Изменить прошлое

Прошли лето, осень, и почти закончился декабрь. Ничего не изменилось: все те же рейды, все те же задержания, все та же неизвестность. Дежурства в Ордене стали строже и чаще, постоянные вылазки, работа с книгами, обучение всем наукам стали необходимыми и постоянными вещами в жизни каждого Орденца. Прямо перед Рождеством была запланирована первая серьезная вылазка за крестражем. Путем допросов и кучи информации была добыта информация о кольце Мраксов. Последние детали обсуждались на вечернем собрании, куда неожиданно для всех ввалился Северус. Он, кажется, был напуган, а ещё растрепан, словно его пытали. Они прихрамывал и потирал плечо. — Я бежал, Темный Лорд в ярости после последнего рейда. Он нас пытал, но потом… Сейчас… Он оперся рукой на стол и жестом попросил воды. Как только ему отлеветировали стакан, он жадно выпил всю воду и продолжил: — Произошел переворот в Азкабане. Массовый побег. Дементоры привлечены на сторону Волдеморта. Нотт, Паркинсон, Мальсиюер, все, кто недавно был пойман — все на свободе. Петтигрю тоже. Я советую менять место нахождения Ордена и усиливать охрану. Война набирает обороты. Они изготавливают новые оружия, мне приходится разрабатывать новые проклятия. Нужно ускорить поиски крестражей. Ему нехотя ответили, что первая вылазка будет как раз завтра. Дороти коротко объяснила ему, что кольцо скорее всего лежит в старом доме его предков со стороны отца: Реддла. Когда собрание было закончено, Дороти отвела Северуса в сторону, чтобы поговорить. — Я понимаю, что на тебе и без того гора ответственности, но я хотела кое-что спросить. Так как действия Пожирателей все бесчеловечнее, нам нужно усиление в защите, но для этого нужен человек, который с точностью понимает, с чем работает. Понимаешь? Ты мог бы выделить время на разработку противоядий и защитных заклинаний? Тебе может помогать Лили, — с некоторым сомнением добавила Дороти. — Лили, как и остальная ваша шайка не особо меня жалует. Она не смотрит на меня и даже не здоровается. С чего бы ей помогать мне? — Я. я поговорю с ней. И с ребятами, — неуверенно сказала она.— Но есть ещё одна девочка — Кэтрин Бут. Она только выпустилась; отлично разбирается в зельях. — Бут? С черными волосами, что постоянно слоняется около вас? — на короткий кивок Дороти Северус фыркнул.— Ну уж нет, такого добра мне не надо. — Северус, я прошу тебя. Она хорошая девочка, но недостаточно сильна в заклинаниях, чтобы выходить на поле боя. Ты можешь её потренировать. Снейп долго и пристально смотрел на Дороти, но в итоге коротко кивнул, соглашаясь. Она улыбнулась и вернулась к остальным, сделав вид, что не заметила, как глубоко он закатил глаза. Вылазка за крестражем была отложена на пару дней, чтобы успеть перенести Орден. Теперь он находился в другом конце Лондона, в старом домике бабушки и дедушки Эммелины. Они были маглами, поэтому местность была далека от магического Лондона; домик был сразу же огражден сильнейшими защитными заклятиями. Вылазка предполагалась на поздний вечер, чтобы не вызывать подозрений и не тащить за собой лишние глаза. Первыми шли Гидеон, Фабиан, Фрэнк и Джеймс. В Ордене на крайний случай ждали их сообщения Сириус, Ремус и Регулус. Северус в это время был в мэноре Пожирателей, чтобы сообщать о каких-то неожиданных движениях. Парни аппарировали на окраину маленькой магической деревушки — Литтл Хэнглтон. По единственной тропинке, которая могла их привести к домам, они прошли к двум давно заброшенным домам: маленьком домике Мраксов и огромному замку Реддлов. По очереди они зашли в темный, обросший мхом, замок. Распределившись, они с Люмосом на кончиках палочек пошли на поиски. По призрачным догадкам и наводкам они искали кольцо, но как именно оно выглядело… не знал никто. Стараясь не шуметь, они отрывали совсем старые доски от пола и просматривали каждую щель. Это продолжалось недолго, пока Фрэнк с третьего этажа не позвал к себе. Как только все поднялись, они увидели старинное массивное кольцо с тяжёлым камнем и гравировкой. Переглянувшись со всеми, Фрэнк поднял кольцо с пола и осмотрел его. Он медленно поднес кольцо к левой руке и приблизил его к среднему пальцу, чтобы надеть. Быстро среагировал Фабиан: он выхватил кольцо и сразу отбросил от себя в угол комнаты. — Оно очень горячее, — прошептал он. — Оно проклято, я уверен. Джеймс присел на корточки рядом с кольцом и начал окружать его защитными заклятиями, которые в большинстве своем почти сразу испарялись. Темная магия не давала себя защищать и тем более не давала с собой бороться. По итогу, когда шанс быть проклятым снизился к максимальному минимуму, ребята двинулись на выход, когда у Фрэнка в кармане задребезжало Сквозное зеркало. В нем показался Северус. — Он что-то почувствовал. Через несколько секунд будет у вас. Аппарируйте. Как только его лицо исчезло с поверхности зеркала, на первом этаже послышался хлопок аппарации. — Здесь антиаппарационное, все окна заколочены, мы в гребанной ловушке, — прошептал Фабиан, отходя назад. По-глупому, по-детски, но Гидеон потащил всех в большой шкаф, стоящий прямо в углу комнаты. Как только дверца за ними закрылась, внизу раздался грохот Бомбарды. Джеймс судорожно начал искать в маленькой сумке мантию-невидимку, но достать ее в шкафу было просто невозможно. Взрывы были все ближе, и пол под их ногами сотрясался и горел все больше. Они слышали, что Волдеморт был один: он постоянно что-то выкрикивал и одно за одним посылал убийственные и взрывающие проклятия. Через маленькую щель в шкафу Джеймс увидел, как тот зашёл в из комнату и уже направил палочку в противоположный угол. Именно