Гавриил
Снаружи «Кипящего моря» моросил теплый дождик, а внутри угнездились два ангела и два демона. — Учитывая наши обстоятельства, все могло быть гораздо хуже, — сказала Михаил, выуживая оливку из своего бокала. — И дней осталось не так много. — Слава Дьяволу, — буркнули Вельзевул. Они ковырялись в клэм-чаудере и когда наконец решились попробовать, скорчили гримасу. — Вз-з-зего дез-з-зять дней вот этого. — Они отвинтили крышку с уксуса и вылили полбутылочки в суп. — И пока что ни одного развоплощения, заметьте! — Гавриил так торжественно поднял свою водку с тоником, что, будь этот жест изображен на старой картине, для него потребовалась бы позолота. Лицо архангела было розовее обычного. — А, так это не кровь… — перебила Дагон. Она держала в руке хвостик креветки и с безмерным разочарованием смотрела на плошку коктейльного соуса. — Но, конечно, не стоит расслабляться, — продолжила Михаил, игнорируя кулинарные жалобы Дагон. — Если я правильно поняла, вы утверждаете, что один из наших сотрудников чуть не лишил демона пальца. — Верно, — подтвердила Дагон, похрустывая креветочьим хвостиком. — Я видела своими глазами, разночтений быть не могло. — И кто это был? Какой из ангелов укусил демона? — спросила Михаил. Глаза Дагон были так же мертвы, как те, что глядят на вас в ресторане рядом с ценником «Утренний улов, 14,99$». — Мне-то откуда знать? Для меня все ангелы на одно лицо. — Вау. Окей, во-первых, это спорное утверждение, — встрял Гавриил. Больше, чем указывать на чужие спорные утверждения, Гавриил любил только игнорировать свои. — Во-вторых, вы хотя бы знаете, что это был за демон? — Кроули, — ответила Дагон. — Кроули? — нахмурилась Михаил. — Это не тот, что потерялся тогда в подземелье недалеко от Кносса? Вот уж была пиар-катастрофа. — А, точно! Наш агент Азирафель рассказывал об этом парне, когда я проверял журнал учета чудес. — Гавриил щелкнул пальцами, сигнализируя, что перехватил нить разговора. — Похоже, Кроули разрабатывал какой-то грандиозный план в отеле «Ритц» в Лондоне, большое дело затеял. Но Азирафель его раскусил. Работал под прикрытием не щадя живота своего — шутка ли, съел ужин из шести блюд. Плюс еще для конспирации забронировал номер на ночь. — Что-то не помню из отчетов Кроули никаких планов наз-з-зчет «Ритца», — медленно начали Вельзевул. — Хотя наз-з-звание з-з-знакомое. — Может, вернемся уже к насущному вопросу, укусу ангела? — раздраженно прервала Дагон. — Да, точно. Но вообще-то это совсем не ангельский стиль, — начал размышлять Гавриил. — Ну то есть будем честны — это вы, ребята, любите пускать в ход всякие клыки и когти. — Ты смотришь свысока на Ад, потому что мы делаем з-з-зубами то ж-ж-же, что вы делаете мечами и словом Гоз-з-зподним. — Вельзевул хлопнули по столу и встали. — Ты з-з-знаешь, что раны, нанесенные ангелом, требуют обработки, чтобы избеж-ж-жать зараж-ж-жения? Без должного медицинского вмешательства они з-з-загнивают так ж-ж-же, как и следы демонских когтей. Гавриил обменялся с Михаил взглядом, который выражал сильнейшее сомнение в том, что Ад вообще может обеспечить должное медицинское вмешательство, но тему сменил. — Могу вас заверить, что напомню нашей команде, что физическое выражение праведного гнева строго осуждается. — Он улыбнулся, будто инцидент был этим исчерпан. Они некоторое время спорили о финансовой ответственности за нанесенные увечья, потом заказали еще по одной и выпили, а тарелки с супом опустели, и руководители Небес и Ада немного посочувствовали друг другу по поводу трудностей реструктуризации, введения передовых практик и поиска поставщиков сувенирки на заказ. Потом Михаил ушла, сославшись на то, что надо позвонить дежурным архангелам, оставшимся в центральном офисе, а вскоре ушла и Дагон — сославшись на то, что Гавриил ее утомляет. Вельзевул и Гавриил остались за столиком вдвоем. За