Nothing but Thieves – You know me too well
- Похоже, весна официально наступила, - хмыкает Сынмин, когда за их обычно свободным столом аншлаг из хëнов. Чан, в принципе, иногда обедал с ними. Это не было удивительным. Но, что здесь забыл Ли Минхо, было интересно узнать. - Думаешь? - фыркает Чонин, откровенно забавляясь над смущенным и нетипично молчаливым Джисоном. Хан колупается в обеде, низко опустив козырек кепки. Ли только улыбается и ничего не объясняет. Он не давит на Джисона, ему просто хочется находиться где-то поблизости. Ну и раз они когда-нибудь начнут встречаться, логично познакомиться с его друзьями как следует. Когда на стол, подле Чана, падает еще один поднос, Чонин вспоминает слова Хвана о пополнении компании. Феликс миролюбиво здоровается со всеми и начинает есть. Хан смотрит на Минхо в поисках ответа. Тот лишь пожимает плечами. - А ты..? - начинает Сынмин уточняюще. - Парень Бан Чана. Обедаю с вами. Будем дружить семьями и всё такое, - Ëнбок забавно морщит нос, когда ему попадается брокколи. - Переварили. - Боже, выключи сучку, Феликс, - хохочет Минхо. - Не переживайте, ребята, Ли не кусается. Ему кодекс запрещает. Он у нас милашка в основном. - Только не говорите, что... - Чонин чувствует, что дело пахнет жареным. Хван материализуется последним. И делает это излишне громко. Он двигает Лино бедром, сверлит Яна недовольным взглядом, и тот хочет пересесть за столик в соседнем здании. Или соседнем городе. Или не соседнем. - Мы правда не можем обедать втроем? Вы что жопами сцеплены теперь и от своих мужиков не можете отойти? - бурчит Хëнджин. - Что тебе не нравится? - Феликс втыкает в пакетик с молоком трубочку. После еды он заметно добреет, и младшие, наконец, расслабленно выдыхают. - Стола хватит на семерых. - Уверен, ты бы и на коленях у Чана посидел, будь места меньше, - огрызается Хван. - А так можно? - бездумно спрашивает Хан у Минхо. Сынмин молча осуждает друга, Чонин кивает на это. - Не уверен, - Минхо легко улыбается Джисону и его манере выдавать всё, что у того вертится в голове. Иногда это мило. - Ну ты всегда можешь отсесть от нашей большой семьи, - недовольно причмокивает губами Ёнбок. Ему кажется, что еще один пакетик с молоком не помешал бы. И, возможно, чашки риса. У него начиналась усиленная подготовка к весенним соревнованиям, и вся энергия уходила на поддержание жизни в его организме. - Есть в одиночку уныло, - тише отвечает Хван. – Правда, засилье парочек поражает. Как вы так умудрились обзавестись парами за неделю? Минхо? - Судьба, - ёмко ответил ему друг. По существу нечего было добавить: еще в начале семестра Ли помыслить не мог, что на него буквально с неба свалится важный человек. - Похоже, только меня она обходит стороной, - вздохнул Хёнджин. Не то, чтобы его когда-либо тяготило отсутствие постоянных любовника или любовницы. Люди легко приходили в его постель и так же быстро уходили. Он не специально перебирал их или играл чувствами, как толковали завистники. Просто он не подходил кому-то и наоборот. Или, возможно, Хван не хотел привязываться к кому-то, кто не был его истинным. Серьезного и монолитного хотелось только со своим предназначением. - Ищи лучше, - советует Феликс. – У Криса вон был шифр с точным указанием, куда смотреть и где искать. - Это не шибко помогло, как посмотрю, - хмыкнул было Хван, пока Минхо не пихнул того в плечо. - Ты проверил всех возможных кандидатов? – решил утихомирить друга Ли. - Да. Пусто. - А что у тебя там? – подал голос, молчавший до этого Сынмин. - Инициалы. Наверное, имя и фамилия, - пожимает плечами Хёнджин. Все за столом замолкают: Феликс и Минхо уже видели эти буквы, остальным любопытно. Чонин нарочито громко тянет последние капли сока из тетрапака. - Йенни, пожалуйста, - устало просит Бан Чан. - Ох, задумался. Извини, Чан-хён, - на лице ни тени раскаяния. Секундную тишину нарушает звонок телефона Чонина. Тот с коротким «да, пап?» на выдохе подхватывает свою сумку, закидывая ту на плечо, смахивает мусор на поднос и удаляется, не прощаясь. - Миленько, - комментирует Хван. - Ладно, покажи им, - предлагает