Ведьм у нас сжигают

Земли Имунлаукров

      В деревне около леса становится весьма шумно, когда отряд заезжает в неё, привлекая внимание собак. Они провожают рыцарей лаем вдоль дороги, пока крестьяне не оттаскивают псов, на которых Джинн никак не реагирует. Генерал лишь просит одного мужика показать ей дом старосты и тот нерешительно указывает на обычную ничем не выделяющуюся избу возле дороги, к которой со всех ног спешит ребёнок.       Пожилой мужчина встречает их возле калитки, представляясь старостой деревни, но внимание генерала приковывает к себе больше сероволосый юноша за ним, которому явно не было интересно происходящее вокруг. Он лишь окидывает их ленивым взглядом алых глаз, поправляя на поясе двуручный меч с навершием в виде волка.       Голова оборотня падает под ноги старосте, как доказательство смерти монстра, вызывая удивлённые вздохи со стороны жителей деревни. Мужчина хмурится, смотря на неё и просит юношу проверить на подлинность. Тот не спеша подходит и садится на корточки, что вызывает негодование у Вирата с Арном, но Роланд говорит им успокоиться. Такая реакция молодых людей вызывает едва заметную улыбку на лице Джинн, но она ничего не произносит, продолжая наблюдать за юношей, который через пару секунд подтверждает подлинность головы волколака и возвращается на место.        Почесав свою седую бороду, староста разворачивается к капитану, который и вёл переговоры. Глава деревни спрашивает о награде, на что Хоффман, взглянув на отрицательно качающую головой генерала, ничего не просит взамен. Они разворачивают коней, но перед этим Гуннхильдр задерживается на пару минут, чтобы поговорить с тем юношей, что вновь сидел возле головы оборотня. Его серые волосы треплет ветер, пока тот что-то бормочет, разглядывая морду волколака. — Прости, кажется, мы выполнили вашу работу, егерь, — осторожно начинает диалог генерал. — Ничего, — качает головой юноша, вставая напротив неё. Его алые глаза без ненависти смотрят, хотя обычно егеря не рады тем, кто отобрал у них заработок, — Рейзор сам виноват, что так поздно прибыл. Если бы не метель, то Рейзор смог бы быстрее покончить с ним, выполнив свою работу. Здесь нет твоей вины. — Что же, я рада, что мы разойдёмся на мирной ноте. Может, в следующий раз вам больше повезёт на охоте, да направит вас Барбатос, егерь. — Спасибо. Рейзор тоже желает тебе удачи, незнакомая девушка. В последнее время много монстров, береги себя.       Накинув капюшон, егерь разворачивается в сторону бурого коня, который стоял чуть поодаль от дома старосты. Ловко оседлав его, тот направляет того на север, откуда они только что прибыли. Джинн пару минут смотрит ему вслед, размышляя над словами о монстрах, пока Берн не окликивает её. Пришпорив свою кобылу, генерал догоняет отряд. — Что это был за странный тип, которого староста попросил проверить голову? — проезжая мимо Герты, Гуннхильдр слышит как та возмущается, когда они выезжают из деревни, — Почему его мнение авторитетнее, чем слова рыцаря?! — А, тот юноша, — Роланд задумчиво потирает подбородок, после чего пожимает плечами, — Он егерь, не часто встретишь их, даже я сам в четвёртый раз встречаю его. Их не так уж и много, да и большая часть на севере обычно, в своей крепости. — Егерь? — непонимающе переспрашивает Герта. — Охотник на чудовищ, благодаря которым мы можем спокойно разъезжать по дорогам, — поясняет Джинн, заставляя вздрогнуть девушку и повернуться к ней, — Эта организация была основана одним из предков Лоуренсов лет двести назад. Их с детства пичкают алхимическими снадобьями и обучают убивать чудовищ с двуручными мечами из аирфриниума наперевес, отличный рычаг севера. Но, хоть егеря и выносливее обычных людей, срок их жизни ужасно короток из-за алхимии, да и охота не всегда может пройти удачно. — Отличительным знаком егеря может служить навершие в виде волка. Конечно, Лоуренсы не могли не впихнуть свой знак, — фыркает Бернхард, почёсывая бороду, — Весь их поганый род только и думает о власти и давлении на Императорскую корону, а не о землях и людях на ней. — Бернхард, — строго произносит Джинн. — Прошу, извините меня, Ваша Светлость. Мне не стоило этого говорить. — Я понимаю твои возмущения, но больше так не говори, — старый рыцарь молча кивает, пропуская её вперёд, — Вот и хорошо.       