***
Через два дня Геральт и Лютик прибыли на окраину Блавикена. В контракте было указано, что ведьмак, решившийся на него, должен по прибытии явиться в дом мэра для получения дальнейшей информации. Дождавшись темноты, пока улицы опустеют и город затихнет, они отправились в центр города, к величественному дому бургомистра. Перед тем как они достигли Блавикена, Геральт позволил Лютику заплести его волосы в тугую косу, чтобы они оставались скрытыми под капюшоном плаща. И все-таки это больше походило на стиль воина, нежели демонстрацию статуса Геральта как чьего-то сабмиссива, ведь на людях такое открытое заявление было бы опасно, но мужчина все равно чувствовал себя комфортно, когда его голову плотно сжимала коса, сплетенная Лютиком. Если включить воображение, то это было почти то же самое, если бы руки менестреля были бы в его волосах, заземляя и направляя. Ведьмак цеплялся за это тонкую нить утешения, пока они молча пробирались по пустынным улицам. Привязав лошадей к столбу у дома мэра, они подошли к парадной двери. Та была хорошо сделана, но не украшена, как сам дом. Весьма необычно для бургомистра такого большого города, как Блавикен, но это признак того, что его место может занять более практичный, а не помешанный на власти мэр. — Ты уверен, что хочешь это сделать? — тихо спросил Лютик, осторожно положив руку на плечо Геральта. Мужчина смял контракт в кулаке и, тяжело сглотнув, уставился на дверь. Он не хотел находиться в Блавикене. Он хотел развернуться и сбежать, чтобы никогда больше не возвращаться. Но в контракте говорилось, что матери и их младенцы умирают, и они продолжат умирать до тех пор, пока боттлинг не будет убит. Геральт не мог стоять в стороне и ничего не делать. Он кивнул, бросив на Лютика, как он надеялся, ободряющий взгляд, и поднял кулак, чтобы постучать в дверь. Отбив по дереву три раза, ведьмак отступил назад, ожидая. Блавикенский сторож лишь частично приоткрыл дверь, с подозрением глядя на путников: — Мэр на сегодня закончил, приходите завтра, — брякнул стражник. Геральт протянул контракт. — Нашел его. Сказано, что нужно прийти к мэру как можно скорее, — произнес Геральт, стараясь, чтобы его голос оставался ровным. Охраннику, открывшему дверь, было не больше двадцати, он был слишком молод, чтобы находиться в Блавикене в то время, когда Геральт получил свое ненавистное прозвище. Сторож взял контракт и быстро просмотрел его, после чего резко кивнул: — Значит, вы ведьмак? Геральт кивнул. — Хорошо, пройдемте за мной, — отступив назад, стражник полностью открыл дверь, и жестом пригласил следовать за ним. Геральт пошел впереди, не снимая капюшона, а Лютик шел следом. Юноша провел их в заднюю часть дома и остановился перед закрытой дверью. — Ждите здесь, — приказал он. Охранник дважды постучал, затем проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Не прошло и минуты, как он показался вновь и пригласил их войти. — Сейчас вас примет бургомистр. Они вошли, и сторож занял свой пост у закрытой двери, стоя наготове. Геральт и Лютик стояли перед большим письменным столом, богато сделанным, но довольно просто украшенным, который занимал главное место в небольшой комнате. Это не была официальная приемная мэра, которая располагалась бы ближе к парадной части дома, но, похоже, это был рабочий кабинет, загроможденный свитками, кипами пергамента и тяжелыми учетными книгами. Бургомистром оказалась женщина, что было необычно, особенно для большого города Редании. Она склонилась над гроссбухом, делая пометки в крайней правой колонке, и кончик ее пера из гусиного пера дрожал от скорости письма. Женщина была закутана в толстую шерстяную шаль, а ее седые волосы ниспадали толстой косой через плечо. Было видно, что она не собиралась принимать гостей в этот вечер. То, что она согласилась устроить аудиенцию, свидетельствовало о том, что срочность контракта не была преувеличена. Она подняла руку, слегка испачканную чернилами и отмеченную возрастом, дабы новоприбывшие гости подождали. Сделав последний росчерк, она отложила перо и подняла глаза. Сердце Геральта замерло в груди. — Марилька, — выдавил из себя Геральт, почти задыхаясь. Его дыхание замерло в легких. Он вспомнил ее лицо, любопытство, когда она шла за ним к башне Стрегобора. Ужас, когда Ренфри приставила кинжал к ее горлу. Отвращение, злость и страх, когда она плюнула на него и сказала, чтоб он проваливал навсегда. Ее взгляд потяжелел, а лицо замерло в гневе. — Мясник, — выплюнула она жестким голосом. Геральт вздрогнул, и Лютик шагнул ближе, предлагая молчаливую поддержку. — Мы пришли по поводу контракта, который вы разместили. Срочный запрос на ведьмака, — сразу же сказал бард, переходя к делу. Геральт почувствовал, как тугой узел в груди ослабевает и вот он снова может дышать. Никогда еще он не испытывал такой благодарности за поддержку Лютика, как в этот момент. Марилька бросила свой взгляд на менестреля, оценивая его сузившимися глазами. — Ты путешествуешь с Мясником, бард? — Да, я путешествую с Геральтом, — с тяжелым взглядом резко выплюнул Лютик. — И мы пришли помочь вам со смертями. Если только вы не хотите, чтобы мы ушли. Другие ведьмаки как раз покинули Каэр Морхен на время сезона. Если мы отправим послание сейчас, вы должны увидеть кого-то из них через месяц или два. Марилька вздохнула и ущипнула себя за переносицу. — Мы не можем позволить себе ждать еще месяц, — она опустила руку и вновь обратила свой взор на Геральта. — Если ты единственный, кто может помочь нам сейчас, то тебе придется это сделать, Мясник. Но стража будет сопровождать тебя по всему городу на случай, если ты решишь, что нужно устроить еще одну резню невинных. — Все было не так, — прорычал Геральт, морщась от болезненных воспоминаний. — Люди Ренфри планировали перебить всех на рынке, чтобы заставить Стрегобора покинуть свою башню. У меня не было выбора. Геральт готов был принять на себя вину за их гибель, но невыносимые слухи о том, что он расправился с наемниками без причины, не давали ему покоя. Он никогда не простит себе смерти Ренфри, но ее люди, злобные наемники, — другое дело. — Как скажешь, — Марилька насмехалась. — Я была там и видела все совсем по-другому. — Но вы же не присутствовали при этом? И разве не было ни одного из событий, предшествовавших этому? — Лютик буквально выплевывал яд. — Если вы ждете от Геральта помощи, то хотя бы проявите к нему элементарную вежливость. — Я жду, что он сделает работу, за которую ему заплатят. Он — инструмент, и я буду обращаться с ним так, как он того заслуживает, — отрезала Марилька. Геральт и не ожидал ничего большего, особенно в Блавикене, поэтому он успокаивающе положил ладонь на руку Лютика, когда тот вновь собрался протестовать. — На карту поставлены жизни невинных людей, оно того не стоит, — произнес он барду низким голосом. Менестрель поджал губы, бросив на Геральта испытующий взгляд, но тут же утих. Он остался рядом. — В контракте сказано, что целью были беременные женщины и их нерожденные дети? — спросил ведьмак, возвращая разговор в нужное русло. Он хотел покончить с этим как можно скорее. Марилька заметно собралась, сцепив руки над гроссбухом. Выражение ее лица сменилось с отвращения на чистый нейтралитет. — Да, зимой одиннадцать беременных женщин были обескровлены в своих постелях, в результате чего погибли и матери, и дети. Все девы жаловались на кошмары, обмороки и лихорадку, прежде чем их нашли мертвыми, — ровным тоном сообщила бургомистр. — Что с патрулирующей стражей? — спросил Геральт. — За девятой женщиной, молодой графиней, ночью присматривал патруль. Утром графиня была истощена, как и другие матери, ее дитя погибло в утробе, а стражники были зарезаны, изрезаны когтями того, что убивало матерей. — Похоже на боттлинга, — хмыкнул ведьмак. — Были ли мертворожденные или поздние выкидыши незадолго до начала смертей? Марилька нахмурилась и глубоко задумалась: — Насколько я знаю, нет. Сзади раздался голос охранника: — Прошу прощения, мэр, могу ли я говорить? Женщина махнула ему рукой, давая разрешение. Геральт повернулся лицом к молодому стражнику. — Ведьмак, господин, на окраине города жила молодая крестьянка, девушка по имени Анна. Она жила со своим мужем неподалеку от дома моей бабушки. Муж у нее был настоящим скотом. Осенью она стала тяжела, практически мертвая ходила, но сейчас она не беременна, и ребенка нет. Геральт задумчиво хмыкнул: — Звучит как многообещающая зацепка. Если мы найдем место, где был похоронен ребенок, то, возможно, обнаружим и логово боттлинга. Легче убить его там, чем ждать, пока он выберет себе следующую жертву. Не могли бы вы отвести нас к Анне? — Да, господин ведьмак, — закивал сторож, явно довольный тем, что оказался полезен. — Хорошо, Альфонс приведет вас к этой Анне утром, — выдохнула Марилька. — Возвращайтесь и доложите обо всем, что узнаете. А пока убирайтесь из моего города. Геральт кивнул и повернулся, чтобы уйти, следуя за Альфонсом к входной двери, пока Лютик шел следом.***