в этот момент Джеймс чужом смог через маленькую щели послать неожиданное Бомабардо рядом с Воддемортом, но настолько сильное, что того отбросило к выходу. Только в этот момент, они смогли выбраться из шкафа, и под действием адреналина, пробежав к окну, они взорвали его и тут же выпрыгнули из него, слыша, как им вслед посылается ровно четыре Авады. На каждого хватит. Они упали на засохшие кусты припорошенные следом и чужом остались целы; сразу поднявшись, они бросились бежать через лес, зная заранее, что скорее всего он приведет их в очередную ловушку. Но на великое удивление, полагаясь на чудо, им удалось выбраться из леса без стычек. Как только они преодолели антиаппарационное зону, то сразу перекинулись в разные места, чтобы запутать тех кто будет их отслеживать. Простая стратегия, которая, на удивление, спасала их не один раз. Как только последний Джеймс ворвался в Орден, все вздохнули с облегчением: операция прошла успешно. Поттер вытащил из своего кармана горячее кольцо и тут же откатил его от себя по полу. — Клянусь Мерлиновой задницей, это была самая простая вылазка. *** Примерно через неделю Северус приступил к работе над контрзаклятиями и контрзельями. Он обустроил под себя подвал и теперь все свободное время проводил там. На второй день к нему спустилась Кэтрин: совсем худая девчонка, с черными волосами и острыми чертами лица. Кажется, что она не ела год, но Северус понимает: Дороти предупредила его, что недавно у нее убили родителей. Он ожидал, что она будет озлоблена на него, как на Пожирателя, будет язвить и не проявит абсолютно никакого уважения, несмотря на его очевидное сохранение нейтралитета. Но Кэт спокойно спустилась по лестнице, перед этим постучавшись, бегло осмотрела подвал и с лёгкой светлой улыбкой протянула руку Снейпу. — Кэтрин Бут, можно просто Кэт. Тебя ведь Северус зовут, да? Снейп сильнее выпрямился, чувствуя себя странно неуверенно перед ней. Он сухо протянул ей руку, обхватил ее мягкую ладонь и слегка сжал ее. Затем Северус развернулся к шкафу и стал переставлять с места на место склянки с ингредиентами. — Я далеко не всегда смогу быть здесь, поэтому чаще всего буду просто оставлять намётки рецептов на столе, а ты будешь пробовать. Но я хотел бы перед началом проверить твои знания, потому что такую ответственность на себя я брать не намерен. Я знаю, — перебил он ее, как только она открыла рот, — что Слизнорт от тебя в восторге и ты была лучшей на его курсе. Но хочу сказать тебе одно: я не буду терпеть идиотскую самоуверенность и напущенную храбрость, которая передается всем, кто контактирует с великим Поттером. Улыбка с ее лица не сошла, лишь стала немного мягче. Кэт просто подошла к столу и, ничего не говоря, за полчаса приготовила идеальное Бодроперцовое зелье, которому оставалось лишь немного настояться. Северус не был удивлен, он в целом ничего от нее не ожидал, только думал о ее реакции. Она запаникует, начнет что-то яростно доказывать или в целом уйдет, когда поймет, что он сомневается в ее компетенции? Когда Снейп проверил ее работу, он только коротко кивнул, отдал ей маленький рулон пергамента, на котором ровным почерком были выведены рецепты нескольких экспериментальных зелий и их нейтрализаторов. Больше они не разговаривали. На протяжении двух месяцев Кэтрин приходила в подвал и либо встречала молчаливого Северуса там, с которым она коротко здоровались и сразу приступала к работе, либо находила свёрток, в котором лежали рецепты и редкие ингредиенты. Она идеально справлялась одна, совсем не думая о Северусе. Снейп же молча за ней наблюдал. Да, не разговаривал, да не обращал внимания, когда она приходила на собрания и махала ему ещё с порога. Он просто следил. Она никогда не ходила с распущенными волосами — постоянно заплетала их либо в пучок, либо в косу. Когда передние пряди во время работы выпадали из общей массы, она не убирала их руками: смахивала воздухом и морщила нос. Она постоянно очень громко смеялась, лезла к шайке Поттера, смотрела на них, как ребенок влюбленно смотрит на родителей. Она постоянно активно жестикулировала, и у нее на все была очень яркая реакция, и, пожалуй, это была единственная реакция, по которой ей не удавались дуэли и ее не выпускали на открытое поле боя. Она раздражала его своей яркостью и смехом, который был везде. Но только он замечал обратную сторону. Только он видел ее перед собраниями, когда в Ордене ещё никого не было, а она сидела одна, закутавшись в плед, на маленьком кресле, с магловском книгой на коленях. Он видел ее синяки под глазами, которые с каждым днём становились все больше. Он видел, как он худела изо дня в день, потому что ничего не ела, как щеки медленно впадали в скулы. Северус видел, как ее иногда пошатывало во время приготовления зелий, как она жмурилась, чтобы привести себя в чувство, хлопала по щекам и царапала предплечья. Он ничего ей не говорил, молча наблюдал и не понимал, какого Мерлина его вообще она волнует. Они не разговаривали два месяца, и оба с первого дня привыкли к такому формату их работы. Привет — молчание; отдал пергамент; отвернулась; пока, увидимся — молчание. В апреле, с наступлением настоящей весны, Кэтрин впервые не пришла на встречу. Северус пришел, слегка задержавшись, но не увидел ее привычный силуэт, склоненный над огромным котлом. Он подошёл к столу, внимательно его осмотрел, но не нашел никаких признаков ее присутствия. Снейп сел на стул в дальнем углу и стал ждать. По сути, он мог бы просто уйти, но что-то ему подсказывало, что нужно остаться хотя бы на немного. Ровно через десять минут дверь с громким стуком в подвал