Пришпорив коней, они гонят их на юг, в сторону Мириполя — второго крупного города на этих землях. А оттуда всего пару дней до столицы. Совсем немного осталось, Джинн даже не верится или не хочется в это верить. Спустя столько месяцев в пути, она вернётся туда, хотя и до этого, девушка не так уж и долго была в городе. Вернувшись после войны на море с Инадзумой, Император лично отправил её на охоту за Пурпурной Ведьмой. Чему, отчасти, Гуннхильдр была даже рада, ведь это оттягивало время, но теперь, к сожалению, ей больше не убежать. Она должна принять ту роль, к которой её готовили всю жизнь, и выйти замуж за какого-то аристократа, которого видела, наверное, всего пару раз на каком-нибудь балу.       Свадьба. Чем ближе к столице, тем она всё больше вспоминает письмо матери и её слова в нём. Фредерика точно уже подобрала подходящие партии, о которых даже думать не хочется. Нет, Джинн знала, что когда-то это произойдёт, как бы она старательно и по-детски наивно не оттягивала этот момент. Это должно было случиться даже намного раньше, ещё когда ей исполнилось двадцать, она обязана была выйти замуж, как её ровесницы, у которых, наверное, уже есть дети. Но воспользовавшись положением генерала, Гуннхильдр ушла на войну на востоке против пустынников, а потом на море, где была не так сильна, как на суше. Хотя девушка была не обязана и могла спокойно отсидеться в столице, отдавая приказы, как до этого делали другие, и наслаждаться спокойной жизнью в безопасности от поля боя, но она не могла упустить этот шанс свободы, даже кратковременной. Джинн не жалеет о принятом решении, но сейчас расставаться с ней намного тяжелее.       Гуннхильдр отвыкла от аристократической жизни на балах и званных ужинах, от разговоров между строк и политических игр. В армии было намного проще и спокойнее, даже если ей приходилось марать свои руки в крови, но на благо Империи. Здесь она уважаемый генерал, Рыцарь Одуванчиков, чьи приказы не обсуждаются, а там, на той арене, Джинн лишь герцогская дочь, которую мужчины навряд ли ставят подле себя, а видят в ней только возможность войти в дом Гуннхильдров, чтобы приблизиться к Императорской семье и получить больше власти. Встреча с графом Кастели во Фрейвинде подтверждает её мысли.       Тяжело выдохнув, выпуская тёплый пар, Джинн смотрит на однотипный пейзаж, который не сменяется даже на третий день пути. Поля и только они окружают их сейчас. Вдалеке едва виднеются деревни, которые они объезжают. Иногда по пути им встречаются другие путники, но чаще всего ждёт впереди лишь пустая заснеженная дорога и ледяной ветер, от которого спасает плащ. А деревья здесь едва можно было увидеть, поэтому проезжая мимо них, они обязательно собирают хворост с собой, чтобы вечером было чем развести огонь и согреться.        Сидя возле костра, который едва удалось развести, генерал наблюдает за отрядом, который наслаждается отдыхом. Вират с Арном и Гертой дурачатся, кидая снежки чуть поодаль ото всех, пока остальные обсуждают уже планы на будущее, когда прибудут в столицу. У Гуннхильдр их нет, лишь рутина.       Бросив палку, которой ворошила дрова, девушка встаёт, чтобы немного пройтись и размять ноги, что устали от долгой езды. Никто не обращает на неё внимания, когда она шагает в сторону лошадей. Снег скрипит под её ногами, а ветер дует в спину, пробирая до костей. Зима всё ещё не собиралась уходить, становясь всё сильнее с каждым днём. В такую погоду не лучшее решение оставаться на открытом пространстве, но выбора нет.       