Ведьм у нас сжигают

Земли Имунлаукров, столица

      Генерал ловко уворачивается от атаки Эрса, который уже едва держит клинок, после очередного замаха. Поединок затягивается, но никто из оппонентов не собирается сдаваться, продолжая из раза в раз нападать и поднимать оружие. Рыцари с невероятным мастерством орудуют своими мечами, вызывая восхищение у более молодых, которые не отрываясь наблюдают за поединком. Два стиля: восточных земель и иностранный, столкнулись в одном бою, не давая противникам и минуты на расслабление. Силовые короткие удары, которые заставляют чаще всего уворачиваться, потому что блокировать было равносильно смерти для Гуннхильдр, против быстрых рубящих и вечного движения, из-за которых Эрсу приходится крутиться, еле как поспевая за Джинн, которая не уступает противнику в мастерстве. Годы тренировок и сражений отточили их навыки почти до идеала, а гордость рыцаря не позволяет опустить меч и сдаться.       Тяжёло дыша и почти не чувствуя рук, генерал продолжает наносить быстрые рубящие удары, которые из-за усталости уже намного сложнее блокирует рыцарь, но и сами они едва так же мощны, как в начале поединка. Но даже это не останавливает их, пока в один момент её противник не ошибается, давая всё же повалить на землю. Эрс с грохотом падает на снег и из его лёгких словно выбивается весь воздух, пока рука Джинн на рефлексе отводится в сторону, чтобы совершить безболезненный последний удар. — Ваша Светлость, — звучит позади, но Джинн никак не реагирует, — Ваша Светлость! Ваша Светлость, прошу опустить меч, — повторяется вновь и вновь, — Роланд, останови её. — Как прикажете, Адалрик, но весь гнев, если что, берите на себя, потому что здесь явно не нужно вмешиваться. — Роланд! — Да не волнуйся ты так. Со своей опекой уже очевидного не видишь, — бурчит рядом стоящий Бернхард.       Достав меч из ножен, Роланд чуть на мгновение словно специально опаздывает, когда остриё клинка Гуннхильдр замирает напротив лица Эрса всего в паре сантиметров. Тот тяжёло сглатывает, падая окончательно на землю и чувствуя облегчение. Стоявший позади Бернхард вновь обращается к старому другу, говоря, что тот только зря волновался, а Роланд, убирая клинок на место, подтверждает его слова, говоря, что всё было очень очевидно по стойке, которая хоть выглядела похожей, но генерал стояла на шаг дальше положенного для удара. — Почему не предпринял попытку спастись? — сухим тоном произносит Гуннхильдр, смотря на валяющегося рыцаря. — А разве она была, Ваша Светлость? — От того, что ты мне поддался в конце, чтобы закончить бой, приятнее не становится. Я знаю, что ты мог ударить по ногам или же увернуться, но не стал этого делать, чем разочаровал, — убирая меч в ножны, произносит Джинн, недовольно смотря на мужчину, — Но всё же до этого бой был весьма хорош, даже если это не первый наш поединок, ты не перестаёшь удивлять своими умениями. — Как и Вы, госпожа. Хотя и оказались правы в том, что я поддался, но всё потому что сил уже нет ни у Вас, ни у меня. Но зато Вы наконец-то изменились в лице и расслабились, — отряхивая снег с одежды, всё ещё с небольшим акцентом произносит рыцарь, поглядывая на удивлённую Гуннхильдр и поднимая свой меч, — С некоторых пор лица на Вас не было, мы даже беспокоиться стали. Адалрик все уши прожужжал о том, что что-то не так. — Поэтому ты предложил мне поединок? — Так точно, Ваша Светлость, всё именно поэтому, хотя тут были и личные мотивы, но успокоить старика, конечно, было в приоритете. — Как заботливо с твой стороны, — с улыбкой произносит Джинн, смотря на чуть смущённого от открывшейся правды старого рыцаря, что стоит в начале площадки, — Но со мной всё хорошо, просто устала за последние дни. — Мы с ним давно знакомы, как и с Вами, так что я не мог тоже не беспокоиться и, надеюсь, что это вправду из-за усталости, а не по тем причинам, из-за которых Вы так часто посещаете дворец с темницей. — Конечно всё так и есть, — так лживо произносит Джинн, не смотря на старого друга, — А теперь иди отдыхать, потому что ты едва стоишь на ногах, Эрс. — Вы правы, мои годы тоже начинают брать своё, так что я лучше пойду в казарму.       