открылась и по лестнице спустилась Кэтрин. Он впервые видел ее с распущенными волосами. Они были растрепаны, кажется где-то сплетены в колтуны, и походка ее была не совсем ровной. На мягких ногах она спустилась в самый низ и, держась за стены, подошла к столу. Она была пьяна. Северус встал и медленно приблизился к Кэтрин, которая его не замечала. Она повернулась к нему и посмотрела прямо на него, слегка задрав голову. И Снейп, наверное, впервые в жизни действительно отшатнулся назад от вида человека. Она уже не была человеком. Синяки под глазами так сильно бледнили воду, что ему казалось, что Кэт восстала из мертвых. Ее руки судорожно сжимали бутылку огневиски. Как только Снейп поймал ее взгляд, он понял, что все это время с ней было не так. Ее глаза. Они были пустые. Он видел много глаз: обозленных, мертвых, убитых горем, яростных, жаждущих мести. Но глаза, в которых была мертвая пустота и бессилие, живого человека он видел впервые. Она улыбалась, а ее глаза умирали. Как только Кэтрин смогла сфокусироваться на его лице, она встряхнула головой и улыбнулась. Северус увидел привычную улыбку, но из ее глаз, словно из рек, скатились слезы. Они просто капали из глаз, текли по щекам и подбородку, стекали по шее и впитывались в ворот свитера. — Привет, прости, я… Давай начнем. Есть что-то новое? Можешь не отвечать, как всегда. — Что с тобой? — холодно, отстраненно, под контролем. — Я… сейчас, — она осела на пол и отползла к стене. Ее грудь пробрал громкий смех, казалось, что она вот-вот задохнётся. Она действительно начала задыхаться, жадно хватая ртом воздух, она схватилась за свитера пальцами и громко рассмеялась. Северус медленно подошёл к ней, сел напротив и протянул к ней руки. — Нет, нет, не трогай! Я…— она оглянулась и начала отползать дальше по стене. Она оглядывалась, словно пугалась давно знакомых стен, отполхала дальше, хватались пальцами то за пол, то за ворот свитера, то закрывала ладонями глаза и уши. Все было настолько хаотично, что ни во взгляде, ни в действиях, ни в жестах, ни в голосе Северуса не осталось места для отстраненности, холода и контроля. Она громко смеялась и плакала, отползая в угол комнаты, сжимаясь в один маленький комок. — Не могу, не могу, не хочу, хватит, не хочу, помогите, не могу, не хочу хватит. Она как будто была в бреду. Кэтрин повторяла одно и то же, отполхала дальше и сжималась сильнее. — Хватит! Она встала — ее трясло. Не обращая внимания на Снейпа, который стоял на месте и просто боялся подойти, она решительно подошла к столу, схватила нож и неожиданно для него и для самой себя полоснула себя по предплечью. Ещё раз и ещё, пока Северус не подскочил к ней. — Нет, дура! — он ударил ее по рукам, нож упал на пол, а она снова осела на пол, больно приземлившись на колени.— Совсем из ума выжила?! — он сел около нее, схватил раненную руку и чуть приподнял ее. — Я не хочу, — впервые ее голос звучал так тихо.— Я не хочу, Северус, не хоч… Он быстро осмотрел ее руку на наличие ядов, которые могли остаться на кончике ножа, и, ничего не обнаружив, затянул раны простым Эпискей. — Послушай меня, — предпринял попытку Северус.— Послушай меня. Кэтрин, тебе нужно сосредоточиться на моем голосе. Он обхватил ее плечи и немного встряхнул. Новой реакции не было,: из нее продолжали вылетать слезы и смех. Его голос заметно смягчился и стал слегка подрагивать; Северус не понимал, почему ему так страшно. — Ты не одна, все хорошо, тише, давай. Нужно… сейчас, нужно… Северус протряс свои карманы и нашел две нужные колбы с зельями: успокаивающим и отрезвительным. Она мягко поднёс руки к ее подбородку, чуть приподнял голову и надавил на щеки, чтобы рот раскрылся. Влив по очереди оба зелья, он выдохнул, сел рядом, плечом к плечу, и позволил ее голове упасть на него. Спустя время ее дыхание восстановилось; ее все ещё потрясывало, но истерика испарилась, оставив после себя неприятное послевкусие. — Почему ты улыбаешься? Постоянно ходишь такая веселая, радостная, а на деле…— странно, что он в принципе это спросил. — Так… легче? — сорванным голосом прошептала Кэтрин. — Боль, она ведь никуда не исчезает. Я живу с ней, она везде, понимаешь? Везде. Я просыпаюсь —и мне больно, я в Ордене — и мне больно, я ложусь спать — и мне больно. Я где угодно, а она всегда рядом со мной. И я тону в ней, а чтобы не утонуть окончательно — улыбаюсь. А это… то, что было, это нормально, такое бывает. Я привыкла. Вокруг них воцарилось тяжёлое и долгое молчание. Никто из них не хотел говорить, но тяжесть сказанного давила на них слишком сильно. Северусу хотелось смеяться. Привыкла. Она привыкла, как и он, жить в бесконечной боли, в бесконечном побеге от собственных чувств. Так неприятно скребло в груди ощущение того, что они оба привыкли. *** Мэри вбежала в Орден, на ходу сбрасывая с себя весеннюю куртку. Ей опять пришлось задержаться в Мунго из-за большого наплыва пострадавших после последнего рейда. Она поправила волосы в хвосте и вошла в гостиную, где на диване сидел Регулус. Он перевел взгляд на нее и махнул рукой в знак приветствия. Это было ее не первое дежурство с Регулусом, но раньше они никогда не разговаривали; каждый сидел в своих делах, попеременно сменяя друг друга на короткий сон. Сегодня же Регулус был в приподнятом настроении, что и сама Мэри невольно улыбнулась, увидев его. — Опять наплыв в Мунго? — спросил он. — Да, прости, что пришлось задержаться, были очень тяжёлые случаи, надо было помочь. Регулус кивнул: все они знали, что Пожиратели изобретают новые и новые яды и проклятья, которые зачастую не удавалось вылечить окончательно. Многие умирали, умирали в