***
Девушка шла по лесу. Настроение было откровенно дерьмовое. То чувство, что зародилось после их первой встречи и которое она всеми силами пыталась все это время подавлять, вспыхнуло с новой силой. Оно было вязкое, цепкое, распространялось по всей ее сущности ядовитым плющом с невероятной скоростью. Эти ростки пускали цветы с гнилым ароматом и отравляли ещё больше. Пиратка остро почувствовала, что чужая в этом теле, лишняя. Что она его недостойна. Раньше это ощущение то появлялось, то уходило, но последние пять месяцев все было в порядке. Лучше бы она не оборачивалась, тогда бы не заметила разочарования на их лицах, осуждения...боли. Ей не хотелось признавать, но на секунду, когда она вошла в маленькую каморку, когда увидела всех... Они все были из ее кошмаров. Она даже взяла девочку, чтобы почувствовать, что это не галлюцинация, не плод ее больного мозга, который в тумане не перепутал их с Потерянными Мальчишками. Да и рана ноет. Какая дура догадается вскрыть только затянувшуюся рану, чтобы что? Повыпендриваться? Для яркости представления? Ох, дьяволы, болит-то как, этот индеешка всё-таки успел меня ударить. Ну кто же знал, что у дикаря может быть с собой нож. Мало того, что каменный, но ещё и тупой! А я! Не заметила этот сверкающий металл! Какое позорище. Ещё эта кучка раздражающих детишек, даже не знающих, что такое револьвер, решили вдруг допрашивать меня. Меня, Огненную Гиену! А этот дурацкий вопрос! Уму непостижимо "кто ты". Я – никто! Девушка со всей силой ударила ребром руки, сложенной в кулак, в ближайшее дерево, пока второй придерживала кровоточащую рану на боку. Ничего, вскоре затянется. Не в силах совладать со злостью на всех и на себя и с поступающим к горлу отчаянием, девушка достала клинок и рубила, рубила...рубила. Она не остановилась до тех пор, пока все дерево не было исполосовано вдоль и поперек. Только сейчас девушка увидела последствия своего гнева. Быстро спрятала клинок и ушла прочь, а искалеченное дерево осталось позади, храня в себе небольшую историю и бурю эмоций, которую девушка заключила в него, увидев, какие губительные последствия бывают у искренних эмоций.***
В комнате провозгласило свое царство густое, напряжённое Молчание. Слышно было лишь тиканье часов, хотя в Логове часов отродясь не было. Это была Динь. Она ходила взад-вперёд по небольшой деревянной тумбочке. Феечка не была подавлена, вовсе нет, она была в негодовании! Как эти остолопы вообще додумались до того, чтобы притащить самую опасную и разыскиваемую пиратку в их тайное убежище. Абсурд! Изощеренноезощеренное, но глупое самоубийство. Такое же настроение было и у Пэна, правда, он был скорее расстроен своей глупостью, а у Прибывших..... Оно было гораздо, гораздо мрачнее. Спустя пару долгих минут, Летающий Мальчик не выдержал и спросил: – Да что вы такие расстроенные? Ну впустил и впустил, но она же ушла и ничего не сделала! Все закончилось хорошо. – Если это для тебя закончилось хорошо, то я не знаю, что ужасного должно случиться, чтобы было плохо. – съязвил Рей. Больше никто не ответил. Но эта фраза привела всех в движение, как огромный механизм, которым они практически стали за свою жизнь. Дон, Гильда, Норман и Рэй обменялись, многозначительными или нет, взглядами. Кивнули друг другу и начали объяснять, собравши все свое самообладание в кучку, своим непутёвым друзьям. – Начнем с того , что Эмм...Лисица – с этого момента, Норман старался не называть ее имени – проникла в место, которое пираты уже давно выискивали и долгое время оно оставалось самым секретным на острове, как рассказывал ты. В голосе Нормана как всегда сквозило спокойствие и напряжение. Но у его друзей эмоции были столь разнообразные, сколь белы у него волосы. В глазах Гильды читался тихий ужас и неверие. Казалось, что она вот-вот расплачптся. Девушка прилагала все усилия, чтобы чувства не вырвались на свободу. Она уже отпустила смуглую девчушку с кудрявыми, словно шоколадная сладкая вата, волосами и таким же глубокими карими глазами. Джемима убежала к своим подругам, с радостью рассказывая, что Эмма вернулась, о разговоре, который слышала, болезни и изменениях