неимением супа Вельзевул булькнули уксуса себе в ром с кока-колой. — И меж-ж-жду прочим, — заметили Вельзевул, — мы так и з-з-знали, что первым нарушит протокол именно ангел. — Просто бесподобно. Вы это что, всерьез? — Абз-з-золютно. — Очень не хочется вас огорчать, но я точно так же уверен, что по-крупному первым облажается один из демонов. — Гавриил залпом допил свою водку с тоником. — Да какая раз-з-зница? Вы, ангелы, постоянно плюете на протокол — и никаких последз-з-зтвий. В Аду всё не так, Ад — это сплошные последз-з-зтвия. Гавриил хлопнул ладонью по столу, отчего задрожал держатель салфеток, а посетители за соседним столиком начали шептаться о том, что поэтому и неразумно касаться политики за рагу из краба. — Спорим? — Насчет чего? — спросили Вельзевул. На их лице, словно тень от стайки гнуса, промелькнуло любопытство. — Спорим, что первое развоплощение или крупное нарушение регламента вызовет демон? Вельзевул фыркнули. — Это будут самые легкие деньги, что мы когда-либо з-з-заработали. Считая финансовые пирамиды. — Нет-нет, я не буду спорить на деньги, это грех. Лучше поспорим на последствия. — Последз-з-зтвия? Первые последз-з-зтвия для ангелов-ослушников с тех пор как пал Люцифер? — Это глубочайшее непонимание нашей системы повышения внутренних рабочих показателей, но да, если ваши смогут удержаться от крупных нарушений дольше, чем наши, я лично сокращу ангела, который облажается. Сразу по составлении акта об увольнении. Вельзевул подозрительно прищурились. — Когда ты говоришь «сокращу», ты имеешь в виду «отрублю голову»? Или ноги? Или применение мечей уж-же не считается передовой практикой? — Нарушителя ждет неоплачиваемое отстранение от должности на бесконечный срок. Мы больше не можем никого низвергать в Ад, с тех пор как вы, ребята, укрепили перекрытия. — Ха, поверить не могу, что ты считаешь это легкой победой. З-з-заметано! — Вельзевул подняли свой ром с колой, приправленный уксусом. — Пусть это будет нерушимый договор. Клянусь своей божественной природой. А вы можете поклясться… гм… чем-нибудь еще. Вельзевул произнесли нечто богохульственное на языке столь древнем, что он гонял со своего газона другие древние языки, когда те приходили туда играть. — Пойдет, — согласился Гавриил. И они торжественно чокнулись бокалами.Азирафель
— Итак, — закончил Азирафель, переминаясь с пятки на носок. — Есть ли у вас вопросы? Сказал он это тоном, непрозрачно намекавшим, что будет просто замечательно, если вопросов не окажется вовсе. Ангелы, хоть и занимаются профессионально толкованием Слова Божьего, практически лишены дара понимать авторский замысел. Азирафель вздохнул: — Да, Зефон? — Слушай, я тут подумал… Нет ли у тебя слайдов для этой презентации? Было сложновато уместить все это на обороте буклета с программой корпоратива. Азирафель начал раздуваться, будто вспугнутая птичка, готовая осыпать вас гневным чириканьем. — Никаких слайдов у меня нет. Право же, какой от них толк? Если бы Всевышняя хотела доносить Истину с помощью картинок, Библия была бы снабжена пультом управления и адаптером, — сказал он раздраженно. — О-о-о, запиши это в «идеи и предложения» для самого полного издания, — прошептал Гавриил Сандальфону. Азирафель осмотрел аудиторию в поисках новых поднятых рук. — Да, Итуриэль? Итуриэль, похоже, записал презентацию Азирафеля слово в слово, а когда место на обороте расписания кончилось, продолжал строчить на собственной руке. — Что значит «суперэффективный»? — спросил он, щурясь на свой локоть. — Это значит «высокоэффективный». А теперь, если кто-то хочет посмотреть мои заметки… — А что значит «высокоэффективный»? — Это значит «эффективный». Так вот… — А что значит «эффективный»? Азирафель попытался прибегнуть к тому виду терпения, которое приберегал для детей и маленьких невоспитанных собачек. Этот вид, несмотря на частые попытки его трудоустроить, на работе долго не задерживался. — Ты действительно допрашивал демона? — спросил Самаил. — Да. Это может быть невероятно трудно, но при должной практике эту способность можно развить, как и любую другую.Кроули
