Все поднимаются, а я падаю, По ощущениям это полуночная прогулка. Окончание ждёт снаружи, Плача в руках замешательства, Лаская наши улыбки изнутри. Thetawaves — System Of A Down
Кэт сидела на полу кухни, по-турецки скрестив ноги, и вырезала на ламинате ритуальным ножом, болином, последнюю вершину пятиконечной звезды, вписанной в круг. Рядом с ней были разбросаны вытащенные из рюкзака и сумки пузырьки со смесями и высушенные травы, часть которых она пару минут назад измельчила в небольшой ступе и бросила в кастрюлю, стоявшую на плите. Всё утро медиум рассортировывала смешавшиеся пучки растений и составляла списки того, что в скором времени должно было закончиться или чего вообще в наличии не было. Пунктов получилось немало, и Кэт думала, как повежливее попросить Данте съездить с ней за город. Вчера сорвавшийся нефилим поднял страшный шум, и она всю ночь почти не спала, боясь, что демоны доберутся до дома, а дать бой Данте в таком состоянии не сможет, да и Кэт тоже: запасы готовых зелий были ничтожно малы. Но твари не напали, к счастью. И когда нефилим успокоился, пребывая в неком подобии ступора, она отвела его на второй этаж и уложила спать. Всей душой медиум переживала за него: она не знала причины, значит, не знала, как помочь. В ванной наверху раздалось журчание воды — Данте наконец очнулся, а Кэт закончила чертить пентакль. Откинув волосы со лба, она сдула с пола деревянную крошку и принялась выводить дополнительные символы, закрепляющие призыв потока энергии. Прикусив кончик языка и бросая редкие взгляды в Книгу Теней для сравнения, медиум пыталась сделать всё максимально правильно и чётко. Она уже довольно давно не прибегала к подобному способу для абсолютного единения с природой. — Ты зачем пол портишь? Кэт оторвалась от процесса на насмешливый голос нефилима и посмотрела на него, остановившегося в арке между залом и кухней. — Чем это так вкусно пахнет, а? — произнёс он и направился к плите, переступая через разложенные на полу кучки трав, порошков и пузырьков. Медиум хотела было предупредить Данте, но не успела: любопытный нефилим уже поднял крышку кастрюли, стоявшей на медленном огне, и засунул туда нос, недовольно сморившись и тут же закрыв содержимое, тихо ругаясь. Кэт рассмеялась под недовольным взглядом и указала в сторону соседней небольшой кастрюльки: — Суп там. — Прости, конечно, — фыркнул Данте и, взяв кастрюлю и ложку из ящика, направился в сторону обеденного стола, — но зачем ты варишь дерьмо? — Это защитное зелье, — обиженно ответила медиум и вновь принялась вырезать болином на полу символы Триединой Богини. — Я распылю его вокруг дома — тогда демоны не пройдут. Нефилим хмыкнул и, отодвинув стул, сел, приблизив кастрюлю к подбородку, и запустил туда ложку. Суп оказался горячим и очень вкусным, поэтому, сослав всё на свою молниеносную регенерацию, Данте продолжил есть, обжигая язык. — Я действительно так хорошо готовлю? — спросила Кэт, поднимаясь на ноги, и подошла к плите, чтобы перемешать содержимое зелья. — И будь так добр, передай шалфей. — Не знаю, мне нравится. Я ел всякое, но не стоит портить мне аппетит воспоминаниями. Когда остаешься на улице в таком юном возрасте, как оказался когда-то нефилим, выживать приходилось разными способами, пока не научишься более-менее уводить из-под носа людей деньги и вещи. Да и Данте отчасти повезло: он быстро нашёл общий язык с теми, кто оказался в подобной ситуации… особенно с девушками. Да, он всегда хорошо сходился с людьми. Будь его жизнь не такой дерьмовой с самого начала, не такое безумной и сумасшедшей, место в мире нашлось бы куда быстрее, подумал нефилим, но с другой стороны он бы уже не был самим собой. Но последнее время Данте всё чаще хотелось повернуть время вспять, и вернуть потраченные впустую годы. — Ну, это же ромашки, Данте! — воскликнула Кэт, когда нефилим ткнул пальцем в высушенные перемотанные грубой толстой ниткой цветы, лежавшие на столе. — Те, что левее. — Простите, — хмыкнул он, протягивая медиуму тёмные фиолетовые цветы, которые тут же отправились в светло-коричневую бурлящую воду. Данте сморщил нос и вновь уткнулся в кастрюлю с супом, когда запах из-под поднятой