7 декабря
По истечению первого дня зимы, время для Чонгука словно остановилось. Неделя пролетела незаметно, каждый день был похож на другой. С территории дома он так и не выходил — днём мог прогуляться во дворе, а после посидеть на кухне с госпожой Ли, разговаривая обо всём и не о чём одновременно. Женщина стала его единственным собеседником. Хосок дома так и не появился, лишь написал в тот день, что будет занят работой. С Чимином на связь Чонгук так и не решился выйти. Тэхён не отвечает, ни на звонки, ни на сообщения, что очень напрягало. Неизвестность пугала до дрожи в ногах. Что могло произойти такого, что альфа пропал? Чонгук сидит на широком подоконнике в гостиной. Дом пуст, оттого тишина звенит в ушах, и треск поленьев в камине ситуацию не спасает. За окном снег падает крупными хлопьями, оседая на земле снежным одеялом. Омега телефон из рук не выпускает, ждёт когда кто-нибудь напишет. В голове воспоминания того времени, когда он жил в Англии. Он и дети семьи, в которой жил Чонгук, любили это время года. Когда снега было чуть ли не по колено, они выходили на задний двор и играли в снежки. Детский смех заполнял всю округу. А что теперь? Чонгук один, в огромном доме, и позвонить даже никому не может. А если бы и мог, то это был бы только Чимин. Только вот, младший Мин вряд ли бы согласился на такого рода веселье. У того муж, работа, учёба. Не до детских игр. Хоть у них и разница всего в один год, но Чимин кажется Чонгуку намного старше. В груди всё давит, а после остаётся чувство опустошенности. Лучше бы не уезжал из Англии. Да, далеко от родного дома. Да, далеко от брата. Но какой толк нахождения Чонгука в этом родном доме, в одиночку. И Хосок всё также далеко. Будь Чон сейчас в Англии, позвал бы Даниеля погулять, а после они бы пришли ко второму домой, сидели бы с чаем и смотрели какой-нибудь фильм. Чонгук скучает по этому времени. Очень. Не так он представлял себе возвращение домой. Конечно, тусовок без остановки он не ждал, и знал, что Хосок работает как проклятый, он его в этом не винит, но, сука, брата нет дома даже ночью. Чонгук начинает понимать, что даже та, тонкая нить, что соединяла их с Хосоком, разрывается. Брат отдаляется, и не без подачки младшего. Чонгук собственноручно начал рвать эту нить. Альфа пытался всё сохранить, но по итогу просто сдался. Телефон в руках вибрирует, от чего омега вздрагивает, перевернув мобильный экраном вверх, надеясь, что там будет кто-то из альф. Но там родное имя, записанное на английском. — Дани! — у Чона улыбка на губах сама собой появляется. — Чонгук-а! — раздаётся писк с того конца. — Как ты там? Почему не звонил? — Да как-то времени не было. Всё хотел набрать, но не получалось, — Чонгук проглатывает комок лжи. Он вспомнил друга только сейчас. В момент, когда остался один. — А-а, вот оно как, — тянет Даниель. — Чем же ты был так занят? — Да, мотался с Хосоком по делам. Он меня со своими друзьями познакомил, — хорошо это или плохо? — Приглядел себе кого нибудь, а? Колись! — это точно Даниель. — Или опять нос воротишь ото всех ухажёров? — Какие ухажёры? Я не ты, чтобы за мной толпы альф бегали, — он опирается затылком о холодное стекло, слушая как возмущённо пыхтит его друг. — Fuck, ты издеваешься? Это за тобой бегали, если что, просто кое-кто, кроме своих книг, ничего не видел! — слушать наполовину английскую речь с корявым корейским от чего-то приятно. — По любому кого-нибудь нашёл! Честно признаться, это было правдой. Чонгук во времена школы никого, кроме книг, не видел. Сидел в своём панцире, и никого не впускал, кроме Хосока — единственного родного человека, который приезжал к нему раз в пол года. А потом, в один момент, появился Даниель — до жути раздражительный, много болтающий о всякой херне, и лезущий не в своё дело. Полная противоположность Чона. Так и подружились. Чонгук смеётся. — Вот! Точно нашёл! — Можно и так сказать… — закончив смеяться отвечает, а после в непонимании замирает, когда слышит гудки в телефоне. Звонок обрывается и через пару секунд поступает видеозвонок. Чонгук, улыбнувшись, отвечает, слезает с подоконника и идёт на диван, там потеплее. — Давай рассказывай! Всё мне выкладывай! — англичанин потирает руки друг о друга, прищуриваясь. — Ты покрасился?! — и без того большие глаза для азиата, становятся ещё больше. — Что родители сказали? — Они были не против, — Даниель треплет свои ядерно красные волосы. — Ты мне тему не переводи. Как зовут? Сколько лет? Красивый? У Чонгука дежавю. В прошлый раз ответ на эти вопросы закончился плохо. Чимина бы сейчас увидеть и извиниться. Тот наверное в клубе сейчас на работе, как раз после пар. — Тэхён зовут, — отвечает только на один вопрос, за что на него сыплется отборный английский мат. — А остальное?! Я ответы из тебя вытягивать должен?! — лицо Даниеля становится под цвет волос. — Про внешность можешь не говорить, ты явно выбрал красавчика. Лет сколько? — На двенадцать старше… — Чонгук, какого чёрта?! — голубые глаза в неверии смотрят по ту сторону телефона. — Это дружок Хосока? Чонгук закрывает ладонями лицо, губу прикусывает, пытаясь не застонать от отчаяния. Все, абсолютно все, так реагирую. А что чувствовал Чимин, когда люди узнавали, что его муж на десяток лет старше? — Я знал, что будет такая реакция, — бурчит Чон в ладони. — Да, ему двадцать девять, почти тридцать. Но… он хороший, правда, — а не соврал ли? Поговорить с Тэхёном им так и не удалось. С того дня, как омега узнал про Джина, в груди неприятно скребёт. На альфу от чего-то затаилась обида. — Чонгук, если это не так, то клянусь всеми существующими богами, я сорвусь из Англии в гребаный Сеул, раньше задуманного, и надеру ему зад! — в голубых глазах Даниеля молнии сверкают. А Чонгук смеётся, впервые за неделю. — Даже не думай приезжать раньше, сейчас дел по горло, — каких дел, Чонгук?! Сам себе вопрос задаёт. — Буду ждать тебя к Рождеству. — Я не шутил, Чон. Только дай знать.🗝
The Beach - Instrumental lost hope.
