Горло, полное стекла

И если так давит ноша, А горло просит ножа Отвечай, отвечай, отвечай, отвечай Отвечай за слова. Отвечай за слова — Shortparis

Затянувшись и выдохнув через нос Данте смотрел, как Кэт туже затягивает на бицепсе прибор давления и сосредоточенно смотрит в яркий экран телефона, куда стремительно загружались данные. Единственное отличие нефилимов, которое Данте заметил ещё подростком, — не такое быстрое сердцебиение, но повышенное давление. В своё время под этим предлогом в одном из приютов его пичкали таблетками, вызывавшими у Данте провалы в памяти и обмороки, пока до него не дошла причина происходящего. — Ничего не понимаю: ты в полном порядке, — пробормотала Кэт, расстёгивая липучку на руке и снимая аппарат. — Ты точно нормально себя чувствуешь? Может съездим в центр и тебя посмотрит настоящий врач? — О, к чёрту это. Я правда в норме. — Данте улыбнулся, затушив сигарету в пепельнице и подняв взгляд, а затем сморщился и коснулся перебинтованной рукой груди. — У тебя нет волшебных эликсиров с чьей-нибудь спермой, чтобы это поправить? Вместо грубой чёрной нитки от шеи до живота теперь тянулся ровный хирургический шов — края раны срастались неровными алыми линиями, но не так молниеносно как обычно. Его перешивали по кускам — сам восстанавливаться он так и не мог. Внутри чёрной жижей зияла бесконечная пустота: первую душу Данте поглотил ещё в восемь лет, когда заколол демона в детском доме и с тех пор практически никогда не опустошал себя до конца. В нём всегда оставалось что-то на крайний случай — теперь исполосованная печать на спине годилась скорее в качестве украшения. Это было похоже на голод, но сводило не только желудок: скручивало тело, а разум метался в поисках крови. И в эти моменты Данте понимал, почему демоны столько тысяч лет живут исключительно войной — это походило на ломку, и он не знал, стоит ли об этом рассказывать Кэт, если она всё равно не в состоянии помочь. Похоже на ломку, порождающую поток неконтролируемых эмоций. Сильнее самого острого желания. Данте и до этого прилетало по демонической печати, но никогда не было никаких последствий. Лекс предположила, что всё это из-за Коцита — он высосал его до минимума, а после появились демоны и просто доломали то, что и так уже работало плохо. И Данте вновь слышал одну и ту же фразу: требуется время, чтобы восстановиться. И к его счастью Коциту оказалась не по вкусу ангельская начинка. Данте выдохнул дым через нос и сжал фильтр сигареты губами. Стоило подумать о недавних событиях, как внутри всё сжалось — Данте и не помнил, когда настолько не знал, что ему чувствовать и как реагировать. Кэт положила руку на его колено, успокаивая непрекращающийся тик, и Данте перестал стучать пяткой по полу, заставляя себя переключаться на другое. — Хуже места, чтобы застрять, не придумаешь. Ещё, блядь, и с ним. Сраный урод. — На его скулах заходили желваки. — Данте, спиздуй разобраться с Суккубшей. Данте, спиздуй завалить Боба Барбасса. Данте, хапни говна в Коците, а то я запутался. Так бы и придушил ублюдка. У тебя не было с ним проблем? Кэт подняла взгляд на Данте и отрицательно покачала головой. — Мы не так часто пересекались. Мне нужно заботиться о безопасности людей. И я постоянно искала варианты, как связаться с тобой. Улыбнувшись, Данте вытянул ноги и откинулся на спинку стула, закуривая очередную сигарету. За эти три дня они вывалили друг на друга невообразимо много информации: Данте старался восполнить пропущенные месяцы, а Кэт — понять устройство мира, который неминуемо надвигался на землю, раскалывая человечество морально и физически на куски. Они говорили за завтраком, обедом и ужином, пока сидели в библиотеке, пока Данте отмокал в ванной, но у Кэт так и не получалось окончательно свыкнуться с его присутствием, с мыслью о его возвращении. Каждое утро этих трёх дней она просыпалась со страхом иллюзорности и невозможности произошедшего. Для Кэт прошло слишком много времени, для неё Данте умер и чудесным образом восстал из мёртвых — всё вернулось на свои места. Они говорили обо всём, но стоило ей поднять тему Спарды, как Данте увиливал и закрывался шуткой. Кэт не знала, сколько он ещё сможет таскать всё в себе, прежде чем окончательно сломается. У всех есть предел. Но ей так не хватало не только самого Данте, но и его отношения к жизни, его искреннего желания помочь и осуществить то, что он считал правильным. Ей не хватало его наглости, прямолинейности и хамской уверенности в собственных силах. Среди постоянного расчёта стратегий — это казалось ей важным. Не хватало его заинтересованности и открытости — Данте никогда не терял то, что делало его человеком. Хорошим человеком. Кэт до сих пор помнила их разговор на заводе «Вирилити»: прежде чем что-то