Ты ведь когда-то пытался меня поймать? Сейчас же кажется, будто меня игнорируют. Пробовал приложить больше усилий? Мне действительно скучно. Get Jinxed! — Agnete Kjølsrud
Данте впервые столкнулся с Агреасом будучи ещё совсем мальчишкой: нефилим, бездумно шатаясь сквозь потную беснующуюся толпу на танцполе, наткнулся на ничем непримечательную дверь, за которую и проскользнул, стоило только охраннику отвернуться. Спускаясь по лестнице вниз, он слышал глухие звуки ударов, ор людей и треск слабых человеческих костей при захватах. Данте словили почти сразу, как только он вышел на площадку, и притащили прямиком к Агреасу, которой тут же отправил жилистого шестнадцатилетнего мальчишку на бой с противником, который был почти на две головы выше нефилима и в два раза шире в плечах. Данте уложил здоровяка на лопатки по истечению двух минут после удара гонга: в первом же раунде нефилим нокаутировал соперника ударом в челюсть. Рефери мог считать хоть до ста, Данте знал, что оппонент не поднимется с забрызганного кровью ринга. В тот же вечер нефилим получил свои честно заработанные деньги, отстояв ещё два боя, и клеймо — признание Агреаса, что он самый настоящий демон. Но нефилиму нравилось то, что он делал, нравилось полное отсутствие правил: пусть дело и смахивало на смешанные боевые искусства, но ему никто не запрещал выдавливать соперникам глаза большими пальцами рук, попутно добивая их ударами колена в пах. Проблем с деньгами с того дня не возникало, зато пророчило больше проблем с законом — почувствовав преимущество, Данте во время боя забывал, что такое сострадание. Нефилим видел истинную сущность Агреаса, но молчал и не рыпался, пока организованные демоном бои приносили ему стабильный доход и разрядку. Да и Агреасу совершенно неинтересно было, как мальчишка умудряется одолеть подобного ему — ставки на нефилима росли. — Почти семь лет ко мне приходил сын Спарды, — иронично и ровно прозвучал голос из рупоров. — Почти пять лет он работал на меня. Данте замахнулся и швырнул бутылку «Diablo», которая угодила в толстое стекло, разлетевшись мутными осколками в стороны. — Я никогда не работал на тебя. — Он ткнул в тёмную фигуру Агреаса указательным пальцем. — Только на себя. По залу прошёлся короткий смешок всё из тех же рупоров — ни один демон не смел нарушить тишину. Даже бойцы в шестигранных сетках остановились и, оперевшись на металлические прутья, заинтересованно разглядывали нефилима. — Мне нужна информация, Агреас, — продолжил Данте, наблюдая боковым зрением, как кольцо тварей вокруг него и Кэт уплотняется, — бухло и сигареты. — Вот так просто ты наведываешься ко мне и смеешь что-то требовать? Всё имеет свою цену, Данте. На скулах нефилима заходили желваки — его охватывал гнев: он ненавидел, когда демоны смели с ним торговаться и ставить свои условия. Рука инстинктивно потянулась за спину к Эбони, но вовремя остановилась — Данте бросил короткий взгляд через плечо на Кэт, которая стояла, широко распахнув глаза и обхватив себя руками, пытаясь оградиться от накаляющейся обстановки. — Как насчёт боя, а? — громко спросил нефилим, замечая, как Агреас заинтересованно наклоняется к стеклу. — Я дерусь, делаю тебе шоу, а ты помогаешь мне найти ответы на некоторые вопросы. Данте знал, что предлагать демону — Агреас был помешан на зрелище и мучении других, как и нефилим, собственно, на насилии. Подобные им всегда находили отдушину в чём-то аморальном, из-за этого Данте иногда становилось мерзко от самого себя. — Ставка? — прозвучало из рупоров. Нефилим нахмурился, недоумевая, и повторил: — Ставка? — Ставка, залог — неважно. Неужели ты так быстро забыл правила, сын Спарды? Всякое имеет свою цену. Данте ринулся было сделать шаг к балкону, но один демон из толпы положил руку ему на плечо, останавливая. Оскалившись, нефилим резко развернулся и ударил — раздался хруст, и тварь отошла от него, зажимая нос, из которого, заливая губы и подбородок, хлынула густая тёмная кровь. Демоны кругом зашевелились, выказывая недовольство, но не нападали, ожидая приказа. Повертев онемевшую кисть руки, Данте вновь повернулся к балкону и уже спокойнее произнёс: — Ты совсем ёбнулся, старик? В теперешнем мире деньги — лишь жалкие бумажки, которыми разве что задницу подтирать. — Он ставит меня, — твёрдо заявила Кэт и, сделав шаг, поравнялась с нефилимом, который удивлённо посмотрел в её сторону. Если спор продолжится, они с Данте уйдут отсюда ни с чем, если вообще уйдут. Кэт понимала, что ситуация, по сути, почти не имеет выходов, поэтому заканчивать нужно всё как можно быстрее. Под выжидающим тяжёлым взглядом красных глаз, сверкающих из тени, медиум, тяжело вздохнув, расстегнула куртку и размотала шарф, обнажая худую шею и выступающие ключицы над широким горлом кофты. Боковым зрением она видела, как Данте трясёт от злости, как он то сжимает, то разжимает кулаки, призывая её остановиться. Не в силах больше