ли Ынхёк и под надёжным ли он присмотром. — «Но ограничения приняты совсем не для этого», — думает Хёк, но в разговор не встревает, лишь периодически согласно покачивая головой. Его успокаивает то, что фанаты верят Донхэ, потому большая часть комментариев так и излучает из себя одобрение этого временного решения и согласие с действиями работников агентства. — «Мы понимаем. Главное, чтобы вы чувствовали себя комфортно», — «Всё в порядке, ребята. Вы не должны за это извиняться», — «Мы не против. Пусть стафф первыми прочитают наши письма. Мы не хотим, чтобы к Ынхёку случайно попало письмо от хейтеров в такое время», — пишут фанаты, и Хёкджэ мягко улыбается, снова и снова благодаря фанатов за понимание и терпение. — «Об Ынхёке бы позаботились. Даже фанаты готовы окружить его поддержкой, лишь бы он пришёл в себя…» — А ещё у нас для вас новость, — в разговор вклинивается Кюхён, когда от темы мер безопасности ребята перешли к игре Хичоля на барабанах и улыбка старшего мембера из естественной превратилась в явно нервную и обеспокоенную. — Мы не могли рассказать вам об этом сразу, так как во всей этой суматохе у нас просто не было времени на трансляцию, но у нас здесь появились прелестные питомцы. Хотите на них взглянуть? — «Что?» — «Питомцы?!» — «Вам разрешили завести любимца в общежитии?!» — «Их ещё и несколько? Это котята?» — «Неужели это черепахи?!» — комментарии фанатов стали ещё активнее, ребята начали засыпать чат вопросами, гадая, кого именно в общежитии сотрудники агентства всё-таки разрешили завести в качестве любимцев. — О, я вам сейчас их покажу, — макнэ бросает взгляд на Донхэ, без слов спрашивая, можно ли ему взять в руки ноутбук лидера группы, и Донхэ согласно качает головой, пододвинув ноутбук ближе, к краю стола. Кюхён тут же со всеми предосторожностями подхватывает ноутбук и топает с ним к аквариуму в сопровождении Йесона и Донхэ, знакомя фанатов с каждой из рыбок и взахлёб рассказывая о том, кому принадлежит каждая из рыбок, какой у них характер и какие это замечательные питомцы. — Неплохо справился, — Хичоль, оставшись в стороне, практически мурлычет это на ухо Хёкджэ, удерживая его на месте своими ногтями, которые он с осторожностью, но всё-таки настойчиво вонзает в плечо Хёка через футболку, которую парню пришлось надеть на трансляцию вместо привычных свитеров. — Только скачешь слишком активно. Ты же не мелкий, в конце концов. Чуть больше высокомерия — и можно уже на сцену выпускать. — Спасибо, — Хёкджэ согласно кивает, понимая, что с активностью он действительно немного переборщил — Ынхёк, конечно, всегда был огненным парнем, но даже на сцене он так не скакал. — Я перенервничал. — Это ничего. Зато на Донхэ не пялишься. Молодец, — подмечает Хичоль, с хитринкой подмигнув Хёку. — Пошли, закончим это дело и будем отдыхать. И после трансляции у Хёкджэ наконец появилось свободное время — парни разбрелись по комнатам, Рёук изъявил желание поучить японские иероглифы вместе с Хичолем, и в этом Хёк не видел никакой опасности. — «Если Рёука научит такой знаток, как Хичоль, мне потом будет проще самому с этим разбираться», — уверен Хёк, потому и решает наконец прочитать книгу, которую ему так рекомендовал старший мембер. Забравшись с ногами на постель, Хёкджэ берёт с собой книгу и, заметив, как за ним наблюдает Донхэ, осторожно интересуется: — Что-то не так? — Да нет, просто впервые вижу тебя за книгой, — лидер группы старательно подбирает слова, чтобы не обидеть «Ынхёка». — Ты в порядке? Ты и на трансляции был словно сам не свой, хотя справился отлично. — Я немного нервничал, так как редко