Минхо. – Может, кто-то из донсэнов поможет. Хёнджин без какой-либо эмоции на лице закатывает рукав и кладет руку на стол. Бан Чан, пивший до этого чай, закашливается и проглатывает жидкость комком, морщась. Хан таращится на инициалы, переставая моргать. Сынмин же… Сынмин громко усмехается и закрывает глаза ладонями, откидываясь на спинку стула. Он начинает закатываться в подобии нервного смеха, слишком нездорового и больше похожего на всхлипы. - Да ты блять издеваешься, - он никому конкретно это не адресует. Ким делает резкий рывок вперед, грубо хватая Хвана за запястье. – Ай Эн? Ты серьезно ходишь с его инициалами?! Ты, Хван Хёнджин?! - Ты знаешь его? – воодушевляется старший, вмиг позабыв, что Ким грубо разговаривает с ним. - Мы все его знаем, - подает голос Джисон. – Минни, сядь. Боже, что за говно, - Хан подрывается с места, чтобы обнять друга. – Эй, дыши. - Пошел ты, - Сынмин, спокойный и рассудительный, ни разу не участвовавший в хулиганстве или потасовках, рычал на хёнов как цепной пес. – Ты его не заслуживаешь. Еби своих шлюх дальше. Даже не думай приблизиться, понял? Он мотнул плечом и вылетел из столовой, оставив поднос на столе. Хан лишь взялся за спинку стула. Феликс и Минхо могли лишь непонимающе переглядываться. - … и? Мне кто-то пояснит выпад? – Хван начинал чувствовать себя максимально тупо. - Чан, пожалуйста, не вздумай, - Джисон кивнул всем и вышел вслед за Сынмином. Бан Чан, как козел отпущения тихонечко завыл. Сынмин впервые в жизни не знал, что ему делать. Он выбежал на воздух, сложился вдвое и едва успел склониться над урной. Его вывернуло, весь обед был коту под хвост. Как и его чувства, кажется. Как жаль, что сердце тоже следом нельзя выблевать и оставить биться бесполезным куском мяса в мусорке. Он снова расхохотался, пытаясь прикрыть рот или как-то заглушить странные звуки, что рвались из него. Надо было убираться куда подальше, чтобы не привлекать внимание. Еще хуже будет сейчас столкнуться с кем-то из одноклассников или друзей. Так что Ким двигается вон со двора. Ему слишком отвратительно, чтобы высидеть оставшиеся уроки. Пусть учителя звонят родителям или смотрят укоризненно. Он же один из лучших в рейтинге. Ха. Почему это не значит ничего в реальной жизни? Вот бы было круто, получи он Чонина за свою вторую строку в топе успеваемости! Тогда бы Сынмин учился днями и ночами. Но нет же! Чертов Принц школы, Хван Хëнджин, красавец, танцор и мечта всех девчонок школы - вот кто истинная пара его обожаемого лисенка. Того самого мальчика, в которого Ким влюбился еще ребенком. Того, кому посвящал все свои песни, вздохи и выдохи. Тот, кого он готов обожать и оберегать, пока жив. Тот, чьего имени на своей коже он никогда не увидит. Сынмин чувствует слезы на своих щеках. Он у той самой булочной, что так любит Чонин. Будет ли он водить сюда Хвана, когда узнает о своем предназначении? Будут ли они продолжать дружить? Ким до последнего надеялся, что Ян вернется к нему, ему просто надо было дать время на раздумья. Ведь они прекрасно ладили, подходили друг другу как два кусочка пазла. Чонин занимает так много места в жизни Сынмина, что, кажется, будто Ян и есть его жизнь, смысл и причина вставать по утрам. В кармане вибрирует телефон. Это Хан. - Нет, Хани, не сейчас. Я знаю, что ты переживаешь. Но ты не поможешь, - горько усмехается экрану школьник. - А я помогу? - слышит он любимый высокий голос за спиной. Ким боится оборачиваться. Он не уверен, захочет ли Чонин видеть его таким разбитым. - Я помогу, - уже утверждает Ян. - Минни? - Инни, - он резко поворачивается, чтобы встретиться с чёрными глазами Чонина. Они смотрят с заботой, излучают тепло. Младший раскрывает руки в приглашении. И старший падает в них, крепко цепляясь за куртку Яна. - Я не могу перестать любить тебя. Прости! Я знаю, что ты просил не питать никаких надежд. Но у меня ни хрена не выходит. - Я не могу запретить тебе чувствовать это, - утешает его друг, зарываясь пальцами в волосы Кима. - Кто я такой? - Может, судьба ошиблась? - он прикрывает глаза, пряча лицо в изгибе между ключицей и плечом Чонина. - Разве она имеет значение? - удивленно приподнимает брови Ян. - Ты сбежал из-за этого? Никогда не видел тебя таким... Разобранным. - Почти, - уклончиво тянет Ким. - Мы.. Мы можем пойти ко мне? - Всегда рад прикрыться поддержкой друга, чтобы не киснуть на дополнительной математике, - сияет Ян. Он нежно лохматит копну черных волос друга и целует того в щеку. Тот всхлипывает в предпоследний раз и выдавливает улыбку.***