выносить буравящие её жадные взгляды, медиум опустила лицо и принялась разглядывать узоры на собственных руках. — А дальше? — нарочито растянуто спросил Агреас. — А «дальше» будет, если Данте проиграет, — твёрдо заявила Кэт и резко подняла голову, поджимая пухлые губы. — Да что ты творишь? — прошипел нефилим, уже не пытаясь скрыть своей злости, и схватил медиума за локоть, пытаясь встряхнуть. Ставка по мнению демона была ничтожна, Кэт догадывалась об этом, но Агреас не мог не насладиться выведенным из равновесия нефилимом, который обязан будет какое-то время выполнять его условия. — Принято! — воскликнул голос из рупоров, и тут же медиума схватили под руки твари и утащили вглубь толпы. Она коротко вскрикнула, попыталась отбиться ногами, но демоны перехватили лодыжки, мешая сопротивлению — грязная, вымазанная в крови ладонь зажала рот, и Кэт сомкнула зубы, прокусывая кожу. В свете прожекторов она видела, как некто замахнулся для удара, но руку остановили за запястье, а испуганную Кэт, которая искала глазами Данте, поставили на возвышающуюся над толпой площадку под балконом. Обхватив себя руками, медиум увернулась от нового чужого прикосновения к щеке и отошла к самому краю, кусая до крови губы. — Чёрт, — выругался Данте, бросившись было к ней, но тяжёлый демон захватил его со спины и пережал горло — нефилим только беспомощно загрёб руками воздух. — Кэт! Держали его крепко и отпустили только, когда Данте перестал сопротивляться. Он скинул с себя чужие ладони, передёрнув плечами, и подошёл к самой большой клетке в центре помещения, которую уже торопливо покидали предыдущие бойцы. Его переполняла сумасшедшая ярость, заставляя сжимать челюсти до онемения: из нефилима снова вили верёвки, заставляя подчиниться и склонить голову. Да он лучше ноги протянет, чем под кого-то прогнётся. Спина в области метки зудела от желания призвать Мятежник и начать сносить головы направо и налево; единственное, что мешало этому — Кэт. Данте злился и на неё, на её глупое упрямство и на себя, на свою компромиссность к этой девчонке. Надо было изначально делать, как он хотел: отправиться сюда одному, положить пару десятков демонов, если удастся, а потом уже в меру спокойно поговорить с Агреасом. А теперь лишний шаг влево, шаг вправо — и медиум больше не жилец. Чёртова привязанность, подумал он, чёртова неосторожность. Молча сняв плащ и стянув майку через голову, Данте, впившись пальцами в металлическую сетку, хотел было уже перелезть на арену, но голос из рупоров вкрадчиво напомнил: — Никакого оружия, сын Спарды. Нефилим сплюнул на пол и, выхватив Эбони и Айвори из-за спины, бросил их к одежде на стол, где стояла вся выпивка. Подхватив новую бутылку адского пойла, Данте сделал два глотка, поставил её на место и, расправив плечи, ловко перемахнул через высокую сетку. Демоны кругом довольно закричали, и нефилим развёл руки в стороны, приветствуя их: никто ещё не забыл, что он творил здесь ночами до официального вступления в «Орден». Дважды подпрыгнув, проверяя не скользит ли подошва на заляпанном кровью и другими непонятными пятнами полу, Данте выжидающе посмотрел на балкон сквозь толстое стекло прямо в красные глаза Агреаса. — Два боя, — громко заговорил он, — два противника. Никаких правил, никакого оружия — только собственное тело. Развлекайся, Данте. Пол перед ним пошёл тёмными буграми, надуваясь и лопаясь, расплескивая вокруг себя чёрную жижу — вязкая субстанция возвысилась, приобрела форму демона в человеческом обличье, который оказался выше нефилима почти на голову. Данте не припоминал, чтобы сталкивался с подобными тварями: от соперника шла неестественно давящая энергия, бледно-серое тело было исполосовано бороздами тёмных вен, которые шевелились будто опарыши в гниющем куске мяса. Демон щёлкнул костяшками, отрывая взгляд чёрных глаз от пола — Данте размял шею до хруста. В мёртвой тишине прозвучал удар гонга, разнёсшийся эхом по помещению, и толпа взревела, поднимая руки к потолку. Оппонент ожидаемо двинулся по периметру сетки, и нефилим повторил его движения, замыкая круг. Данте знал, что бой будет недолгим: этого безумца нарочито поставили на разминку — проверить, не утратил ли нефилим былых способностей. Поэтому Данте и не нападал, предпочитая пассивное ведение боя: противник сам прыгнет ему в руки. Первая атака не заставила себя ждать: демон резко подался вперёд, намереваясь ударить нефилима по почкам. Данте среагировал почти молниеносно, сблокировав нападение, и, отклонившись назад, увернулся от кулака, нацеленного ему в челюсть. Ведомый инерцией противник ушёл вправо, и нефилим, оскалившись, схватил его за шею, заставляя наклониться, и нанёс несколько чётких ударов в корпус, чувствуя, как под коленом трещат чужие рёбра. Демон пришёл в себя почти моментально, разогнулся, и в следующий момент у Данте из глаз посыпались искры, когда кулак встретился с его челюстью — зубы клацнули