крышки разнёсся по кухне. Передёрнув плечами, нефилим уставился на Кэт, которая, запустив пальцы в пакет, отсчитывала мелкие чёрные зёрна. — Что-то совсем не тепло. Кэт повернулась к нему лицом и, убрав прядь непослушных волос за ухо, иронично подняла правую бровь. Затем вновь сконцентрировалась на приготовлении — закатала рукава серой водолазки, чтобы влажный пар не оседал на них, и принялась мешать зелье. — Ты бы сюда ещё в трусах пришёл, — фыркнула медиум и включила вытяжку над плитой. Данте посмотрел на свои джинсы: раньше никто никогда не указывал, что и когда ему нужно надевать в собственном доме — хоть заходись в чём мать родила, — а теперь приходилось мириться с чьим-то по-детски смешным стеснением. Старые привычки неискоренимы, конечно, да и Кэт уже отчасти привыкла, что после ду́ша нефилим спокойно может выйти из ванной без полотенца и с непоколебимым видом собственного величия прошагать по коридору. Пожав плечами, Данте закинул замёрзшие босые ноги на соседний стул и с набитым ртом произнёс: — Ну, я думал над этим. Закатив глаза, медиум вытащила из верхнего шкафчика пакет с сухим молоком и, вывалив порошок в глубокий стакан, поставила электрочайник кипятиться. Минос спал в зале на диване, свернувшись в клубок и зарывшись в плед, — гнев оставался по сей день совершенно мирным и спокойным, не выказывал агрессии, даже не позволял себе рычать на Данте. Кэт испытывала за него самую настоящую гордость: осознание того, что нефилим оказался неправ по отношению к демоническому существу, грело душу. Это лишний раз доказывало медиуму — мир ещё не так прогнил, как казалось. — Слушай, если так пойдёт и дальше, — Данте ткнул ложкой в суп, — то я готов работать за еду. Ты мне готовишь — я тебя защищаю. — То есть, если я перестану тебя кормить, ты меня бросишь? — Губы Кэт расплылись в улыбке, и она повернулась к нефилиму, опираясь руками по обе стороны от себя на разделочный стол. — Если ты перестанешь, я найду способ заставить тебя делать это вновь. В этот раз Данте действительно говорил в шутку, без каких-либо намёков, не думая и не заморачиваясь о последствиях, но медиум всё равно смущённо опустила глаза и сжала край чёрной каменной столешницы до побелевших пальцев. — Если меня разнесёт, это будет твоим косяком, — продолжил нефилим. — Моим?! Данте утвердительно угукнул, оставив кастрюлю, и рассмеялся, одним точным броском отправив ложку в раковину. — Обычно девушки волнуются из-за своей фигуры, — улыбнулась Кэт, наблюдая, как нефилим двумя руками ерошит короткие волосы. Она уже привыкла к такому его виду. — Жирным быть плохо, Кэт. — Данте похлопал себя по обнажённому животу. — Жирным в Лимбо далеко не убежишь. Медиум покачала головой и, спохватившись, развернулась к плите, подняла крышку и сдула пар, а затем убавила газ. Её мучил вчерашний вечер, но заговорить об этом она не решалась, выжидая удобного момента, когда нефилим будет наиболее предрасположен к разговору. Выуживать насильно детали и нарваться на ссору Кэт не хотелось. Медиуму не хватало информации и единственное, что она могла в данный момент — это постараться оградить их от лишних стычек с демонами. Сложив руки в замок на груди и поджав губы, Данте смотрел через окно на двор: Лимбо-Сити с наступлением зимы приобретал привычные серые краски, которые всё равно оставались ярче после слияния миров. Мелкий дождь накрыл город, а тяжёлые низкие тучи не думали расходиться уже второй день, укрепляя вялость состояния нефилима. Ему хотелось спать так, что на ходу закрывались глаза. Данте давно не мучили такие яркие и красочные кошмары, кажется, ему вновь снилась Ева, просящая вернуть брата, и кипящее озеро крови, в котором он тонул — неприятное ощущение сползающей кожи оставалось даже сейчас. Ко всему со вчерашнего вечера ничего не тревожило его, что приводило в смятение ещё больше: вспышки боли усиливались с каждым разом, и Данте напрягало то, что боль оказывалась сильнее выдержки. Нечто шло не так, и нефилим ощущал, что это разрушает его. Холодные пальцы медиума, коснувшиеся плеча, отвлекли Данте от созерцания окна, и он поднял голову, смотря на неё снизу вверх. — Мне понадобится твоя кровь, — тихо