участвую в трансляциях, но вы вовремя подхватили беседу и я благодарен за это, — признаётся Хёкджэ, беспокойно почесав затылок. — А книга… наверное, я просто хочу немного отвлечься, чтобы не накручивать себя перед репетициями ещё больше. Свет тебе мешает? — Нет, совсем не мешает, — возражает Донхэ, покачав головой. — Я думал немного поработать над музыкой, но я надену наушники, чтобы не мешать тебе. Я просто хотел убедиться, что тебя сейчас ничего не тревожит. — Хорошо, — Хёк даже немного повеселел, приободрившись. — Тогда скажешь мне, как закончишь, ладно? Дочитать я могу и завтра, а сон нам тоже необходим. Я же обещал фанатам, что буду высыпаться. — Вот да, попал ты в ловушку, — беззлобно хохотнул лидер группы, отправляясь к своему столу, чтобы взять ноутбук, зарядное устройство и мышку. — Зато Хичоль нашёл самый надёжный способ и тебя проконтролировать, и бдительность фанатов в пользу перевести. Хорошо, я поставлю будильник, а когда он сработает, проверю ребят и мы с тобой тоже ляжем спать. Ты уже принимал свои лекарства? Может, принести тебе воды? — Точно, я совсем про них забыл с этой трансляцией, — Хёкджэ качает головой, откладывая книгу в сторону. — Сейчас возьму таблетки и схожу на кухню. — Давай я принесу тебе попить, — предлагает Донхэ, отложив ноутбук на свою постель и приблизившись к Хёку, несмело протянув руку и пригладив его взъерошенные пряди. — Всё равно сам пить хочу. — Ну… хорошо, — Хёкджэ сдаётся: он прекрасно помнит, как сам объяснял Донхэ, что учится принимать от него заботу без возражений и множества извинений за потраченное время, и, что самое удручающее — сам лидер группы об этом явно прекрасно помнит, вот и пользуется этой возможностью на полную мощность. Только Хёк никак не мог ожидать, что Донхэ принесёт ему не просто воду из чайника, а настой с подозрительно знакомым цветом и запахом. Смущённо улыбаясь, лидер группы протягивает Хёкджэ тёплую кружку с напитком, мягко поясняя: — Я подумал, что настой тебе сейчас не повредит. Чайник был ещё горячий, так что он быстро заварился. — Спасибо, — Хёкджэ аккуратно принимает кружку и довольно улыбается от того, как приятно, не обжигающе, кружка согревает его руки. — Кажется, ты всегда знаешь, что нужно делать, Донхэ. Ячменный настой и вправду мне сейчас не помешает. Можешь дать мне лекарства, пожалуйста? Они в верхнем ящике стола, на самом видном месте. — Да, конечно, — Донхэ качает головой и отправляется к столу, быстро находя нужные лекарства, которые пришлось спешно прятать перед трансляцией, и относя их Хёкджэ. — Не забывай про свои лекарства, пожалуйста. Даже Хичоль про свои заживляющие гели не забывает — его сейчас Рёук там натирает. — Вот как? — Хёкджэ понимает, что он не должен ревновать — Хичоль был лучшим другом его брата, а Рёук просто старается поддерживать со всеми хорошие отношения, но всё равно какой-то неприятный укол в сердце парень всё-таки получает. — Ну… это хорошо. Я рад, что Хичоль внимательно относится к своему здоровью. — Не ревнуй, ладно? — Донхэ понимающе улыбается, присаживаясь рядом и аккуратно освобождая из блистера одну из таблеток, вытряхнув её на ладонь Хёкджэ. — Рёук просто хочет узнать нас получше. Хичоль всегда был только твоим, и никому этого не отнять. Вообще, я даже представить не мог, что именно мне придётся напоминать тебе об этом. Вашему уровню взаимопонимания завидовали все и даже этого не скрывали. — Всё не так просто, — Хёкджэ вздыхает, не зная, как объяснить Донхэ, что у него на сердце. — «Я даже не могу понять, к кому я ревную: к Рёуку или Хичолю, так как тут разобраться?» — думает