Ведьма кутается в плащ, сидя на снегу вновь, и греет замёрзшие ладони чуть поодаль от животных, когда Джинн подходит к ним. Металл звенит от каждого движения, а генерал вспоминает раны на запястьях Лизы, от которых наверняка останутся заметные шрамы. Поглаживая свою лошадь, Гуннхильдр не может выкинуть из головы мысль о том, почему она вновь стоит здесь с этой ведьмой и почему её волнуют раны на руках Минчи. Даже если они не ведут очередной диалог, это кажется почему-то уже обыденным. За эти пару недель это вправду стало чем-то привычным, что пугает девушку. Странные мысли и зародившиеся сомнения в её душе мешают. Так не должно быть, но Гуннхильдр не подаёт виду, словно ничего не случилось.        Минчи изредка бросает косые взгляды на неё, ожидая чего-то, пока генерал лишь молча наблюдает за ней. Кажется, словно они ждут, кто первый начнёт разговор, играя в эти переглядки. И Джинн хочется задать некоторые вопросы, но не здесь. Покачав головой, она всё же заставляет себя развернуться и вернуться назад к отряду. Младшие рыцари уже успокоились и, тяжело дыша, сидели возле костра, слушая Бернхарда, который вновь рассказывает байки о монстрах севера, в которые так верят те. Адалрик рядом лишь качает головой, смотря на это, и о чём-то разговаривает с Эрсом и Хоффманом, пока Роланд с остальными товарищами пытаются немного вздремнуть перед ночным караулом. Гуннхильдр не находит ничего лучше, кроме того чтобы сесть рядом со всем и слушать истории, стараясь отвлечься от всего. Девушка замечает обеспокоенный взгляд Адалрика и выдавливает улыбку, но мужчина всё ещё продолжает изредка поглядывать на неё какое-то время.       Мириполь практически ничем не отличается по оживлённости от Стромира, когда они заезжают наконец-то в город. Люди еле дают им прохода, пока они направляются в сторону поместья, в котором Джинн уже ожидают. Жители с любопытством разглядывают её, но вскоре их взгляд переключается на ведьму. Свист и снежки, как и оскорбления, летят мгновенно в Минчи, которая не сопротивляется, продолжая молча следовать за конём Рэймонда. Сжимая поводья крепче, Гуннхильдр ничего не говорит, лишь хмурится, смотря на это всё. Её приветствуют как героя, пока Лиза еле шагает, терпя всё. Так и должно быть. Как и эшафот, что ожидает Минчи в конце пути, если та не станет сотрудничать с ними. Эта тварь заслуживает это… Качая головой, генерал старается сосредоточиться на поставленной задаче.       Дворецкий заботливо приветствует герцогскую дочь и передаёт письмо, отправитель которого был сразу известен ей. Поблагодарив мужчину, Джинн уходит в свою комнату и сразу вскрывает конверт. Фредерика не меняется и остаётся неизменной даже по отношению к ней, что вызывает лишь ухмылку на лице девушки, пока та читает письмо. Герцогиня просит дочь сменить рыцарские доспехи на одежду генерала, в которой Гуннхильдр должна будет заехать в столицу. Ничего лишнего и только по делу. И Джинн, конечно, не имеет права ослушаться, как и всегда. Бросив письмо, девушка приказывает служанкам, которые терпеливо стоят у неё в комнате, приготовить ванну, и те послушно уходят. Упав в мягкое кресло возле камина в ожидании, Джинн задумчиво ждёт, когда ей сообщат о готовности.        Молодая служанка робко и изредка поглядывает на герцогскую дочь, пока та лежит в тёплой воде, наслаждаясь приятными травами в ней. Джинн ничего не говорит, блуждая в своих мыслях, пока девушки аккуратно моют её сильное тело. Нежные женские руки механически массажными движениями втирают масла, которые Гуннхильдр выбрала наугад, даже не слушая их названия. Это было приятно, поэтому скоро ненужные мысли уходят из головы и генерал просто наслаждается процессом.       Утром служанки помогают аккуратно собрать хвост, украшая голубой лентой, после того, как Гуннхильдр надела парадный костюм, заставив горничных прийти в замешательство и растерянно смотреть на неё.       