получить, Данте всегда отдавал что-то взамен, не обманывая, не притворяясь. Если она не хотела говорить, он не давил. Если она делилась чем-то, Данте делился в ответ. Ему понадобится время, и она готова ждать, а после — выслушать. Вергилий спас её когда-то, и за это она всё ещё была благодарна, но именно Данте показал ей, что это значит — когда можно кому-то довериться, притом взаимно. Кэт не понимала, откуда это в нём — в мальчике без семьи, который вырос в бедности и насилии. И почему всех этих черт не досталось Вергилию, выросшему с любящими и заботливыми приёмными родителями. — Хочешь поговорить о произошедшем? — спросила она, поднимаясь, чтобы заварить травяной чай. Ей не хотелось душить Данте навязчивостью и излишней опекой, но она переживала. — Лучше не сейчас, наверное. В голове всё ещё мутно. Крепко меня вздрючили в этот раз. — Ты хотел сказать, — Кэт разулыбалась, — вздрючили, как всегда? Данте выдохнул сигаретный дым через нос и улыбнулся в ответ. — Мило, что ты постигаешь азы иронии. В ногах Кэт вился Минос, тыкаясь тупой мордой ей в бок. За прошедшие полгода гнев из размера средней собаки вымахал в практически взрослую особь, и это очень сильно напрягало Данте, учитывая, как непросто было расправляться с этими тварями. Шипы на спине Миноса вытянулись и сформировались. Когда гнев ловил взгляд Данте, они приподнимались и дрожали, готовые вонзиться в горло нефилима. Сложив два пальца, Данте резко вздёрнул ладонь вверх, делая вид, что стреляет. — Он забавный, — Данте перевёл взгляд на Кэт. — Чем ты кормишь такую милашку? — Обычным мясом. Иногда выпускаю на охоту. Оказывается, гневы не брезгают и себе подобными. Затушив очередную сигарету, Данте вновь встретился взглядом мертвенно жутких красных глаз Миноса и отрешённо произнёс: — Искренне надеюсь, что он этим ограничивается. Утреннее солнце освещало осевшую мелкую пыль на стёклах здания, когда-то принадлежавшего Мундусу. Больше девяти тысяч лет ничего не менялось — люди были одним большим стадом овец: они рождались, выполняли предписанную им функцию и умирали. За окном простиралось ярко-голубое небо — раньше такое можно было увидеть только в Лимбо, когда облака проносились над головой, закручиваясь в воронку. Данте никогда не видел город таким. Его Лимбо-Сити — это узкие улицы, клубы и места, где менее людно, и вечная ночь. За время его отсутствия многое пришло в норму: появились дороги, жилые дома, и работали некоторые заводы. Город казался не таким забитым и опустошенным, как в первые месяцы после того, как Адские Врата были уничтожены. Данте надеялся на Спарду и знал: Вергилий тоже, а теперь они как слепые котята. Время тоже не играло на их стороне — промедлят и лишатся остатков человечества, и вся эта параллель будет принадлежать демонам. Данте смотрел как по дорогам то и дело мелькали грузовики с военными и продуктами первой помощи. Солнце рассыпалось осколками в отражениях стёкол разбитых домов и стеклянной крошке на асфальте. И именно в данный момент ему казалось, что всё того стоило. Кэт протянула Данте чай, и он обхватил кружку исцарапанными пальцами, вдыхая запах шиповника. — Я рад, что ты в порядке. Кэт кивнула и произнесла: — Я рада, что ты в порядке тоже. И в своём уме. Несмотря на то, что Данте всё это время сидел в башне, он всё равно чувствовал усталость и будто сильное похмелье. Мысли приходили отбойным молотком и рассасывались оглушающим звоном. Данте отпил чай и посмотрел на Кэт, которая склонилась над викканскими томами. Все события прошедших дней разбередили старые раны, и Данте вновь снилось детство: скрип крутящихся качелей, смех других детей на детской площадке, мелькающая Ева в белоснежном сарафане, которая улыбалась им с Вергилием, когда ловила взгляд своих детей. Падая и пачкая штаны зелёной травой, они с братом бегали от качели к качели, возились в песке и катали игрушечные машины по асфальту вместе с другими мальчиками своего возраста. Всё произошло быстро: кто-то, рассмеявшись, толкнул Вергилия в спину, и тот упал, а Данте, недолго думая, бросился с кулаками на обидчика. Он бил со своей нечеловеческой для ребёнка силой до первой крови, до оглушающего плача детей, когда Вергилий ринулся их разнимать. Они возились в песке, поднимая пыль, пока женские руки не подхватили Данте под живот и не подняли над землёй, оттаскивая. Он пытался вцепиться обидчику брата в волосы, брыкался, пинал ногами воздух, но Ева держала крепко. Сбившиеся плотной стеной в кольцо матери утешали своих детей, вразнобой настоятельно рекомендуя Еве сводить своего ребёнка к детскому психологу. Для Данте уже тогда все врачи были на одно лицо. Защищать кого-то — это было у Данте в крови. Он молчал, плотно сжимая губы, когда Ева, опустившись рядом, просила его