заключила Кэт и, перевернув его руку ладонью вверх, резанула ножом. Нефилим непроизвольно дёрнулся от неожиданности, когда атам окропился кровью, но руку на месте оставил, позволяя загнутому в полумесяц лезвию полностью окраситься багрово-красным цветом. Липкие капли стекали по пальцам и срывались на пол. — Прости, пожалуйста, — убрав нож, виновато протараторила Кэт и, взяв со стола тряпку, прижала её к ране на ладони нефилима. — Просто, если не использовать твою кровь, то защита тебя, как и обычного демона, не впустит и не выпустит. Данте молча кивнул, сжав ткань в регенерирующейся руке, и подхватил за загривок сонного Миноса, который направлялся к медиуму, и водрузил к себе на колени, почесав между ушами. Гнев недовольно забил лапами и вытянулся вдоль ног нефилима, повернув голову в сторону Кэт, медленно опускающей окровавленное лезвие в кипящую воду. Данте бросил тряпку на стол к пучкам растений и провёл ладонью по спине Миноса: пальцами в особо густой шерсти на загривке нефилим нащупал начавшие пробиваться иглы — скоро гнев вместо молока потребует свежего мяса. Словно почувствовав смену настроения Данте, Минос напрягся и прижал уши. Нефилим вновь потрепал его по голове. Кэт ни за что не позволит убить гнева, поэтому придётся либо сделать тихо, либо искать способ прокормить тварь, которая в скором времени начнёт расти буквально по часам. Данте тяжело вздохнул: к сожалению, ничего тихо он делать не умел. — А что это за сатанинские каракули на полу? — спросил он, разглядывая ровные линии, старательно вырезанные ножом. — Это пентаграмма, позволяющая лучше проводить энергию, а рядом изображение Триединой Богини, — не поворачиваясь, произнесла Кэт и взяла чайник с подставки, наливая в стакан с сухим молоком кипятка. — В пентаграмме пять вершин звезды указывают на пять центральных элементов или на пять оконечностей тела, а символ Триединой Богини — на три её лика: растущую, полную и стареющую луну. Данте хмыкнул и бросил короткий взгляд на Книгу Теней. — Но зачем всё это? Взяв в руку стакан и помешивая его содержимое чайной ложкой, медиум повернулась лицом к нефилиму и строго посмотрела на него, а потом на Миноса. — Небольшой связующий ритуал, который поможет мне укрепить связь с противолежащими мирами. Тебе действительно интересно или ты просто так решил забивать себе голову ненужной для тебя информацией? — И то, — улыбнулся Данте, — и другое. На самом деле ему хотелось увести разговор куда угодно и слушать что угодно, лишь бы не заговаривать о вчерашнем. Вот только Кэт такой расклад не устраивал, и она, не выдержав, произнесла: — Спина не болит? Нефилим коснулся затылком стены и упёрся взглядом в потолок. — Нет, — ответил он, стряхивая с колен Миноса, который лениво поплёлся к миске, куда медиум только что налила молока, — онемение. Я её почти не чувствую. Это должно со временем пройти. Нахмурив тонкие брови, Кэт подошла к валявшемуся у стола рюкзаку и вытащила оттуда небольшой пузырёк, наполненный прозрачно-синеватой вязкой жидкостью. Данте отрицательно покачал головой, догадываясь, что медиум собралась делать. — Это должно помочь, — констатировала она. — Настой блокирует силы, не поддающиеся человеческому пониманию. Я иногда сама использую его, когда кошмары становятся совсем невыносимыми. Возможно, так мы сможем блокировать последующие вспышки. Данте, то, что с тобой происходит, я не могу объяснить, и ты тоже. Мне это совсем не нравится. — Забей, — хмыкнул нефилим, пытаясь стряхнуть с тёмных джинс приставшую длинную белую шерсть гнева. — С каждым разом тебе от всего этого становится только хуже, — тихо произнесла Кэт, крутя в руках пузырёк, — что если в следующий раз всё кончится?.. — Я не собираюсь подыхать от подобного, — перебил её Данте. — Всё в норме. — Нельзя так халатно относиться к себе. Давай, хотя бы попробуем. Нефилим молча смотрел, как со стеклянного дна медленно поднимаются пузырьки воздуха. В конце концов Кэт никогда не пыталась сделать ему плохо. — Но больше тему эту не поднимаем. Дождавшись, когда медиум коротко кивнёт, Данте пересел лицом к спинке стула и, положив на неё руки, упёрся подбородком на тыльную сторону ладоней. Медиум с трудом