— Ну все, достаточно, — сказал Кроули, докликав до последнего слайда. — Вопросы? Тон его голоса намекал, что любой вопрос, который дорожит здоровьем своей семьи, должен оставаться незаданным. Демоны не знакомы с концепцией авторского замысла, зато очень любят делать что-нибудь вопреки чужим желаниям. Кроули скривился: — Давай, Асмодей. — Ты заметил, что первая часть твоей речи — это определение слова «ангел» прямиком из Кембриджского словаря? — Это литературный прием для умных. Называется «эпиграф», — ответил Кроули, потративший на свою часовую презентацию целых пятнадцать минут. — Кто еще? — Ты правда боролся с ангелами больше трехсот раз? — недоверчиво спросил Мефистофель. — Ага, и каждый раз побеждал. Ангелы от меня просто в ужасе. — У меня есть вопрос, — сказала Дагон. — Ты знаешь, что все иллюстрации в твоем докладе — с первой страницы поиска «Гугла» по запросу «ангел»? Кроули посмотрел на Дагон с жалостью: — Ну значит, пути Темного Владыки неисповедимы.Азирафель
— Ничего не поделаешь. — Азирафель выжал последние капли сока из ломтика лайма. — Нам придется отказаться от повышений. Он сидел в темном уголке бара «Кокомо» напротив Кроули. Над ними висел плакат с пиратами, заряжающими пушку, и надписью: «ПЬЕМ БЕЗ ПРОМАХА». Между ними стояли плошка манговой сальсы и множество нерешенных вопросов. — Будет как-то подозрительно, если мы оба откажемся, а? — возразил Кроули. — Да к тому же меня тогда все равно отправят в Ад, только на этот раз припрягут следить за содержимым холодильника — чтобы не выработало собственную политическую систему. Азирафель хмуро отпил свой мохито. — Полагаю, Архангелы тоже не слишком благожелательно отнесутся к моему отказу. Но что нам тогда делать? Кроули с глухим стуком опустил свой заиндевевший бокал, украшенный гирляндой из цветов гибискуса, — так судья опускает молоток, оглашая вердикт. — Может, попробуем найти тех, кто нас заменит, и так плохо обучить их, что они будут умолять нас вернуться на Землю? — предложил он. — И как мы это сделаем? Что, если наши преемники очень честолюбивые? Что, если они… — Азирафель схватился за сердце, — …карьерно-ориентированные? — Ну не знаю, у тебя есть идеи получше? Азирафель сел в кресле как можно прямее и с величайшим достоинством взял из тарелки кукурузный чипс. — Мы сделаем так, что они посчитают нас некомпетентными, — провозгласил он. — Да как? — взвыл Кроули. — Можно подумать, мы раньше были компетентными! — Что ж. Боюсь, это потребует некоторого предосудительного поведения. — Азирафель церемонно поерзал в кресле. У Кроули на лице появилось странное выражение. — Э-э-э… ты что имеешь в виду? — Только то, что если мы постараемся их разочаровать, это заронит в них сомнения. Ничего ужасного, просто чуточку меньше, чем идеальный профессионализм. — Можем подраться, — предложил Кроули. — Всерьез нас за это винить нельзя, но это против правил корпоратива. Азирафель собрал комок мятных листьев, оставшихся от мохито, и сунул в рот. — Не уверен, что это сработает. В любом случае ты будешь выглядеть не слишком браво — ведь ты ни из одной из наших схваток не выходил победителем. — Он аккуратно положил одну ладонь на другую. — Я тоже побеждал! — запротестовал Кроули. — Превращаться в гигантского змея — жульничество! — И кроме этого побеждал. Как насчет Эймсбери? Стоунхендж? Ларкхилл? Лицо Азирафеля резко вспыхнуло. — Это едва ли можно назвать победой. Да и схваткой, если уж на то пошло. — Так, что еще можно сделать, чтобы нас разжаловали? Вести себя так, будто повышение нам в голову ударило? Может, мне вдруг стать вежливым, а тебе начать приходить на собрания