извиниться. Данте молчал, сжимая ладонь Вергилия, и они смотрели на всех чересчур взрослым для шестилетних детей взглядом. В тот день Еве пришлось увести своих мальчиков с площадки. Больше они в это место играть не приходили. Брошенная на диван рация затрещала, вызывая Кэт. Данте протянул руку и зажал кнопку, отмахиваясь ото сна как от навязчивого насекомого. — Скажи Данте, что Вергилий хочет с ним поговорить, — прошипел голос Плексипп. — А пососать он не хочет? — переспросил Данте, чиркая колёсиком зажигалки. Сомневаться не приходилось, что его брат желал железной хваткой вцепиться в Спарду: новые разговоры, стратегии, всё то, что Вергилий был не в состоянии реализовать в одиночку. Сейчас обоим приходилось остыть и обсудить некоторые назревшие вопросы. Целый мир — это уже слишком тесно для них двоих. — О, привет, Данте. Слушай, мне очень жаль и... — Ага. — Данте поджал губы и, оперевшись на спинку стула и стаскивая с неё футболку, поднялся на ноги. — Ну давайте послушаем, что интересного он нам расскажет. Покачав головой, Кэт решила не воспрепятствовать — разговора не избежать. Она была готова к нему вот уже несколько месяцев. Вергилию Спарда был нужен как воздух: один из старейших демонов — он знал все секреты, он знал как привести разрушенный мир к порядку. Пару месяцев назад, когда Кэт зарылась в очередной викканский том в библиотеке, Вергилий признался — он не знает, что делать, если Спарда не вернётся. Эти слова стали мимолётным отчаянием — в тот день на востоке штата Лос-Анджелес демоны выжгли почти целый город. Вергилий хотел сказать что-то ещё, но промолчал и перевернул очередную страницу. Они остались в самом эпицентре, потому что здесь связь с миром демонов оказывалась наиболее ощутимой. По словам приспешников Вергилия, именно поэтому Мундус выбрал эти места, чтобы возвести город, башню и врата. Последние оказались уничтожены, но Башня всё ещё оставалась стратегически важной точкой. Кэт знала, что большинство городов не лежит в руинах, как Лимбо-Сити, но заполонившие улицы демоны питались людскими душами. Геноцид в мировом масштабе. Это даже войной назвать сложно. Самые низшие, самые голодные существа оказались по ту сторону Лимбо. Город следовало эвакуировать полностью, чем последние дни и занимались военные. Надев кожаную куртку, Данте поправил воротник и поднял кобуру с пистолетами со стола. — Можешь оставить это здесь, — тихо попросила Кэт, — пожалуйста? Данте пожал плечами, отпуская ремень, и вышел в коридор. Происходящее походило на бешеный поток не связанных между собой событий. Он давно не испытывал такого горького разочарования. Если бы они иначе выстроили их с Вергилием миссию, Спарда бы мог остаться жив. От чувства вины трудно избавиться — оно заседает в мозгу и карабкается по жилам, сводя нутро. Виноваты ли они с Вергилием? Знал ли Спарда, что в конечном итоге всё случится именно так? Победа над Мундусом казалась теперь ещё грязнее. Сможет ли Вергилий и сейчас сказать, что это допустимые жертвы и что это его крест? Последний раз Данте разговаривал с отцом по-настоящему много лет назад: Спарда держал его за руку и объяснял, что нужно делать и говорить, как он должен себя вести. А потом Данте забыл Спарду, забыл о его существовании. Когда Данте было четырнадцать, он пытался найти родителей. Но никаких зацепок и следов не обнаружилось, и он бросил эту затею, посчитав, что не стоит лишний раз возвращаться к тому, на что повлиять нельзя. Он нервно давил на кнопку вызова лифта, пока его руку не накрыла рука Кэт. Тянущее чувство в груди сбивало Данте с толку и остужало гнев. На мгновение Данте захотелось оказаться в трейлере — одному. По телевизору Боб Барбас рассказывал об Ордене, о террористах. Данте один, и Данте проще — жить проще. Это длилось ровно мгновение и картинка отошла на задний план — Данте поймал взгляд Кэт. — Сколько демонов Вергилий под каблук загнал? — спросил он, проходя в лифт. — Не знаю. — Кэт пожала плечами. — Около пяти сотен. Мы не так много общались или что-то обсуждали. Задрав голову, Данте смотрел, как на панели сменялись этажи. Есть столько мест, но Вергилий выбрал башню Мундуса. Его брат обладал невероятной особенностью делать из своего окружения стадо и превращать присутствующих в идиотов. И сейчас за ним следует много тех, кого Данте ненавидел слишком сильно, чтобы смириться. — Но они на коротком поводке? — Не всегда. Я видела, как выносили трупы из зала переговоров. Но вся грязная работа последнее время на сестре Лекс. — Кэт на секунду замолчала. — С Вергилием что-то не так. Когда прорывался второй круг, и он его запечатал, то сильно пострадал. С тех пор без острой необходимости в бой он не вступает. Нахмурившись, Данте сложил руки на груди и посмотрел на Кэт. — Выясним, значит. Звук