Как и было условлено, Геральт и Лютик встретились с Альфонсом у западных ворот Блавикена на рассвете. Юноша взял лошадей и поставил их на постой в казарме у ворот, обеспечив им безопасность и уход на время, пока ведьмак был занят поимкой монстра. Капюшон был снят, волосы по-прежнему были туго заплетены в косы, сделанные Лютиком. Бард, пока усталость не одолела его самого, всю ночь прижимал Геральта к себе, успокаивающе лаская руками широкую спину, однако тот был слишком возбужден, чтобы спать или даже медитировать. Несмотря на бессонницу, он зарылся в объятия Лютика и впитывал его тепло и ласку, надеясь, что это поможет ему контролировать себя в предстоящей работе. Он хотел только одного — как можно скорее покинуть Блавикен. Воспоминания тянули его, взламывая защиту. Если бы не Лютик, если бы не исцеление, которое менестрель совершил над его разумом и сердцем после их пребывания в Храме Мелителе, думалось, он бы вообще не справился с этим контрактом. Альфонс вел их через лес, проходя мимо домишек, находившихся во все более плачевном состоянии, пока не остановился возле ветхой хижины, слишком маленькой, чтобы называться полноценным домом. Ворота повисли на сломанных петлях, сад зарос мертвыми сорняками, а переднее окно было разбито. В воздухе витал запах разложения. Геральт жестом велел Лютику и Альфонсу оставаться в стороне. В одиночку он прокрался по тропинке к двери. Он остановился, напряженно вслушиваясь. Ничего. Он медленно открыл дверь и едва не задохнулся от тошнотворно-сладкого запаха гниющей плоти. Частично разложившиеся останки того, что, должно быть, когда-то было Анной, валялись, распластавшись, на утрамбованном земляном полу у кострища. Геральт оглядел маленькую хижину, снова прислушался и решил, что здесь безопасно. — Там никого нет, но Анна мертва, — обернулся он к двум другим. Альфонс поспешно поднялся, за ним последовал Лютик. Сторож отшатнулся назад и, крутанувшись, выблевал свой завтрак в мертвые сорняки под разбитым окном. Бард достал носовой платок, чтобы закрыть нос, и передал Геральту другой, слегка ароматизированный ромашковым маслом. Ведьмак благодарно взглянул на него: головная боль ослабла благодаря успокаивающему аромату, пробившемуся сквозь всё разъедающую гниль. Геральт присел рядом с бесформенным телом Анны. — Похоже, она получила удар по голове, — сказал он, указывая на ее впалый висок. — Скорее всего, тупым предметом. Видимо, это ее и убило. Глаза Лютика стали напряженными и печальными, а Альфонс не мог даже смотреть на тело, продолжавшее разлагаться. — Ты можешь подождать снаружи, Альфонс, — предложил Геральт. Юноша кивнул и, пошатываясь, отошел назад, а на улице повернулся, чтобы броситься в сад и рухнуть на камень рядом с тропинкой, положив голову на руки. — Думаешь, ее убил муж? — спросил Лютик, с трудом сдерживая гнев. — Скорее всего. Альфонс сказал, что он был «скотом», и похоже, что ее ударили сзади, когда она что-то готовила. Учитывая, что ее просто бросили здесь, он наиболее вероятный подозреваемый, — вздохнул Геральт, поднимаясь на ноги. — И Альфонс был прав, она потеряла ребенка перед тем, как ее убили. Это не логово боттлинга, и Анна не может сказать нам, где было похоронено ее чадо, если оно вообще было похоронено. Геральт сложил пальцы в Игни, но остановился, прежде чем использовать знак. — Каковы похоронные обычаи реданцев? О ней нужно позаботиться, иначе тело скоро привлечет некрофагов, ведь сейчас слишком тепло, чтобы держать его замороженным, но она заслуживает того, чтобы ее обычаи соблюдались. Глаза Лютика, чуть прикрытые платком, который он прижимал к лицу, смягчились. — Погребальные костры или захоронения, в зависимости от времени года и статуса человека. Учитывая ее состояние, наверное, должно сделать эту хижину ее костром. Геральт вздохнул, покачав головой при этом печальном зрелище. Еще одна женщина погибла от ярости мужчины. Тот, кто это сделал, был таким же чудовищем, как и те, на кого он охотился. — Ты прав. Ее тело просто развалится на части, если мы попытаемся поднять его, чтобы похоронить, — кивнул ведьмак. — Пожалуйста, подожди снаружи и отойди в сторону. Лютик кивнул, немедленно подчиняясь. Геральт проверил маленькую хижину на предмет того, что может вызвать неожиданный взрыв. Ничего не найдя, он вышел наружу и обошел хижину кругом, с помощью управляемого Игни очищая ее от мертвых сорняков и кустарников. Не стоит устраивать лесной пожар. Убедившись, что все сделал правильно, он присоединился к Альфонсу и Лютику на тропинке. Бард, очевидно, объяснил юноше ситуацию, потому что тот не стал возражать, когда Геральт навел на хижину мощный Игни, от которого она мгновенно вспыхнула. Несколько часов они молча ждали, пока дерево горело, даруя Анне хотя бы достойные проводы. Когда кострище догорело, Геральт под лучами полуденного солнца осмотрел остатки хижины. Найдя несколько оставшихся фрагментов костей, он собрал их и уничтожил последним прицельным ударом Игни. Под воздействием сильного жара и давления они рассыпались в прах. — Да даруют тебе Боги вечный покой, — еле-слышно тихо прошептал Геральт. Он перевел дыхание, чтобы вновь прийти в себя, затем поднялся, затушил оставшиеся угли и присоединился к остальным. — Предлагаю доложить бургомистру, — уверенно произнес ведьмак, глядя на утреннюю трагедию. Альфонс кивнул и повернулся, чтобы вести их обратно. Лютик шел рядом с ведьмаком, держа ладонь на его пояснице, оттянув незаметно складки плаща.***
Марилька не была рада их докладу. Ее лицо побелело от гнева, когда она узнала, что Анну убили в ее собственном доме, и она приказала стражникам арестовать мужа девушки на месте, если он когда-нибудь вернется в Блавикен. Она похвалила Альфонса за доклад и освободила его от службы до конца дня. Когда он ушел, его место занял пожилой охранник с суровым лицом. — Ну, что теперь, Мясник? — спросила Марилька. Новый стражник резко вдохнул, и Геральт почувствовал на своей спине его пристальный взгляд. С этим надо быть осторожнее. Он был достаточно стар, чтобы оказаться в Блавикене почти тридцать лет назад, и мог поставить смерть мутанта выше спасения жизни подвергающихся опасности горожанок. — Если мы не сможем найти его логово, то мне нужно будет устроить засаду, когда он будет искать свою следующую жертву. Кто-нибудь из беременных женщин в последнее время сообщал о подобных симптомах? Лихорадка, бред, обычная усталость и слабость, что-нибудь в этом роде? — спросил Геральт. — Сегодня утром ко мне приходила целительница, и она сообщила об одной такой пациентке. Госпожа Крол, жена нашего торговца тканями, на восьмом месяце беременности, и последние два дня у нее бред, лихорадка и усталость, — отрешенно сообщила женщина. — Значит, вероятнее всего, она и есть нынешняя цель боттлинга. Эта тварь проводит несколько ночей, истощая жизненные силы беременной, прежде чем полностью лишить ее крови. Я должен буду спрятаться в комнате госпожи Крол, чтобы поймать боттлинга, когда он придет кормиться. — Ни в коем случае! Я не оставлю тебя наедине ни с кем из наших граждан и уж тем более с такой почтенной женщиной, как госпожа Крол! — гневно прорычала Марилька, исказившись в лице. Стражник, стоявший за спиной Геральта, положил руку на эфес своего меча. — Спокойно, — твердо произнес бард, встав между Геральтом и бургомистром. — Ваше превосходительство, вы хотите остановить боттлинга, пока он не унес больше жизней, верно? — Конечно, — чуть растерянно кивнула Марилька. — Геральт, каковы шансы поймать боттлинга не в его логове или не у постели его жертвы? — требовательно спросил Лютик. — Никаких, — отчеканил Геральт. — Вот так, Ваше Превосходительство. Если вы хотите, чтобы тварь исчезла и госпожа Крол осталась жива, вы должны позволить Геральту делать свою работу, — сурово надавил Лютик. — Если вы не можете заставить себя быть вежливой, то хотя бы не препятствуйте. Марилька поджала губы, и щеки ее вспыхнули гневом: — Какое право ты имеешь говорить со мной в таком тоне, бард? Стражник, стоявший за спиной Геральта, шагнул вперед, словно пытаясь сдержать менестреля. — Я имею право, потому что я выше вас, мэр Блавикена. Я — Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, о чем вы бы уже знали, если бы отнеслись к нам хотя бы с минимальной вежливостью, когда мы пришли ответить на вашу настоятельную просьбу о помощи, — голос Лютика стал ледяным, взгляд — жестким и непреклонным. Охранник тут же отступил назад, подняв руки в знак капитуляции и извинения. Геральт почувствовал, как его согревает яростная защита Лютика, и только упорным усилием он смог сдержать мягкую улыбку. Сейчас не время и не место, но позже он обязательно выразит барду свою признательность. Марилька встала и склонила голову перед Лютиком с таким видом, словно ей было очень больно оказывать такую любезность спутнику Мясника. — Прошу прощения, милорд виконт. Лютик слегка кивнул в знак признания извинений, но подчеркнуто не принял их. — Может