- Я не уверен, что это хорошая идея, - выдыхает у губ друга Чонин. - Она отвратительная, - кивает в поцелуй Сынмин. А сам теснее прижимает к себе за талию Яна. Тот обнимает Кима за плечи, мычит и толкает любовника к стене. - Я не хочу делать тебе еще больнее, Минни, - Ян ведет своими большими холодными ладонями вниз по спине Сынмина. И тот выгибается, жмурясь. Может ли он остаться в этом моменте навсегда? Законсервировать свое сознание в этих прикосновениях и поцелуях? - Всё в порядке, Инни, - рвано вздыхает Ким, когда друг покрывает поцелуями его шею, смело забираясь под ворот рубашки. - Да, сними ее, - Ян расстегивает пуговицы на ней, но не снимает. - Будем трахаться на пороге? - смеется тот. - Такого у нас еще не было, - он тянет Сынмина за ремень, развязно и мокро целует друга, а затем расправляется как с застежкой ремня, так и с молнией на брюках. А затем опускается на колени перед Сынмином. - Можно устроить фестиваль непристойности для соседей, переместившись в ванную, - дразнит его Ким. - Боже, Йенни, да. Чонин обхватывает член друга вместо какого-либо ответа. Он проходится языком по всей длине, начиная быстро и привычно скользить по стволу ртом. Ян любовно придерживает старшего за бедра и прикрывает глаза. Сынмин почти сразу ощущает, как разум покидает его. Он не может связать слова в предложения, растекаясь и умирая внутри себя. Чонин везде, он забирает всё внимание Кима на себя. Больше ничего не важно, кроме парня перед ним. Он заставляет его тело гореть едва притронувшись, только начав стимулировать. - Я скучал по этому, - лепечет между громкими стонами Ким. - Фирменному минету от Чонина? - паясничает младший. - И этому тоже, - почему-то улыбается Сынмин. - Хочу кончить тебе в глотку, блять, Йен-нии, - у Кима поджимаются пальцы на ногах от того, как ему хорошо. Он сжимает прядки белых волос меж пальцев и толкается в рот младшему, не выдерживая. Он плывет, он не соображает, он лишь хочет пометить своего Чонина своим семенем. Он рычит и слишком скоро изливается тому в рот под тяжелое пыхтение обоих. Они пребывают в молчании, слышится гудение посудомоечной машины на кухне, тиканье часов и шум улицы. Чонин тыльной стороной ладони вытирает остатки спермы Сынмина, тот смотрит на друга завороженно. И хочет сказать что-то невероятно глупое и сентиментальное, как в дверной замок вставляют ключ. - Наверх, мигом! - орет шёпотом старший. Он одним движением натягивает белье с брюками и бежит вверх по лестнице в свою комнату, Ян, длинноногим оленем, опережает его, ржет при этом неэротично. - Минни, Йенни, я дома, - слышится мамин голос из прихожей. Сынмин устало фыркает, отвечая ей из-за двери. - Что ж, путь в ванную заблокирован, - тянет Чонин, усмехаясь. Он прижимает к двери Кима, бездумно оглаживая торс друга. Возбуждение все еще блуждает по телу, и, возможно, небольшой забег, усложнил возможность успокоиться. - Ты всё ещё можешь трахнуть мои бедра, - беззастенчиво предлагает Сынмин, обнимая Яна за шею. Он тянет вниз молнию на школьных форменных брюках Чонина, залезает рукой тому в трусы и обхватывает твердый член. Их губы вновь находят друг друга, соединяясь. Только в этот раз Сынмин чувствует жажду и неукротимое желание, с которыми его целует Ай Эн. - Я пытаюсь не хотеть этого так сильно. Но у меня ни черта не получается. Блять, - стонет Чонин, переходя на шею и плечо Сынмина. - Так хочу тебя взять, Минни. Я не должен, - он бережно берет его лицо в свои руки, как прежде делал, и целует его, хаотично и мягко. - Сейчас. Я успокоюсь. Боже, перестань. Если будешь дрочить мне, ничего не выйдет. - Я уже предложил тебе вариант, - Ким не дурачок. Он знает, что делает