Когда всё было готово, Джинн спускается в столовую, где уже было накрыто. Приятный запах еды окружает, но одинокий огромный пустой стол вызывает чувство одиночества. Дворецкие и горничные никак не скрашивают завтрак, молча стоя возле стен, ожидая конца трапезы и приказов. Хоть еда и была вкусной, но есть её одной было не так приятно. Без шумных разговоров и споров, огромные стены давят сильнее чем что-либо.       Тёплый плащ с соболиным мехом на плечах спасает от мороза ранним утром. Стоя возле своей лошади, которую также привели в порядок, расчесав ей гриву и хвост, тоже надев более нарядный вальтрап. Словно Гуннхильдр едет на какой-то праздник, а не просто возвращается в столицу. Это маскарад вызывает лишь смех. Часть её рыцарей из благородных семей, также были вынуждены надеть костюмы, остальные же ехали в своих доспехах, вычищенных до блеска.       Горожане Мириполя выходят посмотреть на них, когда они выезжают из города. Солдаты отдают честь, смотря на неё. Джинн лишь старается не обращать на это внимания, обсуждая с Хоффманом будущие дела в Коинсбереге. Краем глаза девушка видит, как не спеша плетётся ведьма, которой напоследок ребятишки кидали в след снежки. — Ваша Светлость, Вы ещё думаете о наказании Вирата? — неожиданно интересуется капитан, когда они скачут вдали от города. — Он ослушался приказа, Хоффман, и подверг Бернхарда, да и вообще всех, опасности. Нам повезло, что никто не пострадал. Так что Вират заслуживает его, даже если у него были на то причины. Личные мотивы не должны превышать мои приказы и ты знаешь это, Хоффман. — Вы правы, Ваша Светлость, но могу ли я попросить Вас не быть слишком строгой к нему? — Почему я должна быть к нему снисходительней? — Джинн удивляет настойчивость капитана в желании облегчить наказание Вирата. — Этот парнишка пару лет назад потерял младшего брата из-за подобного чудовища на охоте, — Хоффман замолкает, словно ожидая разрешения продолжить. Генерал кивает, бросая взгляд на Вирата, который о чём-то весело болтал с Роландом и остальными друзьями, — Лейнь заманил мальчишку на болото в виде застрявшего оленя, и тот повёлся на ловушку, из-за чего был убит этим монстром. Вират видел это лично и ничего не смог сделать, кроме как наблюдать, как чудовище поедает его брата, пока тот кричит и корчится от боли. Ярость и юношеские порывы всё ещё бушуют в нём, Ваша Светлость. Я знаю, это не повод Вам закрыть глаза на его поступок, но хоть немного поможет понять его. — Ты прав, капитан, это не повод, но я подумаю насчёт этого до столицы и, возможно, смягчу наказание. А пока что давай поговорим о чём-нибудь другом. — Благодарю Вас, Ваша Светлость, за Вашу доброту, — Хоффман слегка наклоняется в седле, изображая поклон, а на его лице мелькает облегчённая улыбка.       Лошади не спеша идут по дороге, а снег хрустит под их копытами. Ветер отдаёт давно знакомым привкусом соли. Время, словно назло, летит быстро, как и дорога до столицы. И вскоре солнце начинает светить им в бок, больше не ослепляя глаза. Иногда в небе Джинн замечает чаек, а по левую сторону море и, кажется, словно слышит шум волн. Хотя, наверное, это просто воображение из-за ветра.       Вдалеке едва разглядывались торговые корабли, что направлялись в гавань. В это время года море замерзает, так что увидеть флот на пристани было редкой возможностью. Но когда льды сойдут, порт будет заполнен различными судами из разных стран и необычной продукцией. Яркие паруса и крики матросов оживят это место вновь, как и каждый год.       Завтра они уже будут в столице. Коинсберг ждёт их, как и Солнце Империи, как и родители тех рыцарей, чьи тела сожжены в мрачном лесу далеко на севере от родных земель и семьи, как и её мать. В записной книжке все имена тех, кто погиб на этом бравом деле, если его можно считать таковым. Столько жизней взамен одной. Не равноценный обмен, но остальные не считают так, ведь смерть во имя Империи — это честь, о которой твердит церковь с детства. Хотя имена этих рыцарей вряд ли упомянут в учебники по истории, если уделят им вообще пару строк. А ведь их матерям обещают, что их жертва не была напрасной и не будет забыта, выплатив из казны пару золотых.       