Сейчас
4 сентября
С раннего утра дождь начал барабанить по крышам домов, намочил дороги, образовывая редкие лужи, омыл пыльную траву, и всё, что было перед глазами, — преобразилось под низким грозовым небом. На улице стало темно, а прибавить к этому зашторенные окна — то в комнате хоть глаз выколи. Из приоткрытого окна тянулась приятная прохлада с петрикором. Чонгук проснулся ближе к обеду. Тело ломило после сна и немного побаливала голова. Омега, вытащив голову из-под одеяла, потягиваясь, растянулся вдоль кровати. В доме стоит тишина, он так и не привык к этому. Переборов желание проваляться в постели до конца дня, Чонгук всё же вылез из тёплого укрытия. Ступая босыми ногами по прохладному полу, вышел из комнаты. Хосок был дома — тому свидетельствовала закрытая дверь в комнату брата (она закрыта если только хозяин находится внутри). Омега спустился на первый этаж и прошёл на кухню, соображая, что поесть. Повар приходил к ним дважды в неделю готовив на пару дней, госпожа Ли тоже появлялась здесь только пару раз на неделе. Хосок спустился на запах еды через пол часа. Еле слышно шлепая босыми ногами по паркету, подкрался к младшему со спины. — Добрейшее! — от неожиданности омега чуть ли не опрокинул всё со столешницы. Альфа посмеиваясь над братом получил локтем по татуированным рёбрам, но смеяться не перестал. — Доброе, — Чонгук улыбнулся старшему, отвернувшись. — Да уж, доброе, — Хосок нахмурился и сел за барную стойку. — Голова раскалывается. — Меньше пить надо, алкоголик, — младший Чон поджал губы вновь повернувшись к брату и поставил тарелку с завтраком перед ним. — Да, надо бы, — альфа кивает головой. — Кстати, что у тебя там с университетом? Чонгук на секунду замирает. За эти три месяца он так и не сказал брату о том, что решил не счёт будущего. О его планах на институт искусств, знал только Тэхён. Они общаются все эти три месяца, альфа ухаживает за ним, как за чем-то драгоценным, но и шикарных свиданий у них нет. Обычно — прогулки по вечернему или ночному городу, ужины у Тэхёна или Чонгука, в отсутствии Чона-старшего, но не более. Их симпатия друг к другу взаимна, казалось бы ещё с того первого вечера, но Ким прекрасно понимает — Чонгук ещё ребёнок, и смысла торопить события нет, разница в двенадцать лет. По крайней мере, создаёт иллюзию идеального альфы. Сам омега медленно, но верно шагает в пропасть, сам суёт голову в петлю и затягивает потуже. — Я пока точно не определился, Хо, — ложь. Чонгуку и правда, боязно рассказать брату, он не знает, какая будет реакция. — Ну, ты думай, время ещё есть, — Хосок делает глоток кофе и продолжает. — Было бы не плохо на юриспруденцию, или что-то в этом роде. Чонгук кусает губы, а внутри что-то сжимается. Брат хочет видеть его рядом с собой, с достойным их статусу образованием, а не певца. Но, что если Хосок, скажет ему тоже самое что и Тэхён? Также поддержит, скажет что-то воодушевляющее. Сказать об этом, он пока, что всё же не решается. Несмотря на это, Чонгук знает, что в любом случае он получит поддержку в лице Кима. Тэхён не однократно водил его на разные представления в театр составляя компанию, не смотря на то, что ещё в самом начале знакомства обмолвился о том, что ненавидит театр. Множество раз предлагал учителя по вокалу, чтобы подготовиться к поступлению. Он уверен в младшем, и надеется, что тот не отступит. — Посмотрим, — омега кладёт свою ладонь поверх ладони брата, и кротко улыбается, вырисовывая тонким пальцем контур татуировки на кисти. — Сегодня дождь на весь день передавали. Может посидим дома, посмотрим фильмы? — На сегодня немного другие планы. Поедешь со мной, нечего тебе дома тухнуть. — Куда? — а в голове Чона всплывает мысль о Тэхёне. Альфа уехал из города пару дней назад по делам, сказал, что связь плохо ловит, а потому они и не общались эти дни. Чонгуку ужасно хочется с ним встретиться — он соскучился по его запаху, что остротой растекается по венам, а омега внутри — пищит от наслаждения. — На базу надо съездить, наши там сегодня собираются. — Хосок листает ленту новостей в телефоне. — Чимин тоже там будет. — Не удивлён, — хмыкает Чонгук. — Он везде, где есть Юнги. Порой, кажется, что они приклеены друг к другу. Хосок заливисто с этого смеётся. Что правда, то правда. Чимин и Юнги не отлипают друг от друга никогда. Омега везде с ним, сборы или встречи — Мин-младший со старшим, тренировки на базе — Чимин с альфой. Даже в тире, куда омеги обычно не суются, Юнги держит Чимина рядом. У них разница в возрасте десять лет, и в браке они всего год, но это не мешает им выглядеть так, словно, они вместе уже пол века. — И Тэхён будет, — Хосок внимательно смотрит на реакцию брата — тот слегка улыбается. Хосок предпочёл бы, промолчать на счёт этого, только это не значило, что к этой теме они больше не вернутся. Чон переживает на счёт связи Тэхёна и Чонгука — Ким не был тем, кем казался, и при омеге никогда не показывал настоящего себя. Хосок прекрасно помнит Соджуна — отца Тэхёна. Его сын — истинная копия покойного Кима, тот же холодный взгляд и безумная жажда крови, что порой пугало даже братьев, что были с не меньшей жаждой. Но, стоит Чону-младшему появится в его поле зрения, как тот в миг преображался, становясь идеальным альфой, что и мухи не обидит не смотря на своё положение в обществе и в клане. Чонгуку и правда понравился Ким, но чем именно — он не знает. Альфа красив, словно, только что сошёл с обложки глянцевого журнала, от него