Помахав рукой, Эрс уходит, оставляя её наедине с Адалриком, так как остальные разошлись по парам, обсуждая поединок и параллельно пытаясь понять некоторые приёмы, чтобы повторить. У них едва получается, пока Роланд не подходит к ним, показывая, как нужно заносить меч и как правильно стоять в момент удара. Вират с Арном пытаются скопировать движение, но лишь путаются, вызывая недовольный вздох у наставника. Рядом стоящая Герта со своим партнёром тоже просит показать как надо, из-за чего Роланд с мольбой о помощи смотрит в сторону Джинн, ведь всё больше и больше молодых рыцарей подходит к нему. Не все были из восточной академии, а кто-то вообще не учился, поэтому им было интересно повторить и изучить новый приём. Гуннхильдр говорит о завершении тренировки, вызывая разочарованный вздох.       Сидящего чуть поодаль от них Реймонда явно не интересовало происходящее, так как тот просто наблюдал издалека, полируя свой меч. Подошедший из-за спины Берн спрашивает почему юноша сидит, на что тот лишь пожимает плечами, говоря, что и имеющихся навыков ему хватает. Старый рыцарь смеётся, вызывая недоумение у того. Мужчина объясняет причину такой реакции тем, что считает Реймонда глупцом, раз тот решил, что ему хватит и этих навыков. Джинн знает, что он был прав, учиться новому и отрабатывать изученное всегда важно, ведь неизвестно, когда эти знания могут спасти твою жизнь на поле боя. — Так что же Вас беспокоит, госпожа? — идя за ней, спрашивает старый рыцарь, который никак не мог избавится от чувства тревоги, смотря на Гуннхильдр, — Я же вижу, что как бы Вы не старались, но тревога не покидает Вас. — Хорошо, — тяжело вздохнув и остановившись посреди зимнего сада, Джинн оборачивается к Адалрику, что с заботой смотрит на неё, — Скажи, ты бы смог принять тот факт, что охота на ведьм была ошибочной, и те не так опасны, как рассказывает церковь? Ты бы смог вообще перестать смотреть на них, как на монстров, и опасаться?       Мужчина задумчиво отводит взгляд в сторону, пока сердце девушки стучит в груди, боясь услышать ответ. Они пару минут стоят в тишине, пока Адалрик размышляет над словами генерала, пытаясь найти для себя честный ответ. И вскоре он находит его и, тяжело вздохнув, говорит: — Не думаю, что это получится сделать так легко, хотя, я даже не уверен, что смогу так просто поверить во всё это, не то чтобы принять, даже если Вы прикажете это сделать мне, но готов постараться понять. — Если один из самых верных мне людей, которому я доверяю, не может принять это, то как я должна убедить всю Империю в этом? Как мне убедить, если сама ещё с трудом верю в это всё? — нервный смешок слышится со стороны Гуннхильдр, что сжимает руки в кулаки, стараясь не сорваться, — Что я должна сделать, чтобы остановить всё это? Обычные слова не решат эту проблему, и люди так легко не пойдут за мной. — Здесь Вы очень ошибаетесь, госпожа, — подняв удивлённый взгляд, девушка интересуется причиной его таких уверенных слов, — Вы не понимаете насколько влиятельны могут быть Ваши слова среди обычных людей. — Моя фамилия и дом не настолько сильны, чтобы поменять взгляды сотни тысяч людей, — хмурясь, произносит Джинн. — Они, да, не настолько влиятельно, но вот Вы, нет. Возможно, просто не замечаете, насколько любимы народом. Ваша Светлость, Вы являетесь одной из самых влиятельных личностей из Вашего дома за последние несколько сотен лет. Генерал, которая всегда на передовой, а не прячется за стенами города, Рыцарь Одуванчиков, что помнит не только о рыцарях, но и об обычных солдатах. Именно Джинн Гуннхильдр был издан приказ выслать за счёт её сбережений деньги семьям, чьи сыновья и мужья погибли на войне. До этого они могли дождаться лишь тела погибшего, и то не всегда. — Это же такие мелочи… — Для Вас