открутила крышку и запустила два пальца в тонкое горлышко, зацепляя нечто, напоминающее мазь. Нефилим сильнее наклонил голову, теперь опираясь на руки правой щекой, и покосился на Кэт через плечо. Она сдула упавшие на глаза непослушные пряди и прикоснулась к спине, скользя ладонью между лопаток Данте, который её прикосновения даже не ощутил. — Тут тоже есть беличья сперма? — усмехнулся нефилим. — Данте, не во всех зельях присутствует этот ингредиент, — заключила медиум, вытряхивая содержимое на спину нефилима, — но здесь она есть. Он скривился, передёрнув плечами, и отвернулся. Под кожей начинало колоть от планомерных движений Кэт, и Данте постепенно начал чувствовать, как холодные пальцы скользят вдоль позвоночника и обводят контур метки. Медиум оказалась права — тяжесть во всём теле медленно отступала. — Ты действительно веришь в то, что тебе помогают какие-то боги? — спросил Данте. Ладони Кэт поднялись к шее и, скользнув к ключицам спереди, вернулись на плечи — нефилим блаженно прикрыл глаза. — Не совсем боги. Скорее, некие силы, контролирующие течение жизни. — Ну, это же так глупо. Если бы что-то и было, оно бы не позволило дерьму выливаться в жизнь людей. Даже будучи сыном ангела и демона, Данте не верил во все эти сказки о Создателе: слишком часто сталкивался с несправедливостью. А когда он всё-таки решался просить небо о чём-то, то оно не откликалось, и приходилось раз за разом справляться со всем самому. И нефилиму не верилось, что Кэт, столько натерпевшаяся за свою короткую жизнь, может продолжать надеяться на кого-то, кроме себя. — Иногда вера — это всё, что у тебя остаётся, — отнимая ладони от спины Данте, прошептала медиум и направилась к раковине, чтобы смыть мазь с рук. — И человек живёт только потому, что ещё верит. Неважно во что. Отобрать веру у человека — сломать его. Нефилим ничего не ответил, да и нечего ему было сказать на это: привычка доверять только себе и верить только в себя въелась в него неискоренимо. Ребёнком Данте верил в то, что кошмары однажды кончатся, что демоны оставят его в покое, что жизнь в слепом тумане неведенья оборвётся, и за ним вернутся: в детстве он понимал, что происходящее вокруг — это не то, чем кажется. Но спустя много лет нефилим принял чужую правду, поверил в то, что говорили, стал тем, кем его считали. Томительное ожидание непреходящей справедливости выжгло многое. — Что вчера произошло, Данте? — не вытерпела Кэт. Нефилим пожал плечами. Ему хотелось знать это не меньше, чем медиуму. — Без понятия. Но вчера вечером я наткнулся на человека, женщину, на которую напали за пару минут до моего появления. Я застрелил тварь, но знаешь, что самое интересное? Эта тварь когда-то была человеком. Словно люди заражаются какой-то дрянью. Походило на ёбаный зомби-апокалипсис. Он пытался сожрать женщину, а когда ту покусали — она перерезала себе глотку. Я будто низкобюджетное кинцо глянул. Руки Кэт, наливавшей подостывшее зелье из кастрюли в небольшой пластиковый контейнер, дрогнули, и она тут же обернулась к нефилиму, который уронил взгляд в пол, прокручивая в голове детали вчерашнего вечера. — Ты это серьёзно? — тихо спросила медиум. — Нет, блядь, это я так пошутил, — огрызнулся Данте. — Конечно, серьёзно. Ко всему на втором пирсе вполне себе кипит жизнь. Чую, что демоны там неплохо обосновались, и даже догадываюсь, кто всем заправляет. Зашторивая вчера окна в доме, Кэт поднялась на второй этаж и, подойдя к восточной стороне, увидела, что небо над Лимбо-Сити чересчур светлое, но сослалась на аномальные явления погоды. Теперь же всё вставало на свои места. — Я планирую наведаться туда и встретиться со старым знакомым, — продолжил нефилим. — Эта крыса знает всё, что творится в городе, и откуда ноги растут. — Я с тобой. Заявление прозвучало настолько неожиданно, что Данте не сразу понял, к чему медиум это вообще произнесла. Он собирался в самое пекло, в самые руки твари, к демону, которого водил за нос больше семи лет, и который так просто не простит ему этого, а Кэт, неспособная справиться даже с обычным солдатом, навязывается в гущу событий. — Нет, — хмыкнул он, — ты сидишь дома и не высовываешься. — Я иду с