муках, и все они видели эти смерти. А те, кто работал в Мунго, видели их каждый Чертов день. Они ненадолго замолчали. На улице шел дождь, свет луны спускался на пол через окно. Ночные дежурства были единственным местом, где было тихо. И несмотря на бессонную ночь полную нервного ожидания, каждый из них ждал этого момента, чтобы просто было тихо. — Кем ты хотела стать до войны? — тихо спросил Регулус. — Хотела заняться изучением магических животных. А ты? — Даже не знаю, для меня с рождения была приготовлена шикарная жизнь с огромным состоянием в Гринготтсе. Я как-то не задумывался особо. Но с началом войны подумал, что мог бы быть Аврором или просто быть в Министерстве. — Ну, с начала войны не у многих был выбор. Целитель или мракоборец вот и все. — Я бы правда хотел. Чтобы не стать, как отец. Регулус замолчал. Мэри перевела на него взгляд: луна освещала только одну половину его лица, за счёт чего остальная оставалась в загадочной тени, но даже в ней она видела потерянный взгляд и нахмуренные брови. В ту ночь они больше не говорили. Мэри уснула через полчаса, а через час проснулась сама и увидела, как Регулус сам начинает засыпать. Она тихо сказала ему чтобы ложился, и он, натянув нас ебя тонкое одеяло закрыл глаза. Только потом Мэри заметила на себе более теплый плед, которым точно не укрывалась. Их дежурства совпали через два дня. Мэри снова опоздала и, когда зашла в Орден, упала на диван, закрыв руками лицо. — Нам нужно больше думать, сведений Северуса не хватает, люди гибнут, как мухи. Она была перевозбуждена: мгновенно сев, подошла к столу, села и начала что-то быстро писать на пергаменте. Реугулс подошёл к ее спине и заглянул в лист: она разрабатывала новое противоядие. — Это от проклятья медленного разрушения костей? — Мэри кивнула.— Если добавить на втором этапе измельчённые в порошок веретиницы, то можно получить подобие Костероста, а потом, если варить дольше, то можно предполагать, что проклятье будет замедляться. — Экспериментально вводить его? Слишком опасно. — Слишком опасно, когда там лежат обычные люди, которые умирают мучительной смертью. Лучше попробовать. Мэри неуверенно кивнула. — Может быть и да. Надо будет с утра передать Северусу и Кэтрин, может это сработает. Она отложила пергамент в сторону и легла на диван. Ее глаза были полуприкрыты, дыхание было тихим и ровным. — Мэри? — прервал тишину Регулус.— А как там… в том в будущем? Она громко сглотнула, моргнула и тяжело вздохнула. — Там… знаешь, там все непонятно, страшно и очень странно. До сих пор не могу поверить, что мы смогли что-то исправить. Просыпаюсь и боюсь: а вдруг это все сон, и сейчас я снова окажусь там, где мои друзья мертвы, где мой парень предатель… Ну в этом да, так и осталось, но все же. — Петтигрю поступил подло. Никогда не понимал, что он делает в вашей компании и в Гриффиндора в целом. — Нет, — спохватилась Мэри, — нет, не надо так. Он хороший. Правда. Он заботливый, милый, добрый, уютный, храбрый. А то, что он так поступил… так просто получилось. — Все ещё любишь его? — холодно спросил Регулус. Мэри снова опустила голову, раздумывая над вопросом. Подняв глаза, она посмотрела на Регулуса и покачала головой, грустно улыбаясь. — Этого Питера — нет. И того, наверное, уже тоже. Слишком много произошло, понимаешь? В один момент все перевернулось, и все резко стали против него, а я не могла. Когда пришла к нему в камеру, просто смотрела и не понимала, как так произошло. Вот сидит он, но это не он, и я не понимаю. Где тот Питер? Это ведь не он. И я понимаю, что все чувствовали, что всем было больно, но во мне что-то металось туда-сюда от несоответствия. Все так быстро и «легко» приняли этот факт, а я… просто не смогла поверить, как ребенок. Регулус в тишине и темноте смотрел на Мэри. Он как-то странно для самого себя понимал ее чувства. Он вспомнил, как сам стал Пожирателем: все от него этого ждали, да и сам он не мог усомниться в собственном предназначении, но, когда он сидел в своей комнате поздней ночью и смотрел на левое предплечье, что-то внутри него протестовало. Он не хотел вот так. Ему было пятнадцать, а он уже был убийцей. Мечты о справедливом мире, давно запертые за миллионами замков в голове, окончательно разрушились. Ему оставалось только идти вперёд, забывая о морали, справедливости и мире. Регулус смотрел на Мэри долго, пока в голову к нему не пришла странная идея. Он встал и подошёл к шкафу в дальней части комнаты; в нем лежало много всякого барахла, которое убрали сюда при переезде. Он несколько минут перебирал вещи на полках, пока не нашел нужное: старый магловский магнитофон. Он поставил его на стол, нажал пару кнопок по памяти с вечеринок в Хогвартсе, где были и не такие штуки, и подошёл к Мэри. Из динамиков заиграли «The Beatles»; Мэри удивлённо подняла голову на Регулуса, который стоял перед ней с вытянутой рукой. — Давай потанцуем? Какое-то время она сомневалась: она занесла свою руку над его, но оставила между ними расстояние в несколько сантиметров. Регулус подхватил ее пальцы, дёрнул на себя, от чего Мэри резко встала, и тут же вытянул ее на пустое пространство. Он закружил ее под своей рукой, потом мягко положил ладонь на талию, вторую руку сжимая в своей, и медленно повел ее по комнате. Они двигались неспеша, и когда на лице Мэри начинала появляться сначала неловкая, а потом полная искры и радости улыбка, внутри Регулуса что-то теплело. Спустя время они оба смеялись в голос от неловких или наоборот очень гармоничных движений, от тепла рядом и внутри, от защиты внутри этого хрупкого дома, где именно сейчас, в эту ночь, не было войны, не было