старшей сестры, девочка решила промолчать. Вернёмся к начатому. Дон выглядел так, словно готов убить каждого и не оставить на этом месте ни клочка целой земли. Разрушить. Сжечь дотла. Взорвать. Лишь бы забыть этот оскал. Улыбку, сделавшую из его подруги монстра. Единственная нить, которая вела его через лабиринт безумия и не давала погрузиться в пучину, была рука Гильды, держащая его за запястье. Желание защитить это хрупкое создание от этого ужаса, принять удар на себя. Он понимал, что это далеко не хрупкое создание: с металлическим стержнем внутри, гораздо прочнее его самого и не нуждающийся в защите, а если и нуждается, то никогда этого на попросит. Но он хотел ее защитить. А Рэй.... Он улыбался. Улыбкой, присущей только ему: сумасшествием с привкусом веселой безумностизумности. С восторгом. Радуясь, что его противник умён. Хорошему плану, поставившему его в тупик и заставивший задуматься, как ребенок, которому подарили новую головоломку. Отчасти, так и было. Его дорогая подружка приготовила ему новый сюрприз. Сейчас он повеселится. К счастью, парень умел сдерживать и проявлять эмоции только тогда, когда нужно, или, скорее, можно. В напряжённых ситуациях Рэй весь подбирался, словно черная пантера готовая к прыжку и безошибочно находил лучший вариант решения в кратчайшие сроки, при этом отбиваясь от врагов. В этой ситуации все равно ничего нельзя сделать, остаётся только сидеть на камешке или в креслице перед шахматной доской и думать, что делать дальше, с этим Норман справится и сам, поэтому он дал волю чувствам. Пусть остальные там разбираются. А он будет любоваться, проигрывая у себя в голове это снова и снова, анализировать каждое ее движение, искать суть и объяснение тому, почему она это сделала. Именно Сестра Крона подтолкнула его на это, показав, что эмоции и невербальные знаки могут рассказать многое о человеке. Сестра Крона... – его передёрнуло от последнего воспоминания о ней. Она – часть тела Королевы Демонов и он, который намерен ее убить правительницу. Взгляд бывшего врага, но который единственный протянул руку помощи, старшей сестры...в нем не отражалось абсолютно ничего. Это был пустой, затянувшейся прозрачной пленкой давно мертвый взгляд. Ее не существовало на тот момент уже как три года... Когда она развязалась? После того, как ей развязали глаза, ведь это бы заметили. Но не обязательно ей было развязывать так, чтобы это было всем заметно. Веревка целая, не сорванная, без узелков. Она в совершенстве знала как завязывать и развязывать этот узел. – Эмма была тут от силы минуты четыре. – Рей осознал, что голос говорящего принадлежал ему, но слова лились нескончаемым потоком – Она видела и главный холл и каждого из нас в лицо. Дымовая шашка. Она дала ей из этих четырех целых двадцать семь секунд полной свободы. Никто из нас не знает, на что она потратила это время, может закладывала бомбу, может крала что-то. Знаем только то, что она была в маленькой комнате. Как все ее называют "кабинетом Пэна". Что там было? Правильно – всё. Все Потерянные и наша семья. Она теперь знает каждого в лицо. – Это она и показывала, держа на руках Джемиму – лишенный эмоций голос Гильды. – Явный намек на то, что она может украсть любого из под нашего носа, и он без задней мысли пойдет за ней хоть на край света. А то, что сделает она с этим человеком.... – Наверное именно поэтому она так легко далась – Питер Пэн тоже был не лишён возможности аналитично мыслить. Вновь долгая пауза. Из другой комнаты вышла Виолетта. Ее и Анну туда поставили для подстраховки, чтобы они успокаивали братьев и сестер, в случае чего защищали их жизни даже ценой собственной. Девушка была чем-то озабочена. Мятежница отмахивалась рукавом от клубьев дыма. – Чё у вас тут произошло? – без лишних предисловий, четко по делу – Там такой перепох устроили, только успокоила. И откуда дым? Пахнет носками Дона. Дон издал звук, который нельзя было описать никакой буквой из существующих алфавитов, но он ярко выражал недовольство. – Да так, Эмма на чай заходила – включился Рэй. Они часто обменивались колкими фразами и было абсолютно неважно кому они были