тобой, Данте. Если демон, к которому ты собираешься, знает что-то, то я должна у него сама всё выведать. Нахмурив тонкие брови и прищурив глаза, Кэт смотрела на него сверху вниз, чуть задрав подбородок, и нефилим, рывком отодвинув стул, поднялся на ноги и сделал шаг в её сторону, теперь уже возвышаясь над медиумом. — Это опасно. — Вся моя жизнь — сплошная опасность, — парировала медиум. — Ты знаешь, что именно у него спрашивать? Что поможет миру и нам? Не со списком же мне тебя туда отправлять. — А если что-то пойдёт не так? Мне под ногами во время боя мешаться не стоит. — Ах, это теперь так называется, — иронично произнесла Кэт, и нефилим, завыв, закрыл лицо руками. — Ну и отлично, но либо я иду с тобой, либо одна. И если тебя так напрягает, то не надо рваться меня защищать, а потом давить. — Послушай… — начал было Данте, но медиум, взяв контейнер в одну руку, а тубус с пентаграммами — в другую, направилась к выходу из дома. Ей ничего не хотелось слушать. Нефилим был отчасти прав, но они уже слишком долго бездействовали, а он душил единственный их шанс на продвижение к цели в зародыше. Кэт скрылась в коридоре, а Данте, рыкнув, пнул стул, который отлетел к противоположной стене с прогнувшейся от удара ножкой.* * *
Ныло всё тело, туманя сознание, и даже дышать было трудно и больно. Вергилий лежал на спине на кровати, уставившись пустым взглядом в потолок, — перед глазами маячили белые пятна света: зрение ещё не до конца восстановилось. Мышцы челюсти правой стороны медленно срастались, вызывая невыносимый зуд. Когда нефилим только очнулся, ему удалось рассмотреть себя: тонкими сетями синих вен, местами чёрных от проступившей наружу крови, была закрыта большая часть тела. Левой рукой он коснулся лица, кожа на котором сползла с одной стороны, а правый глаз не видел практически ничего, размазывая предметы перед собой белой дымкой. И Вергилий чувствовал запах недожаренного сырого мяса, исходивший от него, — молния нанесла небывалые травмы. Слабость временна, пока организм не восстановится с помощью ускоренной регенерации, но она была, а повреждения оказались чересчур серьёзными, чтобы быстро вернуться в строй — метка на спине всё ещё не позволяла использовать нефилимские способности в полную силу. Медленно и глубоко вдохнув, Вергилий оторвал напряжённую спину от пропитавшихся кровью, потом и сукровицей простынь и сел, свесив ноги с кровати. Его штормило, поэтому дождавшись, когда мир перед глазами наконец замрёт, нефилим взял с изголовья кровати приготовленную одежду. Видимо, Пандион позаботилась о том, чтобы ткань сидела на нём свободно и не прилипала к влажной и кровящей коже. Взглянув в зеркало, Вергилий быстрым движением здоровой руки зачесал растрёпанные волосы назад и поправил складки на чёрной рубашке. Запах крови и подгоревшей плоти усилился — нефилиму хотелось смыть всё с себя, но это лишь растревожило бы покрывшиеся струпами раны, добавив лишние боли. Но ничто не волновало Вергилия так, как Ямато, лежавший на подставке из чёрного дерева, которая стояла напротив широкого окна. Нефилим, большим пальцем толкнув гарду, медленно вызволил клинок из ножен — лезвие катаны блеснуло в свете полуденного солнца, и Вергилий нахмурился, поджав обожженные губы. — Я успела поймать вас, когда вы соскользнули с башни, катану — нет. Вергилий слышал, как Пандион тихо вошла и прикрыла за собой дверь, но не обернулся — всё его внимание было сосредоточено на клинке, на средней части которого темнела трещина, грозящая расколоть лезвие на две половины. Нефилим сильнее стиснул рукоять здоровой рукой, а второй сжал холодный острый металл, который тут же распорол кожу обожженной ладони, пачкая вязкими каплями крови начищенный пол. Подарок отца — сильнейшее оружие в мире, способное изменять ход истории, пало, когда он вновь пытался защитить человечество. Вергилий впервые в жизни не знал, как поступить теперь: демоническое оружие не восстановишь человеческими методами, а совета просить не у кого. Древнему мечу нужен такой же древний советчик. Нефилим не знал, сколько придётся ещё ждать возвращения Спарды, и сумеет ли его старший брат осуществить задуманное, но в любом случае — Вергилий