под апперкотом противника, и нефилим упал на спину, тут же откатившись влево. Соперник опустил ногу в том месте, где секунду назад была его голова. Теперь настала очередь демона валяться на полу, когда Данте, выполнив подсечку, поднялся разгибом и опустил ботинок демону на губы: под рифлёной подошвой треснула чужая челюсть, и соперник разразился кашлем, когда кровь и осколки выбитых зубов хлынули ему в горло. Нефилим, усмехнувшись, двинул демону ещё пару раз для уверенности в бок, ломая рёбра, которые наверняка впились в лёгкие, и отошёл. Толпа молчала, слушая кряхтения пытающегося подняться демона. Данте жестом указал на бутылку «Diablo», которою ему поспешно перекинули через сетку — алкоголь разлил тепло по сухому горлу, и нефилим выжидающе посмотрел на Агреаса, медлившего с представлением следующего оппонента. — Убей, — спокойно донеслось из рупоров. Данте от неожиданности отнял бутылку от губ, чуть не подавившись. Суть боя на ринге никогда не заключалась в идее смерти — в идее унижения: враг должен был почувствовать, как его ломает чужая сила. Нефилим всегда считал, что проигрыш гораздо хуже смерти, потому что он отнимает чувство собственного достоинства, принижает личность. И тем более Данте никогда не убивал никого ради зрелища, он убивал, чтобы жить. — С каких пор? — спросил, нахмурившись, нефилим и швырнул «Diablo» в толпу. Агреас выдержал паузу, а потом будничным тоном подвёл итог: — Твоей ставке уже можно начинать раздеваться? У Кэт внутри всё похолодело, она сжала куртку трясущимися пальцами и выжидающе посмотрела в сторону Данте, который пытался сохранить остатки самообладания, но руки, сжатые в кулаки до побелевших костяшек, выдавали его. От былой прыти медиума мало что осталось, но она продолжала держаться, хотя внутри всё сковало от страха. — С чего ты взял, что мне есть до неё дело? — усмехнулся нефилим, обращаясь к Агреасу, красные глаза которого сияли за стеклом. — Слишком поздно блефовать, Данте, — произнёс он. — Парни, помогите даме раздеться. Два демона залезли на площадку с противоположных сторон, отрезая пути к выходу, и Кэт глухо застонала от безысходности, вжимаясь в холодную кирпичную стену за своей спиной. Один из них вырвал куртку из её рук, отбросив в сторону, а другой схватил медиума за локоть, удерживая, когда она попыталась избежать лишних прикосновений. Данте рычал и орал впившись пальцами в сетку до онемения, а потом, резко развернувшись, двинулся к лежащему на ринге. Демон даже вдохнуть в последний раз не успел, как тяжёлый ботинок опустился ему на лицо — желтоватая кость челюсти, сломавшись, распорола бледную щеку, выворачивая наружу мышцы и кожу. Нефилим снова опустил ботинок — под подошвой хлюпнуло лицо, превратившееся в кровавое месиво; перед новым ударом Данте видел, как белки глаз растекаются по линиям разорванной кожи. Мясо, жир и куски костей забились в резину рифлёной подошвы до упора. Он раскроил демону череп и чуть не поскользнулся на остатках мозга. Когда давить уже просто было нечего, нефилим отопнул труп к выходу: тело ударилось о сетку, пачкая лица демонов, стоявших в первых рядах, кровью и ошмётками плоти. Толпа тут же заорала, приветствуя Данте, некоторые подошли ближе, впиваясь в прутья и расшатывая их. Кэт больше никто не трогал — демоны спустились к остальным, но медиума этот факт мало волновал. К горлу поднялась тошнота, и она, оперевшись лопатками о кирпич, сползла по стене вниз, наблюдая за улыбающимся Данте, который, размахивая руками, подначивал толпу кричать его имя громче. Кэт хотелось забыть всё только что увиденное, но она не в силах была даже отвернуться от ринга. — Ты не потерял сноровки, — произнёс Агреас, вызвав мгновенное затихание ора. — Пришло время познакомиться с моим новым лучшим бойцом, Данте. Как много ты знаешь о демонах, способных заменить любого из нас? Нефилим приподнял бровь и усмехнулся, наблюдая, как толпа медленно расходится, открывая путь высокой фигуре, которая медленно направлялась к рингу. У твари не было лица: на ровной поверхности кожи чёрными выбоинами виднелись глаза, тонкие полоски носа, рот отсутствовал. И выглядел демон так, будто его тело постоянно находилось в собственном движении отдельно от хозяина: длинные костлявые пальцы, измазанные в крови, чернели и дрожали, то удлиняясь, то укорачиваясь. С будущим противником Данте было что-то не так, но уловить это «что-то» он не мог. Несмотря на безоружность демона, нефилим отчего-то чувствовал, невзирая на установку Агреаса, что Мятежник ему очень скоро понадобится. Противник бесшумно перемахнул через сетку ринга и встал, замерев на месте как статуя, — он даже не дышал: светлая, худая грудь не вздымалась. Данте наклонил голову, пытаясь выявить у демона слабые места — тварь зеркально отразила его движение. Оппонент был худ, почти прозрачен — пара крепких ударов в болевые точки, и демон больше никогда не встанет; проблема оказалась