приятно пахло и рядом было спокойно. Те вечера наедине с ним, вызывали трепет в сердце Чонгука — хотелось ещё и ещё. И теперь, он ждал момент, когда они с братом поедут на базу. Чонгук никогда не был падок на альф, и интереса к ним особого не проявлял. Все те, кого он встречал, чуть ли не раздевали глазами. Что касалось Кима? Чонгуку казалось что он был другим, ключевое слово — казалось. Может не всё так плохо, может что-то, да и выйдет из этого. Мальчишка не видит очевидного перед собой. Уже ближе к вечеру Чоны выдвинулись на базу. Из-за погоды, Хосок укутал брата в тёплую толстовку и чёрную джинсовую куртку, пригрозив что если снимет капюшон — получит по ушам, на что Чонгук смеялся. База клана находилась за городом, в местности больше похожую на лесостепь. Ехать пришлось примерно минут сорок. Это было большое вытянутое здание, чем-то напоминало спортивный комплекс, только ограждённый высоким забором с автоматическими воротами. Во дворе базы было просторно и ходили альфы, что кажется даже одним взглядом могли убить. Только въехав на территорию, Чонгук заметил, небольшое подобие вывески. Над главным входом в здание висели инициалы «THV», а под ними цветок Смеральдо. Хосок не останавливаясь, заехал в гараж, чьи ворота открыли, как только их машина заехала на территорию. Гараж был просторным, и умещал около двух десятков машин, большая часть которых составляла чёрные Шевроле, — их Чонгук насчитал тринадцать, ещё три машины были представительского класса и ещё три гиперкара не считая машины Хосока. Альфа встал четвёртым в ряд гиперкаров и заглушил мотор. Только когда Чонгук вышел из машины, смог разглядеть марки получше. Первым стоял чёрный Koenigsegg Gemera — автомобиль выглядел так, словно только из салона, на эту машину пускала слюни добрая половина его класса, когда он учился в Англии. Вторым стоял серебристый Bugatti Chiron — тоже из ряда тех машин, на которые слюни пускали многие, третьим стоял желтый Ferrari SF90, и четвёртым встал хосоков Aston Martin Vanquish. Только составляющая часть гаража базы стоило целое состояние, страшно было подумать, сколько денег было вложено в саму базу. Чонгук вспоминает слова Чимина о том, что лидером картеля является Тэхён, и теперь, спустя три месяца, он примерно предполагает состояние Кима. — Ну наконец-то, я уж думал, что вы не приедете, — Чимин встречающий их возле входа, развёл руки в стороны, обнимая сначала Чонгука, а затем Хосока. — Показывал Чонгуку местность. Он ведь здесь впервые. — Ох, ну и как тебе масштабы базы? — обнимая младшего омегу за плечи, спрашивает старший. Свободная фланелевая рубашка на Чимине, чуть раздувается от ветра проникшего в гараж. — Очень даже внушающие масштабы, однако, — отвечает Чонгук, осматривая помещение. Здесь высокие темно-серые стены и панорамные окна, не более. — Хосок, я пока проведу ему здесь экскурсию, а ты иди к ним. Только тебя и ждут. Хосок вмиг нахмурившись, уходит в сторону лестницы, и вскоре скрывается на втором этаже.🗝
4 сентября 5:20
В большой спальне царит мрак. Тишину разбивает лишь тиканье настенных часов. Здесь витает смолистый дым, запах сигарет и грецкого ореха с ромом. Хозяин комнаты, распластавшись на чёрных простынях, неторопливо выкуривает очередную сигарету — альфа уже сбился со счёта какая это. Ким, поспал от силы два часа этой ночью, остальное время лежал на кровати глядя в потолок. Тэхён вновь проснулся от кошмара — происходящее в нём, он вновь забыл после болезненного пробуждения. Проснулся от того, что ему, словно, кислород перекрыли, дышать удавалось с трудом, в ушах звенело и между этим звоном, был едва различимый шёпот. Сколько он так просыпается — Тэхён не помнит, кажется столько, сколько нет папы. Порой, Киму приходилось бороться с внутренним собой. Той личностью, что он держит глубоко в себе, на цепи, старается не давать волю — иначе близкие пострадают, и он потеряет всё, что строил долгие годы. Потеряет окончательно. Ким Тэхён закрывал настоящего себя маской, когда то, что сидит внутри всё разрывает, царапает грудную клетку острыми, как лезвия когтями, вырваться пытаясь, а снаружи спокоен, словно, штиль. По другому нельзя — лидер клана должен держать голову холодной. После смерти отца, всё слишком резко обрушилось на ещё совсем юного альфу. Тэхёну было тогда только восемнадцать. Под гнетом старших, что пытались задавить своим влиянием неопытного мальца, Ким на ноги встал практически один. Когда все, кто поддерживал отца отвернулись, а названых братьев отца уже не было в живых, — они бы не оставили в беде, они бы поддержали. То, что у него не будет детства и безоблачной жизни, Тэхён понял окончательно в семь лет, когда отец привёл его в тир, вложил в ещё маленькие руки глок и велел стрелять по мишеням. Живым. То, что он скрывал, вырывалось наружу. Происходило это когда, кто-то всё-таки выводил альфу из себя, он — был наследием покойного Соджуна, а иногда казалось даже хуже. Внутри сидело то, чего боялись все — Зверь, такое имя, ему дал сам Тэхён. То, что никто не мог обуздать, так было и у отца. Только у него был муж, который мог усмирить пыл альфы, но это затянулось не на долго. Омега пропал, когда Тэхёну было пять. Уён одним присутствием мог приструнить Соджуна, а от одного касания мужа, альфа становился покладистым. Иногда, сидящее внутри всё же вырывалось без причин, и Тэхён, в борьбе со Зверем, крушил всё вокруг, порой нанося увечья себе. Шрамов на его теле, перекрытых