шагов гулко отражался от высоких резных потолков, казалось, становясь громче с каждой секундой. Кэт держала его за руку, пока они не подошли к двери. — Слушай, Данте, я знаю, что случится. — Кэт положила ладонь на его щеку и заставила посмотреть на себя. — Но я умоляю тебя не заходить далеко. Кивнув, Данте остановился. Зал перед кабинетом Вергилия наполнился шелестом и шёпотом — слова не различались. Голосов было много, но все слишком слабые, тихие. Они разбивались о стены и стремились к потолку. — Ты слышишь? — спросил Данте, посмотрев на Кэт. — Что? Он позже с этим разберётся. Пугать своим состоянием Кэт ещё больше ему не хотелось. Тёмный зал и коридор залило светом, когда Данте распахнул массивные двери. — Девчули, привет. — Данте разулыбался Плексипп и Пандион. — Как дела? Плексипп раскинула руки в стороны в приветственном жесте и обнажила акульи зубы в улыбке. Стоявшая в стороне Пандион не шевелились, но всё же кивнула Данте в ответ. — Смотрите, какой красавчик решил нас навестить. Данте чувствовал, как затылок ему прожигают ледяным взглядом. Боковым зрением он видел неподвижную длинную тень Вергилия, растянувшуюся по залитому солнцем полу. Руки его привычно лежали на гарде Ямато, но стоял Вергилий в профиль, повернув голову в их сторону. Данте посмотрел на брата через плечо и улыбка тут же сползла с лица. Вергилий стоял против солнца, но Данте видел, как он поджимает губы. — Настало время поболтать, не находишь? — спросил Данте и получил в ответ короткий кивок. — Ребята, кто не Кэт, вы можете свалить отсюда? Тут разговор намечается. — Без обид, парень, но я вас одних не оставлю, — усмехнулась Плексипп и посмотрела на Пандион, которая коротко ей кивнула. В кабинете повисла настолько мёртвая тишина, что Данте слышал дыхание каждого из присутствующих. — Смотрю, ты тут всё обустроил. Фотографий Мундуса нет. Но знаешь, чего не хватает вот здесь? — Данте ткнул пальцем в стену за столом. — Надписи: «У меня, блядь, большой член». Вергилий коротко хмыкнул и повернулся к Данте всем корпусом, смотря глаза в глаза. Данте удивлялся самому себе — никакого острого желания драки, но если до неё всё же дойдёт, то он не против. В конце концов ему хотелось только одного — чтобы эта маска хладнокровия с лица Вергилия скололась, ссыпалась. Проблемы с эмоциями у них совершенно одинаковые, только справлялся каждый по-разному. — У нас много тем для обсуждения помимо моего члена. — Ну да, там же всё равно обсуждать нечего. Криво усмехнувшись, Данте качнул головой и отодвинул кресло за рабочим столом Вергилия, садясь. Он видел, как пальцы брата едва заметно поменяли положение на навершии Ямато. Конечно, такое раздражало, Данте это знал, — Вергилию никогда не нравилось, когда трогают его игрушки и когда разговор идёт не так, как ему хочется. В Ордене, перед серверной, располагался кабинет Вергилия. Пока брат щёлкал клавишами, Данте раскручивал Кэт на игру в карты среди книг и техники. То помещение казалось Данте вычурно огромным: высокие потолки, ковёр перед рабочим столом, гравировка на каменных стенах, огромные металлические сейфы, что хранится за дверьми которых не знала даже Кэт. Но апогеем сути Вергилия Данте виделось его кресло — здоровенный стул ручной работы с голубой бархатной обивкой, вышитой серебряной ниткой. Над изголовьем — металлическое обрамление, закрученное в узор. И ладно, у каждого свои вкусы, считал Данте, но с обеих сторон кресло держали взлетающие и смотрящие в небо мраморные ангелы. Ещё тогда, развалившись на металлических сундуках с оружием, Данте думал — его брат и правда такой придурок или притворяется ради статуса. Но факт оставался фактом — кресло походило на чёртов трон, и как никто в Ордене этого не заметил, оставалось загадкой. Сейчас аппетиты Вергилия стали скромнее — кабинет по-прежнему казался слишком большим, но не таким мрачным. На полу не лежало ковров, да и кресло, в котором он сейчас сидел — обычное офисное. Пальцами Данте бесцеремонно перебирал лежавшие на столе отчёты. За плотными картонными обложками находилась только сухая выжимка статистики, реальность виделась куда менее обнадёживающей. — Нам нужно уладить некоторые разногласия и прийти к общему знаменателю, — спокойно произнёс Вергилий, и голос брата показался Данте чем-то инородным. На столе металлической рамкой вниз лежала фотография. Данте поднял её, чтобы посмотреть на семейный снимок — Вергилий вместе с приёмными родителями и с младшей сводной сестрой. Лица — смутно знакомые. Кажется, Данте видел их по телевизору во время репортажа о строительстве очередной больницы или приюта. — Охуенные разногласия. У тебя же был план, что делать с, — Данте протянул предлог чуть дольше нужного, — человечеством. Надумал там чё-нить, пока