в том, что нефилим понимал: всё будет не так просто, как кажется. — Знаешь, почему он считается лучшим? — внезапно начал Агреас. — Насколько сложно будет тебе, сын Спарды, убить самого себя? Демон сделал шаг вперёд, наступая на длинную тень Данте, которая тут же поползла к острым коленям твари, поднимаясь выше и охватывая всё тело плотной чёрной дымкой, которая, клубясь, расползалась в стороны. Образовавшийся туман стал настолько плотным, что тень нефилима отражалась на нём, как на стене; Данте помахал рукой, рассеивая тяжёлый дым, — его тень с запозданием повторила движение, и тут же распахнула красные глаза, выхватывая из-за спины парные пистолеты. Нефилим не успел сообразить, что происходит, как две пули вошли в грудь, одна из которых насквозь пробила лёгкое, а вторая — сломала ребро с левой стороны. Данте разразился кашлем, отплёвываясь от крови, образовавшейся во рту, и поднял голову, как из рассеявшегося дыма вышла точная его копия — таких демонов на своём веку нефилим ещё не встречал. Противник, крутанув в руке Айвори, направил белое дуло Данте между глаз и нажал на спусковой крючок. Резко откатившись, нефилим ушёл от пули, которая прострелила шею сзади стоявшему демону из толпы. Противник украл его оружие, его навыки, его способности — Данте лишь однажды дрался с подобным себе. — Сабнак, — грозно донеслось из рупоров, — я желаю видеть честный бой. Демон криво улыбнулся и убрал пистолеты за спину. Нефилиму ещё никогда настолько сильно не хотелось сломать нос самому себе и размазать свою же ухмылку, расплывшуюся на чужом лице. Звон гонга разбил накалившуюся обстановку. Они попытались атаковать почти одновременно, и Данте пришлось уйти в блок, чтобы не пропустить хук, направленный ему прямиком в нос, но он тут же восстановил первенство, схватил руку демона за запястье и дёрнул на себя — Сабнак зарычал, когда нефилим прописал мощный удар в челюсть — правая кожаная перчатка лопнула на костяшках. Соперник, всё так же скаля залитые кровью зубы, перехватил атаку ногой и ударил локтём по колену — кость хрустнула, отдаваясь режущей болью, и Данте, чтобы не потерять равновесие, отступил назад. Он мысленно проклял себя, когда спина коснулась холодной сетки. Нефилим только что допустил досаднейшую ошибку, позволив отступлением выполнить атаку. Сабнак замахнулся, переместив вес тела на переднюю ногу, и обрушил удар нефилиму на лицо. Перед глазами Данте всё поплыло, но второй удар, прилетевший с противоположной стороны, будто включил восприятие, и он зарядил демону в солнечное сплетение. Сабнак отступил, и Данте с разворота ногой отправил его в нокдаун — соперник рухнул на пол, приложившись головой. Из его рта вместе с кровью и слюной вылетели осколки зубов. Усмехаясь, Данте допустил вторую ошибку: повернулся к врагу спиной, ища глазами пытающуюся слиться со стеной Кэт. Ему было невыносимо жарко, пот, смешавшись с кровью, стекал вдоль висков. Адреналин стучал в голове, мешая нормально думать. Драка продолжилась, когда демон напал со спины, повалил и, опустив руку, на затылок, приложил нефилима лицом о пол: сломанный нос мгновенно взорвал всё тупой болью, и второго удара Данте уже просто не чувствовал. Извернувшись, он схватил Сабнака за руку и, что было сил, отвёл от себя. Лучевая кость сломалась под напором, и демон отскочил, заорав, а потом сдавленно зарычав. Данте медленно поднялся на ноги, глубоко вдыхая ртом, стирая с подбородка и губ безостановочно бегущую кровь, которая залила всю грудь. — Шлюхино отродье, — прохрипел Сабнак, сплёвывая на пол. Слова демона потерялись в гуле толпы, но нефилим прочитал фразу по губам. Ярость давно готова была захватить его, и Данте ринулся на противника, не задумываясь. Сабнак подсёк его, схватив за корпус, и нефилим рухнул на пол вновь, поднимая пыль. Сильные пальцы впились в грудь, дырявя кожу, и Данте почувствовал, как трещат ребра под напором. И нефилим заорал, закинув голову: глаза застелила кроваво-красная пелена, а тело дернулось, будто пробиваемое невидимыми копьями. Данте закинул голову, пытаясь вдохнуть, и прогнулся в позвоночнике — клетка вспыхнула красным пламенем внутри, рассеиваясь чёрным дымом. Сабнак отлетел, ударившись о сетку. Больше с демоном они были не похожи: тёмные волосы выцвели до белоснежного цвета, а на побледневшем лице проступила сеть набухших красных вен. Данте больше не слышал толпу, весь его мир сошёлся в точке боя, притупляя восприятие остального, — помещение за сеткой смазалось вместе с присутствующими, и ринг залило неестественным светом. — Потрясающе, — прогремел голос Агреаса. Дело набирало стремительные обороты, и Кэт это больше чем не нравилось. Энергия демонического триггера нефилима пошатнула толпу, оставила трещины на стекле балкона и перевернула мебель, разбив почти всю выпивку. Медиум вжалась в стену, защищая лицо от возможных ударов, и быстро осмотрела помещение. Данте получил временное