быть, мы вернемся к более практическим вопросам, мэр? — предложил бард, отбросив вежливое обращение, подобающее ее должности. Женщина заставила свой голос стать нейтральным. — Как ты планируешь действовать? — спросила она, обернувшись к Геральту. — Чтобы поймать эту гниду, мы должны вести себя обыденно. Я спрячусь в комнате госпожи Крол после наступления темноты и буду ждать, пока он не проявит себя. Затем я выманю его и отгоню подальше. Марилька глубоко и резко вздохнула, выражая явное неприятие этого плана, но сдерживая свою ярость, учитывая благородное звание Лютика. Геральт в кои-то веки был благодарен реданцам за возвеличивание благородства. — Хорошо, но охрана будет выставлена за пределами комнаты и будет сопровождать тебя до места укрытия и обратно, — безапелляционно кивнула Марилька. — По рукам, — кивнул Геральт. — Благодарю за разумность, мэр, — усмехнулся Лютик, обращаясь с ней свысока, как с непослушным ребенком. Геральт смерил его взглядом. Он ценил предложенную защиту, но открыто враждовать с Марилькой было бесполезно. Бард был непримиримым. Женщина окинула их обоих тяжелым взглядом: — Тогда я доверяю это вашему усмотрению, милорд виконт. Мясник возьмет на себя этот контракт, под вашу протекцию. Лютик выгнул бровь, явно оценивая ее решение играть с ними в эту игру. Геральта не волновали их позы, он просто хотел поскорее приступить к делу, чтобы убить боттлинга и убраться из Блавикена. — Мы отправимся сейчас, чтобы быть готовыми к наступлению ночи, — выдохнул Геральт, переключая внимание на себя. — Да, темнота в эти месяцы наступает рано, — согласилась бургомистр. — Стража, возьмите двух своих товарищей и проводите Мясника и виконта де Леттенхофа к дому госпожи Крол. Во время охоты вы должны оставаться у комнаты госпожи. Вмешайтесь по мере необходимости, чтобы защитить ее. Геральт не стал дожидаться конца фразы. Он развернулся на пятках и быстро вышел из комнаты, правда, не настолько стремительно, чтобы его можно было обвинить в бегстве. Ему нужно было проветриться. Он услышал за спиной легкие шаги Лютика и оклик стражника, пожелавшего позвать за собой еще двоих. Геральт с охранниками и бардом вышел на полуденное солнце и проверил, надежно ли надвинут на волосы капюшон, скрывающий его личность от случайных гуляк. — Веди, — сухо обратился к охраннику, который находился в комнате, ведьмак. — Я буду следить за каждым твоим шагом, Мясник, — зарычал стражник, обхватив пальцами рукоять меча. — Если ты сделаешь хоть шаг в сторону, я убью тебя, как монстра, которым ты и являешься. Геральт хорошо контролировал свою реакцию, сохраняя бесстрастное выражение лица, но открытая враждебность сильно задела его. Обычный деревенский житель и так был зол, а тут еще и прошлое, и это придавало дополнительную ярость к обычной ненависти, с которой он сталкивался. Хуже всего, когда он знал, что заслужил ее, хотя бы тем, что убил Ренфри. Лютик встал рядом с ним, наклонившись так, что его плечо оказалось напротив плеча Геральта. — Твоя работа — сопровождать и охранять, а не комментировать, гвардеец, — резко прошипел Лютик. — Если нам понадобится твое мнение, мы его спросим. — его тон дал понять, насколько ему плевать на слова охраны. С гримасой стражник поклонился. — Да, мой господин. — Он повернулся, подал знак двум другим стражникам и повел их в сторону рыночной площади, пробираясь через лавки и магазины, пока они не достигли большого каменного дома. На них бросили несколько любопытных взглядов, но маскировка Геральта помогла, и их не потревожили. Главный охранник постучал в дверь и почтительно отступил назад, чтобы подождать. Дворецкий открыл дверь, ему объяснили ситуацию. Их пустили в прихожую и попросили подождать, пока не придет хозяин. Вскоре в зал вошел купец Крол с недовольным выражением на узком лице. Это был сравнительно молодой человек, вероятно, не старше тридцати лет, с лицом, которое можно было бы назвать красивым, если бы его черты не были такими резкими, не похожими на ястребиные. Одет он был неплохо, в плотные шелка и тонкую шерсть, как и подобает человеку его положения и достатка. На руках и горле блестело золото. Геральт сразу же невзлюбил его. Лютик шагнул вперед, и ведьмак позволил ему это сделать, сам удивляясь тому, как охотно он позволял барду брать все в свои руки даже в условиях охоты. Уверенность в том, что тот справится с ситуацией, немного ослабила напряжение, и дыхание облегчилось. — Сэр, я — Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, и мы с моим дорогим ведьмаком получили контракт от вашего мэра, чтобы разобраться с проблемой монстров в вашем городе. Мэр сообщил нам, что госпожа Крол страдает от симптомов, указывающих на то, что она является нынешней целью монстра, и поэтому мы пришли защитить ее сегодня вечером. С вашего позволения, господин, — произнес Лютик самым учтивым тоном. Геральт видел, как надулся торговец Крол, когда с ним сам виконт заговорил как с равным, и внутренне чертыхнулся от того, насколько предсказуемы и самолюбивы большинство людей. Но пока он с удовольствием наблюдал за тем, как бард манипулирует мужчиной. — Милорд виконт, вы почтили мой дом своим присутствием, — купец Крол покорно поклонился. — Если вы ручаетесь за этого ведьмака, я смиренно принимаю предложенную вами помощь. Лютик кивнул в знак того, что берет ответственность на себя, и Крол продолжил: — Моя дорогая жена страдает последние дни, и я опасался, что она может стать следующей мишенью для злобного чудовища, терзающего наш город. Я молюсь, чтобы вы смогли убить это чудовище и спасти мою жену и нашего ребенка. За показными манерами скрывался проблеск настоящих чувств. Похоже, Крол был одним из тех редких мужчин, которые дорожили своей женой не меньше, чем собственным положением. В глазах Геральта это отчасти искупало его вину, и его позиция смягчилась. — Я защищу ее ценой своей жизни, — Геральт сказал это тихим, но твердым тоном. — Благодарю, ведьмак. Что вам необходимо? — Мне нужно укрытие рядом с кроватью вашей жены, чтобы я мог дождаться, пока боттлинг не проявит себя. Как только это произойдет, я отвлеку его от нее, чтобы убить. В комнате с вашей женой я должен быть один, так как могу скрыться от боттлинга, но присутствие других людей может его отпугнуть. Брови Крола нахмурились, а рот яростно скривился: — Послушайте, я не думаю, что вам подобает оставаться одному в комнате моей жены, когда она находится в столь деликатном положении! — Если я буду ждать снаружи, у меня может не хватить времени, чтобы добраться до нее до того, как тварь нанесет удар. Это единственный способ обеспечить ее безопасность, — твердо повторял Геральт. Ему претило, что большинство разговоров сводилось к тому, что он обязательно должен навредить самой госпоже Крол или ее достоинству. Он привык, что люди думают о нем в самых ужасных оттенках, потому что он такой, какой есть, но легче от этого не становилось. Как ни удивительно, но вмешаться в ситуацию вызвался старший охранник: — Сэр, я и мои товарищи по патрулю будем стоять за дверью и наблюдать за всем происходящим. В интересах всех жителей нашего города, в том числе и вашей жены, позволить ведьмаку делать свою работу. Геральт не знал, что побудило стражника поддержать его — неожиданная перемена настроения или просто нежелание объяснять мэру, почему его миссия провалилась, — но все равно был благодарен. — Геральт — профессионал, господин, — твердо заверил Лютик. — Его намерения благородны, и вы можете доверять его слову. Торговец Крол заколебался, но сдался, опустив плечи и кивнув: — Очень хорошо, — сказал он. — Я провожу вас в комнату моей жены. Солнце склонялось к горизонту, нужно было торопиться. Торговец Крол провел их по длинному, хорошо обставленному коридору с большими окнами, выходящими в сад во внутреннем дворе роскошного дома. Необычно было видеть сад, полностью замкнутый в стенах усадьбы, на севере, так как на юге он был более распространен, но если комната госпожи Крол выходила в него, то это было идеальное место для того, чтобы расправиться с боттлингом. Господин Крол осторожно постучал в дверь в конце коридора, и через мгновение служанка слегка приоткрыла ее, а затем полностью отворила дверь, сделав реверанс хозяину дома. — Да, господин? — сказала она, опустив глаза и сцепив руки перед собой. — Нина, сообщи госпоже Крол, что мне нужно срочно с ней поговорить. Наша достопочтенная мэр наняла ведьмака, чтобы тот защитил ее от чудовища, которое терзает наш город, — тихо произнес мужчина, заглядывая через плечо Нины в затемненную комнату. Служанка снова присела в реверансе, с любопытством глядя на Геральта в капюшоне. Она вздрогнула, встретившись с его словно светящимися янтарными глазами. — Да, господин, я немедленно сообщу ей. Пожалуйста, подождите немного, чтобы моя госпожа могла подготовиться к вашему приему, — Нина тихонько закрыла за собой дверь, оставив их ждать снаружи. Геральт слышал голоса внутри, когда Нина объясняла госпоже Крол ситуацию. Голос