возможно, но в глазах людей вы героиня из легенд былых времён, где Ваша семья прославилась. Вы генерал, которая доблестно оберегает Империю и защищает всех, поэтому люди доверяют Вам и любят Вас. Возможно, они не все поверят сразу в слова о ведьмах, но многие пойдут за Вами и убедятся в истинности. Вспомните, сколько рыцарей хотело пойти на охоту за Пурпурной Ведьмой, они знали, что могут погибнуть, но верили в Вас до самого конца. Рыцари Вашего дома верны Вам, как и я, до самого конца, и готовы следовать за Вашими идеалами, вверяя наши судьбы и жизни. — Адалрик, я… — все слова исчезают из головы, кроме одного, — Спасибо.       Гуннхильдр не знает, что ещё сказать мужчине, продолжая молча неверяще смотреть на него, не находя хоть что-то для ответа. Адалрик тепло и понимающе улыбается, так по-отечески, и предлагает продолжить путь. Девушка кивает, и старый рыцарь следует за ней дальше по саду, в котором совсем скоро проснётся жизнь, и они увидят прекрасные цветы. Генерал ждёт, когда зима закончится, ведь она так устала от её холода. Джинн надеется, что та принесёт хорошие вести, а не что-то другое.       Через пару дней приходит письмо от Барбары, которая уже отправила в сторону столицы обещанные Варке одну тысячу солдат. Также ко всему этому был приложен ещё один небольшой текст предназначенный только для Джинн, в котором говорится, что сестра лично будет в Стро́мире под предлогом встречи со старой подругой из баронского дома через пару недель, где вышлет весточку, когда окажется в городе. Там Барбара с доверенными ею лично рыцарями, которые не расскажут даже под предлогом смерти об этом, заберут девочку и увезут в столицу восточных земель.       Гуннхильдр высылает письмо благодарности сестре, обещая обязательно навестить её в этом году, после чего отправляет Арна, чтобы тот передал послание Кэйе. Из окна своего кабинета Джинн видит, как тот спешит в конюшню за своей лошадью, а после скачет по улице, в сторону дома капитана, что ожидает столь важную весть.        Наблюдая за всем этим, в душе девушки всё ещё продолжают жить сомнения, перемешанные с чувством вины. Правильно ли она поступает? Генерал не знает, но слова, сказанные Адалриком, придают сил и каплю уверенности, пока тревога пожирает изнутри. Бессонница и отказ от приёмов пищи явно не сказываются хорошо на здоровье, но Гуннхильдр просто не может сомкнуть глаза ночью или запихать в себя еду днём.       Сжимая руку на эфесе, Джинн тяжело вздыхает, смотря на зимний сад. Сейчас её беспокоит вовсе не отсутствие сна или ещё чего, сейчас голова забита ведьмой. Как вытащить ту из темницы? Даже имея звание генерала, Гуннхильдр просто не могла заявиться в императорскую тюрьму и вытащить Лизу оттуда. К тому же, столица не самое безопасное место для той, поэтому восток остаётся единственным выходом, но в который она ещё не может вернуться. Джинн ждёт весны, когда снега растают, открывая засыпанные пути, по которым можно будет вывести ведьму. Сейчас слишком опасно. Но что делать пока что? Девушка борется с желанием вызволить или хотя бы улучшить условия Минчи, но понимает, что это привлечёт лишнее внимание, как и частое посещение, поэтому приходится лишь изредка появляться там, тайно принося нормальную пищу.       Первое время ведьма с подозрением относится ко всему этому, сидя в кабинете Альбериха, который помогает скрыть всё происходящее. Минчи с недоверием смотрит на напротив сидящую Джинн, что в это время разговаривает с капитаном. Заметив, что девушка так и не притрагивается к еде, генерал чуть отшучивается, говоря, что та не отравлена, а парень добавляет, что возможно не отравлена, ловя из-за этого недовольный взгляд голубых глаз. Лиза с непониманием смотрит на рыцарей, но всё же берёт ложку и пододвигает тарелку ближе. Гуннхильдр краем глаза замечает, с каким удовольствием та ест, растягивая и не торопясь. Девушка приносит небольшие порции, постепенно увеличивая их в объёме со временем, боясь навредить ведьме из-за долгого отсутствия полноценных обедов.        