меня не было? Вергилий пожал плечами, всем своим видом показывая незаинтересованность, и у Данте возникли сомнения в решении, ни с чем не связанные. Простые рабочие манипуляции, как на слабо взять, но он больше вестись на это не станет. Сейчас они разбирались с чуть более крупной проблемой — на кону человечество. — Мне нужно знать, что произошло в Коците. — Не, бро. Нам нужно обсудить, какой ты кусок говна, или я сегодня же приду и задушу тебя во сне. Чуть прищурившись и придавая взгляду искусственной теплоты, Вергилий покачал головой и произнёс: — Допустим. — Я не люблю говорить долго, потому что это нудно и я в этом не силён, но у меня к тебе много вопросов, а я не какой-нибудь дебил, который страдает и молчит. Данте постучал средним пальцем по столу и произнёс: — Помнишь разговор после обмена Кэт на Лилит? — Данте дождался кивка и продолжил: Все те смерти — это правда для тебя крест? Или ты сказал так, чтобы я заткнулся и делал свою работу, а? — Второе. — Мило. И после этого ты говоришь мне о каком-то предательстве. Да и сам же в это веришь, наверное. Решил по типу: что ты ебать не победил, но ебать победил. — Данте хмыкнул. — А смерть Спарды — тоже крест? Это всё ещё на грани или уже за ней? Это тоже цена? Допустимый ущерб? «Ты не понимаешь, это другое», да? Вергилий только на секунду отвёл взгляд в сторону. — Кэт — допустимый ущерб. Я — допустимый ущерб. Она и она. — Данте ткнул пальцев в Плексипп и Пандион. — А что за прикол был с этой лечебницей? — Мне нужно было, чтобы ты не мешался какое-то время. Но вас не должны были трогать. — И ты доверил это дело самым надёжным ребятам — демонам. — Уперевшись локтями в стол, Данте дважды хлопнул в ладоши, а потом развёл руки в стороны. — Мне вот интересно: ты тупой или наивный? Вергилий молчал, но на его скулах ходили желваки. — Ладно я со своим «нахуй людей». Но ты, Вергилий, твою мать, но ты. У тебя была семья. И по тебе видно, что в тебя вбухали кучу бабла и времени. Где ты нахватался этого дерьма, что ты умнее всех и за всех можешь решать. — Данте усмехнулся, провёл большим пальцем по стеклу фотографии, смотря на широко улыбающегося Вергилия с семьёй, и протянул рамку со снимком Кэт. — Смотри какой милашка. Ты даже Орден создал не без этих денег, не без этих людей. — Ты не знаешь всех деталей. В кабинете повисла тишина — Вергилий отвернулся к окну, наблюдая за разрушенным центром города. Шумно закинув ноги на стол и откинувшись на спинку кресла, Данте заставил брата снова обратить на себя внимание. Они перетягивали невидимый канат постоянно, каждая встреча — желание друг другу что-то доказать. Так складывалось и до инцидента после свержения Мундуса. Им обоим нравился контроль. И Данте не нравилось, что его контроль включал контроль над собой и ситуацией, а контроль Вергилия — это подчинение всего и вся, включая действия тех, кто с ним работал. Понимая, что у брата пунктик на порядке, во время работы над планом Данте не возражал. Сейчас же его скорее забавляло желание Вергилия казаться спокойным и уравновешенным и считать происходящее подконтрольным. — Так расскажи мне, чтобы я понял и перестал считать тебя жадным до власти уёбком. Я вижу только того, кто протащил свою задницу по чужой крови к этому креслу. Оно, кстати, удобное. — Или я, или кто-то из тех демонов, которые тысячелетиями выжидали. — Вергилий пожал плечами. — Ты мог занять место Мундуса и начать спасать людей, но ты, как обычно, был очень занят. Когда разум полностью избавился от демонического триггера, а мысли пришли в порядок, Данте понял, как они далеко зашли. Вергилий был ранен и непонятно где. Но единственное, что им с Кэт удалось обнаружить, — окровавленную могилу матери и притоптанную сотней демонов землю недалеко от родового особняка. Данте не находил себе места. — И правда был занят. Хэй, хочешь знать, чем я был занят вместе с Кэт, когда ты кинул обидку и дал по съёбам? — Данте выдержал небольшую паузу. — Мы искали тебя. В этом городе, в соседних, и ничего, конечно. Ты ведь у нас нефилим-телепорт. А потом ты появился, засунул нас в демона и сейчас стоишь весь такой клёвый и наверняка думаешь, какие тут все вокруг пидорасы. Ведь у тебя одного такая миленькая концепция мира. «Теперь мы будем править», блядь. — Я говорил о защите людей, — усмехнулся Вергилий. — Под соусом мирового господства. И, смотри-ка, люди не передохли все разом. — Потому что я держу их на плаву. — Прям везде и сразу? Ну не ебаться ты крутой парень. — Послушай меня, Данте. — Нет, сегодня ты будешь слушать меня, — отрезал Данте и ткнул в брата пальцем. — Я слушал твои бредни достаточно долго. — Дант... — Заткнись. Ты захотел править человечеством, серьёзно? Этот мудак убил нашу мать, вырвал ей сердце и сожрал его на моих