Грозовые тучи сгущаются над небом, пуская молнии, делая этот, и без того поганый день, ещё хуже. Ветер завывает всё сильнее, срывая с деревьев последние пожелтевшие листья. Тэхён проклинает всё на этом свете. Всё, абсолютно. И преподавателя в университете, и декана. Даже до раздражения весёлого Хосока весь сегодняшний день. Тот, который чуть ли не светился от счастья, и который унёсся домой к своему сопляку братишке. Тэхён проклинает и водителя, который сегодня слишком разговорчив. Болтает без умолку о том, как здорово он со своей семьёй проведёт Хэллоуин. Молодой альфа терпеть этот праздник не может. Все наряжаются в костюмы монстров, кто-то даже выбирает костюм жителей загробного мира. Тэхёну и наряжаться не надо, вот он — дьявол в истинном обличии. А тот, кто сейчас в особняке его ждёт, так и вовсе Сатана. Отец и сын как две капли воды, и внешней оболочкой и внутри. Альфа готов проесть отцу мозг чайной ложечкой за то, что оставил сегодня все дела клана на него. Старик из дома не выбирался сегодня, трубки не брал, и на встрече, само собой, не появился. А потому, младшему Киму пришлось подорваться. За что получил от декана. Особняк встречает его своей мрачностью, словно передаёт всю атмосферу душ его жителей. Прислуги в доме нет, тишина стоит гробовая. Только тиканье настенных часов слышно из гостиной. — Vater, — начинает младший, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Bereiten Sie Ihre Ohren vor, denn ich meine es ernst, ich werde Ihnen alles erzählen! На втором этаже такая же тишина, ни души. Тэхён проверяет сначала вторую гостиную, которую привыкли называть читальным залом, из-за количества книг, стоящих на полках. Там никого. На столике, возле отцовского кресла, всё также лежит недочитанная книга и очки отца. Клетчатый плед покоился на спинке кресла. Сегодня он читать не приходил. У парня чувство странное, такое, словно когда что-то ценное потеряешь, и пытаешься найти. Грудную клетку сдавливает, а в горле ком встаёт. Тэхён проверяет кабинет отца, но и там пусто. — Отец, я дома, — уже на корейском, чуть ли не криком, оповещает он родителя. Надеется, что тот просто не услышал его с первого раза. Последним местом остаётся спальня. Ноги перестают гнуться, но он всё же шагает. Непонятное ощущение нагнетается все сильнее, когда он толкает дубовую дверь в бывшую спальню родителей. Окна зашторены, в комнате темно, но силуэт отца, лежащего в постели, видно отчётливо. Тэхён выдыхает. Спит. Отец спит. Ким идёт к окну, раздвигая тяжелые шторы в сторону, пуская в комнату дневной свет, пусть на улице и пасмурно, а тучи укрыли небо полностью. Стоит повернуться обратно в сторону кровати, и в ушах звон, словно оглушило взрывом. Альфа даже не слышит грома после молнии, сверкнувшей в ту же секунду, как он повернулся. Как иронично. — Отец, — одними губами произносит Тэхён. Старший смотрит на него стеклянным взглядом, не моргая. Кожа побледнела, губы синие. Левая рука свисает с кровати, держа кулон с подвеской в виде кровавой капли — парные кулоны отца и папы. У Соджуна капля крови Уёна в подвеске, у Уёна — кровь Соджуна. Сумасшествие, но такими были его родители. Были. До конца друг друга не отпускали. — Соджун, — голос ломается, ноги не гнутся теперь вовсе. Тэхён падает коленями на пол, ползёт в сторону отца. Пряди седых волос спадают на лицо с морщинами в силу возраста. — Нет, нет, нет. Не веря повторяет одно и тоже, как мантру. Кажется, слышен звон чего-то разбившегося. Словно, осколки застревают в глотке, причиняя боль каждый раз, когда тот пытается дышать ровно. Руками касается лица отца, и давит в себе крик, когда не успев даже коснуться, чувствует холод, исходящий от родителя. Крик в горле рвётся наружу. Забытые ещё в детстве слёзы, льются из глаз. Он нервно стирает влагу со своего лица. Отец бы не одобрил. Тэхён отползает от кровати. Трясущиеся руки тянутся к телефону, на который капают соленые слёзы. Пальцы набирают номер Намджуна. — Тэхён? — слышно с того конца. — Х-хён, — хриплое и едва выдавленное из себя. — Тэхён? — Намджун, словно не услышав, повторяет ещё раз. Альфа задыхается в панике. Сначала холод, а за ним и жар проходит по всему телу. В животе чувствуется острая боль, словно ножом ударили. А затем темнота, и его кто-то трясёт за плечо. — Тэхён! — слышно сквозь пелену голос Намджуна. — Ким, чтоб тебя черти драли! — Хосок? Тэхён резко открывает глаза, вдыхая ртом, словно вынырнул из-под воды. Фокусировав взгляд, он понимает, что сейчас не в особняке. Обивка тёмного салона, и запах дорогой кожи сидений напоминает, где он. Рядом с Тэхёном сидит Хосок, на переднем пассажирском Юнги, а за рулем — Намджун. И на душе мгновенно становится спокойно. Он уснул. Тэхёну просто снился сон. Только вот, не сон вовсе. День смерти отца, отпечатался на сердце глубоким шрамом, который не заживёт никогда. Как и шрам от папы. — Тэ, ты как? — Хосок всё также держит его за плечо. Взгляд бегает по лицу. — Ты кричал. Ким жмурит глаза до звёздочек в темноте, отворачиваясь к окну. Покойники не к добру снятся. — Отец приходил.🗝
Атмосфера ресторана, где назначена встреча с Шивоном, ничуть не расслабляет, а наоборот, напрягает. Тэхён пытается отвлечься живой музыкой, во время ожидания альфы. Но и от этого не лучше. Длинными пальцами Ким барабанит по столу, нервы, кажется, на исходе. Братья сидящие рядом, тоже не в восторге от места. Хосок сверлит взглядом скатерть на столе, Юнги покуривает сигарету, а Намджун, как и Тэхён, пытается отвлечься. Альфа появляется только через десять минут. Но и это время стоило терпения. — Извините за ожидание. Сами понимаете — работа, — в свете люстр на потолке, сверкают часы и запонки Шивона. — Господин Пак, — пожимает мужчине руку Тэхён. — Можно просто Шивон. Тэхён, без формальностей, — мужчина усаживается на свободное место. — Будто не сын Ким Соджуна, а он сам сидит передо мной, — альфа по-отцовски улыбается. — И вы тоже, ребята, с возрастом всё больше походите на своих отцов в молодости. — Перейдём к делу, Шивон, — Тэхён долго здесь сидеть