Альберих не сразу доверяет Минчи, с удивлением наблюдая издалека, как Гуннхильдр ухаживает за Лизой, ведёт короткие диалоги, в которых узнаёт, что та не любит, даже боится, тыквы и обожает пить разные сорта чая в свободное время. Кэйя ничего не говорит, смотря на то, как Джинн пытается скрыть улыбку в такие моменты или же с грустью разглядывает шрамы, пока Минчи ест. Лишь однажды в один из таких дней капитан произносит, когда они остаются наедине, что генерал изменилась. Гуннхильдр ничего не отвечает тогда. — Ваша Светлость, Вы готовы? — слышится голос дворецкого со стороны двери, — Его Высочество уже ожидает Вас внизу. — Хорошо, горничные почти закончили, — девушки помогают надеть платье, в котором Джинн появится на балу. Они удивляются тому, что то очень свободно, заканчивая шнуровку, хотя пару недель назад оно сидело идеально, — Моя мать уже уехала? — Да, госпожа Фредерика отправилась чуть раньше из-за некоторых дел во дворце, поэтому просила передать Вам её извинения по этому поводу.       Гуннхильдр радует такой исход событий, ведь тогда мать точно будет удивлена появлению девушки вместе с Рейнольдом, хотя в глубине души было чуть обидно, что та уехала без неё. На дебютном балу Джинн было так же. Она выходила в зал совсем одна, потому что женщина предпочла работу вместо дочери, пока остальных обычно сопровождал кто-то из родителей и представлял обществу. Натягивая улыбку, Гуннхильдр тогда принимала поздравления и танцевала свой первый танец с Дилюком, который по старой дружбе пригласил девушку. Юноша как мог пытался со своим отцом и Кэйей ободрить Джинн весь праздник, пока её же мать заявилась на него только спустя несколько часов.       Она уже и забыла про это, потому что почти сразу же ушла на войну, а там было не до обид. А сейчас, спускаясь по лестнице, воспоминания прошлых лет нахлынули на неё, обрушиваясь давно похороненными чувствами. Рейнольд спрашивает всё ли хорошо, смотря на свою спутницу, на что Джинн фальшиво улыбается, отвечает, что просто задумалась. Второй принц решает перевести тему, восхищаясь платьем девушки, и говорит, что непривычно видеть её в нём, после того, как несколько недель наблюдал ту только в костюмах. Он помогает надеть пальто и подаёт руку, приглашая следовать в сторону кареты, пока Гуннхильдр подмечает, что тот тоже прекрасно выглядит в своём костюме, что выглядывал из-под тёплой одежды. Золотые эполеты и перекинутый через левое плечо плащ, на белоснежной ткани которого по краям золотыми нитями были вышиты мягкие и плавные узоры. Аксельбант заканчивает образ, словно прикрепляя плащ к тёмно-синему торжественному мундиру с золотым воротником с узорами драконов. Наряд принца идеально сочетается с нежно-голубым платьем Джинн, которая тоже не остаётся без украшений. Ювелирное колье украшает её шею, а парные с ним серёжки с сапфирами дополняют картину. Аккуратная золотая заколка с синим гранатом помогает удерживать аккуратно уложенные волосы, что теперь так непривычно открывают шею. Голубая ткань и перчатки скрывают шрамы на руках и теле Гуннхильдр, которые были так непозволительны аристократкам. — Волнуешься? — сидя в карете, интересуется старый друг. Джинн кивает, переминая ткань платья, — Я тоже немного. Всё же хоть мы уже давно не дети, но то, что планируем сделать… руки даже чуть дрожат, хотя уже столько лет задумывался об этом. Но я должен это сделать, потому что не могу доверить Империю своему брату. Этот женатый гуляка, весь в отца. — Эурон женат? — Ты не знала? — тот с удивлением смотрит на неё, но, поймав недовольный взгляд подруги, понимает свою ошибку, — Виноват, ведь совсем позабыл, как война и вся эта бессмысленная охота выбили тебя из жизни Империи. Да, мой братец женат уже как лет пять, кажется. Но свадьба мозгов ему не прибавила, ведь тратить казну попусту он не перестал на развлечения. Не понимаю, как отец ему всё это прощает. — Так вот какая твоя