глазах. — Данте почувствовал, как тон голоса при упоминании Евы сменился, поэтому на секунду замолчал. — А ты ввязался в это говно, только потому что решил обуздать людские души «правильнее»? Стоило задуматься, как далёко ты можешь зайти, когда ты размазал ребёнка Мундуса по асфальту. — Ты бы сделал то же самое. — Да нихуя. В отличие от тебя, у меня есть хоть какие-то правила. — Которые включали в себя шлюх и алкоголь, пока я не дал тебе цель. — Ты не дал мне цель, Вергилий, ты дал мне возможность вспомнить цель. Нихуя не одно и то же. Вергилий прожигал в Данте дыру взглядом. У Данте перед глазами стоял образ четырнадцатилетнего улыбающегося Вергилия с семейного фотоснимка, который Кэт всё ещё держала в руках. Что такого произошло с тем парнем, думал Данте, что он обратил свой огонь против всех. А он ещё считал программирование в подростковом возрасте странным занятием. — Суммируя вышесказанное: я всё вспомнил сам, — пожал плечами Вергилий, — а ты поднялся только с пинка. — Знаешь, вот тут я правда был занят. Мне нужно было рубить или быть зарубленным. Я был тем нефилимом, о котором знал Мундус — не забыл, нет? И по-настоящему из всего этого дерьма вытащил меня не ты. Меня вытащила Кэт. И буквально пару дней назад она снова это сделала. Неплохо так для человека, не находишь? Для подданой? За эти три дня Данте нечасто покидал свою комнату и комнату Кэт, но когда выходил, то постоянно натыкался на начертанные защитные пентаграммы или места для отступления, аналогичные тем, что Кэт предусмотрела в серверной в Ордене. Кабинет Вергилия не стал исключением. На до блеска начищенном полу, слева от стола, белой смесью была выведена пентаграмма. — Ты помог Кэт, чтобы она помогала тебе. Ты притащил меня, чтобы я мстил. О, это ведь мой брат, полюбас всё точно будет круто — мы мстим за Еву, за нашу мать. И всё бы в этом пиздатом плане сработало бы. — Данте сложил руки в замок на груди. — У меня было чёта около пяти месяцев, чтобы подумать. Знаешь, где ты проебался, Вергилий? Ты всё это время был на своей волне. Ты был так сильно занят всем тем, чем ты, блядь, был там занят, что не заметил — мне больше не похуй. И это главная проёбка в твоём великолепном плане. Если бы не все те люди под обломками Ордена, если бы не Кэт. Да. Мне бы было поебать, кто будет править. Предложи ему кто-то шанс жить не в трейлере, иметь все деньги и всех девчонок, Данте бы не колебался. В двадцать три года от мира большего не хочешь — мир должен лежать в ногах. В двадцать четыре Данте поклялся: он никогда вновь не окажется в том положении, в котором он беспомощен. После захвата Ордена тёмные гематомы с живота и рёбер Кэт сходили больше месяца. Данте молча помогал делать компрессы — Кэт за всё то время ни разу не пожаловалась. — Знаешь что, Вергилий? Ты косишь под Мундуса больше, чем думаешь. Одно решение вне его интересов, и он убивает нашу мать, а батя отъезжает в муки вечные. Одно решение вне твоих интересов — и ты напал на меня. Первый. Одно решение вне твоих интересов — и ты попытался убрать нас с дороги. Одно решение вне твоих интересов — ты бы убил меня, если бы не был таким слабаком. Одно решение — и ты собираешь вокруг себя тех, кого так ненавидишь. Как далеко ты можешь зайти в попытках доказать миру, что ты неебаться не такой как все? Вергилий, ты не поверишь, но всем насрать. Знаешь, не расти ты как ебаное тепличное растение, ты бы мог понять. Мир не вращается вокруг такого охуительного тебя. Бо́шку включи — ты же великий стратег, ебать тебя в сраку. Можно быть частью чего-то, но, прыгая выше головы, будь готов этой головы рано или поздно лишиться. Подумай хорошо над этим, кусок ты ебаного говна. Данте казалось, что он никогда не говорил так много с Вергилием. Чаще спрашивал что-то и слушал, отвечая только на встречные вопросы. Пальцы в синем латексе перчаток плотнее обхватили гарду Ямато — Вергилий оставался спокойным и говорил всё тем же вкрадчивым спокойным голосом: — У нас не получится конструктивного диалога. — И поэтому ты молчишь так, будто тебе хуёв в рот напихали? — Мне нечего тебе ответить. Как бы ты ни был прав в чём-то, в конечном итоге твоё место — быть оружием в чужих руках. Сейчас ты пытаешься стать оружием в руках человечества. Даже по минимальным урокам истории ты должен знать, что бывает, когда человечеству в руки попадает хоть что-то по-настоящему стоящее. Как только они закончат воевать с демонами, то начнут воевать друг с другом. Там тоже придётся занять сторону. Не строй иллюзий: такой, как ты, не сможет жить нормально. Ты рассуждаешь вроде правильно, но всё равно как ребёнок. — Осторожнее, брат, я уже один раз натянул твою жопу тебе на глаза, натяну и снова. — Попробуй. Данте и приглашения не требовалось. Он сложил руки на груди