боли, не было страха и тысячей погибших. Она обнимала его за шею и смеялась в плечо, смеялась впервые так светло и искренне со школы. Закрывая глаза, они оба представляли, как танцуют на балу в Хогвартсе, там где единственными проблемами были экзамены и невзаимная влюбленность. Регулус закрутил ее так, что Мэри упала на диван, откинувшись головой на спинку. Он упал рядом. Как только их смех утих, они посмотрели друг на друга. В комнате была тишина: только их сбивчивое дыхание. Мэри смотрела в его темно-синие глаза, потом перевела взгляд на чуть приоткрытые губы. Сердце у нее забилось быстро-быстро, дыхание за ним не успевало. Наверное, ей впервые за долгое время было так хорошо. Она перевела взгляд опять на глаза, но Регулус тоже смотрел на ее губы. Она слышала, как стучит его сердце. Мэри опустила голову, улыбнулась уголками губ и посмотрела в окно напротив. Она соврала, если сказала бы, что ей нестрашно. Через несколько секунд она опустила свою голову на его плечо; вместе они смотрели в окно, на бегущие по небу облака, на капли дождя на стекле, на колышущиеся деревья. Мэри так и уснула на его плече, а Регулус не могу заснуть до самого утра. Он чувствовал, что он рядом; магнитофон уже давно не работал, но в голове играли песни «The Beatles», и ему было хорошо. Хорошо от того, что она лежала рядом, что он смеялась, что ее улыбка осветила даже эту темную комнату и дождливую ночь. Ему было хорошо от того, что ей было хорошо. Регулус закрыл глаза, только когда небо медленно начинало светлеть. Они оба дремали наклонившись друг к другу, когда ребята начали подтягиваться на собрание. Многие утвердительно и насмешливо кивнули, и лишь Сириус недоверчиво поджал губы. Следующую неделю они виделись только перебежками, нас собраниях Ордена, где успевали неловко обняться и кивнуть в знак приветствия или прощания. Через неделю, после смены в Мунго, Мэри пришла на дежурство, зная, кто там ее ждёт. От чего-то она была уверена, что ее там точно ждут. Она поправила пучок на затылке, убрала пряди со лба и зашла в дом. Регулус полулежал на одном из диванов, под окном, и читал книгу. — Привет, — тихо сказала Мэри и сняла куртку.— Что читаешь? — О, привет, — Регулус подскочил и неловко встал на месте.— Да, читал информацию о крестражах. Старую. Думал, что найду что-то новое. Мэри неловко улыбнулась и села на диван напротив. Она достала из своей сумки небольшой контейнер и поставила его на стол. — У меня вчера был выходной, и я испекла овсянное печенье. Знаю, что Сириус его любит, подумала, что может и ты… — Да! О, Мерлин, я обожаю это печенье. Когда мы были с Сириусом совсем маленькими, эльфы готовили это печенье по выходным, но потом maman запретила, потому что считала, что из-за этого мы набрали в весе. Мы не набирали, к слову. Но я так давно его не ел. Можно, да? — Да, да, конечно, — закивала Мэри и подвинула к нему контейнер. Он схватил сразу три и поочереди начал откусывать их и быстро жевать. Мэри засмеялась, и Регулус чуть умерил пыл своего желания и аппетита. — Это очень вкусно, — пробормотал он с набитым ртом.— Лучше, чем у эльфов. Ты тоже угощайся. Ну всмысле… — Ешь давай, — сильнее рассмеялась Мэри и продолжила смотреть на него. Регулус съел ещё пару штук и отставил от себя контейнер. Проговорив ещё с десяток раз «это о-о-очень вкусно», он пересел на диван к Мэри. — Как твой день? — Ничего нового, новые проклятья, но многие уже идут на поправку. Сегодня никто не умер. — Ты классная. В том плане, что…— Регулус обхватил ее пальцы и немного сжал.— Ты молодец. Ты столько делаешь и для Ордена, и для людей в целом. Да и в общем ты классная, да… Она улыбалась. Он повернул голову, а она улыбалась. Так глупо, но так красиво, так искренне, так ярко. Регулус медленно моргнул и слишком громко для звенящей тишины спросил: — А ты можешь распустить волосы? — Волосы? — Ну да. Они у тебя всегда собраны или в эту гульку, или в хвост. Никогда не видел их распущенными. Ну только в Хогвартсе. Мэри рожала плечами и потянулась к волосам. Она спустила резинку с тугого пучка и чуть расчесала волосы пальцами, помассировав у корней. — Просто в Мунго нельзя с распущенными, да это и неудобно. И здесь тоже как-то мешают. — Они очень красивые, — совсем тихо, шепотом.— Мягкие такие. Он протянул руку к пряди у виска. Беспорядочные от пучка локоны разлеглись по плечам; короткие волоски устало осели на лбу и худых скулах. — Ты красивая. Он снова немного сжал ее пальцы, потом переплел их со своими так, что его ладонь полностью накрывала ее руку и тыльную сторону. Их сердца бешено стучали, а дыхание за ними не успевало. «К черту» — подумал он. «К черту» — подумала она. Вот именно сейчас, в этот момент, они оба почувствовали, что значит застывшее мгновение. Их губы соприкоснулись в мягком нежном поцелуе. Регулус отвёл пальцами ее падающие пряди назад и провел большим пальцем по скуле. Как только они отдалились друг от друга, Мэри посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как сердце взрывается от эмоций. Она придвинулась ближе, уводя его в новый поцелуй. Она потянула его вниз, кладя руки ему на шею; Регулус навис над ней, водя пальцами от скул до ключиц. Ее руки опустились к нему на талию и, забравшись под свитер, начали подниматься выше. Он судорожно вздохнул, обхватил ее пальцы и вынул их из-под свитера усилием воли. — Не надо, — прошептал он в рыбы, — не торопись. Они легли рядом, все ещё иногда обмениваясь короткими прикосновениями и поцелуями. Засыпая, он гладил ее волосы, а она прижималась ближе. Они проснулись, когда на пороге зазвучали веселые голоса. Они сели, пригладив одежду и