адресованы. – Да? Печенья, случаем, не осталось? Пока Виолетта, случайно или намеренно, разбавляла обстановку даже своим присутствием, Гильда вышла вперёд и склонилась над чем-то. –Трава. – удивительно, как одно слово, может вызвать такую реакцию. – Спасибо, мы заме.... – начал было Норман, который был явно не в настроении, но его перебили. – Я знаю ее. Это сабельник. Обезболивающее. – А остальные? – вмешался Питер – Остальные мне неизвестны. Нужно позвать Анну. Как говорится, вспомнишь лучик, вот и солнышко, из дверного проема показалась спина Анны в когда-то белой рубашке. Признаться, у всех одежда была не первой свежести. Не всю ещё постирали, а носить умопомрачительное одеяние из опавших листьев не всем хотелось. Блондинистые волосы девушки были растрепаны, две резинки, которые держали подобия кос, были на абсолютно разных уровнях. Было слышно, что девушка говорит что-то ласковое и успокаивающее, но когда она повернулась к ним лицом, улыбка оставила ее и выражение лица сменилось на очень уставшее. Анна, не замечая ничего на своем пути, размашистыми шагами подошла к Вайолет и ткнула ее локтем в бок. – Как ты посмела меня оставить! Я там чуть не умерла. – Не беспокойся, милая, они взрослые, сами успокоются – спокойствию этой девушки можно было позавидовать. – Ты неисправима... Ладно, я слышала свое имя. Нужна помощь? – Пожалуй. – Гильда встала с колен и подошла к целительнице. У нее в руке был тот пучек трав. – Что это? – Трава... А, поняла. Это девясил и тысячелистник. Один лечит дыхательные пути, а другой восстанавливает кровь. Очень полезные травы. Где вы их нашли? – она осеклась, увидев мрачные лица. – Она лжет. – Я? Но я сказала правду! – Анна была сильно поражена. – Нет. Она. – Да, ты прав. – поддержал Рея его белобрысый друг. – Вес она вроде не сильно потеряла. Слабости тоже не вижу. – Дон никогда не жаловался на плохую память, тем более о прочитанны книгах. Про разные болезни его заставила прочесть Гильда и пересказать ее младшим, чтобы они все запомнили и в случае чего могли оказать медицинскую помощь друг другу. Это было когда они только планировали побег. – Мне кажется, что она стала легче... – зеленоволосая не могла полностью исключить этот вариант. – Стала легче? Да она превратилась в гору мышц! – Дон был неугомонен. – Кхм. Допустим, что у нее туберкулёз. – хладнокровно проронил Норман. – Нужно рассматривать все варианты. – Туберкулёз бывает закрытой и открытой формы. – Анна понемногу вникала в суть – если у нее закрытая форма, то.... – Она так сказала, чтобы мы начали за нее волноваться.... Хотя это не котируется с тем, что она сказала на корабле. – Рэй был в замешательстве. – Или чтобы отстали от нее – сказала Гильда – боясь заразиться. – Заразиться, значит.... Ну, что-ж, поздравляю, Логово заражено! – Виолетту одолело мрачное веселье. – Верно, но.... Дон не смог закончить свою мысль, потому что его перебил, собственно, хозяин Логова. – Я не понимаю, про что вы говорите и что за болезнь такая, но почему вы такие спокойные?! Ваша подруга заболела и возможно умрет! –судя по всему, парень витал в облаках в начале дискуссии. – Ты же говорил, что она всегда лжет. – Норман как всегда отвечал за всех. – А. Это так говорят. Мне она никогда не лгала! – Да? Кхм... Ладно. Если Дом "заражён", то нам надо его покинуть, верно? – от всех этих разговоров уже начинала болеть голова – Что вообще не логично! Пираты годами ищут это убежище, а Эмма или как ее там, вынуждает нас его покинуть. Разве не было бы проще сегодня же вечером ворваться всей оравой сюда и поперебиват нас, пока мы спим? В наступившей тишине Рей тихо проронил: – О, Эмма, что же ты творишь?...***
Больше девушка не показывалась, хотя они знали, что она ходит по острову. Компания вынуждена была временно покинуть Логово, потому что там могла быть бомба, яд или ещё какая-то опасность. Туда отправлялись небольшими отрядами на пару минут, обыскивать по маленькому клочку комнаты. А пока каждый шорох напоминал маленьким патрулям, отправившимся в лес, пиратку, но Лисица не заставила себя долго ждать. Через пол недели ее встретили, смотрящей в море, на самом краю обрыва