истинная причина, не считая теперь ведьм. — Угу, — серьёзно кивает принц, смотря в окно, — Раньше трон меня не очень-то интересовал, так что я был не против жениться на какой-нибудь дворянке и жить себе спокойно, вдали от этой суматохи. Не моё это, но обстоятельства сложились совсем иначе. — Что же тогда так поменяло твои взгляды на трон? Как я помню, в детстве ты восхищался братом, кажется, и даже очень хотел быть похожим на него, всё время пытаясь ходить за ним хвостом. — Как я и говорил, Эурон не понимает всей ответственности на наших плечах, зная, что трон достанется ему просто потому что он первенец, — недовольно цокая, произносит Рейнольд и качает головой. Серьёзный взгляд серых глаз направлен в окно, где виднеется дворец, пестрящий красиво огнями, говоря о предстоящем торжестве, — Пока я учился, он сбегал и редко появлялся на занятиях. В детстве, да, ты права, я восхищался им, ведь он мог позволить себе всё и ему ничего не было, а меня матушка ругала за плохую учёбу. А повзрослев, словно глаза открылись, когда понял, что ему управлять страной, тому тунеядцу, которого интересуют лишь развлечения. Как второй принц я просто не могу закрыть глаза на всё это. — Поэтому с помощью поддержки двух герцогств ты решил заявить о своих правах на трон и вступить в гонку за звание кронпринца. Но раз тот женат, разве не многие дворяне сейчас его поддерживают? Даже наше влияние с Дилюком не может обеспечить хорошую поддержку всей аристократии, особенно южной. — Женат то женат, но на простолюдинке, которая залетела от него. Отец был очень не рад, когда Эурон заявил, что собирается жениться на горничной. Ты просто не представляешь какой переполох тогда был. Вся аристократия стояла на ушах, пытаясь отменить свадьбу, но Эурон упрям и горделив, чтобы послушать их, хотя они были правы. — Могу представить, — усмехается Джинн, — Аристократия явно недовольна, что голубая кровь смешалась с «грязной», к тому же, упуская такую выгодную и хорошую партия для своих дочерей. Наверняка некоторые старики стали шептаться о том, что было бы лучше, если на трон сядет другой принц, верно? Но без должной поддержки побороться будет сложно. Уверена, что многие стали предлагать своих дочерей. — Верно, некоторые сразу метнулись ко мне, намекая, что опозоривший аристократию и императорскую семью принц не должен восседать на троне, как и его дитё. В тот период я как раз начал сомневаться в Эуроне, так что те только закрепили мою веру в это, — принц выдерживает небольшую паузу, после чего неожиданно добавляет, — К тому же, Рейнольд Третий Освободитель Ведьм звучит весьма неплохо, скажи?       Джинн не может сдержать смешка, смотря на Рейнольда, что продолжает произносить своё имя со званием, словно пытаясь понять, хорошо ли это звучит с разными интонациями. После серьёзного разговора всё это кажется весьма забавным. Принц успокаивается, смотря на свою спутницу, которая наконец-то хоть капельку расслабилась после их разговора.       Он помогает ей выйти из кареты, подавая галантно руку, а на входе их встречает Дилюк, который, неожиданно для Джинн, о чём-то разговаривает с Кэйей. Герцог пронзает испепеляющим взглядом алых глаз своего брата, который явно пытается отшутиться или же перевести тему, но это у него не выходит, поэтому капитан нервно поправляет свой белый плащ, что был под цвет его белоснежного костюма и повязки, и замечает её. На лице сразу же расцветает облегчённая улыбка, когда он подходит к ним, спешным шагом отходя от Дилюка, что остаётся на том же месте, продолжая прожигать взглядом Альбериха. — Приветствую Его Высочество со спутницей, — больше в шуточном поклоне делает это Кэйя, прикладывая правую руку к груди, задевая серебряный аксельбант, — Вы так прекрасно выглядите, что от такой пары грех отвести взгляд. Неужели тогда я в чём-то ошибся, Джинн, когда мы виделись последний раз?       