Давай, попробуй изменить меня

У известности и силы есть свои минусы и плюсы. Люмин многие знали, многие уважали и относились доброжелательно, но были и те, кто её ненавидел, кто её боялся несмотря на все её подвиги и достижения. Взгляды таких людей легко отличить: они колкие, наполнены ненавистью и страхом перед неизвестным. Да, именно Люмин была для всех этим неизвестным, которое могло выйти из-под контроля в любой момент. По крайней мере, так считали люди и были недалеки от правды. Люмин иногда хотелось все бросить и вести себя так, как душе угодно, без притворства, лжи, масок "хорошего человека". Эта людская ненависть истощала лишь морально, мало кто рисковал её тронуть, страх сдерживал. И все же, попытки были иногда весьма удачные, иногда нет, хотя, она все ещё живая, значит все попытки неудачны. Никто не ожидал подвоха в уже знакомой лавке с едой, где Люмин брала перекусить себе и Паймон уже на протяжении пары месяцев, правда теперь ещё добавился и Странник, но тот предпочитал тратить свои средства. Добродушный продавец из Сумеру, болтливый и весьма милый старичок, делавший вкуснейшие ароматные мясные шарики, которые таяли во рту. Особенно после тяжёлого поручения, когда самостоятельно готовить сил не было, Люмин всегда покупала у этого дедушки, обмениваясь всякой информацией по мелочи. Люмин считала, что умеет читать людей, что понимает их, но в этот раз промахнулась, доверившись незнакомцу. — Спасибо, — Люмин улыбнулась, старичок улыбнулся в ответ. Тёплый чай в стаканчике согревал руки, а от мясных шариков исходил такой аромат, что впору было давиться слюнями. — Я забегу к вам на днях ещё раз. — Как глупо любезничать со всеми подряд, — едко подмечает Странник, переставая подпирать собой стенку. — Как глупо быть всегда недовольным. Друзей не будет, — ненадолго оторвавшись от поедания, комментирует фея. Люмин закатывает глаза, уже поняв, что сейчас начнётся, но Странник лишь хмыкнул, отведя взгляд. Фея развивать спор тоже не стала, отдав предпочтение вкусной еде. Определённо, эти двое с каждым спором все меньше и меньше находят на какую тему поругаться, поэтому просто молчат. — Неужели хоть раз поедим в тишине? — Люмин присаживается на скамейку под деревом, прячась от людских глаз. Странник усаживается рядом, но от любезно предложенной еды отказывается, сказав, что не голоден. Путешественница и не настаивала, Паймон все равно доест. Чай в этот раз казался особенно вкусным, с лёгкой горчинкой на языке. Мечница не была ценительницей всяких разновидностей чая, в отличие от Странника, но сравнивать было с чем. Настроение у путешественницы, несмотря на усталость, было хорошее: с поручениями справились быстро, двойную оплату получили, мечта, а не день. — Какая вкуснота, — поглаживая живот, вздыхает фея, украв последний мясной шарик из-под носа Люмин. Девушка лишь хмыкнула, опустошив чашку чая до дна. — Теперь к Катерине! — Фея с воодушевлением начала летать вокруг подруги. — У тебя вместо желудка — бездонная чаша? Как только можно столько есть? Теперь понимаю, что больше половины моры уходит только на твоё пропитание, — наконец-то заявляет о себе доселе молчавший Странник. — А ты, — пронзительный взгляд упал на Люмин, — меньше балуй эту занозу, подумай о себе. — А ты не считай нашу мору! Мы честно её заработали. — Мне кажется, употреблять местоимение "мы" крайне неразумно, лучше сказать, что Люмин честно заработала. — А Паймон её верный компаньон! Мы — неразлучны! — Так, хватит! — Мечница резко встала, о чем почти сразу же пожалела. Голова неожиданно закружилась и сердце кольнуло. Девушка пошатнулась, коснувшись пальцами виска, перед глазами все помутнело. Возможно, она перегрелась... Качнув головой, мечница ненадолго вернула чёткость картинки перед глазами, правда вопли Паймон и колкие замечания Странника доносились словно сквозь пелену. — Давайте...пойдём уже, — собственный голос прозвучал хрипло и внутренние органы будто стали гореть. Жарко, слишком жарко, и сознание словно заплыло плотным туманом. Ненадолго удаётся вернуть ясность, и девушка замечает, как за препираниями Скарамучча и Паймон уже двинулись вперёд, оставив путешественницу в паре шагов позади. Ей стоило огромных усилий сделать эти шаги к ним и схватить за запястье Сказителя. — Скара... Она падает на колени, закашлявшись. Сердце билось в бешеном ритме, лёгкие жгло, по венам словно текла лава, так больно было ей. Закрыв рот рукой, Люмин пыталась остановить неожиданный приступ кашля, пока на собственной ладони не увидела кровь. Вены на руках отчётливо выступили, кожа стала неестественно бледной и перед глазами снова возникла непроглядная пелена. Яд. Её отравили. Снова. Кашель не прекращался, кто-то тряс её за плечи, но она уже ничего не видела и не слышала, организм слишком ослаб...

