последний мятеж

Кристина в управлении битый час. Пока шумиха вокруг Министерства возрастает в СМИ, Захарова устало дожидается, когда же её отпустят. Она устала чертовски. Будучи той, кто нашёл флешку, её не могут отпустить просто так. Девушка почти засыпает, не зная, что дальше её ждёт. Пока в комнату, наконец, не заходит полковник, громко гремя дверью. — На флешке были все тайные договора и информация о транзакциях, — смотря ей прямо в лицо, мягко сообщает Николай, — Ты молодец. Как ты догадалась? Кристина хмыкает, смотря в ответ. Устало улыбается, поправляя кое-как волосы. И говорит тихо: — Вы же слышали. — Ты и правда знаешь латынь? — Это, — и она медлит, подбирая слова и вздыхая в очередной раз, — крылатая фраза. Её любил говорить мой брат, но я никогда не знала, откуда она. На латыни помню пару слов. Полковник кивает, осторожно записывая. И аккуратно интересуется: — Твой брат верил в Бога? — Я уже никогда не узнаю. Наверное, — Кристина пялится на стол и чужие руки. Просто так, за неимением точки, в которую можно залипнуть, — Меня посадят? — Нет, дашь показания и можешь быть свободна. Но ты создала много проблем. — Я знаю. Извините, — и смотрит девушка выпытывающе, с ухмылкой, спокойно, — Моё имя будет фигурировать? — Не будет. Сделаем вид, что ты не направляла пистолет. Доказательств у Антипова не будет, на камерах ничего нет, — мужчина вздыхает, чеша затылок, — Готовься, грядут тёмные времена. Захарова кивает, усмехается, обдумывает. И с интересом выдаёт: — Где ваша дочь? — Она готовит статью. Выйдет сегодня, вся на нервах из-за этого, — и Кристина кивает улыбчиво, — Кристина в моём кабинете. Можешь зайти, поговорить. Осталось всего пару вопросов. — Слушаю. — Для протокола мне нужно знать, домогался ли до тебя Солодов. — Да. С первого дня. — Это плохо, — и мужчина вдумчиво вглядывается в папку, задумываясь, — не только потому, что это домогательство. Он фотографировал номера Роминой машины, верно? — Да. Он же думал, это мой парень. — Нет, Кристина, хочу огорчить. Кажется, он знал, что ты подставная. Пока нельзя говорить остальным, это небезопасно. — О чём вы? — Кристина крутит в голове мысли, отчаянно сопротивляясь думать. Ей становится страшно и тревожно, от чего девушка открывает рот, смотря мужчине прямо в глаза. — Солодов бы не стал приставать к тебе в первый же день. Он любит романтику. И он слишком спокойно принял своё задержание, здесь что-то не то. Тебе я могу доверять, в ином случае ты бы ни за что не пыталась убить Антипова. Но кто-то подсказал Солодову о твоих слабых местах, понимаешь? Чтобы остановить операцию. — Кто-то? — обреченно и печально выдаёт девушка, хмуря брови. — Кто знал? — «Сплетение». И они оба вздыхают, пялясь друг на друга. — Кто-то предатель, да? — на выдохе спрашивает Кристина, пока её голос начинает дрожать. — Похоже на то. Было бы неплохо, если бы ты помогла выяснить. — Это точно не Рома и не мои, — вздыхает Кристина, задумываясь, а потом тихо добавляет, — и не Лиза. — Это субъективное, — возражает полковник. — Нет, она не может быть предателем. Точно нет. — Это из-за твоего отношения к ней? — Да. Но я её знаю, и я ручаюсь, что это не она. — Хорошо, тогда предстоит выяснить. Ты среди них, попытайся узнать. И Захарова вздрагивает на мгновенье, выходя к чертовой матери. И плетётся в кабинет полковника к журналистке, на ватных ногах, испуганно и обречённо. Кристина Штрэфонд работает. Это видно по её дрожащим напряженным рукам, по взгляду, направленному в телефон и причитаниям себе под нос. А когда она видит свою тёску, тут же обращает своё внимание на вошедшую, подскакивая. — Привет, — и бегом обнимает, от накатившей