Голубой глаз с интересом смотрит на генерала, которая старается сдержаться от того, чтобы не пихнуть друга в бок. Кейя знает, что ему ничего не будет, поэтому даже не скрывает насмешку в своём голосе. — Я потом всё объясню. — Смотри, я ведь запомню и потребую объяснений в следующую нашу встречу, — посмотрев по сторонам, Альберих чуть приближается вплотную к Рейнольду с Джинн и едва слышимо добавляет, чтобы его услышали только они, — Потому что вы втроём явно что-то задумали. Одни знакомые нашептали, что в последнее время Рагнвиндр с Гуннхильдр слишком зачастили во дворец на встречу со вторым принцем, поэтому советую чуть поменьше светиться и встречаться в других местах, подальше от глаз стражи и служанок, если и вправду что-то планируете. — Что-то ещё тебе известно? — голос Рейнольда вновь становится серьёзным. — Нет, пока что это всё что мне известно. Будьте аккуратнее, друзья, и пригласите как-нибудь вашего старого товарища на тайное собрание.       Альберих хлопает принца по плечу и целует тыльную сторону руки Джинн, после чего заходит внутрь. Друзья молча переглядываются и тоже проходят во дворец, где до начала остаётся совсем немного. Внутри оказывается непривычно шумно, а стражу увеличили в три раза. Солдаты по струнке стоят вдоль коридоров, прожигая даже их взглядом, пока слуги уносят верхнюю одежду. — Не доверяйте Альбериху полностью, а лучшее вообще забудьте это слово в его сторону, — неожиданно произносит Рагнвиндр, когда они стоят возле дверей в бальный зал. Мужчина поправляет рукава своего тёмного костюма с алой вышивкой на лацкане и ещё в некоторых местах на одежде, — Я захожу первым, после чего через какое-то время идёте вы. — Почему ты так не доверяешь Кэйе? Вы же раньше были так близки, — с непониманием спрашивает Гуннхильдр у друга, — Что такого случилось, что смогло рассорить вас? — Просто не верьте ему, — через какое-то время отвечает Рагнвиндр, смотря словно куда-то в никуда.       Герцог пропадает за дверьми, а Рейнольд с Джинн обсуждают произошедшее, не понимая причину ссоры братьев, которые были так близки в детстве, а сейчас один из них прожигает другого недоверчивым взглядом и говорит о полном недоверии к тому. Гуннхильдр с каждым таким событием всё сильнее и сильнее осознаёт, насколько всё изменилось вокруг, пока она была на передовой. Девушка даже чувствует себя потерянной в кругу, где когда-то была своей и знала абсолютно обо всём.       Дворецкий чуть кашляет, стараясь привлечь их внимание и намекая, что уже пора. Второй принц кивает и слуги открывают двери, впуская пару. Идя под руку, друзья уверенно проходят в центр зала, ближе к Императору с Императрицей, которые тоже отвлеклись от беседы с её матерью и с удивлением смотрят на них, как и все вокруг. Джинн слышит перешёптывания сплетниц за спиной, но не обращает внимание, продолжая молча шагать вместе с принцем, который уверенно ведёт вперёд.       Они останавливаются напротив шатена, возле которого стоит мальчик лет пяти, что выглядит точно так же, как мужчина. Рейнольд почтительно приветствует его, называя братом, и только после этого Джинн узнаёт первого принца, который изменился за столько лет. В нём едва можно было признать того юношу, но самодовольный горделивый взгляд всё также живёт в его серых глазах. Гуннхильдр не удивляется, когда не замечает жены Эурона рядом, ведь это бы вызвало массу недовольства у дворян. Получив в мужья принца, но родившись в семье простолюдин, всё равно не заслужишь признания среди аристократов, что так помешаны на голубых кровях и выгодных браках. — Сын мой, Рейнольд, я же правильно сейчас понимаю твои намерения, когда ты вот так стоишь перед своим братом, показывая всем видом их? — с какой-то странной улыбкой и интонацией произносит Император, смотря на своего младшего сына. — Да, отец, Вы всё верно поняли о моих намерениях. — Конрад, дорогой, о чём вы говорите? — с беспокойством смотря на двух враждебно настроенных сыновей, произносит Императрица. — Я разрешаю гонку за звание кронпринца, пусть сильнейший займёт титул Императора. К