чернильными рисунками, не сосчитать. Затушив окурок в пепельнице, стоявшей на прикроватной тумбочке, рядом с пустой пачкой красных Мальборо, Тэхён потёр глаза. Голова нещадно гудела — за окном опять шёл дождь. Что касается Чонгука, Тэхён кажется только больше и больше начинал влюбляться. За этим омегой хотелось ухаживать, что он постепенно и делал. Хотелось оберегать как зеницу Ока, в отличии от тех, кто находился на их базе, и тех, кто периодически ложился под него. А стоит появиться Чонгуку рядом с Тэхёном, тот чуть ли не мурлыкал от запаха омеги, и Зверь, кажется, тоже. В точности, как у отца с папой. Запах цветов забивался в нос и долго не отпускал. Чонгука хотелось в порошок, и по венам пустить. Вдыхать запах до конца своих дней, словно, самый качественный кокаин, а после, ни за что не отпускать. Но, помимо этого, омегу хотелось растерзать, вскрыть грудную клетку и вырвать сердце, забрав себе. Сидящий внутри, шёл наперекор своим чувствам и чувствам хозяина. Ким становился зависимым от Чонгука, но и боялся к себе подпускать. Боялся, что Зверь, навредит омеге. Или же, встанет перед хрупким созданием на колени и склонит голову. Сколько он безвылазно находится в своей квартире, Тэхён не знает. Кажется, дня четыре. Состояние ухудшалось — он мог весь день просидеть в постели, и смотреть в одну точку. Телефон отключил на первые два дня — знал, что братья начнут звонить или писать, кто-то пару раз звонил в дверь — не открыл. Чонгуку сказал что уехал на пару дней по работе, — так будет лучше для него. У Тэхёна в квартире есть всё что ему надо: нескончаемый запас сигарет, кофе и алкоголя, а выходить из дома — причин нет. Братья на базе и без него пока могут справиться. За эти дни Ким ослабел, кажется, даже похудел на несколько килограмм. Задача встать с кровати, даётся с трудом, он опирается на стену прикладывая все усилия. Ноги практически не держат и тело трясёт. У Тэхёна болит голова, порой кружится и тошнит. Резкие перепады настроения, и порой упадок сил. Ночью Ким мог проснуться из-за того что его тело, словно, разрывает изнутри, горит адским пламенем и дышать не возможно. Он, до сих пор, слышал шёпот в голове — снюхивал белый порошок, чтобы всё это хоть не на долго, но прекратилось. Порошком, заменяет семнадцатилетнего мальчишку, что засел в Тэхёне глубоко, пустив корни. Тишину квартиры разрывает трель дверного звонка, а после настойчивый стук, словно, кто-то эту дверь намерен выбить. Тэхён чуть ли не рычит от злости. Достав из-под кровати револьвер, и спрятав его за пояс домашних штанов, Ким идёт еле слышно к двери. Пульс в висках отдаёт болью во всей голове, слабость забыта не надолго, но не ушла, кажется, лишний шаг и Тэхён упадёт. Но, от чего-то не падает, будто, давно забытое чувство резкого скачка адреналина даёт сил. Кому угораздило прийти к нему в такую рань? Ответ на этот вопрос, он получает, когда отперев дверь, видит Намджуна, что запыхавшись словно пробежал марафон, обеспокоено смотрит на брата. — Намджун? — Тэхён изгибает вопросительно бровь, а стоящий секундами ранее на лестничной клетке Намджун, влетает в квартиру. — Что произошло? Старший Ким ничего не говорит, сбрасывает с себя берцы и чёрную куртку, кидая её на диванчик в прихожей. Пытаясь отдышаться, идёт на кухню, а младший следом. Намджун, перерыв навесные шкафы, спустя какое-то время, находит виски и снифтер, наливает половину и залпом выпивает до дна. — Теперь-то, ты объяснишь что произошло? — подаёт голос Тэхён, ему откровенно говоря сейчас не до гостей. Ему бы залезть в постель, выкурить ещё пару сигарет и попытаться поспать. — Я не видел тебя таким нервным уже лет так шесть, — от чего-то с этого даже смешно. — Наших загасили, — отдышавшись, отвечает Ким. — Какие-то твари перехватили товар. — Наркотики? — Оружие, брат. У нас перехватили поставку, примерно на пол миллиона евро. Сохва кое-как выжил, мы с Юнги у операционной всю ночь провели. Их база, не так давно закупилась оружием, его парни-альфы лично забрали товар, и отчитавшись боссу отправились в дорогу из порта Пусана в Сеул. Тэхён ничего не говорит, медленно, но верно закипает от злости, срывается с места, сметая всё на своём пути несётся в спальню.🗝
Ворот чёрной водолазки давит на горло, так и норовиться задушить. Серебряная цепь с мелкими камнями, и серьга в одном ухе поблёскивают на альфе в свете фар, а полы чёрного плаща развиваются от ветра. Трасса — безлюдное место, где машины практически не ездят. Этим путём, они пользуются уже несколько лет, и всегда было без происшествий. Грузовик, на котором перевозили товар, опрокинут на обочину. Вернее, то что от него осталось. Куски метала разбросаны по асфальту и мокнут от дождя, что барабанит по ним. Кабина грузовика сгорела, оставив от себя лишь корпус. — Как они вышли на нас? — Ким скрипит белоснежными зубами, рычит от злости и смотрит на Юнги. — Понятия не имею, вся информация была скрыта. Наши люди получили товар и погрузили в грузовик, всё было нормально, — отвечает Мин, скрывая руки в карманы чёрной куртки. Они потратили половину дня на поиски камер, что могли бы зафиксировать кражу. Но, ничего, ублюдки сделали всё чисто — выбрали место, где камеры не фиксируют. Ещё половину дня провели в больнице у Сохвы, устроили ему лечение в лучшем виде, а потом уехали на место. Стрелка на часах, кажется, уже перевалила за пять вечера. — Я одного понять не могу, — Намджун шипит сигаретой и выдыхает сизый дым. — Товар