позже, чем ровно за пять минут? — Это… не такая уж плохая идея, — немного удивился Азирафель. — Ангел, я только и живу, что твоими восхвалениями, — вздохнул Кроули. — Но ведь правда… если ты совершишь несколько не совсем демонических поступков, а я буду чуть более заносчивым, чем подобает ангелу, то мы сможем убедить их, что не идеально «соответствуем культуре компании» или какую еще ерунду Гавриил печатает на своих стикерах. — Думаю, наше начальство действительно не так уж хорошо знает нас, — медленно начал Кроули. — Вот именно! Мы сможем их убедить — это пара пустяков. Кроули поднял украшенный гибискусом бокал, а Азирафель — свой мохито. — А теперь обсудим некоторые детали…Кроули
Уже за полночь, когда бармен начал бросать все более намекающие взгляды на гору испещренных записями салфеток, Азирафель и Кроули отправились обратно к отелю. Они были гораздо трезвее, чем когда проделывали этот путь в прошлый раз. Им кружила голову мысль, что их могут оставить в покое на Земле, и они шли вдоль края темного бассейна в счастливом выразительном молчании. Кроули чувствовал, будто огромная тяжесть свалилась с его сердца, которое большую часть последних суток то панически скакало, то сжималось в предчувствии страданий. У них был план, как добиться разжалования, и неделя на его исполнение. Кроули был оживлен и полон надежд, да и Азирафель, похоже, понемногу начинал верить, что у них может получиться (для ангела Господня он выказывал удивительно мало веры в то, во что как раз верить стоило). Кроули в который раз взглянул на ангела сквозь двойной барьер темноты и солнечных очков, мечтая увидеть его выражение лица. — …И тогда я говорю, а что если так: «Оставь надежду всяк, кто еще не оставил надежду»? А Дагон зыркает на меня, будто не врубается… — Блин! — прошептал Кроули. — Адское отродье! — воскликнул Азирафель. Было неясно, ругательство это или констатация факта, поскольку мимо них проходили Хастур и Лигур и только несколько слоев пышной ухоженной растительности отделяло приближающихся демонов от бассейна. Кроули, чье рациональное мышление было весь вечер занято сложными построениями глазок Азирафелю, а теперь впало в ступор, сделал большую глупость. А именно, схватил Азирафеля за локоть и втащил вместе с собой в переливной бассейн. Прошло несколько суматошных секунд под водой, и за это время Кроули получил пинок сначала от Азирафеля, а потом от рационального мышления, очнувшегося от ступора под воздействием большого количества хлорированной воды. В следующие несколько секунд ситуация прояснилась: оба вынырнули на поверхность, и Азирафель разглядел милосердно удаляющиеся спины Хастура и Лигура. Ангел повернулся к Кроули: — Чем ты вообще думал, змий безголовый?! — Вообще-то ничем, но я нас спас, можешь не благодарить, — сказал Кроули, шумно отфыркав воду изо рта и носа. Азирафель отшатнулся, как от пощечины. — Ой, прости, ты, наверное, действительно хотел как лучше. — Некоторое время слышался только смиренный плеск воды. — Знаешь, можно уже отпустить мой локоть. — А, да, точно! Они брели в воде совсем рядом. Кроули одновременно осознал, что его очки лежат на дне бассейна и что глаза Азирафеля светятся, будто от биолюминесценции, которую обещал путеводитель и не предоставил пляж. — Кроули, — тихонько окликнул Азирафель и немного, совсем чуть-чуть, склонил голову набок. Кроули попытался прикрыть глаза, но это оказалось невероятно трудно: он не моргал уже почти 36 часов. — Да, ангел? Но в лице Азирафеля что-то вдруг переменилось: он как будто только что вспомнил о встрече чрезвычайной важности. — Ой, я… я думаю, нам лучше обсушиться, — сказал он, отстраняясь. Одно из малоизвестных преимуществ отсутствия рвотного рефлекса — то, что ты легко можешь проглотить огромное разочарование. — Ага. Верно. Азирафель задумчиво пошлепал рукой по воде. — Тем не менее не годится