преимущество, пока демон не уловил тень нового обличия нефилима, и пока бой вновь не продолжился до момента, когда у него кончатся души. Кэт сталкивалась с такой тварью, к счастью, фантомно, лишь однажды, а второй раз наткнулась на неё в одной из многочисленных книг библиотеки Вергилия. Пока есть источник света — демон имеет преимущество над любым противником, поэтому служит исключительно дневным бойцом. Медиум встала и поднялась на носочки, чтобы толпа ей не мешала — буквально в шести ярдах от неё за защитной панелью находился генератор подачи тока. Демоны, слишком увлечённые кровавым представлением, где Данте оставлял на теле соперника глубокие борозды Аквилами, не заметили, как Кэт аккуратно спрыгнула с площадки на грязный бетонный пол и, пригнувшись, направилась к металлическому заржавевшему щитку, на котором висел небольшой незащёлкнутый замок. Вынув его и медленно открыв скрипучую дверцу, Кэт, нахмурившись, посмотрела на множество мелких рубильников и, особо не церемонясь, быстро начала опускать их вниз. Огромное помещение мгновенно потонуло во тьме, и гудение ламп затихло вместе с толпой. Пытаясь спасти нефилима, медиум сама загнала себя в ловушку. Грубая мозолистая рука схватила её за волосы и тряхнула, заставляя Кэт вскрикнуть и слабо замычать, вцепившись пальцами в широкое запястье, чтобы снизить боль. — Что ты тут делаешь, мелкая сука? От такого голоса захотелось сжаться, но медиум нашла в себе силы и зарядила вслепую обидчику сапогом в голень, вызвав у того только смех. Конечно, куда ей до здорового демона. Но всё было неважно, главное — Данте укрепил инициативу в бое окончательно. Вращая Озирис в воздухе вертикально, он медленно выкорчевывал из сильной груди куски кожи. Острое лезвие добралось до кости и разрубило подбородок, заливая нефилима брызгами чужой крови — и когда Сабнак зашёлся криком, зажатый между сеткой и оружием, Данте трансформировал косу в тяжёлый Арбитр и, удобнее перехватив резную ручку в кровавых ладонях, опустил секиру демону на голову. Лезвие воткнулось в пол, оставляя на ринге глубокую трещину, и труп, покачнувшись, с хлюпаньем развалился на две половины. В нос ударил омерзительный запах желчи, и, сморщившись, Данте отвёл взгляд от блестящих в тут же включившемся свете кишок. Привыкшие к темноте алые глаза резало, когда нефилим обернулся и, крутанув в руках, Арбитр направился в сторону толпы. Он вовсе не планировал останавливаться. — Данте, хватит, — крикнула Кэт, пытаясь ринуться к нему, но демон по-прежнему держал её за волосы. — Данте! В голове у нефилима мутнело от потери крови, он повернулся к медиуму лицом, чувствуя, как триггер медленно угасает, и произнёс: — Ты без пяти минут труп, если не отпустишь её. Повторять дважды было не нужно: демон почти моментально разжал пальцы, и Кэт, ощутив свободу, мгновенно отскочила и направилась к Данте, который, отправив секиру за спину и растворив её в метке, растирал кровь из разбитого носа по лицу. Выглядел он жутко; чего стоила одна развороченная переносица, обгоревшие края кожи на месте пуль и следы пальцев Сабнака на груди. Ко всему нефилим только сейчас ощутил, что ступать на правую ногу практически невозможно: вспышки боли били тело до звона в ушах. Если бы не регенерация, заставившая мышцы вокруг коленной чашечки мгновенно срастись, Данте мог бы уже подыскивать демона, который тащил бы его на себе до дома. — Впечатляюще, сын Спарды, — произнёс Агреас, — очень впечатляюще, очень достойно. Достойно отца, я бы сказал. Хотя и с некоторыми нарушениями правил. Нефилим проигнорировал слова, даже головы в сторону балкона не повернул и на Кэт тоже не посмотрел, перемахнув через сетку ринга, когда она протянула поднятые с упавшего стола вещи, — молча засунул пистолеты в кобуру и, стараясь лишний раз не касаться медиума грязными пальцами, забрал у неё майку с плащом, сжав их в руке. Из-за разбитого носа приходилось дышать ртом, в который заливалась кровь — Данте вновь сплюнул на пол и двинулся в сторону Агреаса сквозь расходившуюся перед ним толпу демонов. Стеклянный балкон мелко задрожал, по стеклу прошлась алая рябь, и многотонная конструкция съехала вниз, деформируя ближайшие стены — стёкла рухнули нефилиму и Кэт под ноги мостом. И как только они оказались внутри балкона, конструкция вновь задрожала и, дёрнувшись, вернулась на место. Демоны внизу запустили на ринг гневов, которые с урчанием впились в мясо убитых, пачкая тупые морды в крови. Данте с усмешкой заметил, как расширились от ужаса глаза Кэт, увидевшей это зрелище. Опираясь длинными когтистыми лапами в живот первого трупа, тварь выпотрошила гладкие кишки на пол и с урчанием принялась их жевать. Агреас уже прошёл по небольшому коридору вперёд, в помещение, отдалённое от шума ринга. Нефилим раньше бывал здесь довольно часто, и с того времени мало что изменилось: в центре комнаты по-прежнему стоял широкий стол, за ним и вдоль