приняли в Пусане, и всю дорогу до Сеула было спокойно. Почему их перехватили здесь, на въезде? — Никто не знает, — Мин следует за братом тоже закуривая. — Мне кажется нас кто-то сдал, у нас завелась крыса. Тэхёна всё сильнее одолевает желание, раскроить кому-нибудь череп, и оно возрастает в геометрической прогрессии. Злится не столько из-за пропавшего товара, сколько из-за того, что у них из-под носа его увели. Смеральдо, был известен в своих кругах, как один из сильнейших кланов, против них никто и слово сказать не посмел бы. Соджун, годами строил империю с нуля со своими братьями. И сам Тэхён, прижатый со всех сторон, выгрызал путь наверх по-новой, помимо наркотиков, введя торговлю оружием. — Я этих тварей из-под земли достану, — у Тэхёна внутри всё закипает от злости. Они столько лет занимались этим делом, всё было гладко, без происшествий. — Мне плевать как вы это сделаете, но достаньте мне этих уёбков. Весь Сеул прошерстите, хоть всю Корею, но достаньте. Тэхен на пятках разворачивается к своей машине, и стуча каблуками кожаных туфель уходит к авто. Дождь хлещет по лицу, холодные капли не остужают пыл. Он хлопает дверью чёрного гиперкара, норовясь выбить стекло. Братья идут за ним, садятся в машины и уезжают с места.🗝
4 сентября 20:15
Чонгук в одиночку бродит по тёмной базе уже около получаса. Чимин ушёл, когда его вновь позвал Юнги, почему-то, Чона бесило это в Минах. Старший позвал — младший, как собачка бежит по зову хозяина. Хосок, как отлучился почти три часа назад, так и не выходил из кабинета, по всей видимости Тэхёна. Омега побывал и на втором этаже, там такие же панорамные окна в пол, за счёт чего открывался вид на задний двор базы, который от основного, — такой же асфальт, в далеке несколько амбаров и клетки, в которых издали, можно было заметить очертания крупных собак. Сейчас, Чонгук не торопясь в очередной раз идет в левое крыло, Чимин говорил, что там тренировочный зал. На базе холодно, даже в начале осени. А в зале кажется холоднее в разы, поэтому Чонгук получше кутается в толстовку, и прячет холодный нос в ворот. Свет в самом помещении не горит, но свет с улицы всё же попадает сюда. Посреди зала ринг, рядом несколько боксёрских груш, а в дальнем углу стоят силовые тренажёры. Весь инвентарь в отличном состоянии, как и вся база в целом, словно, она совсем новая. Чонгук кажется полностью уходит в свои мысли, хотя не о чём не думает, и не замечает как помимо его шагов, в помещении слышится ещё одни. Стук каблуков дорогих туфель разносится по залу, а их обладатель, неспешно подкрадывается к омеге со спины. Чонгук же замечает что не один, когда отчётливо начинает слышать полюбившийся запах грецкого ореха и рома. Юноша оборачивается резко, носом упираясь в крепкую грудь альфы. Большие ладони ощущаются на чонгуковой талии, те ложатся на изгибы идеально, словно, были высечены под Тэхёна. От столь насыщенного запаха, кажется, подкашиваются ноги, благо, мужчина держит крепко. — Здравствуй, птенчик, — басистый голос проносит волны мурашек вдоль позвоночника Чонгука. Светловолосый незамедлительно льнет к Тэхёну, обнимает его за шею, прижимается крепче. Он стал называть его птенчиком, не так давно. — Хён, я скучал, — шепчет чуть слышно, пытается не задохнуться от сильного запаха, что вбивается в нос и лёгкие. Тэхён хочет проклясть себя за то, что оставил своего малыша, на эти дни. Внутри скрести всё перестало сразу, как он вышел из кабинета, и почувствовал шлейф цветочного запаха. Зверь, внутри разбушевавшийся ещё когда они были на трассе, и устроивший бурю внутри, когда Ким сидел в кабинете, тут же утих и чуть ли не замурлыкал, когда омега появился в поле зрения. Альфа утыкается в висок Чонгука носом, зажмуривает глаза, до искр в темноте, и вдыхает ещё слабый запах цветов по новой. Его присутствие, альфу успокаивает. Ему всегда будет мало. Чонгука всегда будет мало.🗝
10 октября
Ночной клуб «Dope», хозяином которого является Юнги, был одним из самых популярных в Сеуле. Помимо клуба Мина, в районе Итэвон было множество других ночных заведений, однако, те и близко не стояли с «Dope». Большую часть времени, маленькая семья Мин, состоящая из двух человек, проводила здесь. Юнги практически не выходил из своего кабинета, разгребая стопки бумаг. Чимин же, либо сидел в кабинете с мужем в менее загруженные вечера, зачастую, это были будние дни, либо помогал бармену при большой загруженности по выходным, когда людей было слишком много. Чимин сдружился с барменом-бетой. Парнишка был на пару лет старше, но это не помешало наладить младшему Мину с ним контакт. Старший постоянно рассказывал ему множество историй из жизни, и Чимин слушал, не замечая как проходит время. В тишине кабинета, что разбавляется приглушённой музыкой, шелестят бумаги в руках Юнги. Альфа пытается сконцентрироваться на работе, однако, милое создание с золотым колечком на безымянном пальце, не даёт ему этого сделать. Маленькие ладони мужа скользят по плечам, а горячее дыхание опаляет напряжённую шею. Чимин чуть ли не мурлычет ему на ухо. Юнги убирает бумаги в сторону, снимает очки, и откидывается на спинку кресла, ощущая как тонкие пальцы зарываются в его волосах. — Маленький мой, мне надо работать, а ты мешаешь. Ещё немного и поедем домой, — вопреки своим словам, старший откидывает голову в сторону, открывая больше места для поцелуев на шее. Он не может злиться на Чимина. Запах сирени слишком будоражил альфу, а в смеси с его