им обоим больнее, что, скорее всего, это всё запутает и усложнит то любовное дерьмо, в котором они варятся. Но ему надо, ему очень важно почувствовать тяжесть тела Чонина на своём. Чтобы тот обнимал его и закатывал глаза от удовольствия, трахая его, Сынмина, бедра. Чтобы его красивые лисьи глаза смотрели только на него. Он хочет Ай Эна больше всего на свете. Даже если тот уйдет после. И никогда не вернется в его постель и объятья. - Если ты перехочешь, скажи, - он заглядывает другу в глаза и оставляет поцелуй на виске. А потом стягивает с себя всю одежду в два приема и забирается на кровать Сынмина, абсолютно голый. Он усмехается, когда видит легкое смущение Кима. Тот поражается, как застенчивый ребенок вырос в бесстыдного подростка. - Доброго денечка, - хмыкает старший, сбрасывая брюки на пол и седлая младшего. - Привет, красавчик. Тебе идет мятая рубашка, - Чонин ведет руками от коленок к бедрам Сынмина, по его смуглой мягкой коже, пальцы гладят половинки зада, дразнят и заставляют вздрагивать. - Нравится скакать на членах? - Если это твой член, - завороженно выдыхает Ким. Он, немедля, достает смазку и выдавливает на стоящий член Яна сразу из бутылька. Чонин шипит и шлепает друга по заднице. - Холодно! - Конечно, - хихикает Сынмин, распределяя смазку по чужому пенису. Затем он передаёт ёмкость другу и ложится на живот, плотно сомкнув ноги. - Ты не был бы собой, не сделай гадость, - его полушария шлепают пару раз, чисто показать негодование. К сожалению, слышимость в доме хорошая. Будет сложно пояснить госпоже Ким, на кой ляд они упоëнно хлопали в ладоши пять минут. А затем Чонин оставляет пару капель смазки меж булочек Сынмина. Он неторопливо размазывает тягучую субстанцию по внутренней стороне бедер Кима, невзначай задевая яйца. - Дай подушку и уже начинай, - ворчит старший. - Не терпится? - смеется младший, ожидая, пока Ким устроится поудобнее. - Я думал, это тебе не терпится? - передразнивает Сынмин. - Это же ты меня соблазнил, - хмыкает Чонин, и плавно подается между ног друга, закусывая губу. Он проталкивается дальше, опираясь руками по обе стороны от головы Кима. Ведет бедрами туда-сюда пару раз, а затем, приноровившись, начинает медленно двигаться, чтобы не причинить дискомфорта старшему. - Я не хрустальный, боже, двигайся, - доносится приглушенно из подушек. - Будет саднить кожу, - предупреждает Чонин, начиная быстрее трахать бедра Сынмина. И тот закусывает край подушки. Он знает, он прекрасно обо всем знает. И заботливый тон друга - то, что сломает Кима, если Ян продолжит так печься о нем. - Да пофиг! Может, я хочу, чтобы после тебя у меня остались метки на бедрах! Хоть где-то! Хочу твою метку где угодно на своем теле, - из глаз Сынмина градом сыпятся злые слезы. Он невовремя вспоминает толстые линии заживших букв "I.N." на руке Хвана. И ему хочется убить его. Он не был тем, кто подходит Чонину. Они ведь даже не могли нормально разговаривать. Это что, шутка? - Я могу оставить ее, - шепчет хрипло Ян, очевидно, балансируя на грани оргазма. Он прижимается губами к загривку друга и целует кожу на ней. - Если ты хочешь. - Хочу, - больше умоляет Сынмин, слабо соображая. Он прижимает заплаканное лицо к подушке и чувствует в следующую секунду зубы Яна на том самом месте. - Ах! Сперма выстреливает ему между ног, а Чонин протяжно стонет его имя прямо у свежей метки. - Черт, я прокусил до крови.***
Хёнджин к концу следующего дня чувствует себя обманутым и глупым. Оба его друга, Феликс и Минхо, отказываются помочь выведать правду об истинном у своих мужчин. - Подумай сам, если они решили, что вам лучше не встречаться сейчас, вполне может быть, что это к лучшему, - замечает Лино, хмурясь. Хан переживал за своих друзей и ходил чернее тучи. И это настроение передавалось Минхо. Он уже несколько раз спрашивал, может ли помочь. Но Джисон уверял, что всё хорошо. Ëнбоку даже не пришлось что-то выведывать у Бан Чана. Его iq хватало, чтобы понять, почему Сынмин, бесстрастный и молчаливый, разразился гневливой тирадой. Но раз попросили молчать - он молчал. Это не его тайна и не его