не намерен. — Какая у вас информация на Кацу? — Я знал его столько же, сколько и ваших отцов. Кацу я запомнил хорошим парнем — он вёл дружбу с нами во времена университета. В чем вообще дело? — Один клан, начал нам ставить палки в колёса. Наших людей начали убивать, — отвечает Юнги. — И так уж получилось, что не все дороги конечно, но некоторые из них, ведут к Кацу Утияме. — Кацу? Он не мог этого сделать, — Пак ничуть не сомневается. — Он был верен вашим отцам, и верен до сих пор, даже после их смерти. А вот его братец — запросто. — Вы уверены? — у Хосока уже голова кипеть начинает. — Мутный он какой-то… — В плане? — Намджун подал голос, на что Шивон повернул к нему голову. — Ну, Ходзё всегда был тихим, ни видно и ни слышно. Кацу пытался пару раз привести его в нашу компанию, но тот всегда отказывался, — альфа принимает протянутую Юнги сигарету. — Спасибо, — благодарит и продолжает. — Мы и не обращали на это внимание, ну был он и был. А потом, когда ваши отцы начали строить клан, а Кацу помогать им с этим, Ходзё захотел к ним. Для него клан, означал власть и всё такое. Ну, они его и взяли к себе, тем более, Кацу сказал, что ручается за брата. — альфа делает затяжку, стряхивая пепел на салфетку. — Так прошло пару лет, — всё мирно, спокойно. Ходзё работу свою выполнял не плохо. Был кем-то вроде, правой руки Кацу. Через пару лет, Соджун уехал на время по делам в Германию, налаживать отношения с союзниками, если так можно сказать. А вернулся оттуда с омегой. Вот тогда, всё и понеслось. — Хочешь сказать, Соджун и Ходзё просто поцапались из папы? — Тэхён хмурит брови, пытаясь постепенно собирать пазл. — Именно. Только вот, изгнание японца из клана, не совсем рук дело твоего отца, — отвечает старший. — Соджун чуть ли глотки не грыз за Уёна. Ваши отцы тоже в стороне не были, — он переводит взгляд на остальных. — Уён, первый из ваших пап, кто появился в клане. И если у тех, пыл утих, то у Ходзё нет. Он начал ставить палки в колёса Соджуну, пытался показать Уёну, мол «смотри, твой альфа никчёмен». Это слишком долгая история, и сейчас, она не уместна, — старый альфа чему-то усмехается у себя в голове, после продолжая. — Уён был не из робкого десятка. Из всех своих близких, Соджун выбрал своей правой рукой именно омегу. Всё закончилось тем, что уже после свадьбы Уён сам, на правах второго главы клана, вышвырнул его. А именно из-за того, что тот начал сплавлять товар левым людям, в ущерб Смеральдо. Кацу ушёл вместе с ним. Брат, как никак. А этот придурок, потом сам свою базу возвёл. Возможно теперь, Ходзё пытается мстить тебе, Тэхён. Ибо ты сын тех, кто его на улице оставил. А через что мстить, как не через бизнес? — И всё из-за омеги… — не веря бормочет Хосок. — Для Соджуна, Уён был тем, ради кого он и войну готов был начать. — Я прекрасно его понимаю, — говорит Юнги. — За своим омегой, я хоть в огонь, хоть в воду, и войной готов пойти за него. — Как и я, — Намджун опускает глаза. Сокджина рядом не хватает. Плетённый браслет на правом запястье перебирает. Подарок Джина в их крайнюю встречу. Омега сам его сплёл, — нашел какую-то книжку у папы, и по инструкции смастерил фенечку из красных ниток. — Аналогично, — Тэхён смотрит на Хосока в ожидании, и тот знает почему. Чон рыкает, чуть клыки не выпускает. — Не дождёшься моего одобрения. — Ну хватит вам! — в один голос произносят Юнги и Намджун. — Его сначала спросите, — говорит второй. — Как малые дети, срётесь, потому что игрушку не поделили. — Чонгук не игрушка, он уже достаточно взрослый омега, — говорит чуть ли не шёпотом Хосок. — А как по мне, ты его всё ещё считаешь глупым ребёнком, — усмехается Юнги. — Напомнить, сколько лет моему мужу? — на что Чон глаза закатывает. Эта тема долгая, её можно мусолить сколько угодно, и по итогу они ни к чему не придут. — Шивон, ты сможешь найти информацию на Ходзё? — Тэхён возвращается к теме. — Без проблем. Как я помогал вашим отцам, так буду помогать и вам, ребята. — Спасибо, — шепчет Тэхён, кивая головой.🗝
Снег укрывает базу, словно камуфляжем. Через заснеженные деревья не видно ничего. На самой базе шумно, бойцов ходит сегодня больше обычного. Главы собрали всех своих подчинённых. На первом этаже, в главном зале, их можно насчитать около сотни. На них, стоя на балконе, смотрят четверо братьев — их наставники. — У нас хорошие новости, — начинает Намджун. — Как вы знаете, пару месяцев назад, на нас было совершенно первое нападение. Пострадали наши люди, которые были на перевозке. Сохва, выжил чудом, — мужчина находит взглядом своего бойца, что чуть склоняет голову в знак благодарности. То что он выжил, заслуга наставника. — Также, в последнее время, участилась смертность наших ребят. — Сегодня, мы получили информацию от достоверных источников, где находится база нападающий, а если быть точнее, их зовут Ликорис, — продолжает Юнги. — Больше мы не позволим им вредить нам и нашим людям. Они заплатят за смерти. — Через три дня мы выдвигаемся на их базу, — Хосок медленно тянет сигарету, держа вторую руку в кармане. — Позже, каждый наставник объявит имена тех, кто пойдёт с нами. Всю базу мы тащить не будем. Бойцы внизу, внимают каждому их слову. Молчат, не решаясь нарушить тишину между ними. Каждый неотрывно смотрит на наставников. И те, видят по глазам, что каждый боец встанет под пулю ради благополучия клана. И все поголовно ждут слово самого главного — хозяина, отца этого детища. Коньячные глаза, не моргая, сверлят каждого, — Тэхён читает их, как открытую книгу. Пытается найти, хоть каплю сомнения у тех, — слабаки ему не нужны, в особенности, среди его солдат. Но таких нет. Ким поддаётся вперёд, опираясь руками о перила. — Не смотря на это, до объявления имён, каждый должен тренироваться. И в разы усерднее, чем обычно, — голос альфы звучит низко, раздаваясь эхом по огромному помещению. — Мы не знаем этих людей, как не знаем и того, на что они ещё способны. Нужно быть готовым ко всему.🗝