запахом бензойной смолы — хотелось вдыхать бесконечно. — Я не отвлекаю. Делай свою работу, — младший шепчет старшему на ухо, прикусывая мочку с двумя серебряными колечками. — Маленький, я не могу работать, когда ты так делаешь, — сдавленно выдыхает альфа. — Иди сюда, — Юнги хлопает себя по бёдрам, зазывая мужа. И тот слушается. Седлает крепкие бёдра мужчины, чуть ерзая на месте. Горячие губы смыкаются с чужими сразу же, а руки, с сеточкой вздувшихся вен, проскальзывают под белую хлопковую рубашку. Чимин издаёт глухой стон в губы Юнги, подцепляя зубами нижнюю губу мужа. Старший вовремя останавливается, понимая, что если они сейчас продолжат, то работа явно закончена сегодня не будет. Юнги хлопает Чимина широкой ладонью по ягодице, и тот, отстранившись, смотрит ему в глаза, пальцами поправляя ворот рубашки. — Иди помоги Джисону, а я как закончу, сразу позову тебя и поедем домой, хорошо? — Юнги тычется носом в тонкую шею вдыхая сирень и убирает руки с талии Чимина. — Хорошо, — целуя напоследок в любимые родинки на носу и щеке с правой стороны. Чимин, доделывает уже, не помня какой по счету коктейль девушке-омеге с выбеленными волосами. Выливает из шейкера алкогольную смесь, голубого цвета в бокал, и пододвигает его посетительнице. Когда та уходит, на её место присаживается альфа. Чимин невольно напрягается из-за его внешнего вида. Залёгшие темные круги под глазами и щетина, — как его только пропустил фейсконтроль. Посетитель долгое время молчит, заострив свой взгляд на стеклянную столешницу. А у младшего Мина нервы заиграли, омега насторожился, Юнги рядом нет в случае чего. На рабочем месте, недалеко от Чимина лежит нож для цедры — он ему не поможет. А вот под столешницей припрятан пистолет, — Юнги постарался, просто так он бы омеге не разрешил работать. Но вопреки настороженности Чимина, альфа поднимает на него усталый взгляд и делает заказ. — Налей чего покрепче, — голос сиплый, подстать внешнему виду. Мужчина вытаскивает из нагрудного кармана несколько купюр, но чуть замешкавшись, достаёт ещё, доплачивая. — Всю бутылку. Обязанность бармена — обслуживать гостей, и знать о специфике, составе и вкусе напитков из меню. Ни с тем, ни с другим у Чимина проблем никогда не было. Меню, так и вовсе, составлял он и Юнги. Только вот, бармен, был зачастую ещё и слушателем — человеком, которому часто изливали душу посетители под градусом. Чимин не любил это, ему никогда не было дела до чужих проблем, исключением были лишь близкие. Обычно, Мин делал вид что слушает, под шумок занимался своими делами и принимал заказы, как и сейчас. Этот альфа, осушив половину литровой бутылки виски, бормотал что-то невнятное, но стоило подойти омеге поближе, он начал понимать слова. Посетитель бубнил и активно жестикулировал, моментами чуть ли не ревел. Когда Чимин прислушался, то начал разбирать, что говорил альфа. — Эти уебки кинули нас, понимаешь? — на секунду прерывается чтобы сделать глоток спиртного. — Просто кинули деньги в лицо, даже не полную сумму, как обещали! Сказали что-то вроде «Спасибо за работу» и съебались в закат! Они обещали нам крышу, обещали, что прикроют, чтоб нас не поперли! Представляешь? — альфа смотрит на Чимина расфокусированным взглядом. — Хуй там — ни крыши, ни полной выплаты. А мы, между прочим, чуть сами не взлетели на воздух с этим грузовиком ебучим! Чуть сами не подохли, когда по нам из автомата начали шмалять, — на этих словах Чимин напрягся. Уж больно сильно была похожая ситуация месяц назад. Юнги рассказал ему обо всём. — Мы их предупреждали, что так будет. Говорили, чтоб они не лезли к этим, как их там, — альфа щёлкает пальцами в воздухе. — О, Смеральдо, точно! Для Чимина это работает как сигнал. Он отправляет сообщение мужу, подготовленное заранее — «Спустись к бару».🗝
11 октября
База Смеральдо, кажущаяся с виду ничем не примечательной, скрывала в себе слишком много. И здесь речь идёт не про нелегальный бизнес с наркотиками и оружием, а здесь было кое-что похуже. Место, где лидер всея детища — Смеральдо, мог испытать поистине большое наслаждения. Не путём наркотиков или секса, — этого и в повседневной жизни хватало. То, за что Тэхёну, могли накинуть ещё пару десятков лет к пожизненному. Подвал Смеральдо хранит в себе больше, чем ожидалось. Подземная часть этого здания была из нескольких ярусов — на верхнем хранился товар в виде белого порошка и огнестрельного оружия разных видов, затем шло ещё несколько, но они были пусты. И на четвёртом, глубоко под землёй, находилась та часть здания, что была вдоль и поперёк пропитана смертью. Здесь, не выдержать неподготовленному человеку дольше двух минут — столь ужасна картина. Комната большая и просторная, обеспечена шумоизоляцией и вентиляцией, что помогала смраду стоящему здесь, не смотря на уборки, витать. Зайдя сюда, кто-то из посторонних, сказал бы, что это подвал маньяка-убийцы. Так-то оно и есть, но только не маньяка, а просто убийцы. Это помещение было тем местом, где Тэхён мог выведать любую информацию. Здесь не слышны вопли от боли, сюда, просто так, никто не попадёт. Подвал освещён холодным светом люминесцентных ламп, что в тишине издают монотонное гудение. Альфа, привязанный к стулу напротив Тэхёна, практически не дышит. Он, как и руки Кима, перепачкан собственной кровью. Юнги и Намджун не подвели — нашли одного из тех, кто был замешан в перехвате товара. Альфе было лет тридцать на вид. Проигнорировав приказ главного — залечь на дно на