прилежащих стен находились стеллажи с книгами, а слева от стола стоял диван из коричневой кожи. Данте давно понял, что у высокопоставленных демонов по венам бежало пижонство. Нефилим уверенно прошагал к креслу у стола, оставляя на вычищенном паркете рифлёные кровавые следы, и сел в кресло, закидывая ноги на деревянную поверхность, сшибая на пол канцелярские принадлежности и бумаги. Агреас наглость галантно проигнорировал, опускаясь на диван, и предложил Кэт жестом сесть рядом, на что медиум отрицательно замотала головой. — Так каковы твои вопросы, Данте, — произнёс демон, — на которые я обязан дать чёткие ответы? Оторвав взгляд от заляпанных джинс, нефилим кивнул на Кэт и коротко произнёс: — На её вопросы. Тёмно-синие глаза Агреаса, потерявшие алый цвет, выжидающе посмотрели на медиума, которая, переступив с ноги на ногу, поглубже вдохнула и подняла голову. Лицо демона, будто стянутое на скулах, не выражало абсолютно ничего, что придавало Кэт уверенности. — Что происходит с людьми? — начала она. — Это влияние Лимбо? Не удержавшись, Данте закатил глаза от первого вопроса, усмехнувшись, сжал указательным и большим пальцем искривлённое место переносицы и резко дернул вниз, а потом влево — раздался характерный щелчок. От боли на глазах проступили слёзы, и нефилим сжал зубы, чтобы не выказать присутствующим свое состояние, и едва успел облокотиться на подлокотник и свесить голову, дабы кровь, хлынувшая на пол из носа, не залила грудь окончательно. Зато дышать он мог теперь не только ртом. — Некоторые слабые демоны не в состоянии иметь собственное тело, — ответил демон, зачёсывая седые волосы назад, — но они имеют возможность заимствовать чужое. Те люди, которых ты видела внизу, уже давно не относятся к твоему роду, становясь выше на ступень эволюции. Данте вновь подумал о бесконечном пижонстве, которое прямо лезло изо всех дыр Агреаса. — Ёбанные демоны, — пробормотал он себе под нос, потянувшись к одной из бутылок коньяка, стоявших на столе. Кэт пропустила мимо ушей тонкое оскорбление и, распрямив плечи, строго посмотрела на нефилима, который уже вовсю хлестал алкоголь. Ей было вполне достаточно таких ёмких и коротких ответов, которые давались точно и по существу — Агреас не ходил вокруг и около, держал слово. — Как так получилось, что миры настолько тесно пересекались изначально? — Об этом уже никто не помнит, девочка. Ваш мир насчитывает две тысячи сознательных лет, а теперь представь, сколько тысячелетий существует наш. На самом деле тесно пересекаются не два мира, а три, но последний закрылся от человеческих и демонических глаз. Говорят, что изначально существовало только две стороны, как чёрное и белое, — миры, так сказать, ангелов и демонов, которые постоянно сталкивались, вызывая хаос. И тогда из этого хаоса появился ваш мир, человеческий, способный удерживать хрупкий баланс между сущим. — Но войну ни одна из сторон не хотела прекращать? — подытожила Кэт. — Конечно, все привыкли к такому укладу жизни, продолжая сражаться. И тогда появились тонкие грани миров, например, Лимбо, которые удерживали весь сброд внутри и не давали прорваться дальше. Стороны больше не могли сходиться нигде, кроме человеческих земель, но и на те попасть было практически невозможно. Лимбо — не ад, Лимбо — грань. Там полчища демонов ожидали своего часа. — Агреас коротко кивнул в сторону Данте. — Он со своим братом, желая освободить человечество от гнёта Мундуса, разрушил тысячелетние стены, и теперь Ад будет пытаться подступить к своей противоположности, чтобы вернуться к войне. Ибо был рождён в ней. Медиум переглянулась с Данте, тоже втянувшимся в разговор и явно ещё не осознающим, какой страшный просчёт допустил в своё время «Орден». Закрыв ладонью губы, она лихорадочно соображала, формулируя последующие вопросы, но в голове от услышанного образовалась путаница. — Тогда что, — замялась Кэт, но решила сказать, как привыкла: — с Раем и Адом? — Миры находятся в постоянном развитии, в постоянном движении. Ад представляет собой закрученную воронку колец, если пытаться объяснить проще. С Раем демоны не сталкивались уже семь тысяч лет. Грудь болела от пули, засевшей в ребре, и пока в комнате повисла тишина, Данте аккуратно раздвинул обгоревшие края раны, надрывая чуть сильнее, чтобы запустить туда два пальца и вытащить снаряд. Агреас взглянул на задумчивую Кэт и произнёс: — А ты очень даже миленькая, девочка. Неудивительно, что тебя так рьяно защищают. Данте всегда был падок на таких. И дня ведь не проходило, чтобы он комнаты над клубом не снимал после боя. Я всегда поражался, откуда он черпает силы. Пуля наконец поддалась, и нефилим, шумно выдохнув, выдернул её, отбросив кусок металла на стол. Снаряд сбрякал, оставляя на дереве кровавые капли, и сорвался на пол. — Заткнись и прекрати ностальгировать, — рыкнул он демону. Кэт пропустила всё сказанное мимо ушей и, сглотнув, спросила: — Касаемо