***

Соглашаясь в очередной раз пойти на поручения вместе с Люмин и надоедливой феей, целью которой было вынести мозг Страннику, он не надеялся ни на что интересное. Снова однотипные поручения по истреблению монстров, помощь в больнице, где молоденькие медсестры запомнили его ещё с прошлого раза и пытались разговорить, пока путешественница помогала врачу. Ничего особенного в этом дне не было, он был абсолютно обычным и не предвещал ни беды, ни удачи. Ведь так и должно было быть до самого вечера, а потом, после очередного шумного ужина, они легли бы спать и на следующее утро снова отправились на поручения. Обычные их будни, так почему же это "обычно" продлилось так недолго? Но и этот день не обошёлся без крови, снова пришлось кому-то страдать и этим человеком всегда оказывалась Люмин, именно она принимала на себя все удары, именно ей доставались все почести и ненависть. Когда он слышит её тихий голос, а затем и чувствует неестественно крепкую хватку на собственном запястье, он уже хочет высказать что-нибудь привычно колкое, что было в его стиле. Смутить, разозлить, вывести хоть на какие-то эмоции, юноша изо дня в день придумывал что-то новое, лишь эти золотые глаза смотрели только на него и неважно, что было в них — ярость или неизвестность. Скарамучча не успевает подхватить её, когда девушка неожиданно падает, а завидев кровь, и вовсе не может сделать и шагу. Неестественно бледное лицо, невидящий взгляд и кровь. Много крови. Фея тут же разводит панику, привлекая внимание стольких, а потом исчезает, будто что-то вспомнив. Ему требуется десятки секунд, чтобы осознать произошедшее, чтобы наконец-то взять враз ослабевшую Люмин на руки, и рвануть что есть силы в больницу, от которой они ещё не успели так далеко отойти. Его всего потряхивало, пока врач осматривал путешественницу, когда сказал, что он помочь не сможет и противоядия нет и за пеленой безысходности, волнения Странник не заметил, что ему солгали. Люмин любили и ненавидели, в этом вся суть того, кто носит гордое прозвище "герой". Она была слишком бледной, но кожа будто горела, грудь вздымалась слишком редко, как и сердце стучало все медленней. Он ведь сейчас проснётся. Это все очередной сон, игры его фантазии. Ну же, просыпайся! Просыпайся! Но пейзажи не меняются, она все еще слишком бледная, её кожа горит, только вот теперь фея пытается что-то ему сказать, а потом просто отталкивает, едва не проливая драгоценное зелье, когда-то любезно сделанное Альбедо. Паймон отчётливо помнила, что яд вывести — не выведёт, но замедлит распространение. Кое-как фее удалось залить содержимое в рот путешественнице, заставить сглотнуть. — Неси её в чайник! И дай пропуск, я приведу Тигнари! — Фее едва ли удалось добиться желаемого от почти ушедшего в себя Странника, тот, кажется, даже почти не осознавал своих действий, делал то, что просили. Всё не может повториться. Его не могут предать в четвертый раз. Он не останется один, нет, она его не оставит, она не такая, как остальные. Но реальность была слишком жестокой, картинка не менялась, Люмин все ещё была без сознания. А он все никак не просыпался. Когда в одной из комнат обители появляется ушастый друг Люмин, а с ним и генерал махаматра, видимо, пришедший за компанию, Скарамучча срывается. — Сделай что-нибудь! Сейчас же! — Он хватает Тигнари за воротник, встряхивая. Стоявший позади генерал махаматра моментально реагирует, доставая копье и окружая себя аурой из электро , но острое лезвие ветра бьёт с такой силой, что Сайно едва ли не впечатывается в стену, понимая, что противник отнюдь не из слабых. — Прекрати! Отпусти, иначе он может не успеть! — Малышка фея не боялась разъяренного Странника, даже под лезвие ветра, рискуя попасть под удар, лишь бы поскорее помогли путешественнице. — Спокойно, — надо отдать должное, но Тигнари, в отличие от всех остальных присутствующих, единственный, кто сохранял спокойствие. — Отпусти, мне нужно приступить