женщины был слабым, хриплым — не хватало дыхания. Вероятно, боттлинг планировал полностью истощить ее сегодня ночью. Они подоспели как раз вовремя. Через несколько долгих мгновений Нина открыла дверь и пригласила их войти. Торговец Крол велел стражникам оставаться за дверью, Геральт же приказал Лютику сделать то же самое. Когда бард запротестовал, ведьмак остановил его: — Она слаба, не будем ее перегружать. Лютик уступил, напряженно нахмурившись: он понимал логику, но не хотел оставлять Геральта одного в таком враждебном окружении: — Позови, если я тебе понадоблюсь. — Обязательно, — ответил Геральт и выражение его лица на мгновение смягчилось, когда они встретились взглядами. Обернувшись, чтобы проследовать за купцом Кролом в комнату, он тихонько вздохнул и приготовился к предстоящей работе. Пока мужчина стоял на коленях у кровати жены и шепотом объяснял ей ситуацию, Геральт стоял у входа и осматривал комнату. Он увидел дверь, которая, судя по всему, выходила в центральный двор, окруженный большими смотровыми окнами. Он подошел к ней и аккуратно дернул ручку. Дверь выходила на гладкую, выложенную речным камнем террасу с видом на сад во внутреннем дворе. Стены были высокими, а все остальные выходы были закрыты толстыми деревянными дверями. Двери были не из тех, которые мог бы открыть боттлинг, чтобы сбежать, если бы ему удалось это сделать. Это было бы идеальное место для охоты. Вернувшись в комнату и снова закрыв дверь, чтобы она оставалась незапертой, Геральт обдумал варианты укрытия. Краем уха он услышал, как госпожа Крол начала тихонько всхлипывать, и муж заключил ее в объятия, утихомиривая и продолжая негромко говорить. Геральт слышал, как он уверял ее, что ведьмак рядом и обязательно защитит ее, и что стража, как и он сам, будут находиться снаружи, готовые в любой момент броситься на ее защиту. Едкий запах ее страха наполнил комнату, и Геральт силой заставил себя не обращать на него внимания. Он провел руками по большому комоду и шкафу, что стояли в углу комнаты напротив кровати — оба были вырезаны из твердой древесины, тяжелые и прочные. Если Геральт отодвинет их немного в сторону от угла, то сможет пригнуться в образовавшемся пространстве и поджидать там. Если оставить между ними тонкую щель, то обзор будет хороший, и вряд ли боттлинг заметит что-то неладное. Ведьмак медленно отодвинул смежные края комода и шкафа от угла и остановился, как только освободилось место, достаточное для того, чтобы присесть, скрывшись из виду. К счастью, оба предмета стояли ровно на полу, не давая увидеть его ноги. Закончив приготовления, Геральт встал и подождал, пока торговец Крол закончит разговор с женой. Она наблюдала за ним, внимая объяснениям мужа, и слезы высыхали на ее худом изможденном лице. Она положила узкую ладонь на руку мужа, остановив его речь. — Я понимаю, дорогой. Я поручу этого ведьмака своей заботе, но сначала я должна увидеть его лицо, — голос ее окреп, а взгляд был острым, несмотря на явную физическую слабость. Торговец Крол нетерпеливо приказал Геральту снять капюшон. Вздохнув, ведьмак откинул лишнюю ткань, и та свободно упала на плечи, открывая взору искусно заплетенные серебряные волосы. Госпожа Крол вздрогнула. — Мясник, — задыхаясь, пропищала женщина. Она вцепилась в руку мужа, глаза ее наполнились новыми слезами. Разящий запах ее страха резко усилился. Лицо купца Крола напряглось, а выражение лица застыло, когда он обнял жену и успокаивающе погладил ее по спине. — Я уверен, что наша достопочтенная мэр знала об истории этого ведьмака в нашем городе, когда нанимала его. Геральт просто склонил голову в знак согласия. — Мы должны верить ей, что она не пошлет к нам Мясника без должной причины. Какое бы отвращение я ни испытывал к этому мерзкому мутанту, я отброшу его ради сохранения твоей жизни, — мужчина с мольбой обратился к жене. — Доверься мне, моя дорогая. Я бы защитил тебя ценой своей жизни, но такое чудовище мне не по зубам. Нам нужен профессионал, и он — единственный, кто нам доступен. Госпожа Крол прижалась к мужу, но взгляд ее был устремлен на Геральта. Ее страх был настолько силен, что у ведьмака свело живот, но он сохранил бесстрастное выражение лица и не стал угрожать. — Госпожа Крол, скорее всего, боттлинг, преследующий ваш город, попытается лишить вас жизни сегодня ночью, убив вас и вашего нерожденного ребенка, но я немедленно уйду, если вы этого желаете, — Геральт говорил спокойно, голос был нейтральным. Ему хотелось уйти, убежать от страха, окутавшего комнату, и увести Лютика с собой, подальше от этого места, чтобы никогда не возвращаться. Но долг не позволял этого сделать. Он напряг мышцы, заставляя себя оставаться на месте. — Дорогая, пожалуйста, позволь ему помочь тебе. Я не смогу смириться, если потеряю тебя, — хозяин дома шептал это почти умоляющим тоном. Она оторвала взгляд от Геральта и встретилась с мужем глазами, сразу же смягчившись при виде отчаяния на его лице. — Ты будешь прямо за моей дверью? — тихо спросила она. — Я не покину тебя ни на минуту, — пообещал мужчина, притянув ее руки к себе и пылко целуя их. Она глубоко вздохнула. — Очень хорошо. Да будет так, — выдохнула она. — Мясник, каков твой план? Геральт едва сдержал дрожь. В окружении столь сильного запаха страха, да еще и с ненавистным прозвищем, произнесенным таким образом, это было запредельно. Но Геральт был лучше обучен, имея возможность не позволять подобным вещам захлестнуть его. Он взял себя в руки и сосредоточился на работе: — Боттлинги появляются из-под кровати, как только почувствуют, что комната безопасна, обычно это происходит далеко за полночь. Я спрячусь в углу, за мебелью, и буду ждать, когда он появится. Как только он покажется, я схвачу его и вышвырну во двор сада. Я попрошу стражу запереть за мной дверь и проследить, чтобы все остальные проходы, ведущие во двор, были также заперты, а все окна плотно закрыты до наступления темноты. Геральт посмотрел на торговца Крола, выгнув бровь. — Это будет сделано, — замедленно кивнул мужчина. Ведьмак продолжил: — Я буду сражаться с боттлингом во внутреннем дворе. Ни в коем случае не открывайте ставни или двери, пока я не подам сигнал об окончании боя. Госпожа Крол побледнела, но кивнула: — Я понимаю. Геральт выглянул в окно и увидел, что солнце только что село за горизонт. Небо представляло собой яркий пейзаж из красных, желтых и оранжевых цветов. При других обстоятельствах он позвал бы Лютика к себе, чтобы они могли вместе полюбоваться этим зрелищем. Но сейчас было не время для таких мыслей: — Нам нужно готовиться. Боттлинг может прийти уже к темноте, и мы не хотим его пропустить. — А почему бы просто не отпугнуть его? — спросил торговец Крол. — Потому что тогда он, скорее всего, нападет раньше, чем я успею убрать его из комнаты. Торговец Крол тяжело сглотнул, обхватив жену руками: — Понятно. Мы сделаем так, как вы говорите. Геральт слегка склонил голову, оценив его покорность. Самое трудное в его работе было убедить людей позволить ему защитить их. Он отвернулся, на мгновение оставив пару наедине. Он слышал, как они перешептываются между собой, но старался не прислушиваться. Что бы купец Крол ни говорил своей жене, вонь страха уменьшилась. Наконец, мужчина встал, поцеловал жену в лоб и в округлившийся живот, после чего вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Служанка госпожи Крол вышла из тенистого угла, где она ждала, убедилась, что ее госпожа устроилась, и вышла вслед за дверь. Геральт повернулся, изучая глазами женщину: — Госпожа, пожалуйста, ведите себя как можно более обыденно, чтобы не предупредить боттлинга о ловушке. Я буду молчать, но наблюдать. Когда ловушка сработает, пожалуйста, оставайтесь на своей кровати и не вмешивайтесь. Госпожа Крол кивнула, лицо ее побелело. Вонь страха вернулась с новой силой. Геральт постарался смягчить тон, чтобы успокоить ее: — Я уже имел дело с этими тварями. Не волнуйтесь, я обеспечу безопасность вам и вашему ребенку. Госпожа Крол просто смотрела на него, тяжело дыша. Геральт с натянутой улыбкой и легким поклоном перемахнул через комод в образовавшееся пространство, поправил мечи на спине и достал два зелья, готовый выпить их при первых признаках опасности: «Громобой» — для усиления силы атаки и «Кошка» — для зрения в темноте. Оставшиеся флаконы с зельями он спрятал в мягкий чехол на поясе, готовый на случай, если ему понадобится дополнительное усиление. Отвязав от плеч плащ, он сложил его и положил на дальний край комода, а сам присел в тесном пространстве, чтобы начать поджидать свою жертву. Через минуту госпожа Крол задула прикроватную свечу, погрузив комнату в темноту. Лишь слабый красный отблеск камина освещал пространство. Ведьмак слышал учащенное сердцебиение и медленные вдохи, которые издавала женщина, пытаясь сдержать панику. Вонь страха не утихала и не давала ему покоя. Геральт сосредоточился на дыхании, последовательно напрягая и расслабляя сведенные судорогой мышцы, стараясь