время, вылез в ночной клуб. Только альфа и понятия не имел, что хозяином клуба, оказался один из тех, кому он и его дружки насолили. Напился, как в последний раз, разговорился с каким-то незнакомым, но до ужаса симпатичным омегой работающим барменом, которым оказался Чимин. Несмотря на то, что Мин никак не шёл на контакт, поведал ему о том, что они с коллегами грабанули какую-то большую шишку, а их — кинули. Там оставалось дело за малым, Чимин воспользовавшись тем, что пьяный посетитель слышит только себя, написал Юнги. Старший Мин быстро спустился со второго этажа, где был его кабинет, подозвал своих псов, и те увели до ужаса тупого пьяницу. Так, информация о найденном человеке, быстро дошла до Тэхёна. Глава сорвался, как бешеный пёс с цепи. — Тэ, он, опять отключился, — Намджун, сидящий на железном столе, подал голос. Тэхён, не торопясь, поднялся со своего места, выдыхая последние клубы дыма докуренной сигареты. Дойдя до связанного, резко ухватился за его волосы и дёрнув назад, открывая вид на запачканное кровью горло с острым кадыком. Поднеся окурок, зажатый между тонких пальцев, к бледной коже, затушил дотлевающий бычок. Сидящее тело начало дергаться от боли, приходя в сознание. — Естественно он отключится. Тэхён его разукрасил славно, — Юнги, сидящий рядом с Намджуном, глаз от безымянного альфы не отрывает. Братья всегда наслаждались болью других. Их, тогда ещё мелкими, брали с собой отцы, с них это всё и повелось. Не хочешь говорить нормально — значит, тебя будут собирать по кусочкам. В первые разы, трое из четырёх маленьких альф, чуть ли не как девочки-омеги, пищали от ужаса. Наблюдать за тем, как Ким Соджун, арматурными ножницами откусывает палец у пойманного ублюдка, что хотел их сдать, было не из лучших зрелищ для десятилетних альф. Только Тэхён, стоял с горящими глазами, словно заворожённый, наблюдал за тем, как отец проливает чужую кровь. Времена прошли — отцов не стало, а дети выросли. Теперь за Соджуна был Тэхён, а Юнги с Намджуном и Хосоком зачастую не лезли в это. Одно дело смотреть, другое делать. У Тэхена зрачки расширены настолько, что практически не видно радужки глаза. В помещении стоит насыщенный запах крови, Ким, с наслаждением, его вдыхает. — Говори блять, кто вас направил на перехват? — они здесь весь день проторчали. Связанный альфа лишь мычит от боли и говорит, открывая через силу глаза, что ничего не знает. — Язык проглотил? Что-то в клубе ты был не особо молчаливым. Тэхён заводит руку за спину, даёт знак Намджуну подать инструмент. Раскрытая ладонь немного провисает, когда в неё вкладывают тяжёлый металлический инструмент. Когда-то любимая «игрушка» отца, стала любимой Тэхёна. Чёрные арматурные ножницы поблёскивают на свету. Ранее, прерываемая мычанием и стонами боли, тишина в комнате, заливается хрустом раздробленных костей пальцев правой руки, с воплями и усиленным запахом крови. Алая жидкость капает на пол и попадает на дорогие туфли, оставляя пятна. — Говори, иначе захлебнешься в своей же крови, когда я, вырву тебе язык с корнем, — Тэхён и Зверь рычат в унисон. Намджун и Юнги притихают вовсе, не смотря на столь прекрасное для них зрелище, даже им становиться плохо. Связанный заливается слезами, пытается что-то говорить, но выходит нечленораздельно. Ещё один хруст костей, кажется, его отрезвляет. — Я скажу, скажу! — впервые заговорил альфа. — Ликорис. Это они нас заказали. Главных я не знаю, — лично не пересекались, это всё! — он тяжело дышит, пытается прийти в себя, но сознание медленно начинает его покидать. Кровь, из ранее называемых пальцев, выходит толчками, — ему не выжить. Тэхён откидывает ножницы в сторону, берет со стола пачку сигарет, вновь закуривая. — Ликорис, — пробует на языке Юнги. — Японцы? — Хоть китайцы блять. Найдите мне информацию о них, столько, сколько сможете, — вновь рычит Тэхён. — Я им лично кровавую баню устрою. — Этого куда? — Юнги кивает в сторону связанного альфы. — Вывезите в лес и закопайте. Ему уже не жить. — Будем работать, как наши отцы, в молодости? — Намджун, почему-то с этого усмехается. — Да. Если Ликорис решили играть по-грязному, то я принимаю их правила. Мы втопчем их в грязь. Смеральдо — короли, и ни одна тварь, не перейдёт нам дорогу. Тэхён спускается в гараж, где стоит его Кенигсегг — чёрный гиперкар, переливающийся под светом ламп, — так и манит к себе. Садясь в машину, альфа хлопает дверью и какое-то время сидит в тишине. За этот месяц он порядком измотался, слишком резко всё нахлынуло. Ему нужно отвлечься, хоть немного. Заведя рычащий мотор, Тэхён уезжает с базы, в телефоне выискивая нужный номер. Этот мальчишка сейчас ему необходим, как наркотик в ломку. По-другому никак. По-другому он сорвётся, натворив невесть что. На громкой связи телефон издаёт протяжные гудки, а Тэхён сжимает руль крепче, в ожидании мягкого голоса с того конца. — Хён? — голос омеги — услада для ушей. — Малыш, чем занимаешься? — факт позднего времени Тэхёна не смущает. Удивительно, что Чонгук вообще на звонок ответил. — Ну вообще, собирался спать, — голос немного возмущённый. — Ты время вообще видел? — Ну точно, малышам, в это время, уже спать надо, — Ким тихо посмеивается. Кажется, что ничего не произошло, словно, он едет не с места, где только что пытал человека, а просто с работы. — Мне семнадцать, я вполне взрослый! — Чонгук, чуть ли не пищит, от возмущения. — Это просто ты — старик. — Один один, — Тэхён улыбается, что бывает крайне