волосы, и посмотрели на вошедших. На собрание собирались в основном парни: Лили, Алиса и Дороти чаще проводили дни дома в силу беременности. Пока подходили люди, ребята общались; Мэри и Регулус сидели рядом и не подавали никаких признаков прошедшей ночи по отношению ни к окружающим, ни к себе. В один момент диалога Мэри повела рукой по дивану и коснулась пальцами кисти Регулуса. Она попыталась взять его руку, но он тут же ее одернул и резко встал с дивана. Он направился на кухню, и Мэри, не желая оставаться непонятой дурой, пошла следом. Как только она оказалась на пороге, он, стоя. к ней спиной, сказал: — Не надо, Мэри. Просто не надо, ладно? Все это того не стоит. Она стояла в проходе, ошеломленная его словами, и глубоко дышала. Она могла бы надупмать многое, но думать не получалось, поэтому она молча развернулась и ушла на начинающееся собрание. Как только краткая сводка новостей завершилась, задачи на день были распределены, Мэри вскочила с дивана и вышла в коридор. Вслед за ней вышел Регулуса. Она его не видела — чувствовала спиной, и злость, непонимание, ярость клокотало у нее в груди так сильно, что хотелось ударить. — Знаешь что? — она повернулась к нему и посмотрела в чересчур огорченные глаза.— Если ты хотел просто ощущений, то мог сказать, — она видела сожаление в его глазах. Мэри ничего не понимала.— А если ты хочешь кого-то впустить к себе в жизнь, то это значит, что ты должен разрушить собственные стены, а не ждать, пока кто-то другой их проломит. Мэри развернулась, быстро закинула волосы в тугой пучок и поднялась по лестнице. Регулус смотрел ей в след, борясь с желанием бежать вслед. Он уже развернулся к выходу, как кто-то позади его окликнул: — Рег! Стоять. К нему направлялся Сириус. Он ухватил его за плечо и отвёл в соседнюю комнату, где никого не было. — Слушай, Сириус, — Регулус выдернул руку из его хватки, — не лезь туда, куда тебя не просят. Ты ничего не понимаешь, отвали. — Да, я ничего не понимаю, имея в жёнах маглорожденную ведьму. Абсолютно ничего, — Сириус скривил губы и усмехнулся.— Я понимаю тебя, как никто другой, и именно я проходил через это чувство дважды. И все, что ты здесь можешь сделать — это быть рядом. — Легко сказать, Сириус, но вспомни себя. — Я себя прекрасно помню, — он начинал злиться.— Но сейчас меня услышь. Ты знаешь, я могу за парней глотки рвать, за Марлин — это как бы само собой. Но парни и без меня справятся, я знаю, да и Марлин — это другое. Но за наших, за моих девчонок… За каждую. Они мне все, как сестры. И Лили, и Алиса, и Лина, и Кас, и Дора. И Мэри. Они для меня всё, и вот за них я выгрызу тебе кадык. И я не шучу. Если на лице Мэри появится ещё хоть одна слезинка из-за тебя — я тебя уничтожу, и мне плевать, какую пользу ты приносишь Ордену. Иди, блять, и просто будь рядом. Регулус молча смотрел на брата; спустя секунду он резко сорвался с места и пошел к лестнице. На втором этаже он обошел пару комнат, прежде чем найти Мэри. Она стояла к двери спиной и обнимала саму себя за плечи. — Мэри…— она обернулась.— Прости меня. — О-ох, кто это тут пришел. Сам Регулус Блэк. Что, будешь меня и дальше за дуру держать? — Прости меня. — Глупая Мэри один раз поверила, второй, третий. Плевать мы все хотели на Мэри. Она ведь глупая, с ней можно поиграться, да выбросить за ненадобностью. — Прости меня. — Что я тебе сделала? Влюбилась? Да, влюбилась, ну и что? Впервые за три года вообще хоть что-то почувствовала, кроме злобы и бесконечной пустоты. — Прости меня. — Из-за чего? Из-за крови? Мерлин, серьезно? Если ты все ещё веришь в эту херню про разную кровь, то, что ты вообще здесь делаешь тогда? — Прости меня! — он шагнул вперёд.— Прости! Я был неправ, я вообще ничего не понял, я… Черт, да, я идиот! Да, дело в крови, но! Нет, подожди, дело в крови, но не в тебе и не во мне. Ты маглорожденная, и плевать я хотел на твое происхождение, но мои родственники. Это ведь то же самое, что с Марлин. Я тупо боюсь, Мерлин, впервые боюсь за кого-то другого. Ты мне нравишься. Сильно. Волосы твои нравятся, смех твой, глаза эти… Ты мне нравишься, но если ты будешь рядом, то война станет для тебя в два раза опаснее. Мэри громко выдохнула. — Обещай так больше никогда не делать. Плевать я хотела на Беллатрису и остальных. Я просто… Она стёрла тыльной стороной ладони слезы и посмотрела на Регулуса. Он подошёл ближе, заправил выбившуюся прядь ее волос ей за ухо и нежно поцеловал. — Прости меня. *** В конце июля у Поттеров и Лонгботтомов родились замечательные мальчики: Гарри и Невилл. А в середине августа родилась Амелия — девочка с рыжими волосиками, как у Гидеона, и синими глазами, как у Дороти. Когда ей уже в палату принесли этот маленький комочек и положили ребенка ей на грудь, Дороти заплакала, крепко сжимая руку Гидеона и поглаживая девочку по голове. Наступила осень, и все продолжали сражаться. Почти каждый день были рейды, операции становились опаснее, и жертв было все больше. К этому времени парни успели найти ещё два крестража: медальон Салазара Слизерина и диадему Рейвенкло. Из-за чистых случайностей они смогли узнать из подслушанных или выведенных разговорах о заброшенной пещере, полной какой-то чертовщины и опасности, и о Выручай-комнате в Хогвартсе. В пещеру отправились Сириус и Регулус. Сириус перевоплотился в собаку, чтобы они вдвоем могли переплыть озеро до небольшого островка. И если добраться не составило никакого труда, то, выпив жидкость из блюдца, Регулус провалился в какое-то забытие. Сириус судорожно начал черпать воду из озера, пока за руку его не ухватил инфернал. И если один Сириус ловко отбивался от тварей, то