не потерять ни чувствительности, ни гибкости. Он подумал о том, что Лютик ждет его за дверью. Если сосредоточиться, то можно было услышать биение его сердца и почувствовать знакомый аромат канифоли и меда поверх всепоглощающего страха госпожи Крол. Мужчина сделал глубокий, спокойный вдох, позволив себе краткий миг успокоения, а затем перевел дыхание в легкое, медитативное состояние. Он ждал. Геральт не знал, сколько часов прошло, пока он сидел, скрючившись в темном тесном помещении, где рядом находилась только испуганная госпожа Крол. В конце концов она уснула, ведь усталость взяла верх. Геральт почувствовал облегчение. По мере того как она засыпала, вонь страха ослабевала, и давление на обоняние ведьмака снижалось. Наконец, уже далеко за полночь, Геральт услышал слабое царапанье, доносящееся из-под кровати госпожи. Геральт напряг мышцы, готовый вскочить, как только появится боттлинг. Мужчина молниеносно выпил два зелья, чувствуя, как они прожигают его кровь. Он на мгновение закрыл глаза, так как боль пронзила его голову, когда в бурлящей крови повысился уровень токсичности. Когда он снова открыл их, он видел в темноте так же хорошо, как в полдень, его мышцы пульсировали от силы. Царапанье становилось все громче. Прогорклый запах твари наполнил комнату вместе со звуком его неровной походки. Опираясь на руки и разлагающиеся колени, он выполз из-под кровати и, цепляясь за пыльную оборку, подтянулся и заглянул через край в лицо спящей госпожи Крол. Геральт весь превратился в движение. Он перепрыгнул через комод и схватил боттлинга за одну толстую ногу. Тот завизжал от ярости, изворачиваясь, пытаясь вонзить когти или клыки в чужую плоть. Госпожа Крол вскрикнула, вынырнув из непробудной дремы. Свободной рукой Геральт распахнул дверь во двор и вышвырнул тварь на улицу, отчего та с грохотом рухнула на каменную террасу. Он услышал, как в комнату за его спиной ворвались стражники, Лютик и хозяин усадьбы. — Закройте за мной дверь! — рычаще проревел Геральт и, выхватив меч, закрыл себя и боттлинга во внутреннем дворе. Чудовище зарычало, разъяренное тем, что его трапеза была прервана. Наевшись за зиму кровью и энергией беременных женщин города, боттлинг трансформировался, чтобы встретить угрозу в виде ведьмака. Раздувшись в одно мгновение от размеров частично деформированного младенца до размеров взрослого альгула, эта мерзость бросилась на Геральта, встав на четвереньки и покрыв спину шипами. Ведьмак встретил атаку в лоб, парируя удары когтей боттлинга и отбрасывая его назад ударом ноги в грудь. Монстр перевернулся в воздухе, приземлился на ноги и снова бросился в атаку. Геральт защитил свой фланг мечом, но ему пришлось подставить предплечье, чтобы боттлинг не впился зубами ему в горло, когда он вывернулся из-под удара. Левое предплечье взорвалось болью: острые, полуразрушенные зубы боттлинга вонзились в плоть, легко пробив броню. Зарычав от резкой боли, Геральт положил плоскую часть ладони на свой клинок и резко дернул его вверх и вперед, отбрасывая тварь назад. Подняв руку, ведьмак мгновенно бросил Аксий, ненадолго оглушив монстра и заставив его втянуть шипы. Геральт перепрыгнул через боттлинга и приземлился на ноги позади него, лицом к его открытой спине. Подняв серебряный меч, он нанес длинный и глубокий разрез по диагонали от плеча до бедра. Там, где меч прорезал разлагающуюся плоть, виднелись кости. Боттлинг взревел, из открытой раны потоком брызнула кровь. Геральт отпрыгнул назад, когда шипы появились вновь, но одно жало все-таки вошло в мясо правого плеча, а другое — полоснуло щеку. Ни то, ни другое не смертельно, но оба болезненны, особенно рана на предплечье. Ведьмак использовал знак Аард, отбросив боттлинга назад. Тот упал на спину, оглушенный. Его зрение поплыло от боли. Геральт отступил назад, роясь в сумке с эликсирами, и достал пузырек с отваром Белого Раффарда — ядовитым, но мгновенно действующим зельем, повышающим здоровье и жизненную силу. Геральт мгновенно проглотил все и зелье обожгло глотку, боль на мгновение затуманила зрение, прежде чем подействовать, затянув раны и прояснив сознание. Эффект не будет длиться вечно, а зелье Белого Раффарда было настолько ядовитым, что он не мог больше рисковать. Необходимо было покончить с этим. Боттлинг вскочил на ноги, стряхивая с себя оцепенение. Из его израненной спины сочилась густая черная кровь. Он осторожно приблизился, выпустив когти, а Геральт ждал, держа меч в оборонительной позиции. Какое-то время они смотрели друг на друга, не желая нападать первыми. В мгновение ока ведьмак опустился на одно колено и произнес знак Ирден, взорвав ловушку. Боттлинг рванулся вперед и тут же был остановлен, вынужденный замедлиться почти до статичности. Геральт шагнул ближе и нанес сильный и быстрый удар по открытой груди чудовища. Кровь брызнула из раны, заливая лицо. Мужчина грубо провел рукой по глазам, прочищая их. Удар вывел тварь из зоны досягаемости Ирден, и она взмахнула когтями, когда Геральт последовал за ней. Он парировал удар, уклонившись от него четверным пируэтом. Врезавшись плечом в боттлинга, он повалил его на землю и вонзил меч в сердце. Тот дернулся и затих. Геральт опустился на колени перед трупом, густая кровь медленно впитывалась в одежду. Казалось, ускоренное ведьмачье сердце эхом разносило свой ритм по округе. Через мгновение дыхание мужчины стабилизировалось, и он встал. Мышцы дрожали от высокого содержания токсинов в крови. Без адреналина боевого транса зелья обернулись против него. Ему требовался отдых и нейтрализация токсинов. Но работа еще не была завершена. Геральт наклонился и вырвал меч из груди боттлинга. Он вытер кровь о штанину и убрал серебряный клинок в ножны. Позже он очистит его как следует. Вытащив кинжал из ножен на нагрудном ремне, Белый Волк отсек им голову твари от тела. Прежде чем кровь заструилась по руке, он сунул трофей под мышку и зашагал обратно к двери в комнату госпожи Крол. Он слышал, как по ту сторону собралась толпа, но был рад, что никто не ослушался его приказа оставить двери и ставни закрытыми. Геральт на мгновение остановился, раздумывая, стоит ли ждать, пока токсичность зелья ослабнет. Он знал, насколько черны его глаза и как сильно выделяются вены на словно обескровленной коже. Он был пропитан кровью — своей и боттлинга, красной и черной, смешавшейся в мерзкую жижу. Он выглядел как оживший кошмар. Но в этом городе о нем уже думали самое плохое, и он решил, что хуже уже быть не может. Он постучал в дверь. — Боттлинг мертв. Откройте, — голос звучал сипло и грубо. Он слишком устал, чтобы пытаться его сгладить. Дверь распахнулась, и Лютик выскочил наружу, осторожно схватил его за плечи, не обращая внимания на пропитавшуюся кровью броню, и бешено осмотрел его на предмет повреждений. Геральт знал, что выглядит он плохо: весь в крови и глубоких порезах, которые от Белого Раффарда только начали затягиваться, глаза и вены все еще были черными. Токсины гудели в крови, заставляя руки мелко дрожать, и даже тусклый свет костра, льющийся из комнаты, был слишком ярок для его слишком чувствительных глаз. — Я в порядке. Просто нужно выбраться отсюда, — прорычал он. Лютик натянуто улыбнулся и отступил назад. — Мы сделаем это, — тихо сказал бард, на мгновение прижавшись к щеке Геральта, а затем повернулся к двери. Тепло от его ладони еще долго горело на мертвецки белой щеке. Геральт хотел бы упасть прямо здесь и позволить менестрелю позаботиться о нем, но он знал, что должен идти дальше. Ведьмак последовал за Лютиком в комнату, проходя мимо стражников, глаза которых были выпучены от страха. Бард перехватил торговца Крола, а Геральт достал свой плащ, натянул его и надвинул капюшон, чтобы прикрыть глаза. Он слышал, как Лютик объяснял купцу и госпоже Крол, что боттлинг мертв, что будущая мать в безопасности и что они уходят, чтобы доложить все это мэру. Не забудьте сжечь тело боттлинга. Большое спасибо за столь любезное сотрудничество. Гниль как она есть. Геральт слушал в пол-уха, высматривая враждебность, но в остальном был безучастен. Люди были специализацией Лютика. А вот Марилька была единственной, кто имел значение. Он должен был сдать ей этот трофей, чтобы получить вознаграждение, а потом они могли бы убраться из Блавикена. Он повернулся и вышел за дверь, едва заметно кивнув на прощание госпоже Крол. Он слышал, как она вздохнула, когда он проходил мимо, но он не мог заставить себя больше заботиться о ее страхе. Он мог позаботиться о ее безопасности, но не о ее предрассудках. Стражники поспешили за ним. Геральт услышал, как Лютик торопливо попрощался с семейством и побежал догонять, протискиваясь мимо охраны и подходя к ведьмаку. Он предложил кусок толстой мешковины в качестве мешка и Геральт с готовностью опустил в него голову твари. Не хватало еще, чтобы кровь боттлинга впиталась в его руку, пока он будет нести ее. Лютик, идущий рядом, медленно взял ведьмака за руку, при этом давая тому время отстраниться, если