в замок и упёрся ботинком в край стола, а затем резко разогнул ногу в колене. К потолку взметнулись бумаги и мелкая канцелярия. Данте не сомневался, что Вергилий увернётся. Но он не увернулся. Оставляя полосы на блестящем каменном полу, металлический стол сбил Вергилия с ног — Данте уловил сначала характерный для стеклопакета хруст, а после звон бьющегося стекла. — Ох, чёрт, — выдохнула Кэт и бросилась вперёд. Данте вскочил с кресла и ринулся следом. Со свистом стол пролетел сто шестьдесят этажей вниз, сколол выступающую часть башни, прежде чем разлетелся о чёрные каменные ступени главного входа Силвер Сакс. Бетонные блоки рухнули следом, поднимая туман серой крошки. Закрывая глаза от солнца, Данте всматривался в оседающую на землю бетонную пыль. — Будет неловко, знаешь, — хмыкнула Плексипп, — если ты вальнул брата столом. Воздух за спиной Данте наэлектризовался. Вергилий искажал пространство, и это всегда сопровождалось характерными маячками: сначала статическое электричество, резкое вибрирующее рассечение воздуха, а затем чёрно-синий дым — словно кто-то ронял капли крови в воду. Данте резко развернулся и завёл руку за спину, загребая воздух. Пистолеты остались лежать на тумбочке в комнате. — Дерьмо. Удар гарды Ямато пришёлся куда-то в корпус — Данте задохнулся от боли и стиснул зубы до скрипа. Пальцами он схватил только чёрно-синий дым, прежде чем сорвался вниз. Стекло окна распороло щеку — пролетая этаж за этажом, Данте чувствовал, как кровь ползёт вверх, к виску. Здание Силвер Сакс расширялось к основанию и позволяло не рухнуть на каменные лестницы кровавым фаршем, а соскользнуть по бетонным выступам. Прижимая горящие и растёртые в кровь ладони при торможении к груди, Данте втягивал ртом пыльный воздух. Вергилий стоял напротив и ждал. Позвоночник опалило жаром, очерчивая контуры метки, — Данте завёл руку за спину, стиснул резную рукоять Мятежника и расправил плечи. Солнце слепило Вергилия, и он щурился. — Хотел тебе сказать ещё тогда: твоя техника боя оставляет желать лучшего, — расплываясь в улыбке произнёс он, пока доппельгангер делал шаг вправо и, отталкивая гарду большим пальцем, высвобождал свой Ямато. Кэт ещё в Ордене рассказала Данте, что доппельгангер в литературе характеризует тёмную сторону человека, двойственность личности. Часто это происходит несознательно, и доппельгангер питается носителем, пока не занимает его место. Весь образ Вергилия под завязку был набит подобным, он иногда оговаривался — в нём проскальзывало то, кем он на самом деле являлся, но ни Кэт, ни Данте этого не замечали. Или не хотели замечать. — Это называется контактный бой и инерция, — улыбнулся Данте в ответ. — Мой меч весит больше, чем твоя тощая задница. Ну и знаешь, мне как-то не доставляет заходить противника до смерти кругами. Оглядываясь назад, Данте бы назвал технику боя Вергилия — выверенной: никаких случайных движений, никакой суеты. Данте видел в этом много часов теории и тренировок с другими людьми. Но Вергилию не хватало практики, и он проваливался в банальных вещах: стоял против солнца, не использовал окружение, не мог распределить внимание без доппельгангера на большое количество целей. А ещё Вергилий раздражался — холодно, на грани контроля, но Данте чувствовал эту тьму, когда воздух электризовался и темнел, как менялось пространство. Для Данте большая часть столкновения была плохой шуткой, но всё ещё чем-то, что удовлетворяло его желание контроля. Доппельгангер ринулся вперёд, вынуждая Данте двигаться. Вынырнув из ангельского прыжка, он ударил Мятежником наискось — справа налево. Из-под меча вылетели искры, когда лезвие упёрлось в ножны Ямато. Руки Вергилия дрожали от напряжения. Кровь стекала по рукояти Мятежника, скользила между прорезями и капала на землю — острые каменные грани распарывали Данте ладони. Он теснил Вергилия. — Достань Ямато, — прорычал он, уворачиваясь от подошедшего со спины доппельгангера. — Заслужи. Вергилий странно улыбнулся, и Данте проглотил вставшую комом в горле вспышку гнева. На настоящую злость ему не хватало ни сил, ни эмоциональных ресурсов. Полностью сосредоточиться в настоящем моменте у Данте не получалось. Ударная волна снесла его с ног, когда он попытался атаковать вновь, — пролетев несколько метров, Данте приложился головой о каменные лестницы Силвер-Сакс. Картинка перед глазами двоилась, в ушах звенело — он видел, как туман рассеивается, а за ним — Вергилий, по мертвенно бледному лицу которого ползли тёмные вены, глаза заливались светом, а руки окутывало холодное пламя. Призрачный клинок воткнулся около головы, второй — прошил плечо насквозь — Данте чудом увернулся. — Чё, пригодился тогда мой подсрачник? — хмыкнул Данте. — Получил пиздюлей и сразу прокачался. Обращайся. Чёрный