тому же, давно в нашей семье не было этого, — Гуннхильдр с неким едва заметным ужасом смотрит на Императора, который разрешает смертельную игру между своими сыновьями. Махнув рукой, он заставляет замолчать музыкантов, привлекая внимание зала, — Все мы собрались здесь, чтобы отметить совершеннолетие моей любимой дочери, принцессы Кейтрин Ин Дэр Имунлаукр. Давайте же поприветствуем её! — огромные двери открываются с другой стороны, не там, где заходили гости, впуская чуть дрожавшую девушку, что всё же уверенными шагами идёт в сторону отца, который подаёт ей руку, — Я буду рад открыть этот бал, станцевав с тобой твой первый танец, моя принцесса. — Я буду очень благодарна Вам, Отец, — произносит девушка, с удивлением поглядывая в сторону Джинн. — Музыку!       Оркестр играет неспешную мелодию, пока Император выводит дочь на середину зала, начиная кружить в медленном вальсе. Все дворяне сосредотачивают взгляд на них, обсуждая, насколько прекрасна принцесса, какой изумительный наряд от известного портного столицы и как замечательна эта картина, танцующий заботливый отец с дочерью. Поэтому они не замечают продолжающийся спор братьев, которые явно не собираются расходится на мирной ноте. — Ты не посмеешь, Рейнольд, — с холодом произносит первый принц, делая шаг к брату, смотря на того сверху вниз, словно пытаясь запугать, как когда-то в детстве, но парень остаётся на месте, не отводя взгляда от того, — Трон по праву наследования мой, у тебя и шансов нет на него, ведь следующим после моей смерти на него сядет мой сын. — Разве? Я не думаю, что аристократы посадят бастарда от залетевшей от тебя горничной, хотя кто знает, может мальчик и вовсе не твой. Ведь неизвестно с кем твоя жёнушка до тебя лежала в одной постели и раздвигала ноги, Эурон.       Эти слова явно бьют по эго старшего, так как тот в порыве гнева приближается к Рейнольду и сжимает ткань на его мундире и со злостью цедит: — Не смей так говорить о моём сыне и жене, иначе твоя голова в будущем окажется на плахе! И я не прощу тебя, даже если ты мой брат. Хоть единое слово об этом. — Хорошо, но знай, трон я так просто тебе не отдам, брат, ни тебе, ни твоему бастарду, — словно выплёвывает последнее слово принц, убирая руки Эурона со своей одежды и поправляя ткань, — Во мне также течёт кровь нашего отца, и я имею все права на престол. Твои угрозы едва имеют хоть единую ценность в этом мире. — У тебя силёнок не хватит, даже если женишься на Гуннхильдр. Ты всегда был ведомым трусом, что молчал в сторонке. — А это мы проверим, а теперь прошу простить, но нам пора присоединиться к нашему Отцу с сестрой, ведь ты сегодня без пары. Хорошего вечера, матушка, — принц улыбается Императрице, которая всё это время молча наблюдала за своими сыновьями, боясь вмешаться, как и все остальные рядом стоящие, — Джинн Гуннхильдр, могу ли я сегодня украсть Ваш первый танец? — Конечно, Ваше Высочество, — девушка принимает приглашение, беря принца за руку и следуя за ним в центр зала, где они тоже начинают кружиться в вальсе. После них другие аристократы тоже выходят и приглашают своих партнёрш на танец, — И что это было за представление, Рейнольд? — Думаешь, я переборщил? — он аккуратно держит её за талию, не слишком приближаясь к Джинн, пока они танцуют чуть поодаль от Императора, — Просто, я так не считаю, ведь планировал сообщить о своих намерениях именно сегодня. К тому же, всё прошло намного лучше, чем представлялось. Эурон даже сильно не скандалил. — Но твой отец не стал объявлять о вашей гонке перед всеми. Да и разве, заявив об этом так прямо, это не заставит Эурона действовать? — Отец скажет о ней своим доверенным лицам, которые втайне будут следить за нами и нашими действиями. А братец слишком привык к размеренной жизни, и ожидать от него чего-то невероятного не стоит, к тому же, с его репутацией, ему будет намного сложнее, чем мне. Так что не волнуйся, Джинн. Остались ли у тебя ещё какие-то претензии или вопросы? — Хорошо, если мы не женимся, то кто станет твоей спутницей? Аристократы явно не будут рады тому, если у тебя не будет жены для продолжения рода. — С этим не волнуйся, моё сердце уже покорила одна девушка из графства на севере. Она знает вскользь весь план, поэтому не будет как-то мешать нам. Сегодня она присутствует здесь, хотя я просил её остаться на севере, но она настояла на том, чтобы прийти и увидеться с тобой. — И кто же она среди всех этих дам?       