это окажется чересчур излишним. Геральт оглянулся на охранников, но решил, что это его уже не волнует. Вряд ли по тому, что бард взял его за руку, они догадаются о его истинной сущности. Скорее, они сочтут Лютика довольно эксцентричным человеком, какими обычно бывают высокопоставленные дворяне. Геральт слегка наклонился к мужчине, и тот крепче стиснул его ладонь, обхватив пальцами скрытую метку своего сабмиссива. Это прикосновение успокоило Геральта и дало ему силы идти дальше. Он знал, что теплая ванна ему не светит, но все-таки позволил себе на мгновение представить, как свернется калачиком рядом с Лютиком, чтобы отдохнуть. Возможно, это будет в лесу, поскольку искать жилье в Блавикене он точно не собирался, но важно было не место, а присутствие барда. Геральт позволил отвести себя обратно к дому мэра, а Лютик продолжил путь, пока они не добрались и не постучали в дверь, несмотря на вздохи охранника по поводу позднего часа. Дворецкий Марильки открыл дверь, кутаясь в халат. При виде Геральта его хмурый взгляд превратился в ужас. — Доставка для мэра, — Геральт мрачно поднял отрубленную голову, и в его грубом голосе зазвучали насмешливые нотки. Лютик подавил смех, глядя на потрясенное выражение лица дворецкого. — Геральт расправился с боттлингом. Город в безопасности. Будьте любезны, сообщите мэру, чтобы мы могли получить плату и отправиться в путь, — произнес менестрель, глядя на мужчину. — Сейчас глубокая ночь, я не могу разбудить Ее Превосходительство! — дворецкий был поражен. — Лучше делай, как он говорит, — процедил главный охранник. — Мэр хочет, чтобы они ушли как можно скорее. В идеале до того, как кто-нибудь увидит Мясника при свете дня. Глаза дворецкого расширились, и он пристально посмотрел на Геральта: — Мясник из Блавикена. Боже… В таком случае, пожалуйста, подождите во дворе, я приведу Ее Превосходительство. Не хотелось бы, чтобы такое чудовище задерживалось в нашем городе дольше, чем нужно. Лютик хотел было возразить, но дверь уже закрылась за дворецким. Геральт с усмешкой посмотрел ему вслед. Он привык к презрению со стороны окружающих, но попытки барда защитить не переставали согревать его, ведьмака, даже в самые тяжелые моменты. — Сюда, — главный охранник направил их в сторону кухонного двора. Они последовали за ним и стали ждать у двери на кухню. Геральт покачивал головой, задерживаясь на месте, отчего его конечности подергивались и дрожали от не выплеснутой энергии. Лютик наблюдал за ним, озабоченно нахмурившись. Он протянул руку, но отступил, не дождавшись контакта, давая Геральту возможность свободно двигаться. За время их совместной работы менестрель понял, что его ведьмак не сможет находиться в его руках, пока не выведет токсины, и уж точно не сможет сделать это в такой враждебной обстановке. Наконец дверь кухни открылась, и появилась Марилька, полностью одетая и держащая в руках большой факел. Геральт остановился и отвел глаза от яркого света — в голове запульсировала боль. — Я слышала, что ты убил боттлинга, — прямо обратилась женщина. — Докажи это. Геральт швырнул голову к ее ногам, и она выкатилась из мешковины и легла лицом вверх в нескольких дюймах от линии подола чужого платья. Бургомистр с отвращением отшатнулась назад, но тут же опомнилась. У Марильки всегда был железный стержень внутри. — Вижу, охота удалась. Геральт поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, и она вздрогнула, с отвращением всматриваясь в почерневшие вены, проступающие на его лице даже в тени капюшона. Геральт просто хотел уйти, вымыться и зарыться в объятия Лютика. Он чувствовал себя изможденным и воспоминаниями, и концентрированной враждебностью последних двух дней. — Моя монета, — напомнил Геральт хриплым голосом. Марилька подбросила ему мешочек, и ведьмак тут же поймал его. Взвесив монеты в руке, Геральт довольно хмыкнул и развернулся, собираясь уходить. Лютик подошел и снова взял его за руку, сжимая ее. — Стой, — выдохнула Марилька. Он остановился, стоя к ней спиной. — Альфонс сказал, что ты спрашивал о наших похоронных обрядах для Анны. Что ты остался, пока догорал ее костер, и следил за тем, чтобы ее кости превратились в пепел. Геральт оглянулся через плечо. Он слегка кивнул. — И ты откликнулся на наш призыв о помощи, несмотря на то, что знал, с каким враждебным приемом тебе придется столкнуться. Геральт продолжал смотреть на нее через плечо, но ничего не говорил. То, что он сделал, было просто частью его долга перед своим Путем. Оставить невинных умирать, опасаясь реакции горожан, было немыслимо. Если бы он бежал от каждой враждебной реакции, ему пришлось бы бежать вечно. Марилька поджала губы, опустила глаза и нахмурила брови. Казалось, она что-то обдумывает. Или у нее было несварение желудка. Геральт не мог сказать точно. — Ты сказал, что в резне на рынке в тот день было нечто большее, чем поняла я, — сказала наконец женщина. Геральт кивнул. Рука Лютика успокаивающе лежала на его руке. — Тогда расскажи мне, — выдохнула бургомистр. — Наблюдая твои сегодняшние и вчерашние поступки, я думаю, не слишком ли я поторопилась с выводами. Все эти годы я задавалась вопросом, не было ли в этой стычке чего-то большего, чего-то, что я не видела, но после просто позволила своему гневу ослепить меня и отбросила всякие сомнения. Если я ошибалась, я хочу знать в чем. Лютик держал его крепко, поддерживая, но не пытаясь заслонить собой. Он молчал, предоставляя Геральту самому решать, что отвечать. Ведьмак чувствовал себя так, словно ему нечем дышать. Он уже давно смирился с тем, что его версия событий, полная версия событий, не имеет никакого значения. Что Марилька, ребенок, который радостно бежал рядом с ним трусцой и ласково разговаривал с ним по дороге к Стрегобору, в тот день увидела его истинную, чудовищную сущность и справедливо презирала его. Но если такой глубоко добрый человек, как Лютик, считал его достойным своего времени и внимания, достойным своей привязанности, то, может быть, Марилька услышит правду. Может быть, он заслужил возможность рассказать ей, чтобы его версия событий была наконец услышана и обдумана. — Я расскажу тебе, — кивнул наконец Геральт. Уголком глаза он увидел мягкую гордую улыбку Лютика и почувствовал тепло от осознания того, что тот рядом и поддерживает его. — Отлично, — решительно выдохнула Марилька. — Если я была несправедлива к тебе из-за отсутствия полного контекста событий, я бы хотела это исправить, — она повернулась и зашагала обратно на кухню. — Идемте, я попрошу служанку приготовить для вас ванну, а потом мы поговорим. Геральт повернулся и последовал за ней, отпустив руку Лютика, какие-то секунды скользя кончиками пальцев по чужому запястью. Он услышал, как Марилька позвала горничную, чтобы та наполнила деревянную ванну, стоявшую в комнате для слуг. Повернувшись к стражникам, мэр приказала им проследить, чтобы Картошку и Плотву привели в ее дом и привязали во дворе. Младший стражник поклонился и ушел выполнять поручение, оставив за собой главного стражника и его секунданта. — Я буду ждать вас в гостиной. Поторопитесь, я бы хотела, чтобы вы уехали до рассвета, — женщина повернулась и ушла, направившись в главную часть дома, приказав охране следовать за ней. — Я слежу за тобой, Мясник, — прорычал главный охранник, проходя мимо. — Не думай, что я не буду прислушиваться к тому, что здесь творится. Геральт лишь вскинул бровь, бросив на него глубокомысленный взгляд. Охранник насмешливо хмыкнул, выглядя так, словно едва сдержался, чтобы не плюнуть ведьмаку под ноги, и ушел. Кухонная служанка закончила наполнять скромную деревянную кадку у очага и поставила вокруг нее простую ширму. От девушки пахло опасением, но не страхом. Геральт был рад этой небольшой поблажке. Она молча показала, что ванна готова, бросила рядом с ней два полотенца, ведро для мытья и ушла. Ведьмак слышал ее шаги, удаляющиеся по лестнице для слуг на чердак, вероятно, она возвращалась в постель. Он не хотел тревожить ее сон, но желание смыть с себя всю эту грязь перевешивало. Вода оказалась холодной, но Геральт не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы бросить контролируемый Игни в деревянную ванну. Он решил обойтись без этого. Сняв с себя одежду и доспехи, мужчина оставил их в куче у очага, и шагнул в ванну. Он опустился в воду по пояс, взял ведро для мытья и намочил им волосы и верхнюю часть тела. Кровь и внутренности стекали с него ручейками. — Нужна помощь? — бегло спросил Лютик. Геральт покачал головой. Он был достаточно взвинчен, чтобы прикосновение барда попросту погрузило бы его в сабспейс, даже неуправляемый, и он не мог рисковать этим здесь. — Ладно, посмотрим, что можно сделать с твоей одеждой, — кивнул Лютик и повернулся, чтобы поискать еще одно ведро. Найдя его, он издал радостный возглас и вышел на улицу, чтобы наполнить его из колодца. Геральт взял небольшой кусок мыла — необычная роскошь для ванны слуги — и намылил тряпку, а затем грубо натер ею кожу и