идти в «Эмпиреи» в таком виде. — Ну да, хлорка вредна для кожи, — пробормотал Кроули бездумно, наблюдая, как капли стекают с уха Азирафеля и катятся вниз по шее. — В раздевалке… есть душ и полотенца, туда можно пройти прямо из бассейна. Кроули ощутил, как внутри что-то сворачивается, будто змея, готовая к броску. Он постарался задавить это «что-то», пока оно не стало заметным. — Иди первым, я подожду здесь. — Не глупи, там же больше одной кабинки. — Азирафель подплыл к лестнице. — И к тому же бассейн закрыт. Кроули пропустил Азирафеля к погружной лестнице и, пока тот поднимался, позволил себе недолго полюбоваться, как мокрая ткань облегает пышную плоть, — прежде чем прищучить лицевые мышцы, чтобы они собрались в более достойное выражение, чем приоткрытый от вожделения рот. Они шлепали и хлюпали к душам, озираясь в поисках других ангелов и демонов, и наконец дошли до двери с нарисованной синей ракушкой и надписью: «МУЖСКИЕ ДУШЕВЫЕ, ВХОД БЕЗ ОБУВИ». Азирафель взглянул на свои промокшие коричневые лоферы и кроулевские ботинки из змеиной кожи и тихо вздохнул. Когда они вошли, Кроули подумал, что, возможно, это единственный раз, когда четко написанное правило Азирафель нарушил, а сам Кроули, формально, — нет. Кабинок было три, одна без лейки, и во всех стояли пластиковые табуретки, чтобы класть сухое полотенце. Остальные две кабинки, как с бесполезным трепетом заметил Кроули, были разделены пластиковой перегородкой сомнительной непрозрачности. — Ну что ж, — сказал Азирафель. — Начнем, пожалуй. Мы можем… э… то есть я просто… Он схватил два полотенца, передал одно Кроули и нырнул в душ. Кроули, увидев, как оттуда высунулась рука и положила на табурет расстегнутую рубашку, поспешно положил полотенце и отступил в свою кабинку. «Ты, извращенец, не пялься на него только потому, что он стоит голый по другую сторону наверняка прозрачной ширмы!» — убеждал себя Кроули. Он аккуратно отлепил от себя одежду и освободился от промокших облегающих джинсов, стараясь не прыгать близко к перегородке. Послышался тихий шум бегущей воды и еще более тихий выдох, когда струя коснулась ангела. Кроули записал бы этот звук и счастливо слушал на повторе, пока земная ось не обойдет полный прецессионный круг, делая полярной то одну, то другую звезду. Он повернул вентиль неожиданно задеревеневшими руками. В шею ему ударила холодная вода, и он выматерился, поворачивая вентиль с синего на красное и ожидая, когда она согреется. Не поворачивая головы, он видел под перегородкой ноги Азирафеля — босые, розовые и гладкие. Одна из них провела по другой, чтобы отвести струю мыльной воды, и Кроули резко оторвал взгляд от этого зрелища, а умственный взор — от слишком интересных навязчивых мыслей. — Право, какой сильный напор! — прожурчал голос Азирафеля сквозь струи воды и облака пара. Кроули попытался ответить словами, но из горла вырвалась неудобоваримая смесь рычания, писка и предсмертного звериного хрипа. Частично это было вызвано тем, что он машинально обернулся на голос Азирафеля и обнаружил, насколько все-таки прозрачна эта ширма. Силуэт Азирафеля выглядел мягким и лакомым и будто плыл в облаках пара. Кроули увидел, как его тень шагнула к лейке душа, чтобы ополоснуть волосы, и откинула голову назад. Послышался еще один тихий невыносимый вздох удовольствия. «Ты не подросток-идиот, ты древнее воплощение зла, возьми себя в руки». «И не в прямом смысле!» Мысли Кроули разбегались в десятки разных направлений одновременно, а вот кровь стремилась сконцентрироваться в одном месте — и это ощущалось все сильней. Он развернулся и окунул лицо в поток горячей воды. После еще пары минут мучительных попыток вообразить себя бестелесным духом под звуки того, как Азирафель намыливается, а потом смывает с себя пену, Кроули выключил воду и услышал, что соседний душ тоже замолчал. Он высунул руку в