Хёк, пытаясь выдумать хоть какое-то оправдание, но лидер группы понимающе качает головой, явно придумав для себя более убедительное объяснение, чем мог бы выдумать Хёкджэ: — Конечно, не просто. Ты потерял близкого человека и прошёл через множество испытаний, восстанавливая воспоминания по частям, потом весь этот хаос с расписанием и подставами от Чонсу, наши с тобой отношения, которые мы пока решили скрыть от всех, а теперь здесь живёт лучший друг твоего брата, который хочет узнать тебя получше, и с ним при этом начал неплохо общаться твой лучший друг, чьи внимание и поддержка тебе необходимы, но которому ты пока не можешь уделять столько времени, как раньше. Вдобавок ты наверняка продолжаешь винить себя во всех наших последних испытаниях, не можешь уйти в привычный тебе запой, чтобы забыться, и даже выйти за территорию общежития один не можешь из-за усиленных мер безопасности. Пусть я не могу понять тебя и то, что ты ощущаешь при всём этом давлении, но представить, каких сил тебе это стоит, я способен. Это действительно кошмар, Ынхёк, но я всё равно прошу тебя не обижаться на Хичоля из-за этого. Если ты с ним поругаешься, ты же сам будешь хуже себя чувствовать. Только слепой бы не увидел, как вы важны друг другу. — Ого, — Хёкджэ даже удивлённо вздыхает, принимая лекарство после тирады Донхэ и обильно запивая его настоем, после чего продолжает говорить. — Это удивительно, но ты каким-то образом умудрился понять мои мысли и чувства даже лучше, чем я сам. Это какая-то магия? — Это моя магия, — шутит Донхэ, мягко погладив Хёка по голове. — Хотя многое ты показываешь и сам. Спасибо тебе за это. Ты пей настой и отвлекайся от забот за чтением, как и планировал, хорошо? Я буду в наушниках, но если тебе что-то понадобится, можешь просто помахать рукой, чтобы я увидел. — Полезная магия, — отшучивается Хёкджэ, хихикнув и с неприкрытой благодарностью посмотрев на Донхэ. — Спасибо тебе, Донхэ. Ты прав, и мне просто нужно немного отвлечься. Это даже хорошо, что Хичоль и Рёук нашли общий язык. Наверное, я просто веду себя, как ребёнок. — И ты имеешь право быть этим ребёнком, — мягко отвечает Донхэ, задержавшись рукой на волосах Хёкджэ и аккуратно прибирая отросшую прядь за его ухо, почти невесомым прикосновением. — Я до сих пор считаю, что ты справляешься с какой-то удивительной силой, Ынхёк. Любой из тех, кого я знаю, восстанавливался бы гораздо тяжелее. Но тут сказывается ещё и то, что мы — известные личности, и мне жаль, что тебе приходится справляться с ситуацией во всей этой суматохе вместо того, чтобы думать только о себе. — Учитывая, что ты всеми силами отстаиваешь любую свободную минуту для меня — у меня есть время, чтобы думать о себе и вести себя по-детски, — Хёкджэ чуть улыбается, протягивая кружку Донхэ и не удержавшись от шутки. — Кажется, тебе успокаивающий настой тоже не помешает. — Вот уж точно, — соглашается Донхэ, принимая кружку и без возражений делая несколько больших глотков настоя. Хёкджэ одобрительно качает головой и, когда лидер группы опускает руку с кружкой, парень тянется ближе и порывисто чмокает Донхэ в щёку, смущённо хихикнув и устроившись на постели поудобнее, переложив книгу на свои колени. Донхэ немного растерянно и с глуповатой улыбкой прикасается пальцами к своей щеке, а затем поднимается на ноги, переставив кружку на стол к аквариуму, чтобы «Ынхёк» случайно не опрокинул её на кровати, и возвращается на свою сторону комнаты, чтобы позаниматься музыкой и отвлечься от всех забот. И Хёкджэ уверен, что хотя бы немного спокойствия в этом окружающем парней безумии никому не повредит.