Ближе к ночи, после тренировок, в кабинете Тэхёна стоит напряжённая тишина. Каждый из четверых осознаёт, что по факту они идут в неизвестность. Страшно не за свои жизни, страшно за жизни тех, кто стоит за ними и за своих любимых. — Ликорис находится вообще не там, где мы предполагали, — Хосок трёт переносицу, устало откинувшись на спинку кресла. — Нахуя этот придурок нас запутывал, словно это не он делает, а его брат? Он думает, мы совсем тупые? — Вряд ли, — у Юнги очередная сигарета меж зубов. Чимин опять будет ворчать из-за запаха. — Как по мне, это был отвлекающий манёвр, чтобы время потянуть. Наших бойцов убрать, и подготовить план нападения на нас. — План нападения? — Намджун смотрит на брата. — Мы не в каком-нибудь боевике, Юнги. — Да, как нехуй делать, Нам! — Хосок тоже подключается. — Или ты думаешь, они просто так у нас людей чуть ли, не пачками кладут?! Как только они сравняют наше количество со своим, пиздец нагрянет, вот увидите, — Чон тычет пальцем в троих. Только, лидер клана, не слушает пьяные речи братьев. Тэхён на телефон смотрит — на экране их общая с Чонгуком фотка сделанная летом. Их первые прогулки по городу, когда Тэхён вытаскивал Чонгука из панциря, помогая младшему раскрыться перед ним. Чон тогда сам это фото сделал, чем удивил старшего. Тэхён, в тот момент, удержаться не смог, сразу после щелчка камеры, улыбнувшись, потрепал Чонгука по макушке, за что его, чуть писком не оглушили. — Хён, я же их укладывал! С обидой говорил тогда Чон, а Тэхён, пропустив это мимо ушей, ласково прошептал: — Мой птенчик раскрывается. А где сейчас его птенчик? Тэхён чуть ли не скулит, как пёс, скучающий по хозяину. Ким устал, он просто хочет забрать Чонгука к себе, запереться в комнате, и уткнувшись носом в сладко пахнущую шею, не выпускать из объятий. Но не может. Впереди тренировки и работа, а потом они выдвигаются на Ликорис. Тэхёну откровенно хочется выть от отчаяния. Как и Юнги, который сидит напротив, и в какой-то момент, тоже отключается от внешнего мира. Он Чимина не видел ебаную неделю. Омега сам тянет бизнес клуба, справляется с наставлениями Юнги. Они созваниваются, говорят по часу, а то и больше, но этого мало. Через телефон не почувствовать тепло тела и любимый запах, только голос услышать. Мин тоже, как и Тэхён, сидит замерев и смотрит в одну точку, на экран блокировки, где их с Чимином фото, сделанное два года назад репортёрами. Это фото пестрило заголовком «Бизнесмен Мин Юнги и его молодой любовник». После прочитанного, Чимин долго называл его «старичок», а после, с теплотой и всей любовью, к тому самому «старичку», целовал в щёку. Юнги тоже, как и Тэхён, ещё немного, и завоет.🗝
8 декабря
Прокуренный кабинет, морозный воздух через открытое окно и кофе, много кофе. В воздухе витает дым от нескончаемо скуренных Тэхёном сигарет. Альфа в ожидании своих людей, что должны накопать материал о Ликорис. Глаза горят от яркого экрана ноутбука, очки даже не спасают. Вчера объявили своим солдатам о том, что выдвигаются, а сегодня всю ночь подготавливали их. Хосок с Намджуном из тренировочного зала не вылезают уже пол дня. Юнги со своими людьми уехал на поиски информации. А Тэхён принял новую поставку оружия, — это его часть базы. У него игрушек огнестрельных и не только, не сосчитать. Когда всё пошло по пизде? В какой момент? Тэхёну кажется, что в тот момент, когда он родился или ещё раньше — когда его зачали. А если на чистоту, то начиная с пропажи папы всё катится на дно. Уже тогда начались проблемы, которые с каждым годом становились всё хуже и хуже, всё тяжелее и тяжелее. Он такого будущего своим детям, если они конечно будут, не хочет от слова совсем. Почему именно ему досталась такая ноша? Хочется пустить себе пулю в лоб, чтобы от мучений избавиться. — Тэхён-а, — влетает в кабинет без стука Юнги. — У нас получилось! Альфа садится в кресло напротив Кима. У Мина глаза лисьи полные блеска, словно пару дорожек снюхал, перед тем, как зайти в кабинет. — Удиви, — хрипит, после пары часов молчания, старший. — Я с собой брал Миндже, богом клянусь, я расцелую руки этого омеги! — Угомонись, у тебя муж есть, — кривит улыбку Тэхён. В кабинет вваливаются утомленные Чон с Кимом. Альфы падают на скрипучий кожаный диван, ни слова не говоря. Заебались — это мягко сказано. Были бы у Хосока силы шутить, он бы кинул «годы берут своё», хотя тут нихуя не шутки. Они ничего не спрашивают, когда переводят взгляд на Юнги с Тэхёном, — по первому видно что, что-то удалось найти. — В общем и целом, мы с Лимом сидели возле их базы, сука, задницы с яйцами отморозили, но нам удалось перехватить сигнал с их компов, — Юнги потёр красные от холода руки, улыбаясь тонкими губами. — Замёрзшие зады того стоили. Миндже накопал информацию о их ближайших поставках. В кабинете слышен лукавый смех Хосока, когда Мин передаёт главарю флешку: — Зуб за зуб, оружие за оружие, бойцы за бойцов, — Чон приоткрывает глаза, смотря на братьев. — Миндже у нас умничка, быстро всё делает, — улыбается сам себе. — Я смотрю вы сблизились с ним, — посмеивается Нам. — Смотри, не влюбись, — хлопает брата по бедру в подбадривающем жесте, тот в ответ с локтя по рёбрам проходится старшему. — Не придумывай. Двое с дивана поднимаются с кряхтением, и встают за спиной Тэхёна, когда тот открывает файл на ноутбуке. Всё как Юнги и сказал. Расписание поставок, и оружия, и наркотиков. — Ближайшая поставка послезавтра, — Намджун бегло проходится глазами по датам. — Как раз тот день, когда мы нападём. — Отличная возможность ударить посильнее, — откинувшись на спинку кресла, потирает челюсть Тэхён. — Разделимся. Намджун, поедешь со своими на перехват. Вы, — говорит он Юнги и Хосоку, — поедете со мной на базу. На перехват товара хватит и одной группы.🗝