холодных наружный воздух, схватил полотенце, обтерся как можно быстрее и обернул его вокруг талии, следя за тем, чтобы узел пришелся на переднюю часть тела. Когда он вышел из кабинки, Азирафель уже стоял снаружи, полотенце было обернуто вокруг груди и доходило до бедер, на которые Кроули, как он быстро выяснил, не мог смотреть хладнокровно. Щеки Азирафеля покрывал румянец — «Он не смущен, просто тер лицо!» — и волосы были зачесаны назад. Один локон отбился от остальных, и у Кроули мелькнуло подозрение, что это было сделано намеренно, для красоты. — Ага, напор был такой… неплохой напор, — сказал он, продолжая давно прерванный разговор. Ему было трудно не шипеть, и он старался подбирать слова без «с» и «ш». — Довольно-таки освежает, — робко улыбнулся Азирафель. — Ага. — Кроули порылся в поисках мыслей, которые не стыдно высказать. — Люблю воду. Хорошее изобретение. Азирафель шагнул вперед. — Приятно ощущать, как она касается кожи. — А… гм… — Кроули пытался проигнорировать оглушительные сигналы собственного тела. — Такое невинное земное удовольс-с-ствие. В наступившей тишине слышны были только издевательские звуки капающей воды. — Ой, да ебись оно всё… — выдохнул Азирафель и притянул Кроули для поцелуя. Даже поодиночке ругательство или неожиданное появление языка Азирафеля во рту у Кроули могли бы прогнать его рациональное мышление, а уж когда они объединились, оно убежало в панике. Кроули отпустил набедренное полотенце и вцепился в Азирафеля, прижимая его к себе. Азирафель был такой мягкий, и податливый, и очень теплый, и Кроули на секунду подумал, что такими были на ощупь облака на Небесах. Потом Азирафель поцеловал его внизу подбородка и лизнул шею — и все мысли о Небесах испарились. Как и большинство остальных мыслей. — Ангел, ты уверен? — Полагаю, нам надо… — Кроули прикусил его ухо, и он ахнул, — …проникнуться духом предосудительного поведения. Этих слов было достаточно Кроули для еще одного раунда все более влажных и бесстыдных поцелуев. Азирафель обхватил руками его лицо и с жадностью проник в пасть дьявола; руки Кроули залезли под полотенце Азирафеля и упивались божественным присутствием. Через минуту беспорядочного ощупывания Кроули и Азирафель остались обернутыми в полотенца разве что в той степени, с какой можно считать кого-то в футболке с нарисованным галстуком одетым полуофициально. После особенно отважного поцелуя Кроули отстранился и прошептал Азирафелю на ухо: — Знаеш-ш-шь, я могу делать языком кое-что получш-ш-ше. — О, Кроули, — по телу Азирафеля прошла волна дрожи. Кроули мягко отложил полотенца в сторону и процеловал извилистую дорожку вдоль выпуклого животика Азирафеля, опускаясь на колени. Пол был мокрый и противный, но он сразу решил не обращать на это внимания. — Ангел… — Стой! — вскрикнул Азирафель, за волосы удерживая Кроули от нырка вперед. — Ты это слышишь? — ...странно, что их здесь нет, где-то же я оставил солнечные очки! Голос Гавриила эхом отдавался с той стороны двери. Кроули торопливо втянул язык обратно в рот (это заняло несколько секунд), как будто их взаиморасположение стало от этого менее компрометирующим. — Может, они в бассейне? Могли туда упасть, — сказал Сандальфон. — Не ерунди, Санди, какой дурак носит очки в бассейне? — Ну, на бортике я их не вижу. — Может, в душе? Стоит проверить, — голос Гавриила зазвучал ближе. — Погоди-ка, сниму обувь, она не разрешена. — Забирай одежду и беги, — прошептал Азирафель и отпустил Кроули. Они схватили свои кучки одежды, наспех завернулись в подобранные полотенца и помчались в отель. Когда они были в безопасности по ту сторону двери, Азирафель ахнул: — Ой, Кроули, ты, кажется, забыл ботинки! — Э… ангел, это ничего. У меня такое чувство, что я смогу их вернуть. — Давай разделимся, — сказал Азирафель. — Нас никто не должен видеть вместе. Он запечатлел на губах Кроули последний суетливый поцелуй, и они вприпрыжку понеслись в разные стороны.***