Регулуса уже почти единая масса мертвецов чуть было уже не утащила на дно. И если бы не Сириус, вызвавший порцию огня на них, Регулус бы тут же задохнулся от топящей его воды. Освещая дорогу обратно, они чудом смогли добраться обратно, сохранив крестраж. С диадемой все обстояло куда безболезненное и безопаснее. Джеймс и Ремус сутки обследовали каждый уголок замка, будто в первый раз, использовали карту, которую смогла им вернуть Макгонагалл, они обходили каждую стену, каждый угол, каждый кабинет. Но ничего нигде не было. Добравшись под ночь до восьмого этажа, они остановили на время чтобы отдохнуть. Но если Ремус мог просто упасть на пол около стены, чтобы ноги хоть немного отдохнули, то Джеймс продолжал ходить туда-сюда по коридору, чтобы мозги продолжали исправно работать, а не взорвались от количества мыслей. Ремус наблюдал заним какой-то время, и в один момент Джеймс остановился, уставашись в стену чуть левее сидящего Ремуса. Так они нашла Выручай-комнату, которую обыскивали следующие сутки. Диадему нашел присоединившийся к поискам Фрэнк: он обхватил ее пальцами и тут же откинул ее от себя: она очень сильно обжигала кожу. На нее постоянно приходилось накладывать заклятия, потому что спустя несколько секунд они испарялись, и крестраж продолжал сопротивляться чужом воздействию на него. Все крестражи хранились в специально скрытой комнате в Ордене: ее создал сам Дамблдор, и только он и Грюм имели доступ к нему. В планах у Орденцев было выйти на тайную встречу-беседу с Нарциссов Малфой, которая тоже недавно родила сына. Регулус знал, что кузина мягче Беллатрисы и никогда не была настолько одержима чистотой крови. А тем более сейчас, когда у нее рос маленький мальчик, она уж точно не хотела бороться за то, что не представляло ей такой сильной угрозы, как об этом говорили. Но пока ребята сражались. Бились за всех, за каждого, боролись за будущее и настоящее. Забывали о страхах и просто шли вперёд. Этот день сентября выдался невероятно душным и тяжёлым. Над городом нависали тучи, а в воздухе стоял невыносимый зной. Схватка на окраине Лондона в магловском районе набирала обороты с каждой секундой. Пожиратели атаковали магловский торговый центр, и Орденцы ненавидили такие сражения с каждым днём всё больше. Потому что Пожиратели просто атаковали, а вот они должны были уберегать, прятать, спасать успокаивать ничего непонимающих маглов. И из нельзя было просто распустить: после каждой схватки каждому нужно было стирать память. Разбившись на группы, они разбежались в разные части торгового центра, и начали работать. Было невыносимо жарко, пот попадал в глаза, раздражая их, отвратительно тяжело получалось дышать. В левом крыле сражались Джеймс, Мэри, Кэтрин и Фрэнк рука об руку. Из-за углов выстреливал в Пожирателей Регулус, который вырвался на схватку без спроса только потому, что категорически не хватало людей. Где-то бегали Авроры, спасая маглов. Кэтрин сражалась с Северусом: у них была отработана тактика, по которой Снейп нападал, а Кэт защищалась тем, что отражала заклятия на остальных Пожирателей. Долохов, стреляющий заклятиями вокруг себя с бешенной скоростью, перешёл на Мэри, атакуя ее очень быстро. Мэри едва успевала отражать и уклоняться от неизвестных ей проклятий, но как только она нагнулась чтобы избежать простого Ступефай, в грудь ей прилетело какое-то заклинание, пронзившее ее, словно нож. Она выпрямилась, положив руку на ребра и бросила последнее парализующее, которое в паре с жалящим, посланное Регулусом из-за угла, нейтрализовало усмехнувшегося Долохова. Мэри опустила взгляд: по ее кофте начало расплываться красное пятно крови. Ее ноги подкосились, она упала, чувствуя, как все тело покрылось глубокими порезами, из которых рекой потекла кровь. С ее губ сорвался приглушённый стон перед тем, как струйка крови не спустилась к подбородку. Ее тело горело изнутри, казалось, что по венам пустили расплавленный металл. Слезы скопились в ее глазах, из горла рвался крик, но сил на него совершенно не было, поэтому ее сознание тут же начало отключаться. Перед тем, как Мэри закрыла глаза, она увидела перед собой обеспокоенное лицо Регулуса. Он, кажется, касался ее плеча и что-то кричал. Она уже не слышала. Регулус выбежал из-за угла и попытался хоть как-то привести ее в чувство. Вся ее одежда была в крови, все тело в глубоких порезах. Он кричал, чтобы она не закрывала глаза, но этот немой крик на ее губах убивал в нем что-то. Он попытался поднять ее на руки, ното было невозможно сделать так, чтобы она не пострадала ее больше. Чем больше он к ней прикасался, тем больше ссадин появлялось на ее теле, тем горячее становилось ее тело. — Твою мать, — прошептал Северус, увидев, какое проклятье попало в Мэри. Личная разработка Долохова. Он кивнул Кэтрин дважды, что означало на их невербальном языке начало общей крупной атаки. Северус сделал несколько шагов к девушке, повернулся к ней спиной и начала атаковать Пожирателей. Зная из слабые стороны, он быстро вырубил двух. Ещё четверо сильных соперников оставалось на поле боя, совершенно не понимая, что происходит. Северус вздохнул и послал в каждого мощное проклятье. Они упали на пол, и у них было десять минут, чтобы их спасли, пока их мозг окончательно не умер. Северус тут же подошёл к Мэри, опустился перед ней на колени и начал заклинанием разрезать на ней одежду. Его окружили остальные. — Что с ней, блять произошло? — вскипел и без того перевозбужденный Джеймс. — Я. я не знаю, в нее что-то попало, она начала просто, я не знаю, — полушепотом затараторил Регулус. — Снейп, что с ней? Снейп, ты слышишь меня? Ты должен ее спасти, если ты… — Поттер! — раздражённо прикрикнул Северус.