Вергилия?.. Закончить вопрос ей не дали: бутылка коньяка, которую Данте поднес к губам, лопнула, заливая тело алкоголем, — стекло впилось в ладонь под напором, и нефилим сжал руку в кулак, зло воззрившись на Кэт, которая и головы не повернула в его сторону. — То, что человечество ещё не кануло хотя бы в этом городе, заслуга нефилима, — подытожил Агреас, — он обеспечивает людей всем необходимым, заставляет демонов преклоняться перед ним и пытается найти новую цель. Но скоро Вергилию придётся куда тяжелее: вырвавшиеся демоны, вдоволь нагулявшись, поймут, что трон людской свободен, и начнётся новая война — гораздо хуже той, немой, которую вы остановили. Все самые опасные демоны, заключённые на дальних кругах, найдут путь к свободе. Данте снял ноги со стола и упёрся локтями в дерево, а ладонями придерживал голову. Его осенило настолько внезапно, что он перестал дышать — грудь болезненно сдавило от воспоминаний, и он едва слышно прошептал: — Спарда. — О, нет, сынок, твоему отцу не выбраться даже в таких условиях. Слишком ослабила его ненависть Мундуса и потеря семьи. Я буду удивлён, если он ещё не погиб или не убит по приказу. — А если жив? — сдавленно спросил нефилим, поднимая взгляд на демона. — Если он жив, то ослаблен и находится в самом забытом и трудно досягаемом месте, коротая свою вечность в боли. Устало закрыв глаза, Данте вытер окровавленную ладонь о джинсы и потянулся ко второй бутылке коньяка. — Вот же ж мы в дерьмо вляпались. — Вляпались? — тихо переспросила Кэт, обернувшись к нему. — Да мы скоро в нём утонем.* * *
Демоны, сидящие вдоль длинного стола, гудели настолько громко и долго, что у Вергилия начала раскалываться голова от происходящего. Он надавил на виски указательными пальцами и прикрыл глаза — они все никогда не придут компромиссу, хотя бы потому, что каждый их них желает преследовать собственные цели. Работа с демонами вразрез отличалась от работы с людьми в «Ордене». Последние не спорили с ним, не кричали, не пилили взглядом, а молча выполняли установленную работу. Нефилим понимал, что такими темпами отдохнуть и выспаться он сможет только на том свете. Присутствующие продолжали кричать на тему подчинения остальных демонов их союзу — и никаких адекватных решений Вергилий за прошедшие два часа ещё не услышал. Он удивлялся, как никто не набросился на него и не впился в горло за очередной отвергнутый план — впрочем, вся злость вымещалась на мебели, на стенах и в битвах. Пандион смиренно стояла позади него, сцепив руки за спиной, так же молча наблюдала за происходящим, готовая в любую секунду остановить демонов. Вергилий ценил, что она так серьёзно подходила к любой работе. Нефилим по привычке размял шею и тут же приложил ладонь, облачённую в латекс перчатки, к свежей коже, под которой обгоревшие мышцы болезненно сократились. Состояние организма медленно улучшалось: и если утром Вергилию было больно даже дышать, то сейчас он уже двигался свободно, не учитывая резких движений, но правая сторона лица не спешила затягиваться, обнажая часть скулы и жевательных мышц, — чтобы не тревожить раны, нефилим почти не шевелил правой рукой и не разговаривал. — А если твой брат изберёт иной путь? — рыкнув, спросил один из близсидящих демонов. Вергилий не рассказывал никому, кроме Пандион, что задумал на самом деле, поэтому все его приближённые оставались в неведении. Он обрисовал для них красивую легенду о восстановлении мира и управлением людьми — и демоны без лишних вопросов приняли его ложь. О том, что будет, когда они узнают правду, Вергилий думал в последнюю очередь: возвращение отца развеет туман над будущим. — Я знаю, какой путь изберёт мой брат, — вкрадчиво заключил нефилим, смотря прямо в глаза спрашивающему. — И не стоит в этом сомневаться, Криос. Демон оскалился, сжав кулаки, и резко поднялся на ноги, уронив стул, на котором сидел. Стол содрогнулся от удара его руки, но Вергилий даже не пошевелился, медленно поднял взгляд и спокойно спросил: — У тебя есть вопросы? Криос, казалось, желал вырвать ему сердце на месте. Сзади стоявшая Пандион подалась вперёд, собираясь вытащить оружие из-за пояса, но нефилим жестом приказал ей остановиться. Он расценивал свои возможности на данный момент, не преувеличивая. — Ты не способен вести всех за собой, — гаркнул демон. — Ты даже не один из нас. Так же Вергилий знал: его ослабленное состояние приведёт за собой падальщиков, которые решат, что способны справиться с ним и излить свою ненависть, скрыто копившуюся всё это время. Он видел зависть, пожирающую их изнутри. Нефилим никогда не спутал бы этот взгляд ни с каким другим — он столько лет сталкивался с ним в зеркале. — Выражай своё недовольство открыто, не ходи около, — велел Вергилий, опуская руку на рукоять Ямато. — Сукин сын. Криос выхватил из-за спины меч, желая снести голову нефилиму одним ударом, но катана в ножнах, окутанная тенью, блокировала удар — лезвие