был теперь гораздо слабее. Ямато дрожал в напряжённых руках будто живой, но энергия замыкалась в трещине и слабо искрилась. Отточенным годами движением нефилим убрал катану в ножны и повернулся к Пандион. — Дело не в том, что ты его не поймала, — спокойно заключил он. — Возможно, послужив проводником между моей силой и мощью второго круга, Ямато не выдержал взвалившегося на него. Каждое имеет свою цену. Не исключено, что при следующем столкновении миров мне придётся отдать больше, чем простое оружие. Вергилий хрипло выдохнул и вытер с губ проступившую кровь. На руках непривычно отсутствовали перчатки, хотя в нынешнем положении его отпечатки уже не несли никакой ценности. — Камеры наблюдения засекли, как ваш брат и девчонка передвигаются в восточную часть города, — произнесла Пандион, когда нефилим отошёл от внезапной охватившей его боли в грудной клетке. Та часть города никак не желала подчиняться, живя по законам одного из самых непредсказуемых демонов падшего Лимбо — Агреаса. Пока они друг другу не мешали, стычек не происходило, но случись что с Данте, и Вергилию придётся направить туда своих людей или демонов — брат нужен ему живым. Нефилим догадывался, что Данте, точно мотылёк ночью, ринется к губительному свету неоновых вывесок Лимбо-Сити. Рано или поздно он должен был прийти к тому, к чему его так долго вёл Вергилий. Он отправит брата в самое пекло ада за отцом, и больше ничто не будет мешать ему подготовить мир к возвращению Спарды. Нефилим бы и сам давно отправился за ним, но человечество без его содействия кануло бы в пропасть: его люди держали города, военные обеспечивали порядок, демоны, преклонившиеся ему, защищали многие важные политические и географические объекты. Мир дышал ещё, потому что дышал Вергилий. Он изначально выбрал неверный путь, поторопился, не подготовил брата — больше таких ошибок нефилим не смел допускать. — Обеспечь им дополнительную защиту, — приказал он, направляясь к центральному компьютеру, — если понадобится. Человечество не сможет себя спасти. После всего, что Вергилий пережил, он понял, что война выявляет в личности и самое хорошее, и самое плохое, что война открывает новые возможности и цели. Судьба одного существа способна изменить историю, но жертва одним же существом для истории ничтожна — нефилим свято верил, как в первое, так и во второе. — Скоро мы будем встречать Данте в башне. Проследи, чтобы демоны сидели тихо.* * *
Данте ненавидел, когда что-то шло не так, как он хотел или кто-то делал нечто не так, как он говорил. И сейчас нефилим желал выскочить из машины, несущейся на полном ходу, и идти к месту назначения пешком. Они с Кэт поругались ещё раз, пока она наносила пять защитных знаков на заборе вокруг дома и возле крыльца, и ещё раз, когда медиум сказала, что за руль лучше сесть именно ей, чтобы Данте не передавил пешеходов, выскочивших под колёса. Кэт говорила таким тоном, будто он совершенно не умел водить — вероятно, она забыла, что до вторжения «Ордена» в его жизнь, нефилим почти спокойно жил в трейлере и даже периодически перегонял машину с причала на причал. Чтобы не уметь жать на газ с тормозом, надо было быть полным дебилом. Казалось, будто медиум стала недооценивать его способности. Данте водил машину с пятнадцати лет. Он прижался лбом к запотевшему от дыхания стеклу и молча наблюдал за улицами Лимбо-Сити, по которым изредка перемещались люди. Жизнь в городе хоть и тихо, но ощутимо двигалась — нефилим насчитал шесть военных в форме SWAT, патрулирующих улицы и защищающих горожан от набегов мелких демонических существ, две работающие больницы и пару десятков магазинов. Город напоминал декорации к постапокалиптическим фильмам со съёмочными группами на точках. Где носило в данный момент его личного антагониста, Данте не знал. Из-за того, что Кэт так долго провозилась с защитой дома, выехали они к причалу довольно поздно: день уже почти скатился в вечер, заполняя улицы последними лучами света. Машину изредка подбрасывало на трещинах асфальта — нефилим стукался головой о стекло, но продолжал сидеть, отвернувшись от медиума. Она пару раз пыталась завязать разговор, но Данте либо вяло угукал в