редко. — А если серьезно, ты один дома? — Да. Хосок сегодня работает… Ну, не у тебя, а на другой работе. Он остался на ночь в офисе. — Отлично, буду у твоего дома через двадцать минут. Будь готов. — Тэхён, я никуда не поеду! — парень кричит в трубку так, что Тэхёна уши закладывает. — Не пищи. Просто прокатимся по городу. Ты же знаешь, что я не стану тебя трогать, малыш, — альфа выворачивает руль в нужную сторону на перекрёстке, в район, где живут братья Чон. — Ещё бы ты трогал, — Чонгук хмыкает на той стороне. — Это и так похоже на то, словно, ты педофил, без обид. — Любви все возрасты покорны, птенчик. Ты же знаешь, что я добьюсь своего. — И не надейтесь, мистер двадцати-девяти-летний-глава-наркокартеля-Ким Тэхён, — Чонгук смеётся. — Хосок тебя прибьёт, когда узнает о нас. На самом деле, что Чонгук, что Тэхён, до сих пор удивляются, как Хосок не заметил того, что происходит между его, названым и кровным братьями. Тэхён, буквально, уводил Чонгука из-под носа у брата, когда те приезжали на базу, или когда все шестеро собирались у Чонов или Минов. Хосок не замечал и того, что от младшего брата пахнет альфой. Уж что, а запах Тэхёна на Чонгуке почувствовали все сразу, кроме одного Хосока. Старший Чон не замечает, либо же просто делает вид. За этот месяц они виделись совсем ничего — Ким был вечно занят поисками и прочей работой. Он соскучился по цветочному запаху, что усиливался всё больше и больше, по милой кроличьей улыбке и светлым волосам. До дня рождения Чонгука остался месяц. Скоро ему будет восемнадцать, — по южно-корейским меркам — это еще не возраст совершеннолетия, в отличии от других стран. Восемнадцать не семнадцать, и это была бы первая возможность, когда альфа, смог бы заявить свои права и поставить брата перед фактом. Тэхён Чонгука отпускать не собирается, и никому не позволит его у Кима забрать. Один раз уже допустил ошибку — больше не посмеет. Трупом ляжет, но не позволит. Альфа запечатлелся на Чонгуке, ещё когда, тот вошёл в кабинет с братом, тем летним вечером. Это происходило редко среди остальных пар альфы и омеги. Но, у Тэхёна это кажется передалось по наследству от отца, а тому от его. Ким не считал это чём-то неправильным или ужасным. Тем не менее, альфа понимал — Чонгук может стать его слабостью, если Ким склонит голову перед мальчишкой. У отца с папой было также. Самое ужасное было в том, что когда Соджун потерял Уёна, то сошёл с ума, — во всех смыслах. Они чувствовали друг друга даже на большом расстоянии, однако, после пропажи, Соджун больше не смог выйти на контакт с возлюбленным. Это означало, что его пары больше нет в живых. Обычно, такое происходит, когда первый умирает, а второй следует за ним. Только у Соджуна было за что держаться — их с Уёном ребёнок, то, что осталось от любимого. Омега был наполовину немецких кровей, и изначально предложил мужу имя не корейского происхождения — Винсент. Соджун согласился, при условии, что и корейское имя у их сына тоже будет. Дали второе — Тэхён, в честь деда. До пяти лет Кима и называли Винсентом, но после, это имя искоренилось. Больше не было Винсента, — остался только Тэхён. Его первое имя знали лишь трое братьев и двое выживших пап альф, больше никто. — Он не узнает этого ещё как минимум месяц, так что не волнуйся, птенчик, — гиперкар рассекает пустую дорогу частного сектора. — Поживем — увидим. «Поживем — увидим» — эта фраза, почему-то застревает у Тэхёна в голове и пугает. Внутри что-то скребёт, и это далеко не он, — это что-то другое. Если Ликорис осмелились выйти против них, значит, слишком в себе уверены. Тэхён не знает чего ожидать ещё. В тот раз погибли его люди, какой следующий ход от них ожидать, и когда, — Ким понятия не имеет. — Надеюсь, ты собрался, потому что я уже еду по твоей улице, — сообщает Тэхён Чонгуку. — Уже обуваюсь, немного подожди! — сбрасывает звонок. Тэхён тормозит машину у ворот особняка, где распахиваются двери и оттуда выбегает омега в распахнутом пальто. Ким, не может не улыбаться, его малыш бежит к нему сломя голову, наплевав на то, что получит по ушам за пальто и отсутствие шарфа. Альфа выходит из гемеры, раскидывая руки в стороны, когда Чонгук выбегает за ворота и бросается старшему на шею, пища от радости. Тэхён цепляется за тонкую омежью талию, крепко прижимая к себе, кружит в воздухе чуть приподняв, и целует в ещё тёплую мягкую щеку. У Чонгука голова кругом идёт от усиленного запаха Тэхёна, но вместе с этим, чувствует какой-то посторонний, и это не сигареты, — от альфы слышен тошнотворно сухой, металлический запах. Чон прекращает улыбаться, отстраняется от Кима, всматриваясь в глаза старшего, посильнее втягивает запах. — Хён, чем от тебя пахнет? — Чонгук хмурится, он не ощущал на альфе этого запаха раньше. Но, тот слишком знакомый, слишком тошнотворный. — Я работал, малыш. В душ ходил вчера, — надеясь на то, что Чонгук поверит, произносит Ким. — Как освободился, сразу к тебе поехал. Тэхён не хочет, чтобы младший знал, чем ещё он занимается. В будущем, возможно расскажет, но не сейчас, — омега ещё мал для этого. — Хён, не ври мне. Только не ты, — Чонгук отстраняется полностью, обнимает себя руками и смотрит выжидающе. Он устал от вранья. Старший брат вечно ему врал, либо чего-то недоговаривал. Чонгук сам об этом догадывался, и чтобы старшего не расстроить, держал обиду в себе. Хосок долгое время врал про родителей. Сначала про отца, — что тот работает заграницей и не может приехать, потом про