Белый Порше, гудя мотором, проезжает по знакомой улице жилого комплекса. Он сливается со снежной дорогой, что такого же цвета, как были когда-то волосы хозяина машины. Чимин поправляет окрашенные, по просьбе Юнги, в родной тёмный цвет волосы. Альфа попросил слегка внешность изменить. Они отбывают на днях и Юнги рядом не будет, так хоть немного, но безопаснее. Старший Мин не за себя боялся, что подохнуть может от пули, — он боялся за своё маленькое создание, что без защиты остаться может. Омега одной рукой поворачивает руль по направлению к нужному дому. Снежные хлопья ложатся на кремовое пальто Чимина, когда тот заехав во двор, выходит из машины, хрустя снегом под подошвой ботинок, идёт к дверям. По истечению недели, Чимин всё-таки созрел для того, чтобы поговорить с Чонгуком, — лёжа в постели, в полном одиночестве, так как Юнги перестал появляться дома из-за работы, время подумать было достаточно. Даже очень. Стучать в дубовую дверь или звонить в дверной звонок, почему-то не решается. Страшно. Вдруг прогонит, не захочет слушать или даже видеть. Смелости пытается набраться, но прямо перед носом, та самая дверь открывается. На пороге стоит госпожа Ли, одетая в зимнее длинное пальто с меховым воротником и смешной розовой шапочкой на голове. Взгляд старушки мечется по лицу Чимина, и губы, на морщинистом лице, растягиваются в улыбке. — Чимин-а, здравствуй, солнышко, — голос ласковый и такой родной, от него тёплом веет. Госпожа Ли его любит очень, они с Юнги ни раз приезжали сюда к Хосоку, и пока альфы сидели в своей небольшой компании, он со старушкой проводил время на кухне, учился готовить или на пару с ней пил чай. — Здравствуйте, Чонха-щи, — он поддаётся вперёд, через порог обнимая старушку. Её запах успокаивает, напоминает что-то родительское, внушает, словно он дома и там всё хорошо. — Чонгук дома? — Да, милый, он в читальном зале. А я побежала, такси уже приехало. Как-нибудь ещё увидимся, — похлопав омегу по плечу, укуталась посильнее, пошла в сторону жёлтой машины. А Чимин и слова сказать не успел. Мин прошёл внутрь, закрыв за собой тяжёлую дверь. В особняке было на удивление тепло, но также… мрачно? Для него, особняк Чонов никогда не был синонимом слова уют, другое дело у них с Юнги или у того же самого Намджуна, даже у Тэхёна не так мрачно. Здесь же, всегда всё было натерто до блеска, грузная старая мебель, высокие белые стены, большие панорамные окна и темнота. Может, из-за того, что здесь раньше жил один альфа, которому, ровным счётом плевать, уютно или нет. Только вот, и с появлением Чонгука пол года назад, ничего не поменялось. Чимин разувается, снимает с себя пальто в прихожей и надевает гостевые тапочки, которые, в прочем-то и не гостевые вовсе, а самого Чимина. Хосок их лично омеге выделил, после того, как Юнги весь мозг Чону выклевал. Мол, пол холодный, у меня ребёнок мёрзнет, а ему рожать ещё. Так у Чимина, тапочки здесь и появились.Louder than bombs — BTS (piano)
Мин проходит сразу к лестнице на второй этаж, где в левом крыле находится читальный зал. На подходе слышит из-за закрытых дверей, звук музыкального инструмента. Хосок говорил, что их папа играл когда-то на фортепиано, но даже спустя годы, выкидывать они так и не решились, на память оставили. Только из гостиной, где оно раньше стояло, перенесли в читальный зал, куда оба хозяина дома заходят редко. Мин стучит в тёмную дверь, надеясь, что находящийся внутри услышит его. Фортепиано не прекращает играть, и надежда на то, что Чонгук услышит его, умирает. Чимин упирается лбом в деревянное полотно, прикрыв глаза, слушает мелодию доносящуюся из зала. Мин не знает исполнителя и саму мелодию. Она в одно время и успокаивает, и страх от чего-то пробуждает. Чимин плачет. Плачет с ничего, страх внутри засел. Вот он, Чонгук, о котором он неделю думал, позвонить или написать не решался, боялся быть отвергнутым. Этот человек сейчас сидит в зале, за закрытой дверью, играет мелодию, от которой мурашки по коже бегут, и не подозревает, что в доме не один.Euphoria - BTS (Piano Cover)
Омега делает глубокий вдох, собираясь с мыслями, когда Чонгук начинает играть новую композицию, руки сами тянутся к ручке двери, поворачивая. Чуть приоткрыв тяжёлую дверь, протискивается в помещение. Теперь мелодию слышно лучше. Она, в отличии от первой, приятно ласкает уши, напоминает рассвет после тяжелой битвы, словно предвестник чего-то хорошего. А ещё, Чимин теперь хорошо видит Чонгука. Тот сидит к нему в пол оборота, за игрой не замечает вошедшего. Того словно подменили. Вместо привычных светлых кашемировых брюк, — чёрные классические со стрелкой, а заместо мягких кремовых свитеров, в которые кутался омега, — темно-красная шёлковая рубашка, заправленная в брюки. На шее и в ушах золото и волосы уложены назад, открывая лоб омеги. Чонгук явно на пару лет старше выглядит, и теперь больше походит на того, кто относится к семье мафии. Напоминает Уёна, фото которого Чимин видел у Тэхёна дома, когда они с Юнги приезжали к тому. Старший омега не замечает, как мелодия прекращается. — Чимин?.. — сипло выдыхает Гук, когда видит на пороге зала друга. Тот вздрагивает от голоса. С ноги на ногу переминается, нижнюю губу пухлую грызёт и взгляд от младшего оторвать не может. — Привет, — чуть улыбнувшись, отвечает Мин. Его назад на пару шагов уносит, когда в него влетает подскочивший с банкетки омега, крепко обнимая. — Чимин-а, — пищит младший, что ростом выше. — Господи, я думал уже крыша поехала, когда увидел тебя. Я скучал, — шепчет на последних словах. — Я тоже, Чонгук, я тоже, — обнимает в ответ, улыбается и чувствует крепкий, раскрывшийся запах. Ландыши. Пахнет свежестью и прохладой. Этот цветок к себе притягивает, но и тем не менее, он ядовитый. Почему-то в голове параллель с Чонгуком, этот омега такой же. — Я… я хотел тебе написать или позвонить, — Чимин слышит дрожащий голос младшего, у самого глаза опять на мокром месте. — Я думал, ты не захочешь говорить со мной. — Эй, — Чимин чуть отстраняется, взяв лицо Чонгука в ладони. В груди всё сжимается, при виде покрасневшего носа и мокрых ресниц. — Всё хорошо. Я не обижаюсь на тебя, Гук-а. — Прости меня, пожалуйста, — шмыгнув носом, смотрит на старшего. — И ты меня, — вновь обнимая, шепчет Мин. — Я не должен был лезть. — Хосок мне всё рассказал про того омегу, — Чонгук хмурится, отстраняясь от Чимина окончательно. Внутри скребёт неприятно, он ведь не обсуждал это ни с кем. Тэхёна бы сейчас увидеть, поговорить с ним, прояснить всё. Детское влюблённое сердце всё ещё надежду сохраняет в себе. Светлые волосы зачесывает назад пальцами, руки в замок на груди складывает, и кивает в сторону первого этажа, позвав на кухню. Сейчас обсудить хочется что угодно, но не эту тему. Недели не хватило, чтобы разобраться в своей голове. От этого ещё тяжелее.🗝