Кроули нырнул в туалет и несколько минут неловко держал одежду под сушилкой для рук, приказывая воде испариться. Когда с ткани перестало капать и она осталась просто неприятно влажной, он с трудом вполз в нее и бросил мокрое полотенце в урну. Очки было уже не вернуть — они покоились на дне переливного бассейна, — но он решил, что если быстро пройти мимо консьержа, опустив голову, то удастся избежать слухов. Миновав холл и небрежно помахав Ньюту на ресепшене, Кроули уже почти поздравлял себя с тем, что успешно вывернулся из трудной ситуации. А потом увидел приближающихся к нему Хастура и Лигура и вспомнил, что накануне из вредности залил клеем все кнопки на пульте от телевизора. — Кроули! — воскликнул Лигур. — Вот ты где, говнюк. — Мы тут подумали и решили тебя немного попрессовать, — сказал Хастур, приближаясь. Ньют оторвался от экзистенциального созерцания пространства и беспокойно потянулся к телефону с наклейками на кнопках. Кроули соображал быстро и решил, что грех гордыни все равно никогда не был его сильным местом. — Ребятки! Подождите до нашего номера, — он нацепил многообещающую улыбку и перешел на сценический шепот. — Там можете меня прессовать сколько вашей грязной душе угодно. — Но ведь я так и сказал! — растерялся Хастур. — Я же только что это сказал! — Кроули, предупреждаю, этот раз ты надолго запомнишь, — прорычал Лигур. — Могу только надеяться. — Кроули прогулялся пальцами вверх по плащу Лигура. — Да что с тобой? Мы имеем в виду, что будем тебя… — недоумевал Хастур. — Ставить меня во всякие интересные положения? — подсказал Кроули. Он был уверен, что такая мученическая смерть его репутации могла бы позволить ему баллотироваться в святые, если бы демонам было разрешено участвовать. — И правда, вроде того, — Хастур был в замешательстве. — Забей, — устало прервал его Лигур. — Пойдем лучше в кровать. — В кровать так в кровать! — Кроули приобнял обоих князей за плечи и преувеличенно подмигнул Лигуру. Краем глаза Кроули увидел, что Ньют положил телефонную трубку на место и вернулся к созерцанию пространства с видом человека, которому платят недостаточно для всего того, что ему приходится наблюдать на работе. Вернувшись в номер, Кроули заперся в ванной и слушал, как Хастур и Лигур рассуждают, не слишком ли баронетство ударило ему в голову. Потом сорвал с себя хлорированную одежду и принял второй, обжигающий, душ, будто горячей водой можно было смыть позор. И что с того, если в голове у него проигрывалась замедленная съемка их встречи с Азирафелем — нецензурированная режиссерская версия с альтернативной концовкой?..Азирафель
Азирафель остановился только для того, чтобы втиснуться в промокшие туфли, и предстал перед лифтом завернутым в полотенце и с охапкой мокрой одежды. Двери открылись, и за ними оказались Михаил и Уриил. — О, какой приятный сюрприз! — воскликнул Азирафель, прохлюпав в лифт. — Не ожидал увидеть вас в этот час. Дружелюбие Азирафеля полностью обезоружило Архангелов. — Гавриил потерял солнечные очки, мы помогали искать. Все равно спать — занятие сложное, — сказала Уриил. — Э… Азирафель, чем ты… — О, просто небольшой полуночный заплыв. Ужасно освежает, знаете ли. Как раз то что нужно. Лицо Михаил дернулось, и это напомнило Азирафелю то, как дрожит кошачий хвост за миг до неизбежного прыжка. — Азирафель, бассейн закрывается в половине одиннадцатого. Он уже собирался лепетать запутанные оправдания, придумать историю про спасение тонущего ребенка… Потом вспомнил, что пытается добиться понижения. Послышался «динь». Двери лифта открылись. — Да неужто? — спросил Азирафель с тем беззаботным равнодушием, с каким люди обычно рассматривают чужие балконы. — А я и не заметил. Твердо ступив на пол седьмого этажа, он подумал, что, пожалуй, смог бы к этому привыкнуть.