тихой истерики. А Кристина обнимает в ответ, улыбаясь. — Готовишь разъёб? — Когда статья выйдет, пути назад не будет. Это должно разорвать всё министерство к чертям. Захарова усмехается. И выдаёт тихое: — Мы хорошо поработали. Всё благодаря Оле. А Штрэфонд тут же грустнеет. И говорит уже в полголоса, притупляя взгляд и усаживаясь на отцовский стол: — Да. Она всё ещё там, их перевезли за город и охраняют с помощью наёмников. Поэтому за секту будет кровавая бойня. — Планируется захват? — Да, завтра. Как только вся информация попадет в СМИ. И поэтому нужно быть готовыми ко всему. Власти попытаются замять это дело. — Думаешь, они освободят Антипова? — Если бы я только знала. Страна убийц и их покровителей может сделать что угодно, но я надеюсь, у людей хватит мозгов не закрыть на это глаза, — девушка сигарету достаёт. А Кристина, вовсе забывшая о диком желании курить, тянется к своей пачке. И вдвоём они сидят на столе полковника, хмыкая и вздыхая. — Штрэфонд, ты ведь впишешь «Сплетение» в эту статью? — Да, но без имён. Как и всегда. — Это отлично. Нам стоит готовиться к революции, не так ли? — Вы теперь почти герои. Статью только выпущу, и герои, — и журналистка улыбается мягко, — Спасибо, что помогли. — Это тебе спасибо. К вечеру общественность разорвётся. *** А заходя в гараж, Кристину встречают обеспокоенными взглядами. Она устало стоит, пялясь на всех, пока Виолетта подбегает, крепко обнимая. — Эй, ты как? — Всё хорошо, малыш. Ну, не переживай, давай, не надо плакать, — пока ребята наблюдают тихо, Виолетта гладит её по голове, всхлипывая. А потом Захарова оглядывает гараж, вздыхая. И цедит: — Ты, — тыкая пальцем на Лизу, — разговор. Та кивает. Смотрит с примесью различных эмоций, и идёт за Кристиной, которая поднимается по лестнице. Уже хлопая железной дверью, Кристина разворачивается. И стоит посреди комнаты, разводя руками. — Ты снова это сделала, — обречённо и разочарованно тянет девушка, — поздравляю, ты получишь награду в области манипуляций. Нобелевскую, блять, премию, Лиза! А Лиза смотрит. Складывает руки на груди, печально таращится, тихо и молчаливо вздыхая, облокачивается на край стола в своей привычной манере. — Ты вела себя неадекватно, — выдаёт индиго тихо, вовсе не боясь. А Кристина ближе подходит, тут же запаляясь. — Да! Я в курсе! Но я всё ещё сделала бы это, понятно? — и она кричит, пока вена на лбу предательски пульсирует. — Да, я знаю. Только вот ты бы подставила всех нас! — Прям как это сделала ты, не сказав мне о Солодове? Если бы не Вилка, я бы уже здесь не была! — и слёзы нечаянно стекают по лицу, хоть Кристина того и не желает. — Я спасала команду, — Лиза обречённо вздыхает, смотря прямо в глаза. Печально пялится, пытаясь из себя хоть что-то выудить, — но это не значит, что я сказала неправду. — Конечно, ты сказала правду, — та головой ведёт от раздражения и усмехается, кивая, — только вот странная, Лиза, у тебя любовь. Ты готова была меня подложить под него. И Лиза замолкает. Вздрагивает, отводит взгляд. Вздыхает тяжело, пока губа подрагивает от напряжения. — Я не знала про твои шрамы. — Ты знала про насилие. Единственная, кто знал, и всё равно сделала это. Верно говоришь, что никому не доверяешь, судят ведь по себе, — и Захарова уходит, пока её провожают взглядом. И спускаясь по лестнице, она оглядывает остальных, которые выжидающе сидят, нервничая. Кристина бредёт к Арсену. Направляется, пока парень поднимает голову и удивлённо смотрит. И девушка уже мягко говорит, оказываясь рядом и снимая надоевший пиджак: — Нужно с тобой поговорить. — Пойдём, — а выходя на улицу, она вновь закуривает, смотря на парня как-то грустно и сожалеюще.