Кружась в вальсе, Рейнольд осматривается и после указывает в сторону беловолосой девушки с золотыми глазами, что издалека наблюдала за ними, попивая вино. Её лицо не выражало каких-либо эмоций, словно той было безразлично происходящее. Но Джинн не могла отрицать, что холодная внешность девушки была очень привлекательна и наверняка покорила сердца многих. Гуннхильдр больше интересно, как Рейнольд смог покорить её сердце. — Она весьма красива, но я не знала, что тебе нравятся такие холодные девушки. — Она прекрасна, и ты просто не представляешь, как она обворожительна, когда на её лице сияет улыбка и когда мы наедине, — нежно произносит принц, смотря в сторону возлюбленной, — Эллен тебе понравится. — Тогда буду рада с ней познакомиться как-нибудь в более спокойной обстановке без сотни глаз, что пожирают нас взглядом сегодня. — Хорошо, я передам ей это.       Они продолжают кружится в вальсе, переговариваясь и вспоминая моменты из детства, когда они в шутку учились танцевать, проводя «балы». Джинн тогда все ноги оттоптала Рейнольду и Дилюку, которые после этого в подростковом возрасте отказывались приглашать девушку на танец, поэтому Кэйе приходилось брать инициативу на себя. Сейчас же Гуннхильдр уверена в каждом своём движении, так и не наступив ни разу на ногу Рейнольда, который в конце отшучивается на счёт этого.       Во время бала генерал успевает повстречать много старых знакомых: Альбедо со своей матерью и Алисой, Эмбер с её дедушкой, даже, кажется, Джинн замечает Эолу Лоуренс с кузеном, который должен будет унаследовать титул герцога севера. Адалрик тоже появляется на празднике, говоря, что ему бы очень хотелось пригласить госпожу на танец, но он явно не того статуса и возраста для того этого, поэтому старый рыцарь лишь желает приятно провести вечер, после чего удаляется к своим братьям.       В зале можно было заметить гостей из ЛиЮэ и Фонтейна, которые были специально приглашены на этот вечер. Госпожа НинГуан вместе с господином Нёвилеттом о чём-то вели диалог с Фредерикой и Императором, что давно уже отпустил свою дочь. Вскоре Джинн замечает, как они удаляются в специально отведённую комнату, за ними же уходит одна из подчиненных Воли Небес, КэЦин, которая до этого момента вела разговоры в кругу знати, явно не чувствуя дискомфорта в чужой Империи. Представителей Инадзумы с Сумеру можно было не ожидать из-за недавних конфликтов, а Натлан был закрытой страной, представителей которой практически никто не видел. Снежная же не появилась по неизвестной причине для Гуннхильдр, хотя их государства не очень и сильно дружили, но отказывать было слишком грубо с их стороны.       Стоя в одиночестве на балконе, Джинн неспешно пьёт вино с её земель высшего качества, пока задумчиво наблюдает за спокойным морем. Напиток приятен и чуть сладкий на вкус, поэтому она решает не отказывать себе закончить этот вечер вот так, стоя здесь и чувствуя морской бриз, пока в голове всё ещё мысли о её ведьме. Гуннхильдр интересно, будь всё по-другому, смогли бы они подружиться? Встретились бы вообще? Смогли бы они покружиться в танце, игнорируя шёпот, как Алиса с Рэйндоттир? Эти мысли кажутся странными, но почему-то Джинн хочется ощутить это, хочется увидеть Лизу счастливой в красивом платье, чтобы заметить на её лице ту редкую улыбку, которую она дарит генералу во время их разговоров ни о чём. Делая глубокий глоток, девушка тяжело вздыхает, опираясь о перила. Приятный ветер чуть колышет её волосы, давая сейчас приятную прохладу.