Стоя на небольшом холме, Гуннхильдр смотрит на огромный город перед ней на закате возле корчмы «Чайка». Его масштабы впечатляют, как и дворец, в котором она скоро преклонит колено перед Императорской семьёй. Солнце Империи похвалит за проделанную работу и вручит награду, в которой Джинн не нуждается. После чего отпустит, приказав перед этим кинуть ведьму в темницу, где её уже давно ждут.       Рыцари отдыхают внутри, пока генерал вышла немножко подышать свежим воздухом. Но вид отсюда не придаёт сил, а лишь отторгает. Огромный столб дыма взмывает в небо мимо городских крыш, говоря о сожжении ведьмы. Наверное, это зрелище собрало большую публику, пока служитель зачитывал приговор, а стража стояла с факелами, ожидая разрешения кинуть их в снопы сена без единой капли сомнения. Джинн лишь пару раз была на таком мероприятии, и оно не вызывало какое-то отторжение тогда, считаясь чем-то в порядке вещей в её мире. Но сейчас у неё есть множество вопросов, на которые хотелось бы знать ответ. И один из них заключался в том, что делает ли она праведное дело на самом деле? Гуннхильдр качает головой, ведь не имеет права сомневаться. Она рыцарь Империи и беспрекословно должна исполнять волю Императора и церкви. Ведьмы — еретики, которые замышляли переворот и захват власти, а во время охоты на них столько деревень было сожжено, но ещё больше погибло простых людей.       Тяжело выдохнув, девушка идёт в сторону стойл. Там на сене сидит Лиза, кушая похлёбку, которую ей молча принесла Джинн и оставила на время. Ведьма следит за ней, не спеша наслаждаясь едой, словно всё это время не недоедала. Гуннхильдр помнит, с какой жадностью обычно это делают заключенные, но в Минчи не было этого всего. Словно благородная леди, та продолжает держаться с достоинством так, что даже при всей ненависти к этим тварям, возникло чувство уважения. — Скоро всё закончится, не так ли, генерал? До столицы уже рукой подать, — отложив пустую тарелку, произносит Минчи, — И этим нашим встречам тоже конец. Так неужели и в последнюю ты продолжишь всё так же молчать? Не удостоишь последним диалогом перед расставанием? — Мне не о чем с тобой говорить, ведьма. Это и правда конец, завтра, после посещения дворца, тебя бросят в камеру, где тобой займётся Кэйя. Моё присутствие уже будет не нужно, ведь моя задача лишь доставить тебя туда и не более. — Неужели ты искренне этого желаешь, Рыцарь Одуванчиков? — Минчи удивлённо выгибает бровь, смотря на неё с хитринкой на лице, вызывая лишь недоумение у Гуннхильдр, — Даже я вижу, что в тебе что-то изменилось. — Не неси ересь из своего мерзкого рта. — Опять ты за своё, — качает головой Лиза, — Знаешь, хмурость тебе не к лицу, особенно в этом прекрасном наряде. — К чему это ты, ведьма? — Просто, — пожимает плечами девушка, после чего встаёт, заставляя Джинн сделать шаг назад, — Какой приятный ветер, даже не верится, что придётся расстаться с ним и солнцем. — Наслаждайся им пока можешь, — генерал замолкает, разворачиваясь спиной к ведьме, после чего добавляет, — Потому что если в следующий раз, после темницы, когда ты увидишь его, это не будет хорошим знаком. — Не слишком ли грустно вы это произнесли, генерал? Неужели будете скучать? — Опять этот бред, — Джинн сжимает рукоять меча, всё так же не оборачиваясь к той, — Завтра я наконец-то разорву с тобой все связи и просто продолжу работать, служить на благо Империи, как и раньше. — Свадьба, дети и быть верным псом Императора, неужели это всё чего ты желаешь? Мне с трудом верится в это.       