отношения. У него есть парень, вот на него всю оставшуюся после тренировок энергию он и тратил. Влезать третьим лишним в пару, еще и такую сложную, он не станет. Он же не дебил. - А если я хочу узнать, кто он? Мои желания не учитываются, что ли? - рыкнул Хван. - Ну иди пиздиться с Кимом тогда, - выдохнул Минхо. – Раз тебе одного раза не хватило. Может, это его кузен или бывшая. Или подруга или друг детства. Хан, сидящий рядом с книгой, откашлялся. Ли протянул ему свой остывающий чай. Они ждали результатов Феликса, поэтому могли разоряться на весь коридор. - Хëн, тебе надо подождать. Твоё предназначение ещё не готово тебя встретить, - решил подать голос Джисон. - Этот человек сейчас очень нестабилен и проходит через тяжелую черную полосу. Дай время. - Но я бы мог поддержать его, - голова Хëнджина падает ему на руки. Он не понимает. Он как будто бы смотрит на огромное полотно, замечает кучу мелких деталей, восторгается искусными мазками, насыщенными цветами, но не видит главного, всей панорамы. - Я не оставил бы его... Или ее. Разве я таким мудаком выгляжу? - Конкретно для этого человека - еще каким, - не выдержал Феликс. - Хан прав, тебе лучше набраться терпения. Если Судьба решила, что вам рано сходиться, значит, на это есть веские причины. Может, ты не дозрел, может, он не сможет вывезти шока от встречи с истинным. Все люди разные, может, он однозадачный. Или, не знаю, умеет справляться с трудностями в одиночку. И поддержка кажется ему жалостью. - И что мне, просто ждать, пока папочка Сынмин даст зеленый свет? - крякнул в нервном смешке Хван. - Тебе нужно дождаться, когда Сынмин его отпустит, - безрадостно намекнул Хан, косясь на сценическое имя Ай Эна на руке Хëнджина. …Это было за пару месяцев до отъезда Джисона в Малайзию, когда мальчишки ночевали у него и воображали всякое. Малыш Хлебушек в последнее время увлекся старыми романсами, что привез после каникул у бабушки. Та жила в Пусане, и после отдыха у нее, Чонин говорил с тамошним забавным акцентом. - Мне сказали, что у меня красиво получается петь, - улыбнулся ребенок. Ему исполнилось 9, и глаза мальчика все еще светились наивной радостью. - Друзья деда? - переспросил Ким. Он лежал наполовину на Яне, обнимая по-медвежьи. - Ага. Бабушка рассказала, что папа тоже раньше выступал, - он болтал ногами в воздухе, лежа на животе. - Как думаете, стать айдолами сложно? - Ты что, глупый? Конечно, - Сынмин ущипнул друга, и тот притворно захныкал. - Хани! Сынмо меня дразнит! - Тогда я заберу тебя к себе под одеяло, - хихикнул Джисон. Сынмин протестующе задвигал руками. Чонин показал тому язык и продолжил болтать ногами. - Мне кажется, у нас троих бы получилось? Я даже придумал себе псевдоним, - улыбка лисенка стала совсем широкой, и на щеках появились миленькие ямочки. Сынмин тыкнул в одну из них, не удержавшись. - Вот! Детской рукой на сложенной вчетверо бумажке, было выведено IN, и жирно обведено раз 10. - И что это обозначает? - не впечатлился Ким. - ну типа... ЧонИН? - свел брови младший. Через секунду комната Джисона наполнилась не гармоничным ржачем, который никто не мог унять ещё минуты 3 или 4. Младший возмущался и бил друзей подушкой, причитая, что хëны ничего в именах не смыслят... ... И вот Хан здесь, ему 16, и шуточный псевдоним его друга на руке самого популярного парня школы, а детская любовь Чонина мучается от ревности и безысходности. Ясно. Они все умерли и попали в дораму. А сценарий написал какой-то сумасшедший. Лино берет Джисона за руку. Надо как-то взбодриться и отвлечься. - Нам пора. Иначе опоздаем на урок, - выдает парень первое, что приходит в голову. Он встает и тянет за собой младшего. Хан послушно шагает следом, хлопая глазами без понятия, о каком уроке ведет речь Минхо. Но продолжать дальше это мозгоёбство просто нет сил, поэтому они вяло прощаются с друзьями Минхо и уходят. – Ко мне или к тебе? – играет бровями Ли. - Хён, ты такой прямолинейный, - хлопает его по плечу Джисон. - О чем таком ты подумал, Хани? – нежно улыбается Минхо. – Ты же сам просил помочь нагнать материал. - Ах. Об этом я совсем позабыл.