густой дым забился в глаза и нос, когда Вергилий материализовался вплотную и схватил его за воротник куртки. В следующую секунду они вдвоём вынырнули из темноты и камнем полетели вниз. — Да ты издеваешься, — процедил Данте и с размаху ударил Вергилия лбом в переносицу. Вытянув руку, Данте попытался схватить оттолкнувшего его Вергилия, но только загрёб пальцами черный дым, срываясь спиной вниз. Перед глазами мелькало солнце, отражающееся в окнах Сильвер-Сакс. От скорости падения закладывало уши. На мгновение Данте отвлёкся на лежащий в руинах город, поэтому упустил, как Вергилий появился рядом. Спиной пробивая стёкла и офисные столы, Данте выхватил Мятежник из-за спины, но рассёк воздух. — Так и будешь бегать? Скинув с себя стол, Данте поднялся на ноги и посмотрел на стоявшего в паре метров от него брата. — Знаешь, почему ты всегда будешь проигрывать мне? — продолжил Данте. — Потому что я лезу в драку, чтобы выжить, а ты — чтобы жить лучше. Жадный до власти мудак. Синее пламя вокруг Вергилия разгоралось ярче — под влиянием демонического триггера он становился практически нечитаем. — Нас спасает не сила, не справедливость, не человечность. — Голос Вергилия прогремел эхом. — Нас спасает власть. А суть власти — это власть над другими. И если бы эта власть была у нас с самого начала? Всё было бы иначе. Ева была бы жива. Наша мать была бы с нами и Спарда тоже. Мои родители были бы живы. Моя сестра. Поэтому я не Мундус, Данте. Я — не он. — Чё ты несёшь вообще? У Мундуса была власть — и где он теперь? Я любил тебя тоже, Вергилий, но ты сам к хуям всё похерил. — Ева хотела, чтобы у нас была власть. — Она хотела, чтобы у нас была свобода. Вены на лице Вергилия темнели. Он ринулся вперёд, отталкивая большим пальцем гарду Ямато. Всё произошло неожиданно даже для самого Данте: боль поднялась из груди к горлу и офис утонул в белом свете, мелькая чёрными контурами объектов. Дрожащие руки с тёмными прожилками Данте перед собой даже вытягивать не стал — он знал, что происходит, но не что происходит с ним. Это повторялось. Всё горело. Метка сводила его с ума жжением между лопаток. Первое, что услышал Данте — трескающиеся стекла. Белая пелена с глаз спадала, и он увидел, как Вергилий стоит на одном колене, упираясь Ямато в пол и сопротивляясь прижимающей его к этому самому полу силе. Данте же чувствовал себя практически невесомым. Оставшиеся целыми столы, складывались — металл гнулся как пластилин. По несущим стенам и колоннам расползались ветви темных трещин. Здание Силвер-Сакс жалобно заскрипело. — Ты нас угробишь, — на выдохе произнёс Вергилий и вновь попытался встать. Он угробит только его. Вергилий уже давно всех похоронил. Они справятся без него. Мир справится без него. Данте справится без него. — Ты говорил, что я выбрал неправильную сторону. А какая правильная сторона? Твоя? — Данте на секунду замолчал. — Знаешь, когда я увидел Спарду, то подумал: это всё. Вся моя семья мертва. Данте снова и снова возвращался к тому образу Вергилия, который запомнил. Прошлое ломало его, распарывало, вшивало в память болезненные воспоминания. Вергилия же прошлое просто сломало. Иначе Данте не мог объяснить все его действия и решения. Вергилий поднял голову и посмотрел ему в глаза. Ближайшая к Данте стена развалилась на бетонные куски. — Я не хотел этого, Данте, — внезапно очень спокойно и очень тихо произнёс Вергилий. — Клянусь, я думал, что он жив. Все так думали. Прости меня. Прости за то, — сплёвывая кровь, он замолчал, но продолжил: — за то, что ты был там один. Что-то внутри под рёбрами щёлкнуло. В груди клокотало, поднимаясь комом и застревая в наполненном битой стеклянной крошкой горле. Данте не мог сглотнуть. Бутылочные осколки резали стенки гортани, выворачивая душу наизнанку, и глухо падали куда-то вниз, в пустоту. Внутри не осталось живого места — сплошная рваная кровоточащая рана. Ему нужно время. Ему нужно лишь время. Рано или поздно кровоточащая рана затянется, покроется струпьями и заживёт. Уродливый шрам останется — их семью разорвали на куски — но само нутро перестанет быть оголённым источником злости. Данте нужно время. Горло, полное стекла. Горло, полное невысказанных слов и обид. — Посмотри, до чего ты докатился. — Данте усмехнулся и отрицательно покачал головой. — Я даже не знаю, правда это или нет. Сегодня Данте разбит. Растоптан жесткими подошвами по полу в стеклянную крошку, в пыль. Стены здания перестали трещать, белый свет рассеялся. Вытирая губы и подбородок от крови, Вергилий медленно поднялся на ноги. Смотря на него, Данте сделал два шага назад, а затем повернулся спиной и направился из офисного помещения в коридор, пытаясь выровнять дыхание. Они все вместе, скрипя зубами, построят новый мир на этой братской могиле.