к работе. Слишком долго. Время тянулось медленно, состояние Люмин не улучшалось, но и не ухудшалось, оно остановилось на месте. Юноша не двигался, замер около будто спящей девушки, даже не чувствуя настороженного взгляда Сайно, не слыша обращений феи к нему. Было плевать на остальных, его волновало только одно — Люмин. Он сходил с ума от мысли, что с ней действительно случилось что-то плохое, его распирало от злости и ненависти к тому, кто посмел это сделать. Он найдёт того человека. Найдёт и будет пытать до тех пор, пока не успокоится, пока вся его ярость не выйдет. Кто-то посмел позариться на самое дорогое, на то, что принадлежит ему, что он считает для себя слишком дорогим. — Всё обошлось, Паймон, ты вовремя дала ей то зелье, ещё бы чуть-чуть и последствия стали бы необратимыми, — Тигнари тяжело вздыхает, собирая склянки и травы в сумку. — Всё хорошо? — Сидевший в стороне Сайно решается подойти. — Да. Думаю, нам стоит уйти. Неплохо было забрать путешественницу под наблюдение, но жить как-то ещё хочется, — лесной страж многозначительно посмотрел на юношу, сидевшего у постели Люмин. Раньше он бы настоял на решении забрать мечницу, но сейчас было слишком рискованно трогать и так эмоционально нестабильного друга златоглазой. Любовь действительно делает людей безумными. Объяснив все Паймон и для уверенности написав все на листочке, Тигнари и Сайно покинули обитель. *** Тело было таким тяжёлым, и голова болела слишком сильно. Яд был действительно сильным, раз она даже кашляла кровью. Раньше организм бы без внешнего вмешательства, самостоятельно справился, нейтрализуя яд. Но это было раньше, когда её сила была доступна, сейчас остались лишь жалкие крохи, но и они ускорили процесс восстановления. Девушка не сразу замечает лёгкие поглаживания по голове, да и, оказывается, лежала она не на подушке, а на коленях юноши. — Знаешь, как сильно я тебя ненавижу? — Раздаётся его тихий надломленный голос. Люмин не отвечает, лишь больше съеживается, поджимая губы. — Ты снова пострадала, когда я был рядом. Почему я просто не могу защищать то, что мне дорого? — Надрывно произносит он, и Люмин не сдерживается, привстает, обращая внимание на его лицо, освещенное лунным светом. Без лишних слов, она обнимает Странника, сама не сдерживая слёз. От обиды на людей, за свою доверчивость и надежду, что все могут измениться, что не ощутит больше на себе людскую ненависть. — Теперь ты понимаешь, что даже твой свет оставляет тени? — Он прижал её к себе так сильно, что кости готовы были затрещать. — В мире нет чего-то абсолютно светлого и тёмного, и ты этого не изменишь, как бы ни старалась. — Юноша касается носом её шеи, пряча лицо у основания. — Я просто не понимаю, что им сделала, почему они ненавидят меня так сильно, что готовы лишить жизни... Почему?! Уже в который раз она позволяет себе плакать в его присутствии, в который раз он видит её такой слабой, видит её ошибки и упущения. Но Сказитель не уходил, всегда оставался рядом, принимая такой, какая она есть. — Потому что сила вызывает зависть, а зависть порождает ненависть, отравляя других и оставляя после себя лишь горечь, — он снова гладит её по волосам, пока девушка отчаянно цеплялась за него, безудержно рыдая. — Надеюсь, ты больше не будешь такой наивной. Иначе в следующий раз умрёт неимоверное количество людей, что посмели хоть злое слово сказать против... Юноша опускает руки на талию. Ещё никогда в жизни он так не волновался за кого-то, ещё никто не заставлял его чувствовать себя так отвратительно, ещё никто не вызывал у него такую жажду убийства. Ему в пору сейчас тоже заплакать, отпустить все гложущие его разум переживания, вздохнуть с облегчением, что все обошлось и Люмин в порядке. Да, она жива, и он готов благодарить ненавистных архонтов за то, что Люмин в порядке. Он готов переступить через себя ещё столько раз, сколько было нужно, лишь бы его снова не предали. Её предательства он не выдержит.