волосы. Работал он быстро, но тщательно, уделяя особое внимание местам вокруг заживающих ран и тщательно промывая их чистой водой. Как только он окажется рядом с Плотвой, он добавит еще и мазь, чтобы предотвратить заражение. Пока он умывался, Лютик вернулся в дом и положил ведьмачью испачканную одежду замачиваться, протирая тряпкой доспехи. Доспехи нужно было как следует почистить и смазать, но, по крайней мере, так он мог переодеться, не становясь сразу же грязным. Геральт стиснул зубы от боли в плече и принялся расчесывать волосы вокруг замысловатой косы. Позже он должен был распустить ее и как следует вымыться, но здесь он не мог даже подумать о том, чтобы потратить на это время. Он услышал, как во дворе появились лошади, и указал на них Лютику. Тот выжал мокрую одежду и вынес ее на улицу, вернувшись с запасной одеждой Геральта, его сумкой и маленькой бутылочкой Белого меда. Решив, что он достаточно чист, Геральт встал и смыл с себя основную часть воды руками, отжав конец косы. Он как можно быстрее вытерся полотенцем, надел свежую одежду и уселся на табурет, чтобы Лютик мог смазать раны. Выражение лица менестреля было напряженным, но он ничего не сказал, чувствуя, что Геральту нужно поскорее закончить работу и убраться из Блавикена. Как бы ему ни хотелось рассказать Марильке правду, он не хотел задерживаться. Лютик втирал мазь в глубокую рану на правом плече, в укус на левой руке и порез на щеке, стараясь, чтобы в них не попала инфекция, пока они заживают. На рану на плече наложили повязку, но остальные ранения были достаточно заживлены Белым Раффардом, чтобы их можно было не перевязывать. — Готово, — кивнул Лютик. Он вытер руки о тряпку и уложил все обратно в сумку, а Геральт встал и натянул рубашку, заправляя ее в брюки. Лютик протянул «Белый мед», и ведьмак тут же выпил его, чувствуя, как нейтрализующие вещества выводят токсины из его крови. Боль прокатилась по венам, и он покачнулся на ногах, внезапно почувствовав головокружение от быстрого выведения токсинов. Белый мед нейтрализовал все, но он сам по себе был болезненным средством. К тому же ценным, с использованием редких компонентов, но для предстоящего разговора ему нужна была ясная голова, и он не мог рисковать, что его увидят с черными глазами на выходе из Блавикена. Раньше, в полной темноте, он мог бы рискнуть, но сейчас небо начало светлеть. Рассвет, скорее всего, наступит раньше, чем они покинут дом Марильки. Геральт моргнул, возвращаясь в сознание, когда боль отступила. Лютик был рядом с ним, рука ведьмака лежала у него на плече. Геральт на мгновение позволил мужчине поддержать его вес, прислонившись к его крепкой руке. Он повернулся, ненадолго зарывшись лицом в волосы барда, и вскоре выпрямился, убрав руку с чужого плеча. Повернувшись к очагу, он натянул доспехи, позволив менестрелю помочь ему с пряжками и завязками. Это было отработанное движение, и они быстро закончили. Геральт чувствовал себя спокойнее, когда был одет и закован в доспехи, а мечи снова были наготове. — Готов? — спросил Лютик, отступая назад и засовывая ведьмачью сумку с эликсирами под мышку. Геральт кивнул. Они вместе поднялись по лестнице, где их встретил младший стражник, который провел их к Марильке. Она сидела за тем же столом, что и накануне, рядом с ней стоял старший охранник, но на этот раз перед ней находились два стула. Когда мужчины вошли, она подняла голову и жестом указала устраиваться. — Пожалуйста, садитесь, — сказала она. Они сели. Лютик откинулся на спинку стула, скрестив ноги и вздернув подбородок. Геральт тяжело опустился на свой стул, положив локти на бедра, чтобы поддержать свой вес, но взгляд его был устремлен на Марильку. На этот раз она взглянула на него, не дрогнув. Геральт был рад, что принял Белый Мед, несмотря на изнеможение, которое теперь когтями разрывало его изнутри. Черные глаза не задали бы нужного тона. Геральт подождал, пока она заговорит. — Расскажи мне, что тогда произошло, — приказала женщина, неуверенность в ее глазах затмевала ее строгий тон. Выражение ее лица было напряженным, подчеркивало морщины вокруг рта и глаз. Геральт вдруг поразился ее возрасту. Она была уже не ребенком, а зрелой женщиной. Для него три десятка лет были незначительны. Для Марильки же это была большая часть ее жизни. — Помнишь пророчество о Черном Солнце? — спросил Геральт. Бургомистр кивнула. — Хорошо. Стрегобор был одержим идеей выследить девушек, родившихся под Черным Солнцем, чтобы заточить их в темницу или убить. Ренфри была одной из таких девушек. Марилька кивнула. Она и сама это знала. — Когда я увидел Стрегобора в тот день, когда ты привела меня к нему, он попросил меня найти Ренфри и убить ее. Ренфри охотилась за Стрегобором, потому что он пытался убить ее в детстве, в результате чего похититель изнасиловал ее и выгнал из королевства, лишив наследства. Когда-то она была принцессой, призванной возглавить свое королевство, а не группу разбойников. Стрегобор пытался убедить меня, что это меньшее из двух зол, что Ренфри заслуживает смерти, потому что девочки, рожденные под Черным Солнцем, мутируют и опасны для всех окружающих, — Геральт усмехнулся при этом воспоминании. — Я отказался, но разыскал Ренфри, чтобы убедить ее уйти и избежать кровопролития. Марилька, зачарованная, смотрела на него, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Геральт мог лишь сказать, что она слушает, но не то, что думает. Он продолжил: — План Ренфри заключался в том, чтобы убивать людей на рыночной площади до тех пор, пока Стрегобор не будет вынужден спуститься. Когда я нашел ее в тот день, я пытался убедить ее, что это глупость, потому что погибнут невинные и потому что Стрегобор вряд ли будет рисковать своей жизнью, чтобы защитить горожан. Тогда она отказалась от этой затеи, но позже, ночью, разыскала меня и сказала, что собирается уходить. Я подумал, что все будет хорошо. Геральт сделал паузу, закрыв глаза и опустив взгляд. Его челюсть дрогнула от напряжения, когда нахлынули воспоминания. Лютик положил руку ему на колено и слегка сжал. Ведьмак сосредоточился на этом прикосновении, фиксируя себя в настоящем. — Но она обманула меня, — хмыкнул мужчина, не поднимая глаз. — Когда я понял, что она меня обвела вокруг пальца, я выследил ее на рынке и обнаружил там ее людей, вооруженных мечами и арбалетами, готовых начать убивать, как только рынок наполнится людьми. Я столкнулся с ними, они напали. Я защищал свою жизнь. Вот тогда-то Ренфри вывела тебя. Остальное ты видела. — Видела, — пробормотала женщина и замолчала на долгий миг. — Так вот почему Стрегобор сказал, что хочет препарировать Ренфри? Геральт кивнул. Марилька хмыкнула, откинувшись в кресле и скрестив руки. Она снова замолчала, размышляя над тем, что рассказал ей Геральт и как это согласуется с тем, чему она была свидетелем. Мужчина лишь ждал, его грудь болела от напряжения, а рука Лютика, лежащая на колене, была единственным утешением. — В конце концов, ты выбрал меньшее зло, — сказала она наконец. — Я не могу оправдать ту бойню, которую ты устроил, но теперь я понимаю, почему ты это сделал. Все это время я считала тебя безвольным чудовищем, убившим тех людей и Ренфри без провокации и без должной причины. Она вздохнула и наклонилась вперед, опираясь локтями на стол. — За время своего пребывания на посту мэра я поняла, что все не так, как кажется, и что единственный способ узнать правду — это выслушать все стороны истории, независимо от того, насколько они неприятны. Я рада слышать, что ошибалась на твой счет, — она сделала паузу, и ведьмак поднял голову, напряженность покинула его, — Геральт. Это был первый раз, когда она произнесла его имя с момента их прибытия. Главный охранник, стоявший по правую руку от нее, находился в полной растерянности. Геральт скривил губы в тени улыбки, и узел в его груди ослаб. Это не было прощением, и это ничего не изменит для тех, кто в округе называл его «Мясником», но ее понимание, ее готовность выслушать его версию событий принесли облегчение, немного смягчив боль, причиненную всем этим трагическим инцидентом. — Спасибо, что рассказал мне. Это облегчает мне душу и служит напоминанием о том, что всегда нужно смотреть не только на внешние проявления событий. Последняя фраза была явно адресована главному стражнику, который стоял словно в воду опущенный. На континенте царили предрассудки, но если правда поможет Марильке, а может, и охране, научиться терпимости и научить ей подрастающее поколение, то это стоило того, чтобы потратить время на рассказ. Геральт встал. Пора было покинуть это место. — Если вам снова понадобится ведьмак, опубликуйте объявление или отправьте сообщение Весемиру в Каэр Морхен. Это мой регион для патрулирования. Если дело срочное, я приду. Если же дело может подождать, то вместо меня придет один из моих братьев. На мгновение Марилька выглядела глубоко опечаленной, но затем выражение ее лица быстро прояснилось: — Да, так будет лучше. Боюсь, что сказка