— Тэхён, — зовёт Хосок старшего, когда оба идут в оружейную комнату. — Поговорить надо. Ким устало вздыхает, предвещает, о чем будет разговор. Только вот, его сейчас ничего не волнует, спать хочется ужасно и ноги почти не держат. Они проходят по коридору мимо бойцов, что кланяются главным, в ответ получая поклон головы. На альфах надета форма, как на их бойцах — брюки-карго, водолазки, тяжелые ботинки и кобура. Пока без курток и бронежилетов, — это позже, сейчас ни к чему. — Я весь во внимании, — наконец отвечает старший альфа, когда они заходят в оружейную, где никого нет. — Сразу скажу, промывку мозгов по поводу твоего братишки, я слушать не стану. Не до этого сейчас. — Это не промывка мозгов, — сложив руки на груди, качает головой Чон. — Просто хочу сказать, чтобы ты хорошо подумал, Ви, — опасный приём — называть Кима сокращённым вторым именем. — Он ещё ребёнок, у него вся жизнь впереди. Сам подумай, мы не в первый и не в последний раз выезжаем на такого рода операции. Представь, что будет с ним, если ваши отношения продолжатся, зайдут далеко, а потом тебя просто грохнут, — под конец выплёвывает Хосок. Это была одна из причин, по которой он сам отношения не заводит — не хочет ломать жизнь какому-нибудь омеге. — Он и из-за тебя страдать будет, тут уже никак не отделаешься. Если подстрелят или пристрелят, чего я, собственно говоря, не допущу, то поверь, Чонгук будет страдать не из-за своего альфы, а из-за брата, — подводит к концу Ким. — Я его не заставляю любить меня, Гук сам к этому пришёл. — Тэхён… — хрипит Хосок, но сказать не дают. — И поверь, — продолжает старший, — Чонгук куда сильнее, чем кажется. Я понял это за те пару месяцев, что мы общаемся. Ты этого, естественно, не знаешь, — издевательски бьёт словами. — Если сейчас за него взяться, то поверь мне, брат, он превзойдёт Уёна и всех нас. А представь, какой статус он получит, связавшись со мной, — улыбается хищно. — Он и без того, такой же полноправный глава Смеральдо, так как в нем течёт кровь Хюнджэ. А став моим омегой, ещё и статус мужа лидера приобретёт. — Ви, не втягивай его в это, — шепотом просит Хосок. — Вспомни, что произошло с твоим папой. Неужели, ты хочешь такой же судьбы и Чонгуку? Он станет мишенью для твоих врагов, коих у тебя больше, чем у меня, Юнги и Намджуна вместе взятых, — густые брови хмурятся. Для Хосока, Чонгук — невинное дитя. Он не позволит ему опуститься в болото из смертей и крови, в котором сам погряз с юношества. Чонгук слишком чист для этого. — Я, в отличии от Соджуна, не позволю тронуть моего омегу. Ты хочешь его отгородить, думая, что он ангелочек. Но, сука, ты даже не знаешь, что у него внутри. — Тэхен, — выдыхает грузно. — Поговори с ним, перед тем, как мы уйдём. Я устал вам обоим вбивать в голову, что этот союз ни к чему хорошему не приведёт. — Хосок уходит к ящикам с новым оружием, практически поставив точку в разговоре, который сам и начал. — Я облегчил тебе работу, — повернувшись спиной к альфе, говорит Чон, — рассказал ему про Джина. В ответ тишина. У Тэхёна глаза стеклянными становятся. Он не любит упоминания этого имени из чужих уст, старая привычка осталась, рвать хочется. Альфа тяжело дышит, точно пар из ушей повалит. Но заместо того, чтобы отреагировать на историю про Джина, Ким скалится в улыбке, отвечая: — Поверь мне, Хосок, мой союз с твоим братом, не приведёт к чему-то плохому, — Тэхён, кажется, впервые за долгое время внутреннего себя не сдерживает. Хищником неслышно подкрадывается к Чону, за плечо развернув того лицом к себе. — Стоит мне обучить его, всему тому, что знаю я, и наш союз, — выделяет последнее, — станет бомбой замедленного действия. И это то, что я искал. То, что пытался из Сокджина вытащить. А тот слаб оказался, даже оружие в руки побоялся взять. Чонгук не такой. Ты его просто плохо знаешь, если думаешь, что этот ребёнок невинен. Тэхён на пятках разворачивается в сторону выхода из оружейной. Хосок же, взглядом сверлит широкую спину в черной ткани, глаза закрывает, пытаясь ярость усмирить в себе. Ссора между главой и лидером — последнее, что должно произойти, когда враг им на пятки наступает. — Мой тебе совет, Хо, — остановившись, говорит Тэхён. — Отпусти Чонгука. Ты слишком поздно взялся за его воспитание — он уже вырос. Остепенись — так полегче будет. Ты у нас один, уже лет десять холостым ходишь. Хосок усмехается на это, смотря на брата в ответ. — Что, предлагаешь мне, как ты и Юнги, найти себе малолетку или же, как Намджун, твоего бывшего омегу забрать? — Ну почему же малолетку? — Ким вновь опускает тему Джина. — Присмотрись к своему кругу, — улыбается Тэхён, — к Миндже например. И бывших, кроме Сокджина, у меня нет. Тех, кто под меня ложился, я даже врагу не пожелаю — те ещё мрази. И уходит.🗝