Джинн замирает, смотря в сторону столицы. Сжимая эфес, девушка лишь качает головой и оборачивается к ведьме, которая стоит перед ней, чтобы что-то сказать, но слова застревают в горле. Всего лишь пара шагов отделяет их друг от друга. Гуннхильдр впервые замечает, что Минчи чуть меньше ростом, а её осанка даже в таком состоянии была прекрасной. Зелёные глаза разглядывают Джинн, словно пытаясь что-то найти. Они всё также завораживают своей красотой и от них не хочется отводить взгляд. — Вы и правда те ещё змеи, пудрящие голову, — говорит Гуннхильдр, отводя глаза в сторону. — Как жестоко, генерал. — Лиза, — это имя непривычно звучит на губах, заставляя ведьму замереть, — Думаю, на этом нам стоит закончить. Приятного вечера, вскоре Рэймонд придёт сторожить тебя. — Как будто я куда-то могу сбежать, Джинн, — у неё едва получается сдержаться, чтобы не обернуться, — И вновь этот холод.       В таверне весьма шумно, когда она заходит туда. Генерал не останавливается внизу и направляется на второй этаж к себе в комнату, чтобы прочесть молитву в надежде, что это поможет. Едва шепча её, девушка слышит все звуки вокруг, деревянные стены не спасали от стонов и криков, но Джинн старается сосредоточится лишь на ней. Повторяя одни и те же слова, в голове дурные мысли. Ветер за окном неприятно свистит, но он к сожалению не может унести их так же, как и снежинки.       Стул, стоявший рядом, с грохотом падает на деревянный пол. Пламя на свече дрогнуло, а Гуннхильдр молча смотрит на валяющийся предмет мебели. Грудь сильно вздымается вверх от каждого вдоха, пока пальцы нервно массируют лоб. Кажется, словно всё в мире замолкло от неожиданного звука на мгновение, но через пару секунд шум вновь окружает девушку со всех сторон.        В дверь кто-то стучит и генерал разрешает войти, попутно поднимая стул. Адалрик осторожно открывает дверь и проходит внутрь, смотря на неё. Непривычно было видеть старого рыцаря в тёмном костюме старшего лейтенанта, после стольких месяцев хождения в лёгких доспехах. Его карие глаза с беспокойством наблюдают за ней, пока он спрашивает разрешения сесть. — Ваша Светлость… — Всё в порядке, — перебивает девушка, вызывая лишь долгий выдохов у старого рыцаря, — Прости, устала и немного нервничаю. Так, тебе что-то нужно, Адалрик? Что-то случилось? — Ничего такого, Ваша Светлость, волноваться это нормально, особенно перед встречей с Императором. Но да, я хотел обсудить кое-что с Вами до приезда в столицу, пока есть время, — спокойно, как и всегда, говорит старый друг, пока Гуннхильдр вопросительно смотрит на того, — Вы знаете, мы с Бернхардом уже не молоды, и за нашими плечами долгие годы службы Вашей матери — герцогине Фредерике, и Вам тоже. Мы прошли и пережили не одно сражение, а также видели становление Вас как Рыцаря Одуванчиков. — Вы хотите покинуть службу? — неуверенно выговаривает Джинн. — Не расстраивайтесь так, Ваша Светлость. Это всё равно рано или поздно бы случилось, — мужчина мягко улыбается ей, но это совсем не ободряет, — Моё зрение начинает садиться, я заметил это ещё до похода на ведьму, но решил идти с Вами. Помочь, так сказать, в последний раз. К тому же, Берна ждёт семья, которой он нужен. Хоть этот старый дурак и выглядит здоровым, но знаю, что сила начинает и его подводить. Поверьте, когда меняется погода, ворчливее его никого на свете нет, — последние слова вызывают смешок у генерала. — Я понимаю, — кивает Гуннхильдр и старается улыбнуться, но это едва удаётся, — Я организую вам обоим достойный уход с пиром. Также прикажу выплатить достаточно моры за верную службу Империи и оформлю рыцарское жалование. — Большое спасибо, Ваша Светлость. Я уверен, что сидя в одном из поместий на западных землях, которое мне досталось по долгу службы, мне будет ужасно скучно. Так что не забывайте навещать старого друга. Мои двери для Вас всегда будут открыты. — Обязательно навещу, как появится время, Адалрик. Ты не думал пойти учить молодых рыцарей? Многие рыцари так и делают после окончания службы. — Думал, но я устал от меча и рыцарства. Возможно, когда-нибудь, когда мне станет очень скучно, возьму ученика, если не будет поздно, конечно. — Мне будет не хватать вас обоих, — всё же говорит Джинн, когда Адалрик стоит уже возле двери. — Нам тоже будет не хватать Вас. У меня нет детей, как у Берна, но в Вас, простите за честность, я видел дочь и был рад наблюдать Ваше взросление, хоть и с девятнадцати лет, даже если это и было на поле боя, — мужчина смотрит с такой же теплотой, с которой на Джинн смотрел отец в детстве, — Надеюсь, Вы найдёте ответ на все свои вопросы и примите верное решение. Я верю в Вас, Джинн Гуннхильдр. — Спасибо, Адалрик. Знай, что мой дом и я всегда готовы помочь вам с Бернхардом. — Благодарю Вас. Спокойной ночи, Ваша Светлость. Завтра будет тяжёлый и долгий день. Поэтому вы должны быть полны сил.       