ответ, либо молчал — он не понимал, зачем Кэт так старательно лезет на рожон. Их усилий пока что всё равно не хватало для полной защиты мира: нефилим вполне способен был держать под контролем город, но не всё человечество. Данте злился на себя, злился потому, что не мог сделать и половины из того, что так упрямо расчерчивала ему судьба. А Кэт своим рвением к человечеству только доставляла лишние проблемы. Открыв окно и навалившись на дверь локтём, нефилим вслушивался в ритмы знакомой, режущей слух, с чёткими ритмами музыкой, которая раздавалась всё громче с приближением ко второму самому крупному клубу в городе. Кэт здесь не должно было быть ещё и потому, что Данте наконец возвращался туда, где чувствовал себя уверенно, в такой обстановке он привык находиться — цепи, держащие его, всегда спадали. Данте терял голову, высвобождая не лучшие свои стороны. А вместо заслуженного отдыха он вновь под присмотром, пришвартован к работе. Машина остановилась на полупустой парковке, и нефилим рывком открыл дверь, ступая на мокрый асфальт, свет от неоновых вывесок на котором струился между мелких камней. Медиум вылезла следом, поставив авто на сигнализацию, и накинула на голову капюшон куртки — каёмка меха упала на глаза, и Кэт, торопливо убрав её, уткнулась носом в шарф, а руки спрятала в карманы. Ухмыльнувшись, Данте кивнул на вход в клуб и медленно, не привлекая лишнего внимания, пошёл к дверям. Охраны рядом, как обычно, не стояло, и они с медиумом беспрепятственно оказались внутри: в нос ударил запах алкоголя, наркотиков, пота и крови, в глаза забил свет прожекторов, заставляя щуриться. — Сброд, — произнесла Кэт, но нефилим слов не расслышал из-за почти оглушающей музыки и, подмигнув, небрежно накинул свою руку медиуму на плечо, когда один из демонов подошёл чересчур близко и поманил её пальцем. — Данте, — едва слышно справа раздался шипящий голос демона, шёпот быстро разнёсся по клубу через танцпол к диджею — музыка тут же затихла. Нефилим театрально раскинул руки ладонями вверх и ловко вытащил Эбони и Айвори из кобуры, заметив, что несколько тварей поднялись со своих мест и, сверкнув оружием, двинулись в его сторону. Дождавшись, когда демоны остановятся, Данте цокнул языком, крутанул пистолеты в руках и убрал их за спину. Все присутствующие замерли, выжидающе наблюдая, как нефилим подходит к бару, выхватывает у сидящего за стойкой стакан и залпом выпивает содержимое, вытерев губы рукавом. — Расслабьтесь, — громко произнёс он, забирая у бармена предложенное «Diablo», и приложился губами к мутному горлышку бутылки, — я отдыхаю. Свет мгновенно потух, демоны закричали, но их ор заглушила начавшая играть с середины песни музыка — танцпол вновь зашевелился искажёнными реальностью Лимбо фигурами; Данте подумал, что надо запастись алкоголем сегодня. Кэт, уворачиваясь от тучных фигур, подошла к нефилиму и опустилась рядом с ним на высокий барный стул. От стоявшего шума и духоты у неё разболелась голова — она оперлась локтём в стол и лбом уткнулась в ладонь, отрицательно покачав головой на предложенную текилу. — Что это значит? — спросила она, косясь на Данте, который, криво улыбаясь, смотрел на полуобнажённую демонессу в женском обличье, крутившуюся вокруг шеста. — Почему они меня не порвали, имеешь в виду? А зачем им это нужно? — Чтобы медиум его слышала, Данте пришлось наклониться к самому её уху. — Приказа нет, а на верную смерть только дурак пойдёт. Кэт, они хотят жить точно так же, как и мы с тобой. Идём. Данте взял со стойки новую бутылку и уверенно двинулся через весь зал к противоположной стене. Он ощущал, как медиум идёт прямо за его спиной. Нефилим вновь приложился к «Diablo», чувствуя, как в горле растекается приятное тепло — он не пил уже больше четырёх месяцев. — Хей, Данте, — прошелестело прямо в ухо, и нефилим даже не успел среагировать, как тонкие женские пальцы с нечеловеческой силой впились ему в плечо, утаскивая вглубь толпы от Кэт. — Ты скучал по нам? Как насчёт танца? Горячие сухие губы накрыли его, и Данте оторвался от поиска Кэт, посмотрев на девушку, притягивающую его к себе за ворот плаща. Руки второй скользнули к пряжке ремня — нефилим попытался