демона зазвенело и треснуло, но тот не заметил этого, замахиваясь вновь. Вергилий перенёс вес тела на правую ногу, уворачиваясь от атаки, и растворился во вспышке чёрно-синего дыма. Криос рвано вздохнул, когда всё ещё закрытый в ножны Ямато, облаченный холодной острой тенью, пробил ему грудную клетку со спины, резанув по сердцу. Глаза демона закатились, он закряхтел и осел на пол, когда Вергилий извлёк катану. Зачесав растрепавшиеся волосы назад, нефилим вытер оружие об одежду Криоса от крови и распрямил плечи. — У кого-то ещё есть вопросы? — спросил Вергилий, осматривая демонов поочерёдно. — Нет? Отлично. Завтра, чтобы в башне ни единой души. Увижу — повторите участь Криоса. Вышедшая вперёд Пандион щёлкнула пальцами, привлекая внимание, и жестом приказала вынести труп из башни на корм гневам, образовавшим совсем недалеко своё гнездо. Нефилим, смотря, как демона волокут за ноги по плиточному полу, знал, что готов к встрече с братом.* * *
Пустая бутылка «Diablo» выскользнула из руки, и Данте, резко открыв глаза, упёрся пустым мутным взглядом в телевизор, где продолжалась паршивая американская комедия. Нефилим потянулся, прогнувшись в позвоночнике, и, щелкнув пультом, зашёл в меню DVD, чтобы поменять киноленту на нечто более годное. Сегодня Кэт не ругала его за то, что он не снял ботинки, когда зашёл в дом, что курил прямо в помещении, что опустошил уже четыре бутылки алкоголя из привезённых с собой трёх ящиков и что смотрел телевизор, пока она читала. Медиум вообще вела себя подозрительно тихо, как в те дни в «Ордене», когда они только познакомились, сидела рядом с Данте на диване, поджав под себя ноги и взгромоздив на колени огромный том с небольшим блокнотом, в котором делала торопливые заметки и короткие записи. Полностью погрузившись в работу, Кэт вздрогнула и повернулась к нефилиму, когда стеклянная бутылка брякнулась о паркетный пол и закатилась под кофейный столик. — Данте, тебе после такого боя нужно поспать, — прошептала медиум, потрепав его по плечу. Нефилим лениво отрицательно покачал головой и скатился по дивану чуть ниже, упираясь теперь затылком в мягкую обивку. Когда Данте неосторожно задел её локтем, Кэт тихо ойкнула и поморщилась, схватившись за правый бок, — нефилим непонимающе повернулся к ней лицом, замечая, как торопливо Кэт утыкается в книгу, избегая столкнуться с ним взглядом. — Всё в порядке? — Всё хорошо, — улыбнувшись, ответила медиум. Нахмурившись, Данте покачал головой и, прежде чем она успела сообразить, задрал кофту до самой груди, обнажая живот Кэт. Она дёрнулась от него в сторону, и книга с блокнотом соскользнули на пол; медиум бы и сама отбежала, но нефилим продолжал держать её за кофту. — И кто это сделал? — спокойно спросил он, рассматривая фиолетовый синяк на боку Кэт, который в свете телевизора на бледной коже становился только ярче. — Демоны? Медиум повернулась к Данте чуть ли не спиной, чтобы он не видел её лица: горло болезненно сжалось. Она действительно сегодня испугалась нефилима, испугалась Данте, когда тот, охваченный безумием боя, не щадил никого, раскатывая врагов кровавым месивом по арене. Кэт было страшно, что если он вновь однажды потеряет контроль, его уже ничто не сдержит — в памяти то и дело всплывал Мятежник, раскрывающий рёбра Вергилия под натиском владельца. А ещё Кэт было стыдно за такие мысли, потому что Данте не заслужил страха именно с её стороны. — Это сделал я? — Нефилим и сам поразился голосу, звучавшему неестественно хрипло. Кэт отрицательно покачала головой, но, заметив, каким именно взглядом Данте смотрит на неё, коротко кивнула и произнесла: — Не специально. Случайно задел вчера, когда тебя ломало. Ерунда, Данте, — она села, как прежде, боком к нефилиму, — это пройдёт. Мне не больно, правда. Он нахмурился сильнее, опустил кофту Кэт и усмехнулся: — Пиздец. — Не вини себя в том, чего не понимаешь, поэтому не контролируешь. Ты об этом не просил, — улыбнулась медиум, осторожно касаясь щеки Данте и заглядывая ему в глаза. — Моё мнение о тебе не изменилось: ты — Данте, ни больше и ни меньше. Её ладонь соскользнула к шее, и Кэт аккуратно притянула нефилима к себе, укладывая его на колени. Данте уткнулся носом в грубую ткань джинс, обнял медиума одной рукой за талию, а другой обхватил за ноги, блаженно закрывая глаза, когда тонкие пальцы Кэт неловко коснулись его висков. Изредка хмурясь и запинаясь за собственные мысли, нефилим уже не слышал диалогов из фильма, только чувствовал, как медиум гладит его по волосам и плечам. Данте казалось, что он вязнет в сложившейся ситуации, что мир, карабкающийся ему на шею, сломает спину, оставив его корчиться на земле без света. Мозг, одурманенный приличной дозой алкоголя, выдавал совершенно нелогичные цепочки выводов и картинок, и нефилим не мог от этого закрыться. Мёртвая тишина замкнулась в его голове. Холодные пальцы Кэт продолжали неторопливо гладить Данте по волосам.