Мужчина мягко улыбается и кажется, словно Джинн впервые замечает морщины на его лице и седые пряди в волосах. Он разворачивается и всё так же уверенно шагает вперёд отточенными тяжёлыми шагами. Дверь со скрипом закрывается, оставляя её вновь наедине с собой.       Они выезжают рано. Солнце едва виднелось за горизонтом, когда отряд седлает лошадей. Ледяной влажный ветер пробирает до костей сидящих в седле. Казалось, что даже на ресницах появился иней от холода. В такую погоду хочется сидеть возле камина, а не отправляться куда-то. Но их ждут, Гуннхильдр не может перенести ничего. Здесь она бессильна и может лишь смотреть, как дрожит ведьма и её отряд до самой столицы.       Громким рыком над ними пролетает грифон, когда до Коинсберга остаётся совсем немного. Джинн смотрит на монстра, который кружит над лесом большой точкой в небе. Охотится тот на какую-то дичь или на людей - генерал не знает, но продолжает следить за ним, пока тот не исчезает между деревьев. Необычная, но привычная встреча. — Вы готовы, Ваша Светлость? — стоящий рядом Берн, смотрит прямо на неё. — Конечно, Бернхард, — кивает Джинн и переводит взгляд на ворота и стены города, — Мы ждали этого так долго и вот мы здесь. — Тогда пора, Ваша Светлость, — лицо Адалрика рядом серьёзно, и нет больше той мягкой улыбки.       Стража на воротах отдаёт им честь, пропуская в город, а люди расходятся, когда они заходят. Горожане с интересом разглядывают их, пока не понимают кто перед ними. Радостные крики о поимке ведьмы пролетают по всему городу быстрее, чем что-либо, и вскоре на главной улице становится намного больше людей чем было. Кто-то выходит из домов, чтобы поближе разглядеть всё. Они кричат вслед поздравления и бьются кружками, выпивая алкоголь, словно это праздник. Дети тыкают в неё пальцем и пытаются подбежать поближе, но родители оттаскивают тех из-под ног лошадей.       В этот раз до ведьмы долетают лишь оскорбления и пожелания поскорее сгореть на костре. Лизу окружают со всех сторон рыцари Джинн, преграждая видимость народу. Иначе Минчи могла и не дойти целой до места суда. Уже был опыт, когда разозлённые горожане нападали на ведьм даже при сопровождении тех рыцарями. Месть за сожжённые деревни и погибших родственников из-за стычек с этими тварями на тех местах.       Главная дорога сквозь торговые кварталы и площади тянется до самого богатого района. По всей её длине стоят горожане почти со всего города, но как только отряд ступает на земли аристократов, то получают лишь короткие взгляд и ничего более. Это Гуннхильдр нравится намного больше. Дворяне не обращают внимания, продолжая идти по своим делам или вести беседы.       Стоя прямо перед дворцом, Джинн приходится оставить свой отряд на улице. Многим из них повезло просто ступить на территорию, но дальше всем им вместе нельзя. Гуннхильдр можно взять лишь двоих, и лучше будет, если они будут из семьи аристократов. Поэтому генерал приказывает следовать за ней лишь Хоффману с Адалриком. Те кивают и следуют за генералом.       Эхо разносится от каждого шага по мраморному полу и отскакивает от стен. Охрана дворца идёт рядом с ними, сопровождая до самых дверей зала, где её уже ждут. Величина этого места не перестаёт впечатлять и по сей день. Множество комнат, поворотов и прислуги, изумительные картины и невероятные творения искусства. Всё здесь говорило о величии хозяев дворца. А за каждым их шагом следят десятки рыцарей во дворе и внутри. Они наблюдают за ней, не спуская глаз, даже если Джинн и дочь герцогини. Некоторые из них учились с Гуннхильдр в одной академии, но сейчас они даже виду не подают что знакомы.       