папу, — что тот просто приболел и поправляется в санаторий, чтобы их не заразить. Врал про то, что отправляет его в Англию только на пару месяцев, а потом сразу заберёт. Эти месяцы, затянулись на семь лет. Пока Чонгук был в Англии, брат врал и про то, что работает в одной крупной фирме. Потом, когда младшему исполнилось пятнадцать, приехал в Лондон навестить, и всё же рассказал правду. Это был единственный раз, когда Хосок сам рассказал, а не Чонгук догадался. — Чонгук, когда придёт время, я тебе обязательно расскажу, — выдыхает Тэхён. — Сейчас ты ещё слишком… — Слишком мал?! — повысив голос, говорит Чон. — Хватит напоминать мне про возраст. Достали! Что ты, что Хосок. — Чонгук, — твердость в голосе, при общении с Чонгуком, была впервые, — Тебе не нужно знать всего, чем мы с твоим братом занимаемся. Мы пытаемся тебя отгородить от всего этого, но ты, суёшь свой маленький нос туда, куда не надо. — А Чимину значит можно? — у омеги всё внутри сжимается. Тэхён на него давит феромонами — ему тяжело. — Он не на много старше меня, но Юнги почему-то ему всё рассказывает! — Чимин, перед тем, как встретил Юнги, видел уже слишком много. — Знаю я эту историю. Не нужно мне её повторять, — Чонгук опускает взгляд в землю. — Но, вы с Хосоком не знаете, что прошёл я, — слёзы наворачиваются сами по себе. — Вы правда думаете, что я не знал, что случилось с отцом? Думаете, что я не знал, что случилось с папой? — феромоны Тэхёна утихают, и Чонгук вновь поднимает голову. По щекам начинают течь слёзы. — Думаете, что живя в Лондоне, я не видел, как избивают моих одноклассников, или как убивают людей? — Птенчик, — Тэхён протягивает руку, чтобы ухватиться за омегу, но тот отстраняется. — На тебе запах крови, хён. Точно такой же я чувствовал, когда у меня на глазах зарезали человека, — эти воспоминания для него не из приятных. — Я не хочу сейчас ругаться, — Ким тяжело вздыхает. — Я расскажу тебе всё, что захочешь, но чуть позже, — он вновь тянется к Чонгуку, и на этот раз сопротивлений нет. Тэхён окольцовывает плечи Чона, прижимая к себе. — Ладно, — уткнувшись в шею альфы, бубнит омега. — Поехали сначала к тебе, от тебя ужасно пахнет, а потом уже куда хотел. В салоне гемеры тепло и пахнет альфой. Чонгук прижимается лбом к прохладному стеклу, отвернувшись от Тэхёна. С Кимом сейчас говорить не хотелось, а надо бы — чтобы неприятные воспоминания в голову не лезли, — образы отвратительные перед глазами не рисовали. — Птенчик, ты сказал, что чувствовал запах крови, когда у тебя на глазах зарезали человека, — подает голос Тэхён. Альфа обеспокоено смотрит на Чона, крепко сжимая руль. — Ничего рассказать, не хочешь? Чонгук ошибался. Разговор с Тэхёном ему не поможет, наоборот, воспоминания разворошит. Светловолосый тяжело вздыхает, поворачиваясь к мужчине. — Это случилось три года назад, но очертания убийц и убитого, у меня, до сих пор перед глазами, — Чон сглатывает густой комок в горле, вытирая вспотевшие ладони о кашемировое пальто. — У меня в Лондоне были одноклассники омеги, с которыми я дружил. Один из них — Даниель. С ним я дружил больше всех, чуть ли лучшими друзьями не были. Он постоянно пытался залезть в какое-то дерьмо, ему вечно на месте не сиделось. У него были до ужаса строгие родители, — вечно его контролировали и гулять практически не разрешали, потому он вечно сбегал из дома ночью, и меня вытаскивал. Один раз, мы обычно встретились, пошли гулять, и ему пришла в голову идея — сходить на стройку. Интересно было посмотреть на город, с новой высокой точки, — у Чонгука вновь перед глазами эта картина, а запах крови от Тэхёна, ухудшает ситуацию. — Я высоты боюсь, поэтому остался внизу ждать. Тогда-то, это и произошло. Они останавливаются на светофоре и омега замолкает, — воспоминания слишком яркие. Чонгук чувствует на своем колене широкую ладонь Тэхёна и легкие поглаживания, через ткань пальто. — Я успел спрятаться, когда услышал шаги и голоса. Написал Даниелю, чтобы был тише, и затаился. Там было трое альф. Они волокли кого-то по асфальту за волосы, тот кажется, был без сознания. Я не слышал, что они говорят, запахов их не слышал, — кровь заглушала их. Один из них, избил отключившегося ещё сильнее, а потом, и вовсе, ему горло перерезал. Меня тогда рвало очень сильно, все, что я запомнил про тех альф — так это то, что одного из них звали Ви. Это был тот, кто зарезал. Чонгук никому это не рассказывал, даже Даниелю. Но сейчас, когда рассказал Тэхёну, стало, словно, легче. А у самого Тэхёна внутри все холоднеет.12 октября
Тёмные коридоры, кое-как освещены слабыми лампами. Вокруг темень, и лишь молитвы помогают не споткнуться. Низкорослый альфа несётся через весь коридор в кабинет главного. Без стука влетает, привлекая к себе всё внимание. — Господин Утияма! Мужчина, сидящий во главе стола, поднимает тяжёлый взгляд на вошедшего. Чуть было не рычит, сжимая кулаки. — Я же просил, не беспокоить, Тэцуо. — Господин, это слишком важно! — альфа топчется на месте. — Выкладывай, — махнув рукой, говорит Утияма. — Только что звонил наш человек из Смеральдо, говорит, что они поймали одного из тех, кто перехватывал грузовик. Утияма напрягается и начинает злиться. Он просил этих идиотов не высовываться. Предупреждал, что их будут искать. Всё шло гладко, как сообщал их информатор из Смеральдо — говорил, что уводит их со следа. Но, если так и было, то как те вышли на этих придурков, что задницы прижать не в силах? — Доносчика ко мне.