— Если ты продолжишь орать у меня над ухом, как чёкнутая истеричка, то она умрет. У нас осталось пара минут до того, как ее тело начнет плавится изнутри, а потеря крови достигнет своего края. Заткнись, будь добр. Джеймс ошарашенно отошёл и просто начал обеспокоенно ждать. Северус протянул назад руку, в которую Кэтрин тут же вложила Крововосполняющее зелье. Он влил его Мэри в рот, и аккуратно придерживая голову, чтобы она не захлебнулась, начал водить палочкой по телу, чуть ли не вводя ее кончик в сами раны. Он несколько раз проводил по одному и тому же порезу, пока он окончательно не зарастал. Он выводил из ее организма яд, плавящий ее тело, вссасывая его в палочку. Казалось, что прошла целая вечность, пока на теле Мэри не осталось ни следа, и о травмах напоминала только чудовищная бледность. Северус вытер пот с лица рукавом мантии и выдохнул. — Жить будет. Ее можно сейчас в Орден, чтобы силы восстановить, под наблюдением побыть. Блэк, аппарируйте туда, максимально аккуратно, без резких хлопков, а я пока с ними разберусь, — Северус обвел взглядом лежащих Пожирателей. Он встал, очистил мантию от крови и отряхнулся. Только он двинулся с места, как дорогу ему преградил Джеймс. Он протянул ему руку и испуганно, но мягко посмотрел на него. — Спасибо. Правда, спасибо, я не знаю… Северус кивнул и пожал руку. Он подумал, что наверное именно так их холодный нейтралитет перешел в более теплый. Он хотел на это надеяться. — Ты просто мог ничего не делать, и она бы… — Все нормально, Поттер, главное, что сейчас она в порядке. — Спасибо. Наверное, Северус никогда не видел Поттера таким. Таким уязвимым, испуганным и колеблющимся. Как-то странно, но и самому Снейпу стало проще. Вместе с холодом исчезла ненависть. Джеймс и Кэтрин ушли в другое крыло, на помощь остальным, а Северус принялся стирать память и оживлять противника. В это время в правом крыле шла схватка между Сириусом, Ремусом, Марлин и Мальсибером и Ноттом. они ожесточенно боролись, посылая друг в друга проклятья. Сириус несколько раз ранил Нотта, поэтому тот, понимая, что не справляется, аппарировал. Марлин осталась с Мальсибером, потому что Сириус и Ремус перебрались в охрану маленького магазина, где сидели все маглы. Они отбивались от ещё нескольких Пожирателей, которые собирались туда пробраться. Как только атака была отражена и последние аппарировали, они проверили коридор на наличие ещё противников; там никого не оказалось, и парни вернулись к сражающейся Марлин. Сириус и Ремус послали в Мальсибера несколько проклятий, от которых он тут же отбился. В коридор аппарировал кто-то, и все обернулись. Посреди схватки, почти между Марлин и Мальсибером появился Питер. Все на какую-то миллисекунду опешили, и пока Мальсибер поворачивал голову обратно на соперников, Марлин послала в него Оглушающее и Жалящее. Он упал где-то поодаль. Теперь и Марлин перевела взгляд на Питера. Тот стоял в растерянности, чуть приподняв палочку. Сириус поднял на него свою палочку и приготовился атаковать, как в следущий момент за спиной Марлин произошел хлопок аппарации. Это был Лейстрендж-старший. Никто ничего не успел понять: он послал в спину Марлин две Авады и тут же аппарировал. Пока лучи долетали до нее, Сириус успел только громко выкрикнуть ее имя. Он уже двинулся к ней, а Марлин только начала оборачиваться. И в следующую секунду Питер сделал несколько быстрых шагов и без раздумий толкнул Марлин. Она упала, больно ударив колени, и увидела, как один зелёный луч пролетает над ее головой. А в нескольких сантиметрах от нее падал Питер. Она видела, как второй луч попадает ему четко в грудь. Он упал рядом с ней, широко раскрыв глаза и раскинув руки. Его палочка откатилась куда-то в угол. Марлин закричала и отползла назад, тут же поднявшись на ноги. К ней подбежали Сириус и Ремус и отгородили ее взгляд от тела Питера. От мертвого Питера. Марлин плакала. Она шептала в пустоту: — Прости, прости, прости, я не хотела, прости, прости… Примерно через час они оказались в Ордене. Там их уже ждали Мэри и Регулус, Лили, Алиса и Дороти, которые во время рейдов всегда дежурили для чрезвычайных ситуаций. Как только в дом зашли все сражавшиеся ребята, Сириус сказал: — Питер погиб. Закрыл собой Марлин от Авады. Орден погрузился в гробовую тишину. Все молча прошли на кухню; Дороти достала из шкафчика бутылку огневиски и отлевитировала несколько стаканов на стол. Она также молча разлила огневиски по бокалам и подняла свой. — За Питера, которого мы знали, который был нашим другом, который был готов отдать за нас жизнь и отдал ее. За Питера. — За Питера, — повторили за ней все и, не чокаясь, выпили. Несмотря на жару, в Ордене было холодно. Он погрузился в тяжелую тишину. Противоречивые чувства облегчения и невыносимого сожаления поселились в каждом. Северус вышел из кухни и направился на выход. Он уже ухватился за ручку входной двери, как его окликнули: — Северус! Подожди, я хотела поговорить с тобой, — догнала его Лили. Он обернулся и кивнул. — Ты спас Мэри. Ты такой… Спасибо. Огромное тебе спасибо, я не знаю, как тебя благодарить. Я бы не пережила, если бы ее не стало. Правда, я так благодарна тебе. Все благодарны. — Я не мог по-другому. Она ведь ваша… подруга, — он замолчал на несколько секунд, что-то обдумывая.— Лили, я хотел бы извиниться. За все: за школу, за мои слова, поступки, за… В общем, за все. Лили кивнула и часто заморгала, сбрасывая с ресниц слезы. Она подошла к нему и просто легко обняла. Он приобнял ее в ответ за плечи и услышал, как он прошептала: — Спасибо, спасибо.