о Блавикенском мяснике слишком укоренилась, чтобы ей можно было противостоять даже правдой. Она поднялась и коротко склонила голову перед Геральтом: — Благодарю тебя за службу этому городу, Геральт. Последний слегка поклонился и ушел, Лютик последовал за ним. Они быстро спустились во двор, отвязали лошадей и сели на них. Геральт натянул капюшон, убедившись, что тот полностью скрывает его глаза и волосы. Солнце только-только показалось над горизонтом, когда Геральт и Лютик выехали со двора мэра и направились к северным воротам. Они пустили лошадей рысью — достаточно медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания, но ни одна из них не могла удержаться на месте, чтобы не начать попросту гарцевать. Геральт чувствовал, как дыхание замирает в груди, а сердцебиение учащается, пока они едут по знакомым, ненавистным улицам. Воспоминания, вызванные пересказом событий, нахлынули на него, когда они проезжали мимо угла, где Геральт убил Ренфри, где горожане забросали его камнями, где Марилька оставила его, прокляла и отослала прочь. Они ехали по рыночной площади, пустой в сером свете раннего утра. Спина и плечи Геральта напряглись — отголоски давних ударов камней о его тело. Он пригнул голову и поскакал дальше. Плотва почувствовала его напряжение и прибавила ходу, удлиняя шаг и вытягиваясь вперед. Они проскочили через северные ворота, никем не потревоженные. Альфонс как раз выходил, чтобы сменить ночного стражника, стоявшего у ворот, и помахал им рукой. — Спасибо, господин ведьмак! — воскликнул он, когда два всадника проезжали мимо. — Будь здоров, Альфонс! — отозвался Лютик. Геральт не смог заставить себя заговорить, но коротко поднял руку в знак признания, устремив взгляд на горы, виднеющиеся вдали. Нужно направляться на север и лучше всего не затягивать. Лютик остановился рядом с ним, и Геральт почувствовал на себе его оценивающий взгляд. Он стиснул зубы и вцепился в поводья, пришпоривая Плотву в легкий галоп, а затем и вовсе пустив ее вскачь, когда она летела по прибрежной дороге. Он слышал, как Картошка несется следом, пытаясь не отставать, но все больше и больше теряя темп. Мерин был старше и меньше, и долго не мог угнаться за Плотвой. Когда грудь кобылы начала вздыматься, а фырканье издавалось при каждом вдохе, пот пенился на поводьях, прижатых к шее, Геральт откинулся назад, переведя ее на рысь, а затем на ходьбу, опустив поводья на пряжку в своей руке, чтобы Плотва могла потянуться, переводя дыхание. Через некоторое время Картошка нагнал его, и Лютик поровнял его рядом с кобылой. Геральт уже чувствовал себя спокойнее, поскольку между ними и Блавикеном уже пролегло несколько миль. Они все еще находились на враждебной территории, и так будет до тех пор, пока они не пройдут по крайней мере половину пути до Хенгфорса, хотя с каждым днем пути от Блавикена враждебность ослабевала. Дорога, по которой они ехали, вьется по побережью Арк, и их обдувает холодный ветер с залива Пракседа. Влажные волосы Геральта словно примерзали к черепу. — Ты в порядке? — мягко спросил Лютик. Геральт вздохнул, оценивая собственное состояние. — Буду, — хмыкнул он. Он с удивлением обнаружил, что это правда. До Лютика он и подумать не мог, что такое возможно. — Почему бы нам не разбить лагерь сегодня пораньше? Мы не спали всю ночь, и я знаю, что ты не ел и не спал как следует с тех пор, как нашел этот контракт, — предложил аккуратно бард. Геральт инстинктивно вздрогнул от мысли, что ему нужен отдых, но тут же отбросил это чувство. Он понял, что имел в виду Лютик. Более того, он знал, что тот прав. — Примерно в часе езды отсюда есть подходящий лагерь. Он находится на подветренной стороне небольшого холма, там можно укрыться от ветра, — сказал Геральт. — Звучит неплохо. Они ехали в молчании, в котором слышались лишь стук копыт лошадей и морской бриз. Геральт чувствовал, как постепенно уходит напряжение. Лагерь находился именно там, где он помнил. Геральт отвел Лютика с дороги в лес и, осторожно ведя лошадей по спутанным корням и низко нависшим ветвям, добрался до небольшой полянки под невысоким холмом. Как только они обогнули холм, воздух стал значительно теплее, защищенный от резких морских бризов. Геральт отвел обеих лошадей к ближайшему ручью и дал им напиться. Когда лошади утолили жажду, ведьмак привел их обратно в лагерь, установил пикетную линию и привязал к ней, после чего расчесал обеих, тщательно проверив ноги на наличие ран и копыта на наличие камней. Оставив тех пастись и убедившись, что все в порядке, он снял доспехи, уложил их в соответствующую вьючную сумку. Вернувшись к Лютику, он устроился рядом с небольшим костром. Их постели уже были разложены рядом. Геральт почувствовал себя теплее от одной мысли о том, что бард хочет спать, прижавшись к нему, несмотря на его черное прошлое. Несмотря на то, кем он был. Менестрель тепло улыбнулся ему. — Я положил немного сушеного мяса, грибов и бобов, которые у нас были, для рагу, — хмыкнул Лютик, помешивая пищу в маленьком котелке, стоящем на огне. — Через час или около того будет готово. Геральт что-то буркнул, прислонившись к боку мужчины. Лютик переложил ложку в другую руку и обхватил ведьмака свободной рукой, притянув его к себе и поцеловав в макушку: — Почему бы тебе не прилечь и не отдохнуть, пока все не будет готово? — мягко предложил он. Геральт покачал головой и наклонился ближе, чтобы уткнуться лицом в грудь барда: — Ты мне нужен, — прошептал он, приглушенный зимним плащом менестреля. — Значит, ты меня получишь, — усмехнулся Лютик. Он положил ложку и откинулся назад, прислонившись к снятому седлу Картошки, потянув за собой Геральта. Тот свернулся калачиком между ног барда, упираясь ему в грудь, вцепившись пальцами в камзол мужчины. — Так лучше? Геральт кивнул, удовлетворенно хмыкнув, и позволил себе полностью расслабиться, прислонившись к Лютику и позволив ему держать свой вес. Бард поцеловал его в макушку и подоткнул плащ Геральта, отгоняя холодный сквозняк. Он провел мягкой ладонью вверх и вниз по руке ведьмака, лениво вырисовывая узоры. Геральт позволил себе окунуться в это ощущение, не полностью погружаясь, а просто расслабляясь в пространстве между сабспейсом и реальностью. Он знал, что Лютик присмотрит за ним. Ведьмак потерял счет времени: он лежал, слушая, как менестрель тихонько напевает про себя, и ощущая вибрацию на своей щеке. В конце концов, его вывели из дремоты и предложили миску с тушеным мясом. Он слегка приподнялся, все еще опираясь на мужчину, и принялся за еду. Только попробовав первую ложку, он понял, насколько голоден, и быстро съел свою порцию. Не успел он запротестовать, как Лютик забрал у него миску и вылил в нее оставшееся рагу. Он проглотил и его. Насытившись, он откинулся на грудь барда и закрыл глаза, пока тот доедал свою порцию. На него навалилась усталость, и он лишь символически запротестовал по поводу того факта, что все еще было раннее утро, когда Лютик поднял его на ноги и повел к спальникам. Ведьмак рухнул на них и натянул на себя плащ, радуясь, что волосы наконец-то высохли. Он почувствовал, как бард устроился у него за спиной, пальцами распустил завязки на концах волос и осторожно распутал замысловатую косу. Ослабление напряжения на черепе принесло ему приятное облегчение, он удовлетворенно вздохнул. Лютик хихикнул позади него и провел пальцами по чужим волосам, слегка массируя кожу головы. Геральт поджал сильные ноги и издал довольное мурлыканье. Он перевернулся, обхватил мужчину за грудь и зарылся лицом в его плечо. Менестрель сжал плечи, продолжая гладить по волосам. — Отдыхай, любимый, — мягко произнес Лютик. — Я буду присматривать за тобой. Геральт хмыкнул и приподнял подбородок, чтобы поцеловать барда в челюсть. Лютик чуть отстранился, наклонил голову и ласково прильнул к чужим губам. Его губы были такими мягкими, теплыми и податливыми. Геральт почувствовал, что все его сознание сосредоточилось на этом единственном соприкосновении. Через некоторое время Лютик приподнялся и нежно чмокнул Геральта в кончик носа, после чего опустил его голову обратно себе на грудь. Ведьмак удовлетворенно хмыкнул, ласково подтолкнув голову Доминанта под подбородок, и успокоился. Когда он представлял себе свое возвращение в Блавикен, ведь он знал, что это рано или поздно случится в его долгой жизни, он и подумать не мог, что можно будет выполнить эту работу, не будучи выгнанным или побитым камнями. Он не мог представить себе, что сможет помириться с Марилькой и рассказать ей всю историю. Не мог представить себя достойным того, чтобы Лютик был рядом с ним на протяжении всей охоты, чтобы он поддерживал его и как активный участник, и как молчаливый оплот. Если бы год назад кто-нибудь сказал ему, что он успешно завершит охоту в Блавикене только для того, чтобы потом заснуть в объятиях барда, он бы посчитал его сумасшедшим. Но когда он погрузился в сон, крепко сжатый в сильных объятиях Лютика, он понял, что никогда не хотел жить по-другому.