вывернуться, но держали его крепко. — Воу, — рассмеялся он, чувствуя, как тонкие пальцы скользят под майкой по линии пресса, — как шустро. Он помнил этих девушек, кажется, это были те самые две танцовщицы с клуба, которых он приволок к себе в трейлер, прямо перед нападением Охотника. Вот только пахли они грязью Лимбо и кровью, и Данте понял, что они заражены, когда блондинка, стоявшая перед ним, распахнула залитые чернотой глаза. — Ты им так понравился тогда, — пропел голос ему в шею, — мы не прочь повторить это. Внутри их тел сидели демоны, они взяли контроль над разумом, таская на себе чужой организм, как мешок с мясом и костями. Данте вновь попытался высвободиться. Нет, не то чтобы ему было неприятно спать с демонами, такое случалось и не раз, но сейчас нефилим не за этим пришёл. — Идите-ка нахуй. Он мог бы отстрелить им руки, которые так упрямо пытались залезть в джинсы, но это значило бы ввязаться в драку со всем клубом, а Данте сейчас не был настроен размахивать Мятежником. — Только если на твой, дорогой, — произнесла демон и снова поцеловала его. Нефилим усмехнулся, на мгновение позволяя взять над собой контроль, но когда танцовщица скользнула своим языком ему рот, Данте резко сомкнул зубы — демон залилась немым криком, сжимая губы, через которые обильно на пол сочилась кровь. Она отошла от него на пару шагов и наклонилась, вытирая тыльной стороной ладони с подбородка багровые следы. Нефилим ухмыльнулся, поворачиваясь ко второму демону, и тут же впился в жёсткие розовые волосы, заставляя танцовщицу поднять лицо и посмотреть на него. Она разве не урчала, когда Данте прильнул к её губам, проталкивая кусок чужого языка демонессе в рот, заставляя давиться. Нефилим резко разжал пальцы, и танцовщица, потеряв равновесие, рухнула на пол. Сплюнув кровавую слюну и отпив «Diablo», Данте развёл руки в стороны, пожимая плечами, и произнёс: — Вы, конечно, милые, но как-нибудь в другой раз. И не дождавшись, пока в его адрес полетит женский визг, нефилим скрылся в толпе, ища глазами Кэт, которая отошла к стене и, казалось, пыталась слиться с ней. Хуже всего медиуму было осознавать, что демоны бросают в её сторону далеко не двусмысленные взгляды, что пытаются дотронуться, как до какой-то вещи, но, особо не наглея, зная, что она пришла с Данте. Медиум вздрогнула, когда широкая тяжёлая ладонь легла на плечо, заставляя ноги в коленях согнуться, и грубый голос громко произнёс: — Проблемы? — У тебя сейчас будут, — рыкнул подоспевший нефилим и сильнее вдавил дуло пистолета в скулу демона. — Вали отсюда, пока я не превратил твою башку в ужин для гневов. Тварь обнажила острые зубы, но отошла, и Данте, схватив медиума за локоть, и потащил её к неприметной двери в тени около западной стены. — Куда ты пропал? — спросила Кэт, когда нефилим открыл дверь, и они начали спускаться вниз по длинной тёмной лестнице. — Старые знакомые, — вяло отозвался Данте и, обернувшись, через плечо добавил: — Не привлекай к себе внимания сейчас. Медиума терзало смутное предчувствие, ко всему, она была зла на нефилима, который вот так улизнул и оставил её в толпе. Иногда поведение Данте выходило из рамок, которые Кэт для себя установила, поэтому вместо утвердительного ответа, он произнесла: — У тебя помада на губах. — Это не помада, — хмыкнул нефилим и отвернулся, вытирая лицо рукавом плаща от вишнёвого блеска, смешанного с кровью. Чем дольше они шли по лестнице, тем тише становилась музыка и тревожнее мысли медиума. Они спустились в просторное помещение с высоким застеклённым балконом под потолком. Завидев Данте, демоны в шестигранных клетках забились, пытаясь дотянуться до него, и зарычали, осыпая проклятиями. Его шаги по заляпанному запёкшейся кровью полу гасли в поднятом гуле — прожектора загорелись ярче, вырисовывая готовую к схватке фигуру нефилима. — Я рад снова видеть тебя здесь, сын Спарды, — раздался ровный голос из рупоров под потолком. Данте отпил «Diablo», чуть наклонил голову влево и вскинул средний палец, адресованный демону, сидящему за стеклом балкона. Впиваясь пальцами в сетки и расшатывая их, твари кругом одобряюще закричали в предвкушении кровавого шоу. Нефилим криво улыбнулся.