Чонгук рассказывает всё Чимину. Всё до единого, — и про стрельбище, и про ссору с Хосоком, и про историю. А Мин, чуть захмелевший от выпитого красного полусладкого, как и младший, крутит ножку бокала с вином в пальцах, задумчиво смотря на тёмную жидкость. Тут уж на трезвую никак. Рассказ внимательно слушает, не перебивает, пусть в голове и плывет всё немного от выпитого вина, но всю суть улавливает. Только лишь, когда Чонгук договаривает, опрокинув в себя пол бокала залпом и со звоном ставит на столешницу, Чимин подаёт голос. — Ну и что будешь делать? — повторив за другом, Мин опустошает свой бокал. Сидящий перед ним Чонгук взгляд в столешницу упирает, губы алые грызёт. До этого момента, Чону казалось хорошей идеей — поговорить с Тэхёном. А сейчас сомнения от чего-то появляться начали. Страшно почему-то. — Я хочу поговорить с ним, Чимин-а, — выдыхает Чонгук, локтями уперевшись в столешницу и голову на ладони положив. — Но мне страшно, очень. — Почему же? — Вдруг, он скажет, чтобы я держался от него подальше, так же, как и вы? Вдруг он понял, что я не тот, кто ему нужен. Я боюсь, — глаза на мокром месте, хочется прореветься. На кухне становится тихо, и это продолжается минут пять. Чимин тянется к бутылке вина, а после, с грустным лицом ставит ту на место, поняв, что в ней ничего не осталось. — Знаешь что я тебе скажу, Гук-а, — Мин достаёт из кармана брюк пачку тонких сигарет вместе с зажигалкой. Его курить обычно тянуло только если выпьет или когда нервы. А сейчас и то, и другое. — Мы не можем знать, что произойдёт завтра или послезавтра, через пару часов или минут. Мы все так боимся получить отказ, даже не будучи уверенными, что он будет. Боимся, трясёмся и молчим из-за этого. А ведь другого шанса может не быть. — Ты это к чему? — поморщившись от неожиданного запаха сигарет, спрашивает младший омега, потянувшись к миновой сигарете. Чимин не сопротивляется, перекладывает сигарету в пальцы Чонгуку и смотрит на наручные часы. — Ну, так как время уже перевалило за полночь, — старший возвращает сигарету, делая затяжку. — То уже завтра, они вчетвером уезжают на своего рода миссию, — Чимин замолкает ненадолго, ком в горле проглатывает, — и не факт, что все вернуться. За Юнги сердце болит. Он не хочет думать, что увидит супруга в последний раз. Отгоняет от себя неприятные мысли, но они с новой силой бьют по нему. — Что значит… не факт? — шепчет еле слышно. — Скажи, что пошутил, Чимин! — А похоже, что я шучу? От тех ублюдков, с которыми они собираются биться, не известно чего ожидать. У меня сердце болит за Юнги и за остальных тоже, — по щекам слёзы катиться начинают. Это отрезвляет знатно так. Чонгук подскакивает с барного стула, чуть не опрокидывая тот, хочет подорваться на второй этаж, за вещами. Но его останавливает звук открывшейся входной двери. Омеги замирают в одном положении, звук машин они не слышали. Даже если просто не заметили и это Хосок, то зачем ему красться в собственном доме? — Гук… — шепчет Мин, касаясь руки друга пальцами, а у того взгляд стеклянный. Младший прислушивается к тишине, где едва различимы шаги не одной пары ног. Он тихо на носочках разворачивается к барной стойке, заводя руку под неё, достаёт пистолет. Чонгук кивает Мину головой в сторону столешницы, где стоят ножи в подставке, и также на носочках двигается к выходу из кухни. Чимин вытаскивает кухонный нож и идёт за Чоном. Благо на кухне из света была лишь подсветка и то, не слишком яркая, и понять, что тут кто-то находится, со стороны входной двери, трудно. Чонгук не слышно, вдоль стены прошёл в сторону шума, останавливаясь у угла, перед поворотом в гостиную. Уши словно заложило и было слышно, как бешено стучит сердце. Он в такой ситуации впервые, и что делать, толком не знает. Альфам звонить смысла нет, — те вероятнее всего на базе, а от туда ехать минут сорок. К тому времени, как они приедут, им некого будет спасать. Чон пытается не давать страху взять верх над собой, бесшумно переводя дыхание и ощущает, как на плечо ложится ладонь Чимина, стоящего сзади. Старшему страшно не меньше, пусть он возможно уже многое повидал, но всё равно боязно. Чонгук выглядывает из-за угла, где открывается вид на дверь гостиной. Там горит свет, слышны шаги и неразборчивые голоса. Младший кивает другу, в знак того, что нужно идти дальше. Но не успевают те сделать и шага, как из-за угла в полумраке появляется высокая фигура альфы. Запах разобрать не удаётся из-за другого — алкогольного, доносящегося от незнакомца. Чимин реагирует быстро, — выкидывает нож в сторону и из-за роста приходится чуть подпрыгнуть. Мин обхватывает шею одной рукой, зажимая ту в локтевом изгибе, сцепляя руки и не давая вырваться альфе. Чимин, пусть и с первого взгляда хрупкий, зато хватка стальная. Он опускается ногами обратно на пол, заставляя альфу прогнуться в спине, в конце концов с грохотом рухнуть на колени, — остальные явно слышали. Он пытается вырваться, что из-за выпитого удаётся плохо. Всё же мужчина больше Чимина, он уклоняется в бок, пытаясь сбросить омегу с себя. Они задевают напольную вазу, стоящую неподалёку, и та с грохотом разбивается. Чимин шипит от боли после удара, сильнее сжимая шею. Альфа прекращает свои попытки, когда ощущает холод метала у себя на лбу. — Не советую двигаться, если пулю в лоб не хочешь, — тихо шипит Чонгук, в подтверждение тому, спускает курок на пистолете. Он не раздумывая выстрелит, если в этом будет необходимость. Возможно, в трезвом уме, он бы ещё побоялся. Убить человека, не каждый решится. Вопреки всему, в коридоре загорается свет и омеги с альфой щурятся. Трое переводят взгляд на стоящих в проеме, Чимин непонимающе смотрит на знакомые лица, а опустив взгляд на зажатого в удушающем приеме, высоко взвизгивает, отпуская альфу и отскакивая на метр от него. Тот начинает кашлять, пытаясь восстановить дыхание и трёт покрасневшее горло. Чонгук хмурится, непонимающе смотря на стоящих, осознание ещё не приходит и пистолет не опускает. — Юнги! — опомнившись, Чимин подлетает к стоящему в проходе мужу, кидаясь на шею и крепко прижимаясь. — Что тут происходит? — бормочет Хосок, смотря на брата со стволом в руке и на Намджуна на полу, пытавшегося отдышаться. — Чонгук, блять, откуда пистолет?! — Хён, вы нас напугали, — заместо друга, отвечает Чимин. — Мы подумали, что кто-то в дом пробрался, — уткнувшись носом в шею Юнги, продолжил старший омега. — Тише, — шепчет на ухо Юнги, поглаживая плечи супруга. — Мы думали, что вы, блять, спите. Время видели? — шипит Хосок, продолжая прожигать Чонгука взглядом. — Доволен, блять? — поворачивается он к Тэхёну, что слова так и не проронил. Ким завороженно смотрит на Гука, ощущая, как его гордость за младшего переполняет. — Научил, блять, на свою голову, — машет Чон-старший на брата. Тэхён улыбается на долю секунды, не слушает тирады Хосока. Взгляд Кима направлен на руки Чонгука, — те дрожат, а лицо всё также эмоций не выражает. Младший молчит, не