Их останавливают перед самой дверью. Выдохнув, стараясь убрать хоть капельку волнения, генерал кивает и стража открывает им. Дверь слишком громко открывается, пропуская их внутрь. Гуннхильдр уверенно шагает вперёд и останавливается в нескольких метрах от трона. По бокам от него висят знамёна Императорской семьи. Дракон, что устрашает своим величием и благородством.        Сам Император прямо перед ними в своём белоснежном костюме, который покрыт золотыми узорами, восседает на троне. Чёрные волосы идеально уложены, а на руках самые дорогие украшения. Холодные серые глаза следят за каждым её движением. — Приветствую Вас, Ваш Величество. Рада видеть Вас в добром здравии. Генерал Восточных войск Джинн Гуннхильдр выполнила Ваш приказ и доставила Пурпурную Ведьму в столицу, — Джинн кланяется, в ожидании слов Императора, — Генерал Южных войск забрал её и бросил в темницу, где та ожидает. — Выпрямись, Джинн Гуннхильдр. Я тоже рад Вас видеть в этом дворце и рад услышать эту замечательную новость, — Император замолкает, разглядывая её, — Вы весьма долго ловили ту тварь, генерал. Больше полугода ушло на это. Почему так долго? Такое лёгкое задание должно быть выполнено ещё месяцев пять назад. — Мне очень жаль, Ваше Величество, — тяжело сглатывает девушка, стараясь не смотреть на Императора, который наблюдает за ней, — Эта ведьма бежала до самого севера сквозь леса и снега и была очень искусна в запутывании следов. К тому же эти твари устроили засаду в лесу на севере, когда мы поймали их сестру. Отряд очень пострадал, но нам удалось ценой многих жизней убить ещё одну ведьму и не дать сбежать этой. — Смерть ещё одной ведьмы меня радует. Я слышал Вы пострадали в этой битве? Всё ли хорошо сейчас, генерал? — Всё в порядке, Ваше Величество. Рана затянулась и никак не помешает верно и доблестно служить на фронте Вам и Империи. — Хорошо, рад слышать, что у знаменитого генерала всё в порядке. За поимку такой ведьмы и пережитые опасности, я думаю, Вы заслуживаете награды. Мора? Земли? Дворец? Чего Вы хотите, генерал Гуннхильдр? — Ничего из этого мне не нужно, Ваше Величество. — Но я не могу оставить Вас без награды. Так что хорошо подумайте.       Джинн замолкает в размышлениях. Рядом стоящие с ней Хоффман и Адалрик наблюдают за ней, ожидая ответа. Как и Император. Конрад Ин Дер Имунлаукр молча смотрел на Гуннхильдр, вызывая лишь только больше волнения. Даже побывав на этом месте сотню раз, волнуешься как в первый, ведь одно лишнее слово может привести к провалу. Но Джинн всё же решается произнести то, о чём задумалась тогда перед сном. — Дайте мне возможность лично проводить допросы у этой ведьмы и следить за ней. Более мне ничего не нужно. — К чему такое рвение, генерал? — мужчина с подозрением прожигает её взглядом, вызывая мурашки на коже, — Мне кажется, сейчас самое время взять перерыв от всего и насладиться отдыхом, посетить парочку балов, сходить в театр. — Мне хочется лично закончить всё с этой ведьмой, выведать все ответы из неё во благо Империи. За это время у меня получилось кое-что разузнать об этой твари. Она не так проста и, обычные пытки и допрос не помогут расколоть её. — Что же, если Вы так уверенны в этом и это говорит мне знаменитый генерал, то я доверю Вам это дело, — девушке хочется облегчённо выдохнуть, но она продолжает стоять на месте и слушать, — Закончим на этом. Можете возвращать домой. — Спасибо, Ваше Величество, я не подведу Вас.       Поклон, и Джинн из-за всех сил старается не ускорить шаг. Только после того, как дверь закрывается, девушка наконец-то спокойно выдыхает. Рядом стоящие Адалрик и Хоффман с удивлением смотрят на неё, но на их вопросы она не даёт ответ, лишь приказывает возвращаться.