двигается, смотрит сквозь брата, который благим матом кроет всех. Матом покрывают — Намджуна, который попёрся на кухню, хотя его просили из гостиной не выходить, чтобы омег не будить. Юнги, который научил Чимина приёмам, хотя сам понимал, что уроки самообороны были не зря и Тэхёна, который Чонгука стрелять научил. Омеги тоже под горячую руку попали, хоть и сделали всё правильно. У Чонгука кажется, глаза мокрыми становятся. Он, только что, чуть не убил собственными руками Намджуна, своего хёна. Младшего бы сейчас обнял кто, прижал к себе и успокоил, сказал что всё хорошо и ничего страшного не произошло. Больше всего, Чон сейчас ждёт это от брата, а тот не замечает этого, рвёт и мечет, успокоится не может. — Чонгук, — хрипло зовёт его Намджун, наконец-то поднимаясь с пола. — Всё хорошо, вы молодцы. — Альфа хлопает его по плечу, тепло улыбаясь, а тот и не слышит, уши всё также заложены. Он кажется приходит в себя, медленно опуская взгляд с разгневанного брата, на свои руки, в которых до сих пор держит пистолет. Дыхание учащается от полного осознания. Чонгук, проморгавшись, ощущает горячие слёзы. Они стекают по бархатной коже щёк к подбородку и капают на рубашку, впитываясь в ткань. Трясти начинает всего. Омега поднимает глаза обратно на Хосока, который осматривает Намджуна на наличие повреждений, и похлопав старшего по щеке, тихо бубнит «Жить будешь». А после, спрятав руки в карманах, отходит на пару метров от них. Гук растеряно смотрит на Тэхёна, который сам в нём дыру сверлит. — Т-Тэ, — зовёт хрипло. Тэхён, хрустя стеклом разбитой вазы, идёт к омеге, обращая на себя внимание Хосока, который только сильнее хмуриться начинает, скрещивает руки на груди и смотрит на развернувшуюся картину. Тэхён, преодолев расстояние между ними, притягивает Чонгука к себе одной рукой за талию, второй голову к груди своей прижимает, сгибаясь в спине и утыкаясь носом младшему в висок. Тихо шепчет слова успокоения, когда Чон роняет пистолет из рук, нервно цепляясь за шею хёна. — Птенчик, всё хорошо, я рядом, — шепчет на ухо так, чтобы слышал только Чонгук. Родное обращение «птенчик» дрожь пускало по телу, а любимый запах успокаивал, принося чувство защищенности. Чонгук всё ближе жмётся, не оставляет ни сантиметра между ними. Глаза до искр в темноте зажмуривает, тихо всхлипывая. Возможно, так алкоголь подействовал, в иной ситуации, он бы не плакал. А возможно, он просто испугался, тут ещё и Тэхён, которого он неделю не видел рядом, прижимает к себе и успокаивает. — Малыш, — хриплый низкий голос над ухом, — Всё хорошо, я рядом, слышишь? — Забери меня, — еле слышно шепчет Чонгук. — Пожалуйста, хён. Тэхён губы в тонкую полоску сжимает, чуть отстраняется от младшего, большими пальцами стирает дорожки слёз с молочных и чуть покрасневших щёк. Альфа целует его в лоб, задерживаясь не на долго, а после кивает в сторону лестницы. — Я жду, — кратко объясняет и Гук, срываясь с места, уходит за вещами. Все стоявшие внизу, провожают его взглядом, а затем на Кима смотрят. Тэхён держит руки в карманах, пытается не жалеть о своём решении. Чонгук ведь его попросил. А за «пожалуйста» от младшего, он и убить готов не раздумывая. — Хо, — зовёт хрипло Ким, не поворачиваясь к братьям. — Я заберу его на одну ночь. Днём, он будет дома. А Хосок молчит, сам прекрасно понимает, что младший братишка к Тэхёну тянется, защиту рядом с ним чувствует. Чон сам недоглядел, — не дал Чонгуку то, что нужно было. Нужен был ему отец, которого заменил старший брат. Только вот, и от него, он внимание не получил. И как итог, Чонгук сам нашёл то, что ему, было всё это время нужно. Внимание, забота, ласка, крепкое плечо, иными словами — мужчина, с которым он чувствует себя, как за каменной стеной. Тут уже ничего не поделаешь. Остаётся только сидеть и гадать, — придёт ли к нему в один из дней Чонгук, сообщив о разбитом сердце. Или же, если случится так, что история десятилетней давности повторится, Хосок без сомнений, расправится с Тэхёном, даже если сам пострадает. — Да, хорошо, — спокойно отвечает Чон. — Я позвоню Лиёну, он вас отвезёт, — он начинает рыскать по карманам в поисках телефона, но Юнги его останавливает. — Ты забыл, как мы сюда приехали? — до сих пор крепко прижимая к себе Чимина, хохочет Юнги. — Тэхён единственный, кто не пил. Мы на его машине приехали, Хо. — Ну всё, это уже возраст, — подначивает Намджун. — Витамины для улучшения памяти пора пить. — Иди нахуй, хён, — выделяет последнее слово Хосок, насмешливо смотря в ответ. — Я самый младший из нас четверых. — В таком случае, — Юнги отпускает Чимина, подходя к Хосоку, который сел на одной из ступенек, — Где уважение к старшим, пиздюк? — смеётся Юнги, прописывая лёгкий подзатыльник. — Так ты старше меня на месяц, — Чон шипит от неприятных ощущений, но подхватывает смех остальных. Напряжение, висящие среди них ещё минут десять назад, пропало. Не на долго они забывают о том, что завтра им предстоит нелёгкая работа. Никто не хочет этого. Неизвестность пугает, какими бы сильными главы и лидер не казались, у них есть те, за кого бояться, если их не станет. У Намджуна — Джин и папа, у Юнги — Чимин и папа, а у Хосока с Тэхёном — Чонгук, ведь больше никого не осталось. Их родные — причина, по которой они будут бороться. Причина, по которой они должны жить. Друг друга из-под земли достанут. — Хо, — присаживаясь рядом с Чоном, зовёт Тэхён. — Я могу рассматривать это, как благословение? — Хосок молчит, обдумывает. — Давай сначала живыми вернёмся, — хлопая по спине, отвечает младший. Обещаний он не давал, ибо пришлось бы выполнить. Таковы уж принципы. Именно сейчас, в голове Хосока всплывают слова Тэхена. К сожалению или к счастью, Чонгук такой же полноправный глава клана. Просто большая ноша пришлась на Хосока, как на старшего сына. И сегодня, альфа понял, Чонгук и правда сильнее, чем кажется, и при желании, братишка превзойдёт даже Уёна. А если не захочет, ввязываться во всё это дерьмо, заставлять никто не будет. Хосок отдаёт право решения Чонгуку, наступая самому себе на горло.